Соловьев Сергей Михайлович - С. С. Дмитриев. Соловьев — человек, историк

gn="justify">   В духе представлений своего времени историк видел в восточных славянах-арийцах основную величину, способную к историческому прогрессу на пространствах Восточной Европы и смежных с нею юго-восточных земель. Русская история складывалась в длительной борьбе с нашествиями юго-восточных кочевников, в борьбе "леса" и "степи", в борьбе за выход на морские просторы. Серьезное внимание ко внешнеполитическому фактору характерно для Соловьева. При этом такое внимание осуществлялось с неуклонным учетом географического фактора, а главное, с первостепенным изучением внутреннего движения населения и государственности. Исходя из таких общих установок, Соловьев, естественно, считал, что при самом начале истории Древней Руси для историка "не может быть речи о господстве норманнов, о норманнском периоде": варяги (норманны) сами подчинились местным родовым отношениям. Влияние татаро-монгольского нашествия в ходе истории не сказалось определяюще на внутреннем развитии: нет оснований для выделения "монгольского периода" в истории Руси.

   Объясняя каждое явление в истории внутренними причинами, Соловьев-историк старался показывать все явления во взаимосвязи с другими, не дробить русский исторический процесс на множество эпох. В истории России он устанавливал четыре крупных раздела:

   I. Господство родового строя - от Рюрика до Андрея Боголюб-ского.

   П. От Андрея Боголюбского до начала XVII века.

   а) Борьба родового и государственного строя - от Андрея Боголюбского до Ивана Калиты;

   б) Объединение русских земель вокруг Москвы - от Ивана Калиты до Ивана III;

   в) Торжество государственного начала - от Ивана III до пресечения Рюрикова дома и самого начала XVIJ в.

   III. Вступление России в систему европейских государств - от первых Романовых до середины XVIII века.

   IV. Новый период истории России - от середины XVIII века до так называемых великих реформ 1860-х годов.

   В каждом из разделов выступали образы более или менее значительных исторических деятелей. Как же представлялась ученому роль личности в истории? Выделяя такие личности, прослеживая, если источники это позволяли, их жизнь, характеры и деяния, историк сталкивался с труднейшей биографическо-историографической задачей "изображения деятельности одного исторического лица". Неуместными, по его мнению, тут были как чрезмерные похвалы, так и неумеренные порицания. Ученый - человек своего времени и определенной социальной среды - считал: "Христианство и наука дают нам возможность освободиться от такого представления о великих людях". Ведь "великий человек является сыном своего времени, своего народа <...>, он высоко поднимается как представитель своего народа в известное время, носитель и выразитель народной мысли". Неисторичным считал ученый такой взгляд, когда "деятельность одного исторического лица отрывалась от исторической деятельности целого народа; в жизнь народа вводилась сверхъестественная сила, действовавшая по своему произволу, причем народ был осужден на совершенно страдательное отношение к ней" {Соловьев С. М. Публичные чтения о Петре Великом, с. 415-418 настоящего издания.}.

   И в этом нелегком вопросе о роли личности в истории ученый последовательно стремился видеть объективные закономерности исторического процесса, признавал возможность изучения и анализа этих закономерностей.

   ...Современников дивила работоспособность Соловьева. Основания ее - самодисциплина, строгий порядок во всех делах, в повседневном укладе жизни. Рано он выработал себе бережнейшее отношение к быстротечному времени.

   Представим распорядок жизни историка. "Соловьев известен был как самый аккуратный профессор в университете. Он не только не позволял себе пропускать лекций даже при легком нездоровье или в дни каких-нибудь семейных праздников, но и никогда не опаздывал на лекции, всегда входил в аудиторию в четверть назначенного часа минута в минуту, так что студенты проверяли часы по началу соловьевских лекций <...>. Он вставал в шесть часов и, выпив полбутылки сельтерской воды, принимался за работу; ровно в девять часов он пил утренний чай, в JO часов выходил из дому и возвращался в половине четвертого; в это время он или читал лекции, или работал в архиве, или исправлял другие служебные обязанности. В четыре часа Соловьев обедал и после обеда опять работал до вечернего чая, т. е. до 9 часов. После обеда он позволял себе отдыхать; отдых заключался в том, что он занимался легким чтением, но романов не читал, а любил географические сочинения, преимущественно путешествия. В 11 часов он неизменно ложился спать и спал всего 7 часов в сутки" {Безобразов П. В. С. М. Соловьев. СПб., 1894. С. 77.}. Таков был обыденный строй жизни, запечатленный его современником, историком П. В. Безобразовым.

   Строгому размеренному порядку, почти суровой атмосфере подчинена была жизнь дома и семьи историка. Семья была большая, патриархальная, с устойчивыми традициями. Во главе ее стояли Сергей Михайлович и его жена Поликсена Владимировна (в девичестве Романова), у них родились двенадцать детей (четверо умерли в раннем детстве, восьмеро выросли). Впоследствии стали известными деятелями- философ и поэт Владимир Сергеевич Соловьев, историк Михаил Сергеевич, известный автор исторических романов Всеволод Сергеевич, поэт и писательница для детей Поликсена Сергеевна (получившая имя в честь матери). Предания домашней памяти и родовой духовной преемственности этой семьи запечатлены в посвятительном тексте, который предваряет известную книгу Владимира Соловьева "Оправдание добра. Нравственная философия": "Посвящается моему отцу историку Сергею Михайловичу Соловьеву и деду священнику Михаилу Васильевичу Соловьеву с чувством живой признательности и вечной связи". Это знаменательное посвящение появилось в свет спустя почти два десятилетия после кончины историка.

   ...Преодолевая обиду вынужденной отставки и мучительные натиски тяжелой болезни, историк Соловьев весной 1879 года с напряжением заканчивал очередной, 29-й, том своей "Истории России". Том был написан. Но увидеть его изданным автору не пришлось. 4(16) октября 1879 года С. М. Соловьев скончался. Печальная церемония похорон состоялась на кладбище Новодевичьего монастыря, куда собралось множество людей. Многое было сказано и написано в связи с этой утратой. Думаю, что наиболее достойно помянул покойного в речи Бестужев-Рюмин: "Мы жалуемся, что у нас нет характеров, а вот еще недавно жил между нами человек с твердым характером, всю жизнь посвятивший службе Русской земле; мы жалуемся, что у нас нет ученых, а вот только что сошел в могилу человек, место которого в ряду величайших ученых XIX века" {Бестужев-Рюмин К. Н. Указ. соч. С. 272.}.

   ...За сто десять лет, отделяющих нас от кончины Соловьева, не раз менялось и отношение к Соловьеву и его трудам. Но и при жизни историка не было, да и быть не могло однозначного отношения к нему и его трудам. Как мы видели, прогрессивно-либеральные, а нередко и консервативные качала в живом прихотливом противоречии присущи были и самому человеку, и историку Соловьеву. Реакционеры видели в нем опасного для себя прогрессиста. Свободолюбиво настроенные круги настороженно воспринимали соловьевскую государственность и патриотические чувства.

   На рубеже 1850-1860-х годов Н. Г. Чернышевский и его сотоварищи по "Современнику" видели в Соловьеве главного представителя "новой исторической школы", той школы, усилиями которой "в первый раз нам объясняется смысл событий, и развитие нашей государственной жизни" {Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений. Т. 3. М., 1947. С. 181, 298.}. Для народника П. Л. Лаврова Соловьев рисовался "историком гражданской жизни".

   Авторы славянофильского направления винили Соловьева за малое внимание к народу, за преимущественный интерес к государственности. Понятно, что для К. С. Аксакова, который считал, будто бы "русский народ по преимуществу есть народ не государственный" {Аксаков К. С. Полнее собрание сочинений. Изд. 2-е. Т. 1. М., 1889. С. 245.}, серьезное изучение историком именно развития государственности было неприемлемым; историк будто бы не заметил русского народа.

   Л. Н. Толстой эмоционально отразил в дневниковых записях 1870 года впечатления, перекликающиеся с аксаковскими: "Читаю историю Соловьева. Все, по истории этой, было безобразно в допетровской России: жестокость, грабеж, правеж, грубость, глупость, неумение ничего сделать. Правительство стало исправлять.- И правительство это такое же безобразное до нашего времени. Читаешь эту историю и невольно приходишь к заключению, что рядом безобразий совершилась история России.

   Но как же так ряд безобразий произвели великое единое государство?

   Уж это одно доказывает, что не правительство производило историю.

   Но, кроме того, читая о том, как грабили, правили, воевали, разоряли <...>, невольно приходишь к вопросу: что грабили и разоряли? А от этого вопроса к другому: кто производил то, что разоряли? Кто и как кормил хлебом весь этот народ? Кто делал парчи, сукна, платья, камки, в к[оторых] щеголяли цари и бояре? Кто ловил черных лисиц и соболей, к[оторыми] дарили послов, кто добывал золото и железо? Кто выводил лошадей, быков, баранов, кто строил дома, дворцы, церкви, кто перевозил товары? Кто воспитывал и рожал этих людей единого корня? Кто блюл святыню религиозную, поэзию народную, кто сделал, что Богд[ан] Хмельн[ицкой] передался Р[оссии], а не Т[урции] и П[ольше]?" {Толстой Л. Н. Собрание сочинений. В 22 т. Т. 21. М., 1985. С. 265-266.}. Великий писатель увидел на страницах соловьевской истории народ, подлинного созидателя исторического процесса.

   Любопытны советы и наставления М. Горького в письме одному из своих социал-демократических адресатов в 1911 г.: "...Позвольте, дать дружеский совет! Будете учиться - не занимайтесь только теорией, но -старайтесь вооружить себя и фактами, т. е. знакомьтесь с сырым материалом. Имею в виду главным образом "Историю России" и - не Ключевского, не Покровского, а чисто фактическую Соловьева. Возьмите все 28 томов (неточность, их было 29.- С. Д.) и хорошенько прожуйте их; результаты будут очень хорошие: во-первых, под теорию вы положите свой фундамент, во-вторых,- вам будет понятна психология рус[ского] народа и рус[ской] интеллигенции. А рядом с Соловьевым хорошо прочитать Щапова - интересно и полезно. Он вам и соловьевский патриотизм ограничит и введет вас в недра духовного обихода нашей "массы", покажет вам, почему мы так пассивны и судорожны, неустойчивы и пессимистичны..." {Архив М. Горького. Том 14. Неизданная переписка. М., 1976. С. 340-341.}. Как легко заметить, писатель более всего оценил в трудах историка изобилие фактов, летописных свидетельств, документов, позволяющее вдумчивому читателю на их основе в меру своих возможностей строить умозаключения и приходить к выводам; историко-философские мысли не привлекли писателя.

   Советовал М. Горький критически отнестись к "соловьевскому патриотизму". Действительно патриотизм характерен для жизни и творчества историка. Соловьев был патриотом России, той страны, где он родился и трудился. Он любил свою родину, желал добра и преуспеяния ее народу, прежде всего русскому народу. Такая любовь была естественной. Соловьевский патриотизм - разумеется, монархический патриотизм историка-просветителя, объективно представителя буржуазной идеологии. И именно как носитель этой идеологии в России середины XIX века Соловьев настойчиво выступал за прогресс, за преобразования в духе буржуазных реформ 60-70-х годов, реформ, которые бы твердо и последовательно, как ему искренне казалось, ради общего блага, проводилась сильной властью монарха. Преобразования, реформы предупредили бы нежелательные революционные потрясения. Патриотизм Соловьева находился в единении с идеалами христианства. Отмечу, однако, что религиозные убеждения не помешали ему как историку весьма критически судить о состоянии официальной православной церкви.

   ...Постоянно твердил Соловьев о величии и святости труда, о необходимости напряженной, сознательной активной деятельности во всех областях - в общественной жизни, в хозяйстве, в науке, в любом деле. Целеустремленный, упорный труд для каждого человека, для всего населения России - таков благородный завет Соловьева. Эпиграфом к Запискам, осмысливая собственную жизнь, он избрал слова: "В трудах от юности моея...".

   Творчество Соловьева - средоточие и полнота национально-исторического самопознания России прошлого столетия. Духовное наследие Соловьева - органическая часть русской культуры. Оно было нужно нашим предкам. Служит оно и нашим современникам.