Попугаев Василий Васильевич - О благоденствии народных обществ

народных, без коих не может существовать благоденствия обществ, особенно в настоящее время. Народ в бедности никогда не мог и не может быть уважаем. Богатство родит токмо спокойствие и обеспечение государств и единиц, оные составляющих. Спокойствие и обеспечение родит просвещение, которого не может быть в пароде, угнетенном бедностью. Удел такого народа есть невежество самое мрачное, самое постыдное. Бедность есть неизбежный источник всех пороков и развращения в народе. Нужда, преследующая граждан во всех состояниях, заставляет прибегать их ко всем возможным средствам, обещающим хотя малое облегчение, а сие, не будучи и не могши быть правимо просвещением, ведет их путем не всегда позволенным и заставляет прибегать к средствам не всегда честным. Народ, живущий в бедности, представляет всегда глазам нашим картину ужасного деспотизма и беспрестанного волнения. В нем видим мы все возможные свирепства несчастий, род человеческий угнетающих. Не твердость состояний, первое явление народной бедности, повергает граждан в некоторый род судорожного волнения страстей подобно тому, в каком обыкновенно бывают люди, стоящие на основании зыблющемся или находящиеся на краю бездны, грозящей им падением ежеминутно.

   Без коммерции не может существовать ни один народ. Натура по самому положению народов относительно нравственности и нужд, их связующих взаимными узами, дав одному одни выгоды, другому другие, поставила их на точку, побуждающую входить их в связи взаимные.

   Народ самый благоприятствуемый природою, имеющий в своей земле все выгоды, нужные для физических его потребностей, самым избытком сим повергается в недеятельность и некоторый род оцепенения беспечности, а потому падает в невежество.

   Деятельность и просвещение других народов дают им средства над ним торжествовать, пока наконец сей возбуждается от усыпления. Но тогда другие уже в таком состоянии, что могут выдержать состязание его выгод. Сей входит в коммерцию, и просвещаясь мало-помалу, торжествует в свою очередь, делается первенствующим, прочие народы, богатые токмо по своей промышленности, уступают ему и падают в расслабление, не выдерживая состязания его существенных выгод, состоящих в произведениях местной природы, обрабатываемой собственною промышленностию.

   Когда наконец оный достигает высочайшей степени богатства, силы и первенства, то, не видя счастию своему противников, предается снова беспечности и недеятельности, заражаясь роскошью. Ослабшие возникают и торжествуют опять. Вот начало общих колебаний, возвышающих и понижающих народы.

  

  

   Все народы древности, сообразно степени их могущества, представляют нам более или менее значительное коммерческое состояние. Правда, не все государства древности являют нам существование свое и средства своего величия в коммерции. В общем изложении начал общественности показаны мною причины сего. Но замечено вообще, что токмо коммерческие области древнего мира имели состояние спокойнейшее и не столь подверженное общему оных волнению. Карфаген, Финикия, Сирия могут представить нам картину твердейшего гражданского благосостояния и связи, нежели какое дух завоевания, питавший военные народы греков, римлян, татар, гуннов, оным доставлял.

   Война в некоторых случаях есть также род коммерции, но токмо основанной на ложных обозрениях (спекуляциях), на временной выгоде, несообразной и даже противуположной выгодам других народов и своей собственной. Посему дух завоевания государств полагает всегда точку более или менее отдаленную, достигнув коей народы долженствуют прийти от духа героизма самого пламенного и даже буйного к недеятельности самой разительной, от величия самого удивительного до унижения самого постыдного.

   Народы древности влекомы были к завоеванию двумя побудительными причинами: надеждою приобретения богатства и честолюбием. Надеждою приобретения богатства побуждалися те, которым оные были потребны при образовании, дабы тем скорее достигнуть до уравнения изобилия и благоденствия других и наконец оное превзойти. Таковы римляне, греки. Честолюбием - те, которые имели средства существования и без войны, но, поражены будучи звуком побед других народов и чувствуя в себе ту же энергию, ощущая свое могущество, устремлялись в состязание и в свою очередь торжествовали и гибли.

   Самые сии народы, став однажды на ногу завоевателей, сколько побуждалися славою, столько и надеждою приобретения больших богатств, ибо они чувствовали, что богатства, бывшие достаточными в спокойное время, были недостаточны в военное.

   Обольщение военной славы для многих народов древности имело начало свое в одном источнике, из коего проистекает промышленность новейших народов. Но ложное направление не ведет к истинной цели. Победоносные народы торжествовали над самыми коммерческими; римляне поразили оружием Карфаген - финикияне пали под мечом победителя; но народы победоносные пали в свою очередь. Феномен политического бытия древнего мира свершился, и мы видим следствия.

   Народы коммерческие - финикияне, сирияне, карфагеняне - пали. Меч торжествующего победителя опустошил их области, захватил часть их богатств; но народы рассеялись, спасли остатки имений и в других землях, далеко от победителей своих, образовали новые области и тем положили первый камень промышленности новейших [народов].

   Победители, каковы персы, возбудя честолюбие греков, пали от руки их; греки, погруженные в роскошь, следствие богатств их, помня свою славу, дерзостью и богатствами возбудили римлян и пали от меча героев Италии. Римляне, истощенные роскошью и потеряв свою энергию и могущество, показали свету тот же пример. Римляне победили целый свет; до тех пор пока [прежние] победители занимали их и питали [их] честолюбие, пока добычи народов доставляли им средства существования и роскоши, они наслаждались политическим бытием. Но был предел. Они покорили целый свет и его ограбили; ограбленные народы не могли доставлять им богатств, и правители римские обратили взор корысти на сограждан. Междоусобные брани явились и разделили римлян. Побежденные, воспользуясь внутренним волнением, наконец мстили победителям. Исчезло величие римлян, померкла слава их, рассыпались богатства, и памятники героизма и роскоши обратились в развалины! Отечество героев и просвещения явило нам отечество рабства и невежества. Пророчество Горация исполнилось - mox daturos progeniem vitiosiorem¹. Истолкуем следствия. Народы коммерческие, побежденные, сохранили свою деятельность, народы военные развратились роскошью, пали в недеятельность и представили свету состояние уничижительного рабства и невежества.- Победители света! Вот ваша участь.

   Новые народы, образовавшиеся из остатков древнего мира, существуют более духом коммерции, нежели войны; промышленность, их одушевляющая, обещает нам большее благоденствие. Взаимные выгоды соделывают им нужным взаимное благосостояние, и новая история являет нам редко примеры разрушения государств. Форма правления изменяется, промышленность народов живет. Роскошь Европы, поразившая десятилетним бедствием Францию и едва в настоящее время освободившая ее от внутренних колебаний, должно надеяться, обратит внимание правительств других народов и предохранит ее от подобных, а может быть, и горьких последствий.

  

  

   Промышленность Англии, самым естественным положением земли сей благоприятствуемая, и, т[ак] ск[азать], врожденная коммерческая верность в народе, и смелость торговых обозрений возвысили сию по самой природе бедную землю до степени богатства и народного изобилия, поставившего ее не токмо в число первостатейных держав, но и самых богатых. Она единою промышленностью своих жителей превзошла богатствами почти (положительно все европейские государства.

   Богатства сего острова и роскошь, нарочито усилившаяся, вперяют правлений оного дух завоеваний. Не хочу обвинять Англию, но наблюдательное око политика, не знаю, может ли усумниться, чтобы государство сие много не содействовало к революции Франции; не истекали ли из коммерческих ее обозрений возбуждения, повергшие Европу в судорожное волнение и обагрившие ее кровию миллионов граждан. Известно, сколько усилили ее бедствия Европу, сколькими миллионами распространили ее коммерцию. Известно, что гордость и корыстолюбие ее посягали на власть исключительную морей.

   Но величие Англии обманчиво, ослепление может дорого ей стоить. Ее существование зависит от исчислений, ее богатства - от предприятий отважных, кои всегда опасны; одна ошибка - и она пала. Весьма вероятно, что сие напряжение, т[ак] ск[азать], всех ее усилий, порывшее ее лаврами и богатствами подобно освещению угасающей лампады. Жаль, если земля сия, столь нужная для Европы, собственным ослеплением готовит себе погибель. Она неизбежна и весьма близка, когда Англия будет продолжать свой образ действия.

   В настоящем положении нет ни одной державы, не оскорбленной се надменностию. Не говорю о Франции, Испании, Португалии - она простерла дерзость свою до самых дружественных держав на севере. Поход Нельсона в Балтийское море² бросил взор презрения на Данию, Швецию, Россию. Нельсон нарушил право Дании, ей всей Европою признанное, прошел вооруженною рукою чрез Зунд; но Дания встретила его со всем мужеством тевтонского героизма, и он требовал перемирия едва ли не со стыдом. С остатками или, лучше сказать, обломками своего флота, зная, что флот российский был заперт льдами, он имел малодушную дерзость приблизиться к берегам Ревеля с изречением, свойственным британской дерзости: "Взять воды". Но, конечно, погиб бы вслед за своею славою, у Зунда погребенною, если б миролюбивый Александр, приявший сие за действие политической горячки, уже несколько лет Англию мучащей, не простил ей то великодушно.

   Но, как бы то ни было, политики Европы должны желать, чтоб обольщение Англии исчезло, чтоб она обратила взор на свое положение, которое весьма хлибко, и смиренно б отказалась от дерзостных ее планов; чтоб она признала себя землею токмо коммерческою, а не повелительницею мира или морей, что в настоящем положении все равно.

   Так - Англия нужна для Европы, земля, имеющая меньшие средства собственного содержания, нежели каковые потребны соразмерно населению ее, имеет много незанятых рук, а посему оная и для того, чтоб дать занятие праздным, и для того, чтоб вести перепродажу европейскую, коя всегда долженствует быть в руках народов, не могущих надеяться на выгоды природных произведений, должна заняться предпочтительно другим коммерциею и вообще промышленностию, ибо она имеет множество праздных рук, кои, занявшись отраслью промышленности, доставят Европе более выгоды, нежели как то может всякий другой народ.

   Области, богатые естественными произведениями, соделавшись непосредственно коммерческими, вредны для политической свободы Европы по двум причинам. Во-первых, заняв большую часть своих жителей спекуляциями, они отнимут множество рук от земли, чего вознаградить не можно. Во-вторых, обогатясь подобно Англии металлами и возмня подобно ей быть властителями света, легко сего достигнут. Земле, богатой коммерциею, естественными произведениями и, наконец, хорошо населенпой, нетрудно подвергнуть игу прочие народы. Исключительная торговля Франции и России была бы опасна для свободы Европы, но Англии со всеми ее обширными планами трудно быть покорительницею света. Европа может ее наказать и войною и без войны. Пусть па один год, на два запрет она гавани - и Англия погибла. Но если забвение Англии простерлось уже до такой степени, что ей трудно без сильных напряжений вступить в назначенные ей природою пределы, то Европе предстоит оставить область сию, впрочем весьма важную по политическому бытию, року, ей грозящему. Конечно, падение Англии было бы весьма ощутительно для Европы, по крайней мере на некоторое время. Но Европа имеет в виду две другие области, которые, будучи не столь многолюдны, находятся между тем в одних обстоятельствах с Англией) по своему положению, т. е. имеют более рук, нежели земли, способной содержать жителей оных. Я говорю о Швеции и Дании.

   Так! Два сии государства, находясь на земле не столь благодарной, на какой все прочие европейские державы, могут с успехом обратиться к коммерции, дабы занять своих обитателей, страждующих в бедности и не имеющих на что употребить рук. Голландия в настоящем положении уже не может быть землею коммерческою, выгодною для Европы; соделавшись провинцией) Франции, она будет каналом, посредством которого сия и без того сильная республика может стать на ногу совершенно коммерческую, и Европа с трепетом должна ожидать тогда горестных последствий. Но философы-политики с прискорбием увидели бы падение Англии. Как исчезнуть такому государству, которое своею конституциею при всем ее несовершенстве удивляет времена настоящие и привело б в удивление древность. - Они должны утешиться. Примеры истории доказывают, что коммерческие области не гибнут. Англия может престать существовать вблиз Европы, но ее флоты покажут гражданам ее области в Америке. В Америке оснуется новая Англия, несчастия исправят недостатки ее конституции и законов. Опыт научит англичан не выходить из пределов назначения природы, и новое государство явит нам в другом свете более удивительный феномен коммерческой державы с конституциею, законами и политикою более совершенными.

  

  

   Россия, взятая вообще, не есть держава коммерческая непосредственно. Отрасль перепродажи особенно не долженствует входить в систему ее торговли. Ей надлежит то предоставить народам, не имеющим столь богатых средств существования.

   Земля, имеющая около 4 000 000 квадратных верст и почти столько же жителей, земля, изобилующая всеми возможными родами произведений, прозябаемых, ископаемых животных и проч.,- таковая земля долженствует особенно обратить все свое внимание на коммерцию внутреннюю и одушевить заводы и фабрики изделий ее собственных произведений. Внешняя коммерция оной долженствует быть большею частью в руках других коммерческих народов, но не в руках одного частно.

   Россия по разности климатов имеет такие места, кои заселены и жители с трудностью существовать могут, поелику местные произведения природы недостаточны для их пропитания, и потому сии места требуют в пособие промышленности и ремесл; имеет такие места, которые хотя и богаты по своим произведениям, но по смежности с азиатическими народами могут выгоднее заняться торговлею с оными - для сих мест долженствует быть сделано исключение, ибо чрез то природа вводит ее некоторым образом в торговлю перепродажи вне государства. Касательно сих предметов надлежит ей заняться для выгоды общей Европы и своей частно таковою коммерциею, дабы доставить Европе оные выгоднее, нежели как то могут другие народы хотя коммерческие по самой природе, но по причине дальнего пути весьма дорого оные доставляющие. Впрочем, внешняя торговля, особенно перепродажа произведений, коими занимаются коммерческие области Европы, долженствует быть вне ее промышленности. Предметы роскоши, приуготовляемые промышленниками исключительно коммерческих земель, суть следствия великого изобилия незанятых рук; Россия праздных рук не имеет, и потому, сколь ни будет делать напряжение, дабы оные укоренить в нашем отечестве, произведения сии всегда будут второстепенными.

   Но роскошь, скажут мне, необходима для настоящего положения государств. Это правда. Она необходима даже потому, дабы занять праздные руки коммерческих народов Европы, ибо выгода общая соединена с ее выгодою, и она всегда за свои необходимые произведения их получит, если токмо захочет узнать цену оных и усовершенствовать их возделывание.

   Конечно, если она будет продолжать вести торговлю столь несоразмерную, как то было доныне, то она многое потеряет. Но пусть истинное просвещение обратит на сие внимание, пусть проницательность оного даст направление торговле нашей, сообразно нашему балансу, России предметы сии будут не столь дороги.

   Важная выгода России: Россия может обойтись без предметов роскоши коммерческих народов, но они без ее предметов обойтись не могут.

  

  

   Включенные в настоящее издание произведения выдающихся русских просветителей конца XVIII-начала XIX в. расположены в хронологическом порядке.

   Тексты, как правило, воспроизводятся по рукописям, хранящимся в государственных архивах, или по их первым изданиям. Все характерные языковые особенности подлинников сохранены; орфография и пунктуация даны с учетом современных правил.

   Подготовка и сверка текстов произведены В. И. Козерук, В. Е. Викторовой и Л. Б. Светловым. В сверке приняли участие В. П. Бужинский и Т. В. Яглова. Примечания составлены Л. Б. Светловым.

   Редакционные вставки и отсутствующие в подлиннике переводы иностранных слов даны в квадратных скобках.

  

  

   О Василии Васильевиче Попугаеве (ок. 1779-1816) сохранились скудные биографические сведения. Родился он в семье художника, служившего на шпалерной фабрике. Учился "на казенном содержании" в гимназии Академии наук, которую окончил в 1797 г. Выданный ему аттестат свидетельствует, что Попугаев обучался языкам латинскому, французскому и немецкому о изрядным успехом, в последние два года нарочито также успел в аглицком и итальянском языках и собственным упражнением во всех оных еще более усовершиться может. Сверх того, с похвальным при лежанием и успехом упражнялся в чистой математике, истории, географии, физике и минералогии. При бывших экзаменах в отличие награждаем был книгами, вел себя добропорядочно и заслужил от гг. учителей похвалу и одобрение".

   После окончания гимназии Попугаев некоторое время занимал должность "чтеца" в петербургской цензуре и одновременно преподавал русский язык и литературу в немецкой школе св. Петра в Петербурге. В декабре 1802 г. "по высочайшему повелению" Попугаев был определен на службу в Комиссию для составления законов. Это назначение состоялось в результате преподнесения Александру I двух рукописей: "Опыт о влиянии просвещения на правление и законы" и "О твердости законов". В 1804 г. Попугаев перевел и также преподнес Александру сочинение итальянского законоведа Гаэтано Филанджиери (вероятно, его "Науку о законодательстве"). В 1811 г. Попугаев был "по высочайшему же повелению" уволен из комиссии. В 1812-1816 гг. служил в Экспедиции путей сообщения. Умер Попугаев, по некоторым сведениям, в Твери в 1816 г.

   Литературных произведений Попугаева сохранилось очень немного, хотя известно, что им написано значительное число стихотворений, повестей, а также статей по философии, социологии, педагогике, юриспруденции и пр. Из напечатанных произведений следует указать повесть "Аптекарский остров, или Бедствия любви" (1800), сборник стихотворений "Минуты муз" (1801), трактат "О благоденствии народных обществ" (1807, издан анонимно). Произведения Попугаева были напечатаны также в сборнике "Свиток муз" (1802-1803), в журнале "Любитель словесности" (1806), в сборнике "Талия, или Собрание разных новых сочинений в стихах и прозе" (1807) и в сборнике "Периодическое издание" (1804). Представление о литературных трудах Попугаева дают материалы архива "Вольного общества любителей словесности, наук и художеств", из которых видно, что на заседаниях зачитывались кроме уже перечисленных еще и "О поэзии", "Вечера Сократа и Аполлодора", "Юридическое рассуждение о умерщвлении младенцев" (перевод), главы из "Руин" Вольнея, "Рассуждение о медленном усовершенствовании правлений", "Рассуждение о человеческом языке", "О феодальном праве" (перевод), "О разделении властей политического тела", "Общий план законоположения", "О равновесии обитателей и землепашцев", "Об участии земледельцев", "Рассуждение о монетных представителях скопляемого труда в благородных металлах и ассигнациях" и др. Все эти произведения до нас не дошли.

   Попугаев был одним из организаторов "Вольного общества любителей словесности, наук и художеств", созданного в Петербурге в 1801 г., и занимал в нем ряд выборных постов.

   В обществе Попугаев, как и Пнин, был наиболее ярким представителем демократически настроенной группы писателей и публицистов, вел активную борьбу с умеренно-либеральными элементами, возглавлявшимися Д. И. Языковым. Эта борьба закончилась поражением Попугаева и его единомышленников. В 1811 г. Попугаев был исключен из "Вольного общества". С его уходом общество потеряло свое значение объединения передовых писателей и публицистов и постепенно стало чисто литературной организацией с узкопрофессиональными интересами, весьма далекими от насущных задач политической современности.

   Дореволюционное литературоведение совершенно игнорировало Попугаева как писателя и общественного деятеля. Изучение его творчества и деятельности является заслугой советского литературоведения.

  

  

   Впервые напечатано отдельным изданием в Петербурге в 1807 г. (при морской типографии) анонимно.

   Рукопись трактата была одобрена цензурой к печати 27 августа 1805 г. после многочисленных поправок, внесенных в нее автором, о чем имеется помета на обороте титульного листа книжки.

  

   ¹ "Наше будет потомство еще порочней" (Гораций. Полн. собр. соч. М.-Л., Academia, 1936, стр. 102).

   ² Имеется в виду англо-русский конфликт 1801 г., когда английская эскадра под командованием адмирала Нельсона предприняла вооруженную демонстрацию против России, вторгшись в ее территориальные воды.