Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович - Наши бури и непогоды

тью Марка Вовчка без всякого законного на то акта и невзирая на протест последней? Кто может знать, не имеет ли он коммунистических воззрений вообще на собственность? А собственность составляет, как известно, одну из первых основ существующего порядка".

   Эти мысли склоняли меня снова на сторону "Московских ведомостей". Я вновь прочитывал их громовые статьи и думал, что все, что они говорят, возможно. Я соглашался даже с тем, что всякий литератор может быть заговорщиком, сам не зная и не подозревая того; он может быть кругом опутан интригою и мыслить под влиянием ее, самодовольно воображая при этом себе, что он мыслит вполне самостоятельно и независимо. Я начал сомневаться даже в самом себе. Я начал думать: действительно ли то, что я пишу, пишу по собственному убеждению? Не опутан ли я изменою, как и другие? Не заговорщик ли я?

   Соглашаясь с этим, я неизбежно соглашался и с новою системою следствия, рекомендуемою "Московскими ведомостями". По закону арестуют обыкновенно тех, против кого есть несомненные улики относительно участия в преступлении. "Московские ведомости" держатся того мнения, что так ничего не разыщешь, поймаешь только мелкоту, а корни - главные виновники - останутся скрытыми. По их мнению, надобно брать не по несомненным уликам, и даже не по уликам, а так просто по предположению или, точнее сказать, по вдохновению. Белоголовый пишет статью против Полунина, защищаемого советом Московского университета, - очевидно, он агитатор, его надобно взять. Шелгунов, Суворин, Генкель осмелились не соглашаться с "Московскими ведомостями" и даже непочтительно отозваться о их редакторе. А и "Московские ведомости", и редактор их суть столпы отечества. Следовательно, Шелгунов, Суворин и Генкель хотят потрясти столпы отечества и даже, может быть, выковырнуть их. Не ясно ли, что они не только вредные агитаторы, но некоторым образом враги отечества? Но они, то есть Шелгунов, Суворин и Генкель - только вожди. За ними стоят целые партии их единомышленников и пособников. Не очевидно ли, что для порядка было бы не худо и каждому из сих последних помочь в процессе самообыскания и вместе с тем поэкзаменовать каждого из них в некоторой особой исповеди по вопросам: "С кем вы знакомы?", "Кого вы из ваших знакомых больше любите и у кого чаще бывали?", "О чем вы между собою разговаривали?", "Каких вы держитесь убеждений относительно религии, образа правления и т. п.?"

   В словах моих теперь проглядывает, как замечает, конечно, читатель, некоторым образом скептическое отношение к рекомендуемой "Московскими ведомостями" системе следствия. Но когда я читал громоносные статьи "Московских ведомостей" и находился под их влиянием, тогда было не то. Мне думалось, что иначе и быть не может, и не должно быть; что так именно и должно производиться следствие, как они рекомендуют, что надобно захватить и посадить в тюрьму всех, кто занимается литературой в Петербурге, кто сочувствует ей, кто читает ее.

   Из этого убеждения я стал несколько выходить только тогда, когда озлобленная "Московскими ведомостями" петербургская литература вооружилась на них почти поголовно. Поход предпринят был так удачно, так вовремя и кстати, что увенчался неожиданной победой. "Московские ведомости" смирились и раскаялись, но раскаялись так неопределенно и смутно, что трудно понять, в чем они раскаялись.

   Вот почему я не могу не признаться, что победа над ними напоминает мне известную всем народную картину погребения кота мышами. Мыши вообразили себе, что кот умер, и высыпали из всех своих нор, чтобы праздновать свое торжество. Но кот не умер, а только притворился умершим, чтобы тем удобнее рассмотреть своих врагов и узнать их норы... Конечно, для мышей отдых и то, если кот на время только успокоился или, по крайней мере, явился приниженным, но отдых этот, как читатель сам поймет - недостаточно успокоительный. Правильно поставлено будет общество только тогда, когда в нем не будет возможности одним делаться котами, а другим - мышами...

   А такая постановка общества зависит от перемены системы политического процесса.

   Есть, впрочем, основание думать, что эта перемена уже начинается. По крайней мере, в "нечаевском деле" следствие производилось под наблюдением прокурорского надзора обыкновенными судебными следователями; аресты, говорят, также производились с согласия прокурорского надзора. Наконец, назначен, согласно судебным уставам, сенатор кассационного департамента для ведения всего следственного процесса, как такого, который должен будет поступить на рассмотрение верховного суда. Для спокойствия общества более ничего и не нужно, кроме того, чтобы каждый политический процесс производился на точном основании судебных уставов. По крайней мере, люди невинные не будут трепетать вместе с виновными, а с людей слишком прозорливых, вроде, например, публицистов "Московских ведомостей", снимется непосильное бремя отыскивания виноватых по градам и весям обширного нашего отечества. И наверное, они сами почувствуют себя не в пример против прежнего легче...

  

   Впервые - ОЗ, 1870, N 2, отд. "Современное обозрение", стр. 394-413 (вып. в свет-18 февр ). Без подписи. Авторство установлено С. С. Борщевским на основании анализа текста - Неизвестные страницы, стр. 525-532.

   По жанру статья граничит с сатирическим очерком. Социально-психологические характеристики здесь персонифицированы в образах автора - известного литератора, его жены, тетушки, его приятеля Феди Горошкова.

   Центральный образ рассказчика представляет широкое обобщение психологии русского интеллигента пореформенного времени, а отдельные факты его биографии, взятые из жизни самого Салтыкова (характеристика "архива" писателя, рассказ о неудавшейся попытке создания "своего" журнала и др.), сообщают повествованию тот доверительно-интимный тон, атмосферу острой личной заинтересованности в общественных делах, которая так характерна для салтыковского стиля.

   В том же номере "Отечественных записок", где помещена статья "Наши бури и непогоды", напечатана глава V первой части поэмы Некрасова "Кому на Руси жить хорошо" ("Помещик"), которая заканчивается словами:

  

   Порвалась цепь великая,

   Порвалась, - расскочилася -

   Одним концом по барину,

   Другим по мужику.

  

   Каким образом "ударила" эта цепь по интеллигенции, показал Салтыков во многих статьях и очерках, начиная со второй половины 60-х годов, в особенности в таких больших циклах, как "Дневник провинциала в Петербурге", "За рубежом", "Благонамеренные речи", "Письма к тетеньке", "Современная идиллия". Этой теме целиком посвящена статья "Наши бури и непогоды". Непосредственным поводом к ней явился ряд грубопровокационных выступлений "Московских ведомостей" против революционной молодежи и либерально-демократической печати в связи с подготовкой "нечаевского процесса" (см. стр. 516-517). Салтыков передает то состояние страха, которое охватило русское общество при первых известиях об арестах, чувство полной беззащитности ни в чем не повинного человека перед неограниченной властью произвола и сыска, олицетворенного в целой плеяде охранителей: от околоточного надзирателя до редактора "Московских ведомостей". Первые разрозненные сведения об арестах членов организации "Народная расправа", о связях Нечаева с Бакуниным, об обстоятельствах убийства студента Иванова (см. стр. 519-527) стали появляться в печати в декабре 1869 - январе 1870 г. "Московские ведомости" регулярно отводили таким сообщениям пространное место и сопровождали их комментариями вроде следующих: "Спрашивается, может ли общество оставаться нейтральным относительно этих революционеров? <...> Нет, это отъявленные враги своего отечества, это друзья и пособники его врагов, это их создания и орудия" (1870, N 4 от 6 января). Или: "Пусть гибнут мальчишки, пойманные на удочку нигилизма, - вожди и глашатаи нигилизма потирают себе руки" (1870, N 5 от 8 января). Идеализируя все устои современной русской жизни, от земского мира до общественной инертности массы населения, "Московские ведомости" заявляли: "У нас еще не дошло дело до столкновения мнений ни в науке, ни в политической жизни, по той простой причине, что у нас пока не имеется ни того, ни другого" (1870, N 14 or 18 января). По-видимому, это утверждение катковской газеты парирует Салтыков, когда с горькой иронией отмечает, "что, не пользуясь в действительности политическим существованием, мы то и дело терпим политические бури". Салтыков глубоко исследует самый процесс влияния этих обстоятельств на сознание и поведение интеллигента, который проходит три стадии эволюции: самоуглубление, самоиспытание и самообыскание. Такая триединая формула отчасти предвосхищает известные ступени морального падения либерала, которые сатирик покажет позднее: "по возможности", "хоть что-нибудь", "применительно к подлости" ("Либерал", 1885).

   Еще в статье "Один из деятелей русской мысли" Салтыков писал о разрушительном, уродующем влиянии "внешних опасностей" на духовный мир мыслящего человека. Внешние и внутренние опасности, подстерегающие русскую интеллигенцию накануне "нечаевского процесса", во время нового наступления сил реакции обрисовал Салтыков в статье "Наши бури и непогоды". "Недреманное око", неотступно наблюдающее извне за каждым шагом интеллигента, поселяется и внутри его сознания. Возникает салтыковский образ вездесущего "любопытного консерватора", то есть провокатора и доносчика. Развитие этой темы в других произведениях сатирика, в частности в очерке "Охранители" (1874), из цикла "Благонамеренные речи", обратило на себя внимание Достоевского, который записал в одной из черновых тетрадей: "Тема сатир Щедрина - это спрятавшийся где-то квартальный, который его подслушивает и на него доносит; а г-ну Щедрину от этого жить нельзя". Запись эта, опубликованная в первом томе посмертного Собрания сочинений Достоевского ("Биография, письма и заметки", СПб. 1883, стр. 370), разумеется, была замечена Салтыковым. Отвечая на этот упрек Достоевского в беседе с Г. И. Успенским, Салтыков разъяснил подлинный смысл своей темы, что имеет прямое отношение и к статье "Наши бури и непогоды": "Вот Достоевский написал про меня, что, когда я пишу, - квартального опасаюсь. Это правда, только добавить нужно: опасаюсь квартального, который во всех людях российских засел внутри. Этого я опасаюсь" ("Голос минувшего", 1913, N 2, стр. 235-236). С новой силой этот образ возрождается в "Современной идиллии". По словам Глумова, доносчик - "гороховое пальто" - "внутри оно у нас, в сердцах наших". Можно сказать, что в творческой истории "Современной идиллии" статье "Наши бури и непогоды" принадлежит важное место.

   В том же номере журнала, где появились "Наши бури и непогоды", был напечатан обзор "Наши общественные дела" (Н. А. Демерта), который завершался главой "По поводу известия о смерти А. И. Герцена". Автор, подобно Салтыкову, характеризует атмосферу обывательского страха перед именем Герцена. Он описывает, как газета с извещением о смерти великого революционера переходила из рук в руки при полном молчании. Консервативные органы печати затеяли спор о том, кто первый парализовал общественное влияние издателя "Колокола": "М. Н. Катков, Б. Н. Чичерин или Н. Ф. Павлов?" В заключение автор говорит. "Каждый мыслящий и не боящийся высказать правду человек очень хорошо знает, что покойный Герцен представляет собою не только замечательного беллетриста, но просто исторический факт, которого впоследствии обойти будет невозможно" (стр. 381).

   Скрытое упоминание о Герцене, чья деятельность остается примером высокого гражданского подвига, имеется и в статье Салтыкова (см. ниже прим. на стр. 518).

   Заключая статью, Салтыков в иносказательной форме говорит о необходимости коренных социально-политических перемен. Сравнивая временную победу либеральной прессы над "Московскими ведомостями" с сюжетом о погребении кота мышами в лубочных картинках, он заявляет, что "правильно поставлено будет общество только тогда, когда не будет возможности одним делаться котами, а другим - мышами...".

   Стр. 170. ...герой "времен очаковских и покоренья Крыма". - Цитата из монолога Чацкого "А судьи кто?" (А. С. Грибоедов. Горе от ума).

   Стр. 171. ...каждый сидит под виноградом своим и под смоковницею своею... - Библейское выражение, символизирующее спокойствие и благоденствие (третья "Книга Царств", IV, 25; четвертая "Книга Царств", XVIII, 31).

   ...вся страна наслаждается, по выражению одного публициста, глубоким земским миром. - Имеется в виду М. Н. Катков.

   Стр. 173. Еще с 1862 г., убежденный И. С. Тургеневым. - Имеется в виду роман "Отцы и дети". Об отношении к нему Салтыкова см. наст. изд., т. 5, стр. 581-582; т. 6, стр. 9, 15-16 и др.

   Стр. 175. Я начинаю с того, что припоминаю всех заподозренных "Московскими ведомостями"... - Многие статьи "Московских ведомостей" по поводу "нечаевского дела" носили характер неприкрытых доносов. 20 декабря 1869 г. (N 277) газета объявляла: "Теперь ходят слухи, что этот Нечаев снова появляется на сцену и при весьма странных обстоятельствах: он, говорят, возвратился в свое любезное отечество. Нам пишут из Петербурга: "В прошлом августе здесь появилась из Женевы прокламация на русском языке под заглавием "Начало революции". В ней предписывается всем эмигрантам немедленно прибыть в Россию. Лишь некоторым почетным эмигрантам, Бакунину, Герцену и др., дозволялось быть, где они пожелают. <...> Нам сообщают также, что в Петербург, после сделанного через прокламацию предупреждения, действительно будто бы приехало несколько эмигрантов, и в числе их прибыл благополучно и Нечаев. Мало того, рассказывают, что Нечаев успел уже перенести свою деятельность в Москву и будто бы обретается теперь здесь". На другой день, 21 декабря 1869 г., "Московские ведомости" (N 278) сообщали: "Всем известно, что с некоторых пор наша учащаяся молодежь стала предметом злонамеренной агитации. Наши учебные заведения осаждены каким-то тайным врагом, который на них пробует свои силы и который, нет сомнения, совсем не то, чем он выдает себя для уловления бедных молодых людей". Далее названа фамилия доктора Н. А. Белоголового, автора статьи "Клинический профессор Полунин", напечатанной в декабрьском номере "Архива судебной медицины" 1869 г. Белоголовый возлагал ответственность за студенческие беспорядки на реакционных профессоров медицинского факультета Московского университета.

   Стр. 176. ...для преступлений литературных существует особый следственный и судебный процесс. - Законом от 6 апреля 1865 г. была предусмотрена судебная ответственность за "преступления печати".

   Стр. 178. ...Белоголового арестовали. - Очевидно, Салтыков считал, что такой слух мог быть порожден статьей "Московских ведомостей" от 21 декабря 1869 г. (N 278), написанной в форме доноса на доктора медицины Н. А. Белоголового, который обвинялся в сочувствии революционной молодежи.

   ...студентов, исключенных по истории Полунина. - См. стр. 200-202.

   Стр. 179. ..."Почему же и не самообыскаться?" - Как установил С. С. Борщевский, Белоголовый, в одной из статей издававшейся при его участии заграничной газеты "Общее дело" (1884, N 64), употребил это щедринское словечко, назвав "эпохой самообыскания" время, наступившее после покушения на Александра II, совершенного 2 апреля 1879 г.

   ...к карточкам великих, но запрещенных людей. - Имеются в виду фотографин Герцена и Гарибальди, получившие широкое распространение в России в 60-70-х годах

   аккомодация - приспособление.

   меч пламеннее делается, натиск... тем суровее дает она отпор. - Салтыков перефразирует строку из стихотворения Пушкина "К вельможе" (1830): "Здесь натиск пламенный, а там отпор суровый".

   Стр. 180. ...читала Мизераблей В. Гюго. - Роман В. Гюго "Les Miserables" ("Отверженные") в русском переводе появился в 1862 г. В 1866 г. он вышел в издании В. Генкеля, но вначале был задержан цензурой за "революционные и социалистические тенденции".

   "Идиот" г. Достоевского - Оценку этого романа Салтыковым см. на стр. 413.

   ...хвалили этот роман именно за картинность. - По-видимому, речь идет о статье Писарева "Борьба за жизнь" ("Дело", 1867, N 5; 1868, N 8), в которой "Преступление и наказание" рассматривалось не как идейно-философский, а исключительно как социальный роман, воссоздающий правдивые картины трагически тяжелой борьбы за существование.

   ..."Собака", "Лейтенант Ер"... - Рассказ "Собака" был напечатан в "С.-Петербургских ведомостях", 1866, N 85. Сам Тургенев называл "Собаку" "безделкой", считал, что она "не удалась". "История лейтенанта Ергунова" появилась в "Русском вестнике", 1868, N 1. Тургенев писал, что рассказом "все решительно недовольны, все без исключения".

   Стр. 180. ...Заграничный исторический сборник. - Имеется в виду "Исторический сборник Вольной русской типографии в Лондоне". Сборник был выпущен Герценом, с его предисловием, в двух книжках (1859 и 1861 гг.). Он состоял из публикаций "разных документов и статей, актов и писем, невозможных для печатания в России..." (из предисловия Герцена).

   Стр. 181. ...печатаются в "Архиве" Бартенева - Исторический журнал "Русский архив", основанный П. И. Бартеневым в 1863 г., Салтыков не раз обличал как консервативное издание. Так, "Обращение к читателю от последнего архивариуса-летописца" в начале "Истории одного города" заканчивалось словами, что все летописцы "единую имели опаску, дабы не попали наши тетрадки к г. Бартеневу и дабы не напечатал он их в своем "Архиве". О "Русском архиве" см. стр. 386 ("Записки Е. А. Хвостовой").

   ...Семевского, если хочешь, также выпишу. - В 1870 г. М. И. Семевским начал издаваться исторический журнал "Русская старина". Салтыков относился к Семевскому значительно лучше, чем к Бартеневу, однако причислял и его к историкам "анекдотической школы", а в "Истории одного города" создал пародию на такой тип сочинений ("Сказание о шести градоначальницах"). Запись беседы Семевского с Салтыковым от 6 февраля 1882 г. см. в кн.: "М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников", Гослитиздат, М. 1957, стр. 523-532. О журнале Семевского - см. также стр. 386 ("Записки Е. А. Хвостовой").

   Стр. 182. ...ауто-дафе (лат.) - сожжение на костре.

   Стр. 183. "Вас ждут известные вам...". Предприятие это не осуществилось. - Имеется в виду эпизод, связанный с деятельностью самого Салтыкова. В 1862 г. Салтыков с А. Унковским задумали издавать журнал "Русская правда". К руководящему участию в издании были приглашены также А. А. и А. Ф. Головачевы, А. И. Европеус, Б. И. Утин, А. Н. Плещеев, велись также переговоры с Н. Г. Чернышевским и, на более позднем этапе, с Г. З. Елисеевым и Н. А. Некрасовым. (Подробно см. заметку С. А. Макашина в книге "М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников", стр. 833-834 ) Однако правительство не дало разрешения на это издание.

   Стр. 187. ...петербургская литература, вожаками которой в злоумышлениях представляются Шелгунов, Суворин и Генкель. - 8 января 1870 г. "Московские ведомости" (N 5) писали: "Невольно спрашиваешь себя: наяву ли это происходит или во сне? ...гг. Генкель, Суворин, Шелгунов и tutti quanti ограждают русское общество от зловредной агитации "Московских ведомостей"?" И здесь же: "Послушайте, как обвиняют нас прокуроры "Недели", издаваемой г. Генкелем... они восклицают: "Кого более следует остерегаться русскому обществу: таких ли агитаторов, каков, например, Нечаев, или таких, каковы редакторы "Московских ведомостей"?"

   ...он давно уже живет вне Петербурга, в изгнании. - В показаниях по делу Чернышевского предатель Костомаров заявлял о принадлежности Н. В. Шелгунова к революционной организации. Обвинение осталось недоказанным. В 1864 г. Шелгунов был выслан в Вологодскую губ. в административном порядке. С апреля 1869 г. он жил под надзором полиции в Калуге.

   Не он ли написал: "Всякие". - С 1863 г. Суворин был ближайшим сотрудником "С.-Петербургских ведомостей", где печатал фельетоны и очерки под псевдонимом А. Бобровский. В 1866 г. он издал книжку под заглавием "Всякие. Очерки современной жизни", главный герой которой Ильменев был изображен как "новый человек", конспиратор, близкий к писателю Самарову (то есть Чернышевскому). Вскоре по выходе книги тираж ее был арестован, а Суворин предан суду "за напечатание оскорбительных и направленных к поколебанию общественного доверия отзывов о постановлениях и распоряжениях правительственных установлений...". Окружной суд приговорил Суворина к двум месяцам тюремного заключения, но после его униженной апелляции, со ссылками на Гоголя и Щедрина, которым была дозволена критика чиновников, судебная палата изменила наказание. Книга "Всякие" была сожжена, автор приговорен к трем неделям гауптвахты. (см. об этом подробно в "Сборнике сведений по книжно-литературному делу за 1866 г.", изд. Черепнина, М. 1867).

   Стр. 188. ...упорное отстаивание им своего права на статью Марко-Вовчка, без всякого законного на то акта и невзирая на протест последней? - Имеется в виду протест писательницы М. А. Марко-Вовчок против объявления Генкеля о помещении ее произведений в его издании, опубликованный в "С.-Петербургских ведомостях", 1869, N 334. В эти годы Марко-Вовчок постоянно печаталась в "Отечественных записках".