Южаков Сергей Николаевич - Англо-русская распря

рыть русской кавказской армии лучший путь наступления на Индию. Англия не могла допустить этого без отчаянной борьбы. Сначала она пробовала парализовать русское влияние в Тегеране, но безуспешно; потом обратилась уже прямо в Петербург и после некоторого периода щекотливых переговоров прямо поставила вопрос ребром. 4 мая 1838 года была отправлена в Петербург решительная нота. Россия уступила; посланник Симонич был отозван из Тегерана, и Персия предоставлена себе самой. Тогда Англия отправила десант в Персидский залив, и разбитая Персия сняла осаду Герата и вывела войска из Афганистана. Этот эпизод произвёл полный переворот во взаимном положении России и Англии в Персии. Как после русско-персидской войны 1826 году Англия, не защитившая Персию вопреки союзному договору 1809 года, потеряла всякое значение в советах шаха, так теперь, после англо-персидской войны 1838 года Россия, толкнувшая Персию на Герат и не защитившая её на этом пути, лишилась недавнего обаяния, которое снова перешло к Англии.

   Таким образом, конец тридцатых и начало сороковых годов обозначилось следующими фактами: неудача русского предприятия против Хивы; неудача авантюры Виткевича и жестокое наказание, понесённое афганцами от англичан за увлечение идеей русского протектората; неудача русской политики в Персии и англо-персидская война, окончившаяся падением русского влияния в Тегеране. Если к этому прибавить бунт киргизов под начальством Кенесары, на время потрясший русскую власть даже в Киргизских степях и англо-китайскую войну, поднявшую престиж Англии на дальнем Востоке, то мы легко увидим, что рассматриваемый период отличается быстрым возвышением значения Англии и падением значения России на Востоке. Персия, Туркестан и Афганистан превратились под влиянием искусной, настойчивой и решительной британской политики, в связи с невниманием России к азиатским вопросам, в солидные барьеры между Россией и Индией, которая к концу первой половины XIX века была снова вполне изолирована от континентальной европейской армии. Эти успехи Англии и неудачи России не могли не производить своего влияния и на европейский Восток. По мере того, как русское влияние падало в Средней Азии, Кабуле, Тегеране, оно не могло не падать и в Стамбуле и скоро от него не осталось и следа. Ускиар-Скеллессийского союза не было возобновлено и Понто-Эгейские проливы снова закрылись для русского флота. Этого закрытия впрочем добивалась не одна Англия; Франция и Австрия, как средиземноморские державы, были заинтересованы едва ли не более даже в недопущении возникновения средиземноморской державы, каковою явилась бы Россия, если бы свобода проливов была за нею обеспечена. Результатом ослабления русского влияния на Востоке и упомянутых европейских комбинаций и явилась в это время знаменитая конвенция о Понто-Эгейских проливах, которая в существенных чертах и по сию пору регулирует судоходство в проливах. Турция обязалась перед соединённою Европою закрыть проливы для каких бы то ни было военных флотов. России закрывался выход из Чёрного моря, но взамен того ей гарантировалась недоступность и Чёрного моря для враждебных флотов. Как велика эта гарантия, мы испытали в 1853 и 1878 гг. и вероятно скоро испытаем снова.

   Таким-то образом, к шестидесятым годам значение России на Востоке было потрясено и, чтобы пасть совершенно, требовалось лишь нанести решительный удар. Первая восточная война и была таким ударом. Правда, её причины коренятся больше в стремлении Европы освободиться от русской гегемонии на Западе, но и английское стремление разрушить русское значение в Азии было тоже немаловажным фактором. Мы не излагаем дальнейших русско-английских отношений на Востоке. Они у всех на памяти и хорошо известны. В результате этих соперничающих течений оказалось однако, что Россия, не восстановившая доселе былого значения в Европе, реабилитировалась в Азии. Кавказ и Туркестан покорены и умиротворены. Персия обойдена, и русские вышли на границы Афганистана. Наступил момент, когда Индия стала уязвима для континентальной европейской армии. Англия лишается своей монополии. Согласится ли Англия на это без войны, или решится рискнуть войною, чтобы попытаться отбросить русские границы и снова восстановить свою неуязвимость? Несомненно, что, если войне суждено возгореться, то конечно какой-нибудь Пенде или даже Герат будут лишь поводами, а действительною причиною явится борьба за монопольное исключительное политическое положение Англии. Несомненно также, что если война теперь и не возгорится, и Англия согласится на все желания России, то всё же она ни в каком случае не согласится навсегда отказаться от надежды возвратить себе былую монополию неуязвимости и воспользуется первыми серьёзными замешательствами России в Европе, чтобы достигнуть своей цели, как это она сделала в 1853 году. Несомненно поэтому, что покуда Англия свою внутреннюю жизнь, своё богатство и своё могущество строит на нынешних основах, нами выше очерченных, до тех пор война между Россиею и Англиею вполне неизбежна и является лишь вопросом времени. Только существенные внутренние преобразования Англии, политические (в смысле например равноправной федерации колоний и метрополии) и социальные (переворот в распределении покупательной способности различных классов), могут спасти её и нас от роковой необходимости борьбы на жизнь и смерть. Такая борьба между лендлордом и капиталистом с одной стороны и русским мужиком с другой предписывается всею логикою истории обоих государств.

  

   Источник: Южаков С. Н. Англо-русская распря. - СПб.: Товарищество "Общественная польза", 1885

   Оригинал здесь: Викитека.