Белинский Виссарион Григорьевич - Пятидесятилетний дядюшка или странная болезнь

мических театров. Цензурный отдел, 1839, N 620). В первый раз "Пятидесятилетний дядюшка" шел на московской сцене в бенефис М. С. Щепкина 27 января 1839 г., а затем повторен 30 января того же года. Пьеса в общем имела успех, хотя больше и не появлялась на сцене. Обстоятельный отзыв о пьесе и постановке ее на сцене дал Л. Л. (В. С. Межевич) на страницах "Галатеи" (1839, N 6).

   Другой отзыв, менее обстоятельный, помещен на страницах "Моск. наблюдателя" (1839, ч. I, N 2, отд. VII, стр. 34-39); он представляет собою вторую часть статьи "Театральная хроника", первая часть которой написана Белинским (см. N 30 и примеч. 141¹).

   Для второго спектакля Белинский исключил из "Пятидесятилетнего дядюшки" отца Катеньки и Лизаньки Думского, горничную Машу и сократил текст его почти на треть. Сделал он это с помощью М. С. Щепкина, следы правки которого сохранились в рукописи пьесы. Цензурный экземпляр пьесы со всеми внесенными в нее переделками хранится в Центральной библиотеке русской драмы государственных академических театров (XVIII. 3. 83. 5975). Рукопись заключает в себе 3 ненумерованных и 57 нумерованных листов писчей бумаги in folio, занятых текстом с обеих сторон. Листы сшиты и заключены в картонный переплет. На лицевой стороне первого нумерованного листа имеются пометы карандашом: "М. Дек. 2 N 2374", и далее чернилами: "Пьеса сия назначена к представлению в последних числах сего декабря месяца 1838 года N 37. Пятидесятилетний дядюшка, или Странная болезнь, драма в пяти действиях. Сочинение Виссариона Белинского N 620. Одобряется к представлению. СПб. 9 декабря 1838 года. Ценсор Евст. Ольдекоп. Из Библиотеки императорского театра".

   По этой рукописи в сокращенном и переработанном виде Белинский напечатал "Пятидесятилетнего дядюшку" на страницах "Моск. наблюдателя" (см. выше, стр. 1053).

   Первая редакция пьесы, т. е. текст рукописи до правки и сокращения, полностью воспроизведена в издании: "В. Г. Белинский. Пятидесятилетний дядюшка, или Странная болезнь, драма в пяти действиях. Неизданный текст с предисловием и примечаниями А. С. Полякова. Книгоиздательство "Путь к знанию", Петроград - 1923".

   Среди рукописей Белинского, обнаруженных в 1952 г. в Государственном Историческом музее (Москва), сохранились отдельные фрагменты "Пятидесятилетнего дядюшки" (конец III, IV и V явления первого действия, I-X явления второго действия, конец VI явления третьего действия и часть VII явления четвертого действия). Всего 12 л. in folio, на синей плотной бумаге, с текстом на обеих сторонах листа. Авторская пагинация: 7-14, 16, 20, 21 и без номера. Судя по ряду внешних признаков, рукопись служила наборным оригиналом при печатании драмы в "Моск. наблюдателе". Рукопись чистовая, с рядом крупных купюр, сделанных чернилами, рукой самого Белинского. Одна купюра произведена карандашом, неустановленной рукой: в действии I, явлении IV, в реплике Горского, после слов "беспорядка, суматохи" зачеркнуто: "Бочки уж должны быть поставлены и доски на них положены - стряпки чтоб не зевали".

   Остальные купюры в рукописи совпадают с купюрами, сделанными Белинским в описанной выше рукописи, представленной в театральную цензуру, и приводимыми ниже. Только в конце явления I второго действия, в монологе Лизаньки, после слов: "что нам надо расстаться", Белинским зачеркнуто: "Мое положение так странно, и с другой стороны... Во мне происходит что-то непонятное и странное... Жизнь мне становится в тягость".

   В настоящем издании воспроизводится вторая редакция "Пятидесятилетнего дядюшки" по тексту "Моск. наблюдателя". Наиболее существенные варианты и выкидки, имеющиеся в цензурном экземпляре рукописи, приводятся ниже.

   ². Далее в рукописи (ниже сокращенно - Р) зачеркнуто простым карандашом: (Смотрит на стенные часы). Еще, кажись, нету и седьмого часу - часовая-то скоро станет... постой... три палочки - это я знаю - третий час, а четыре палочки - четвертый, а вот эта развилинка - пятый, а тут опять пошло по палочкам - шестой, сямой. Стало быть, скоро пробьет семь раз - и будет сямой час... Фу ты, нелегкая - прости господи! Сколько лет служу в барском дому - и вырос-то в хоромах, а не возьму себе в толк: как это господа считают часы - пробьет пять раз, а они говорят - шестой час... слышишь ты - шестой, а не пятый... Иван, говорят, посмотри-ко, сколько часов. Сямой час - только что пробило семь, - а они смеются! Да пусть смеются! Иной раз и вправду готов соврать, чтобы только их потешить...

   ³. Слова: да только творишь молитву - в Р цензурой густо зачеркнуты красным карандашом и чернилами (повидимому, рукой цензора).

   ⁴. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом:

   Мальский. В "Библиотеке", если угодно вам, все мои - не спорю.

   Катенька. Этого мало: вы должны написать мне новых.

   Мальский. Таких, как в "Библиотеке" - извольте! При первой бессоннице напишу вам длинную мистерию.

   Катенька. Нет, это скучно - лучше элегию, помните, какие вы прежде писали...

   ⁵. Вместо: Как хочешь, а я - в Р: Хочешь или нет, приятно тебе или неприятно, но я. Эта переделка, перешедшая в печатный текст, произведена в рукописи простым карандашом рукой М. С, Щепкина.

   ⁶ Далее a P зачеркнуто простым карандашом: которая ко мне нисколько не идет и для которой у меня совсем нет охоты...

   ⁷. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом:

   Мальский. Я, дяденька, любуюсь картиной семейного счастья. Целый век хотел бы я любоваться ею, не сходя с места...

   Горский. Ну полно - ведь не в первый же раз видишь ее. Подойди-ка, поцелуемся.

   Мальский. Конечно, не в первый раз, но мне всё кажется, что в первый...

   Горский. Ну, брат, ведь ты краснобай и заговоришь хоть кого - нам, старикам, за тобой не угоняться.

   ⁸. Фраза: Подойди-ко поцелуемся - вставлена в Р карандашом рукой М. С. Щепкина. Эта вставка вошла в печатный текст.

   ⁹. Далее в рукописи зачеркнуто простым карандашом:

   Иван. Да, матушка-барышня, Катерина Петровна, век пережить не поле перейти; не увидишь горького - не узнаешь и сладкого. Да вы, матушка-барышня Катерина Петровна, меня-то, старика, спросите - ведь пожил на свете - скоро сямой десяток начну, а смолоду тоже, бывало, только и в мыслях, что веселиться.

   Горский. Ну уж давно известно, что Иван большой философ: как начнет говорить, так не скоро кончит.

   Иван. Как прикажете-с, батюшка-барин, а то и помолчим.

   Горский. Э, брат Иван, да ты уж и ссориться! Не то, совсем не то - не молчание, а краткость советую я тебе. Ты ведь не знаешь, что такое лаконический слог - спроси-ка вон у Володи.

   Иван. Где нашему брату угоняться за учеными господами! Пойти-ка лучше посмотреть - так ли всё там идет, как надо (уходит).

   Горский (смотря вслед аа Иваном). Ну - слава богу! - на этот раз немногим отделались. (Смотрит с восхищением на Лизаньку).

   Из всего зачеркнутого в печатном тексте восстановлена только последняя ремарка.

   ¹⁰. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: у грубого и черствого душою даже и вежливость и нежность грубы; а у доброго и нежного душою и самые грубые манеры нежны и милы, потому что смягчаются его добротою.

   ¹¹. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Добрый слуга, добрый человек - и усерден и верен - только болтушка, как все бесхарактерные люди... Не пьяница, а иной раз хуже пьяницы: выпьет рюмку, раскиснет, расплачется, начнет уверять в своей любви... точно пьяная старуха...

   ¹². Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Добрый бог создал, нас на радость и счастие... а чтобы мы были достойны их, он посылает нам и горести... Будем же терпеливо сносить ненастье жизни и пользоваться каждою минутою ведра.

   ¹³. Далее в Р незачеркнутая фраза, которой нет в печатном тексте: Тогда он поразил нас удивлением - это было в первый раз в такой степени... а теперь мы уже и не удивляемся... к чему нельзя привыкнуть?.. Далее зачеркнуто простым карандашом: Да, видно, приходится проститься с нашим счастием! (Молчание). Последняя фраза, и ремарка, очевидно, были исключены только для спектакля. В печатном тексте они восстановлены.

   ¹⁴. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Нынче я видела во сне батюшку... Он смотрел на меня так грустно... так грустно... и точно в таком виде, как прощался с нами, когда судьба и злые люди отнимали его у нас... Я как теперь помню этот день, хоть этому уже двенадцать лет и я была восьмилетним ребенком... Целые два года ни письма, ни известия... а на третий... известие о его смерти... Маменька для нас не существует и в воспоминании: мы были слишком малы, когда она умерла... Мы сироты... Счастлива сестра! Она ни о чем не думает и всегда весела... Конечно, у нее сердце доброе, любящее... но в ней всё проходит так же скоро, как и приходит... Видно, приходится одной всё терпеть, всё нести на себе (молчание).

   ¹⁵. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Он худеет, лицо его искажается внутренним страданием... Он становится брюзглив, тяжел... Всегда бывши душою всех, он делается мучителем всех и самого себя особенно... Что же это такое? Положим - есть какая-нибудь причина его страданий - болезнь или что другое, но ведь он так благороден, его характер так тверд... бывали с ним и прежде огорчения, но мы никогда не узнавали о них по его лицу или поступкам... напротив, в таких случаях он старался казаться еще веселее... Нет! не так сносят несчастие люди с таким характером!.. Боже мой! неужели до такой степени может измениться характер человека?

   ¹⁷. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Расстаться? оставить этот дом, эту деревню, эту реку, этот сад, эти поля, леса?.. Не значит ли это расстаться с миром - ведь я не знаю другого мира и всякий другой мир страшен мне!.. А моя тихая уединенная комната!.. Но, видно, так нужно, - и...

   ¹⁷. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом:

   Мальский. Чем угодно, моя прекрасная Ольга, - только не выйдите замуж за улана...

   Катенька. Это что еще! Я уж не хочу быть Ольгою... одно да одно надоест до смерти... Это скучно... Слышите ли: чтоб и помину больше не было об Ольге... (Лукаво улыбаясь). О Татьяне, пожалуй, если только Лизанька не осердится...

   ¹⁸. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом - очевидно, для спектакля, - а потом всё восстановлено в печатном тексте: Всё, всё против меня ~ нести на себе... За этой фразой в Р следует зачеркнутый и не восстановленный в печати текст: Дядюшка... его странная перемена... предчувствия... страх!.. Боже! великий боже! спаси, спаси!.. Успокой волнения мятежного сердца... не то... не то - смерть... она хорошо успокаивает...

   ¹⁹. Фраза: имею пряжку за пятнадцатилетнюю беспорочную службу - в Р густо зачеркнута красным карандашом и чернилами (рукой цензора). В печатном тексте восстановлена.

   ²⁰. Фраза: зато пряжка за пятнадцатилетнюю беспорочную службу - в Р густо зачеркнута красным карандашом и чернилами (рукой цензора); в печатном тексте восстановлена.

   ²¹. Слов; что вы - в Р нет. Слова: как благоразумная девица - вставлены в Р над строкой, повидимому, М. С. Щепкиным.

   ²². Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Дитя проклинает отца своего!..

   ²³. Текста: Бражкин (поцеловавшись с Хватовым). Прошу любить ~ надо их воспитывать - в Р нет.

   ²4. В Р: выслужишь. Вся эта фраза в Р густо зачеркнута красным карандашом и чернилами (повидимому, рукой цензора). В печатном тексте восстановлена.

   ²⁵. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Да что же мы стоим! Сядемте-ко да потолкуем - а там того и гляди обед поспеет (Все садятся).

   ²⁶. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом:

   Катенька. А в самом деле, дяденька, у меня сейчас был прежаркий спор с Алексеем Степановичем насчет Пушкина. Мы с Владимиром Дмитриевичем гуляли в роще и встретили наших гостей за деревнею. А у меня были в руках поэмы Пушкина - мы читали "Полтаву". Алексей Степанович, узнавши об этом, и заспорил со мною - стал доказывать, что любовь Мазепы к Марии и Марии к Мазепе - неестественна, натяжна...

   Коркин. Я и теперь готов спорить с вами, Катерина Петровна. Старик влюбляется в молоденькую девушку, а молодая прекрасная девушка отвергает всех своих обожателей и влюбляется в старика, седого, мрачного - на что это похоже?..

   Катенька. На что вам угодно - только Пушкину я верю больше, чем вам.

   Горский. В самом деле - натянуто. Где это видано? Как ты думаешь, Лизанька?

   Лизанька. Не знаю, дяденька...

   Катенька. Помилуйте, дяденька, - чего не может быть! А Отелло-то, что мы вам читали с французского? Впрочем, вы и тогда спорили.

   Горский. Как мне не спорить с вами: вы знаете жизнь и людей по книгам, а я по опыту.

   Катенька. Но послушайте - как это хорошо описано Пушкина - я помню наизусть:

  

   Не только первый пух ланит

   Да русы кудри молодые, -

   Порой и старца строгий вид,

   Рубцы чела, власы седые

   В воображенье красоты

   Влагают страстные мечты.

  

   Нет, дяденька, лучше не спорьте. Да всего лучше - попробуйте в меня влюбиться - и увидите, что я вас буду любить еще больше, чем Мария Мазепу. Седые волосы! Да знаете ли вы, как прекрасны седые волосы любимого человека!..

   Горский. Эх, матушка, да волос у меня мало (стучит себя по лысине - все хохочут, особенно Хватова и Хватов). Ну да вам, женщинам, еще не мудрено сходить с ума, - ведь вы помешаны на прихотях и капризах; но мужчина, особенно под старость - что за вздор!

   Катенька. А послушайте, что говорит Пушкин:

  

   Мгновенно сердце молодое

   Горит и гаснет.

   В нем любовь

   Проходит и приходит вновь,

   В нем чувство каждый день иное:

   Не столь послушно, не слегка,

   Не столь мгновенными страстями

   Пылает сердце старика,

   Окаменелое годами.

   Упорно, медленно оно

   В огне страстей раскалено;

   Но поздний жар уж не остынет

   И с жизнью лишь его покинет.

  

   Что дяденька?

   Горский. Да оно прекрасно сказано - что и говорить! Я сам без ума люблю Пушкина. Иной раз и досадно на него - уверяет в том, чему поверить нельзя, несообразности такие, что из рук вон, а как станут читать - и досадно на себя - а веришь... Лизанька, друг мой, что с тобою?

   Лизанька (тихо). Ничего, дяденька, ничего... так... голова немного... (Уходит - Горский и Катенька за ней).

  

  

   Хватова. Да о чем спор - ничего не пойму! Старик влюбился в молоденькую, а молоденькая влюбилась в старика - эка невидаль! Нашли о чем спорить! То ли еще бывает на белом свете - ведь говорится же пословица: "Полюбится сатана лучше ясного сокола".

   Коркин. Так, тетушка, - да это исключение. Ведь родятся же люди с одним глазом во лбу - зато их уродами и называют.

   Хватова. И, батюшка, чего не бывает, только это не спроста - привораживают.

   Бражкин. Правда ваша, Матрена Карповна, сущая правда. Вот у меня на мельнице был мельник...

  

  

   Горский. Я было испугался - да ничего.

   ²⁷. Далее в Р зачеркнуто: Xватова. А что? Разве что с Лизаветой Петровной?..

   Горский. Ничего, ничего, так, голова немножко закружилась да прошла - понюхала спирту - теперь веселехонька и к столу выйдет. Ну - милости прошу...

   ²⁸. Далее в Р зачеркнуто: Xватова. Да я и не сумневаюсь, Николай Матвеич: вы всегда были покровителем нашего семейства.

   Горский. Ну вот - опять понесла свое! Перестань врать, Матрена Карповна, а то, право, уйду и слушать не буду.

   Хватова. И - батюшка, сердит больно! Нет, мне рта не заткнешь, коль дело пошло на благодарность! Я ведь не свинья какая, чтобы не чувствовать.

   Горский. Да о чем ты хлопочешь-то - о деле-то - скорее.

   ²⁹. Далее в Р густо зачеркнуто чернилами и красным карандашом, а затем вновь написано на полях простым карандашом: Будто и нивесть что - дочери каторжного!

   ³⁰. Далее в Р следует неэачеркнутая фраза, которой нет в печатном тексте: Да, надо поскорее - а то я уж измучился с этими ожиданиями и безиадежностию... Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Катенька... мне стыдно самому себе сказать это имя... а какое прекрасное имечко - недаром я всегда так любил его.

   ³¹. Вместо: Нет, я соглашусь ~ она собаку - в Р: Нет, об этом странно и подумать... При одной мысли у меня в глазах темнеет и под ногами земля ходуном ходит... Нет, на ней может жениться только тот, кто любит ее так, как я люблю ее: кто видит ее во сне, думает о ней наяву; кому не мило, чтобы при нем ласкала она собачку...

   ³². Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Для них я отказался от службы, от женитьбы, от семейственного счастья: без них у меня были бы свои дети, которых бы я сильно любил, - и если только правда, что детей любят больше всего в мире и что больше детей никого нельзя любить, то я... да нет! такая любовь была бы не милостью, а наказанием божиим!.. Так вот же как я их люблю!.. Без них для меня нет счастия, а для них без меня есть и счастие и жизнь, да еще больше и лучше, чем со мной... У ней будут дети, а мать никого не любит больше детей своих... Нет! нет! Я не хочу, чтобы она кого-нибудь любила больше меня!.. Это было бы варварски несправедливо... Я не перенес бы этого... Но постой - разве любовь требует себе любви, разве она не удовлетворяется сама собою?.. Не эгоизм ли это? Не значит ли это требовать за любовь платы, продавать ее на вес золота?.. Да нет же - чорт возьми! Пусть эгоизм, так эгоизм... Ведь я полюбил их прежде, чем они могли полюбить меня... Да если б и не так - разве я сам - своею волею - вселил в себя такую любовь к ним?.. Разве я вымолил себе этой любви?.. Нет! Она сама родилась во мне! Так я вправе же желать, чтобы меня любило то, что я люблю... Ведь я человек!.. Ведь у меня сердце хоть бьется и сорок пять лет, а так сильно и горячо не билось и в двадцать пять... В предпоследней строке сорок пять зачеркнуто и наверху карандашом написано: пятьдесят. На полях против зачеркнутого текста помечено карандашом: писать всё, что карандашом замарано.

   ³³. Далее в Р - незачеркнутый текст, которого нет в печатном: Я как будто сержусь на нее за что-то... как будто она оскорбили меня чем-то... Да - именно оскорбила: она не платит мне равнлю любовию - она любит меня спокойно, как будто бы может и еще кого-нибудь любить, тогда как я никого не могу любить более ее...

   ³⁴. Далее в Р - незачеркнутая фраза, пропущенная в печатном тексте: Надо предупредить.

   ³⁵. Далее в Р - незачеркнутая фраза, которой нет в печатном тексте: Пойду в сад, посмотрю, что она там делает.

   ³⁶. Далее в Р зачеркнуто: Да что ж - не смешно ли и требовать от нее того, чего в ней нет, особенно мне, когда я сознал ясно, что моя любовь к ней не больше как привычка и воспоминание детства.

   ³⁷. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Боже мой! как бьется сердце... Как я весь вспыхнул!.. душно и так хорошо!..

   ³⁸. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Ей надо душу, которая была бы равна ее душе... А что я?

   ³⁹. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Может быть, она снимет тяжесть с души моей, выведет меня из ложного положения к Катеньке?.. О если б!..

   ⁴⁰. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом:

   Лизанька. Когда сестра читала давеча стихи из "Полтавы"... мне сделалось дурно... Дяденька! Вы ведь знаете содержание "Полтавы"?.. Мы так часто читали ее...

   Горский (поводя рукою по лбу). Да... знаю... помню... хорошо помню... но всё как будто чего-то не могу вспомнить...

   ⁴¹. Далее в Р следует незачеркнутый текст, которого нет в печатном: тебе грех зевать, коли ты желаешь им счастья...

   Иван. Рад бы радостью, матушка Матрена Карповна, да где же мне - дело холопское. Xватова

   ⁴². Текста: Иван. То есть как же ~ я знаю как - в Р нет.

   ⁴³. Слова: Послушай ~ по штатской в Р зачеркнуты простым карандашом. Далее в Р зачеркнуто.

   Иван. Вестимо, вестимо, матушка Матрена Карповна - пора молодцу и своим домком обзавестись.

   Хватова. То-то и есть, Иван -голубчик, - надо молодца женить.

   ⁴⁴. Текст: Иван. А хорошо бы ~ так не ладно в Р зачеркнут простым карандашом.

   ⁴⁵. Текста: Хватова: как же, Иван? ~ в толк не взял - в Р нет.

   ⁴⁶. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Уж то-то бы я распотешился - и пьян бы напился, и в присядку бы пустился, пока ноги носят!

   ⁴⁷. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: старик и так хандрит, а тогда и пуще не сладишь с ним. Надо уметь взяться за дело.

   Иван. Только бы, матушка Матрена Карповна, толк-ат был, а то язык себе откушу, коли проболтаюсь...

   Хватова. Смотри же, смотри; а я уж небось - знаю свое дело. А там и барышня твоя счастлива, и барин здоров и весел, да и я тебе пригожусь напредки.

   Иван. Дай-то бог!.. Пойти на кухню - да не столкнусь ли с Машуткой. (Уходит).

   ⁴⁸. Последняя ремарка в Р отсутствует.

   ⁴⁹. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Пожертвовать собою для счастия другого - разве это не самое благородное дело в жизни... Что может быть выше этого?

   ⁵⁰. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Нет любви без жертв...

   ⁵¹. Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Что со мною?.. Словно я был тяжко болен, а теперь стал выздоравливать и первый раз вышел на свежий воздух - и легко как будто, а грустно.

   ⁵². Далее в Р зачеркнуто простым карандашом: Надо иметь зверское сердце, чтоб не оценить такой любви и не заплатить за нее равною любовию... (В печатном тексте восстановлено).

   Горский. Да разве, глупенькая, это в твоей будет воле?..

   Лизанька. Бывают примеры, что женятся друг на друге оба не по любви, даже по принуждению, а после, привыкнув, узнавши, оценивши один другого, любят друг друга больше и лучше и живут счастливее, нежели те, которые женятся по любви... А я хочу выйти за человека, который так любит меня. Да, отказавшись от этого, я отказалась бы от своего счастия {Последняя фраза в Р не зачеркнута, но в печатный текст не включена.}.

   ⁵³. Далее в Р - незачеркнутый текст, не вошедший в печатный: Тс... тише!.. Кто-то идет... уйди... нет, останься... у тебя больше твердости... ты поддержишь меня... не дашь мне изменить нашей тайне... проговориться... Кто там? Никак чужие?..

  

  

   Бражкин. Здравствуйте, Николай Матвеич! Мое почтение, Лизавета Петровна! Все ли в добром здоровье, т. е. все ли подобру-поздоровью? (Подходит к руке Лизаньки).

   Горский. Здравствуйте, Федор Кузмич! Не ожидали мы вас увидеть...

   Бражкин. Т. е. - не во время гость хуже татарина?.. Бывает, бывает и это! Да я ведь к вам не просто - есть дельце и очень этак - знаете - экстренное.

   Горский. Что же такое? (Про себя). Ну, если опять со своими предложениями!..

   Бражкин. Постойте - всё скажу - аккуратно. Коли уж говорить, так говорить как надо... т. е. по порядку, чтобы не промахнуться, т. е. чтобы после оглядок не было. Не прикажете ли присесть. Я ведь уж и обедаю у вас.

   Горский. Очень рад, Федор Кузмич - прошу покорно. В чем же ваше дело?

   Бражкин. А вот позвольте - нельзя же вдруг. (Сморкается и нюхает табак).

  

  

   Xватова (входя). Здравствуйте, Федор Кузмич, мое вам нижайшее почтение!

   Бражкин (подходя к ее руке). Свидетельствую вам и мое нижайшее почтение! Как бог грехам терпит, матушка Матрона Карповна?

   Xватова. Слава богу! Слава богу.

   Бражкин. Ну, слава богу - лучше всего.

   Xватова. Здоровы ли ваши детки - Марья Федоровна и Федор Федорович?

   Бражкин. Слава богу-с! Федора-то Федорыча я нынче немного посек - всё балует - бумагу крадет у меня на змеи. Бумаги-то всего была десточка - давно уж лежала - ведь я редко пишу - гляжу - до половины растаскал. Ну уж - говорю - как хочешь, а надо баню задать. Что детей баловать - в страхе божием надо их воспитывать...

   Горский. Всё это так, Федор Кузмич, да дело-то, дело-то скорее...

   Бражкин. Да - дело-то?.. Признаться, я было и забыл об нем... заговорился с Матреной Карповной. Вот что: сказать правду, я больше по своему делу собирался к вам. Уж велел и долгушу свою заложить - вдруг входит Алексей Степаныч... "Куда вы, Федор Кузмич?" - К Николаю Матвеичу - говорю я ему. "Ах, - говорит, - очень рад - у меня есть к нему письмо - сам бы свез - да важное дело - по службе - разодолжите, Федор Кузмич, - доставьте". Почему же, говорю я ему, извольте - письмо не бог знает какая тягость...

   Горский (перебивая его). Где же письмо-то? Дайте его скорее. (Про себя). Это мне письмо!..

   Бражкин (подавая ему письмо). Вот оно - извольте-с - в целости.

   Горский. Уж эти мне письма!.. И что он тут пишет!..

   Лизанька. Что ж вас, дяденька, беспокоит это письмо?

   Горский. Ничего... однако ж... (Кладет письмо в карман).

   Лизанька. Что же вы его не прочтете?

   Горский. После прочту - еще успею...

   Бражкин. Нет, Николай Матвеич, Алексей Степаныч говорили, что письмо экстренное, большой т. е. важности.

   Горский. Ну так и есть... (Про себя). Вот и еще...

   Бражкин. Алексей Степаныч говорили еще, что в них, т. е. письме, есть большая радость для вас, Николай Матвеич, и для Лизаветы Петровны, и для Катерины Петровны...

   Горский и Лизанька (в один голос). Как?.. Радость... для меня?.. для нас?..

   Бражкин. Да-с, именно так говорили мне Алексей Степаныч. Матрена Карповна, Николаю Матвеевичу совестно нас оставить, а секрет при всех читать не хочется... так нам бы с вами уйти. А мне с вами надо поговорить тоже по секрету...

   Xватова. Нет, батюшка Федор Кузмич - недосуг, я ведь хозяйничаю у Николая Матвеича... Барышни радехоньки, что свалили на меня... Пойти справиться - всё ли к столу готово... (При себя). Не до тебя, старая тетеря... надо разнюхать, что за секрет... Уж как хотят, а подслушаю ж... (выходит).

  

  

   Бражкин. Ну, так и я пойду походить... перед обедом люблю пройтись - промяться, т. е., больше для аппетиту, а после обеда всхрапнуть часика три-четыре... чтоб вечером не дремать за мушкой... Позвольте, Николай Матвеич, на минуточку в сторону... я не задержу вас... на два слова только-с... (Отводит его в сторону и говорит ему в полголоса). Ну, что-с, Николай Матвеич, что-с Лизавета Петровна?.. Т. е. одумались ли?

   Горский. После, после, Федор Кузмич - всё узнаете, а теперь некогда - извините...

   Бражкин. По крайности-с - вы дали ли им свои советы?.. Я - признаюсь - больше надеюсь на ваше благоразумие и расположение ко мне-с...

   Горский (с нетерпением). Как же-с - я говорил ей... она просит подождать ответом...

   Бражкин. Хорошо, хорошо... Благодарю вас - крайне разодолжили - после обеда поговорим об этом побольше... (Выходит).

  

  

   Горский. Ух! Замучил, злодей! Я уж думал - и конца не будет. Надо с ним начисто развязаться, чтоб не приставал попустому...

   Лизанька. Что же письмо то... письмо-то прочтите скорее...

   Горский. Письмо?.. Да... письмо... я подозреваю... предполагаю...

   Лизанька. Да вот увидим... У вас руки дрожат?.. Вы изменились в лице!..

   Горский. Это ничего... так... Коркин, конечно, человек хороший, Лизанька... но я лучше прочту его сперва сам... а после скажу тебе - что в нем...

   Лизанька. Но вы меня мучите... я горю от нетерпения... Какая радость и Катеньке?..

   Горский. Да - в самом деле - ведь и мне тоже... прочтем... (Читает). "Милостивый государь, Николай Матвеич! Приготовьтесь к великой радости и приготовьте к ней ваших питомиц... Через уезд наш проезжает в Петербург один сибиряк... который знает... их отца"... Успокойся, Лизанька...

   Лизанька. Читайте! Читайте!..

   Горский, "знает их отца... и от которого я узнал, что слух о его смерти... был... ложный..."

   Лизанька. Боже мой!.. Боже мой!.. Где Катенька?.. Я умру... (Упадает на стул).

   Горский. Бога ради!.. укрепись... постой... я побегу... велю подать спирту...

   Лизанька. Ничего... это так... читайте... читайте, что дальше...

   Горский. "Он нарочно обратился ко мне, как к исправнику уезда, чтобы осведомиться о вас, и нарочно для вас пробудет дня три в нашем уезде. Чтобы эта новость не была слишком поразительна, он просил меня приготовить вас к ней. Нынче вечером я приеду к вам с ним"... Что, Лизанька?

   Лизанька. Что, дяденька?.. Вы также рады?..

   Горский. Я?.. да... я не могу опомниться... но сначала я как будто испугался... однако ж письмо-то еще не всё - есть приписка...

   Лизанька. Ах, поскорее... прочтите...

   Горский. "Он всё вам расскажет сам, но я не могу утерпеть, чтобы не поспешить уведомить вас, что их отец и сам скоро... будет сюда... он оправдан... {Слова: он оправдан - в Р зачеркнуты красным карандашом.}

   Лизанька. Ах! (Упадает в обморок).

   Горский. Она без памяти! Никого нет... все разбежались... [Боже мой! он мой благодетель - друг - их отец - и известие о его возвращении только что испугало меня, как удар молотка, который заколачивают гроб.] {Текст, поставленный в квадратные скобки, в Р зачеркнут простым карандашом - повидимому, для спектакля.} Лизанька! Лизанька!!.. Надо позвать кого-нибудь... о, боже мой! Тяжела ты, жизнь... (Занавес опускается).

  

  

   ⁵⁴. Текста: Но нет ~ в свою комнату) - в Р нет.

   ⁵⁵. В рукописи пятое действие начинается так:

  

  

   Иван. Вишь ты, матушка Матрена Карповна, - его простили, то есть дознались, что невиноват, что его сгубили его злодеи... А барин-то какой, чтоб им - собакам - ни дна, ни покрышки на том свете... {Этот текст, начиная со слов его простили, густо зачеркнут красным карандашом (цензорским), а затем чернилами, и на полях, против зачеркнутого, написано красным карандашом, а по нему чернилами: он жив, он не умер. Зачеркнутый цензором текст воспроизведен на полях простым карандашом, кроме слов: его простили.}

   Xватова. Да как же это - я не понимаю.

   Иван. Да вишь ты, матушка Матрена Карповна, он только, то есть, назвался знакомым Петра Андреича, чтоб, говорит он, вдруг не испугать барышнев-то. Вот вчера и сидят они в кабинете у Николая Матвеича, а я стою за дверьми - мне слышно и видно. Вот Лизавета Петровна смотрела-смотрела на него да как вдруг изволит к нему броситься на шею - да и без памяти... Барин закричал: спирту, холодной волы! Насилу опамятовалась. Тогда уж он и сказался. А то ведь ништо так исхудал да постарел, что уж на что мы с барином - и то не признали... а дочернее-то сердце угадало. Знать правду говорится, что сердце сердцу весть дает... А Катерина-то Петровна словно помешалась - и плачет и смеется - и не знает, что и делать. Барин, глядя на них, тоже в слезы, а я уж, глядя на него, заревел - право слово, матушка Матрена Карповна... Вчера разошлись по постелям в третьем часу, а нынче ни свет, ни заря повскакали - право слово-с. И теперь всё не наговорятся.

   ⁵⁶. Вместо: Ну что, голубчик, ~ знаешь... в Р: Всё это так, что и говорить. Ну а об дельце-то, Иван, ты не разузнал ли чего насчет знаешь?..

   ⁵⁷. В Р: двадцать шесть лет.

   ⁵⁸. Вместо: Хватова. Ну, смотри же ~ теперь от них... (Уходят). в Р: Вот теперь, как отец-то приехал... Хватова. Да - отец!.. Смотрите же вы - как выйдет - и руки целуйте, и плачьте, и не отходите от него - сапоги запылятся - платка носового не жалей, а то хоть с шеи сорви... На полях против этого текста - NB.

   ⁵⁹. Далее в Р - незачеркнутый текст:

  

  

   Горский. Ну, вот, Матрена Карповна, - кто ожидал такой радости!.. Теперь со мною нечего тебе толковать - сам отец здесь налицо...

   Xбатова. Ах, он мой батюшка, - хоть бы посмотроть-то нам на него поскорее, - на солнышко наше красное!.. А ваше слово всё велико, Николай Матвеич: ведь вы были им отцом родным.

   Горский. Теперь я слышать не хочу - и не говори мне. Как хотят сами; а мое дело сторона. Да - кстати - надо сказать слово. Анна Васильевна, позвольте попросить вас оставить меня с мамашенькой на минутку... (Анна Васильевна уходит). Тебе, Матрена Карповна, Алексей Степаныч ничего не говорил насчет... знаешь... предложения?

   Хватова. Ничего - убей бог - ничего...

   Горский. По крайней мере, ты не знаешь ли, на которую он метит?

   Xватова. Да бог его знает - должно быть, на Лизавету Петровну.

   Горский. Почему же ты так думаешь?

   Xватова. Да ведь на Катерине Петровне, кажется, Владимир Дмитриевич...

   Горский. Да - правда твоя - он ведь знает. Но от самого-то от него ты ничего не слышала об этом?

   Xватова. Ничего...

   Горский. Ну, хорошо. Я только об этом и хотел спросить тебя.

   Xватова. Коли хотите - я, пожалуй, поразведаю...

   Горский. Нет, лучше я сам переговорю.

   Хватова. Как вам угодно... А мне пойти... (Про себя). Вот тебе раз!.. (Уходит).

  

  

   Сердце человеческое - что ты такое?.. Да к чему тут сердце человеческое, чем оно тут виновато?.. Нет, что такое - я?.. До сих пор я всё считал себя порядочным человеком... А теперь?.. Вот воротился из ссылки невинный страдалец, благороднейший в мире человек, который пострадал за правду... мой лучший друг... благодетель моей юности... их отец, которого они так давно уж оплакали, как мертвого... с которым свидание сделало их блаженными... Что ж я?.. Небось - рад без памяти, забыл себя, свои глупые страдания, которые мне так не к лицу?.. Как же?.. Меня мучит тоска... мне душно... я умер бы... не глядел бы на свет... а я улыбаюсь, смеюсь, радуюсь, шучу, говорю сладкие слова... играю комедию... Вот тебе и дружба, и благодарность, и любовь!.. А уж о прямоте характера, о чести и благородстве - что и говорить, мне теперь не до них!.. О боже мой, боже мой! (Молчание). Она со мной переменилась... о том разговоре ни слова... как будто дичится меня... Видно, что погорячилась в припадке великодушия, а я, старый безумец, и в восторг пришел... Не подумал о том, что она молода, - пылка, мечтательна, - встретилась бы с молодым человеком, которого полюбила бы... Молодое сердце жаждет любви молодого сердца... Хорошо бы тогда было!.. Что же, что она осталась бы мне верна и молча страдала?.. Разве бы мне от этого легче было?.. Не верности, а любви хочу я!.. О, мне страшно самого себя, когда я себя лучше узнал... Мне бы только шаг-то сделать - а там... да нет! Об этом лучше и не думать... Теперь мне стыдно и ее и старика...

   ⁶⁰. Этих фраз Горского в Р нет.

   ⁶¹. Далее в Р - незачеркнутый текст: Свидание с папенькой только на время отвлекло меня от моего решения... и оно теперь тверже, чем прежде...

   ⁶². Далее в Р зачеркнуто карандашом: тогда только разгадаешь ее смысл... Нет, моя милая, любовь не требует жертв... в ней всё свободно... В ней самая жертва есть уже не жертва, а замена одного счастия другим, которое выше...

   Лизанька. Это правда, истинная правда, и потому-то мое решение делает меня счастливой: в жертве я вижу свое счастие... Мысль, что вы остальную половину своей жизни будете несчастны, - эта мысль отравила бы мое счастие и была бы наказанием за мой эгоизм...

   Горский. Любовь не требует платы... притом же за мою отеческую любовь к вам я получил свою плату с лихвою... А за другую любовь может быть наградою только такая же любовь... а не жертва... не решение...

   Лизанька. Но вы не понимаете меня... В моем решении нет ничего страшного для меня... Напротив, мне страшно отказаться от него...

   Горский.

   ⁶³. Далее в Р - незачеркнутый, за исключением поставленного в квадратные скобки, текст: В сердце человеческом много закоулков... Не спорю: источник твоего решения есть великодушие, но тут же вмешался и эгоизм... Свидание с отцом совсем не на время только отвлекло тебя от этой мысли. Тогда ты хорошо понимала, что нам с тобой надо расстаться - и ты с сестрой осталась бы без подпоры, без покровителя, а это для женщины, и особенно для девушки, больше несчастия... Теперь же ты нашла отца, покровителя, защитника... новый предмет, любви для твоего горячего сердца... Ты и меня всегда будешь любить... Но отца никто не заменит детям, [а дочери, кроме него, могут любить тольк