Шекспир Вильям - М. Розанов. Гамлет

  

   Источник: Шекспиръ В. Полное собран³е сочинен³й / Библ³отека великихъ писателей подъ ред. С. А. Венгерова. Т. 3, 1902.

   OCR Бычков М. Н.

  

  

   Ни одно изъ произведен³й Шекспира не пользовалось постоянно такою широкою популярностью, ни одно не вызывало такого всеобщаго удивлен³я и восторговъ, ни одно не произвело такого громаднаго вл³ян³я на европейскую литературу,- какъ "Гамлетъ". Тонк³й и необыкновенно чутк³й цѣнитель шекспировскаго творчества Бѣлинск³й называлъ эту трагед³ю "блистательнымъ алмазомъ въ лучезарной коронѣ царя драматическихъ поэтовъ, увѣнчаннаго цѣлымъ человѣчествомъ". Ген³альная глубина мысли, безгранично широк³й захватъ величайшихъ вопросовъ человѣческаго существован³я, проникновенный психологическ³й анализъ и, наконецъ, художественное совершенство цѣлаго обезпечиваютъ "Гамлету" выдающееся положен³е среди драгоцѣннѣйшихъ творен³й всем³рной литературы. Перешагнувъ рамки шекспировскаго времени и нац³ональности, герой этой безсмертной трагед³и давно сдѣлался, наряду съ Донъ-Кихотомъ, Фаустомъ и немногими другими ген³альными создан³ями поэтическаго творчества, однимъ изъ м³ровыхъ, общечеловѣческихъ типовъ, имѣющихъ универсальное и вѣковѣчное значен³е.

   Но не только универсальность типа и глубина заключенной въ немъ психологической проблемы, не только первостепенныя художественныя достоинства вызываютъ живѣйш³й интересъ къ "Гамлету", но также и особенное значен³е этой трагед³и въ истор³и духовнаго развит³я Шекспира. Ни въ одномъ изъ его произведен³й мы не найдемъ такого богатства субъективнаго элемента, столько личныхъ, автоб³ографическихъ чертъ. Эта трагед³я разочарован³я, грустнаго раздумья надъ жизнью была пережита и выстрадана лично самимъ поэтомъ, извѣдавшимъ на собственномъ опытѣ весь ужасъ гамлетовскаго настроен³я. "Гамлетъ" является, до извѣстной степени, поэтическою лѣтописью внутренней жизни ген³альнаго драматурга въ годы, непосредственно предшествовавш³е создан³ю "Отелло", "Лира" и "Макбета".

   "Гамлетъ" появился впервые въ печати ровно триста лѣтъ тому назадъ. Первое издан³е, въ форматѣ in-quarto, вышло въ Лондонѣ въ 1603 году подъ заглав³емъ: "Трагическая истор³я Гамлета, принца Датскаго. Сочинен³е Вилльяма Шекспира. Въ томъ видѣ, какъ она была нѣсколько разъ представлена актерами Его Величества въ Лондонѣ, a также въ универститетахъ Кембриджскомъ, Оксфордскомъ и въ другихъ мѣстахъ". Въ слѣдующемъ 1604 году "Гамлетъ" появился уже вторымъ издан³емъ, также in-quarto, но уже въ новой, болѣе обширной редакц³и, сдѣланной, очевидно, самимъ поэтомъ, и, сообразно съ этимъ, подъ измѣненнымъ заглав³емъ: "Трагическая истор³я Гамлета, принца Датскаго. Сочинен³е Вилльяма Шекспира. Вновь напечатанная и увеличенная почти вдвое противъ прежняго (enlarged to almost as much againe as it was) по подлинной и полной рукописи". Только въ этомъ второмъ издан³и трагед³я приняла тотъ окончательный видъ, подъ которымъ она завоевала себѣ всем³рную славу. Текстъ этого издан³я перепечатывался нѣсколько разъ (въ 1605, 1611 гг. и т. д.) и, наконецъ, вошелъ, съ незначительными измѣнен³ями, въ первое издан³е шекспировскихъ драмъ in-folio 1623 г.

   Что касается времени написан³я "Гамлета", то единственную достовѣрную дату мы имѣемъ въ т. н. " издательскихъ реестрахъ" (Stationer's Registers), въ которыхъ 26 ³юля 1602 года отмѣчена "Книга, озаглавленная Мщен³е Гамлета, принца Датскаго, въ томъ видѣ, какъ она недавно была представлена труппою лорда-канцлера". Это была та самая труппа, къ которой принадлежалъ Шекспиръ. Въ 1603 году она была переименована въ труппу "королевскихъ актеровъ" (the King's players), вслѣдств³е чего въ первомъ издан³и in-quarto сказано, что пьеса была представлена "актерами Его Величества". Такимъ образомъ, "Гамлетъ" былъ написанъ не позже 1602 г.

   Было сдѣлано много попытокъ доказать, что время происхожден³я нашей трагед³и должно быть отнесено къ значительно болѣе раннему времени. Несомнѣнно, что задолго до 1602 г. въ Англ³и уже существовала какая то трагед³я о Гамлетѣ. Объ этомъ свидѣтельствуетъ цѣлый рядъ со-временниковъ, которые, къ сожалѣн³ю, не сообщаютъ имени автора этой пьесы. Уже въ 1589 году о ней упоминаетъ одинъ изъ предшественниковъ Шекспира Томасъ Нашъ въ предислов³и къ "Менафону" Роберта Грина. Далѣе, "Дневникъ" Филиппа Генсло удостовѣряетъ, что 9 ³юня 1594 г. въ Лондонѣ была представлена пьеса "Гамлетъ". Затѣмъ, въ 1596 г., Томасъ Лоджъ въ одномъ изъ своихъ сатирическихъ памфлетовъ упоминаетъ о "блѣдномъ призракѣ, который вопитъ на сценѣ: Гамлетъ, отмсти за меня!" Въ томъ же году актеръ ²осифъ Тэйлоръ игралъ роль Гамлета.

   Броунъ, Найтъ и Эльце старались доказать, что всѣ приведенныя указан³я относятся къ шекспировскому "Гамлету", который, слѣдовательно, существовалъ еще въ восьмидесятыхъ годахъ Х²²-го вѣка. Однако, доводы, приводимые этими шекспирологами въ защиту своего мнѣн³я, не особенно убѣдительны и, кромѣ того, находятся въ противорѣч³и съ тѣмъ фактомъ, что точный и осторожный Фрэнсисъ Миресъ, перечисляя въ 1598 году всѣ извѣстныя тогда драмы Шекспира, не упоминаетъ ни слова о "Гамлетѣ". Этого не могло бы случиться, если бы "Гамлетъ" въ то время былъ уже написанъ. При существующихъ данныхъ, время написан³я нашей трагед³и всего вѣроятнѣе слѣдуетъ отнести къ 1601 или 1602 году.

   Слѣдовательно, трагед³я о Гамлетѣ, упоминаемая въ болѣе раннихъ свидѣтельствахъ, принадлежала не Шекспиру, a какому либо другому драматургу. По догадкѣ Мэлона и Колльера, авторомъ ея былъ Томасъ Кидъ.

   Было высказано предположен³е, что трагед³я Кида послужила основан³емъ для сохранившейся до нашего времени пьесы, которая въ XVII в. разыгрывалась въ Герман³и бродячими труппами т. н. "англ³йскихъ комед³антовъ" подъ заглав³емъ: "Наказанное братоуб³йство, или трагед³я о Гамлетѣ, принцѣ Датскомъ". Однако, нельзя не согласиться съ мнѣн³емъ Кона (Shakespeare in Germany), что нѣмецк³й "Гамлетъ" XVII в. есть не что иное, какъ плохая передѣлка шекспировской трагед³и, искаженной до неузнаваемости въ угоду грубо-лубочному стилю, отличавшему репертуаръ этихъ труппъ.

   Такимъ образомъ, мы лишены возможности опредѣлить, въ какихъ отношен³яхъ шекспировск³й "Гамлетъ" стоялъ къ пьесѣ Кида. Несомнѣнно только то, что и въ дошекспировскомъ "Гамлетѣ" былъ выведенъ призракъ, призывавш³й героя къ мщен³ю.

   Если были и друг³я заимствован³я y Кида, то врядъ ли они значительны, такъ какъ шекспировск³й драматическ³й стиль находился въ полнѣйшемъ контрастѣ со стилемъ "кровавыхъ трагед³й" стариннаго драматурга.

  

  

   Мотивъ мщен³я за смерть отца встрѣчается еще въ сагахъ древности. Извѣстенъ греческ³й миѳъ объ Орестѣ, драматически обработанный Эсхиломъ и Софокломъ. Орестъ, какъ и Гамлетъ, долженъ мстить уб³йцѣ своего отца, женившемуся на его матери. Мотивъ мщен³я за смерть близкихъ родственниковъ узурпатору престола играетъ существенную роль и въ римской сагѣ о Брутѣ, въ которой говорится уже и о притворномъ сумасшеств³и въ цѣляхъ исполнен³я мести.

   Не безъ вл³ян³я этихъ классическихъ сказан³й образовалась средневѣковая скандинавская легенда объ Амлетѣ, разсказанная въ латинской хроникѣ датскаго лѣтописца XII в. Саксона-Грамматика. Легенда эта и дала Шекспиру фабулу его знамени-той трагед³и.

   Датск³й король Рорикъ,- повѣствуетъ легенда,- сдѣлалъ намѣстниками Ютланд³и двухъ родныхъ братьевъ - Горвендилла и Фенгона. Изъ нихъ Горвендиллъ вскорѣ отличился въ морскихъ набѣгахъ и битвахъ, которые прославили и обогатили его. Побѣдивъ въ единоборствѣ норвежскаго короля Коллера и захвативъ богатую добычу, Горвендиллъ вошелъ въ такую честь y своего короля Рорика, что тотъ выдалъ за него замужъ свою дочь Геруту. Отъ этого брака и родился сынъ Амлетъ, герой сказан³я. Счастье, выпавшее на долю Горвендилла, возбудило сильнѣйшую зависть въ Фенгонѣ, который затаилъ въ душѣ мысль убить брата и сдѣлаться единоличнымъ правителемъ Ютланд³и. Выждавъ удобный моментъ, Фенгонъ предательски умертвилъ Горвендилла подъ тѣмъ предлогомъ, будто онъ посягалъ на жизнь своей жены. Просто-душная Герута повѣрила и вышла замужъ за мнимаго спасителя.

   Но юный Амлетъ зналъ истину и затаилъ въ душѣ месть. Чтобы обезопасить себя отъ подозрительности преступнаго дяди-вотчима и найти способъ къ исполнен³ю замысла, Амлетъ сталъ прикидываться слабоумнымъ (extremum mentis vitium finxit). Съ этихъ поръ онъ ходилъ обыкновенно въ грязной и изорванной одеждѣ, бормоталъ безсвязныя съ виду слова, въ которыхъ, однако, таился глубок³й смыслъ. Иногда, сидя y очага, онъ строгалъ крючки изъ дерева и обжигалъ ихъ на огнѣ. Когда его спрашивали, что онъ дѣлаетъ, Амлетъ отвѣчалъ, что готовитъ оруд³е для мщен³я за отца. Мног³е смѣялись надъ нимъ, но y Фенгона явилось подозрѣн³е, что безум³е Амлета притворное. Чтобы испытать его, Фенгонъ приказалъ свести Амлета въ лѣсу съ красивой дѣвушкой, которую онъ любилъ съ дѣтства. Подосланные шп³оны должны были наблю-дать за его поведен³емъ. Однако Амлетъ, во-время предупрежденный своимъ молочнымъ братомъ о готовящейся ему ловушкѣ, разстроилъ всѣ планы своихъ шп³оновъ. Тогда "одинъ изъ друзей Фенгона" предложилъ устроить свидан³е Амлета съ матерью и вызвался подслушать ихъ разговоръ. Но и эта попытка разоблачить Амлета не удалась. Подозрѣвая новую западню, онъ велъ себя въ комнатѣ матери, какъ безумный, и, замѣтивъ подъ цыновкой спрятавшагося придворнаго, убилъ его, разрубилъ тѣло на куски и выбросилъ на съѣден³е свиньямъ. Вернувшись къ матери, онъ открылъ тайну своего притворства и пламенною рѣчью такъ на нее подѣйствовалъ, что она покаялась въ своемъ поступкѣ и обѣщала помогать сыну въ мести за отца.

   Послѣ того Фенгонъ придумалъ третье средство избавиться отъ Амлета: онъ послалъ его въ Англ³ю въ сопровожден³и двухъ слугъ, которые везли къ англ³йскому королю письмо (руны) съ просьбою умертвить Амлета немедленно по высадкѣ на берегъ. Но во время ихъ сна Амлетъ подмѣнилъ это письмо другимъ, въ которомъ отъ имени Фенгона требовалъ казни своихъ спутниковъ. Такимъ образомъ въ Англ³и они попали на висѣлицу, a Амлетъ такъ понравился своимъ умомъ англ³йскому королю, что тотъ выдалъ за него свою дочь.

   Ровно черезъ годъ Амлетъ вернулся въ Ютланд³ю въ самый тотъ день, когда, по уговору съ матерью, были устроены поминки по немъ. Когда пировавш³е гости захмелѣли и заснули, Амлетъ накинулъ на нихъ сѣть, которую укрѣпилъ приготовленными ранѣе крючками, и поджогъ залу, затѣмъ бросился въ спальню Фенгона, котораго и убилъ его же собственнымъ мечомъ. Собравъ весь народъ, онъ сообщилъ обо всемъ происшедшемъ и былъ провозглашенъ королемъ. Амлетъ долго и счастливо царствовалъ, пока не погибъ въ битвѣ съ преемникомъ короля Рорика - Виглетомъ.

   Такова сага о Гамлетѣ въ своемъ перво-начальномъ видѣ. Въ XVI в. безхитростный разсказъ Саксона-Грамматика былъ переработанъ на французскомъ языкѣ истор³ографомъ Карла IX Бельфорэ въ его сочинен³и "Histoires tragiques" (1564 г.). Съ французскаго текста былъ сдѣланъ, въ свою очередь, англ³йск³й переводъ, который появился въ печати подъ заглав³емъ "Истор³я Гамлета (The Hystoire of Hamblett, 1608).

   Разсказъ Бельфорэ въ подлинникѣ или англ³йскомъ переводѣ послужилъ Шекспиру источникомъ для его трагед³и. За первое предположен³е говоритъ то обстоятельство, что англ³йск³й переводъ появился только въ 1608 г. и, слѣдовательно, не могъ быть использованъ Шекспиромъ, a въ пользу второго свидѣтельствуетъ одна маленькая подробность, a именно: восклицан³е Гамлета въ сценѣ уб³йства Полон³я "A rat! a rat!" (Мышь! Мышь!) встрѣчается только въ англ³йскомъ текстѣ. Возможно, однако, что это восклицан³е не Шекспиромъ заимствовано y автора "The Hystorie of Hamblett", a, наоборотъ, авторомъ "истор³и" взято изъ трагед³и Шекспира.

   При изучен³и источниковъ шекспировскихъ пьесъ изслѣдователя почти всегда поражаетъ, изъ какого ничтожнаго матер³ала создавалъ Шекспиръ свои драмы. Но нигдѣ, повидимому, пропасть, отдѣляющая сырой матер³алъ отъ художественнаго произведен³я, не такъ глубока, какъ въ "Гамлетѣ". Легенда дала ему только фабулу, тотъ внѣшн³й механизмъ, которымъ движется дѣйств³е трагед³и; вся же внутренняя сторона трагед³и - весь ея духъ, весь драматическ³й интересъ, вся глубина мысли, вся тонкость психологическаго анализа - принадлежитъ исключительно самому поэту, ген³альному порыву его творческаго ума.

   Въ легендѣ разсказъ пр³урочивается къ полумиѳической, дохрист³анской эпохѣ истор³и Дан³и, всецѣло еще носящей на себѣ печать варварской грубости и жестокости. Шекспиръ перенесъ дѣйств³е въ болѣе позднюю и болѣе образованную эпоху. Изображенная здѣсь придворная среда отличается хотя и поверхностной, но утонченной культурой. Ея молодежь получаетъ внѣшн³й лоскъ въ Парижѣ; мног³е юноши, какъ и самъ Гамлетъ, выносятъ изъ германскихъ университетовъ философское образован³е.

   Дѣйствующ³я лица, смутно и блѣдно обрисованныя въ разсказѣ Бельфорэ, пр³обрѣтаютъ y Шекспира плоть и кровь. Фенгонъ и Герута легенды совершенно преобразовываются въ трагед³и въ лицахъ короля Клавд³я и королевы Гертруды. Упоминан³е саги о придворномъ, который подслушивалъ разговоръ Амлета съ матерью, дало Шекспиру поводъ создать великолѣпный типъ болтливаго царедворца Полон³я. Красивая дѣвушка, послужившая въ сагѣ первымъ оруд³емъ для испытан³я Гамлета, превратилась, въ рукахъ драматурга, въ поэтически-нѣжный и обаятельный образъ несчастной Офел³и. Молочный братъ Гамлета, предупреждающ³й его о поставленной ему ловушкѣ, вылился въ симпатичный характеръ стойкаго и уравновѣшеннаго Горац³о, единственнаго друга и сообщника героя трагед³и, a два безыменныхъ спутника Амлета въ Англ³ю сдѣлались всегда неразлучными, низкопоклонными придворными Гильденштерномъ и Розенкранцемъ. Для характеристики придворной среды поэтъ создалъ также роль придворнаго шаркуна Озрика, который, по мѣткому выражен³ю Гамлета, "и за грудь матери не принимался безъ комплиментовъ".

   Коренному измѣнен³ю подвергся y Шекспира самъ герой сказан³я. Можно сказать, что Амлетъ легенды и шекспировск³й Гамлетъ - двѣ совершенно различныхъ личности. На мѣсто полуварварскаго героя саги въ трагед³и является типъ новѣйшей эпохи, захватывающ³й глубочайш³е интересы современнаго человѣчества; грубаго и жестокаго мстителя замѣняетъ человѣкъ съ нѣжной духовной организац³ей, съ тонко развитымъ чувствомъ. Герой саги человѣкъ хитрый, осторожный, хладнокровный и рѣшительный. У него есть опредѣленный планъ мщен³я, къ исполнен³ю котораго онъ неуклонно стремится, не зная никакихъ внутреннихъ колебан³й и сомнѣн³й и ни разу не сходя съ избраннаго пути. Когда же наступаетъ искусно подготовленный моментъ, онъ совершаетъ месть, убиваетъ Фенгона, и народъ провозглашаетъ его королемъ. На мѣсто разсчетливаго и достигающаго своей цѣли героя легенды Шекспиръ поставилъ человѣка страстнаго и пылкаго, но нерѣшительнаго, обуреваемаго внутренними сомнѣн³ями и колебан³ями и совершающаго мщен³е только подъ давлен³емъ обстоятельствъ въ предсмертную минуту. Шекспиръ перенесъ центръ тяжести во внутрь человѣческой души и построилъ трагед³ю на особенностяхъ натуры Гамлета, на складѣ его ума, м³росозерцан³я и темперамента.

   Для того, чтобы лучше оттѣнить характеръ своего героя, Шекспиръ поставилъ рядомъ съ нимъ Лаэрта и Фортинбраса, на которыхъ нѣтъ ни малѣйшаго намека въ разсказѣ Бельфорэ. Оба они также являются мстителями за отца, но справляются со своей задачей совершенно иначе, чѣмъ Гамлетъ, и ярко подчеркиваютъ его медлительность въ исполнен³и возложеннаго на него долга.

  

  

   Сравнен³е издан³й "Гамлета" 1603 и 1604 гг. заставило шекспирологовъ выставить двѣ противоположныхъ теор³и. Одни, съ Колльеромъ и Грэнтъ Уайтомъ во главѣ, утверждаютъ, что первое издан³е есть не что иное, какъ результатъ книгопродавческой спекуляц³и, и сдѣлано, безъ вѣдома Шекспира, по очень дурной коп³и подлинной пьесы или даже просто по неискусной записи, набросанной во время представлен³я. Друг³е, начиная съ Найта и кончая Фернивалемъ, Дел³усомъ и Гервинусомъ, видятъ въ издан³и 1603 г. первую редакц³ю "Гамлета", сдѣланную самимъ Шекспиромъ, но изданную очень небрежно. И дѣйствительно, тщательно сравнивая оба издан³я, нельзя не придти къ несомнѣнному заключен³ю, что они представляютъ двѣ послѣдовательныхъ обработки трагед³и, сдѣланныхъ самимъ поэтомъ въ цѣляхъ художественныхъ.

   Подобно двумъ редакц³ямъ "Ромео и Джульетты" (1597 и 1599 гг.), двѣ редакц³и "Гамлета" представляютъ глубочайш³й интересъ, такъ какъ даютъ возможность наблюдать процессъ творческой работы Шекспира. Оказывается, что его произведен³я далеко не сразу отливались въ окончательную форму, a переживали нѣсколько фазисовъ, совершенствуясь постепенно.

   Первая редакц³я "Гамлета" во многомъ уступаетъ второй, представленной издан³емъ 1604 года. При новой обработкѣ трагед³и Шекспиръ обратилъ главное вниман³е на болѣе яркое освѣщен³е характеровъ, все болѣе и болѣе удаляя ихъ отъ легендарныхъ первообразовъ. Прежде всего, это замѣтно на героѣ трагед³и. Нѣсколькими мастерскими штрихами Шекспиръ вводитъ все болѣе и болѣе смягчающ³я черты въ характеръ датскаго принца. Только во второй редакц³и онъ заставляетъ Гамлета "проливать слезы" о случайно убитомъ Полон³и (IV, 1). Пессимистическое настроен³е Гамлета, его недовольство жизнью, меланхол³я и приступы отчаян³я освѣщены во второй редакц³и гораздо ярче. Въ этомъ отношен³и интересно сравнить первый и четвертый монологи Гамлета (Д. I, сц. 2 и Д. III, сц. 1) по обѣимъ редакц³ямъ.

   Только во второй редакц³и перваго монолога y Гамлета является мысль о самоуб³йствѣ, только здѣсь онъ впервые произноситъ столь характерныя для него слова:

  

   О, Боже мой! O, Боже милосердный!

   Какъ пошло, пусто, плоско и ничтожно

   Въ глазахъ моихъ житье на этомъ свѣтѣ!

   Презрѣнный м³ръ! ты - опустѣлый садъ,

   Негодныхъ травъ пустое достоянье.

  

   Что касается четвертаго монолога Гамлета, начинающагося словами "Быть или не быть", то въ первой редакц³и онъ былъ вдвое короче, чѣмъ во второй, и выводилъ Гамлета въ нѣсколько иномъ освѣщен³и. Въ разсужден³яхъ о смерти и будущей жизни Гамлетъ второй редакц³и выступаетъ скептикомъ и рац³оналистомъ, тогда какъ въ первой редакц³и онъ остановился еще на полпути между вѣрой и сомнѣн³емъ. Не разорвавъ еще вполнѣ съ учен³емъ церкви, Гамлетъ въ первой редакц³и называетъ загробный м³ръ "невѣдомой страной, при видѣ которой праведникъ радуется, a грѣшникъ изнываетъ"; во второй же редакц³и этотъ загробный м³ръ для него только "невѣдомая страна, изъ которой еще не возвращался ни одинъ странникъ". И въ первой редакц³и смерть приравнивается ко сну, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, тамъ опредѣленно указывается, что за этимъ сномъ должно послѣдовать "пробужден³е", "когда мы предстанемъ передъ Вѣчнымъ Судьею". Во второй же редакц³и въ голову Гамлету приходятъ только мысли о "сновидѣн³яхъ", которыя могутъ потревожить абсолютный покой смерти. Вмѣсто "надежды на что-то послѣ смерти" первой редакц³и является во второй "страхъ чего-то послѣ смерти". Сообразно съ этимъ, въ первой редакц³и Гамлетъ умираетъ съ надеждой на будущую жизнь ("Неaven, receive my soule"!), a во второй изъ устъ его вырываются только слова "The rest is silence" ("остальное - молчан³е").

   Важный для характеристики Гамлета монологъ четвертаго дѣйств³я послѣ встрѣчи съ войсками Фортинбраса прибавленъ поэтомъ только во второй редакц³и. Сцена Гамлета съ Розенкранцемъ и Гильденштерномъ (Д. II, сц. 2) добавлена во второй редакц³и нѣсколькими мѣткими чертами. Только здѣсь влагается въ уста Гамлета сравнен³е Дан³и и всего свѣта съ тюрьмою, a также глубоко знаменательныя слова: "О, Боже! Я могъ бы заключиться въ орѣховую скорлупу и считать себя властителемъ необъятнаго пространства, если бы не злые сны мои".

   Итакъ, не измѣняя основныхъ чертъ характера Гамлета, Шекспиръ въ новой редакц³и усилилъ элементы пессимизма, разочарован³я, меланхол³и и скептицизма. Поэтому, въ то время какъ Гамлетъ первой редакц³и девятнадцатилѣтн³й юноша, во второй онъ приближается къ тому возрасту, который Данте называетъ "срединою нашей жизненной дороги": ему тридцать лѣтъ. Дѣйствительно, Гамлета второй редакц³и съ его философской глубиной и широтой взглядовъ, съ его проницательнымъ знан³емъ людей трудно представить себѣ иначе, какъ уже въ возрастѣ полной возмужалости.

   Остальные, второстепенные характеры трагед³и также подверглись во второй редакц³и художественной переработкѣ. Полную законченность получили образы Полон³я, который въ первой редакц³и носилъ имя Корамбиза, Горац³о и въ особенности Лаэрта, кипучая энерг³я котораго противопоставлена здѣсь еще рѣзче медлительному раздумью Гамлета. Существенное измѣнен³е внесъ Шекспиръ и въ характеръ королевы.

   Гертруда въ первой редакц³и не преступница, a только слабая и чувственная женщина, довѣрившаяся коварному обольстителю, о злодѣян³и котораго она ничего не знала. Поэтому какъ только Гамлетъ разоблачаетъ ей тайну уб³йства ея перваго мужа, она дѣлается сообщницей сына и обѣщаетъ помогать для исполнен³я мести,- совершенно какъ въ легендѣ объ Амлетѣ. Когда же Гамлетъ спасается отъ смерти, которая ждала его въ Англ³и, Горац³о сообщаетъ объ этомъ прежде всего королевѣ, какъ сообщницѣ. Во второй редакц³и нравственный образъ королевы рисуется въ менѣе благопр³ятномъ свѣтѣ. Нѣтъ уже рѣчи о томъ, чтобы она сдѣла-лась сообщницей сына. Напротивъ того, есть основан³е предполагать, что злодѣян³е Клавд³я не осталось для нея тайной и, можетъ быть, даже не обошлось безъ ея участ³я. По крайней мѣрѣ, на обличен³е Гамлета она отвѣчаетъ словами, похожими на признан³е въ преступлен³и:

  

   Умолкни, Гамлетъ! Въ глубь моей души

   Ты обратилъ мой взоръ: я вижу пятна,-

   Ихъ черный цвѣтъ впитался такъ глубоко,

   Что ихъ не смыть водами океана.

  

   Во второй редакц³и она представлена женщиной уже пожилой, поведен³е которой нельзя объяснить однимъ увлечен³емъ.

   Измѣнен³е характера королевы находилось, конечно въ связи съ усилен³емъ пессимистическаго элемента въ Гамлетѣ второй редакц³и: чѣмъ преступнѣе его мать, тѣмъ понятнѣе его горе, его презрѣн³е къ женщинѣ, его разочарован³е въ жизни

  

  

   Легенда объ Амлетѣ могла тѣмъ легче подвергнуться драматической обработкѣ, что современная дѣйствительность давала Шекспиру возможность наблюдать семейныя трагед³и въ родѣ той, о которой повѣствуетъ разсказъ Саксона-Грамматика.

   Грѣхъ Гертруды былъ также на душѣ шотландской королевы Мар³и Стюартъ, которая, влюбившись въ лорда Ботвеля, умертвила въ сообщничествѣ съ нимъ своего мужа - короля Дарнлея, взорвала на воздухъ его замокъ для сокрыт³я слѣдовъ преступлен³я и затѣмъ обвѣнчалась со своимъ возлюбленнымъ. Нѣчто подобное случилось въ семьѣ графа Эссекса. Графиня Эссексъ сошлась съ Лейстеромъ еще при жизни своего мужа, котораго вскорѣ постигла загадочная смерть. Народная молва утверждала, что онъ былъ отравленъ Лейстеромъ. Ходили слухи, что на смертномъ одрѣ Эссексъ сказалъ сыну, что онъ погибаетъ жертвою гнуснаго замысла, и послалъ прощен³е женѣ. Едва онъ успѣлъ закрыть глаза, какъ вдова его обвѣнчалась съ Лейстеромъ. Семейное положен³е молодого Роберта Эссекса послѣ этого поразительно напоминаетъ положен³е Гамлета. Подобно Клавд³ю, Лейстеръ, оказывая наружно заботливость о молодомъ человѣкѣ, побаивался его и старался, подъ разными предлогами, держать его подальше отъ себя.

   Въ англ³йской критикѣ очень распространено мнѣн³е, нашедшее отголосокъ и въ Герман³и, въ трудахъ Исаака и Конрада, что юный Робертъ Эссексъ послужилъ Шекспиру прототипомъ для его Гамлета. Дѣйствительно, Эссексъ напоминаетъ Гамлета не только обстоятельствами семейной жизни, но также и многими чертами характера и въ особенности склонностью къ меланхол³и и мечтательности и разочарован³емъ въ жизни. Чисто гамлетовскими темами полны его письма къ сестрѣ, лэди Ричъ. Въ одномъ изъ нихъ онъ выражается такъ: "Меланхол³я и веселость владѣютъ мною поперемѣнно; иногда чувствую себя счастливымъ, но чаще я угрюмъ. Время, въ которое мы живемъ, непостояннѣе женщины, плачевнѣе старости; оно производитъ и людей подобныхъ себѣ: такъ сказать, деспотическихъ, измѣнчивыхъ, нечестивыхъ. О себѣ скажу, что я безъ гордости встрѣтилъ бы всякое счастье, такъ какъ оно было бы простою игрою случая, и я нисколько не упалъ бы духомъ ни при какомъ несчастьи, которое поразило бы меня, ибо я убѣжденъ, что всякая участь хороша или дурна, смотря по тому, за что мы сами ее принимаемъ". Послѣдняя мысль, какъ извѣстно, почти буквально повторяется Гамлетомъ (Д. II, сц. 2). Въ другихъ письмахъ Эссекса проглядываетъ то же недовольство людьми и собою, то же убѣжден³е въ ничтожности и пустотѣ жизни, то же утомлен³е ею, какъ y шекспировскаго героя.

   Смѣшно, однако, считать Гамлета простымъ сколкомъ съ Эссекса, его точнымъ воспроизведен³емъ. Какъ и всяк³й истинный поэтъ, Шекспиръ изображалъ не портреты отдѣльныхъ людей, но типы, которые объединяютъ въ себѣ извѣстныя черты, разбросанныя во многихъ личностяхъ. Эссексъ не былъ, конечно, оригиналомъ Гамлета, обусловившимъ создан³е безсмертнаго типа: онъ былъ лишь однимъ изъ современниковъ, въ которыхъ Шекспиръ могъ наблюдать то своеобразное душевное настроен³е, которое онъ воплотилъ въ Гамлетѣ. Но указан³е на Эссекса важно въ томъ отношен³и, что имъ доказывается существован³е людей гамлетовскаго склада въ Англ³и начала XVII вѣка. Распространенное мнѣн³е, будто Шекспиръ, съ чуткимъ ясновидѣн³емъ ген³альнаго поэта, нарисовалъ въ Гамлетѣ типъ, неизвѣстный въ ту эпоху, типъ будущаго, появивш³йся только два столѣт³я спустя,- не выдерживаетъ критики. Гамлетъ прежде всего - типъ шекспировскаго времени, типъ великой, цвѣтущей и полной контрастовъ эпохи Возрожден³я. Не пророческ³й даръ проявилъ въ его создан³и Шекспиръ, a удивительную чуткость къ умственнымъ течен³ямъ среди современниковъ, къ различнымъ оттѣнкамъ ихъ нравственнаго склада. Богатая галлерея превосходныхъ типовъ эпохи Возрожден³я, нарисованныхъ волшебною кистью ген³альнаго драматурга, была бы неполной, если бы въ ней не нашелъ себѣ мѣста представитель умственной аристократ³и того времени, которая, не ослѣпляясь внѣшнимъ блескомъ, мощью и сказочнымъ великолѣп³емъ Возрожден³я, тщетно искала удовлетворен³я своему высокому идеализму, своимъ благороднѣйшимъ порывамъ.

  

  

   Замѣчая гамлетовск³я черты въ нѣкоторыхъ представителяхъ современнаго общества, Шекспиръ далеко не былъ безстрастнымъ, объективнымъ наблюдателемъ этого явлен³я: онъ самъ въ собственномъ сердцѣ пережилъ разочарован³е Гамлета въ жизни, плакалъ его слезами о разбитыхъ идеалахъ, перечувствовалъ въ самомъ себѣ всѣ муки мысли, безсильной передъ загадкой человѣческаго существован³я. Нельзя сомнѣваться въ томъ, что въ "Гамлетѣ" много элементовъ автоб³ографическихъ, субъективныхъ. Не даромъ же Шекспиръ такъ долго и тщательно работалъ надъ этой трагед³ей, не даромъ именемъ датскаго принца назвалъ своего единственнаго сына (умершаго въ 1596 г.), не даромъ въ уста Гамлета влагаетъ онъ свои задушевныя убѣжден³я о задачахъ драматическаго творчества и сценическаго исполнен³я.

   Въ эпоху создан³я "Гамлета" Шекспиру пришлось испытать много тяжелыхъ впечатлѣн³й. Въ 1601 году умеръ въ Стратфордѣ его отецъ, къ которому онъ былъ нѣжно привязанъ. Одновременно съ этимъ онъ лишился своего всегдашняго друга и покровителя Саутгэмптона. Постигло также его и жестокое сердечное крушен³е: женщина, которую онъ горячо любилъ и идеализировалъ, оказалась вѣроломной, безсердечной и безнравственной. Не веселы были и его впечатлѣн³я отъ придворной жизни въ соприкосновен³е съ которой ему приходилось входить: низкопоклонными льстецами и двоедушными лицемѣрами кишѣлъ блестящ³й дворъ Елизаветы. Наконецъ, и положен³е актера, очень невысокое въ тогдашнемъ обществѣ, не могло не тяготить впечатлительную душу Шекспира.

   Кто же могъ лучше Шекспира понять и изобразить сыновнее горе Гамлета, его страдан³е отъ вѣроломства друзей, его разочарован³е въ женщинѣ, его негодован³е на низость и безнравственность привилегированной среды, его убѣжден³е въ высотѣ искусства? Въ негодован³и Гамлета на испорченное время, которое "вышло изъ своей колеи", въ его бичеван³яхъ лицемѣр³я и безнравственности, въ его сарказмахъ и въ его разочарован³и слышится голосъ самого Шекспира.

   Грустнаго раздумья надъ жизнью полны шекспировск³е сонеты, которые относятся отчасти къ тому же времени, какъ и работа надъ "Гамлетомъ". Постоянно встрѣчаются здѣсь горьк³я мысли о непрочности счастья, о безсил³и борьбы противъ зла, о ничтожествѣ всего земного. Поэтъ жалуется на "людскую злобу и ярость" (сон. 40), высказываетъ горькое убѣжден³е, что "зло царитъ на свѣтѣ" (сон. 121), "изнываетъ надъ чашей испитыхъ золъ" (сон. 25), доходитъ даже до того, что "проклинаетъ свою жизнь" (сон. 29). Подобно Гамлету, мысль о смерти постоянно преслѣдуетъ его (сон. 60, 64, 68, 71, 74 и др.). Особенно замѣчателенъ въ этомъ отношен³и 66 сонетъ, представляющ³й, по выражен³ю Н. И. Стороженка, "вопль отчаян³я при видѣ торжествующаго деспотизма, зла и несправедливости". Вотъ что говоритъ изстрадавш³йся поэтъ:

  

   Усталъ я видѣть честь поверженной во прахъ,

   Заслугу въ рубищѣ, свободу искаженной,

   И бѣдность съ шутовской усмѣшкой на губахъ...

   Глупцовъ, гордящихся лавровыми вѣнками,

   Опальныхъ мудрецовъ, носящихъ скорбь въ тиши -

   Высок³й даръ небесъ, осмѣянный слѣпцами,

   И силу, мертвую отъ немощей души,

   Искусство робкое предъ деспотизмомъ власти,

   Безумья жалкаго надменное чело,

   Разнузданную ложь, разнузданныя страсти

   И Благо плѣнникомъ y властелина Зло.

   (Пер. Ѳ. Червинскаго).

  

   Истомленный всѣмъ этимъ, поэтъ жаждетъ смерти. Давно уже сближали этотъ сонетъ съ знаменитымъ монологомъ Гамлета "Быть или не быть". Дѣйствительно, сонетъ относится къ этому монологу, какъ талантливый эскизъ къ вполнѣ законченной картинѣ; общее настроен³е и содержан³е одни и тѣ же, но выражены они въ монологѣ еще рельефнѣе и художественнѣе.

   Субъективность "Гамлета" подтверждается и тѣмъ, что Шекспиръ далъ въ этой пьесѣ почетное мѣсто драматическому искусству и его слушателямъ. По прекрасному замѣчан³ю Брандеса, "Шекспиръ прославилъ здѣсь самую драматическую поэз³ю, служен³е которой было дѣломъ, наиболѣе близкимъ его сердцу, и наполняло собою всю его жизнь, прославилъ ее, сдѣлавъ здѣсь драму радикальнымъ средствомъ, съ помощью котораго истина выходитъ наружу, такъ что справедливость можетъ восторжествовать. Представлен³е пьесы объ уб³йствѣ Гонзаго есть та ось, вокругъ которой вращается трагед³я". Кромѣ того, устами Гамлета Шекспиръ мастерски опредѣляетъ задачу театра, "цѣль котораго была, есть и будетъ - отражать въ себѣ природу: добро, зло, время и люди должны видѣть себя въ немъ, какъ въ зеркалѣ" (Д. III, сц. 2) и дѣлаетъ безцѣнныя указан³я о пр³емахъ сценическаго исполнен³я, въ основѣ котораго должны лежать простота, естественность и умѣренность. "Не поли слишкомъ усердно воздуха руками - такъ: будь умѣреннѣе. Среди потопа, бури и, такъ сказать, водоворота страсти долженъ ты сохранить умѣренность, которая смягчитъ ихъ рѣзкость... Особенно обращай вниман³е на то, чтобы не переступать за границу естественнаго". Ласковымъ пр³емомъ актеровъ Гамлетъ даетъ примѣръ истиннаго обхожден³я съ ними. "Они зеркало и краткая лѣтопись своего времени. Плохая эпитаф³я повредитъ тебѣ послѣ смерти меньше, чѣмъ злая эпиграмма изъ устъ ихъ, пока ты живъ", говоритъ онъ Полон³ю и возмущается тѣмъ, что высокомѣрный придворный хочетъ принять ихъ "по заслугамъ". "Нѣтъ, прими ихъ лучше. Если обращаться съ каждымъ по заслугамъ, кто же избавится отъ пощечины?" (Д. II, сц. 2).

   Послѣ сказаннаго едва ли можно сомнѣваться, что Гамлетъ нерѣдко является глашатаемъ идей самого Шекспира, что многое, влагаемое въ его уста, находило звучный и сочувственный отголосокъ въ собственномъ сердцѣ поэта. "Гамлетъ" отразилъ въ себѣ тотъ пер³одъ въ духовномъ развит³и Шекспира, когда онъ самъ переживалъ нравственный кризисъ, раздѣлялъ пессимистическое настроен³е своего героя и вмѣстѣ съ нимъ плакалъ горькими слезами надъ несовершенствами человѣческой жизни, задыхался въ атмосферѣ лжи и порока и мучительно искалъ выхода изъ этого ужаснаго положен³я. Пессимистическ³й взглядъ на жизнь преобладаетъ и въ другихъ трагед³яхъ Шекспира, близкихъ по времени происхожден³я къ "Гамлету": таковы "Лиръ", "Макбетъ", "Мѣра за мѣру", "Тимонъ Аѳинск³й".

  

  

   Многочисленныя издан³я "Гамлета", сдѣланныя еще при жизни Шекспира, свидѣтельствуютъ о большомъ успѣхѣ трагед³и y современниковъ. О томъ же говоритъ тотъ любопытный фактъ, что въ 1607 г. "Гамлетъ" былъ представленъ англ³йскими матросами на бортѣ корабля "Драконъ" y береговъ Африки, близъ С³ерра-Леоне.

   Въ течен³е XVII и XVIII вѣковъ популярность "Гамлета" возрастала все болѣе и болѣе. Два актера: Томасъ Беттертонъ (1635-1710) и Давидъ Гаррикъ (1716-1779) составили себѣ имя преимущественно исполнен³емъ роли датскаго принца. "Трагед³я Гамлетъ" - пишетъ Шефтсбэри въ 1710 г. - обладаетъ силою производить особенное дѣйств³е на англ³йск³я сердца, и ни одна пьеса не ставится на нашихъ театрахъ такъ часто".

   Около половины XVIII в. "Гамлетъ" проникъ на французскую и нѣмецкую сцены. Знаменитый нѣмецк³й актеръ Францъ Брокманнъ основалъ свою славу исключительно на исполнен³и роли Гамлета. Первое представлен³е "Гамлета" въ Гамбургѣ въ 1776 г. сопровождалось необычайнымъ успѣхомъ: въ честь Брокманна были даже выбиты медали.

   Публика со своимъ непосредственнымъ чувствомъ далеко опередила тогдашнихъ присяжныхъ критиковъ, которые долго не могли найти настоящую точку зрѣн³я на трагед³ю, вызывавшую всеобщ³й восторгъ. Тѣмъ не менѣе въ XVIII в. уже было положено основан³е критической литературѣ о "Гамлетѣ", которая въ настоящее время достигла колоссальныхъ размѣровъ. Только два произведен³я могутъ посоперничать съ "Гамлетомъ" въ этомъ отношен³и: "Божественная комед³я" Данте и "Фаустъ" Гете.

   Истор³я критической оцѣнки "Гамлета" представляетъ интересную страницу въ истор³и европейской критики. Нигдѣ нельзя такъ хорошо изучить смѣну различныхъ критическихъ школъ и соотвѣтствующихъ имъ общественныхъ настроен³й, какъ на судьбахъ толкован³й "Гамлета", какъ на многочисленныхъ попыткахъ разрѣшить "гамлетовск³й вопросъ".

   Первое критическое сочинен³е о "Гамлетѣ" явилось въ Англ³и въ 1736 г. подъ заглав³емъ: "Some remarks on the tragedy of Hamlet, Prince of Denmark" безъ имени автора, которымъ, какъ предполагаютъ, былъ сэръ Томасъ Гоммеръ. Этотъ первый критикъ посмотрѣлъ на трагед³ю сквозь ложноклассическ³я очки, строго осудилъ смѣшен³е трагическаго и комическаго элементовъ и, хваля за нѣкоторыя частности, упрекнулъ Шекспира въ потворствѣ низменнымъ вкусамъ непросвѣщенной толпы. Самый видный англ³йск³й критикъ XVIII в. Самуэль Джонсонъ ограничился подобными же бѣглыми замѣчан³ями объ отдѣльныхъ недостаткахъ пьесы. Нѣсколько разностороннѣе оцѣнилъ Гамлета Вилльямъ Ричардсонъ, съумѣвш³й уловить внутренн³й конфликтъ въ душѣ принца между утонченнымъ нравственнымъ чувствомъ и страстью мщен³я.

   Гораздо дальше пошелъ Гете. Въ романѣ "Вильгельмъ Мейстеръ" (1795) ген³альный поэтъ помѣстилъ замѣчательный разборъ "Гамлета", сдѣлавш³йся точкой отправлен³я для послѣдующей критики. До тѣхъ поръ "Гамлетомъ" болѣе восхищались инстинктивно, чѣмъ понимали его; Гете же постарался разъяснить сущность характера Гамлета, проникнуть въ общ³й смыслъ трагед³и. "Ключъ ко всему поведен³ю Гамлета" Гете находилъ въ восклицан³и, вырвавшемся изъ груди датскаго принца послѣ страшнаго открыт³я тѣни:

  

   Распалась связь временъ!

   Зачѣмъ же я связать ее рожденъ!

  

   "Мнѣ ясно, - продолжаетъ Гете - что Шекспиръ хотѣлъ изобразить: великое дѣло, возложенное на душу, которой оно не по силамъ. Я нахожу, что вся пьеса съ начала до конца обработана въ этомъ смыслѣ. Здѣсь посаженъ дубъ въ драгоцѣнную вазу, которая могла принять въ себя лишь нѣжные цвѣты; корни разрослись,- и ваза разлетѣлась вдребезги. Прекрасное, чистое, благородное, высоконравственное существо, не обладающее чувственною силою, которая дѣлаетъ героемъ, гибнетъ подъ бременемъ, которое оно ни отстранить, ни выносить не въ состоян³и; каждая обязанность для него свята, эта слишкомъ тяжела. Невозможное требуется отъ него, не невозможное само по себѣ, но то, что ему невозможно".

   Гете бросилъ ярк³й свѣтъ на характеръ Гамлета: слабость воли при сознан³и долга - вотъ въ чемъ заключается, по его мнѣн³ю, смыслъ трагед³и.

   Мнѣн³е Гете было усвоено критиками романтической школы. Августъ Шлегель постарался объяснить происхожден³е слабости воли Гамлета и нашелъ, что воля эта атрофирована непомѣрнымъ развит³емъ размышлен³я, рефлекс³и. "Драма въ ея цѣломъ - писалъ онъ - имѣетъ въ виду показать, что размышлен³е, желающее исчерпать всѣ отношен³я и всѣ возможныя по-слѣдств³я какого-нибудь дѣла, ослабляетъ способность къ совершен³ю дѣла (Thatkraft)". Такого же взгляда держались Тикъ и Горнъ въ Герман³и, Кольриджъ, Кэмпель и Гэзлиттъ въ Англ³и. Для всѣхъ романтиковъ Гамлетъ исключительно "герой размышлен³я", его "рефлекс³я" - причина медлительности въ исполнен³и мести. При всей своей очевидной односторонности, такое объяснен³е бездѣйств³я Гамлета сдѣлалось однимъ изъ наиболѣе распространенныхъ въ послѣдующей критикѣ. Романтики также пустили въ ходъ мнѣн³е, что эта трагед³я исполнена, по волѣ автора, особенной таинственности, не поддающейся полному объяснен³ю. "Это загадочное произведен³е - говоритъ Шлегель - походитъ на тѣ иррац³ональныя уравнен³я, въ которыхъ всегда остается одна часть неизвѣстнаго, не допускающая никакого рѣшен³я".

   Къ критикамъ-романтикамъ примыкаютъ критики т. н. философско-эстетической школы. Воспитавшись на философ³и Гегеля и усвоивши себѣ его учен³е, что задача трагед³и заключается въ изображен³и борьбы великихъ нравственныхъ началъ, управляющихъ м³ромъ, критики этой школы устремили всѣ свои усил³я на отыскан³е въ "Гамлетѣ" "основной идеи" (Grundidee), т. е. отвлеченнаго понят³я, которое будто бы воплотилъ Шекспиръ въ своей драмѣ. Шекспиру начинаютъ навязываться разнообразныя нравственныя, философск³я, религ³озныя и даже политическ³я "основныя идеи". Такъ, Ульрици видитъ въ "Гамлетѣ" - трагед³ю человѣческой мысли, стремящейся преобразовать внѣшн³й м³ръ по своему внутреннему содержан³ю и не считающейся при этомъ съ божественнымъ м³ропорядкомъ и нравственной необходимостыо". Ретшеръ "основную идею" "Гамлета" выражаетъ словами: "болѣзненный разладъ между безграничностью мысли и ограниченностью дѣйств³я". По мнѣн³ю Сиверса, Шекспиръ воплотилъ въ "Гамлетѣ" "великую протестантскую идею необходимости вѣры для человѣка" и т. д.

   Никогда, кажется, "Гамлетъ" не подвергался такимъ произвольнымъ толкован³ямъ, какъ въ рукахъ этихъ критиковъ, видѣвшихъ въ "Гамлетѣ" трагед³ю на опредѣленный отвлеченный тезисъ. Неудивительно, что ихъ попытки "нанизать, по выражен³ю Гете, пеструю и разнообразную жизнь на тощ³й шнурокъ одной всепроникающей идеи" окончились полною неудачею.

   Близко къ философской школѣ критики стоитъ и Гервинусъ. Его толкован³е, заслуживающее вниман³я по стремлен³ю дать всестороннее освѣщен³е личности Гамлета, страдаетъ отъ предвзятой мысли, что "позма о Гамлетѣ есть только хвала и прославлен³е дѣятельной натуры, вытекающее изъ изображен³я противоположнаго характера". Еще Берне находилъ, что бездѣйствующ³й Гамлетъ есть коп³я съ нѣмцевъ; пророческимъ символомъ нѣмецкаго народа являлся датск³й принцъ и Ретшеру; поэтъ Фрейлигратъ пустилъ въ обращен³е афоризмъ "Гамлетъ - это Герман³я" ("Hamlet ist Deutschland"). Эта мысль съ особеннымъ жаромъ была подхвачена Гервинусомъ, писавшимъ свой разборъ "Гамлета" въ бурную эпоху революц³и 1848 года, когда скорбныя чувства по поводу политическихъ разочарован³й, только что испытанныхъ нѣмецкимъ народомъ, переполняли сердца патр³отовъ. Сближен³е Гамлета съ Герман³ей дало Гервинусу богатый матер³алъ для выражен³я горькаго убѣжден³я въ гамлетовской неспособности нѣмецкаго народа къ практической дѣятельности на поприщѣ политики. Политическ³я разочарован³я нѣмецкаго патр³ота отразились на низкой оцѣнкѣ личности Гамлета, медлительность котораго въ дѣлѣ исполнен³я мести подверглась суровому осужден³ю критика.

   Послѣдователь Гервинуса Крейссигъ видитъ въ Гамлетѣ печальный продуктъ "эстетической тепличной культуры", развивающей рефлекс³ю и совершенно убивающей волю. По мнѣн³ю критика, Гамлетъ представляетъ рѣзкую сатиру на людей съ болѣзненно развитой рефлекс³ей.

   Такимъ образомъ, чистый и симпатичный образъ Гамлета, какимъ онъ рисовался Гете, померкъ въ рукахъ философствующихъ критиковъ, перейдя y Крейссига въ явлен³е отрицательное, въ сатирическ³й типъ.

   Борьба противъ одностороннихъ увлечен³й и лжетолкован³й критиковъ философской школы, a также реабилитац³я нравственной личности Гамлета явились задачей критиковъ-эстетиковъ, съ Фридрихомъ Фишеромъ во главѣ. Въ противоположность Гете и Гервинусу, Гамлетъ представляется Фишеру (Kritische Gange, 1861г.) не сентиментальнымъ и вялымъ мечтателемъ, не апатичнымъ флегматикомъ, а, напротивъ того, натурой страстной, бурной и даже при случаѣ суровой. Разгадка ег