Стасов Владимир Васильевич - Передвижная выставка 1878 года

нии "Собрания сочинений" Стасова с пометкой "В. С." ("Владимир Стасов"), воспроизводятся с таким же обозначением.

   б) Из примечаний, данных в "Собрании сочинений" с пометкой "Ред." ("Редакция") и вообще без всяких указаний, выведены и поставлены под знак "В. С." те, которые идут от первого лица и явно принадлежат Стасову.

   в) Все остальные примечания сочтены принадлежащими редакциям изданий 1894 и 1906 годов и даются без каких-либо оговорок.

   г) В том случае, когда в прижизненном издании в подстрочном примечании за подписью "В. С." расшифровываются имена и фамилии, отмеченные в основном тексте инициалами, эта расшифровка включается в основной текст в прямых скобках. В остальных случаях расшифровка остается в подстрочнике и дается с пометкой "В. С.", т. е. как в издании, принятом за основу, или без всякой пометки, что означает принадлежность ее редакции прижизненного издания.

   д) Никаких примечаний от редакции нашего издания (издательства "Искусство") в подстрочнике к тексту Стасова не дается.

   В комментариях, в целях унификации ссылок на источники, приняты следующие обозначения:

   а) Указания на соответствующий том "Собрания сочинений" Стасова 1894 года даются обозначением - "Собр. соч.", с указанием тома римской цифрой (по типу: "Собр. соч.", т. I).

   б) Указание на соответствующий том нашего издания дается арабской цифрой (по типу: "см. т. 1")

   в) Для указаний на источники, наиболее часто упоминаемые, приняты следующие условные обозначения:

   И. Н. Крамской. Письма, т. II, Изогиз, 1937 - "I"

   И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. I, "Искусство", 1948 - "II"

   И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. II, "Искусство", 1949 - "III"

   И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. III, "Искусство", 1950 - "IV"

   Указание на страницы данных изданий дается арабской цифрой по типу: "I, 14".

  

   Статья впервые печаталась в 1878 году ("Новое время", 29 и 30 марта, NoNo 748, 749).

   Статья посвящена обзору шестой выставки Товарищества передвижных художественных выставок, которая была открыта 9 марта 1878 года. На выставке, наряду с другими, экспонировались картины И. Е. Репина, Н. А. Ярошенко (1846-1898) и К. А. Савицкого (1845-1905), вступивших к этому году в члены Товарищества.

   Репин еще с момента зарождения Товарищества относился к нему с большим уважением, полностью одобряя все основные принципы его работы как организации, стоящей на позициях реалистического искусства и противостоящей в этом отношении Академии художеств. Даже состоя пенсионером Академии, Репин, вопреки существующим правилам, ставя себя под угрозу лишиться пенсии, дал в 1874 году на третью передвижную выставку свои произведения (портрет Е. Е. Неклюдовой, "Монах", портрет В. В. Стасова). "...Академии - я никогда не принадлежал... и только портил себе кровь", - писал он Крамскому в 1874 году ("И. Е. Репин и И. Н. Крамской Переписка". "Искусство", 1949, стр. 57). К 1878 году, выйдя из-под "опеки" Академии, он окончательно решил связать свою судьбу с судьбой Товарищества. По этому поводу 14 февраля 1878 года он писал Крамскому: "Теперь академическая опека надо мною прекратилась, я считаю себя свободным от ее нравственного давления и потому, согласно давнишнему моему желанию, повергаю себя баллотировке в члены Вашего общества передвижных выставок, общества, с которым я давно уже нахожусь в глубокой нравственной связи, и только чисто внешние обстоятельства мешали мне участвовать в нем с самого его основания" (там же, стр. 128).

   Приход Репина в это время в Товарищество имел большое значение, так как борьба между передвижниками и императорской Академией все более разгоралась. В период подготовки шестой выставки Стасов писал Верещагину, что "независимых и честных художников", объединившихся в Товариществе, "гонит Академия и всякие художественные и нехудожественные подлецы" ("Переписка В. В. Верещагина и В. В. Стасова". "Искусство", т. I, стр. 179).

   Среди печатных откликов на шестую выставку передвижников наиболее ярким является обзор Стасова, в котором с большой силой показаны художественные достоинства таких реалистических полотен, как "Протодиакон" Репина, "Встреча иконы" Савицкого, "Засуха" Мясоедова, "Заключенный" и "Кочегар" Ярошенко. Решительное выдвижение Стасовым указанных произведений, как значительных явлений русского искусства, шло вразрез с консервативной прессой. В "Русском мире" писали по поводу "Протодиакона": "Что это такое, этюд, портрет или тип, служащий воплощением всего, что вмещает в себя по наружным признакам эта животная образина? На нее противно смотреть. Что побудило художника выбрать такое чудище для выставки?.. Неужели это художественное произведение?" (1878, 27 марта, No 83, А. Нецветаев). "В силу присущего жанру юмора отличительная черта его есть примирение..." - утверждал рецензент, заявляя, что на выставке нет картин, которые звучали бы "в нашей душе примиряющим аккордом юмора" ("Московские ведомости", 1878, 31 мая, No 137). Подобные критики, проповедовавшие, что искусство есть "примирение с жизнью", принадлежали к тому лагерю, против которого была направлена диссертация Чернышевского "Эстетические отношения искусства к действительности". Не "примирение", а правдивое реалистическое изображение явления жизни, объяснение его и вынесение ему "приговора" - таковы требования, предъявлявшиеся к произведению революционной демократией 60-х годов. Эти позиции материалистической эстетики находили свою благодарную почву в творческой практике передвижников и в той части передовой русской критики, представителем которой был Стасов. В этом отношении "Протодиакон" Репина был на шестой выставке особенно показательным. Крамской писал Репину: "...А "Дьякон", "Дьякон"... это чорт знает что такое! Ура! да и только!" ("И. Е. Репин и И. Н. Крамской. Переписка". "Искусство", 1949, стр. 129). Создатель оперы "Борис Годунов" - Мусоргский пришел в восхищение, увидев этот репинский шедевр. "Да ведь это целая огнедышащая гора! а глаза Варлаамищи так и следят за зрителем. Что за страшный размах кисти, какая благодатная ширь!" "А тот, - указывал он на портрет мужика "Из робких", - шельма, мужичонко-разбойничек: поворот головы и бесчеловечный взгляд, чего доброго, ручаются, что при удобном случае и десяток человеческих душ укокошит" ("М. П. Мусоргский. Письма и документы", 1932, стр. 372). "Протодиакона" Крамской представлял в Академию на предмет экспонирования на парижской выставке 1878 года. Однако это "капитальное произведение новой русской школы", по определению Стасова, было отклонено Академией. "Удивляюсь, - писал по этому поводу Репин, - по-моему, дьякон как дьякон, да еще заслуженный, весь город Чугуев может засвидетельствовать полнейшее сходство с оригиналом, столь потешавшее благонамеренных горожан. И манера, и жест руки, и глаза, словом - весь тут, говорили они... Это экстракт наших дьяконов, этих львов духовенства, у которых ни на одну йоту не попадается ничего духовного - весь он плоть и кровь, лупоглазие, зев и рев, рев бессмысленный, но торжественный и сильный..." ("И. Е. Репин и И. Н. Крамской. Переписка", 1949, стр. 126).