Главная » Книги

Марриет Фредерик - Приключение собаки, Страница 4

Марриет Фредерик - Приключение собаки


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

емте за успех нашего предприятия! - добавил он и духом осушил рюмку, снова похвалив настойку.
  

ГЛАВА XV. Экипаж "Юнгфрау" теряет хорошую премию из-за Снарлейиоу

   На другой день куттер "Юнгфрау" уже огибал восточную оконечность острова Уайта. Погода стояла ясная. В поспешности отплытия мистер Ванслиперкен не заметил, что жена Джемми осталась на судне, и, выйдя на палубу, увидел ее стоящей на баке, где она весело болтала с матросами.
   - Что это там за женщина? - спросил Ванслиперкен Янсена.
   - Это ди фрау... ди фрау Джемми Декс!
   - Как она смела явиться на судно?! Пошлите ее сейчас ко мне!
   Солдат подошел к жене Джемми и передал ей приказание командира, а муж просил ее пойти и вести себя кротко и прилично.
   - Как вы попали сюда, женщина? - грозно крикнул Ванслиперкен, оглядывая ее с головы до ног.
   - Как попала? Да на лодке приехала, понятно!
   - А почему вы не съехали на берег, когда судно отплывало?
   - По той причине, что лодки не было!
   - Прекрасно-с! Вот что я вам скажу: если я вас еще раз вижу здесь, на судне, то за последствия будете отвечать вы сами!
   - И я вам скажу, сударь, что если вы мне попадетесь на берегу, то за последствия также ответите сами! Попадетесь вы мне, смотрите! Сметь подумать угостить фухтелями моего дорогого, возлюбленного Джемми! Да я за это... - и Могги, согнув в локте одну руку, ладонью другой со всего размаха ударила немного пониже локтя. - Вот что! - закончила она и, повернувшись, пошла обратно на бак, не желая далее продолжать разговора.
   Ванслиперкен вскипел от бешенства, поняв, что означал жест Могги.
   - Послать сюда солдат! - крикнул он. - Схватить эту женщину и отвести ее вниз! Я вымещу все это на ее муже, прописав ему надлежащую порцию! Пусть он будет уверен в этом!
   - И ты, сударь, тоже можешь быть уверен, я вымещу все на твоей паршивой собаке... Помни это! Я отправлю ее в плавание, как твоего капрала! Если ты осмелишься хоть пальцем тронуть моего Джемми, я задушу этого пса своими руками; изготовлю из него сосиски и тебе пришлю фунтик - полакомиться. Прочь, ребята, если хотите, чтобы ваши носы были целы!
   - Вы хорошо знаете эту сварливую женщину? - спросил Ванслиперкена его новый знакомец.
   - Нет! - ответил лейтенант, не особенно довольный вмешательством этого господина.
   - Ну, так предупреждаю вас, берегитесь ее! Она свое слово сдержит!
   Начало смеркаться (дни были короткие). Куттер отошел миль на восемь от берега и, следуя вдоль линии острова Уайта до тех пор, пока, по расчетам доносчика, они не поравнялись с известным пунктом, лег в дрейф, спустив все свои три шлюпки. На одной команда была поручена Шорту, на другой - Коблю, а в третьей был сам командир и доносчик. Джемми Декс принял начальство на судне и получил приказание оставаться на месте. Когда шлюпки готовы были отпихнуться, Ванслиперкен вдруг вспомнил про свою собаку: оставить ее на судне после угроз Могги на попечении поклявшегося уничтожить ее Костлявого, было все равно, что обречь ее на верную смерть, и потому, несмотря ни на какие возражения и протесты доносчика, приказал подать себе собаку в шлюпку и тогда только отошел от судна.
   Четверть часа спустя доносчик заявил, что они подошли к тому месту, где контрабандисты должны выгрузить контрабанду, и потребовал полной тишины и осторожности, так как малейший звук мог выдать контрабандистам их присутствие и испортить все дело. Шлюпки вошли в крошечную бухту в скалах прибрежья, о которые с шумом и плеском ударялся прибой, и, миновав это место, очутились в маленьком защищенном бассейне, где вода была глубокая, но совершенно спокойная.
   Около часа шлюпки оставались в этом бассейне, поджидая контрабанду. Ночь была лунная, видеть можно было далеко. Но скоро на море опустился густой белый туман.
   - Только этого они и ждали! Теперь все обойдется как нельзя лучше! - сказал доносчик. - Погодите, я уже слышу плеск весел, будьте наготове! Ни слова, ни звука!
   Действительно, большая длинная лодка, одинаково приспособленная как для гребли, так и для парусов, быстро приближалась к бассейну и теперь находилась уже на расстоянии не более 10 сажен от входа в бассейн.
   Все с напряжением ожидали решительного момента, как вдруг Снарлейиоу, заслышав звук весел, кинулся вперед и, вскочив на нос шлюпки, громко залаял: "Боу! Боу! Боу!"
   Заслышав лай, контрабандисты, знавшие, что с людьми, которым они должны были сдать свой товар, не должно быть собаки, тотчас же затабанили и стали уходить, а Снарлейиоу продолжал между тем все лаять. Контрабандисты, конечно, поспешили удрать, тем более, что на вершинах скал показались огни, означавшие присутствие врага, и в несколько секунд лодка с контрабандой бесследно скрылась в густом тумане.
   - Проклятая собака! Ведь она вынула из моего кармана пять тысяч фунтов стерлингов! - воскликнул доносчик. - Я же говорил вам: вышвырните ее за борт!
   Ванслиперкен тоже был вне себя от бешенства.
   - Вперед, ребята! - крикнул он. - Работай дружно! Мы их нагоним!
   - Как не так! - насмешливо произнес его новый знакомый. - Теперь посылайте корову догонять зайца! Я этих людей знаю; можете не трудиться. Пусть бы черт вас побрал и вашу проклятую собаку вместе с вами! Я, конечно, потерял 5000 фунтов, но могу утешиться, что и вы потеряли ровно столько же! Дорого же вам стоит этот паршивый пес!
   В данную минуту Ванслиперкен был так раздражен этой потерей почти целого состояния, что готов был побить Снарлейиоу и даже смолчал, когда увидел, что матросы награждали его пинками, досадуя за неудачу.
   - Что же мы теперь будем делать? - спросил он.
   - Вернемся назад, поджавши хвосты, как побитые собаки! - сердито отозвался доносчик. - Но знайте, лейтенант, что вы теперь нажили себе во мне врага, а это не шутка!
   Все вернулись в дурном настроении духа, а когда рассказали о всем остававшимся на судне, то Костлявый заметил: "Как видно, эта собака не так-то удружает шкиперу, и вряд ли черт послал ее ему на помощь".
   - Да, - сказал Янсен, - эта собака - просто собака!
  

ГЛАВА XVI. Новая сцена и новые действующие лица

   Как мы уже говорили, шлюпки куттера "Юнгфрау" поджидали контрабандистов в маленьком бассейне, защищенном скалами, в задней части острова Уайт. Над этим бассейном нависли страшные грозные скалы Блэк-Ганг-Чайна [Blaek Gang Chyne, т. е. Черный кучный хребет], который считался совершенно неприступным. Но, в сущности, доступ был, и контрабандисты избрали это место для выгрузки своего товара и тут же, среди этих грозных скал и обрывов, над самой отвесной стеной, обрывавшейся в море, устроили свои склады. Здесь, на высоте 60 футов, была площадка в 100 квадратных футов, служившая как бы двором громадной глубокой пещере. Площадка, слегка покатая в сторону маленького замкнутого бассейна, была обращена к морю своим высоким краем; в сторону бассейна скалы спускались так же круто, но здесь человеческая рука прорубила извилистую, незаметную для непривычного глаза тропку до того места, где скала, наконец, обрывалась с высоты 15 футов совершенно отвесно; отсюда к бассейну спускалась лесенка, которую по миновании надобности убирали.
   Самая пещера, о которой говорилось выше, имела множество разветвлений и ниш, служивших частью складами для товаров, частью жилым помещением. В одной из ниш пробил себе дорогу живой родник свежей студеной воды, которой те же заботливые человеческие руки устроили сток наружу. Жилые помещения в этом женском монастыре, так как здесь жили только одни женщины, были устроены с некоторой претензией на удобство: стены завешены чистой парусиной, постели постланы на широких нарах, а вдоль стен расставлены столы, шкафы и скамьи. В передней части пещеры помещалась общая кухня, причем дымоход был устроен так, что дым вырывался наружу через множество сравнительно мелких отверстий и щелей, и со стороны моря его всегда можно было принять за туман или выделение паров от припека солнца.
   В этих пещерах жило до 30 душ женщин, девочек-подростков и малых детей. Мужья этих женщин были контрабандисты; сдав товар на руки женам, они немедленно отправлялись обратно на тот берег, так как здесь негде было укрыться их лодкам; кроме того, отсутствие мужчин удаляло подозрения. Сбыт же контрабанды лежал на руках у женщин. Они свободно отправлялись в Портсмут, обделывали там свои дела, забирали необходимые припасы и возвращались к себе, в свое орлиное гнездо. Для отвода глаз у них были выстроены на острове, в нескольких милях от Черного Хребта, с десяток одиноко разбросанных хижин, считавшихся их местоприбыванием. Но никто никогда не навещал их там, а если кому и случалось зайти в эту глушь и постучать в запертую на замок дверь какой-нибудь из избушек, то, не дождавшись ответа, он уходил, полагая, что хозяйки ушли на поле на работу. С привычной ловкостью горных коз эти женщины взбирались по крутой тропинке среди почти отвесных скал в темную ночь и в туман с тяжелой ношей, помогая своим мужьям и разделяя их труды и опасности.
   На рассвете следующего утра после неудачной попытки захватить контрабандистов на выступе скалистой площадки со стороны моря стояла стройная фигура девочки лет 12 в коротенькой юбчонке с босыми ножками и развевавшимися по ветру длинными волосами, смотря вперед на постепенно очищавшееся от тумана море.
   - Смотри хорошенько, Лилли! Ведь тебе Бог дал зоркие глазки, дорогая: нам необходимо узнать, откуда на нас вчера нагрянула беда!
   - Я ничего не вижу, мама, но погоди, туман скоро подымется!
   - Это была невеселая ночь для твоего бедного отца, Лилли, дважды переплыть канал, и задаром, столько времени не переставая работать веслами... Помоги ему Бог благополучно добраться обратно в порт!
   - Помоги ему Бог! - повторила девочка. - А вот, мне кажется, я уж вижу что-то там на востоке... Да, это судно, мама! Кажется, шлюп или корвет!
   - Это судно береговой охраны? - спросила мать, подкидывая дрова в огонь, так как она возилась около очага, приготовляя ранний завтрак.
   - Нет, это королевский куттер, кажется "Юнгфрау"! Да, да, это "Юнгфрау" и есть!
   - Так это их шлюпки были здесь в эту ночь! Вероятно, им кто-нибудь донес. Значит, есть где-нибудь измена; но мы это выведем на свежую воду!
   - Да, мама! Кроме того, я вижу большое судно и два брига, они идут вниз!
   С этими словами девочка, перепрыгивая, как козочка, со скалы на скалу, спустилась вниз к очагу, у которого все еще хлопотала мать. Девочка, выросшая среди моря и моряков, дочь моряка, знала толк в судах, знала наперечет все те, что плавали в этих водах, а потому на ее слова можно было вполне положиться.
   - Надо будет Нанси отправиться в Портсмут и раз узнать все это, - заметила мать, - я положительно не знаю, кого подозревать в измене. Тот, кто указал на место выгрузки, наверное, знает о существовании нашего бассейна.
   Мать Лилли была высокая, стройная женщина с тонкими, изящными чертами, несколько склонная к полноте, но великолепно сложенная. Судя по всему, она не родилась для такой жизни, хотя наряд ее был обычный наряд крестьянки, а на плечи был накинут яркий шерстяной платок. Неразрывная дружба соединяла мать и дочь: несмотря на то, что Лилли была еще почти ребенок, мать относилась к ней, как к равной, и не имела от нее никаких секретов. Девочка была чрезвычайно развита и разумна не по годам.
   К беседующим подошло теперь третье лицо, судя по одежде, - священник. Он поздоровался с ними:
   - Мир вам, милые леди!
   - Вы все забываете, высокочтимый отец, что меня зовут просто Алиса и больше ничего!
   - Прошу извинить мою забывчивость! Впредь постараюсь быть более осмотрительным! Итак - Алиса; это знакомое имя как-то странно звучит в моих ушах, и мне кажется, пробудь я здесь у вас неделю вместо двух дней, я все же не привык бы называть вас так. Я хотел вам сказать, что вчерашняя история была очень некстати, мое присутствие необходимо в С. -Жермене; кроме того, это печально еще и потому, что доказывает присутствие между нами изменника. О всем этом я разузнаю на днях. Скажите, когда, вы думаете, прибудет сюда ваш муж?
   - Не думаю, что в эту ночь! А завтра или после завтра, если мы покажем им благоприятный сигнал, и погода будет тихая, он пристанет здесь наверное.
   - Мне бы пора уже быть там, я мог бы многое сделать!
   - Я бы сама очень желала быть там! - произнесла Алиса со вздохом.
   - Да, это место для вас совершенно не подходящее, и если бы не мысль, что вы работаете для великого дела, то я, право, не знаю, что могло бы заставить вас вести такую жизнь. Но надеюсь, что вскоре все это изменится, и мы пересадим чудную лилию с этих диких скал в подобающую ей теплицу!
   - Нет, нет, отец, ей здесь лучше, как видите, чем при царском дворе. Ради нее я хотела бы дольше остаться здесь, а ради моего супруга, который ежеминутно подвергает себя опасности, я хотела бы, чтобы вопрос решился поскорее!
   Разговор был прерван появлением из пещеры нескольких женщин; одни из них были просто и бедно одеты, другие, напротив, были щеголеваты; тут были и старые, и молодые, красивые и неприглядные. Особенно бросалась в глаза женщина лет 25, поразительной красоты, хотя и не настолько уже свежая, как она могла бы быть в эти годы.
   Это была та самая Нанси, о которой упомянула Алиса. Нанси Довсон, ставшая не так давно женой одного из контрабандистов по фамилии Корблит, была настоящею знаменитостью до своего замужества; ее красота и другие достоинства были даже воспеты в песенке, которую знал каждый мужчина в Портсмуте. Но замужество совершенно переродило Нанси; она с особенной охотой удалилась в эту женскую общину и стала примерной женщиной и женой. Время от времени она отправлялась в Портсмут, где поддерживала кое-какие прежние знакомства, чтобы через них выведать все, что важно было знать контрабандистам. Круг ее знакомств был так обширен, и притом Нанси была такая всеобщая любимица, что услуги ее были чрезвычайно полезны контрабандистам.
   - Нанси, - сказала Алиса, - можете вы сейчас отправиться в город и пойти туда никем не замеченной?
   - Да, мистрисс Алиса, если никто не увидит меня!
   - Но дело так серьезно, что вам придется рискнуть.
   - Мы рисковали более ценным товаром, мистрисс Алиса!
   - Вы должны быть чрезвычайно осторожны и осмотрительны, Нанси!
   - Это такого рода товар, которым меня Господь не снабдил, но у меня есть взамен рассудок и соображение.
   - Ну, так пустите их в дело!
   И Алиса объяснила ей, в чем дело, и что требуется узнать: во-первых, была ли "Юнгфрау" уведомлена о контрабанде, и, во-вторых, кто уведомил ее.
   Выслушав Алису, Нанси завязала ленты своего чепца, оправила волосы и, захватив, что ей попало под руку из съестного, стала спускаться по лестнице.
   - Нанси, - крикнул ей вслед Лилли, - принесите мне, пожалуйста, перьев!
   - Да, дорогая, непременно принесу. Вам с живой или с мертвой птицы?
   - Полноте, Нанси, я прошу гусиных перьев, чтобы писать!
   - Да, да, мисс Лилли, вам нужны стволы, а мне, вероятно, понадобятся самые крылья, чтобы взлететь сюда! Прощайте, мисс Лилли!
   - До свиданья, Нанси!
   Еще несколько минут, - и красавица скрылась из виду.
  

ГЛАВА XVII. Длинное предисловие и короткий сказ

   Взобравшись на самую вершину скал, Нанси внимательно окинула весь берег, чтобы убедиться, что никто не увидит ее, затем быстро пустилась по направлению к маленькому рыбацкому поселку Райд. Часа полтора спустя она добралась до него и здесь же наняла лодку, которая благополучно доставила ее в Портсмут. Рыбак, перевозивший ее, был ей давно знаком и знал, что ему придется ожидать ее, чтобы перевезти обратно на остров, но знал также и то, что Нанси щедро платить и что для нее стоит постараться. Теперь Нанси прямо направилась к домику, занимаемому Могги Салисбюри, которую издавна знала, рассчитывая получить от нее необходимые сведения. Оказалась, что Могги, как уехала еще с вечера на куттер, так и не возвращалась оттуда, а куттер ночью неожиданно ушел в море.
   Все эти данные только подтвердили предположение Нанси, и, чтобы не попадаться никому на глаза в Портсмуте, она решила засесть в квартире Могги и дожидаться возвращения хозяйки.
   Когда "Юнгфрау" вновь бросила якорь в гавани, то первым распоряжением Ванслиперкена было, чтобы Могги Салисбюри была отправлена на берег, что и было исполнено. Доносчик тоже поспешил съехать с судна, не особенно дружелюбно простившись с его командиром. Очутившись на берегу, Могги поспешила домой и застала у себя поджидавшую ее Нанси, чему была очень рада, так как тотчас же изливала перед ней все свое негодование на востроносого лейтенанта, намеревавшегося угостить фухтелями ее дорогого, неоцененного, возлюбленного Джемми. Нанси дала ей вволю высказаться, а затем приступила исподволь за чашкой кофе к интересовавшим ее расспросам. Таким образом Нанси узнала все, что ей было нужно, и получила самые подробные приметы личности доносчика, которого она сейчас же узнала.
   - Ах, негодяй! - воскликнула она. - И этому человеку все мы так доверяли!
   - Нанси, - сказала Могги, - я знаю, что вы находитесь в сношениях с контрабандистами; и муж ваш, как ходят слухи, не лоцман, а контрабандист. Так вот, я подумала, что этот куттер совсем не подходящее место для моего дорогого Джемми, и что, пока там будет эта селедка за командира, ему житья не будет. Как вы думаете, Нанси, примут ли моего мужа, если бы он вздумал проситься, к контрабандистам?
   - Этого я не могу вам сказать, Могги, но вы лично можете быть нам очень полезны через вашего мужа.
   - Да, и не только через него, а и через любого из матросов в его экипаже. Я телом и душой буду ваша, Нанси, вы увидите! Вы мне только скажите, что хотите знать, - и я все разузнаю вам! А когда вы там обсудите и решите, скажите мне, - и я приведу вам мою маленькую уточку, моего дорогого Джемми, - и все вы тогда увидите, что его следует ценить на вес золота!
   - Хорошо, Могги, но за оказанную нам услугу возьмите себе вот это! - И Нанси положила на стол червонец с изображением Иакова. - А теперь прощайте, Могги, мы, вероятно, вскоре увидимся. До тех пор не болтайте ни о чем!
   - Нет! Как видно, эта контрабанда - дело выгодное, и я непременно сделаю своего Джемми контрабандистом! - решила Могги, вертя в руках червонец по уходе Нанси.
   А последняя между тем, выйдя от нее, быстро направилась к набережной южного предместья, где в то время стояло несколько разбросанных домишек. Теперь уже совершенно стемнело, но, видно, дорога была знакома ей. На берегу расхаживал взад и вперед с недовольным видом какой-то человек. Нанси сразу его узнала: именно его-то она и хотела видеть. Человек этот достал из кармана какую-то бумагу и с сердцем изорвал ее в клочки и бросил на землю. Нанси с минуту наблюдала за ним, а когда он направился к одной из избушек, подошла к нему, спросив:
   - Который час?
   - Вам нужно знать точно время? - спросил этот человек.
   - Минута в минуту! - ответила Нанси и, убедившись, что она не ошиблась, продолжала:
   - Это вы, Корнбери? Я искала вас! Был донос, - и наши чуть не попались! Алиса желает, чтобы вы разузнали, какие лодки заходили в нашу гавань, кому они принадлежали и, если возможно, от кого он получили сведения!
   - Вы говорите, что заходили шлюпки? Полноте, неужели это так?! - удивленно воскликнул Корнбери, тот самый человек, который так неожиданно явился на куттер. - Да, надо будет хорошенько поразузнать! Вы никого не подозреваете?..
   - Нет, поутру не было видно никакого судна; стоял густой туман. Не видали вы Вахопа?
   - Я полагал, что он на острове!
   - Он должен был быть там, но не показывался. Я три ночи подряд ходила к дубу! Это очень странно, не правда ли? Как вы думаете, мог он нам изменить?
   - Никогда этот человек мне не нравился!
   - И мне тоже! - поддакнула Нанси. - Однако мне пора идти: надо до рассвета добраться на хребет! Постарайтесь же разузнать все, что можно, затем сообщите нам немедленно. Всего лучше приходите завтра в ночь!
   - Хорошо, приду! - сказал Корнбери, и они разошлись.
   - Предатель! - прошептала Нанси, когда тот успел отойти на некоторое расстояние, и, нагнувшись, проворно подобрала брошенные изменником лоскутки бумаги в свою корзинку, висевшую в у нее на руке, затем еще быстрее прежнего зашагала к пристани, где ее ждала лодка и старый рыбак, с которым она ночью вернулась в поселок, оттуда к рассвету вернулась в пещеру.
   Она сообщила Алисе обо всем, что узнала от Могги, о предложениях услуг со стороны ее и ее желаниях, наконец и о том, как она поддела изменника, умышленно намекнув ему, что она подозревает Вахопа.
   - Но вы, Нанси, устали, вам надо отдохнуть, идите с Богом!
   Нанси вручила Лилли перья и пошла прилечь.
   Погода стояла прекрасная. Море было спокойно, а потому ночью можно было ожидать лодок. Когда совершенно стемнело, на вершине скал зажгли два маленьких огонька, чтобы дать знать, что берег свободен. Но, несмотря на то, что никакой опасности не предвиделось, Алиса из предосторожности выставила на берег караул; на это раз сторожить вызвалась Лилли, хотевшая раньше других обнять своего отца. О чем мечтала, о чем думала прелестная девочка, сидя на выступе скалы, точно белогрудая чайка над морем, задумчиво глядя вдаль? Вспомнила ли она смутно те годы, когда вокруг ее спускались шелковые пологи, - когда ножка ее тонула в азиатских коврах, а кругом были мрамор, бронза и фарфор, или же она думала о своем отце, который с опасностью для жизни переправлялся теперь с того берега? Но вот чуткое ухо ее уловило мерный плеск весел, а вот и черный силуэт длинной лодки; она вскочила и насторожилась. Недруги или свои? Минута напряженного ожидания, минута тревоги, - и она узнала люгер [большая лодка парусная и весельная], еще минуту, - и она уже повисла на шее отца.
   - Все благополучно, Лилли?
   - Да, отец, все благополучно! Ты хорошо дошел?
   - Беги, родная, зови женщин помогать выгружать! Отец Иннес здесь?
   - Да, с пятницы!
   - Живо, ребята, выгружайте все на берег! Присмотри же за всем, Рамзай, а я должен сейчас же подняться наверх в пещеру, разузнать, что известно об измене!
   Наверху его встретила жена и после первых сердечных приветствий передала ему все, что ей было известно. Едва только она успела докончить, как из пещеры вышел отец Иннес.
   - Приветствую вас, святой отец! - сказал муж Алисы.
   - И вас также, сын мой! - Что, вы думаете отплыть сегодня?
   - Нет, мы пробудем здесь до завтрашней ночи: нам не успеть вернуться до рассвета, а с вами я не смею рисковать. Вас ожидают там с нетерпением!
   - Знаю, и у меня есть важные новости. Но я не стану задерживать вас теперь: я вижу, что ваши люди нуждаются в вашем присутствии! - с этими словами отец Иннес отошел в сторону.
   Между тем женщины спустили лестницы и помогли своим мужьям переносить в склады пещеры тюки и пачки, составлявшие груз лодки.
   - Рамзай, - сказал начальник контрабандистов, - возьмите людей и постарайтесь втянуть лодку на скалы, но осторожно, чтобы не повредить ее. Мы сегодня ночью не вернемся в порт!
   Прошло более часа, прежде чем все это было исполнено, после чего и предводитель, и остальные контрабандисты удалились в пещеру к своим семьям поужинать и вкусить заслуженный отдых. Как всегда, одна из женщин поочередно стояла на страже в ночное время. На этот раз обязанности часового исполняла Нанси Корбетт.
   Лестница была убрана наверх, и она мерным шагом спрятав руки под косынкой, расхаживала взад и вперед. Ночь была ясная и холодная. Вдруг снизу послышался тихий свист.
   - Эге! - прошептала она. - Провела же я тебя, подлый предатель, ты явился теперь как раз вовремя! - И, подойдя к тому месту, где спускали лестницу, Нанси посмотрела вниз.
   - Который час? - спросила она тихим шепотом.
   - Вы хотите знать точно время? Минута в минуту? - послышался ответ снизу.
   Нанси спустила лестницу, и Корнбери поднялся на площадку.
   - Я очень довольна, что вы пришли, Корнбери! - произнесла молодая женщина. - Не слыхали ли вы чего-нибудь о Вахопе?
   - Никто его не видал и не слыхал о нем, но мне удалось доискаться, какие это были шлюпки. А люгер приходил сегодня?
   - Да, но погодите: я пойду уведомлю мистрисс Алису о вашем приходе! - И она бегом побежала в пещеру.
   В следующий момент оттуда вышел предводитель в сопровождении человек десяти контрабандистов, которые мигом окружили и схватили Корнбери.
   - Вяжите его, ребята, да сторожите в оба: мы его дело скоро рассудим!
   - Нанси Корбетт! - воскликнул, бледнея, Корнбери. - За что со мной так поступают?
   - За что? - гневно повторила Нанси. - Спросите сами себя об этом! Неужели, думаете, я не знала, что вы отплыли на куттере, что вы указали сюда дорогу шлюпкам, и если бы не собака лейтенанта, предали бы нас всех, подлый предатель?!
   - Так я тебе обязан, дьявол ты этакий, тем, что попался в ловушку?!
   - Именно мне! - гневно подтвердила Нанси. - И можете быть уверены, что вам поднесут надлежащий десерт за ваши дела.
   Нанси отошла к противоположному краю площадки и там продолжала расхаживать, как настоящий часовой.
   Время близилось к рассвету. Под первыми лучами зари лицо Корнбери казалось мертвенно-бледным; в чертах выражались страх и тревога. Когда совершенно рассвело, Нанси пошла в пещеру и разбудила предводителя.
   Спустя несколько минут он вышел оттуда вместе со всеми остальными контрабандистами и обратился к Корнбери:
   - Вы хотели предать нас из корыстных целей?
   - Это - ложь!
   - Нанси, повторите при нем и при всех все ваши показания!
   Нанси повторила все, что ей удалось узнать.
   - Это - ложь! Где доказательство? Эта подлая женщина хочет сжить меня со света, так как я слишком много знаю о ее прошлом! - оправдывался изменник.
   - О моем прошлом нечего говорить; оно всем известно, - отвечала Нанси, - и здесь, и там, в Портсмуте. Но я еще никогда не осквернила себя ложью, сэр! Знайте это, а здесь все это давно знают. Но вы хотите доказательства, так вот оно! Узнаете эту бумагу, сударь? - И Нанси сунула ему под нос собранное ее и подклеенное условие, заключенное между лейтенантом Ванслиперкеном и Филиппом Корнбери. - Узнаете эту бумагу? Вот, сэр, прочтите ее все! - И она передала документ предводителю.
   Бумага была прочтена, и после того всеми единогласно был подписан приговор над Корнбери.
   - Теперь уйдите, Нанси, и скажите там, чтобы никто из женщин сюда не показывался! - произнес предводитель. - Завяжите ему глаза и отведите на край обрыва, а там поставьте на колени, - а ты, Фитцпатрик, сделай свое дело! - продолжал он, обращаясь к одному подчиненному.
   Когда все было исполнено согласно распоряжению начальника, Фитцпатрик подошел к приговоренному и, приложив дуло пистолета к его виску, сказал:
   - Если хочешь молиться и вручить свою душу милосердию Бога, молись, я подожду!
   Но приговоренный только сердито покачал головой, и Фитцпатрик спустил курок пистолета.
   Пуля пронизала мозг предателя; грузное тело на мгновение подбросило кверху, затем оно рухнуло и скатилось с обрыва прямо в море.
  

ГЛАВА XVIII. Кусочек из истории Англии

   Некогда был в Англии король Яков II, добрый католик, отдавший свою дочь Марию некоему Вильгельму Оранскому. В благодарность за это зять отнял у него царство и лишил его престола. Но этот плохой зять был зато ярый протестант. Изгнанный король нашел себе приют у монарха Франции, Людовика XIV, который наделил его дворцами, деньгами и всем, что ему было нужно, а главное, предоставил в его распоряжение прекрасную армию и флот, с которыми тот отправился в Ирландию отвоевывать свое королевство. Яков II и Вильгельм встретились в битве при Байоне. Затем, разбитый наголову, Яков вернулся опять в С. -Жермен, где и провел остаток своих дней в душеспасительных делах и заговорах против короля Вильяма. В числе этих многочисленных заговоров, действительно существовавших и вымышленных, был один заговор в 1695 г., когда покушались на жизнь Вильгельма на пути его в Ричмонд. Заговор этот был обнаружен, многие из заговорщиков подверглись жестокой пытке и затем были казнены, но человек, стоявший во главе этого заговора, один родовитый шотландец по имени Джордж Барклай и девять человек его сообщников избегнули казни, успев вовремя скрыться.
   Сэр Джордж имел большие связи и знатную родню и сам был из славного, знатного рода. В молодости он служил в армии Якова II, которому было предан телом и душой; кроме того, сэр Джордж был ярый католик. Поручал ли ему Яков убить Вильгельма, осталось недоказанным, но так как король Яков II был принят в орден Иезуитов, то предположение это весьма правдоподобно. Достоверно известно, что баронет, побывав при С. -Жерменском дворе, высадился в Англии и готов был совершить покушение на особу короля Вильгельма. Но заговор этот был раскрыт, - и мало кому было известно, что сталось с главою заговорщиков. На самом же деле было так. Когда сэр Джордж бежал к морю, ему помогли в бегстве контрабандисты, которые в первый момент скрыли его в той пещере, о которой мы уже говорили, служившей им убежищем от их преследователей. Таким образом у него завязались сношения с этими людьми, а так как сэр Джордж Барклай хотя и потерпел неудачу в своем покушении на жизнь Вильгельма, но не отказался от этой мысли, то сразу сообразил, какие выгоды может для него представлять дружба с этими простыми людьми. Некоторое время он пользовался ими только для передачи секретных депеш приверженцам Якова в Англии и Шотландии; но с течением времени, когда явилась надобность в личных переговорах со сторонниками Якова, сэр Джордж стал частенько заглядывать на остров, переправляясь туда под прикрытием тех же контрабандистов и назначая местом тайных свиданий их пещеру. Вскоре сэр Джордж понял, как важно для него держать всех этих людей совершенно во своей власти, и без труда сумел устроить так, что они избрали его своим предводителем.
   Благодаря средствам, получаемым им от С. -Жерменского двора, он имел возможность развить контрабанду на очень широкую ногу, так что она приносила теперь громадные барыши; в то же время, благодаря введенным им порядкам, риск и опасность этого промысла значительно уменьшились. Теперь ему необходима была для пущей надежности какая-нибудь личность, которой можно было бы поручить постоянный надзор и охрану пещеры и складов контрабанды; на это вызвалась его доблестная супруга, леди Барклай, такая же горячая приверженца Якова II, как и ее муж. В конце 1696 г. эта превосходная женщина с единственным своим ребенком, прелестной маленькой девочкой, окончательно переселилась на остров и поселилась в темной пещере, после чего сэр Джордж сделал новое распоряжение, чтобы все женщины постоянно пребывали в пещере на острове, а мужчины оставались на противоположном берегу и только наезжали на остров. С того времени леди Барклай постоянно жила на острове, занимаясь домашними работами и воспитанием своей маленькой Лилли и ведя свою секретную корреспонденцию. Мужественная женщина безропотно сносила все неудобства и лишения, считая себя счастливой тем, что может послужить своему государю. Что ни говори, но эта несчастная и неразумная семья Стюартов, несомненно, обладала какой-то особенный чарующий силой, потому что в истории нет другого царствующего дома, который бы возбуждал к себе столько симпатий и порождал столько настоящих подвигов бескорыстной преданности, как дом Стюартов.
   Вскоре после трагического происшествия на скалистой площадке из пещеры вышел иезуит и подошел к сэру Джорджу.
   - Что, покончили с этим предателем? - спросил он.
   - Да! - мрачно отозвался сэр Джордж.
   - Что же, мы сегодня ночью отправимся отсюда?
   - Да, непременно! Какие же вести везете вы в С. -Жермен?
   - Важные вести! - сказал иезуит. - Повсюду царит недовольство; дело епископа Ватсона навлекло массу нареканий на узурпатора! Словом, все как будто готово!
   - Ну, а в Шотландии что слышно?
   - И там все назрело и готово к жатве, но об этом мы поговорим после. А теперь я хотел вам сказать, что офицер, командующий куттером "Юнгфрау", по всем вероятиям, человек продажный, и купить его за деньги возможно! Такого мнения ваша супруга, и она желала бы попытаться подкупить его!
   - Да, я слышал, и Нанси Корбетт того же мнения! Попытаться можно; он может нам быть очень полезен, и никто не заподозрит его. Все это, мне кажется, следует предоставить Нанси. Мы можем пользоваться им; платить, но не доверять!
   - Леди Алиса того же мнения. Но вот Лилли идет нас звать к завтраку!
   Вечером того же дня лодка была осторожно спущена на воду. Иезуит и сэр Джордж со своими контрабандистами переплыл канал и высадились в Шербурге, откуда двое первых с величайшей поспешностью направились туда, где в данный момент имел свое местопребывание двор короля Якова II.
  

ГЛАВА XIX. Костлявого посылают за банкой с черной краской

   Куттер "Юнгфрау" все еще стоял на якоре в гавани Портсмута. День был пасмурный, туманный и дождливый. Мистер Ванслиперкен был сегодня особенно не в духе, так как по требованию своего начальства должен был покрасить "Юнгфрау" свежей черной краской в ожидании своей новой кормовой шлюпки. Эту операцию он никогда не производил без особого требования со стороны начальства, так как отпускавшуюся ему краску тотчас же продавал, и покрасить судно было для него все равно, что выложить деньги из своего кармана. На этот раз, на свою беду, он приступил к окраске "Юнгфрау" накануне и вдруг вследствие внезапно изменившейся погоды, вследствие дождя, который за ночь смыл почти всю краску, приходилось не только начинать снова свою работу, - это бы еще ничего, ведь рабочие даровые, но и принимать на себя двойной расход. Немудрено, что мистер Ванслиперкен был не в духе, и не только не в духе, но даже в самом скверном расположении духа. Он решил съехать на берег и навестить свою матушку, ввиду чего, захватив под мышку свой большой дождевой зонт, вышел на палубу, чтобы приказать готовить себе шлюпку.
   Туман стоял такой густой, что на набережной трудно было различать дома, но ветер спал, и Ванслиперкен посмотрел вниз, чтобы убедиться, насколько дождь смыл краску. Смыло почти все дочиста. Он перегнулся через корму и заметил, что там еще висела лесенка, на которой стоя или сидя работал матрос, и, о ужас, - на лесенке еще стояла банка с краской, наполовину наполненная дождевой водой, и в ней торчала еще кисть. Мистер Ванслиперкен собирался уже крикнуть кого-нибудь, чтобы убрали краску, но наверху никого не было. Вдруг блестящая мысль осенила его, мысль, подсказанная ему, несомненно, самим дьяволом. Ему представлялся блестящий случай, которым он непременно должен воспользоваться! Ванслиперкен поспешно направился в свою каюту, где застал Костлявого, глодавшего сухари: бедняга был очень голоден; ввиду важности случая Ванслиперкен на этот раз не придал этому преступлению особого значения и даже как будто не заметил его.
   - Костлявый, - сказал он. - Один из матросов забыл свою банку с краской и с кистью под кормой! Поди, принеси ее сюда немедленно!
   - Да, сэр! - ответил Костлявый, удивленный необычайно спокойным тоном, каким с ним говорил его господин.
   Проворно взбежал он наверх, добежал до кормы, взглянул вниз, увидел малярную лесенку и банку с краской и в следующий момент спустился вниз. Ванслиперкен схватил свой охотничий нож и осторожно прокрался на палубу. Оглянувшись кругом и убедившись, что наверху не было ни души, он тихонько добрался до кормы, заглянул вниз и заметил, что канат, на котором держалась доска, заменявшая лесенку, задрожал. Костлявый собирался уже забраться снова на палубу, но в этот момент дьявол подтолкнул Ванслиперкена, и он перерезал ножом канат.
   Раздался тяжелый всплеск воды... Убоявшись своего собственного поступка, лейтенант опрометью сбежал вниз и заперся в своей каюте. Дрожа, как осиновый лист, присел он к своему столу: совершив в жизни своей немало преступлений, он теперь впервые решился на убийство; лицо его было бледно, как мел, ему было дурно, он едва мог держаться на ногах, колени подкашивались под ним. Шатаясь, подошел он к своему шкафу, налил стаканчик настойки и залпом выпил ее; выпитая в неуказанное время настойка подбодрила его. Он снова вышел на палубу и приказал подать себе шлюпку. Ванслиперкен много бы дал за то, чтобы взглянуть под корму, но боялся это сделать и стал торопить матросов. Спустя минуту он сидел уже в шлюпке, а несколько позже высадился на берег. Он почувствовал некоторое облегчение, ощутив твердую почву под ногами, и быстро зашагал по направлению жилища своей матери, но ему все казалось, что он идет недостаточно быстро. Наконец он добрался до ее каморки и взялся за ручку двери; дверь была заперта снутри. Он стал стучать так нетерпеливо, что старуха стала громко ругаться; едва успела она отворить, как он, точно бомба, влетел в комнату, снова вернулся к двери, запер ее на ключ и в изнеможении опустился на ближайший стул.
   - Тысяча чертей! Что там стряслось? Глядя на тебя, можно подумать, что тебя обокрали, ограбили, чуть не убили!
   - Убили! - прошептал Ванслиперкен. - Да, это было убийство!
   - Что было? Убийство, сын мой? - переспросила старуха.
   - Разве я сказал это слово, матушка?
   - Да, Корнелиус Ванслиперкен, ты это сказал, хотя я никогда не поверю, чтобы такой трус, как ты, решился на такое дело!
   - Но я же совершил его... только что совершил!
   - Неужели это правда? - вскричала старуха, и потухшие глаза ее загорелись. - Ну, наконец-то ты что-то совершил, и я могу уважать тебя сколько-нибудь! Подойди ко мне, дитя мое, ободрись и расскажи все, как было. Разумеется, поначалу, с первого раза оно как будто не совсем по себе, но это пустяки, а во второй раз уж как ни в чем не бывало. Что же, ты забрал много золота?
   - Золота? Я ничего не приобрел этим, а даже потерял банку с черной краской! Но зато его больше нет на свете.
   - Кого?
   - Этого парня... Костлявого!
   - Пши... - презрительно уронила старуха. - Но что же, и то не беда! Это из чувства мести, месть тоже отрадна, и все же это доброе начало! Я не буду называть тебя больше "трусом", как раньше!
   - А теперь мне пора домой! - сказал Ванслиперкен.
   - Иди, иди, дитя мое! Становится поздно! Поди и мечтай об удовлетворенной мести: я услаждалась этим многие годы и еще долго буду услаждать себя!
   Ванслиперкен шел быстро, оглядываясь по сторонам, точно опасаясь быть узнанным, избегая всякого встречного человека, пока, наконец, не добрался до пристани; здесь ему пришлось нанять вольного перевозчика, так как он не приказал шлюпке выехать за ним. Старикашка перевозчик был словоохотлив.
   - Экая холодная ночь, сэр!
   - Да! - машинально ответил Ванслиперкен.
   - И какой сильный прибой, да еще этот ветер вдобавок! Не позавидуешь тому, кто в такую погоду упадет за борт! Лучший пловец, и тот переселится в вечность!
   - Молчи, старик! - угрюмо остановил его Ванслиперкен.
   - Надеюсь, я не обидел вас, г. лейтенант?! - оправдывался старик.
   Но Ванслиперкен упорно молчал.
   Вот и "Юнгфрау"! Отдав перевозчику установленную плату, Ванслиперкен поспешно вбежал на палубу и, не останавливаясь, прошел в свою каюту, потребовав на ходу, чтобы к нему прислали Костлявого принести свету, затем стал ожидать впотьмах, когда ему доложат, что Костлявого нигде нельзя найти.
   В ожидании огня Ванслиперкен перечислял в своем уме те неудачи, что постигли его в последнее время. Недоразумение со вдовой Вандерслуш, утрата капрала ван-Спиттера, упущенные пять тысяч фунтов благодаря его собаке. При воспоминании о всем этом сердце его так озлобилось, что он даже радовался смерти бедного Костлявого. Но вот вдали показался маленький огонек. Сейчас ему дол

Другие авторы
  • Аверченко Аркадий Тимофеевич
  • Туган-Барановский Михаил Иванович
  • Лукьянов Иоанн
  • Уэллс Герберт Джордж
  • Мраморнов А. И.
  • Шаховской Александр Александрович
  • Раевский Николай Алексеевич
  • Ахшарумов Владимир Дмитриевич
  • Горчаков Михаил Иванович
  • Гагедорн Фридрих
  • Другие произведения
  • Чарская Лидия Алексеевна - Девушка с кружкой
  • Метерлинк Морис - Аглавена и Селизетта
  • Клюшников Виктор Петрович - Клюшников В. П.: Биографическая справка
  • Некрасов Николай Алексеевич - Описание первой войны императора Александра с Наполеоном в 1805 году А. Михайловского-Данилевского
  • Белинский Виссарион Григорьевич - Вечевой колокол. Русский роман Xv столетия
  • Огарев Николай Платонович - Предисловие (к сборнику: "Русская потаенная литература". Лондон, 1861)
  • Герцен Александр Иванович - Былое и думы. Часть первая
  • Чужак Николай Федорович - Вокруг "Непопутчицы"
  • Тынянов Юрий Николаевич - Безыменная любовь
  • Погодин Михаил Петрович - Как аукнется, так и откликнется
  • Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (24.11.2012)
    Просмотров: 419 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа