Тихомиров Павел Васильевич - Научные задачи и методы истории философии

  

   Тихомировъ П. В. Научные задачи и методы истории философии // Богословский вестник 1907. Т. 3. No 9. С. 134 (2-я пагин.).

   Scan "Богословский Вестник"

   OCR Бычков М. Н.

  

   *) См. "Бог. Вѣст." 1907 г. февр., стр. 302-314. Въ промежуткѣ между началомъ этой статьи и ея окончан³емъ имѣла мѣсто кончина знаменитаго историка новой философ³и Куно Фишера (ум. 21 ³юня). Сравнительно подробное изложен³е его воззрѣн³й на научныя задачи и методъ истор³и философ³и, которое должно слѣдовать теперь по плану нашей статьи, будетъ, такимъ образомъ, вмѣстѣ съ тѣмъ и поминальнымъ словомъ надъ его еще свѣжей могилой. Некрологъ и характеристику преподавательской и ученой дѣятельности Куно Фишера мы помѣстили въ "Трудахъ К³евской Духовной Академ³и" - въ августовской книжкѣ текущаго года (стр. 617-640).

  

   "Если справедливо, говоритъ Куно Фишеръ, что истор³я есть человѣческая жизнь въ большихъ размѣрахъ, то должна существовать аналог³я между методомъ, по которому истор³я развиваетъ истину въ мыслящихъ умахъ, и тѣмъ методомъ, но которому мы производимъ сами въ себѣ эту истину. Ступени, которыя пробѣгаетъ истор³я для того, чтобы произвести философскую систему, должны соотвѣтствовать фазамъ нашего собственнаго сознан³я, когда мы рѣшаемся философствовать. Въ макрокосмѣ истор³и мы найдемъ эти степени развит³я только въ большихъ и, слѣдовательно, болѣе явственныхъ чертахъ; мы узнаемъ ихъ въ превосходнѣйшихъ примѣрахъ и, слѣдовательно, наилучшимъ образомъ. Поэтому большое изображен³е мы предпочтемъ малому, и какъ Платонъ строитъ государство для того, чтобы найти справедливость, такъ и мы будемъ смотрѣть на истор³ю философ³и, какъ на Пропилеи, которыя наилучшимъ образомъ введутъ насъ въ самую философ³ю. Конечно, при этомъ допускается двоякое предположен³е: во-первыхъ, что философ³я совпадаетъ съ тою степенью, на которой она теперь находится; и во-вторыхъ, что истор³я философ³и идетъ по закономѣрному развит³ю отъ одной системы къ другой, что системы слѣдуютъ другъ за другомъ не случайно, а необходимо. Мы можемъ говорить о введен³и въ философ³ю только въ томъ случаѣ, если справедливо первое предположен³е; мы можемъ довѣрить это введен³е истор³и философ³и только въ томъ случаѣ, если справедливо второе предположен³е. Оба эти предположен³я составляютъ. философск³я спорныя точки, и чѣмъ сильнѣе на нихъ нападали, тѣмъ больше требуется, чтобы мы ихъ защитили" {Куно Фишеръ, Истор³я новой философ³и. Пер. Н. Страхова, 1862 г. Т. I. Стр. 2-3. Мы цитируемъ по переводу съ стараго издан³я, какъ ближе выражающаго взгляды автора именно въ началѣ его учено-литературной дѣятельности. О позднѣйшихъ его взглядахъ, которые, впрочемъ, не расходятся принцип³ально (а лишь въ примѣнен³яхъ и частныхъ сужден³яхъ), будетъ нѣсколько словъ въ одномъ изъ ниже слѣдующихъ примѣчан³й.}. Нужно замѣтить, что въ защитѣ этихъ положен³й, въ особенности перваго, Куно Фишеръ только путемъ очень тонкаго различен³я спасается отъ упрека въ противорѣч³и. Причиною этого является его приверженность къ гегельянству. "Если я самую философ³ю, говоритъ онъ, отождествляю съ ея позднѣйшею системою, то я однако же далекъ отъ того, чтобы принять догматъ, который дѣйствительно былъ признаваемъ въ этой системѣ (Куно Фишеръ разумѣетъ гегельянство). Подавляющее впечатлѣн³е, сдѣланное позднѣйшею философ³ей на мыслящихъ современниковъ, сила и строгость ея метода, огромность ея объема - всѣ эти рѣдк³я и единственныя достоинства привели къ тому, что въ безмѣрномъ панегиризмѣ стали систему эту выдавать за вполнѣ законченное дѣло философскаго духа. Будущее рѣшитъ, дѣйствительно ли это мнѣн³е столь же нелѣпо, сколько оно, безъ сомнѣн³я, было преждевременно..... Философ³я столь же мало исчерпывается одною системою, какъ искусство однимъ художественнымъ произведен³емъ, какъ религ³я - одною догматикой, какъ справедливость - однимъ государствомъ. Поэтому я не отождествляю философ³ю съ однимъ изъ ея результатовъ, даже и съ самымъ послѣднимъ; никакой философской системы, даже и послѣдней, я не признаю свободнаго отъ тѣхъ ограничен³й, которыя возлагаетъ на нее извѣстное время. Отрѣшить какую-нибудь философскую систему отъ этихъ ограничен³й значитъ уничтожить самую истор³ю. Философ³я не исчерпывается въ одной системѣ, точно такъ какъ родъ человѣческ³й въ одномъ человѣкѣ"..... {Тамъ-же, стр. 3-4.}

   Какъ видимъ, Куно Фишеръ колеблется здѣсь между яснымъ сознан³емъ относительности всѣхъ вообще философскихъ построен³й и признан³емъ въ гегельянствѣ наивысшаго проявлен³я философствующаго духа, такъ что вся раннѣйшая философ³я является только введен³емъ въ эту. Выходъ отсюда онъ находитъ въ томъ, что для своего времени считаетъ Гегелеву философ³ю окончательнымъ итогомъ предшествовавшаго развит³я. "Подъ услов³ями дѣйствительности, говоритъ онъ, философ³я всегда является въ ограничен³яхъ вѣка, какъ развитая система, и кто хочетъ ввести себя въ философ³ю, тотъ долженъ познакомиться съ ея высочайшимъ явлен³емъ. Если же онъ хочетъ избѣжать ограничен³й системы и опираться на одно родовое понят³е философ³и, то онъ (Цокидаегь область дѣйствительности и ссылается на одну способность. Поэтрму онъ или долженъ самъ создать новую систему и тѣмъ доказать эту способность, или же онъ долженъ признать ее въ высочайшемъ ея проявлен³и. Такъ какъ мы не хотимъ здѣсь пускаться въ невѣрную область пустой возможности, то мы будемъ представлять себѣ философ³ю, какъ существующую въ нѣкоторой опредѣленной системѣ, и наше введен³е въ изучен³е философ³и не идетъ неизвѣстно куда, но имѣетъ въ виду опредѣленную систему философ³и. Естественно, что эта опредѣленная система есть послѣдняя или настоящая система (это Куно Фишеръ говоритъ въ 1853 г.), такъ какъ въ ней до сихъ поръ философ³я наиболѣе удовлетворяетъ сама себѣ, или способность философ³и дѣйствовала наиполнѣйшимъ образомъ. Для насъ въ извѣстномъ смыслѣ эта настоящая система безконечна, потому что она еще не перестала дѣйствовать" {Тамъ-же, стр. 5.}. Въ позднѣйшее время Куно Фишеръ въ значительной мѣрѣ отрѣшился отъ этой преданности и, такъ сказать, философской парт³йности. Собственно говоря, въ принципѣ взглядъ его вѣренъ: не отожествляя философ³ю вообще съ какою-нибудь опредѣленною системой и полагая Послѣдн³й результатъ философскихъ искан³й лишь въ безконечной дали будущаго, мы для своего времени должны наиболѣе владѣющую умами систему считать наиполнѣйшимъ итогомъ предшествовавшаго философскаго развит³я, а всѣ раннѣйш³я какъ бы введен³емъ въ нее. Но дѣло въ томъ, что такой всеобъемлющей системы въ настоящее время нѣтъ; и въ 1853 году ею отнюдь Не было гегельянство, потому что на ряду съ нимъ существовали друг³я не менѣе достойныя вниман³я системы и точки зрѣн³я. {Въ юбилейномъ издан³и своей "Истор³и" К. Фишеръ уже воздерживается отъ такихъ отзывовъ о Гегелевой системѣ (ср. его "Введен³е въ истор³ю новой философ³и", пер. съ нѣм. изд. В. А. Попова, вып. 1, 1900 г., стр. 3-19).}

   Изложенный общ³й взглядъ на истор³ю философ³и и на отношен³е ея къ положительнымъ задачамъ философ³и далъ Куно Фишеру возможность правильно понять научныя задачи истор³и философ³и и показать несостоятельность процвѣтавшихъ до Гегеля взглядовъ,- хроникальнаго и односторонне критическаго: "Обыкновенно признаютъ, говоритъ Куно Фишеръ,- и этого нельзя отрицать,- что въ течен³е времени подъ именемъ философ³и являлись системы, въ которыхъ человѣческ³й умъ излагалъ свои высочайш³я понят³я. Но чтобы въ этихъ различныхъ системахъ имѣло мѣсто согласное развит³е, чтобы мыслящ³й духъ въ различныхъ мыслителяхъ шелъ впередъ методически,- противъ такого понят³я возстаетъ обыкновенное представлен³е. И, такъ какъ рядъ этихъ системъ не умѣютъ связать понят³емъ философ³и, то различныя системы безсвязно распадаются, каждая стоитъ отдѣльно, сама по себѣ, и соединяющая сила, которая располагаетъ члены въ извѣстномъ порядкѣ, не есть мыслящ³й духъ, а только временная послѣдовательность. Такимъ образомъ, въ системахъ не видятъ ничего, кромѣ хронологическаго порядка, и когда вздумаютъ излагать истор³ю философ³и, получаютъ только хронику. Въ этомъ случаѣ къ самому предмету относятся по крайней мѣрѣ безъ предубѣжден³й и излагаютъ то, что было на самомъ дѣлѣ, именно: временную послѣдовательность философскихъ системъ. Но такой непредубѣжденный взглядъ (который не лишенъ достоинства для собиран³я историческаго матер³ала) очень скоро забывается, и начинаютъ искать результата, который добыла наконецъ истор³я философ³и. Хотятъ не только описывать эту истор³ю, но и судить объ ней, и потому начинаютъ разсуждать объ ней. Но тутъ внѣшняя физ³оном³я истор³я даетъ тотчасъ готовое сужден³е, которое пишутъ какъ мораль подъ баснею и которое можетъ разъ навсегда произнести приговоръ надъ истор³ею философ³и. Каждая система имѣетъ притязан³е быть истинною; слѣдовательно, всѣ онѣ равно истинны, если мы будемъ принимать ихъ за то, за что онѣ выдаютъ сами себя. Такъ какъ истина однако можетъ быть только одна и сама себѣ не противорѣчитъ, а философск³я системы, напротивъ, разногласятъ,- если только не д³аметрально противоположны другъ другу,- то очевидно, всѣ онѣ равно ложны, если мы будемъ принимать ихъ за то, за что онѣ выдаютъ взаимно другъ друга. Такимъ образомъ, предъ лицомъ истор³и философ³и ставится судейское кресло, и о системахъ судятъ такъ, какъ мудрецъ въ разсказѣ Натана: каждую признаютъ правою, и осуждаютъ или отвергаютъ наконецъ всѣ. Кольцо каждой принимаютъ за настоящее, а потомъ надъ всѣми произносятъ приговоръ, что они фальшивые. Если смотрятъ на истор³ю философ³и съ этой точки зрѣн³я, то судятъ объ ней или эклектически или скептически. Электически судятъ, когда признаютъ за каждою системою одинаковое право и равное притязан³е на истину; скептически судятъ, когда ни въ одной не находятъ самой истины и, слѣдовательно, считаютъ всѣ философск³я системы равно ей чуждыми... Успѣхъ, который и теперь имѣютъ эти взгляды, эклектическ³й и скептическ³й, на истор³ю философ³и зависитъ отъ той важной мины, которую такъ легко принять и которой подражать еще легче. Истор³я философ³и разсматривается, какъ басня, которой нравоучен³е предоставляется субъективному благоусмотрѣн³ю; эклектикъ высказываетъ его въ видѣ общаго утвержден³я, скептикъ - въ видѣ общаго отрицан³я... Въ хроникальномъ изложен³и отъ одной системы къ другой движется только время; никакой другой связи системъ здѣсь нѣтъ. Движется ли впередъ сама философ³я, переживаетъ ли она въ послѣдовательности системъ нѣкоторую истор³ю,- этотъ вопросъ не интересуетъ хрониста, который излагаетъ только то, что произошло. Слѣдовательно, для хроникальнаго изложен³я истор³и философ³и не существуетъ, такъ какъ въ немъ извѣстныя философ³и только располагаются по порядку времени, и сама философ³я, съ этой точки зрѣн³я, есть неизвѣстная величина, которая вовсе не входитъ въ разсчетъ. Напротивъ, съ эклектической и скептической точекъ зрѣн³я, хотя и существуетъ философ³я, но не прогрессивная. Для эклектика философ³я исчерпывается въ каждой системѣ; и, слѣдовательно, для него нѣтъ въ ней прогресса. Для скептика нѣтъ философ³и ни въ одной системѣ, слѣдовательно, и для него нѣтъ никакого поступательнаго движен³я въ ряду системъ. А такъ какъ безъ этого движен³я нѣтъ и истор³и философ³и, то мы должны принять, что истор³я философ³и отвергаетъ какъ эклектическ³й, такъ и скептическ³й взглядъ" {Тамъ-же, стр. 6-8. Въ своемъ позднѣйшемъ введен³и въ истор³ю новой философ³и Куно Фишеръ къ возникновен³ю хроникальнаго и односторонне-критическаго взгляда на истор³ю философ³и уже не относится такъ высокомѣрно и иронизирующе, а видитъ въ нихъ нѣчто принцип³альное именно, вполнѣ естественное слѣдств³е тѣхъ трудностей, как³я заключаются въ самомъ понят³и истор³и философ³и. "Уже самое понят³е истор³и философ³и,- говоритъ онъ здѣсь,- представляетъ нѣкоторыя аатруднен³я, могущ³я повредить дѣлу. Ибо понят³е становится труднымъ, если его признаки невозможно тотчасъ-же согласовать между, собою; оно становится невозможнымъ, если они дѣйствительно несогласимы. Повидимому, между понят³ями истор³и и философ³и происходитъ такого рода разноглас³е: истор³я немыслима безъ хронологическаго ряда событ³й, философ³я - безъ познан³я истины, а истинно только такое понят³е, которое совершенно соотвѣтствуетъ вещи или своему предмету. Но здѣсь могутъ имѣть мѣсто только два случая, именно, существуетъ-ли соотвѣтств³е между понят³емъ и вещью, или нѣтъ; въ первомъ случаѣ понят³е истинно, во второмъ - ложно. Истина можетъ быть только одна, она не имѣетъ порядка или временной послѣдовательности событ³й, а слѣдовательно, повидимому и истор³и. И вотъ является истор³я философ³и, послѣдовательный рядъ различныхъ системъ, зачастую гораздо сильнѣе противорѣчащихъ другъ другу и никогда вполнѣ не соглашающихся между собою, чѣмъ открытая оппозиц³я самой философ³и, чѣмъ яснѣйшее доказательство противъ возможности ея существован³я. И вотъ появляются противорѣчивыя мнѣн³я философовъ, многочисленность и разнообраз³е ихъ системъ, которыя подвергаютъ сомнѣн³ю возможность познан³я истины. Въ числѣ упрековъ, бросаемыхъ древними скептиками философ³и, противорѣч³е системъ, было однимъ изъ первыхъ и важнѣйшихъ. Ясно, что съ этой точки зрѣн³я объ истор³и философ³и въ строгомъ смыслѣ слова не можетъ быть рѣчи; приходится или придерживаться исторически данныхъ фактовъ множества такъ называемыхъ системъ, не заботясь объ истинности ихъ содержан³я, и сообразно этому дѣлать изъ истор³и философ³и только истор³ю излагаемыхъ философовъ, ихъ жизни, мнѣн³й и школъ, насколько позволяютъ это источники и насколько хорошо они поняты; или требовать единства истиннаго познан³я и усматривать въ этихъ различныхъ системахъ множество попытокъ, которыя не ведутъ къ цѣли и которыя поголовно осуждаются за ихъ историческ³й характеръ. Такимъ образомъ въ истор³и философ³и историческ³й интересъ совершенно расходится съ философскимъ: въ первомъ случаѣ истор³я философ³и становится предметомъ только разсказа, во второмъ - только сужден³я; разсказъ перваго рода столько-же лишенъ критики и сужден³я, какъ критика второго лишена истор³и и историческаго взгляда. Съ односторонне исторической точки зрѣн³я получается только истор³я, а не философ³я, а съ односторонне критической - только философ³я, а не истор³я. Эта философ³я.... съ историческими системами поступаетъ или чисто скептически - въ томъ случаѣ, когда всѣ ихъ отвергаетъ, или эклектически,- когда она по чисто субъективной оцѣнкѣ отмѣчаетъ и выбираетъ истинное" (Введен³е въ ист. нов. фил., В. А. Попова, вып. 1. Стр. 4-6). Д³огенъ Лаэрц³й, Секстъ Эмпирикъ и ²оаннъ Стобей въ древности, Томасъ Стэнли, Петръ Бэйль и Яковъ Вруккеръ въ новое время суть, по К. Фишеру, представители трехъ несостоятельныхъ способовъ обработки истор³и философ³и - хроникальнаго, скептическаго и эклектическаго (стр. 6-7).}. Единственно возможнымъ и законнымъ взглядомъ, по мнѣн³ю Куно Фишера, остается тотъ, который въ основу истор³и философ³и кладетъ идею развит³я.

   Доселѣ изложенные взгляды Куно Фишера, можно сказать, цѣликомъ сдѣлались общенаучнымъ достоян³емъ. И хотя новѣйшее время не свободно отъ примѣровъ хроникальнаго (напримѣръ у Ибервега), односторонне-критическаго изложен³я истор³и философ³и (напримѣръ, у Льюиса, Дюринга и др.), тѣмъ не менѣе послѣ Гегеля и Куно Фишера такой способъ изложен³я уже безспорно признается устарѣлымъ. Идея развит³я тоже согласно признается основою и руководящимъ принципомъ въ научной разработкѣ истор³и философ³и. Но самое пониман³е Куно Фишеромъ этой идеи развит³я философ³и не имѣло такого успѣха въ наукѣ и далеко не распространено. Въ движен³и философскихъ системъ Куно Фишеръ видитъ развит³е человѣческаго самопознан³я. Эта точка зрѣн³я, во многихъ отношен³яхъ весьма цѣнная, является все-таки односторонней: она слишкомъ подчеркиваетъ антропологическ³й интересъ истор³и философ³и (что можно видѣть отчасти и изъ приведенныхъ въ самомъ началѣ выдержекъ, гдѣ Куно Фишеръ настаиваетъ на точномъ соотвѣтств³и ступеней историческаго развит³я философ³и съ ступенями индивидуальнаго философскаго развит³я) и оставляетъ въ тѣни интересъ объективно-научный. Во всякомъ случаѣ, послѣ Гегеля за постановку истор³и философ³и на вполнѣ научную почву первая благодарность принадлежитъ Куно Фишеру. И когда въ цитированномъ нами юбилейномъ сборникѣ въ его честь онъ называется корифеемъ современныхъ научныхъ представителей истор³и философ³и, то въ этомъ нѣтъ ни малѣйшей дозы лести, а лишь дань справедливости.

   Мы показали, какъ постепенно выяснялась общая концепц³я предмета и значен³е истор³и философ³и. Что-же касается ея научныхъ задачъ и методовъ, то выяснен³е ихъ шло объ руку съ пониман³емъ факторовъ историческаго развит³я философскаго мышлен³я. Куно Фишеръ и въ этомъ отношен³и оказалъ добрую услугу Гегелю, сохранилъ за нимъ честь оставаться иниц³аторомъ научной разработки истор³и философ³и: Гегель главною движущею силой въ развит³и философ³и считалъ логическую потребность раскрыт³я идеи путемъ д³алектическаго процесса, имманентную необходимость. Но кромѣ этой силы, происхожден³е философскихъ системъ много обязано и другому фактору, который можно назвать культурно-историческимъ. "Здѣсь, говоритъ Виндельбандъ, приходится имѣть дѣло съ представлен³ями, возникшими на почвѣ услов³й времени, и съ общественными потребностями, которыя даютъ философ³и ея задачи и матер³алы для разрѣшен³я ихъ. Крупныя открыт³я и вопросы, поднятые спец³альными науками, стремлен³я религ³ознаго сознан³я, воззрѣн³я искусства, перевороты въ государственной и общественной жизни даютъ философ³и внезапные толчки и создаютъ новыя стремлен³я, выдвигающ³я ту или иную проблему впередъ и заставляющ³я забывать друг³я проблемы" {Виндельбандъ, Истор³я философ³и. Пер. Рудина. 1898. Стр. 11.}. Гегель обратилъ вниман³е и на это соотношен³е, но не воспользовался имъ какъ слѣдуетъ. Среди его послѣдователей всего лучше выяснилъ этотъ культурно-историческ³й моменть опять Куно Фишеръ и въ своей "Истор³и новой философ³и" далъ ему блестящее примѣнен³е.

   Такимъ образомъ, Куно Фишера вмѣстѣ съ Гегелемъ можно считать творцомъ научной истор³и философ³и. Принципы изслѣдован³я, примѣненные имъ, стали послѣ него примѣнять и друг³е. Такъ, на истор³ю философ³и смотрятъ, какъ на введен³е въ философ³ю: Бауэръ, Рейхлинъ Мельдеггъ, Краузе. Изъ новѣйшихъ писателей по нашей наукѣ болѣе всего приближается къ Куно Фишеру по пр³емамъ работы и по основному воззрѣн³ю на цѣнность системъ (но отнюдь не по своимъ положительнымъ убѣжден³ямъ) Альфредъ Фулье. У насъ въ Росс³и подражателемъ Куно Фишера въ своихъ академическихъ чтен³яхъ былъ профессоръ М. И. Каринск³й.

   Но сколь ни много обязана наша наука своей правильной постановкой Гегелю и Куно Фишеру, все-таки нельзя сказать, чтобы ими въ этомъ отношен³и было сдѣлано все. Самая идея развит³я философ³и у Куно Фишера получила одностороннее толкован³е. Кромѣ того, и указан³е факторовъ философскаго прогресса, которые обязанъ вскрыть историкъ при объяснен³и любой данной системы, сдѣлано Куно Фишеромъ неполно, почему и его собственная "Истор³я философ³и" производитъ впечатлѣн³е нѣкоторой искусственности и не совсѣмъ вѣрно воспроизводитъ историческую физ³оном³ю системъ.

   Кромѣ имманентной необходимости перехода отъ одной системы къ другой, или логической потребности - раскрыть разъ выставленные принципы до ихъ отдаленнѣйшихъ слѣдств³й, примирить открывающ³яся противорѣч³я и устранить допущенный догматизмъ, кромѣ, затѣмъ, культурно-историческаго фактора, въ движен³и системъ громадное участ³е принимаетъ и такъ называемый индивидуальный факторъ. "Наиболѣе крупные представители философ³и, говоритъ Виндельбандъ, являются обыкновенно законченными, самостоятельными индивидуальностями, особенности которыхъ оказываютъ вл³ян³е не только на выборъ и группировку проблемъ, но точно также и на разработку послѣднихъ, какъ въ ихъ собственныхъ учен³яхъ, такъ и въ учен³яхъ ихъ послѣдователей..... Очевидно, что эта зависимость разработки философскихъ проблемъ отъ субъективныхъ услов³й жизни отдѣльныхъ личностей оказываетъ еще большее вл³ян³е, чѣмъ услов³я времени, нац³ональности и т. д. Нѣтъ ни одной философской системы, которая была бы свободна отъ этого вл³ян³я личности своего творца. Поэтому всѣ философск³я системы являются продуктами индивидуальнаго творчества и имѣютъ въ этомъ отношен³и нѣкоторое сходство съ произведен³ями искусства. Подобно послѣднимъ, онѣ могутъ быть поняты только въ связи съ личностью своего создателя. Элементы м³ровоззрѣн³я у каждаго философа складываются изъ вѣчныхъ проблемъ дѣйствительности и направленной на ихъ разрѣшен³е дѣятельности разума, а также изъ воззрѣн³й и идеаловъ его народа и времени; форма же, распорядокъ, связь и оцѣнка, которой онѣ подвергаются въ системѣ философа, обусловлены его рожден³емъ, воспитан³емъ, его дѣятельностью и судьбою, его характеромъ и его жизненнымъ опытомъ" {Тамъ-же, стр. 12.}.

   Значен³е этого индивидуальнаго фактора замѣчено было очень скоро. Самъ Куно Фишеръ въ своихъ позднѣйшихъ трудахъ сталъ придавать ему надлежащее значен³е. Но трудно здѣсь назвать какого-нибудь одного опредѣленнаго ученаго, которому бы первому наука была обязана указан³емъ на эту сторону дѣла. Поправки и дополнен³я дѣлать вообще легче, чѣмъ устанавливать первые принципы и дѣлать первые опыты примѣнен³я этихъ принциповъ. Изъ авторовъ курсовъ по истор³и философ³и удѣляютъ достаточное вниман³е этому фактору философскаго развит³я Виндельбандъ и Фалькенбергъ. Особенно большое значен³е придаетъ ему авторъ одного изъ новѣйшихъ курсовъ датск³й профессоръ Гаральдъ Гефдингъ. Онъ во введен³и въ свою "Истор³ю новой философ³и" говоритъ о громадномъ значен³и "личнаго уравнен³я" при выработкѣ рѣшен³й философскихъ проблемъ {Н. Höffding, Geschichte der neueren Philosophie. Uebers. von F. Benedixen Lpz. 1894. B. I. S. X.}. Аналог³я въ этомъ случаѣ заимствуется изъ астроном³и, гдѣ считается необходимымъ, въ извѣстныхъ случаяхъ, для даннаго наблюдателя знать характеръ и величину обычно допускаемыхъ имъ ошибокъ въ отмѣткѣ своихъ наблюден³й; этимъ и пользуются для поправокъ въ вычислен³яхъ, опирающихся на его наблюден³я. Въ истор³и философ³и дѣло можно представлять такимъ образомъ, что такой или иной отвѣтъ на философск³й вопросъ есть историческое неизвѣстное, X, обусловливаемое историческими данными,- извѣстными,- средой, господствующими научными воззрѣн³ями, философскими традиц³ями и, главнымъ образомъ, личными особенностями и наклонностями мыслителя; если бы мы по этимъ услов³ямъ составили уравнен³е для опредѣлен³я X, то при изслѣдован³и этого уравнен³я (читатели, вѣроятно, помнятъ изъ алгебры объ изслѣдован³и уравнен³я), наибольшее вл³ян³е на величину и характеръ X пришлось бы приписать личному фактору.

   Въ своей монограф³и объ истор³и философ³и, какъ объективномъ процессѣ, мы старались выяснить, насколько это участ³е личнаго фактора въ нѣкоторыхъ случаяхъ нарушаетъ закономѣрность философскаго прогресса {П. В. Тихомировъ, Истор³я фил., какъ процессъ постеп. выраб. научно обосн. и истин. м³ровоззрѣн³я, стр. 26 и слѣд.}. Легко понять, какъ важно для историка философ³и, при изучен³и той или иной системы, точно опредѣлить размѣры этого участ³я и, при оцѣнкѣ ея научнаго значен³я, элиминировать (выдѣлить) все, имѣющее только субъективный интересъ для самого мыслителя. И какъ бы ни было велико по своему объему это лишь субъективно-цѣнное, все-таки получится нѣкоторый и объективно-цѣнный остатокъ. "Въ истор³и философ³и, говоритъ Виндельбандъ, и удивительно именно то, что изъ этой подавляющей массы индивидуальныхъ и коллективныхъ заблужден³й въ цѣломъ выдѣлилась все-таки схема общепринятыхъ формъ м³ропознан³я и жизнепониман³я, представляющая научный результатъ истор³и философ³и" {Виндельбандъ, стр. 13.}.

   Подведемъ теперь итогъ своей экскурс³и въ область недлинной истор³и нашей науки. Мы видимъ, что съ тѣхъ поръ, какъ истор³я философ³и стала на твердую научную почву,- съ Гегеля и до нашихъ дней,- выяснилась для историка необходимость при объяснен³и каждой системы вскрыть въ ней дѣйств³е трехъ факторовъ: логическаго, культурно-историческаго и индивидуальнаго. Такъ будетъ достигнуто объяснен³е данной системы, указанъ ея генезисъ. Но такъ какъ для историка философ³и, по удачному сравнен³ю Фалькенберга, "каждая новая система есть только новый камень, который, будучи хорошо отесанъ, и искусно приложенъ къ другимъ, помогаетъ возводить въ высоту пирамиду знан³я" {Фалькенбергъ, Истор³я новой философ³и отъ Николая Кузанскаго (XV в.) до настоящаго времени. Пер. подъ ред. проф. А. И. Введенскаго. 1894 г. Стр. 2.}, то за объяснен³емъ, собственно исторической задачей, должна слѣдовать оцѣнка,- задача философски-критическая. Это объяснен³е и въ особенности эта оцѣнка (которую не слѣдуетъ смѣшивать съ обыкновенной критикой) имѣютъ свои спец³альные методы.

  

  

   Если брать научныя задачи философ³и во всей полнотѣ, то она должна,- какъ формулируетъ эти задачи Виндельбандъ,- "1, точно установить всѣ данныя, которыя могутъ быть получены о жизни, духовномъ развит³и и учен³яхъ отдѣльныхъ философовъ изъ находившихся въ нашемъ распоряжен³и источниковъ;- 2, изъ этихъ данныхъ возстановить генетическ³й процессъ такимъ образомъ, чтобы для каждаго философа ясна была зависимость его учен³я какъ отъ учен³я его предшественниковъ, такъ и отъ общихъ идей его времени, отъ его индивидуальныхъ особенностей и отъ его образован³я;- 3, оцѣнить, какое значен³е имѣютъ по отношен³ю къ общему результату истор³и философ³и изученныя и разъясненныя такимъ образомъ учен³я" {Виндельбанlъ, 1. с. стр. 13.}. Это пониман³е научныхъ задачъ истор³и философ³и въ настоящее время принадлежитъ къ числу общепризнанныхъ; и если доселѣ встрѣчаются еще курсы, которые охотнѣе разрабатываютъ какую-либо одну изъ этихъ задачъ, не затрогивая или лишь слегка касаясь другихъ, то это происходитъ не вслѣдств³е несоглас³я съ указаннымъ общимъ взглядомъ на задачи науки, а вслѣдств³е методологическихъ или личныхъ удобствъ и тѣхъ или иныхъ спец³альныхъ цѣлей. Въ принципѣ же ни одинъ историкъ философ³и не отрицаетъ, что онъ обязанъ показать три вещи: чему и при какихъ обстоятельствахъ училъ данный философъ? какъ возникло такое учен³е? и какую цѣнность оно имѣетъ. въ общемъ ростѣ философскаго вѣдѣн³я? Виндельбандъ называетъ двѣ первыя задачи нашей науки филологическо-историческими, а послѣднюю философско-критической {Тамъ-же.}. Это не совсѣмъ точно,- по крайней мѣрѣ, въ отношен³и второй задачи. Что собиран³е фактическихъ данныхъ о жизни, духовномъ развит³и и учен³и извѣстнаго философа есть работа филологическо-историческая, это - вѣрно; но выяснен³е генезиса философской системы можетъ быть названо въ строгомъ смыслѣ исторической работой лишь постольку, поскольку вскрывается вл³ян³е на систему культурно-историческаго фактора; участ³е же въ ея создан³и логическаго фактора, что и представляетъ собственно главный философск³й интересъ, можетъ быть показано только спец³алистомъ-философомъ, способнымъ оцѣнить силу идейныхъ философскихъ мотивовъ,- напримѣръ, понять скрытое противорѣч³е въ предшествовавшихъ системахъ, точно установить взаимное отношен³е понят³й, имѣвшихъ Особенно важное значен³е для даннаго философа, а главное, возстановить подлинный ходъ мыслей и связь идей, что въ литературномъ изложн³и самого мыслителя часто бываетъ затушевано массой стороннихъ подробностей и вспомогательныхъ методическихъ аксессуаровъ. Напримѣръ, понять и истолковать логическую схему Кантовой критики познан³я можетъ только тотъ, кто всецѣло войдетъ въ духъ идей владѣвшихъ умомъ Канта, тщательно отдѣлитъ въ его писан³яхъ имѣющее значен³е лишь литературнаго пр³ема отъ того, что выдаетъ дѣйствительный ходъ или только направлен³е мыслей философа; а для этого онъ долженъ подвергнуть сравнительному критико-философскому анализу различныя произведен³я Канта, трактующ³я данный предметъ съ разныхъ сторонъ (главнымъ образомъ "Критику чистаго разума" и "Пролегомены");- такъ будетъ достигнуто генетическое объяснен³е лишь въ сферѣ собственнаго мышлен³я Канта; прослѣдить же логическ³е отголоски въ этомъ мышлен³и идей его предшественниковъ и современниковъ можно опять только путемъ подобнаго же философскаго анализа и разностороннихъ сопоставлен³й. Вообще реконструировать логическ³й ходъ мыслей философа - не менѣе философская задача, чѣмъ и историко-критическая оцѣнка его системы. Подобнымъ же образомъ и объяснить дѣйств³е въ образован³и системы индивидуальнаго фактора - болѣе психологическая задача, чѣмъ чисто историческая. Задачу же оцѣнки системъ называютъ философской - совершенно справедливо.

   При разрѣшен³и каждой изъ своихъ трехъ спец³альныхъ задачъ истор³я философ³и пользуется особымъ методомъ. Наилучшее разъяснен³е методовъ первой изъ этихъ задачъ для древней философ³и впервые дано Шлейермахеромъ, по указан³ямъ котораго и работалъ извѣстный Риттеръ, авторъ двѣнадцатитомной, для настоящаго времени нѣсколько уже устарѣвшей истор³и философ³и. Изъ новѣйшихъ же писателей мы считаемъ нужнымъ указать, какъ на дающихъ правильныя и достаточно подробныя разъяснен³я методовъ двухъ первыхъ задачъ,- на Виндельбанда и Фулье въ ихъ "Истор³яхъ философ³и" и на Эмиля Бутру въ его "Etudes d' histoire de la philosophie" (собственно о задачахъ истор³и философ³и здѣсь - одна небольшая, но весьма интересная статья). Для методовъ же третьей, философско-критической задачи, наилучш³я разъяснен³я даютъ Куно Фишеръ и особенно Фулье. Дѣло здѣсь представляется въ такомъ видѣ.

   Что касается установки фактической стороны (первая задача), то истор³я философ³и опирается при этомъ на тщательное и обширное изслѣдован³е источниковъ {Характеристику первой задачи истор³и философ³и и методовъ ея разрѣiен³я мы приводимъ по Виндельбанду (ср. цит. соч., стр. 13 и слѣд., а также его "Истор³ю древней философ³и", пер. подъ ред. проф. А. B. Введенскаго, 3 изд. 1902 г., стр. 5-6).}. Однако послѣдн³е для различныхъ временъ отличаются весьма различной ясностью и полнотой.

   Главными источниками философско-историческаго изслѣдован³я являются, разумѣется, сочинен³я самихъ философовъ. При изучен³и истор³и новой философ³и мы имѣемъ въ этомъ отношен³и сравнительно твердую почву подъ ногами. Со времени изобрѣтен³я книгопечатан³я литературная традиц³я установилась столь прочно и ясно, что она уже не доставляетъ въ общемъ никакихъ затруднен³й. Сочинен³я, изданныя философами со времени возрожден³я, вполнѣ доступны для современнаго изслѣдован³я: случаи, въ которыхъ вопросы о подлинности, времени происхожден³я и т. н. могли бы давать поводъ къ спорамъ, крайне рѣдки; филологическая критика имѣетъ здѣсь очень мало мѣста, и тамъ, гдѣ она примѣняется (напримѣръ при оцѣнкѣ различныхъ издан³й Кантовыхъ сочинен³й, особенно "Критики чистаго разума"), она касается только подчиненныхъ и, въ послѣдней инстанц³и, безразличныхъ пунктовъ. Точно также и со стороны полноты матер³ала мы здѣсь достаточно обезпечены: трудно предположить, чтобы что-нибудь важное было утеряно или еще ожидало опубликован³я. Если внимательное филологическое изслѣдован³е послѣдняго столѣт³я и дало намъ нѣчто новое о Спинозѣ, Лейбницѣ, Кантѣ, Мэнъ-де-Биранѣ, то философск³й результатъ такого изслѣдован³я, сравнительно съ тѣмъ, что мы уже знали раньше, имѣетъ только ничтожную цѣнность. Въ лучшемъ случаѣ, дѣло шло - и впредь можетъ итти - лишь о дополнен³яхъ; особенное значен³е при этомъ имѣютъ случайныя данныя изъ переписки, могущ³я пролить больш³й свѣтъ на индивидуальный факторъ философско-историческаго развит³я.

   Въ менѣе благопр³ятномъ положен³и находятся источники средневѣковой философ³и, часть которыхъ (хотя и незначительная) доселѣ еще находится въ рукописяхъ. В. Кузенъ и его школа много сдѣлали для опубликован³я этихъ текстовъ, и въ общемъ мы можетъ быть убѣждены, что обладаемъ и для этого времени достаточнымъ,- хотя и не лишеннымъ пробѣловъ,- матер³аломъ. Напротивъ, наше знакомство съ арабской и еврейской философ³ей среднихъ вѣковъ и съ ея вл³ян³емъ на ходъ европейской мысли въ частностяхъ доселѣ еще весьма проблематично; это образуетъ чувствительный пробѣлъ въ изучен³и источниковъ истор³и философ³и.

   Гораздо еще хуже обстоитъ дѣло съ памятниками античной философ³и. Во всякомъ случаѣ, впрочемъ, главное изъ оригинальныхъ сочинен³й сохранилось до насъ и здѣсь: таковы - основныя сочинен³я Платона и Аристотеля, хотя и въ очень сомнительной формѣ, и писан³я позднѣйшаго времени,- сочинен³я Цицерона, Сенеки, Плутарха, святыхъ отцевъ и неоплатониковъ. Несравненно большая часть философскихъ сочинен³й древности затеряна. Вмѣсто нихъ мы должны довольствоваться фрагментами, которые только благодаря случайной цитац³и у того или иного изъ сохранившихся до насъ писателей дошли къ намъ, да и то въ весьма спорной формѣ.

   Если, не смотря на это, удалось все-таки получить детальную и научно-достовѣрную картину развит³я древней философ³и (яснѣе, чѣмъ средневѣковой), то этимъ мы обязаны не только непрерывнымъ усил³ямъ филологической и философской обработки этого матер³ала, а и тому обстоятельству, что на ряду съ остатками оригинальныхъ произведен³й философовъ до насъ дошли и остатки историческихъ извѣст³й древнихъ-же авторовъ объ учен³яхъ древнѣйшихъ философовъ;- это - уже вторичные источники. Впрочемъ, и изъ этихъ источниковъ лучшее затеряно,- именно, историческ³е труды и ученые сборники перипатетической и стоической школы изъ конца IV и изъ III в.в. до Р. Хр. Эти работы впослѣдств³и прошли черезъ много рукъ, прежде чѣмъ превратиться въ сохранивш³яся до насъ компиляц³и изъ римской эпохи, каковы, напр., извѣстныя подъ именемъ Плутарха "Placita philosophorum", "Deipnosophistae" Атенея, сочинен³я Секста Эмпирика, Д³огена Лаерц³я "Περὶ βίων, δογμάτων καὶ ἀποφϑεγμάτων τῶν ἐν φιλοσοφίᾳ εὐδοκιμησάντων" выдержки у св. отцовъ и извѣст³я комментаторовъ позднѣйшаго времени, напр., Александра Афродис³йскаго, Ѳемист³я и Симплиц³я.

   Тамъ, гдѣ исТочники находятся въ столь сомнительномъ состоян³и, какъ въ области всей древней философ³и, тамъ критическая установка фактическихъ данныхъ должна идти объ руку съ изслѣдован³емъ прагматической и генетической связи. Ибо тамъ, гдѣ самые источники оказываются недостаточными или сомнительными, рѣшен³е можетъ быть получено только выяснен³емъ разумной, т. е. соотвѣтствующей психологическому опыту, связи: въ этихъ случаяхъ истор³я философ³и, какъ и всякая истор³я, обязана, положивъ въ основу достовѣрно извѣстное по источникамъ, ор³ентироваться и въ тѣхъ областяхъ, гдѣ утеряна нить надежной и достовѣрной традиц³и (разумѣется, конечно, литературная, а не устная традиц³я).

   Объяснен³е фактическихъ данныхъ (2-ая задача нашей науки) въ истор³и философ³и, какъ мы уже говорили, бываетъ или идейно-прагматическимъ, или культурно-историческимъ, или-же, наконецъ, психологическимъ,- соотвѣтственно тремъ указаннымъ раньше факторамъ, опредѣляющимъ движен³е философской мысли,- логическому, культурно-историческому и индивидуальному.

   Что касается примѣнен³я каждаго изъ этихъ методовъ объяснен³я, то, по нашему мнѣн³ю, каждый изъ нихъ въ надлежащихъ границахъ долженъ быть примѣняемъ къ изучен³ю каждой системы. Эти границы примѣнен³я каждаго изъ трехъ методовъ опредѣляются конечною цѣлью истор³и философ³и. Мы говорили въ началѣ своей статьи, что наша наука имѣетъ своею цѣлью вѣрное изображен³е и воспроизведен³е историческаго роста философ³и, какъ процесса постепенной научной обработки общихъ вопросовъ, состоящаго въ постепенномъ освобожден³и научнаго м³росозерцан³я отъ всякихъ одностороннихъ и догматическихъ примѣсей и тѣмъ приближающаго наше знан³е къ идеалу абсолютной истины. Другими словами, въ изучаемой системѣ историкъ философ³и обязанъ вскрыть моментъ приближен³я къ истинѣ. Отсюда ясно, что основною цѣлью истор³и философ³и является идейно-прагматическое объяснен³е системъ, только оно даетъ возможность правильной философско-критической оцѣнки системы съ ея положительныхъ сторонъ. Методы двухъ прочихъ объяснен³й,- культурно-историческаго и психологическаго,- должны при этомъ имѣть уже вспомогательное значен³е: они должны содѣйствовать, прежде всего и главнымъ образомъ, отдѣлен³ю въ изучаемой системѣ научно-цѣннаго и истиннаго отъ случайныхъ историческихъ и индивидуально-субъективныхъ примѣсей, а затѣмъ и прояснить положительное научное значен³е тѣхъ или иныхъ идей системы указан³емъ на ихъ реальные мотивы и отношен³я. Такимъ образомъ, эти два объяснен³я должны предшествовать идейно-прагматическому, образовать для него естественное prius и историческую опору. Неправильно поэтому мнѣн³е нѣкоторыхъ писателей по нашей наукѣ,- напр., не разъ цитированнаго уже Виндельбанда,- будто примѣнен³е того или иного изъ трехъ методовъ философско-историческаго объяснен³я системъ зависитъ отъ фактическаго состоян³я источниковъ и будто прагматическое объяснен³е предпочитается только такими историками, которые во всѣхъ раннѣйшихъ системахъ видятъ только приготовлен³е къ какой-нибудь опредѣленной системѣ,- какъ, напр., Гегель истор³ю философ³и разсматриваетъ только какъ подготовлен³е своей системы, или Тило всѣ системы оцѣниваетъ, лишь какъ подготовку Гербартовой философ³и. Мы видѣли, что взглядъ, считающ³й истор³ю философ³и подготовкой или введен³емъ къ абсолютно-истинной системѣ философ³и, въ принципѣ вполнѣ законенъ, и только при немъ истор³я философ³и становится научно-цѣнной дисциплиной. Единственно что нужно помнить при проведен³и этого взгляда, дабы не впасть въ заблужден³е, это-то, что ни одна система не бываетъ настолько всеобъемлющей, даже и для своего времени, чтобы справедливо считаться полнымъ итогомъ раннѣйшаго философскаго развит³я. А идейно-прагматической должна быть всякая истор³я философ³и. Упоминаемое-же Виндельбандомъ фактическое состоян³е источниковъ здѣсь совершенно не причемъ. Конечно, по своему личному вкусу историкъ можетъ ограничиться, напр., только культурно-историческимъ или психологическимъ объяснен³емъ; но пусть онъ и помнитъ, что это далеко не есть его главное дѣло, а только подготовительная работа. Мы, впрочемъ, считаемъ возможнымъ ограничиться подобными объяснен³ями въ отношен³и къ такимъ философемамъ, которыя не имѣли самостоятельнаго значен³я въ качествѣ моментовъ приближен³я къ истинѣ, а представляли собою только разработку почвы для какой нибудь самостоятельной системы. Таковы, напр., доктрины эпохи возрожден³я, подготовивш³я умы къ создан³ю новой европейской философ³и, таковы мног³я доктрины т. н. англ³йскаго, французскаго и нѣмецкаго просвѣщен³я, представлявш³я собою, съ одной стороны, популяризац³ю раннѣйшей философ³и, а съ другой, образовавш³я атмосферу, въ которой зародились позднѣйш³я самостоятельныя идеи.

   Такъ какъ объяснен³е системы должно подготовить насъ къ ея философско-критической оцѣнкѣ, то понятно, какъ важна правильность и историческая вѣрность этого объяснен³я. Говоримъ это одинаково о всѣхъ трехъ видахъ объяснен³я. Указать как³е нибудь однообразные внѣшн³е пр³емы и способы для достижен³я подобной правильности и вѣрности невозможно. Общ³е пр³емы анализа,- историческаго, психологическаго и логическаго,- конечно, должны имѣть здѣсь самое широкое и разностороннее примѣнен³е; но всѣ эти пр³емы все-таки могутъ дать намъ только мертвую схему,- да и то часто не соотвѣтствующую дѣйствительности,- если къ нимъ не присоединяется нѣчто, не поддающееся точной методологической регламентац³и, но существенно важное, именно, способность вполнѣ стать на точку зрѣн³я объясняемаго автора, какъ-бы ассимилировать свое мышлен³е и свои интересы съ его мышлен³емъ и интересами. Это - родъ того симпатическаго переживан³я чужой душевной жизни, которое характеризуетъ художественное творчество. "Если мы не съумѣемъ сдѣлать этого, говоритъ Фулье, мы будемъ походить на астронома, который, оставаясь въ Парижѣ и наблюдая небо въ телескопъ, захотѣлъ-бы судить о картинѣ неба съ Нью-²оркской обсерватор³и. Мног³е изъ историковъ философ³и впадали въ подобную ошибку,- они начинали съ признан³я ихъ собственной точки зрѣн³я единственно вѣрной и съ признан³я своей обсерватор³и истиннымъ центромъ вселенной" {A. Fouillée, Histoire de la philosophie, 2-ième édition. Paris. 1879. P. VII.}... Впрочемъ, для историка философ³и эта способность стать на чужую точку зрѣн³я и ассимилироваться съ мышлен³емъ объясняемаго философа въ гораздо меньшей степени есть плодъ врожденнаго таланта и живой подвижности души, чѣмъ для художника. Справедливо говорятъ, что "poetae nascuntur"; ну, а хорошимъ историкомъ философ³и можно и сдѣлаться при нѣкоторой работѣ надъ собой. Это зависитъ отъ того, что послѣднему приходится имѣть дѣло съ мышлен³емъ другихъ людей, которое легче поддается анализу и усвоен³ю, чѣмъ чувство и волевые импульсы, занимающ³е художника. Главное и въ нѣкоторомъ смыслѣ даже единственное въ этомъ случаѣ услов³е для историка философ³и - отрѣшиться на время объяснен³я отъ всѣхъ своихъ собственныхъ убѣжден³й насчетъ истиннаго и ложнаго, помнить, что все это, въ сущности, весьма относительныя категор³и,- и истинное для нашего времени можетъ казаться такимъ только намъ, за плечами которыхъ стоитъ слишкомъ 2,000-лѣтняя истор³я мысли, для древнѣйшихъ-же мыслителей существовали друг³е горизонты, какъ равно совсѣмъ друг³е горизонты будутъ существовать и для нашихъ отдаленныхъ потомковъ... Ничто такъ не мѣшаетъ пониман³ю чужихъ воззрѣн³й, какъ слишкомъ крѣпкая и близорукая увѣренность въ окончательной и непогрѣшительной истинности своихъ собственныхъ убѣжден³й. Лишь тотъ, кто убѣдилъ себя въ относительности всѣхъ исторически возникающихъ точекъ зрѣн³я, не исключая и своей собственной, кто пр³училъ себя цѣнить самую эту относительность, какъ залогъ постояннаго и безконечнаго нашего приближен³я къ абсолютной истинѣ,- тотъ способенъ сообщить своему мышлен³ю достаточную подвижность, чтобы освоиться въ рамкахъ любого м³ровоззрѣн³я.

   Третья задача нашей науки, какъ было указано выше, есть оцѣнка системъ со стороны ихъ значен³я въ историческомъ движен³и философской мысли. Эту оцѣнку не слѣдуетъ смѣшивать съ обыкновенной критикой. Впервые раскрылъ задачи философской критики въ истор³и и далъ образцы ея примѣнен³я Куно Фишеръ. Онъ не разъ и настойчиво заявлялъ, что "критика какой-нибудь философ³и состоитъ вообще не въ томъ, что противъ нея, по усмотрѣн³ю, дѣлаются возражен³я, что по произволу то или другое подвергается суду, одно осуждается, другое хвалится, въ одномъ мѣстѣ что-нибудь признается правильнымъ, въ другомъ что-нибудь ложнымъ. Такимъ образомъ, говоритъ онъ, не судятъ о философской системѣ, а только говорятъ о ней, подобно тому, какъ въ обыкновенномъ разговорѣ говорятъ объ обыкновенныхъ людяхъ; только пересуживаютъ философ³ю то въ хорошемъ, то въ дурномъ смыслѣ. Нѣтъ ничего легче, какъ долго и много наговорить о философской системѣ. Нѣтъ ничего труднѣе, какъ судить о философскихъ предметахъ опредѣленно и вѣрно" {Куно Фишеръ, цит. соч., стр. 148.}. Самому Куно Фишеру задача философской критики представлялась въ слѣдующемъ видѣ.

   "Каждая философ³я, говоритъ онъ, есть сообразное понят³ю развит³е нѣкотораго начала, она представляетъ связную цѣпь мыслей, первый членъ которой есть начало, а послѣдн³й - высочайшее заключительное слѣдств³е начала. Такимъ образомъ, первый и послѣдн³й членъ соединены между собою и заключаютъ цѣпь понят³й; такую заключительную цѣпь, такую единодушную совокупность мыслей мы обозначаемъ словомъ система.- Критика должна судить о системѣ. Она сдѣлаетъ это только тогда, когда разсмотритъ связь понят³й и изслѣдуетъ, вполнѣ-ли строга эта связь, другими словами, дѣйствительно-ли начало и слѣдств³е сопряжены между собою. Итакъ, разобрать систему значитъ изслѣдовать, согласна-ли система сама съ собою или нѣтъ.- Если изслѣдован³е убѣдитъ меня въ этомъ полномъ соглас³и, то я долженъ признать эту систему, Если при критикѣ системы я не встрѣтилъ никакого противорѣч³я, то система становится моею системой, я признаю себя ея приверженцемъ и принимаюсь за ея пропаганду" {Тамъ-же, стр. 149.}. Въ этихъ словахъ Куно Фишера, равно какъ и въ нѣкоторыхъ послѣдующихъ его сужден³яхъ, мы имѣемъ нес