Тихомиров Павел Васильевич - Состояние философии к началу Xx столетия

  

   Тихомиров П. В. Состояние философии к началу XX столетия: [По кн.: Die Philosophie im Beginn des zwanzigsten Jahrhunderts. <...> Bde. I-II. Heidelherg, 1904-1905] // Богословский вестник 1905. T. 2. No 7/8. C. 619-650 (3-я пагин.). (Начало).

   Scan "Богословский Вестник"

   OCR Бычков М. Н.

  

  

  

   По книгѣ: "Die Philosophie im Beginn des 'zwanzigsten Jahrhunderts. Festschrift für Kuno Fischer unter Mitwirkung von B. Baitch,K. Groois. E. Lask. O. Liebmann, H. Rickert, E. Trodtach, W. Wundt, herausgegeben vpn W. Windelband. BB. I-II: I. Band. 1904. SS. VII-186. II. Band. 1905. SS. 1-200. Heidelberg. Carl Winter's Universitätsbuchhandlung".

  

   Къ 80-лѣт³ю знаменитаго историка новой философ³и Куно Фишера (23 ³юля н. с. 1904 года) группа нѣмецкихъ философовъ рѣшила въ честь маститаго юбиляра выпустить сборникъ статей, изображающихъ состоян³е различныхъ философскихъ дисциплинъ къ началу нынѣшняго XX столѣт³я. Идея почтить историка философ³и подведен³емъ итоговъ философскаго развит³я, подсчетомъ успѣховъ, достигнутыхъ его излюбленными науками ко дню его юбилея, должна быть признана въ высшей степени удачной. А срокъ, къ которому дѣлается этотъ подсчетъ,- начало новаго столѣт³я,- чрезвычайно усиливаетъ тотъ общ³й интересъ, который и безъ того имѣла бы подобная книга. Послѣднимъ обстоятельствомъ вполнѣ объясняется наше желан³е реферировать ее для читателей "Богословскаго Вѣстника".

   Разсматриваемый 2-томный сборникъ состоитъ изъ посвященнаго Куно Фишеру стихотворен³я Ommo Либмана и восьми статей, трактующихъ состоян³е слѣдующихъ наукъ: психолог³и (статья Вильгельма Вундта), этики (Бруно Бауха), философ³и религ³и (Эрнста Трельча), логики (Вильгельма Виндельбанда), философ³и права (Эмиля Ласка), философ³и истор³и (Генриха Риккерта), эстетики (Карла Гроза) и истор³и философ³и (Вильгельма Виндельбанда). Такъ какъ порядокъ статей - не систематическ³й, то намъ нѣтъ надобности держаться его въ своемъ обзорѣ. Мы начнемъ съ логики, пропедевтической философской науки.

  

  

   Развит³е логики въ 19 столѣт³и Виндельбандъ ставитъ въ связь съ своеобразнымъ положен³емъ, какое занялъ относительно этой науки Кантъ. Общую логику, которую Кантъ называлъ аналитической или формальной, онъ считалъ настолько прочнымъ результатомъ 2000лѣтней работы, что здѣсь, по его мнѣн³ю, возможны только незначительныя дополнен³я или улучшен³я. Наряду съ нею, какъ нѣчто вполнѣ новое, онъ ставилъ свою трансцендентальную, гносеологическую логику, которую онъ тоже признавалъ вполнѣ и надлежащимъ образомъ разработанной - настолько, что дальше оставалось лишь возводить на ней здан³е метафизики явлен³й. Но взаимное отношен³е этихъ, по мнѣн³ю Канта, вполнѣ разобщенныхъ системъ логическихъ учен³й сдѣлалось тѣмъ ферментомъ, который произвелъ сильное брожен³е въ послѣдующихъ изыскан³яхъ о сущности научнаго мышлен³я и породилъ множество новыхъ движен³й, не примиренныя противорѣч³я которыхъ и доселѣ стоятъ предъ нашими глазами (1, 163; дальше въ обзорѣ логики - страницы всюду изъ I тома).

   Общая логика должна имѣть дѣло съ аналитическими формами мышлен³я, нормирующими операц³и разсудка надъ всякими понят³ями, независимо отъ содержан³я послѣднихъ. Синтетическ³я формы трансцендентальной логики, напротивъ, опредѣляютъ имѣющее всеобщее и необходимое значен³е соединен³е воспринимаемыхъ содержан³й. Кантъ энергично возставалъ противъ попытокъ рац³оналистической метафизики выводить изъ основоположен³й формальной логики к, въ частности, изъ принципа противорѣч³я какое либо реальное познан³е о сущности вещей и ихъ отношен³яхъ. Столь же энергично утверждалъ онъ противъ эмпиризма и скептицизма значен³е синтетическихъ формъ мысли для всего объема нашего опыта. Значен³е аналитическихъ формъ общей логики онъ сводилъ къ надзору за правильностью мышлен³я (eine Polizei des korrekten Denkens) - безотносительно къ предмету.

   Но уже и у самого Канта обѣ эти системы логики въ рѣшительномъ пунктѣ переплетаются другъ съ другомъ: таблица категор³й развивается изъ таблицы сужден³й. И это отношен³е между ними довольно рано было признано искусственнымъ и незаконнымъ. Въ этомъ именно пунктѣ дальнѣйшее развит³е раскололось на слѣдующ³я направлен³я: одни признали Кантовск³й творческ³й принципъ трансцендентальной логики и, пытаясь послѣдовательно провести его, предпринимали полный пересмотръ старой логики и создан³е совершенно новой системы этой науки; друг³е, подъ вл³ян³емъ старыхъ учен³й, отказались отъ трансцендентальной логики и вполнѣ сознательно превратили логику въ чисто формальную дисциплину. Первое направлен³е представлено Фихте, Шеллингомъ, Гегелемъ, Шлейермахеромъ; второе же - Гербартомъ. Для Гербарта логика осталась регулятивной наукой, которая только устанавливаетъ формы для обработки понят³й и въ свободѣ отъ противорѣч³й имѣетъ свою высшую норму. У продолжателей Фихте "Наукоучен³е" выросло въ систему реальныхъ принциповъ и предметныхъ познан³й, а у Гегеля логика уже совершенно совпала съ метафизикой. Такъ опредѣлилась противоположность формальной и гносеологической (теортико-познавательной) логики (164-165).

   Было вполнѣ естественно, что изъ этихъ двухъ направлен³й, борьба которыхъ проходитъ чрезъ все 19 столѣт³е, разработка формальной логики не могла быть особенно плодотворной: послѣ Аристотеля, позднѣйшихъ греческихъ логиковъ и схоластиковъ здѣсь, собственно говоря, почти нечего было дѣлать. Поэтому формально-логическ³я работы кант³анцевъ и гербарт³анцевъ должны были ограничиваться улучшен³емъ системы по мелочамъ, установкой терминолог³и, дидактическимъ усовершенствован³емъ изложен³я и т. п. Самымъ лучшимъ произведен³емъ этого рода доселѣ остается логика Дробиша, выдержавшая уже много издан³й. Видимость успѣха и прогресса въ разработкѣ формальной логики создается трудами по такъ называемой математической логикѣ. Отнюдь не случайность, что именно здѣсь особенно ясно выдвигается аналог³я между логическими и математическими формами. Уже Гоббесъ въ 17, а еще опредѣленнѣе Кондильякъ въ 18 вѣкѣ высказывались, что вся работа формальной логики сводится къ тому, чтобы установить между понят³ями отношен³я по объему при частичномъ равенствѣ ихъ содержан³я. Законъ тожества (и соотв. з. противорѣч³я) являются ея высшимъ принципомъ. Вся работа есть чисто аналитическая: разложить понят³я на ихъ признаки и чрезъ сравнен³е этихъ признаковъ опредѣлить отношен³е объемовъ. ²²оэтому всякое сужден³е разсматривается, какъ выражен³е отношен³я между субъектомъ и предикатомъ со стороны ихъ объема. Количество сужден³й считается самымъ существеннымъ. Такимъ образомъ, мышлен³е становится "логическимъ исчислен³емъ" или "счислен³емъ понят³й (Rechnen mit Begriffen)". Основателями собственно математической логики были англичане Джорджъ Бентамъ и Сэръ Вильямъ Гамильтонъ съ его теор³ей "квантификац³и предиката". Виндельбандъ называетъ эту математическую логику "логикой зеленаго стола, съ которой живая научная работа не имѣетъ ничего общаго" (165-167). "Въ Герман³и, прибавляетъ онъ, этотъ логическ³й спортъ, за которымъ нельзя отрицать заслугу упражнен³я формальной проницательности, мало нашелъ сочувств³я: тамъ и сямъ обратили вниман³е на значен³е этихъ аналог³й для ариѳметическихъ учен³й, но собственно логиками все предпр³ят³е въ цѣломъ было отклонено. Вундтъ въ своей Логикѣ посвятилъ этому алгоритму логическихъ формъ особую главу, но при этомъ довольно расхолаживающимъ образомъ замѣтилъ, что изучен³е этой главы необязательно" (167). Столь же малый успѣхъ, какъ это ариѳметизирован³е логики, имѣла и попытка Альберта Ланге геометризировать ее (въ изданныхъ по смерти его Когеномъ "Логическихъ этюдахъ"). И здѣсь мы имѣемъ смѣшен³е весьма полезнаго средства наглядности съ существомъ дѣла (167).

   Но уже и въ этихъ переработкахъ формальной логики и во всѣхъ изложен³яхъ традиц³оннаго учен³я, напр., у Ульрици, Абервега, Бенно Эрдмана, а также и у гербарт³анцевъ въ родѣ Лотта, весьма замѣтна общая, хотя и не всегда ясно обнаруживаемая, склонность - искать основной логическ³й феноменъ въ сужден³и, отбросивши старую схему построен³я формальной логики (понят³е, какъ основной элементъ, затѣмъ - сужден³е, умозаключен³е и систематическ³я формы: опредѣлен³е, раздѣлен³е, доказательство). Гораздо же рѣшительнѣе становится на эту точку зрѣн³я гносеологическая логика. Система категор³й, по Канту, должна покоиться на системѣ сужден³й. Кантъ вѣрилъ, что послѣдняя безспорно установлена формальной логикой; но развит³е учен³я о категор³яхъ отъ Фихте до Гегеля ниспровергло это предположен³е. Отсюда задача дать новое учен³е о сужден³и сдѣлалась основнымъ вопросомъ современной логики. Вполнѣ ясно и само собою понятно, что понят³е свой логическ³й смыслъ и свое логическое значен³е можетъ получить только чрезъ сужден³е, въ которомъ сопринадлежность его признаковъ познается и утверждается въ общеобязательной формѣ. Поэтому логика принцип³ально не можетъ разсматривать понят³я, какъ предположен³я сужден³й, а должна трактовать ихъ, какъ имѣющ³е всеобщее значен³е результаты сужден³й. Съ другой стороны, и умозаключен³е во всѣхъ своихъ дедуктивныхъ и индуктивныхъ формахъ есть не что иное, какъ видъ обоснован³я сужден³й и только въ виду этой цѣли имѣетъ свой логическ³й смыслъ. Такимъ образомъ, учен³я о понят³и и умозаключен³и становятся лишь развѣтвлен³ями учен³я о сужден³и, а послѣднее - главной проблемой логики (168-169).

   Итакъ, логика есть учен³е о сужден³и. Но - философское учен³е! Послѣднее обстоятельство Виндельбандъ считаетъ необходимымъ особенно подчеркнуть, потому что оно нс всегда и не вездѣ считается само собою понятнымъ. Сужден³е, какъ фактъ психической жизни, подлежитъ разностороннему психологическому изслѣдован³ю, съ результатами котораго уже обязана считаться логика (отношен³е совершенно такое же, какъ между этикой и разными эмпирическими и теоретическими изслѣдован³ями о функц³яхъ воли). Но психолог³я, какъ извѣстно, отнюдь еще не дала безспорныхъ рѣшен³й по очень многимъ и весьма важнымъ вопросамъ - и въ частности по вопросамъ о дѣятельности мышлен³я. Здѣсь мы встрѣчаемся съ борьбой разнообразныхъ и часто противоположныхъ направлен³й. Отсюда для всякаго логика возникаетъ необходимость - опредѣлить свое отношен³е къ различнымъ психологическимъ пониман³ямъ сужден³я: онъ не можетъ воспользоваться готовымъ, общепризнаннымъ опредѣлен³емъ сужден³я, а долженъ критически пересмотрѣть существующ³я и выработать свою собственную точку зрѣн³я (169).

   Но насколько такая задача существенна, настолько же легко, при попыткѣ разрѣшить ее, логикъ можетъ подвергнуться опасности забыть свою прямую задачу и увлечься чисто психологическими изслѣдован³ями, и тогда у него логика можетъ превратиться только въ вѣтвь психолог³и, какъ этого, напр., въ свое время даже и требовалъ Бенеке. Прочное отграничен³е логики отъ психолог³и составляетъ для первой вопросъ жизни. Разсужден³я о нормативномъ характерѣ логики, въ сущности, мало помогаютъ такому разграничен³ю, потому что вѣдь это, въ концѣ концовъ, могло бы значить только, что логика "фактическ³е признаки судящей дѣятельности (установленные психолог³ей) высказываетъ въ иной словесной формѣ,- въ формѣ повелительнаго наклонен³я". Насколько не легко этого достигнуть, показываютъ недавно появивш³яся (1900 и 1901 гг.) и спец³ально къ этой цѣли направленныя "Логическ³я изслѣдован³я" Гуссерля. Впрочемъ, разсматриваемое положен³е дѣла имѣетъ и свою хорошую сторону: психологическ³я теор³и иногда даютъ логикѣ толчекъ къ постановкѣ новыхъ проблемъ. Поучительнымъ примѣромъ въ этомъ отношен³и является вызванное психолог³ей Франца Брентано движен³е въ обработкѣ логическаго учен³я о сужден³и. Брентано характерный признакъ сужден³я видѣлъ въ актѣ признан³я или отвержен³я извѣстнаго представляемаго содержан³я. Поэтому и въ логикѣ для него самымъ существеннымъ было качество сужден³я. Общей формой всѣхъ сужден³й становилось экзистенц³альное сужден³е, для котораго въ традиц³онной таблицѣ сужден³й даже и мѣста не оказывалось. Теперь на эти сужден³я обратили вниман³е, и имъ уже посвященъ цѣлый рядъ разнообразныхъ изслѣдован³й, подвергающихъ разностороннему изучен³ю понят³я "признан³я" и "существован³я (existentia)". За этими изслѣдован³ями естественно послѣдовали друг³я - о существѣ и значен³и "предикац³и". Если специфическою чертою сужден³я является упомянутое "признан³е", то отношен³е субъекта и предиката теряетъ свое прежнее значен³е въ учен³и о сужден³и. "Предикац³я" становится уже чѣмъ-то несущественнымъ. Въ простѣйшей формѣ экзистенц³альнаго сужден³я мы, повидимому, имѣемъ дѣло только съ однимъ понят³емъ, именно съ субъектомъ, не приписывая ему "быт³я" въ качествѣ предиката; - это наблюден³е влечетъ за собою разносторонн³е споры по поводу извѣстнаго Кантовскаго утвержден³я, что "быт³е" не есть "признакъ" въ понят³и. Но, съ другой стороны, на ряду съ этимъ, стали обращать вниман³е и на "безсубъектныя" или "безличныя" сужден³я (impersonalia), что также открывало перспективы для новыхъ интересныхъ выводовъ по вопросу о сужден³и. Классическою работою въ этой области является изслѣдован³е Зигварта ("Die Impersonalien". 1888), со всею очевидностью раскрывшее для научнаго сознан³я, насколько мало соотвѣтствуютъ различ³я словесныхъ формъ логическимъ. Логика, къ своей невыгодѣ исторически развивавшаяся объ руку съ грамматикой, можетъ ожидать отъ послѣдней нѣкоторыхъ вопросовъ и побужден³й къ изслѣдован³ю, но - отнюдь не отвѣтовъ или разъяснен³й. Виды сужден³я не совпадаютъ съ видами предложен³я (169-172).

   Въ каждомъ сужден³и мы мыслимъ извѣстное отношен³е представляемыхъ содержан³й и рѣшаемъ о значен³и этого отношен³я. Ясно, что сужден³е всегда синтетично. На синтетическомъ характерѣ сужден³я болѣе всего настаиваютъ Зигвартъ и Лотце. Оба они провозглашаютъ полную несостоятельность традиц³оннаго учен³я о сужден³и, при чемъ Зигвартъ главнымъ образомъ разрушаетъ грамматико-формалистическ³я построен³я этого учен³я, а Лотце пытается изъ обломковъ построить новое здан³е. Основной формой сужден³я остается категорическое высказыван³е предиката относительно субъекта,-синтезъ предиката и субъекта. Утвержден³е и отрицан³е (качество сужден³я) Лотце разсматриваетъ, какъ дополнительныя или побочныя мысли ("Nebengedanken") къ первичному синтезу сужден³я. Зигвартъ хотѣлъ видѣть въ отрицательномъ сужден³и сужден³е о положительной попыткѣ связать извѣстныя содержан³я. Поэтому оно становится у него "сужден³емъ цѣнности (Werturteil)". Соотвѣтственной переработкѣ подверглась и теор³я проблематическихъ сужден³й. Съ логической точки зрѣн³я воздержан³е отъ сужден³я нельзя назвать сужден³емъ, но психологически это - совершенно правильно. Сужден³е,- въ утвердительной или отрицательной формѣ,- можетъ быть намѣчено, но не установлено окончательно, за отсутств³емъ достаточныхъ основан³й. Законъ достаточнаго основан³я становится, такимъ образомъ, именно требован³емъ логической правомѣрности, на ряду съ законами тожества и противорѣч³я. Вся силлогистика сводится у Зигварта, какъ къ простѣйшей основной формѣ, къ такъ называемому гипотетическому умозаключен³ю. Но зато съ тѣмъ болыпимъ вниман³емъ онъ относится къ учен³ю о методѣ вообще и къ методолог³и спец³альныхъ наукъ. Точно также и Лотце старался поставить логику въ близкое, такъ сказать, интимное отношен³е къ интересамъ спец³альныхъ наукъ. Но у него прибавляется сюда еще одна своеобразная черта: вѣрный своему телеологическому идеализму, онъ зачатки логики готовъ искать въ этикѣ, въ цѣляхъ познан³я (172-174).

   Подчеркиван³е методологической стороны логики соотвѣтствовало общему состоян³ю науки въ послѣдн³я десятилѣт³я 19 вѣка, когда философ³я всемѣрно стремилась разработываться въ возможно тѣсной связи съ опытными науками. Никогда въ другое время не было такъ много ученыхъ, которые, начавъ работами по своей спец³альной наукѣ, все болѣе и болѣе склонялисьбы къ общимъ вопросамъ, т. е. къ философ³и. Математики и физики, физ³ологи и б³ологи, историки и психологи пережили этотъ процессъ. Такая интеллектуальная эволюц³я почти неизбѣжно приводила каждаго мыслителя къ вопросамъ гносеолог³и и къ философской обработкѣ методолог³и спец³альныхъ наукъ. Въ логикѣ крупнѣйшимъ выразителемъ этого движен³я явился знаменитый Вильгельмъ Вундтъ (175).

   Методолог³я всегда получаетъ мотивы для своей разработки отъ измѣняющагося развит³я отдѣльныхъ наукъ, отъ усилен³я или ослаблен³я тѣхъ или иныхъ научныхъ интересовъ. Поэтому и въ логикѣ поочередно обращалось наибольшее вниман³е на разработку методовъ: математическаго, индуктивного, естественно-научнаго, психологическаго, историко д³алектическаго, эволюц³оннаго. Въ концѣ концовъ въ этомъ отношен³и опредѣлились два преобладающ³е интереса: естественнонаучный и историческ³й. Преобладан³е это естественно сказалось и на философ³и. Для методолог³и, имѣющей своею цѣлью выяснен³е и формулирован³е логической сущности науки, возникаютъ отсюда двѣ спец³альныхъ задачи. Для пониман³я методовъ естествознан³я она можетъ оставаться на старыхъ рельсахъ. Этой задачѣ отвѣчалъ весь аппаратъ традиц³онной методолог³и или, какъ говорили въ 17 и 18 столѣт³яхъ, "прикладной логики". Такъ это мы и видимъ, напр., у Джона Стюарта Милля, Стэнли Джевонса, въ значительной мѣрѣ также - въ первомъ издан³и Зигварта и даже у Лотце. Гораздо хуже обстояло и обстоитъ дѣло съ методолог³ей истор³и. Здѣсь, при новости самаго предмета, приходилось все создавать вновь. Сознан³е исторической наукой своей логической сущности и своихъ истинныхъ задачъ приняло опредѣленную и прочную форму благодаря попыткамъ вл³ян³я на нее въ этомъ отношен³и со стороны естествознан³я. Послѣднее, не зная природы и особенностей историческаго изслѣдован³я, старалось навязать ему тѣ-же руководящ³я идеи, какими проникнуто само. Отсюда, напр., возникъ знаменитый споръ о "законахъ истор³и". Попытки эти находили себѣ опору и въ философскихъ воззрѣн³яхъ - Шопенгауэра, Канта и Конта,- которыя о задачахъ науки вообще судили по аналог³и съ естествознан³емъ и требовали, чтобы историкъ отъ повѣствован³я о фактахъ переходилъ къ установкѣ ихъ закономѣрности. Къ этимъ требован³ямъ присоединялась потомъ тенденц³я - отыскивать движущ³я силы истор³и въ хозяйственныхъ (экономическихъ) отношен³яхъ (176-178).

   Логика, понятно, не могла остаться равнодушной къ этимъ спорнымъ вопросамъ въ средѣ историковъ, и для методолог³и, въ виду ихъ, возникала существенная задача - заново пересмотрѣть традиц³онное учен³е о классификац³и наукъ. Вмѣсто переставшаго удовлетворять логическимъ требован³ямъ стараго дѣлен³я всѣхъ наукъ на науки о природѣ и науки о духѣ, выдвинулась новая точка зрѣн³я, съ которой различаютъ: 1) науки о природѣ (естествознан³е), направленныя на познан³е законовъ явлен³й, и 2) науки историческ³я, посвященныя разсмотрѣн³ю частнаго,- событ³й, отмѣченныхъ печатью общепризнанной цѣнности. Формулировать это различ³е можно лучше всего, какъ различ³е между "наукой о природѣ" и "наукой о культурѣ". Это новое дѣлен³е оказывается особенно цѣннымъ для психолог³и и ея отношен³я къ истор³и. По старой классификац³и психолог³я была основоположительной наукой въ числѣ такъ называемыхъ наукъ о духѣ. Но къ этимъ-же наукамъ относилась и истор³я. И вотъ выходило, что всякая истор³я имѣетъ дѣло съ душевной дѣятельностью людей и обнаружен³емъ ея во внѣшнемъ м³рѣ, и что пониман³е ея предполагаетъ учен³е о душевныхъ дѣятельностяхъ. Но всяк³й кто знакомъ съ новѣйшей психолог³ей, знаетъ, что тамъ по естественнонаучному методу разсматриваются так³я вещи и отношен³я, до которыхъ историку отнюдь не больше дѣла, чѣмъ, напр., и до механики. А съ другой стороны, и сама психолог³я извлекла отсюда для себя пользу, получивъ возможность открыто ставить наряду другъ съ другомъ задачи "научной психолог³и" и, какъ дополнен³е къ ней, "психолог³и индивидуальныхъ различ³й;"- послѣдняя уже примыкаетъ къ наукамъ историческимъ. Всѣ эти вопросы теперь много обсуждаются въ философской литературѣ, и въ центрѣ этого движен³я должна быть поставлена книга Риккерта: "Границы естественнонаучнаго образован³я понят³й" (1896-1902). Куда, въ концѣ концовъ, это приведетъ, предсказать трудно, но уже и теперь вполнѣ ясно, что послѣдняго рѣшен³я надо искать уже не въ методолог³и, а въ теор³и познан³я (178-179).

   Чисто гносеологическая обработка логики, игнорировавшая формальный и методологическ³й моменты ея учен³й и придававшая главное значен³е служен³ю метафизическимъ задачамъ, первоначально составляла характеристическую черту гегельянской школы. Самымъ интереснымъ явлен³емъ въ этой области надо считать логику Куно Фишера. Историкъ новой философ³и, освобождаясь отъ схематизма Гегелевой терминолог³и, показываетъ здѣсь, по словамъ Виндельбанда, неподражаемое и рѣдкое "искусство переводить Гегеля на нѣмецк³й языкъ", Но, тѣмъ не менѣе, вся эта гносеологико-метафизическая логика въ срединѣ прошлаго столѣт³я потеряла все свое обаян³е - съ паден³емъ идеалистической философ³и. Сама гносеолог³я почувствовала необходимость обособится отъ логики въ собственномъ смыслѣ, и, напр., "трансцендентальная логика" новокант³анцевъ не желаетъ имѣть ничего общаго съ логикой и методолог³ей, намѣчая собственную задачу въ изслѣдован³и границъ и объема человѣческаго познан³я. Но чѣмъ дальше она удалялась отъ метафизики, тѣмъ болѣе начинала ей угрожать опасность - заимствовать руководящую точку зрѣн³я изъ генетическихъ, т.е. психологическихъ изслѣдован³й;- напр., уже Шопенгауэръ ставитъ въ самое близкое отношен³е учен³е о познан³я къ теор³ямъ физ³олог³и органовъ чувствъ. Другимъ, болѣе краснорѣчивымъ примѣромъ можетъ служить судьба столь важнаго въ гносеолог³и Кантовскаго понят³я a priori. Много прошло времени, прежде чѣмъ оно освободилось отъ психологическаго толкован³я въ смыслѣ врожденности. Эволюц³онный психологизмъ, объявлявш³й апр³орное для индивидуума за пр³обрѣтенное родомъ, сдѣлалъ весьма искусительный шагъ къ сближен³ю Кантовскаго учен³я о познан³и съ эмпиризмомъ. Попытки подобнаго сближен³я дѣлались и съ другой стороны: Герингъ старался слить критицизмъ съ позитивизмомъ, Канта съ Контомъ (180-182).

   За этими сравнительно простыми я довольно грубыми формами сближен³я Кантовскихъ и Контовскихъ мыслей послѣдовалъ потомъ рядъ болѣе утонченныхъ. Общею чертою ихъ является стремлен³е устранить понят³е вещи въ себѣ и разрѣшить всю дѣйствительность въ феномены сознан³я;- любопытная аналог³я съ развит³емъ нѣмецкаго идеализма въ самомъ концѣ 18 и въ началѣ 19 вѣка, съ движен³емъ отъ Канта къ Фихте. Здѣсь предъ нами выступаютъ: "имманентная" философ³я Шуппе, "эмпир³окритицизмъ" Авенар³уса и Маха, работы Герца и французскаго математика Паункарэ (182).

   Противниками этого движен³я, которые крѣпко держатся за трансцендентальный идеализмъ Канта и хотятъ спасти его принципы, какъ начала плодотворной дальнѣйшей философской работы, являются - Лиоманъ, Риль и Фолькельтъ. У послѣдняго сильно замѣтно стремлен³е преобразовать учен³е о познан³и въ метафизику, въ чемъ видно отчасти вл³ян³е Гегеля, а главнымъ образомъ философской системы Эдуарда Гартмана (182-183). .

   Въ заключен³е своей статьи Виндельбандъ указываетъ проблемы, которыя въ этихъ гносеологическихъ работахъ привлекали къ себѣ наибольш³й интересъ и вызывали самые разнообразные опыты своего рѣшен³я, и, въ связи съ этимъ, намѣчаетъ "главную задачу будущей логики". Такихъ проблемъ, по его словамъ,- двѣ: проблема трансценденц³и и проблема причинности. Объективный образъ м³ра, устанавливаемый въ разныхъ положительныхъ наукахъ примѣнен³емъ формально-логическихъ отношен³й къ разнообразнѣйшимъ предметамъ познан³я, наивнымъ мышлен³емъ считается за вѣрный образъ абсолютной реальности. Но гносеолог³я обязана поставить вопросъ, который вмѣстѣ съ тѣмъ является и послѣднимъ вопросомъ всѣхъ наукъ: каково отношен³е объективнаго къ реальному? Отношен³е сознан³я къ быт³ю или функц³и сознан³я къ содержан³ю сознан³я есть простѣйшая и самая общая форма, къ которой приводитъ насъ изслѣдован³е синтетической дѣятельности мышлен³я. Въ безконечныхъ спорахъ о причинности, которымъ предаются философы со времени Юма и Канта вплоть до нашихъ дней, въ качествѣ новой черты, имѣющей значен³е для будущаго, Виндельбандъ называетъ усилившееся вниман³е къ вопросу объ отношен³й проблемы причинности къ понят³ю закона. Но хотя причинность и является важнѣйшей изъ категор³й, тѣмъ не менѣе послѣдн³я рѣшен³я какъ гносеолог³и, такъ и методолог³и должны опираться на учен³е о категор³яхъ вообще. Категор³и суть единственныя синтетическ³я формы, въ которыхъ только предметы могутъ быть мыслимы и, слѣдовательно, познаваемы. Онѣ суть поэтому во всѣхъ нашихъ сужден³яхъ формы мышлен³я, соотносящаго субъектъ и предикатъ другъ съ другомъ; онѣ представляютъ собою тѣ отношен³я, на всеобщее и необходимое значен³е которыхъ и направляется въ сужден³и утвержден³е или отрицан³е. Отсюда вполнѣ ясно, какъ важно и для логики, и для метододог³и, и для теор³и познан³я создан³е учен³я о категор³яхъ. Это и составляетъ главный вопросъ "будущей логики". Руководящаго принципа для построен³я такой системы пока еще не найдено, хотя попытки подойти къ рѣшен³ю этой задачи и сдѣлать кое что для нея во множествѣ разсѣяны въ гносеологической и логической литературѣ 19 вѣка. Извѣстная книга Гартмана "Kategorienlehre" съ этой точки зрѣн³я принадлежитъ къ числу значительнѣйшихъ явлен³й въ философской литературѣ послѣ Гегеля; но она въ концѣ концовъ опирается на метафизическ³я предположен³я. Система же категор³й въ указанномъ выше смыслѣ должна покоиться на чисто логическихъ принципахъ.

  

  

   Очеркъ состоян³и психолог³и къ началу 20 вѣка, какъ уже было упомянуто, составленъ знаменитымъ Лейпцигскимъ профессоромъ Вильгельмомъ Вундтомъ. Авторъ начинаетъ съ указан³я на различ³я въ пониман³и того мѣста, которое должно принадлежать психолог³и среди другихъ наукъ. Такъ нѣкоторые совершенно не считаютъ ее философской наукой и склоны разсматривать, какъ вѣтвь естествознан³я. Друг³е, наоборотъ, видятъ въ ней специфическую "науку о духѣ", въ которой они не прочь растворить и самую философ³ю. Между этими крайними взглядами существуетъ и посредствующее направлен³е, которое, признавая законное вл³ян³е естественнонаучныхъ методовъ и необходимость союза съ б³олог³ей и физ³олог³ей для разрѣшен³я проблемы жизни, въ то же время желаетъ отстоять своеобразный характеръ психологической работы сравнительно съ изслѣдован³ями этихъ сосѣднихъ и вспомогательныхъ областей естествознан³я. Эта средняя парт³я, въ свою очередь, распадается на двѣ фракц³и: для первой изъ нихъ психолог³я является положительной самостоятельной наукой, которая такъ же хорошо можетъ существовать независимо отъ философ³и, какъ физика, физ³олог³я или истор³я; вторая же хочетъ сохранить старинную связь съ философ³ей, потому что факты душевной жизни тѣсно связаны съ проблемами гносеолог³и, этики, философ³и религ³и и другими, которыя принято считать философскими. Разбираться въ этихъ разноглас³яхъ Вундтъ считаетъ излишнимъ, потому что какъ бы мы теоретически ни отграничили психолог³ю отъ философ³и, на практикѣ все равно психологъ долженъ быть вмѣстѣ и философомъ и наоборотъ, философъ не можетъ обойтись безъ психолог³и. Вмѣсто этого онъ предпочитаетъ обратиться къ истор³и своей науки, чтобы изъ ея прошлаго понять ея настоящее состоян³е. Въ послѣднемъ онъ находитъ черты, которыя весьма сильно напоминаютъ средину 18 столѣт³я и слѣдующ³я затѣмъ десятилѣт³я, почему свой историческ³й обзоръ и начинаетъ съ этой именно эпохи (I, 1-2; дальнѣйш³я ссылки въ обзорѣ психолог³и дѣлаются также на страницы I тома).

   Съ половины 18 вѣка можно наблюдать широкое распространен³е того убѣжден³я, что дающее человѣку познан³е его собственнаго существа изслѣдован³е о душѣ въ высшей степени полезно для него. Отсюда естественно возникло желан³е популяризовать эти психологическ³я изслѣдован³я, стремлен³е, которое вскорѣ легко охватило и родственныя области морали и эстетики, а потомъ и всю вообще философ³ю. Сюда присоединился также интересъ къ разнымъ нарушен³ямъ нормальной психической жизни, ко сну, сновидѣн³ямъ и другимъ подобнымъ состоян³ямъ, что, въ свою очередь, заставило обращаться къ учен³ямъ тогдашней медицины и физ³олог³и. Антропоцентрическая телеолог³я этого вѣка, видѣвшая, притомъ, въ индивидуальной личности воплощен³е человѣчества, какъ такового, выдвинула на первый планъ и сообщила особенную важность вопросамъ морали и педагогики, а наряду съ ними получали отчасти значен³е также и религ³озныя потребности. Всѣ эти практическ³е интересы проникли и въ психолог³ю: изъ нея, изъ углублен³я въ собственную сущность человѣка надѣялись вѣрнѣе познать задачи жизни, нежели изъ великихъ философскихъ системъ прошлаго. Не замѣчалось только при этомъ, что идеи этой философ³и и ея различныхъ направлен³й оказывали вл³ян³е на разработку самой психолог³и; чѣмъ одностороннѣе имѣлась въ виду практическая мораль, которая должна служить только дѣйствительной жизни, тѣмъ больше на самомъ дѣлѣ психолог³я опиралась на подобныя части старыхъ системъ и тѣмъ болѣе, соотвѣтственно этому, она превращалась въ психолог³ю разсудка и рефлекс³и, стремившуюся интеллектуализировать все содержан³е душевной жизни. Наряду съ этимъ доминирующ³й религ³озный интересъ вызвалъ любопытныя попытки представить въ новомъ освѣщен³и старыя философск³я докторины - Спинозы и Лейбница, а въ психолог³и породилъ усиленное вниман³е къ жизни чувства и разныхъ темныхъ душевныхъ движен³й. Послѣднее лучше всего можно видѣть въ изящной литературѣ: въ склрнности къ самонаблюден³ю, въ составлен³и исповѣдей, дневниковъ, писемъ, въ психологическихъ романахъ, изображающихъ характеры и настроен³я то съ преобладан³емъ рефлекс³и, то мечтательности, наконецъ, съ практической стороны въ энтуз³азмѣ къ новымъ идеаламъ воспитан³я и въ морализирующихъ и назидательныхъ статьяхъ новыхъ популярныхъ журналовъ. Всѣ эти настроен³я и стремлен³я отразились, между прочимъ, въ сочинен³яхъ Гете, хотя у него "изъ старыхъ формъ уже слышится голосъ новаго времени" (2-4).

   Уже философск³я вл³ян³я, подъ которыми развилась современная психолог³я, очень родственны тѣмъ, которыя господствовали въ 18 вѣкѣ. Христ³анъ Вольфъ много содѣйствовалъ пробужден³ю и распространен³ю интереса къ психолог³и. Но онъ здѣсь болѣе, чѣмъ въ какой либо иной части своихъ философскихъ работъ, стоитъ на плечахъ Лейбница: въ психолог³и онъ вполнѣ удержалъ Лейбницевское понят³е о душѣ, какъ представляющей и обладающей стремлен³емъ монадѣ. Отъ Лейбница достался въ наслѣдство послѣдующему времени и интеллектуализмъ въ учен³и о душѣ. Отъ Лейбница же, правда, заимствовано и учен³е о степеняхъ ясности представлен³й, къ которому потомъ и примкнули всѣ интересующ³еся темными сторонами душевной жизни, чувствами, настроен³ями и ненормальными состоян³ями; но у самого Вольфа и его непосредственныхъ преемниковъ перевѣшивала рац³оналистическая тенденц³я. Отсюда старан³я этой психолог³и нивеллировать различ³я, чтобы по возможности все держать на равномъ уровнѣ разсудочой понятности. Въ связи съ этимъ стояла и другая ея особенность,- что она всѣ явлен³я душевной жизни подчиняла нормамъ мышлен³я, отвлеченнымъ отъ сложной умственной дѣятельности. Краснорѣчивыми свидѣтелями этого остались многочисленные примѣры (въ соч. Вольфа и его школы) обозначен³я всевозможныхъ психическихъ содержан³й словами "мыслять (denken)" и "мысль (Gedanke)";- подобное же широкое употреблен³е въ англ³йской и французской психолог³и этого и предшествующаго времени имѣло слово "идея". Но такъ какъ факты душевные, даже при поверхностномъ анализѣ, не поддавались такому послѣдовательному рац³онализирован³ю и интеллектуализирован³ю, то логическая интерпретац³я ихъ въ Вольфовой школѣ была дополнена другимъ представлен³емъ дѣла, подсказаннымъ психолог³ей и словоупотреблен³емъ обыденной жизни. Существующ³я въ языкѣ обозначен³я - "мышлен³е", "хотѣн³е", "желан³е", "чувство" и т. д.- взяты были, какъ термины, соотвѣтствующ³е готовымъ и не нуждающимся въ дальнѣйшемъ анализѣ понят³ямъ. Каждый комплексъ фактовъ, обозначаемый опредѣленнымъ именемъ, стали разсматривать, какъ нѣкое самодовлѣѣщее царство, сводя всѣ явлен³я этой области къ одной общей основѣ, получившей назван³е душевной "способности". Отсюда и вся разсматриваемая психолог³я получила въ истор³и науки назван³е "психолог³и способностей"- "Vermögenspsychologie". Гербартъ въ своей извѣстной критикѣ этой "психолог³и способностей" называлъ, между прочимъ, совмѣстную дѣятельность послѣднихъ "войною всѣхъ противъ всѣхъ". Съ такой характеристикой Вундтъ не соглашается и предпочитаетъ другой образъ,- "собран³я совѣта, гдѣ каждый имѣетъ свое особое мнѣн³е, и нѣтъ недостатка въ рѣзкихъ разноглас³яхъ, но гдѣ всѣ говорятъ на одномъ общепонятномъ языкѣ. Этотъ языкъ есть языкъ логическаго разсужден³я; на немъ чувство то приходитъ на помощь разсудку, то возстаетъ противъ него, на немъ разсудокъ заставляетъ умолкнуть вожделѣн³е или сдерживаетъ необузданныя мечты воображен³я". Лейбницевское различен³е ясныхъ и темныхъ представлен³й было использовано здѣсь въ томъ смыслѣ, что каждая душевная способность стала разсматриваться, какъ родъ иного или низшаго разсудка, господствующаго въ своей особой области. Вл³ян³е этого господства логической рефлекс³и надъ всѣми областями духовной жизни можно ясно видѣть еще и у Канта, который свои три Критики (чистаго разума, практическаго разума и силы сужден³я) посвятилъ тремъ главнымъ душевнымъ способностямъ - познан³ю, волѣ и чувству, а послѣдн³я подчинилъ тремъ логическимъ функц³ямъ - понят³я, сужден³я и умазаключен³я (5-9).

   Но уже при Кантѣ основы этой "психолог³и способностей" начали колебаться. Наблюден³е простѣйшихъ психическихъ дѣятельностей при воспр³ят³яхъ чувствъ, при процессахъ воспоминан³я, при инстинктивныхъ дѣйств³яхъ и т. п. должно было психологамъ, не ослѣпленнымъ рац³оналистической философ³ей, внушить мысль о нѣкоторомъ психическомъ механизмѣ, который, помимо всѣхъ этихъ понят³й, сужден³й и умозаключен³й, производитъ явлен³я съ подобною же закономѣрностью, какъ и при господствѣ законовъ природы. Такая мысль и нашла себѣ выражен³е въ трудахъ англ³йскихъ психологовъ, разработавшихъ учен³е объ ассоц³ац³и. Здѣсь должны быть названы имена Локка, Берклея, Гертли и Юма. Вл³ян³е ассоц³ац³онной психолог³и на работы нѣмецкихъ психологовъ сказалось тѣмъ, что они начали больше обращать вниман³я на ненормальныя состоян³я и чаще обращаться къ физ³олог³и; но въ общемъ психолог³я способностей продолжала существовать. Въ научномъ отношен³и так³я работы обыкновенно ничтожны, но тѣмъ онѣ казались интереснѣе и были популярнѣе. Образцовымъ произведен³емъ этого рода является 10-томный "Магазинъ опытнаго душевѣдѣн³я" Карла Филиппа Морица, предназначавш³йся быть "книгой для чтен³я образованнымъ и необразованнымъ"; понятно, теперь этотъ "Магазинъ" имѣетъ только культурноисторическ³й интересъ. Несравненно выгоднѣйшее впечатлѣн³е среди подобной литературы производитъ "Антрополог³я" Канта (9-10). Плодотворнѣе было вл³ян³е ассоц. психолог³и на отдѣльныхъ независимыхъ мыслителей (Реймарусъ, Тетенсъ, Тидеманъ); но и они не могли отрѣшиться отъ шаблоннаго понят³я душевной способности и склонности къ рац³онализирован³ю психическихъ фактовъ (10-11).

   Чрезвычайно сильное вл³ян³е имѣла ассоц³ац³онная психолог³я на распространенную среди философовъ и физ³ологовъ,- со времени Декартовскихъ умозрѣн³й о функц³яхъ мозга и "нервныхъ духовъ",-тенденц³ю ставить душевные процессы въ связь съ свойствами нервной системы. По провозглашенному Гертли представлен³ю дѣла ассоц³ац³я въ психологическомъ смыслѣ есть просто результатъ нервной механики. Отсюда оставался одинъ только шагъ до признан³я вообще всего психическаго функц³ею мозга. Этотъ шагъ и сдѣлали представители французскаго "психофизическаго матер³ализма" - Ляметтри и Мопертюи. Такъ возникла "физ³ологическая психолог³я", отрицавшая самостоятельность психолог³и, какъ науки, и объявлявшая ее просто главою или отдѣломъ физ³олог³и. На нѣмецкой почвѣ это направлен³е распространилось преимущественно между врачами. Оно соединилось здѣсь съ разнообразными попытками ставить различные роды душевныхъ процессовъ въ связь съ опредѣленными областями мозга. Вольфовск³я душевныя способности были истолкованы въ смыслѣ новой гипотезы локализац³и. Въ концѣ концевъ все это движен³е примкнуло къ знаменитой "Френолог³и" Галля. Послѣдн³й взялъ у психолог³и способностей ея основныя психологическ³я понят³я для своихъ "органовъ души" и, такимъ образомъ, въ сущности только умножилъ число способностей; Не отдѣлался онъ вполнѣ и отъ интеллектуалистической тенденц³и, характеризующей психолог³ю способностей, потому что каждую душевную способность н каждый душевный органъ разсматриваетъ, какъ "низш³й разумъ" (12-13).

   Всѣ эти движен³я въ психолог³и 18 вѣка, въ свое время надѣлавш³я много шума, теперь уже стали достоян³емъ только истор³и. Интересъ къ нимъ былъ задавленъ и самая память о нихъ почти изглажена громкимъ успѣхомъ философской мысли конца 18 и начала 19 вѣка,- движен³емъ Канта Фихте Шеллинга Гегеля. Новое поколѣн³е не нашло уже у себя вкуса къ подобнымъ изыскан³ямъ о душѣ. Друг³я потребности, друг³е интересы стали владѣть умами, а старая психолог³я оказалась неспособна отвѣчать вновь народившемся запросамъ (14).

   Но философ³я новаго времени не могла оставить психолог³ю въ совершенномъ пренебрежен³и; и если старая психолог³я оказалась негодной для новыхъ потребностей, то должна была народиться новая. И вотъ въ этомъ-то пунктѣ открывается замѣчательное сходство нашего времени съ 18 столѣт³емъ: при всемъ различ³и взглядовъ на задачи и методы психолог³и, всѣ, кто только признаетъ ея право на существован³е, согласны въ томъ, что цѣлью ея является - "быть для нынѣшней науки и особенно для нынѣшней философ³и тѣмъ же, чѣмъ была психолог³я 18 вѣка для философ³и своего времени". Велик³я идеалистическ³я системы начала 19 вѣка,- Фихте, Шеллинга и Гегеля,- не могли оказать существеннаго и плодотворнаго вл³ян³я на разработку психолог³и; для этого онѣ слишкомъ заняты были своими д³алектическими построен³ями, да и психолог³и здѣсь вопользоваться было нечѣмъ. Понятно отсюда, почему новая нѣмецкая психолог³я родоначальникомъ своимъ считаетъ не кого-либо изъ представителей идеалистической философ³и, а мыслителя противоположнаго направлен³я, противопоставившаго идеализму свою реалистическую метафизику, которая отдавала дань справедливости опыту и точнымъ наукамъ. Это былъ Гербартъ. Уже и въ этомъ своемъ отношен³и къ предшествующему философскому умозрѣн³ю новая нѣмецкая психолог³я осталась вѣрна традиц³ямъ психолог³и 18 вѣка, потому что Гербартъ, объявляющ³й самъ себя кант³анцемъ, на самомъ дѣлѣ съ большимъ правомъ можетъ быть названъ лейбниц³анцемъ 19-го в. Правда, Гербарту принадлежитъ честь ниспровержен³я господствовавшаго въ лейбнице-вольф³анской школѣ учен³я о способностяхъ;- вмѣсто того онъ создалъ свое учен³е о представлен³и, какъ основномъ психическомъ процессѣ, лежащемъ въ основѣ всѣхъ душевныхъ явлен³й; но его роднитъ съ его противниками тотъ же интеллектуализмъ, который характеризуетъ и психолог³ю способностей. Гербартъ знаетъ только представляющ³я силы. Все, что не есть представлен³е, т. е. въ концѣ концовъ интеллектуальный элементарный феноменъ, онъ старается объяснить изъ механическаго взаимодѣйств³я представлен³й. Здѣсь приходитъ онъ въ близкое соприкосновен³е съ ассоц³ац³онной психолог³ей 18 в. Въ близкомъ родствѣ съ психолог³ей Гербарта стоятъ психологическ³я воззрѣн³я Бенеке. Тѣ и друг³я доселѣ находятся въ большомъ почетѣ у педагоговъ. Гербартова психолог³я была очень дружественно встрѣчена математиками и филологами. Въ школѣ Гербарта выработанъ планъ примѣнен³я психолог³и къ этнолог³и ("психолог³я народовъ" - "Völkerpsychologie") (14-19).

   Своимъ математическимъ характеромъ, напоминавшимъ теоретическ³я разсужден³я въ физикѣ и механикѣ, Гербартовская психолог³я подготовила почву для введен³я въ эту науку естественнонаучнаго метода. Оама она, въ сущности, была совершенно спекулятивной, и вся ея механика представлен³й мало имѣла общаго съ эмпирической дѣйствительностью; но это не только не помѣшало нѣкоторымъ приверженцамъ Гербарта заявлять требован³е, чтобы психолог³я трактовалась, какъ естественная наука, но и послужило толчкомъ къ новому болѣе тѣсному сближен³ю нѣмецкой психолог³и съ англ³йской ассоц³ац³онной. Два выдающихся представителя послѣдней - Джемсъ Милль и Александръ Бэнъ - старались принципъ ассоц³ац³и распространить на всю совокупность душевныхъ процессовъ и въ особенности на чувственныя воспр³ят³я и на эмоц³и. А съ другой стороны, они хотѣли и упростить самую теор³ю, сводя различные такъ называемые законы ассоц³ац³и, по возможности, къ одному. Такъ создавалась перспектива пониман³я всей душевной жизни, какъ единаго психическаго механизма съ своеобразными законами, не уступающими по силѣ принудительности законамъ физической механики. Джонъ Стюартъ Милль былъ настолько увлеченъ этой перспективой, что даже сравнивалъ (въ своей Логикѣ) по важности законы ассоц³ац³и съ закономъ тяготѣн³я. Упомянутое упрощен³е теор³и ассоц³ац³и достигалось тѣмъ, что раздѣливъ ассоц³ац³ю на внутреннюю (по сходству и по контрасту) и внѣшнюю (по пространственной смежности и временной послѣдовательности), объединили оба вида послѣдней въ понят³и смежности, а потомъ и ассоц³ац³и сходства и контраста старались вывести изъ смежности же. Къ этой объединительной тенденц³и скоро и легко присоединилась и другая: ассоц³ац³я по смежности такъ близко напоминаетъ физ³ологическ³е процессы, ведущ³е къ выработкѣ автоматизма, что невольно является искушен³е и ее саму объяснять изъ послѣднихъ. Этотъ возвратъ къ физ³ологической точкѣ зрѣн³я Гертли и былъ осуществленъ Гербертомъ Спепсеромъ. Главнымъ недостаткомъ разсматриваемаго направлен³я психолог³и было то, что она разсматривала представлен³я, какъ самостоятельные и относительно неизмѣнные объекты, съ которыми можно оперировать, какъ съ фигурами на шахматной доскѣ, чего на самомъ дѣлѣ отнюдь нѣтъ. Отсюда и безсил³е ея въ объяснен³и самыхъ фактовъ ассоц³ац³и, необходимость прибѣгать къ гипотетическимъ посредствующимъ членамъ, спорность самыхъ толкован³й и т. д. Со всею ясностью это раскрылось въ спорѣ двухъ датскихъ психологовъ - Лемана и Гефдинга - о томъ, какой изъ двухъ принциповъ, смежности и сходства, считать основнымъ и какой производнымъ (19-23).

   Но въ то время, какъ ассоц³ац³онная психолог³я тщетно пыталась дать научно-удовлетворительное рѣшен³е своихъ проблемъ и приходила къ мысли опереться для этого на физ³олог³ю, послѣдняя сама уже успѣла начать рядъ изслѣдован³й, подготовлявшихъ реформу психолог³и. Это - изслѣдован³я, съ одной стороны, по физ³олог³и мозга и нервовъ, а съ другой, по физ³олог³и органовъ чувствъ. Что касается первой, то ея вл³ян³е на развит³е новѣйшей психолог³и теперь можетъ считаться уже исчерпаннымъ и результатамъ этого вл³ян³я могутъ уже быть подведены итоги. Результаты эти довольно малочисленны и почти лишены положительнаго характера. Сюда принадлежитъ, напр., устранен³е такихъ несостоятельныхъ представлен³й, встрѣчавшихся въ старой физ³олог³и и философ³и, какъ о "сѣдалищѣ души" и ея разнообразныхъ способностей; въ положительномъ же смыслѣ можетъ считаться научно установленнымъ только тотъ общ³й результатъ, что въ мозгѣ мы должны видѣть центральное представительство не только всѣхъ отдѣльныхъ органовъ тѣла, но и ихъ разнообразныхъ функц³ональныхъ связей. Косвеннымъ результатомъ можетъ считаться также прочно усвоенное современными психологами убѣжден³е въ необыкновенной сложности душевныхъ явлен³й. Въ остальномъ же физ³олог³я мозга, вмѣсто помощи психологическому анализу, гораздо болѣе сама поставила психолог³и вопросовъ, отъ рѣшен³я которыхъ зависитъ толкован³е результатовъ физ³ологическихъ изслѣдован³й. И это легко понятно: нельзя понять конструкц³ю машины, не зная точно, что машина должна дѣлать; точно также и познан³е функц³й извѣстнаго органа предполагаетъ анализъ этихъ функц³й, и это - тѣмъ болѣе, чѣмъ послѣдн³я сложнѣе. Психолог³я отъ физ³олог³и мозга положительнаго подспорья не получила почти никакого. Вотъ, напримѣръ, о