Венгеров Семен Афанасьевич - Л. Шепелевич, С. Венгеров, Р. Бойль. Генрих Viii

   Шекспиръ В. Полное собран³е сочинен³й / Библ³отека великихъ писателей подъ ред. С. А. Венгерова. Т. 4, 1904.

  

  

   О времени постановки пьесы мы имѣемъ весьма опредѣленныя свѣдѣн³я: театръ, гдѣ ставили "Генрихъ VIII", сгорѣлъ во время перваго представлен³я. Современникъ Шекспира сэръ Уаттонъ пишетъ изъ Лондона 6-го ²юля 1613 г. своему племяннику: "Отложивъ въ сторону общественныя дѣла, я разскажу вамъ о томъ, что случилось на нашихъ берегахъ на этой недѣлѣ. Королевск³е актеры играли новую пьесу "Все правда" (All is true), которая изображаетъ главныя событ³я царствован³я Генриха VIII. Пьесу поставили съ необыкновенной роскошью и великолѣп³емъ; сцену покрыли коврами; кавалеры орденовъ шли со своими знаками и съ подвязками y колѣнъ; гвард³я въ вышитыхъ платьяхъ и т. п.,- словомъ, было все, что могло сблизить зрителей съ велич³емъ двора и даже сдѣлать его смѣшнымъ. Вдругъ, въ то время, когда король Генрихъ въ домѣ кардинала Вольсея забавлялся на маскарадѣ и при появлен³и его давали залпъ изъ двухъ мортиръ, что то бумажное или въ этомъ родѣ, чѣмъ забивали пушки, загорѣлось, пламя упало на соломенную крышу и, такъ какъ въ началѣ не обращали вниман³я на дымъ, считая его маловажнымъ, такъ какъ глаза всѣхъ были направлены на сцену, то внутри что-то загорѣлось, пламя какъ по сѣрной ниткѣ побѣжало вокругъ здан³я и втечен³е неполнаго часа все здан³е сгорѣло до тла". Другое письмо Томаса Лоркина отмѣчаетъ и дату пожара (29 ³юня). "Когда Борбеджъ, писалъ Лоркинъ, игралъ вчера со своими актерами драму "Генрихъ VIII" и было для большого народа произведено нѣсколько выстрѣловъ - появился огонь". Пьеса "Генрихъ VIII" несмотря на точность опредѣлен³я времени ея представлен³я, возбуждаетъ много недоумѣн³й и сомнѣн³й y критиковъ. Отмѣтимъ главнѣйш³я. Время постановки пьесы не должно, конечно, непремѣнно совпадать со временемъ ея композиц³и. Въ этомъ вопросѣ критики рѣзко распадаются на два лагеря. Въ одномъ господствуетъ убѣжден³е (Гервинусъ, Дел³усъ, Герцбергъ и др.), что "Генрихъ VIII" былъ въ 1613 г. новой пьесой, написанной въ 1612 г. Другой лагерь (Джонсонъ, Теобальдъ, Стивенсъ, Мелонъ, Колл³еръ, Галливель и др.) относитъ сочинен³е пьесы къ 1602 г. Въ пользу того и другого предположен³я приводятся соображен³я, почти равносильныя. Пламенныя похвалы Елисаветы въ пьесѣ основательно сопоставляются съ похвалами въ честь ²акова, что служитъ однимъ изъ доказательствъ въ пользу пр³урочен³я пьесы къ концу царствован³я Елисаветы или началу царствован³я ²акова. Что касается до конкретнаго событ³я, къ которому пр³урочивается пьеса, то таковымъ называютъ бракосочетан³е пфальцграфа Фридриха (1612-13). Шекспиръ будто-бы приготовилъ "Генриха VIII" для этого празднества. Но достаточно бѣглаго чтен³я пьесы, чтобы убѣдиться въ несостоятельности такого предположен³я. Менѣе всего годилась для брачнаго торжества пьеса, темой которой служило преслѣдован³е ни въ чемъ неповинной королевы и насильственный разводъ. Это была бы жестокая насмѣшка надъ царственными бракосочетающимися. Не входя въ разносторонн³й анализъ аргументовъ въ пользу той или другой даты пьесы, мы постараемся высказать тѣ доводы, по которымъ считаемъ необходимымъ отнести пьесу къ 1612 г. или за нѣсколько лѣтъ раньше, во всякомъ случаѣ къ царствован³ю ²акова. Намъ лично представляется дѣло въ томъ видѣ, что "Генрихъ VIII" былъ задуманъ и отчасти обработанъ въ одинъ изъ послѣднихъ годовъ царствован³я Елисаветы, a окончательная редакц³я пьесы относится къ царствован³ю ²акова. Дѣло въ томъ, что драма, написанная по какому-то намъ точно неизвѣстному торжественному случаю при дворѣ Елисаветы, естественно должна была льстить самолюб³ю властолюбивой "весталки сѣвера". Реабилитац³и ея отца и отчасти матери она и была посвящена. Затѣмъ, при постановкѣ пьесы при ²аковѣ, оказалось необходимымъ допустить лесть и по адресу короля. Похвалы ²акову были тѣмъ болѣе необходимы, что этотъ король не имѣлъ никакого основан³я относиться къ памяти Елисаветы съ признательностью и благоговѣн³емъ.

   Приступая къ пьесѣ, можетъ быть, на заданную тему, автору драмы пришлось имѣть дѣло съ сюжетомъ благодарнымъ по драматическимъ мотивамъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ далеко не подходящимъ для идеализац³и героя пьесы. Истый "синяя борода", жесток³й, надменный, сластолюбивый и коварный, строивш³й религ³ю на личномъ разсчетѣ, возвышающ³й и низвергающ³й фаворитовъ, Генрихъ VIII могъ быть выведенъ на сцену или въ отталкивающемъ или въ несоотвѣтствующемъ дѣйствительности видѣ. Первое было невозможно при Елисаветѣ, второе - слишкомъ-бы портило пьесу. Отсюда неясность и противорѣч³я въ характерѣ короля.

   Къ сожалѣн³ю, критикамъ лишь по заглав³ю извѣстны тѣ драматическ³я обработки "Генриха VIII", которыя существовали до Шекспира. Слѣдуетъ полагать, что въ "Генрихѣ VIII", какъ и въ "Королѣ Джонѣ", Шекспиръ пользовался предшествующими драматическими обработками. Не подлежитъ сомнѣн³ю, что въ распоряжен³и Шекспира былъ тотъ-же историческ³й документальный матер³алъ, что и y его предшественниковъ.

   Источниками драмы, опредѣлившими наиболѣе существенныя черты ея воззрѣн³й на характеры главныхъ дѣйствующихъ лицъ служили извѣстныя хроники, Голиншеда и Галля. Голиншедъ въ свою очередь пользовался для б³ограф³и Уольсея трактатомъ Кавендиша. Драма использовала благодарный матер³алъ, доставленный ей хроникерами. Достаточно сравнить знаменитую сцену пира y кардинала Уольсея. Еще убѣдительнѣе окажется сопоставлен³е, если мы обратимъ вниман³е на ту сцену, гдѣ Екатерина предстала предъ судомъ изъ короля и духовныхъ. Ея рѣчи, исполненныя высокаго поэтическаго паѳоса въ драмѣ, не менѣе хороши и въ историческихъ источникахъ и аргументац³я несчастной жены и королевы аналогична въ обоихъ случаяхъ. Королева въ хроникѣ призываетъ Господа Бога и людей въ свидѣтели, что она никогда не переставала быть покорной и любящей женой короля, ни въ чемъ ему не противорѣчила и обвиняетъ во всемъ дурныхъ совѣтниковъ короля. Ея рѣчь построена весьма искусно и полна неподдѣльнаго паѳоса и воодушевлен³я.

   Характеристика Уольсея y Голиншеда заключаетъ въ эмбр³онѣ тѣ черты, которыя впослѣдств³и блестящимъ образомъ были развиты y Шекспира. Властный, честолюбивый и талантливый кардиналъ и y Голиншеда величественъ въ своемъ паден³и.

   Слѣдуя точно указан³ямъ своихъ источниковъ, Шекспиръ сдѣлалъ изъ своего сюжета все, что возможно было сдѣлать при данныхъ обстоятельствахъ. Онъ смягчилъ и очеловѣчилъ непривлекательный образъ Генриха VIII, не взявшись, однако, за неблагодарную задачу идеализац³и этого короля. Далѣе онъ вывелъ на сцену мать Елизаветы, полную женственности и красоты, каковой она и была въ дѣйствительности. На неприглядную ея роль въ дѣлѣ Екатерины онъ набросилъ завѣсу.

   Пассивность молодой красавицы, ея нравственное безразлич³е - эти существенныя черты достаточно подчеркнуты Шекспиромъ.

   Отвергнутая королева изображена полной велич³я и горя, королевой отъ головы до пятокъ. Можно колебаться, что для нея важнѣе - утрата любви мужа или вѣнца. И то, и другое для нея одинаково важно. Умирающая, она не можетъ простить слугѣ неумѣстнаго, въ ея глазахъ, обращен³я.

   Непривлекательный по нравственнымъ качествамъ, но высокодаровитый государственный человѣкъ Уольсей, написанъ Шекспиромъ во весь ростъ, со всѣми его признанными истор³ей недостатками и положительными чертами характера. Гордый, заносчивый, коварный и лживый, Уольсей притомъ трудолюбивъ, дѣятеленъ, щедръ и демократиченъ. У него нѣтъ чертъ случайнаго выскочки, на всякомъ шагу виденъ зрѣлый умъ, опытъ, широк³й взмахъ полета. Онъ падаетъ съ достоинствомъ и велич³емъ, не желая изображать изъ. себя ни мученика, ни жертву; это - борецъ за государственную идею, понимаемую узко и эгоистично.

   Едва-ли не верхъ искусства проявилъ Шекспиръ въ изображен³и Генриха VIII. Идеализировать этого порочнаго короля не позволяла ему совѣсть поэта и историка. Выставить Генриха въ надлежащемъ свѣтѣ не позволяли обстоятельства. И Шекспиръ избираетъ так³е моменты жизни короля, которые, будучи особенно знаменательными, давали возможность поэту очеловѣчить этотъ гнусный обликъ жестокаго тирана. Въ процессѣ съ Екатериной король проявляетъ историческ³я черты деспота, лицемѣра и сластолюбца; но при всемъ этомъ король, подчиняясь влечен³ю сильной страсти, искренно y Шекспира сожалѣетъ о своей несчастной, отвергнутой первой супругѣ. Въ отношен³яхъ къ Аннѣ Болейнъ, Генрихъ VIII проявляетъ сильную и горячую любовь, отчасти примиряющую съ нимъ зрителя. Какъ отцу, ему тоже готовы сочувствовать зрители и читатели. Наконецъ, y Шекспира Генрихъ VIII далеко не безучастенъ къ участи своихъ подданныхъ.

   Вопреки мнѣн³ю нѣкоторыхъ критиковъ, слѣдуетъ считать доказанными, что къ англ³йской реформац³и, какъ таковой, пьеса Шекспира никакого отношен³я не имѣетъ. Отдѣлен³е короля отъ церкви является y Шекспира совершенно случайнымъ, обусловленнымъ стремлен³емъ къ разводу, a характеристика Кранмера касается его симпатичныхъ чертъ, какъ человѣка, безъ всякаго отношен³я къ религ³ознымъ вопросамъ.

   По стилю Генрихъ VIII относится къ лучшему пер³оду творчества Шекспира. Мы полагаемъ, ее можно, вмѣстѣ съ однимъ изъ критиковъ, отнести къ началу XVII ст. Она могла быть заказана Шекспиру Елисаветой по поводу семидесятилѣт³я со времени свадьбы Анны Болейнъ (12 апрѣля 1603). Пьеса ставилась послѣ смерти королевы при ²аковѣ,- отсюда необходимость соотвѣтствующихъ вставокъ и измѣнен³й. Не претендуя на уровень "Гамлета", "Короля Лира", "Макбета" и др., пьеса "Генрихъ VIII" обладаетъ, все-же, поэтическими достоинствами стѣсненнаго въ своихъ сюжетахъ ген³альнаго писателя. Она свидѣтельствуетъ, что даже такому ген³ю, какъ Шекспиръ, было невозможно, при навязанной свыше темѣ, достигнуть той высоты, которой онъ достигалъ тогда, когда его орлиный полетъ не направлялся посторонней рукой.

  

  

  

   Въ своей замѣткѣ проф. Шепелевичъ совершенно не захотѣлъ коснуться вопроса, въ какой мѣрѣ "Генрихъ VIII" дѣйствительно можетъ считаться Шекспировской пьесой. Останавливаясь на нѣсколькихъ замѣчательныхъ сценахъ и характерахъ "Генриха VIII", почтенный профессоръ не жалѣетъ для нихъ восторженныхъ словъ. Правда, онъ не замалчиваетъ и литературные недочеты пьесы, которые такъ бросаются въ глаза, даже самому обыкновенному читателю при ознакомлен³и съ этой, въ общемъ, очень слабой и малоинтересной пьесой. Но недочеты Л. Ю. Шепелевичъ считаетъ возможнымъ вполнѣ удовлетворительно объяснить тѣмъ, что даже такого ген³я, какъ Шекспиръ, не могла не стѣснить тема, навязанная извнѣ и не родившаяся свободно въ творческихъ настроен³яхъ великаго писателя.

   Это отношен³е къ "Генриху VIII" еще не исчезло окончательно изъ шекспировской литературы {Ср. напр. предислов³е Боденштедта въ относительно позднихъ нѣмецкихъ издан³яхъ Шекспира (1890), въ рус. литературѣ введен³я къ "Генриху VIII" въ издан³яхъ Гербеля (1899) и Соколовскаго (1886).}. Но оно несомнѣнно почти уже уступило мѣсто другому воззрѣн³ю, по которому участ³е Шекспира въ этой пьесѣ не болѣе какъ частичное. Еще въ серединѣ 18 вѣка, нѣкоторые англ³йск³е критики обратили вниман³е на особенности метра "Генриха VIII", весьма непохожаго на метръ другихъ пьесъ Шекспира. Но этому замѣчан³ю долго никто не придавалъ особаго значен³я. Лишь въ 1850 г. Спедингъ напечаталъ замѣчательную статью въ "Gentleman's Magazine", въ которой весьма убѣдительно доказывалъ, что большая часть пьесы написана въ манерѣ извѣстнаго драматурга Флетчера. Основываясь на соображен³яхъ метрическихъ и эстетическихъ, Спедингъ приходилъ къ заключен³ю, что Шекспиру можетъ быть приписано только: 1) Дѣйств³е I - сцены 1 и 2; 2) Дѣйств³е II - сцены 3 и 4; 3) Дѣйств³е III - сцена 2, до того мѣста, гдѣ король уходитъ. 4) Дѣйств³е V - сцена 1. Все остальное Спедингъ приписываетъ Флетчеру, хотя не считаетъ невозможнымъ участ³е еще третьяго автора.

   Мнѣн³е Спединга не скоро получило господство. Но въ началѣ 70-хъ годовъ статья его была перепечатана въ трудахъ "Новаго Шекспировскаго Общества" (New Shakespeare Society), во главѣ котораго стоитъ извѣстный шекспирологъ Фэрниваль (Furnival) и это сразу придало авторитетность теор³и Спединга. Что всего важнѣе - ее всецѣло приняли изслѣдователи Шекспировскаго метра - Флэ (Fleay), Абботъ и др. A метръ - это очень надежное средство распознаван³я и Шекспировскаго творчества и творчества всякаго поэта вообще. Особенности метра - своего рода художественный почеркъ, которымъ можно пользоваться почти съ тою же увѣренностью, съ какою калиграфы пользуются обыкновеннымъ почеркомъ для установлен³я принадлежности данной рукописи тому или другому лицу.

   Въ настоящее время теор³я Спединга принята всѣми англ³йскими авторитетными шекспирологами. И если самые осторожные изъ нихъ уклоняются отъ точнаго указан³я, как³я именно сцены "Генриха VIII" должны считаться Шекспировскими, то во всякомъ случаѣ никто на оспариваетъ того, что значительнѣйшая часть слабой пьесы не принадлежитъ великому писателю, изъ подъ пера котораго только что вышелъ такой chef d'oeuvre какъ "Буря".

   Есть, однако, теор³я, которая идетъ еще дальше Спединга. Извѣстный нашимъ читателямъ выдающ³йся англо-русск³й шекспирологъ - Робертъ Ивановичъ Бойль (см. т. IV, стр. 68) помѣстилъ въ "Transactions" того же "Новаго Шекспировскаго Общества" за 1880-85 г. детально-разработанное изслѣдован³е, въ которомъ доказываетъ, что въ томъ текстѣ "Генриха V²²²", который дошелъ до насъ въ знаменитомъ издан³и in folio сочинен³й Шекспира 1623 г. ничего Шекспировскаго нѣтъ. По его мнѣн³ю, при пожарѣ театра Глобусъ (см. выше стр. 496) подлинный манускриптъ сгорѣлъ, a такъ какъ слава пьесы была очень велика, то нашлись драматурги, которые охотно написали на тотъ же сюжетъ новую пьесу. Одинъ изъ этихъ драматурговъ несомнѣнно Флетчеръ, другой - извѣстный намъ по предислов³ю къ "Троилу и Крессидѣ" Мэсинджеръ.

   Теор³я Бойля не встрѣтила документальныхъ опровержен³й и если не можетъ считаться общепризнанной (къ ней напр. относится очень отрицательно новѣйш³й очень авторитетный б³ографъ Шекспира Сидней Ли), то все-таки, мнѣн³е о непричастности Шекспира къ "Генриху VIII" очень распространено. Брандесъ къ своему справедливому заявлен³ю, что "мног³е изъ современныхъ компетентныхъ критиковъ утверждаютъ, что Шекспиръ не написалъ въ этой пьесѣ ни одного стиха", прибавляетъ слѣдующее важное сообщен³е:

   "Ф. Д. Фэрниваль разсмотрѣлъ въ своемъ большомъ изслѣдован³и, служащемъ вступлен³емъ къ "The Leopold Shakespeare" эту пьесу, какъ одну изъ тѣхъ, которыя частью должны быть приписаны Шекспиру. Впослѣдств³и онъ отказался отъ своего взгляда и написалъ на поляхъ подареннаго мнѣ экземпляра подъ Генрихомъ VIII - "not Shakespere's" (не Шекспировская). Артуръ Саймонсъ, помѣстивш³й эту пьесу въ издан³и Ирвинга и снабдивш³й ее вступлен³емъ, сказалъ мнѣ устно, что склоняется теперь къ мнѣн³ю, въ виду метрическихъ особенностей, что Шекспиръ не участвовалъ въ создан³и этой пьесы. В. А. Дэньелъ, глубокоученый издатель столь многихъ Шекспировскихъ in quarto, заявилъ мнѣ, что не знаетъ, кто былъ авторомъ этой пьесы" (Брандесъ, Шекспиръ, II, 321).

   Въ виду такого положен³я вопроса о "Генрихѣ VIII" мы сочли полезнымъ для читателей нашего издан³я просить уважаемаго Р. И. Бойля сдѣлать извлечен³е изъ его изслѣдован³я. Ниже помѣщаемое извлечен³е дополнено нѣкоторыми новыми соображен³ями, но вмѣстѣ съ тѣмъ оно, къ сожалѣн³ю, по необходимости, лишено самой доказательной своей части: 1) таблицы метровъ разныхъ частей пьесы, соотвѣтственно которымъ авторъ приписываетъ ихъ то Флетчеру, то Мэсенджеру и 2) сопоставлен³я тѣхъ мѣстъ "Генриха VIII" и подлинныхъ пьесъ Шекспира, гдѣ разработаны одни и тѣ же положен³я и темы. Эта существеннѣйшая часть изслѣдован³я г. Бойля имѣетъ значен³е только для подлинника.

  

  

  

   Попытка оспаривать принадлежность Шекспиру драмы, включенной издателями знаменитаго перваго собран³я его сочинен³й (in folio) 1623-го года, представляется на первый взглядъ очень смѣлой. Однако изъ предислов³и къ "Троилу и Крессидѣ" мы знаемъ, какъ мало можно полагаться на издателей этого собран³я, отнесшихся къ принятой ими на себя задачѣ очень небрежно. Они должны бы были знать, что многое изъ того, что было выпущено въ свѣтъ подъ именемъ Шекспира, въ дѣйствительности было написано не имъ, a иными драматургами. Но они не считаютъ нужнымъ даже и намекнуть на это. Они заявляютъ, что издаютъ драматическ³я произведен³я Шекспира слово въ слово по рукописямъ поэта. A между тѣмъ по опечаткамъ можно совершенно ясно видѣть, что они печатали не съ рукописи, a съ тѣхъ самыхъ издан³й ³n quarto, которыя они называли мародерскими. Обстоятельства, при которыхъ появилась наша драма, разсказаны выше. Сгорѣли-ли при этомъ и рукописи, въ точности неизвѣстно, но, конечно, весьма вѣроятно, что онѣ не уцѣлѣли. 3 года спустя сгорѣла такъ называемая арена для пѣтушиныхъ боевъ (Cock-pit), и въ этомъ случаѣ положительно установлено, что манускрипты затерялись. Эта утрата не только объясняетъ разныя неясности по отношен³ю къ "Генриху VIII", но также и въ отношен³и другихъ драмъ Шекспира, которыя, какъ и эта пьеса, оставались въ рукописномъ видѣ до 1623 г. Существуетъ множество предположен³й о времени написан³я "Генриха VIII". Нѣкоторые авторитетные писатели, напр., Эльце, относили нашу драму ко времени царствован³я Елизаветы. Но когда было изслѣдовано развит³е бѣлаго стиха y Шекспира, то стало очевидно, что драма эта не могла быть написана въ столь раннюю пору. Лондонское "Новое шекспировское общество" обнародовало нѣкоторые матер³алы, касающ³еся этого вопроса, и воспроизвело разные литературные памятники, доказывающ³е, что мног³я мѣста въ драмѣ написаны особымъ, легко распознаваемымъ размѣромъ Джона Флетчера. Это открыт³е дѣлаетъ необходимымъ предположен³е, что въ завершен³е своей драматической дѣятельности и еще при полномъ обладан³и своими умственными силами Шекспиръ вступилъ въ сотрудничество съ второстепеннымъ драматургомъ, послѣдств³емъ чего было появлен³е произведен³й, лишенныхъ тѣхъ характеристическихъ особенностей, которыми отличаются проч³я его драмы, особенно позднѣйш³я. Въ запискахъ лондонскаго "Новаго Шекспировскаго общества" (New Shakespeare society", Transactions for the years 1880-85 г.) авторъ настоящихъ строкъ напечаталъ статью, въ которой доказывается, что "Генрихъ VIII" всецѣло принадлежитъ Флетчеру и Мэссинджеру (Massinger). Съ того времени не появилось ни одной серьезной попытки опровергнуть эту гипотезу.

   Труды членовъ "Новаго Шекспировскаго общества" уже доказали, на основан³и особенностей стихосложен³я, что дата драмы - 1613 г., до сихъ поръ признаваемая англ³йскими авторитетами, повидимому, очень близка къ истинѣ. Наша гипотеза сдѣлала шагъ далѣе. Оказалось, что фактура стиха "Генриха VIII", въ такой же мѣрѣ отлична отъ Шекспировской, въ какой болѣе ранняя манера Мэссинджера отличается отъ "Бури" и "Зимней сказки". Это ясно видно изъ таблицы стихотворныхъ размѣровъ, приложенной къ упомянутой выше нашей статьѣ въ запискахъ Ново-Шекспиров. общества. Герцбергъ (Hertzberg), единственный основательный изслѣдователь Шекспировскаго бѣлаго стиха, указываетъ на частое стечен³е сильныхъ и слабыхъ окончан³й, какъ на что-то необычное въ "Генрихѣ VIII", и прибавляетъ, что тамъ, гдѣ такое стечен³е происходитъ въ сосѣднихъ строкахъ, это производитъ нѣкоторую жесткость - черта, несвойственная обыкновенно гармоничному стиху Шекспира. Но такое же точно стечен³е этихъ окончан³й въ сосѣднихъ строкахъ можно въ изобил³и найти и y Мэссинджера - доказательство, что метрическ³я особенности "Генриха VIII", отличающ³я эту драму отъ другихъ произведен³й Шекспира, пошли по направлен³ю, взятому Мэссинджеромъ въ его другихъ драмахъ.

   Само собой разумѣется, что одно только различ³е въ фактурѣ стиха "Генриха VIII" и "Бури" или "Зимней сказки" не достаточно еще для теор³и, отрицающей на этомъ основан³и самую принадлежность драмы Шекспиру. Но дѣло мѣняется, разъ мы находимъ много другихъ звеньевъ, связывающихъ эту драму съ другими извѣстными драмами Мэссинджера, и когда видимъ, что вся обрисовка характеровъ въ драмѣ вполнѣ въ стилѣ Мэссинджера и не имѣетъ никакого сходства съ Шекспировской. Могли бы возразить, что Мэссинджеръ былъ слишкомъ хорошо извѣстенъ какъ драматургъ, чтобы написанная имъ драма могла сойти за Шекспировскую, и чтобы въ течен³е цѣлыхъ 25 лѣтъ, протекшихъ со дня обнародован³я драмы по день его смерти, не появилось ни малѣйшаго намека на его участ³е въ создан³и ея. Но для тѣхъ, кто близко знакомъ съ услов³ями литературной жизни того времени, въ этомъ нѣтъ ничего ни невозможнаго, ни невѣроятнаго.

   Мнѣн³е, что большую часть "Генриха VIII" написалъ Флетчеръ, основывается главнымъ образомъ на характерѣ стихосложен³я. Это мнѣн³е можно доказывать (или оспаривать) только при помощи англ³йскаго текста. Здѣсь же достаточно сказать, что за послѣдн³я 30 лѣтъ въ Англ³и не раздалось ни одного голоса, который отрицалъ бы сотрудничество Флетчера. Поэтому мы можемъ ограничиться лишь доказательствами сотрудничества въ создан³и этой драмы еще и Мэссинджера и указан³емъ на отдѣльныя мѣста, сближающ³я нашу драму съ драмами, написанными однимъ Флетчеромъ. Эти совпаден³я имѣютъ тѣмъ большую цѣну, что Флетчеръ повторяется рѣдко. Прологъ принадлежитъ Флетчеру. Въ немъ есть стихъ, очень важный для нашего предположен³я:-

  

             To rank our chosen truth with such a show

             As fool and fight.

  

   Это же выражен³е встрѣчается и въ пьесѣ, написанной однимъ Флетчеромъ:-

  

             To what end do I walk? for man to wonder at,

             And fight and fool?"

             (Дешевое издан³е Рутледжа [Routlege], т. стр. 169).

  

   Пьеса эта называется "Women Pleased". Первыя свѣдѣн³я о ней мы встрѣчаемъ въ 1633 голу, но она повидимому появилась много ранѣе, вѣроятно, около 1612-1615. Въ пьесѣ "Women Pleased", представляющей собою что-то въ родѣ парод³и на "Укрощен³е строптивой" Шекспира (Taming of the Shrew), женщины ведутъ разговоры въ томъ легкомысленномъ, двусмысленномъ духѣ, который вообще свойственъ Флетчеру. Въ V актѣ, сц. 2, Изабелла, замужняя женщина, и Клавд³о, молодой иностранецъ, увидѣвш³й ее съ улицы, сидятъ и разговариваютъ; Клавд³о признается Изабеллѣ въ любви.

  

   Isab. He that would proffes this. And bear that foil affection you make show of, should do.

   Claudio. What should Ido?

   Isab. I cannot show you.

   Изaбеллa. Тотъ, кто сознается въ этомъ и полонъ тѣмъ чувствомъ, о которомъ вы говорите, сдѣлалъ бы...

   Клaвд³о. Что же долженъ я сдѣлать?

   Изабелла. Я не могу вамъ этого показать.

  

   Въ приписываемой Флетчеру части "Генриха VIII" (актъ I, сцена 4, ст. 47) въ разговорѣ лорда Сандса и Анны Болейнъ центръ тяжести въ тѣхъ-же непристойностяхъ, выраженныхъ тѣми-же самыми словами.

  

                       Lord Sands.

  

                       And pledge it, madame

   For't is to such a thing...

  

                       Anne.

  

                       You cannot show me.

  

   Особенность "Генриха VIII" составляетъ то, что цѣлый рядъ ситуац³й мы вновь встрѣчаемъ въ пьесахъ Флетчера и Мэссинджера.

   У Мэссинджера эти положен³я повторяются въ драмахъ, появившихся позднѣе "Генриха VIII", что можно истолковать въ томъ смыслѣ, что онъ смотрѣлъ на нихъ какъ на свою личную собственность. Что касается Флетчера, то пьеса, гдѣ встрѣчается подобная же сцена - "Гибель Дѣвушки" (The Maid's Tragedy) - появилась въ 1611 году, за два года до пожара театра "Глобусъ".

   Необходимо сравнить обѣ сцены: "Maid's Tragedy Act. I, sc. 2.

  

   Enter Calianax and Diagoras.

   Calianax. Diagoras, look to the doors better, for shame! You let in all the world...

   Diagoras. What now?

   Melantius (within). Open the door.

   Diagoras. Who's thero?

   Melantius. Melantius.

   Diagoras. Stand back there! Room for my Lord Melantius! Pray, bear back; this is no place for such youths and their trulls. Let the doors shut again. No? do your beads itch? I'll scratch them for you (Shuts the door). Again, who is't now? I cannot blame my Lord Calianax for running away; would he were here? He would run raging axong them, and break a dozen wiser heads than his own in the twinkling of an eye. What's the nows now?

   (Within). I pray you can help me to the speech of the master cook?

   Diagoras. If I open the door I'll cook some of your calvos heads. Рeасо, rogues!

  

   Входятъ Кал³анаксъ и Дiaгоръ.

   Кaлiанаксъ. Д³агоръ, что за срамъ! Смотри получше за дверьми. Ты пускаешь сюда кого попало...

   Дiaгоръ. Кто тамъ еще?

   Mелaнтий (снаружи). Мелант³й!

   Д³агоръ. Назадъ! дорогу милорду Мелант³ю! здѣсь не мѣсто для такихъ молокососовъ и ихъ потаскушекъ. Сдѣлайте милость - назадъ! Затворите двери. Нѣтъ? Или y васъ засвербѣло въ башкѣ? Ну такъ я почешу ее вмѣсто васъ. (Затворяетъ дверь). Опять! Кто тамъ еще? Не осуждаю, что господинъ мой Кал³анаксъ ушелъ. Будь онъ здѣсь,- разсердился бы и въ одно мгновен³е ока разбилъ бы съ дюжину головъ поумнѣе своей собственной. Еще тамъ что?

   (Голосъ снаружи). Послушайте, какъ бы мнѣ поговорить съ господиномъ кухаремъ?

   Д³агоръ. Вотъ открою я двери, да покухарю кое-чьи болваньи башки! Тише вы, бродяги!

  

   Если сравнить эту сцену съ акт. V, сц. 4 "Генриха VIII", то убѣдимся, что послѣдняя - не что иное, какъ передѣлка приведенной сцены изъ "Гибели Дѣвушки".

   Что касается Мессинджера,то мы должны принимать въ разсчетъ скорѣе общ³й характеръ письма, чѣмъ параллельность отдѣльныхъ пассажей. Этотъ вопросъ изслѣдованъ нами въ предислов³и къ "Троилу и Крессидѣ". Тамъ объяснено, что художественныя создан³я Шекспира можно раздѣлить на два разряда чисто-художественныя и философск³я. До "Гамлета" Шекспиръ пользовался преимущественно первымъ родомъ выражен³я своихъ мыслей. Второй родъ выражен³я - болѣе прямой и драматическ³й - встрѣчается въ совершенной формѣ впервые въ "Гамлетѣ", a затѣмъ во множествѣ мѣстъ въ позднѣйшихъ драмахъ. Если бы "Генрихъ VIII" принадлежалъ Шекспиру, то мы должны бы были встрѣтить въ немъ пр³емъ послѣдняго рода - драматическую, a не чисто описательную манеру. Но то обстоятельство, что во всей драмѣ не встрѣчается ни одного такого мѣста, убѣдительнѣе всего свидѣтельствуетъ въ пользу авторства Мэссинджера.

   Въ своемъ изслѣдован³и о "Генрихѣ VIII" въ запискахъ Ново-Шекспировскаго общества мы привели 13 образчиковъ совершенно различнаго способа обработки однихъ и тѣхъ-же положен³й и темъ въ "Генрихѣ VIII" и въ подлинныхъ пьесахъ Шекспира.

   Во всемъ "Генрихѣ VIII" нѣтъ ни одной картины, которую было бы возможно поставить наряду съ картинами философскаго характера послѣ-Гамлетовскаго пер³ода, Напротивъ того - въ немъ встрѣчаются топорнѣйш³я частности, которыя могутъ вызвать только смѣхъ. Напр. I, 1. 9:

  

                             "How they clung

             In their embracements as they grew together

             Which had they what four ihroned ones could have weighed

             Such a compounded one".

             Спѣшившись, другъ друга заключили

             Въ объят³я и будто-бы срослись.

             Да и срослись они на самомъ дѣлѣ

             Но отыскать-бы въ свѣтѣ четырехъ

             Властителей, подобныхъ этимъ двумъ,

             Въ одно соединеннымъ.

  

   Это выражен³е напоминаетъ мѣсто изъ другой мнимо Шекспировской пьесы. "Двухъ знатныхъ родственниковъ" (The two Noble Kinsmen), когда Эмил³я размышляетъ о своихъ двухъ поклонникахъ (V, 3. 4):

  

                             "Were they metamorphosed

             Both into one! O, why, there were no woman

             Worth so composed a man".

  

   T. e. "Если бы оба они превратились въ одного! О, тогда не нашлось бы женщины, достойной такого составного мужа".

   И все таки это не такъ смѣшно, какъ сейчасъ приведенное мѣсто изъ "Генриха VIII".

   Самое начало драмы взято изъ пьесы Мэссинджера "Императоръ Востока". III. 1;

  

                       Комната во дворцѣ.

  

                   Входятъ Пaвлиникъ и Филaнaксъ.

  

                       Paul.

  

             Nor this, nor the age hefore us over looked on

             The like solomuity.

  

                       Philanax.

  

                       A sudden fever

             Kept me at home. Pray you, mylord, acquaint me

             With the particulars.

  

                       Paul.

  

                       You may presume

             No pomp or ceremony could be wanting

             Where there was privilege to command and mens

             To cherish rare inventions.

  

                       Philanax.

  

                             I believe it;

             But the sum of all in brief.

  

   То-есть:

  

   Paul. Ни этотъ вѣкъ, ни времена, протекш³я до насъ

   Не видѣли такого торжества.

   Philanax. Внезапный припадокъ лихорадки удержалъ меня дома. Прошу васъ, милордъ, разскажите мнѣ о подробностяхъ.

   Paul. Само собою - не было недостатка ни въ пышности, ни въ церемон³яхъ. Тутъ былъ случай и возможность пустить въ ходъ самыя хитрыя выдумки.

   Philanax. Вѣрю. Но разскажи все вкратцѣ.

  

   Въ "Генрихѣ VIII" I, 1, дѣйств³е открывается совершенно такимъ-же образомъ (см. дальше пьесу).

   Мэссинджеръ неоднократно повторяетъ въ своихъ драмахъ пассажи изъ другихъ своихъ произведен³й, но - насколько этотъ вопросъ изслѣдованъ - онъ никогда не присваивалъ себѣ собственности другихъ драматурговъ. Онъ пользуется разговоромъ двухъ дѣйствующихъ лицъ для описан³я какого нибудь дѣйств³я, происшедшаго внѣ сцены. Этотъ пр³емъ во всѣхъ шекспировскихъ драмахъ встрѣчается только однажды - въ "Зимней сказкѣ". Въ "Барнавельтѣ" Мэссинджера и Флетчера есть сцена, гдѣ принцъ Оранск³й, вызванный въ Совѣтъ, получаетъ отъ Барнавельта и его друзей грубый приказъ остановиться на порогѣ и не входить въ залъ Совѣта. Въ "Генрихѣ VIII" Кранмеръ вызывается въ Coвѣтъ - и его держатъ въ передней среди лакеевъ и пажей. Это историческ³й случай, происшедш³й съ Кокомъ, (Coke) когда его лишили зван³я главнаго судьи. Эльсмеръ его преемникъ, держалъ его въ своей передней среди лакеевъ, не снявшихъ даже въ его присутств³и своихъ шляпъ.

   Обратимся теперь къ обрисовкѣ характеровъ въ "Генрихѣ VIII". Сначала о женскихъ характерахъ. Они отличаются отъ характеровъ болѣе раннихъ пьесъ Шекспира позднѣйшаго пер³ода своей идеализац³ей. Если мы сравнимъ Миранду, Пердиту, Имогену, Изабеллу, Виргил³ю съ Джульетой, Порц³ей, Геро, Беатрисой, Розалиндой, Цел³ей, В³олой,- то увидимъ, что первая сер³я этихъ характеровъ имѣетъ нѣчто своеобразное, отличающее ее отъ другихъ сер³й. Это, такъ, сказать "небесныя и святыя создан³я", по опредѣлен³ю Люц³о въ разговорѣ съ Изабеллой. Друг³я сер³и представляютъ собою "духовъ - но все таки и женщинъ", и какъ говоритъ Уордсворстъ, "не слишкомъ блестящихъ, но нужныхъ какъ хлѣбъ насущный для человѣческой природы". ("Spirits but yet women too", "no too bright and good for human nature's daily food").

   Анна, если бы она была создан³емъ Шекспира, должна бы быть отнесена къ первой сер³и. Но въ дѣйствительности она очерчена въ манерѣ Бьюмонта (Beaumont) и Флетчера, и мы бы прибавили - Мэссинджера, по впечатлѣн³ю, которое она производитъ на другихъ. Камергеръ говорить о ней, II, 3. 75:

  

   Я хорошо понялъ ее; красота и добродѣтель такъ тѣсно соединены въ ней, что поразили даже короля: и кто знаетъ, не отъ этой ли лэди произойдетъ брилл³антъ, который озаритъ весь нашъ островъ.

  

   Суффолькъ говоритъ о ней III, 2, 49:

  

   Она восхитительное созданье, совершенство по уму т по красотѣ. Я убѣжденъ, что ради нея на эту страну снизойдетъ благословен³е, которое увѣковѣчитъ ея имя.

  

   Даже Уольсей (Wolsey) говоритъ о ней:

  

   Я знаю, что она добродѣтельная и достойная уважен³я женщина.

  

   Въ дѣйств. IV, 1, 43 второй джентельменъ говоритъ о ней:

  

   Да благословитъ тебя небо. У тебя самое прелестное лицо, которое я когда либо видѣлъ; сэръ, она ангелъ, это такъ же вѣрно, какъ то, что я имѣю душу. Король въ ея объят³яхъ имѣетъ всѣ богатства Инд³и - и даже что-то болѣе драгоцѣнное. Я не осуждаю его.

  

   И сэръ Томасъ Ловель въ дѣйств³и V, 1, 24, говоритъ:

  

   Совѣсть моя говоритъ мнѣ, что она доброе созданье, и кроткое существо - заслуживаетъ нашихъ лучшихъ пожелан³й.