Белинский Виссарион Григорьевич - Сочинения Александра Пушкина. Статья седьмая

>  

   Не все свершилось. Буря грянет;

  

  

   Кто может знать, что ждет меня?

  

  

  

  

  Мария

  

  

   Я близ тебя не знаю страха -

  

  

   Ты так могущ! О, знаю я:

  

  

   Трон ждет тебя.

  

  

  

  

  Мазепа

  

  

  

  

  

  А если плаха?

  

  

  

  

  Мария

  

  

   С тобой на плаху, если так.

  

  

   Ах, пережить тебя могу ли?

  

  

   Но нет: ты носишь власти знак.

  

  

  

  

  Мазепа

  

  

   Меня ты любишь?

  

  

  

  

  Мария

  

  

  

  

  

  Я! люблю ли?

  

  

  

  

  Мазепа

  

  

   Скажи: отец или супруг

  

  

   Тебе дороже?

  

  

  

  

  Мария

  

  

  

  

   Милый друг,

  

  

   К чему вопрос такой? тревожит

  

  

   Меня напрасно он. Семью

  

  

   Стараюсь я забыть мою,

  

  

   Я стала ей в позор; быть может

  

  

   (Какая страшная мечта!),

  

  

   Моим отцом я проклята,

  

  

   А за кого?

  

  

  

  

  Мазепа

  

  

  

  

   Так я дороже

  

  

   Тебе отца? Молчишь...

  

  

  

  

  Мария

  

  

  

  

  

  

  О, боже!

  

  

  

  

  Мазепа

  

  

   Что ж? отвечай.

  

  

  

  

  Мария

  

  

  

  

  

  Реши ты сам.

  

  

  

  

  Мазепа

  

  

   Послушай: если было б нам,

  

  

   Ему иль мне, погибнуть надо,

  

  

   А ты бы нам судьей была,

  

  

   Кого б ты в жертву принесла,

  

  

   Кому бы ты была ограда?

  

  

  

  

  Мария

  

  

   Ах, полно! Сердце не смущай!

  

  

   Ты искуситель!

  

  

  

  

  Мазепа

  

  

  

  

  

  Отвечай!

  

  

  

  

  Мария

  

  

   Ты бледен; речь твоя сурова...

  

  

   О, не сердись! Всем, всем готова

  

  

   Тебе я жертвовать, поверь;

  

  

   Но страшны мне слова такие.

  

  

   Довольно.

  

  

  

  

  Мазепа

  

  

  

  

   Помни же, Мария,

  

  

   Что ты сказала мне теперь.

  Вникните во всю эту сцену, разберите в ней всякую подробность, взвесьте каждое слово: какая глубина, какая истина и вместе с тем какая простота! Этот ответ Марии: "Я! люблю ли?" - это желание уклониться от ответа на вопрос, уже решенный ее сердцем, но все еще страшный для нее - кто ей дороже: любовник или отец, и кого из них принесла бы она в жертву для спасения другого, и потом! решительный ответ при виде гнева любовника... как все это драматически и сколько тут знания женского сердца!

  Явление сумасшедшей Марии, неуместное в ходе поэмы, и даже мелодраматическое, как средство испугать совесть Мазепы, превосходно как дополнение портрета этой женщины. Последние слова ее безумной речи исполнены столько же трагического ужаса, сколько и глубокого психологического смысла:

  

  

   Пойдем домой. Скорей... уж поздно.

  

  

   Ах, вижу, голова моя

  

  

   Полна волнения пустого:

  

  

   Я принимала за другого

  

  

   Тебя, старик. Оставь меня.

  

  

   Твой взор насмешлив и ужасен,

  

  

   Ты безобразен. Он прекрасен:

  

  

   В его глазах блестит любовь,

  

  

   В его речах такая нега!

  

  

   Его усы белее снега,

  

  

   А на твоих засохла кровь.

  Творческая кисть Пушкина нарисовала нам не один женский портрет, но ничего лучше не создала она лица Марии. Что перед нею эта препрославленная и столько восхищавшая всех и теперь еще многих восхищающая Татьяна - это смешение деревенской мечтательности с городским благоразумием?..

  Но "Полтава" принадлежит к числу превосходнейших творений Пушкина не по одному лицу Марии. Лишенная единства мысли и плана, а потому, недостаточная и слабая в целом, поэма эта есть великое произведение по ее частностям. Она заключает в себе несколько поэм и по тому самому не составляет одной поэмы. Богатство ее содержания не могло высказаться в одном сочинении, и она распалась от тяжести этого богатства. Третья песнь ее, сама по себе, есть нечто особенное, отдельная поэма в эпическом роде. Но из нее нельзя было сделать эпической поэмы: если бы поэт и дал ей обширнейший объем, она и тогда осталась бы рядом превосходнейших картин, но не поэмою. Чувствуя это, поэт хотел связать ее с историею любви, имеющею драматический интерес, но эта связь не могла не выйти чисто внешнею. И вся эта разрозненность выразилась в эпилоге, в котором поэт говорит сперва о гордых и сильных людях того века, потом о Петре Великом, далее - о Карле XII, о Мазепе, о Кочубее с Искрою, и оканчивает все это Мариею... Несмотря на то, "Полтава" была великим шагом вперед со стороны Пушкина. Как архитектурное здание, она не поражает общим впечатлением, нет в ней никакого преобладающего элемента, к которому бы все другие относились гармонически; но каждая часть в отдельности есть превосходное художественное произведение. И никогда еще до того времени наш поэт не употреблял таких драгоценных материалов на свои здания, никогда не отделывал их с большим художественным совершенством. Сколько простоты и энергии в его стихе! Какая живая соответственность между содержанием и колоритом языка, которым оно передано! Есть что-то оригинальное, самобытное, чисто русское в тоне рассказа, в духе и обороте выражений! И между тем как дурно была принята эта поэма! Один критик, желая высказать посильное свое остроумие, назвал палача _белоручкою_, а всю картину казни - отвратительною! Вот уж подлинно белоручка! Другой посмеялся, как над нелепостью, над любовью старика Мазепы к молодой девушке и находил оправдание этого факта разве только в русской пословице _седина в бороду, а бес в ребро_. Третий доказывал, что все действующие лица "Полтавы" карикатурны на основании отзывов Мазепы о Карле XII и Петре Великом!!. И все это тогда читалось, многие даже верили дельности таких отзывов! .. {380}

  Теперь нам следовало бы говорить о "Евгении Онегине"; но статья наша и так вышла велика, а "Евгений Онегин", кроме своего огромного объема, имеет в русской литературе и в русской жизни столь важное значение, что о нем надо или говорить много, или совсем не говорить. И потому мы отлагаем! его разбор до следующей статьи, а эту кончим беглым взглядом на "Графа Нулина".

  "Граф Нулин" - не более, как легкий сатирический очерк одной стороны нашего общества, но очерк, сделанный рукою в высшей степени художественною. {381} Сказкою "Модная жена" Дмитриев некогда чуть не стяжал венка бессмертия. Сказка его действительно прекрасна; ее и теперь нельзя читать без удовольствия; но венки бессмертия в наше время очень вздорожали, - и, хотя "Граф Нулин" бесконечно выше и лучше "Модной жены" Дмитриева, однако не им будет бессмертен Пушкин: для "Графа Нулина" достаточно чести быть не больше, как листиком в лавровом венке его. В лице графа Нулина поэт с неподражаемым мастерством изобразил одного из тех пустых людей высшего светского круга, которые так обыкновенны в жизни. Наталья Павловна - тип молодой помещицы новых времен, которая воспитывалась в пансионе, в деле моды не отстает от века, хотя живет в глуши, о хозяйстве не имеет никакого понятия, читает чувствительные романы и зевает в обществе своего мужа - истинного типа степного медведя и псаря. В этой повести все так и дышит русскою природою, серенькими красками русского деревенского быта. Только, один Пушкин умел так легко и так ярко набрасывать картины столь глубоко верные действительности, как, например, эта:

  

  

   Пора, пора! рога трубят;

  

  

   Псари в охотничьих уборах

  

  

   Чем свет уж на конях сидят;

  

  

   Борзые прыгают на сворах.

  

  

   Выходит барин на крыльцо,

  

  

   Всё, подбочась, обозревает;

  

  

   Его довольное лицо

  

  

   Приятной важностью сияет;

  

  

   Чекмень затянутый на нем,

  

  

   Турецкий нож за кушаком,

  

  

   За пазухой во фляжке ром,

  

  

   И рог на бронзовой цепочке.

  

  

   В ночном чепце, в одном платочке,

  

  

   Глазами сонными жена

  

  

   Сердито смотрит из окна

  

  

   На сбор, на псарную тревогу.

  

  

   Вот мужу подвели коня,

  

  

   Он холку хвать - и в стремя ногу,

  

  

   Кричит жене: не жди меня!

  

  

   И выезжает на дорогу.

  

  

   В последних числах сентября

  

  

   (Презренной прозой говоря)

  

  

   В деревне скучно: грязь, ненастье.

  

  

   Осенний ветер, мелкий снег,

  

  

   Да вой волков. Но то-то счастье

  

  

   Охотнику! Не зная нег,

  

  

   В отъезжем поле он гарцует,

  

  

   Везде находит свой ночлег,

  

  

   Бранится, мокнет и пирует

  

  

   Опустошительный набег.

  

  

   А что же делает супруга,

  

  

   Одна, в отсутствии супруга?

  

  

   Занятий мало ль есть у ней?

  

  

   Грибы солить, кормить гусей,

  

  

   Заказывать обед и ужин,

  

  

   В амбар и в погреб заглянуть.

  

  

   Хозяйки глаз повсюду нужен:

  

  

   Он вмиг заметит что-нибудь.

  

  

   К несчастью, героиня наша

  

  

   (Ах, я забыл ей имя дать!

  

  

   Муж просто звал ее Наташа,

  

  

   Но мы - мы будем называть

  

  

   Наталья Павловна), к несчастью,

  

  

   Наталья Павловна совсем

  

  

   Своей хозяйственною частью

  

  

   Не занималася, затем,

  

  

   Что не в отеческом законе

  

  

   Она воспитана была,

  

  

   А в благородном пансионе

  

  

   У эмигрантки Фальбала.

  

  

   Она сидит перед окном;

  

  

   Пред ней открыт четвертый том

  

  

   Сентиментального романа:

  

  

   _Любовь Элизы и Армана,

  

  

   Иль переписка двух семей_ -

  

  

   Роман классический, старинный,

  

  

   Отменно длинный, длинный, длинный,

  

  

   Нравоучительный и чинный,

  

  

   Без романтических затей.

  

  

   Наталья Павловна сначала

  

  

   Его внимательно читала,

  

  

   Но скоро как-то развлеклась

  

  

   Перед окном возникшей дракой

  

  

   Козла с дворовою собакой

  

  

   И ею тихо занялась.

  

  

   Кругом мальчишки хохотали;

  

  

   Меж тем печально под окном

  

  

   Индейки с криком выступали

  

  

   Вослед за мокрым петухом;

  

  

   Три утки полоскались в луже;

  

  

   Шла баба через грязный двор

  

  

   Белье повесить на забор;

  

  

   Погода становилась хуже:

  

  

   Казалось, снег итти хотел...

  

  

   Вдруг колокольчик зазвенел.

  

  

   Кто долго жил в глуши печальной,

  

  

   Друзья, тот верно знает сам,

  

  

   Как сильно колокольчик дальной

  

  

   Порой волнует сердце нам.

  

  

   Не друг ли едет запоздалой,

  

  

   Товарищ юности удалой?..

  

  

   Уж не она ли?.. Боже мой!

  

  

   Вот ближе, ближе. Сердце бьется.

  

  

   Но мимо, мимо звук несется,

  

  

   Слабей... и смолкнул за горой.

  Здесь целый ряд картин в фламандском вкусе, и ни одна из них не уступит в достоинстве любому из тех произведений фламандской живописи, которые так высоко ценятся знатоками. Что составляет главное достоинство флашндской школы, если не уменье представлять прозу действительности под поэтическим углом зрения? В этом смысле "Граф Нулин" есть целая галлерея превосходнейших картин фламандской школы. И если мы сказали, что не "Графом Нулиным" будет бессмертен Пушкин, это не значит, чтоб мы на поэму его смотрели, как на легонькое литературное произведение, как на остроумную шутку: нет, это значит только, что у Пушкина слишком много гораздо больших прав на бессмертие, чем "Граф Нулин", и что эта поэмка, которая могла бы составить главный капитал известности для иного поэта, у Пушкина есть только роскошь, избыток, который тратится без внимания и без сожаления.

  Нельзя не подивиться легкости, с какою поэт схватывает в "Графе Нулине" самые характеристические черты русской жизни. Вот, например, портрет Параши, горничной Натальи Павловны:

  

  

  

   ...Параша эта

  

  

   Наперсница ее затей:

  

  

   Шьет, моет, вести переносит.

  

  

   Изношенных капотов просит,

  

  

   Порою барина смешит,

  

  

   Порой на барина кричит

  

  

   И лжет пред барыней отважно.

  Да, это тип всех русских горничных, которые служат барыням нового, то есть пансионского образования!

  Говорить ли, что вся поэма исполнена ума, остроумия, легкости, грации, тонкой иронии, благородного тона, знания действительности, написана стихами в высшей степени превосходными? Пушкин иначе и не умел писать, - а "Граф Нулин" есть одно из удачнейших его произведений.

  Эта поэма в первый раз была напечатана в "Северных цветах" 1828 гбда, а отдельно вышла в 1829 году. Тогда-то опрокинулась на нее со всем остервенением педантическая критика. Главною виною поставлено было "Графу Нулину" пустота будто бы его содержания. {382} По убеждению этой критики, поэзия должна заниматься только, важными предметами, каковые обретаются в одах Ломоносова, его "Петриаде", одах Петрова и стопудовых пиимах Хераскова. Ей, этой неотесанной критике, и в голову не входило, что все это высокопарное и торжественное песнопение, взятое массою, далеко не стоит одной страницы из "Графа Нулина". Потом поставлена была в великое преступление "Графу Нулину" неприличная вольность его содержания и изложения, будто бы оскорбляющая хороший тон светского общества. Бедная критика! она любезности училась в девичьих, а хорошего тона набиралась в прихожих: удивительно ли, что "Граф Нулин" так жестоко оскорбил ее тонкое чувство приличия? Бедная критика! она и до сих пор добродушно убеждена в своем знании большого света и нещадно преследует "Мертвые души" за нарушение условий хорошего тона, - а большой свет, неблагодарный, до сих пор не хочет и подозревать существования ее, бедной критики, и с таким же наслаждением прочел "Мертвые души", с каким некогда читал "Графа Нулина", не видя ни в том, ни в другом произведении ничего противного и оскорбительного тому, что называет он "хорошим тоном" и "приличием". {383}