Стороженко Николай Ильич - Вольнодумец эпохи Возрождения

  

  

   В память С. А. Юрьева. Сборник изданный друзьями покойного.

   Москва, 1890.

   OCR Бычков М. Н.

  

  

   Эпоха Возрожден³я - эпоха сильныхъ общественныхъ возбужден³й и драматической борьбы средневѣковыхъ идеаловъ жизни съ новыми - навѣянными изучен³емъ античной литературы и искусства - богата личностями, которые возвышенностью своихъ стремлен³й и энерг³ею своего нравственнаго характера, поддерживаютъ въ насъ угасающую вѣру въ человѣческое достоинство, возбуждаютъ въ насъ новыя силы для жизненной борьбы. Не лавры и тр³умфы выпадали на долю этихъ людей, а гонен³я и преслѣдован³я, но это не смущало ихъ. Питая твердую вѣру въ конечное торжество своихъ идей и въ справедливый судъ потомства, они неуклонно стремились впередъ, пренебрегая опасностями и не спуская своего знамени. Въ особенности богата подобными личностями Франц³я, на почвѣ которой встрѣтились въ XVI в. два основныя течен³я эпохи Возрожден³я, изъ которыхъ одно шло изъ Итал³и, другое изъ Герман³и и Швейцар³и. Она выставила цѣлый рядъ борцовъ, которые смѣло вступили въ борьбу за права разума и вѣрующей совѣсти, положили основы свѣтской науки и основаннаго на ней м³росозерцан³я и запечатлѣли своей кровью вѣрность своимъ убѣжден³ямъ. Къ числу такихъ борцовъ, выступающихъ свѣтлыми точками на темномъ фонѣ остальной современности, принадлежитъ Этьенъ Доле, гуманистъ, типографщикъ и издатель, сожженный въ Парижѣ 3 августа 1546 {Факты для б³ограф³и и характеристики Доле мы заимствуемъ изъ слѣдующихъ сочинен³й: Née de la Rochelle, Vie d'Etienne Dolet, Paris 1779; Boulmier, Etienne Dolet, sa vie, ses oeuvres, son martyr, Paris 1857; Copley Christie, Etienne Dolet, the martyr of the Rennaissance. London 1880; Haag. France Protestante, sub voce.}.

   Доле родился въ 1509 г. въ Орлеанѣ, въ почтенной буржуазной семьѣ. Получивъ первоначальное образован³е въ родномъ городѣ, онъ двѣнадцати лѣтъ отъ роду былъ отправленъ въ Парижъ, гдѣ были положены основы его классическаго образован³я. Здѣсь онъ выучился по латыни и научился благоговѣть передъ отцомъ латинскаго краснорѣч³я Цицерономъ. Наставникомъ его въ латинскомъ языкѣ былъ Николай Беро, о которомъ Эразмъ выражался, какъ объ одномъ изъ свѣтилъ гуманизма во Франц³и. Болѣе чѣмъ вѣроятно, что Беро внушилъ своему ученику восторженную любовь къ классической древности и желан³е отправиться для окончан³я образован³я въ обѣтованную страну гуманистовъ - Итал³ю. Въ 1526 г. мы видимъ 17лѣтняго Доле въ числѣ студентовъ Падуанскаго университета, стоявшаго тогда во главѣ итальянскихъ университетовъ и привлекавшаго массу иностранцевъ. Нигдѣ въ Итал³и свобода изслѣдован³я не достигала такихъ широкихъ размѣровъ, какъ въ Падуѣ. Незадолго до, пр³ѣзда Доле умеръ знаменитый профессоръ философ³и Пьетро Помпонацци, который впродолжен³е многихъ лѣтъ проповѣдывалъ съ каѳедры свои крайн³я рац³оналистическ³я воззрѣн³я и издавалъ книги, въ которыхъ доказывалъ, что вѣра въ безсмерт³е души есть предразсудокъ, для котораго нѣтъ никакого основан³я въ философ³и Аристотеля. Тѣхъ же воззрѣн³й держались и его ученики, и если Доле не вполнѣ усвоилъ себѣ ихъ, то несомнѣнно, что атмосфера свободы, которой ему посчастливилось дышать около трехъ лѣтъ въ Падуѣ, должна была оказать вл³ян³е на его м³росозерцан³е. Главнымъ предметомъ занят³я Доле въ Падуѣ была римская литература. Цицерона объяснялъ молодой и талантливый преподаватель Симонъ Вильневъ (Villanovanus), бельг³ецъ родомъ, занявш³й каѳедру своего знаменитаго соотечественника Лонгейля (Longolius). Любовь къ Цицерону сблизила учителя съ ученикомъ. Доле и Вильневъ сдѣлались закадычными друзьями. Доле впослѣдств³и сознавался, что подъ руководствомъ Вильнева онъ выработалъ свой латинск³й стиль и что ему онъ былъ главнымъ образомъ обязавъ своими ораторскими успѣхами. Вильневъ, умерш³й въ молодыхъ лѣтахъ, не оставилъ послѣ себя ученыхъ трудовъ, но, судя по отзывамъ современниковъ, онъ былъ человѣкъ выдающихся способностей и высокихъ нравственныхъ качествъ. Къ сожалѣн³ю дружба ихъ продолжалась недолго. Вильневъ умеръ въ началѣ 1530 г. Доле посвятилъ его памяти прекрасную латинскую элег³ю. "О ты - восклицаетъ онъ - чьи высок³я качества были причиной нашей дружбы, ты связанный со мной неразрывными узами и по волѣ милостивой судьбы замѣнявш³й мнѣ брата, ты теперь похищенъ смертью, погруженъ въ вѣчный сонъ, въ юдоль мрака и безмолв³я. Напрасно я взываю къ тебѣ - ты не услышишь моей печальной пѣсни. Прощай, милый! Знай, что я любилъ тебя одного, паче свѣта очей моихъ! Да будетъ покоенъ твой сонъ и если тѣни умершихъ могутъ что-либо чувствовать, то не отвергай моей любви и люби хоть немного того, кто будетъ любить тебя всю жизнь". Потерявъ друга, Доле не хотѣлъ оставаться дольше въ Падуѣ и уже помышлялъ о возвращен³и во Франц³ю, но встрѣча съ епископомъ Лиможскимъ Ланжакомъ заставила его измѣнить свои намѣрен³я. Епископъ, имѣвш³й дипломатическое поручен³е въ Венец³ю, пригласилъ съ собой Доле въ качествѣ секретаря. Доле согласился. Мысль увидѣть очаровательную Венец³ю была весьма привлекательна для 21лѣтвяго гуманиста, расчитывавшаго кромѣ того послушать знаменитаго филолога Дж³ованни Эгнац³о, ученика Анжело Полиц³ано, занимавшаго въ Венец³и каѳедру латинской словесности. Цѣлый годъ посѣщалъ Доле лекц³и Эгнац³о, объяснявшаго De Officiis Цицерона. Здѣсь онъ между прочимъ собралъ много матер³аловъ для давно задуманнаго труда Commentarii linguae latinae, гдѣ хотѣлъ доказать преимущество Цицерона, какъ стилиста, передъ Саллюст³емъ, Цезаремъ и Лив³емъ. Но не однимъ Цицерономъ была заполнена жизнь юнаго энтуз³аста и они заплатилъ дань молодости и ему было отрадно - какъ онъ самъ выражается - быть побѣжденнымъ Амуромъ. Ко времени пребыван³я въ Венец³и относится романическ³й эпизодъ въ жизни Доле - любовь его къ одной прекрасной венец³анкѣ. Сомнительно впрочемъ, чтобъ это чувство пустило въ его душѣ глубок³е корни, ибо въ элег³и, написанной на ея смерть, больше риторики, нежели истиннаго чувства. Въ 1531 г. Доле вмѣстѣ съ Ланжакомъ возвратились во Франц³ю. Зная, что научнымъ трудомъ обезпечить себя трудно, Ланжакъ, успѣвш³й полюбить Доле, совѣтовалъ ему изучить юридическ³я науки въ Тулузѣ, обѣщая съ своей стороны матер³альную поддержку. Скрѣпя сердце, Доле отложилъ на время свои любимыя занят³я и весной 1532 г. отправился въ Тулузу. Неуютна и мрачна показалась ему Тулуза въ сравнен³и съ Падуей и Венец³ей. Тамъ онъ дышалъ атмосферой свободы и терпимости; не было вопроса, о которомъ нельзя было высказываться съ полной свободой въ Падуѣ. Тулуза наоборотъ представляла собою любопытный обращикъ средневѣковаго университетскаго города. Могущество духовенства было здѣсь громадно, и оно пользовалось этимъ могуществомъ для распространен³я въ народѣ суевѣр³я и религ³ознаго фанатизма. Достаточно было не снять шапки передъ церковной процесс³ей или попробовать скоромной пищи въ постной день, чтобъ быть заподозрѣннымъ въ ереси и приговореннымъ къ церковному покаян³ю. Религ³озные процессы слѣдовали одинъ за другимъ. На мосту Св. Михаила стояла желѣзная клѣтка, въ которой въ назидан³е публики погружали еретиковъ и богохульниковъ въ рѣку пока они не захлебывались.

   Вскорѣ по прибыт³и въ Тулузу Доле пришлось быть свидѣтелемъ казни профессора Jean de Caturce и унизительнаго обряда покаян³я, которому былъ подвергнутъ другой профессоръ Жанъ де Буассонъ, оба обвиненные въ сочувств³и къ лютеранизму. Тулуза была единственнымъ университетскимъ городомъ во Франц³и, гдѣ была принята съ восторгомъ вѣсть о Варѳоломеевской ночи, гдѣ студенты, добровольно превратившись въ палачей, рубили головы безоружнымъ гугенотамъ и даже не постыдились взять деньги за услугу, оказанную ими церкви и государству. Не смотря на все это, Тулузск³й университетъ считался лучшей юридической школой во Франц³и и привлекалъ къ себѣ массу молодежи не только изъ Франц³и, но изъ Герман³и, Англ³и и Испан³и. Студенты въ виду ихъ многочисленности и разноплеменнаго состава дѣлились на корпорац³и или землячества; каждая изъ этихъ корпорац³й имѣла свой статутъ, своего предсѣдателя, носившаго классическ³й титулъ императора, своего казначея или квестора, свое мѣсто для сходокъ и своего спец³альнаго патрона изъ святыхъ католической церкви. День, посвященный чествован³ю памяти патрона, праздновался корпорац³ей съ особой торжественностью; ежегодно въ этотъ день избирался студентъ, получавш³й почетное прозвище оратора, на обязанности котораго лежало произнесен³е годичной рѣчи. Въ этой рѣчи, произносимой, само собою разумѣется, на латинскомъ языкѣ, ораторъ прежде всего поминалъ добрымъ словомъ умершихъ членовъ корпорац³и и кромѣ того касался и другихъ важныхъ событ³й университетской жизни за истекш³й годъ. Доле, выдававш³йся среди своихъ товарищей умомъ и краснорѣч³емъ, былъ единогласно избранъ ораторомъ французской народности (orateur de la nation de France). 9 октября 1533 г. Доле произнесъ сильную рѣчь, въ которой, воспользовавшись удобнымъ случаемъ, предалъ позору aанатическую Тулузу и горячо протестовалъ противъ распоряжен³я тулузскаго парламента, запретившаго студенческ³я сходки. "Въ чемъ же насъ обвиняютъ - восклицаетъ онъ - въ чемъ состоитъ наше преступлен³е? Въ томъ, что мы хотимъ жить между собою по товарищески и помогать другъ другу какъ братья. Боги безсмертные! Гдѣ мы живемъ? въ какой странѣ обитаемъ? Неужели грубость Скифовъ и чудовищное варварство Гетовъ вторгнулись въ Тулузу? Не видите ли вы въ этомъ распоряжен³и позорную злость этихъ людей? Они хотятъ угасить пламя любви, зажженное въ нашихъ сердцахъ самой природой; они хотятъ уничтожить чувство братской солидарности, внушенное намъ самимъ Богомъ, они хотятъ отнять у насъ право собираться во имя нашего товарищества. Если есть основан³е запрещать сходки иностранцевъ, то почему же они не запрещаются въ Римѣ и Венец³и? Почему тамъ дозволяютъ собираться не только Французамъ, Нѣмцамъ, Англичанамъ и Испанцамъ, но даже народамъ, исповѣдующимъ религ³ю д³аметрально противоположную нашей, каковы напримѣръ Турки, Евреи и Арабы. Но что же сказать въ такомъ случаѣ о здѣшнихъ властяхъ, которыя исповѣдуютъ одну религ³ю съ нами, признаютъ то же правительство и говорятъ почти однимъ съ нами языкомъ?" Рѣчь Доле, произнесенная съ большимъ паѳосомъ и превосходнымъ латинскимъ языкомъ, произвела сильное впечатлѣн³е. Тѣмъ не менѣе въ средѣ французскихъ студентовъ нашелся нѣкто Пьеръ Пинашъ, ораторъ аквитанской корпорац³и, который выступилъ съ рѣчью въ защиту Тулузы и тулузскаго парламента и въ заключен³е упрекнулъ Доле въ идолопоклонствѣ передъ Цицерономъ. "Ты думаешь - отвѣчалъ ему Доле,- что нанесъ мнѣ смертельный ударъ, назвавши меня благоговѣйнымъ подражателемъ Цицерона. Да я внѣ себя отъ радости! Если это справедливо, то я достигъ цѣли моихъ трудовъ и желан³й" и т. д.

   Разбитый на всѣхъ пунктахъ, Пинашъ прибѣгнулъ къ средству, которое въ тѣ времена зачастую употреблялось по отношен³ю къ врагамъ: онъ обвинилъ Доле въ желан³и опозорить Тулузу и ея парламентъ и въ сочувств³и къ лютеровой ереси. По этому поводу Доле произнесъ свою вторую рѣчь, въ которой, желая оправдаться, онъ со свойственною ему пылкостью перешелъ изъ защиты въ наступлен³е и тѣмъ еще болѣе вооружилъ противъ себя тулузск³я власти и духовенство. Начавши съ заявлен³я, что онъ никогда не измѣнялъ религ³и отцовъ и относится отрицательно къ нечестивой лютеровой ереси, Доле замѣтилъ, что обвинен³е въ ереси не разъ уже взводилось фанатиками на людей выдающихся своимъ умомъ, талантомъ или даже богатствомъ. "Какая была причина гонен³й, обрушившихся на Жана де Буассона? Никакой, кромѣ его учености и богатства. Я это утверждаю не на основан³и пустыхъ слуховъ, а основываясь на словахъ людей величайшей честности и на основан³и моего личнаго знакомства съ Буассономъ". По мнѣн³ю Доле, это происходитъ оттого, что Тулуза всегда отличалась варварскими наклонностями. "Вы очень хорошо знаете продолжалъ онъ - что въ стѣнахъ этого города недавно былъ сожженъ человѣкъ, имени котораго я не буду называть. Пламя костра пожрало его смертную оболочку, а пламя ненависти до сихъ поръ гложетъ его имя. Допустимъ, что онъ иногда говорилъ слишкомъ смѣло и неосторожно, что онъ совершилъ поступокъ, за который полагается наказан³е, слѣдуемое еретикамъ. Но разъ онъ задумалъ исправиться, развѣ можно преграждать ему путь къ спасен³ю? Всяк³й человѣкъ можетъ заблуждаться, но разъ облако, окутывающее его душу, начинаетъ разсѣеваться, кто можетъ сказать, что она не зас³яетъ вновь яркимъ свѣтомъ? Но его желан³е обратиться на путь истинный не привело ни къ чему. Всегда глухая къ голосу человѣчества, Тулуза постаралась поскорѣй его уничтожить". Не такъ впрочемъ повредили Доле рѣзк³я выходки противъ религ³ознаго фанатизма, жертвою котораго палъ профессоръ Caturce, сколько его насмѣшки надъ суевѣрными обрядами жителей Тулузы, погружен³емъ креста въ Гаронну въ день св. Георг³я, ношен³емъ во время засухи статуй святыхъ по улицамъ города и т. п. "И этотъ городъ - такъ заключилъ Доле свою Филиппику - имѣющ³й такое смутное понят³е объ истинномъ христ³анствѣ, хочетъ навязать это понят³е всѣмъ и осмѣливается обзывать еретикомъ всякого, кто обнаруживаетъ иное и болѣе глубокое пониман³е христ³анства". Рѣчь эта произвела сильное волнен³е въ средѣ молодежи, которое едва не окончилось схваткой между приверженцами Доле и сторонниками Пинаша. Все это было какъ нельзя болѣе на руку врагамъ Доле, которымъ удалось добиться его заключен³я въ тюрьму (25 марта 1534 г.), откуда онъ впрочемъ былъ выпущенъ по распоряжен³ю президента тулузскаго парламента Жака Миню. Сохранилось письмо къ Миню Жана Депена, епископа въ Piè, проживавшаго временно въ Тулузѣ, изъ котораго видно, какъ высоко стоялъ во мнѣн³и гуманистовъ двадцатитрехлѣтн³й Доле. "Еслибы я не зналъ - пишетъ почтенный епископъ - что вы относитесь сочувственно къ гуманнымъ наукамъ и людямъ въ нихъ преуспѣвающимъ, я не ходатайствовалъ бы передъ вами за Этьена Доле, молодаго человѣка выдающихся способностей. Я увѣренъ, что вы сами не меньше меня пришли бы въ восторгъ отъ несравненной гибкости его ума. Онъ до того овладѣлъ латинскимъ языкомъ, что можетъ выражать на немъ все что ему вздумается. Онъ пишетъ такой изящной прозой, что можетъ показаться, что онъ въ этомъ упражнялся всю свою жизнь. Но удивительнѣе всего, что онъ одинаково превосходенъ, какъ въ прозѣ, такъ и въ поэз³и; оды его, написанныя разными размѣрами, не оставляютъ желать ничего лучшаго, его элег³и кажутся элег³ями Овид³я или Тибулла, а его ямбы и лирическ³я стихотворен³я вы легко примете за стихотворен³я Горац³я или Катулла". Выпущенный на свободу, Доле не былъ оставленъ въ покоѣ своими многочисленными врагами, которые упорно преслѣдовали его и даже покушались на его жизнь. Измучившись въ этой неровной борьбѣ, Доле лѣтомъ 1534 г. покинулъ Тулузу и удалился къ одному изъ своихъ пр³ятелей въ деревню, гдѣ заболѣлъ сильнымъ нервнымъ разстройствомъ, а враги воспользовались его отсутств³емъ, чтобы выхлопотать у парламента его вѣчное изгнан³е изъ города. Двухлѣтнее пребыван³е въ Тулузѣ имѣло важное значен³е въ жизни Доле. Здѣсь онъ создалъ себѣ репутац³ю человѣка безпокойнаго и опаснаго, которая сильно повредила ему впослѣдств³и, но за то здѣсь онъ завязалъ дружеск³я связи, которыя продолжались всю его жизнь. Кромѣ Жана Депена Доле подружился съ профессоромъ Буассономъ и съ нѣкоторыми изъ своихъ товарищей Жаномъ Бордингомъ, Клодомъ Котро и Симономъ Фине, изъ которыхъ послѣдн³й былъ въ продолжен³и нѣсколькихъ лѣтъ его неразлучнымъ Пиладомъ. Отсюда же онъ вступилъ въ переписку съ главою французскихъ гуманистовъ Гильомомъ Бюде. Не имѣя возможности возвратиться въ Тулузу, Доле задумалъ было докончить свое юридическое образован³е въ Падуанскомъ университетѣ, но предварительно ему хотѣлось предать позору враговъ своихъ, издавъ свои тулузск³я рѣчи. Для этой цѣли онъ въ сопровожден³и своего вѣрнаго Фине отправился пѣшкомъ въ Л³онъ, куда прибылъ 1 августа 1534 г. Л³онъ имѣлъ важное значен³е въ умственной жизни Франц³и въ XVI в. Благодаря своему удален³ю отъ Парижа и близости къ Женевѣ, онъ служилъ весьма удобной пристанью для тѣхъ, чье присутств³е въ Парижѣ не укрылось бы отъ зоркаго взгляда Сорбонны и парижскаго парламента. Здѣсь было нѣсколько десятковъ типограф³й, здѣсь можно было найти всѣ запрещенныя во Франц³и книги, начиная съ женевскихъ переводовъ Св. Писан³я до рац³оналистическихъ трактатовъ Помпонацци и его школы. Здѣсь въ домѣ ученаго типографщика Гриф³уса и въ другихъ домахъ собирались кружки гуманистовъ, которые ждали всего отъ развит³я классическихъ знан³й и относились отрицательно ко всякому проявлен³ю религ³ознаго фанатизма, какимъ бы цвѣтомъ онъ ни былъ окрашенъ. Вотъ почему всѣ передовые люди того времени, Маро, Серве, Рабле, Деперье и др. избирали либо временнымъ, либо постояннымъ жительствомъ городъ, который воспѣвалъ Маро {*} и который Деперье называлъ новыми Аѳинами. Явившись къ Гриф³усу съ рекомендац³ей Буассона, Доле былъ принятъ очень ласково, догадавшись по костюму молодого человѣка, что онъ не изъ богатыхъ, почтенный типографщикъ предложилъ ему работу у себя и даже приглашалъ перейти къ нему жить, на что Доле изъ деликатности не согласился. Здоровье Доле было въ то время еще такъ плохо, что доктора запретили ему всяк³я занят³я и услали въ деревню. Во время отсутств³я Доле другъ его Фине - надо полагать не безъ соглас³я послѣдняго - напечаталъ у Гриф³уса обѣ тулузск³я рѣчи Доле съ приложен³емъ нѣсколькихъ писемъ и латинскихъ стихотворен³й своего друга. Хотя Доле пробылъ въ Д³онѣ недолго, не болѣе двухъ мѣсяцевъ, но онъ успѣлъ сойтись болѣе или менѣе коротко со многими проживавшими тамъ гуманистами, между прочимъ съ знаменитымъ Рабле, который въ это время занимался медицинской практикой въ Л³онѣ. Весьма вѣроятно, что по совѣту л³онскихъ друзей Доле отказался отъ поѣздки въ Итал³ю и рѣшился остаться на жительствѣ въ Л³онѣ. Для того, чтобы выхлопотать у короля разрѣшен³е печатать первый томъ своихъ Комментар³евъ, Доле въ октябрѣ 1534 отправился въ Парижъ. Къ несчастью время для подобнаго ходатайства было самое неблагопр³ятное. Безхарактерный Францискъ I, еще недавно приглашавш³й Эразма во Франц³и и защищавш³й французскихъ гуманнистовъ и протестантовъ отъ преслѣдован³й фанатической Сорбонны, теперь подъ вл³ян³емъ слуховъ объ анабаптистахъ и появлен³я на улицахъ Парижа лютеранскихъ прокламац³й (Placards) рѣзко поворотилъ въ противоположную сторону и освятилъ своимъ авторитетомъ религ³озныя преслѣдован³я. Мало того, онъ далъ себя убѣдить Сорбоннѣ, что главнымъ источникомъ всѣхъ золъ было книгопечатан³е и даже издалъ указъ, запрещавш³й печатан³е всѣхъ книгъ во Франц³и. Извѣстно, что только благодаря энерг³и парижскаго парламента, который на этотъ разъ разошелся во взглядахъ съ Сорбонной, этотъ варварск³й указъ не былъ приведенъ въ исполнен³е, потому что парламентъ подъ разными предлогами откладывалъ внесен³е его въ свои регистры. При такомъ положен³и дѣлъ надѣяться получить разрѣшен³е на печатан³е Комментар³евъ было немыслимо, въ особенности для Доле, тулузск³е подвиги котораго были очень хорошо извѣстны въ Парижѣ. Плодомъ пребыван³я Доле въ Парижѣ, кромѣ знакомства Бюде и занят³й въ парижскихъ библ³отекахъ, былъ его д³алогъ De Imiitatione Ciceroniana, направленный противъ Эразма. Еще въ 1528 г. Эразмъ въ своемъ д³алогѣ Сшсукщтшфтгы съ свойственнымъ ему тонкимъ остроум³емъ осмѣялъ педантизмъ гуманистовъ-цицерон³анцевъ, которые въ своихъ сочинен³яхъ рабски копировали слогъ великаго римскаго стилиста, избѣгали латинскихъ словъ и оборотовъ не встрѣчавшихся у Цицерона и изъ боязни впасть въ литературную ересь, сидѣли по цѣлымъ днямъ надъ одной фразой. Здѣсь Эразмъ кольнулъ между прочимъ Бембо, Лонгейля (Longolius) и друга Доле Гильома Бюде. Ему возражалъ Скалигеръ, но инвектива Скалигера была такъ нелѣпа и площадно груба, что Эразмъ не удостоилъ его отвѣта. Вступая въ полемику съ Эразмомъ, Доле не только увлекся благороднымъ побужден³емъ постоять за своихъ друзей, онъ сражался также pro domo sua, ибо и самъ онъ отчасти былъ грѣшенъ въ томъ, въ чемъ Эразмъ упрекалъ цицерон³анцевъ. Какъ бы то ни было, но тонъ полемики Доле съ величайшимъ изъ гуманистовъ не дѣлаетъ чести молодому цицерон³анцу. Даже друзья Доле, Гриф³усъ, Буассонъ и др. были недовольны на него за то, что онъ въ жару полемики дозволилъ себѣ недостойныя выходки по отношен³ю къ человѣку, стоявшему во главѣ европейской образованности и оказавшему столько услугъ дѣлу гуманизма. Возвратившись весной 1535 г. въ Л³онъ, Доле въ ожидан³и королевскаго разрѣшен³я приступилъ къ печатан³ю перваго тома своихъ Комментар³евъ. Труды по редакц³и и корректурѣ этого громаднаго In Folio раздѣлялъ съ Доле его новѣй другъ Бонавентура Деперье. Жизнь онъ велъ въ это время самую уединенную, даже аскетическую. "Никто не повѣритъ,- говоритъ онъ,- сколькихъ трудовъ и безсонныхъ ночей стоила мнѣ редакц³я моихъ Комментар³евъ, сколько разъ я не доѣдалъ и не досыпалъ. Мало того, я долженъ былъ запретить себѣ всяк³й досугъ, всякое развлечен³е, всяк³я сношен³я съ друзьями, словомъ самую жизнь. Одно, что утѣшало меня и поддерживало мою энерг³ю - это мысль о потомствѣ: я мечталъ, что этотъ трудъ увѣковѣчитъ мое имя". Временно проживавш³й въ Л³онѣ гуманнистъ Сюсанно оставилъ намъ относящуюся къ этому времени интересную характеристику Доле, показывающую, какое впечатлѣн³е онъ производилъ на окружающихъ. "По дорогѣ въ Итал³ю я прожилъ нѣкоторое время въ Л³онѣ, гдѣ Гриф³усъ убѣдилъ меня прокорректировать печатавш³яся въ его типограф³и произведен³я Цицерона. Доле жилъ тогда въ домѣ Гриф³уса. Относительно этого молодого человѣка я долженъ сказать, что природныя способности его даже превосходятъ его знан³я. Хотя онъ еще молодъ, но я смѣло могу ему предсказать блестящую будущность. Онъ работаетъ теперь надъ Комментар³ями латинскаго языка, которыя возбудили во мнѣ такое удивлен³е, что я почти бросилъ собственную работу". Пользуясь проѣздомъ Франциска I черезъ Л³онъ (въ Февралѣ 1536 г.") Гриф³усъ выхлопоталъ себѣ привиллег³ю издать трудъ Доле, который наконецъ увидѣлъ свѣтъ въ маѣ того же года. Комментар³и Доле - плодъ громадной учености и чисто бенедиктинскаго трудолюб³я - сразу выдвинули его въ первые ряды гуманнистовъ. Помимо своего спец³альнаго назначен³я служить складочнымъ мѣстомъ всѣхъ богатствъ латинскаго языка вообще и цицероновской фразеолог³и въ особенности, Комментар³и Доле весьма интересны и въ культурномъ отношен³и, потому что заключаютъ въ себѣ не мало статей и экскурсовъ, въ которыхъ Доле касается жгучихъ вопросовъ, волновавшихъ современное ему интеллигентное общество. Возрожден³е классическихъ знан³й нашло въ немъ восторженнаго панегириста и картина борьбы гуманизма съ невѣжествомъ въ Европѣ написана съ одушевлен³емъ, напоминающимъ Ульриха Фонъ-Гуттена. Считаемъ не лишнимъ привести съ нѣкоторыми сокращен³ями это замѣчательное мѣсто. "Въ настоящее время,- говоритъ Доле, - наука культивируется повсюду съ такой энерг³ей, что для того, чтобы сравниться съ древними нашимъ ученымъ не достаетъ только умственной свободы и поощрен³я со стороны меценатовъ. Къ сожалѣн³ю ученые вмѣсто поощрен³я нерѣдко встрѣчаютъ не только невниман³е, но даже презрѣн³е въ своимъ трудамъ, служители науки подвергаются насмѣшкамъ толпы, жизнь ихъ проходитъ въ неизвѣстности и даже нерѣдко подвергается опасностямъ. И что же? Не смотря на такое отношен³е къ наукѣ, въ Европѣ есть немало сердецъ, горящихъ любовью къ ней. Можно сказать, что борьба съ варварствомъ и тьмой, длившаяся цѣлое столѣт³е, наконецъ окончилась въ пользу свѣта и прогресса. Первый пробивш³й брешь въ непр³ятельскихъ рядахъ былъ Лоренцо Валла, но его нападен³е было только авангарднымъ дѣломъ. Въ то время какъ Валла и его товарищи были подавлены численностью арм³и обскурантовъ, въ нимъ подоспѣли на помощь Анжело Полиц³ано, Марсил³о Фичино, Пико де-ля Мирандола и др. Вся эта дружина прогресса напала на непр³ятельскую арм³ю и смяла ея лѣвое крыло; въ это время внезапно изъ Герман³и, Англ³и, Испан³и и Франц³и подоспѣли новыя силы, разбитые на голову обскуранты были съ тр³умфомъ отведены въ плѣнъ. Для этой рѣшительной битвы Итал³я, всегда бывшая столицей краснорѣч³я, дала главныхъ вождей въ лицѣ Бембо, Садолето, Эгнац³о, къ которымъ присоединились поэты Понтано, Вида и Саннацаро. Соревнуя Итал³и, ударила на враговъ Герман³я. Внимая голосу отчизны, ²оганнъ Рейхлинъ и Рудольфъ Агрикола берутся за оруж³е и увлекаютъ за собой своего ученика Эразма, который въ своихъ многочисленныхъ сочинен³яхъ является неутомимымъ заступникомъ интересовъ науки. Вслѣдъ за нимъ вступаетъ въ бой первый гуманистъ Герман³и Меланхтонъ, за которымъ идутъ Ульрихъ фонъ Гуттенъ, Беатусъ Ренанусъ, Эобанусъ Гессусъ, Ульрихъ Цаз³усъ и др. Всѣ они горятъ желан³емъ сбросить иго варваровъ одни въ области краснорѣч³я, друг³е - поэз³и, третьи - права, четвертые - медицины. Изъ Англ³и къ нимъ поспѣшаютъ на помощь Томасъ Динакръ и Томасъ Моръ; изъ Испан³и Вивесъ и Антон³о Лебриха. Франц³я вступаетъ въ битву подъ предводительствомъ Гильома Бюде, за которымъ слѣдуютъ Лефевръ д'Этапль, Лонгейль, Вильневъ, Пьеръ д'Этоаль, Мишель де Лопиталь, Жанъ Конъ, Франсуа Рабле и др. Сошедшаяся со всѣхъ сторонъ, эта фаланга ученыхъ производитъ такую сильную атаку на позиц³ю обскурантовъ, что послѣдн³е принуждены отступать на всѣхъ пунктахъ. Въ настоящее время нѣтъ города въ Европѣ, который не былъ бы освобожденъ отъ чудовища варваризма, науки и искусства процвѣтаютъ болѣе чѣмъ когда-либо и, опираясь на литературу, человѣчество стремится достигнуть истины и справедливости". Насколько восторженно Доле привѣтствовалъ борцовъ науки и прогресса, настолько же онъ предавалъ жестокому поруган³ю обскурантизмъ монаховъ и ихъ покровительницу фанатическую Сорбонну. "Я не могу пройти трусливымъ молчан³емъ - говоритъ онъ - нечестивый поступокъ этихъ негодяевъ, которые, желая нанести смертельный ударъ литературѣ, задумали въ наше время уничтожить во Франц³и типографское искусство. Да что я говорю задумали? Они употребили все свое вл³ян³е, чтобы выхлопотать у короля Франциска, защитника и покровителя литературы, указъ закрыть всѣ типограф³и подъ тѣмъ предлогомъ, что книгопечатан³е есть оруд³е распространен³я Лютеровой ереси. Но, къ счастью, нечестивый заговоръ софистовъ и пьяницъ Сорбонны былъ уничтоженъ мудростью Гильома Бюде, свѣточа нашего времени,и Жана дю Беле, епископа парижскаго, мужа одинаково знаменитаго и своимъ саномъ и своими заслугами просвѣщен³ю".

  

   *) C'est un grand cas voir le mont Pelion

   Ou d'avoir vu les ruines de Troye,

   Mais qui ne voit la ville de Lyon

   Aucun plaisir à ses yeux il n'octroye.

  

   Во время печатан³я перваго тома Комментар³евъ неутомимый Доле успѣлъ подготовить къ печати второй. Издан³е этого послѣдняго замедлилось вслѣдств³е одного печальнаго случая, который едва не стоилъ жизни Доле. Въ числѣ его л³онскихъ враговъ былъ нѣкто Гильйомъ Компень, живописецъ по професс³и. Затѣявъ однажды съ Доле ссору на улицѣ (31 декабря 1536 г.), онъ напалъ на Доле съ оруж³емъ въ рукахъ. Вынужденный защищаться, Доле, владѣвш³й шпагой не хуже чѣмъ перомъ, имѣлъ несчаст³е убить наповалъ своего противника. Боясь послѣдств³й этого неумышленнаго уб³йства, Доле убѣжалъ въ Парижъ, чтобы лично объяснить все дѣло королю. Выслушавъ объяснен³я Доле, Францискъ I, по ходатайству сестры своей Маргариты Наварской, даровалъ ему прощен³е, а парижск³е друзья Доле устроили въ честь этого радостнаго событ³я банкетъ, на которомъ между прочимъ присутствовали учитель его Николай Беро, Гильомъ Бюде, Маро, Рабле и др. Но хотя король и даровалъ Доле полное прощен³е, но парижск³й парламентъ не очень торопился сообщить объ этомъ л³онскимъ властямъ, такъ что когда Доле явился въ Л³онъ, онъ былъ немедленно арестованъ и посаженъ въ тюрьму и не малыхъ хлопотъ стоило друзьямъ добиться освобожден³я его на поруки. Второй томъ Комментар³евъ вышелъ въ 1538 г. Доле лично поднесъ его королю во время проѣзда послѣдняго черезъ Л³онъ. Францискъ I ласково принялъ приношен³е и желая, чѣмъ-нибудь съ своей стороны поблагодарить Доле, далъ ему разрѣшен³е открыть свою собственную типограф³ю. Королевская привилег³я, данная въ мартѣ 1538 г. впредь на десять лѣтъ, гласила, что никто не имѣетъ права ни перепечатывать, ни продавать ни одной книги, напечатанной въ типограф³и Доле. Л³онск³е типографщики посмотрѣли на новаго собрата недобрымъ глазомъ, подсмѣивались надъ его бѣдностью и предсказывали ему неудачу. Одинъ только Гриф³усъ отнесся къ нему съ полнымъ радуш³емъ и не только помогъ ему совѣтомъ, но и шрифтомъ и машинами. Основывая свою собственную типограф³ю, Доле смотрѣлъ на это предпр³ят³е не съ коммерческой точки зрѣн³я. Въ его глазахъ обладан³е печатнымъ станкомъ налагало на обладателя серьезныя обязанности по отношен³ю къ обществу, "Я буду стараться - писалъ онъ кардиналу дю Беле - увеличить сокровища литературы, буду печатать только дѣйствительно хорош³я сочинен³я и отбрасывать жалк³я издѣл³я жалкихъ писакъ, позорящихъ наше время". Первою книгой, вышедшей изъ типограф³и Доле, былъ его небольшой трактатъ Cato Christianus, въ которомъ онъ изложилъ свои религ³озныя убѣжден³я. Учрежден³е типограф³и и книжной лавки при ней, безъ сомнѣн³я, стояло въ тѣсной связи съ послѣдовавшей въ томъ же году женитьбой Доле. Кто была избранница Доле, мы не знаемъ, но знаемъ, что это была женитьба по любви и что онъ былъ очень счастливъ въ семейной жизни. Въ началѣ 1539 г. у него родился сынъ. По случаю этой семейной радости Доле написалъ латинскую поэму Genethilacum Claudii Doleti, которую его тулузск³й товарищъ Котро, крестный отецъ ребенка, перевелъ на французск³й языкъ. Выражен³е радостныхъ чувствъ отца сопровождается у Доле совѣтами сыну, долженствовавшими служить ему руководствомъ въ жизни. Замѣчательно, что первый совѣтъ, который даетъ своему сыну человѣкъ, котораго современники считали атеистомъ, это - вѣрить въ Бога и безсмерт³е души. Закрытая въ концѣ 1538 г. типограф³я Доле напечатала въ продолжен³е своего пятилѣтняго существован³я около семидесяти сочинен³й и переводовъ, изъ которыхъ пятнадцать принадлежатъ самому Доле. Но враги Доле, къ которымъ теперь присоединились л³онск³е типографщики, не дремали. Уже по поводу Cato Christianus и тома латинскихъ стихотворен³й (Carmina) Доле долженъ былъ предстать предъ судомъ арх³епископа, гдѣ его обязали подпиской изъять эти книги изъ продажи, такъ какъ онѣ заключали въ себѣ ересь {Ересь Доле состояла между прочимъ въ томъ, что онъ перевелъ Вѣрую, не словомъ Credo, но выражен³емъ Fidem Habeo, и что онъ употребляетъ слово Fatum въ языческомъ, а не въ христ³анскомъ смыслѣ.} и на будущее время не печатать ничего безъ одобрен³я л³онскаго сенешаля. Затѣмъ въ продолжен³е цѣлыхъ трехъ лѣтъ мы ничего не знаемъ о Доле кромѣ того, что типограф³я его процвѣтала и что въ возникшихъ пререкан³яхъ между типографщиками и наборщиками, требовавшими лучшей пищи и увеличен³я заработной платы, онъ стоялъ на сторонѣ послѣднихъ, чѣмъ еще больше обострились его отношен³я къ содержателямъ типограф³й. Въ это время Доле повидимому достигъ всего, чего съ такимъ трудомъ добиваются люди: ученая репутац³я его стояла высоко, онъ былъ счастливъ въ семейной жизни, дѣла его типограф³и шли хорошо и обѣщали вѣрное обезпечен³е подъ старость... Но Доле былъ не изъ тѣхъ людей, которые способны замкнуться въ эгоистическомъ довольствѣ настоящимъ. Онъ не былъ изъ числа тѣхъ, которые съ спокойною совѣстью держатъ свѣтъ подъ спудомъ, когда ихъ ближн³е блуждаютъ во тьмѣ. Онъ видѣлъ въ своей професс³и типографщика высокую культурную мисс³ю, и пока эта мисс³я не была выполнена,онъ не могъ быть счастливъ. Выждавъ три года и думая, что о немъ уже успѣли позабыть, онъ въ началѣ 1542 г. выпустилъ одно за другимъ нѣсколько издан³й, которыя подняли противъ него новую бурю. Въ числѣ этихъ издан³й былъ переводъ Новаго Завѣта, Institution de la religion chretienne Кальвина, сатира Маро L'Enfer, два трактата Эразма Le Chevalier chretien и La Manière de se confessier съ своимъ предислов³емъ и др. Доле очень хорошо зналъ, что первыя три книги запрещены во Франц³и и что трактаты Эразма, переведенные на Французск³й языкъ Беркенемъ, были въ 1529 году сожжены вмѣстѣ съ переводчикомъ, что онъ страшно рискуетъ издавая ихъ, но тѣмъ не менѣе онъ счелъ своимъ долгомъ издать ихъ. Послѣдств³я не заставили себя долго ждать. Въ ³юлѣ 1542 г. Доле былъ арестованъ, а мѣсяцъ спустя начался процессъ его подъ предсѣдательствомъ великаго инквизитора Матье Орри, о которомъ Доле въ прошен³и на имя короля отзывается, какъ о человѣкѣ крайне невѣжественномъ, зломъ и кровожадномъ. Кромѣ издан³я запрещенныхъ книгъ Доле обвинялся въ томъ, что онъ по постнымъ днямъ ѣлъ скоромное, выражаясь при этомъ, что имѣетъ такое же право разрѣшить себѣ скоромное, какъ папа запретить, что онъ предпочиталъ проповѣдь обѣднѣ, во время которой онъ часто гулялъ вокругъ церкви и что во многихъ своихъ сочинен³яхъ онъ выражалъ сомнѣн³е въ безсмерт³и души. Если мы вспомнимъ, что Орри былъ извѣстный взяточникъ и что въ качествѣ свидѣтелей противъ обвиняемаго были выставлены л³онск³е типографщики, то насъ не удивитъ приговоръ суда, объявивш³й Доле (2 октября 1542) негоднымъ схизматикомъ, зачинщикомъ и распространителемъ Лютеровой ереси и постановившимъ передать этого вреднаго для церкви Христовой человѣка въ руки свѣтской власти. Выслушавъ приговоръ, Доле, чтобъ выиграть время, подалъ заявлен³е о неподсудности своего дѣла духовному суду и просилъ разсмотрѣть его въ Парижскомъ парламентѣ. Расчетъ Доле оказался вѣренъ, ибо пока совершались всѣ необходимыя въ тѣхъ случаяхъ юридическ³я формальности, пока его самого переводили изъ л³онской тюрьмы въ парижскую Conciergèrie, друзьямъ Доле удалось черезъ посредство любимца короля Дюшателя выпросить для него у Франциска I еще разъ полное прощен³е. Осенью 1543 г. Доле былъ выпущенъ на свободу, подъ услов³емъ, чтобы онъ въ присутств³и епископа парижскаго отрекся отъ взводимыхъ на него обвинен³й и чтобы книги, подавш³я поводъ къ процессу, были сожжены. Такимъ образомъ, послѣ пятнадцатимѣсячнаго заключен³я Доле былъ вырванъ изъ рукъ фанатиковъ и обскурантовъ и возвращенъ своей семьѣ, друзьямъ и занят³ямъ. Но счастье его было непродолжительно, гибель уже висѣла надъ его головой. Въ первый день новаго 1544 г. таможенная стража захватила близь воротъ Парижа два ящика съ книгами, въ числѣ которыхъ были книги, вышедш³я изъ типограф³и Доле и уже осужденныя Сорбонной и парламентомъ и кромѣ того нѣсколько женевскихъ кальвинистскихъ сочинен³й. Такъ какъ на ящикахъ стоялъ штемпель съ именемъ Доле, то немедленно былъ посланъ въ Л³онъ приказъ объ его арестован³и. 6 января Доле былъ арестованъ у себя на дому, когда онъ съ своими друзьями праздновалъ праздникъ Крещен³я. Напрасно Доле доказывалъ, что онъ ничего не зналъ объ отправленныхъ въ Парижъ книгахъ, что съ его стороны было бы безум³емъ написать на ящикахъ свое имя, его не слушали и отвели до разбора дѣла въ тюрьму. Видя, что ему нечего ждать отъ справедливости людской, Доле рѣшился бѣжать. Обманувъ бдительность своихъ стражей, онъ убѣжалъ изъ Л³она и пробрался въ Пьемонтъ. Въ горахъ Пьемонта Доле прожилъ нѣсколько мѣсяцевъ въ такомъ строгомъ уединен³и, что никто, даже его семья, не знали объ его мѣстопребыван³и. Тамъ онъ написалъ книжку стихотворен³й, которымъ, въ подражан³е знаменитой сатирѣ Маро L'Enfer, онъ далъ назван³е Second Enfer. Книга Доле состоитъ изъ стихотворныхъ послан³й къ разнымъ лицамъ: королю, Маргаритѣ Наваррской, герцогу Орлеанскому, кардиналу Турнону, парижскому парламенту и наконецъ своимъ друзьямъ. Въ послан³и къ Франциску I - самому обширному изъ всѣхъ - Доле разоблачаетъ козни своихъ враговъ, жалуется на преслѣдован³я и подробно описываетъ свое бѣгство изъ л³онской тюрьмы. Не подозрѣвая, что король уже находился тогда въ рукахъ Сорбонны и фанатическаго духовенства, Доле обращается къ нему съ смѣлымъ вопросомъ: "неужели - спрашиваетъ онъ короля - ты допустишь, чтобы эти негодные люди погубили своими презрѣнными кознями людей честныхъ и преданныхъ наукѣ? Проснись, несравненный монархъ! Теперь не время спать! Развѣ ты не видишь, какой позоръ готовятъ тебѣ эти враги добродѣтели, если имъ удастся изгнать ученыхъ людей изъ твоего царства?" Какъ бы предчувствуя ожидающую его судьбу, Доле проситъ короля даровать ему жизнь, которую онъ употребитъ на славу своей родины.

   Vivre je veux pour l'honneur de ls France.

   Горькой, хватающей за сердце, ирон³ей дышетъ послан³е къ парижскому парламенту, въ которомъ онъ тщетно пытался пробудить чувства гуманности. "Ну, положимъ, меня сожгутъ, повѣсятъ, колесуютъ или четвертуютъ. Что же будетъ результатомъ всего этого? Мертвый трупъ. Неужели же парламентъ не почувствуетъ угрызен³й совѣсти, погубивъ такимъ жестокимъ образомъ человѣка не совершившаго никакого преступлен³я? Неужели въ вашихъ глазахъ человѣческая жизнь представляетъ такую же малую цѣну, какъ жизнь мухи или червяка?" Высокаго поэтическаго одушевлен³я достигаетъ Доле въ послан³и къ друзьямъ. Здѣсь ему нечего было ни оправдываться, ни жаловаться, ни взывать къ милосерд³ю. Гордый сознан³емъ своей правоты и исполненнаго долга, онъ заявляетъ, что его не устрашатъ никак³я невзгоды, что его добродѣтель выше ударовъ судьбы, что его духъ во всякомъ случаѣ будетъ чувствовать себя побѣдителемъ. "Поэтому, друзья,- говоритъ онъ - не сожалѣйте объ обрушившихся на меня несчаст³яхъ: я переношу ихъ съ кротостью, я смѣюсь надъ ними!"

   Отправивъ свои послан³я по адресамъ, Доле имѣлъ намѣрен³е подождать результатовъ своихъ ходатайствъ въ Пьемонтѣ, но, не будучи въ состоян³и выносить дольше разлуки съ женой и сыномъ, онъ тайкомъ возвратился въ Л³онъ, чтобъ издать свои послан³я отдѣльной книгой, присоединивъ къ нимъ переводъ двухъ д³алоговъ Платона. Не смотря на то, что переѣздъ свой Доле держалъ въ глубочайшей тайнѣ, что онъ выходилъ въ свою типограф³ю только по ночамъ, его присутств³е не могло долгое время остаться неизвѣстнымъ л³онскимъ властямъ, и въ сентябрѣ 1544 онъ былъ арестованъ и отправленъ въ Парижъ, гдѣ его заключили въ тюрьму Conciergèrie. Доле былъ преданъ суду парижскаго парламента, въ которомъ предсѣдательствовалъ извѣстный изувѣръ Пьеръ Лизе. Книги, захваченныя въ генварѣ и только что вышедшая въ свѣтъ Second Enfer были отданы на разсмотрѣн³е Сорбонны, которая жестоко отомстила Доле за всѣ нападки на нее, усмотрѣвши въ переводѣ одного мѣста д³алога Платона отрицан³е безсмерт³я души. {Въ д³алогѣ Axiochus, который теперь признается подложнымъ, Сократъ доказываетъ неразумность боязни смерти тѣмъ, что смерть не должна быть страшна ни для живыхъ, пи для мертвыхъ: "для живыхъ потому, что пока ты живъ - смерти нѣтъ, а когда умрешь смерти тоже нечего бояться, потому что ты самъ перестаешь существовать. Послѣдн³я слова греческаго текста (σὺ γαῤ οὐκ ἔσει) переведенныя по латыни Tu inim non eris, Доле перевелъ словами: attendu, que tu sers plus rien du tout.} Сорбонна обвиняла Доле въ томъ, что онъ прибавилъ слова rien du tout, которыхъ нѣтъ ни въ подлинникѣ, ни въ латинскомъ переводѣ, съ цѣлью заронить въ умы читателей сомнѣн³е въ безсмерт³и души. До насъ не дошли протоколы послѣдняго процесса Доле; мы не можемъ знать, почему онъ тянулся такъ долго, почти два года, знаемъ только, что главныхъ пунктовъ обвинен³й было три: богохульство, доказываемое прибавкой несчастныхъ словъ rien du tout; продажа запрещенныхъ еретическихъ книгъ и наконецъ возмущен³е противъ существующаго порядка, подъ послѣднимъ разумѣлось бѣгство Доле изъ тюрьмы и участ³е его въ столкновен³и наборщиковъ съ содержателями типограф³й. Около двухъ лѣтъ провелъ Доле въ тюрьмѣ, ежедневно ожидая смертнаго приговора. На этотъ разъ заступиться за него было некому. Старыхъ его друзей и покровителей добраго епископа Жана Депена и главы французскихъ гуманистовъ Гильома Бюде давно не былъ въ живыхъ; единственная заступница гуманистовъ Маргарита Наваррская, сама заподозрѣнная въ сочувств³и къ протестантизму, утратила всякое вл³ян³е на брата, которымъ окончательно завладѣла реакц³онная парт³я. Что до друзей Доле гуманистовъ, то что значила горсть этихъ людей, невл³ятельныхъ, незнатныхъ, которые сами дрожали за свое существован³е? Даже любимецъ короля Дюшатель, разъ уже спасш³й Доле, боялся теперь компрометировать свое положен³е, ходатайствуя за такого опаснаго человѣка. Тогда то оставленный всѣми, но почерпая свою силу въ вѣрѣ въ Бога и безсмерт³е души, Доле написалъ свою знаменитую Cantique. Мы приводимъ нѣсколько строфъ изъ нея въ русскомъ переводѣ. {Переводъ этотъ сдѣланъ спец³ально для настоящей статьи Л. А. Богдановой, которой приносимъ глубокую благодарность.}

  

   Когда въ несчастьи м³ръ забудетъ обо мнѣ

   И дни влачить свои я обреченъ въ тюрьмѣ,

   И если мнѣ не суждено опять

         Свободу увидать,

   Ужели долженъ я въ безсил³и роптать

   И тщетно слезы лить и въ скорби унывать?

   Нѣтъ! Къ небу обращу я взглядъ нѣмой -

         И тамъ найду покой.

   Воспрянь, мой духъ! Покинь безплодныя страданья!

   Господь - твой вѣрный щитъ и въ скорби упованье,

   Съ надеждой пламенной къ Нему ты обратись,

         Не сѣтуй, а молись! Воспрянь!

   Не допускай, чтобъ плоть торжествовала,

   Чтобъ тебя она всечасно угнетала!

   Забота, немощи и гнетъ вседневныхъ дѣлъ -

         Таковъ ея удѣлъ!

   Но ты, о духъ, кому въ блаженномъ откровеньи

   Предвѣчный ниспослалъ любовь и утѣшенье,

   Надежду крѣпкую на Бога возлагай,

         Молись Ему и знай,

   Что если этотъ м³ръ надъ плотью власть имѣетъ,

   То надъ тобой, о духъ, ничто не тяготѣетъ;

   Будь къ небу ты съ мольбой всечасно обращенъ,

         И скорбью не смущенъ.

   Теперь иль въ будущемъ плоть наша станетъ прахомъ,

   Природѣ эту дань съ болѣзнью и страхомъ

   Мы всѣ должны отдать на склонѣ нашихъ дней.-

         Таковъ удѣлъ людей!

   Но ты, безсмертный духъ, надеждой окрыленный,

   Повѣдай предъ людьми, ихъ злобой отягченный,

   Что сила, мужество отважнаго бойца

         Не покидаютъ до конца.

  

   Такъ утѣшалъ себя высок³й страдалецъ въ то время какъ людская злоба и фанатизмъ подготовляли его гибель и придумывали всѣ средства, чтобы оправдать его казнь въ глазахъ современниковъ. 2 августа 1546 президентъ парламента объявилъ резолюц³ю суда, въ силу которой Этьена Доле, обвиненнаго по всѣмъ тремъ пунктамъ, рѣшено было сжечь на Place Maubert вмѣстѣ съ изданными имъ книгами, предварительно подвергнувъ его пыткѣ, чтобы онъ выдалъ своихъ сообщниковъ. Казнь Доле совершилась на слѣдующ³й день; это былъ день его патрона Св. Стефана и вмѣстѣ съ тѣмъ день рожден³я Доле, которому съ этого дня пошелъ тридцать восьмой годъ. Есть извѣст³е, что когда измученный пыткой Доле появился на площади въ толпѣ раздались выражен³я сожалѣн³я. Это неожиданное проявлен³е человѣческихъ чувствъ въ враждебно настроенной толпѣ усладило послѣдн³я минуты страдальца, котор