Главная » Книги

Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич - Из переписки В. Д. Бонч-Бруевича

Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич - Из переписки В. Д. Бонч-Бруевича


1 2 3

   Из переписки В. Д. Бонч-Бруевича
  
   Date: 28 февраля 2010
   Изд: Бонч-Бруевич В.Д. Избранные сочинения в трех томах. Том 1. М., Изд-во АН СССР. 1959
   OCR: Адаменко Виталий (adamenko77@gmail.com)
  
  

ИЗ ПЕРЕПИСКИ с А. К. и В. Г. ЧЕРТКОВЫМИ

А. К. ЧЕРТКОВОЙ

  

Париж, 12 апреля 1902 г.

  
   Дорогая Анна Константиновна, посылаю Вам маленькую заметку от редакции, которую пустите после статьи "Насильное крещение".1 Я знаю, что Вы что-то имели против помещения заметок от редакции. Но я убежден, что Вы согласитесь со мной, что они полезны. Я предлагаю постепенно в них познакомить читателя со всем русским законодательством о веротерпимости и доказать, что веротерпимости в России нет. Это важно особенно для иностранцев, которые, как, например, швейцарские евангелические пасторы были совершенно приведены в смущение, когда на их заявление о религиозной нетерпимости в России они получили от Победоносцева в переводе все эти статьи.1 Они запрашивали меня об этом, я ответил им в двух словах, обещая в русской печати (в "Материалах") постепенно разъяснить это кажущееся противоречие.
   Я думаю, сведения об этом постоянном правительственном лицемерии и для других будут полезны.
   Корректуру теперь отослал всю Вам. Жду дальше. Всего Вам наилучшего.

Ваш В. Бонч-Бруевич

А. К. ЧЕРТКОВОЙ

  

Париж, 24 апреля 1902 г.

  
   Дорогая Анна Константиновна! Посылаю Вам последнюю гранку, которая должна верстаться самой последней статьей, а за ней пойдет "Приложение" - циркуляры. Прошу Вас обязательно отдать в набор циркуляр, помещенный мною в "Свободной мысли" N 16. Этот циркуляр очень важен потому, что русское правительство, отрицая вообще (в последнее время) существование русского баптизма (см. мое предисловие) подводит баптистов именно под этот циркуляр и благодаря ему баптистов в большинстве случаев и преследуют, а потому он обязательно должен быть в этой книжке. Сенат, как я это показал в предисловии, борется с применением этого циркуляра к баптистам, но его применяют и потому он является бичом над баптистами, и было бы странным, если бы этот бич законодательный отсутствовал бы в книжке, называющейся "Преследование баптистов в России".
   Что же касается того, что Вы хотите поместить предисловие о догматике баптизма, это по-моему совершенно не идет к этой книжке, потому что цель этой книжки, - как она выяснилась в моей голове, - это показать правительственные преследования баптистов, не касаясь баптистской догматики. О догматике баптистской надо будет написать при издании какой-либо догматической их книжки (например, если мы издадим "Беседу" или что-либо подобное).
   Если Вы согласны со мной, то тогда я не пришлю Вам сейчас "Беседы", потому что я сам буду в Англии числа 5 мая. Дела нашей организации так расширяются, что я должен буду специально жить в Англии при нашей типографии2. Я конечно постараюсь найти возможность приехать к Вам хоть на денек и все выяснить, что накопилось у нас за это время. Вам лично, Анна Константиновна, скажу, что очень просил бы Вас быть как можно осторожней с наименованием "штундизм", "баптизм" и пр. Необходимо установить объективные признаки того и другого понятия, не взирая на терминологию миссионерскую я правительственную. За последнее время я изучил очень большую литературу по этому вопросу и думаю, что разобрался в нем основательно, и уверяю Вас, что очень часто бывает то, что называют обыкновенно баптистами, есть пашковство и даже молоканство; что называют штундизмом (термин крайне неопределенный и собственно ничего не говорящий), есть новоштундизм, т. е. противовес баптизму, а иногда толстовство в народе, иногда штундохлыстовщина, иногда просто "свободный рационализм" (Ваш термин, который я хочу настойчиво провести в литературу), т. е. мыслящая одиночка или маленькая группа людей и т. п. И потому с точной уверенностью могу сказать Вам, что я в предисловии ни разу не спутал баптизма со штундизмом. Если в официальных цитатах это спутано, то с этим ничего не поделаешь.
   Относительно документов, Анна Константиновна, будьте спокойны, - пишу это Вам уже и не знаю в какой раз и, конечно, рассказ Худякова никуда помещать не хотел (этого и в мыслях не имел), а если бы хотел поместить, то, конечно, спросил бы у Вас разрешения, так как по прилагаемому письму Худякова вижу, что он прислан нам сообща. Просил же присылать писаную копию исключительно из целей гигиенических и редакционных: глаза болят читать такую неразборчивую пестроту, и нельзя ничего исправить на этой бумаге, так как все промокает. В "Свободном слове" не советовал бы Вам печатать этот рассказ. Если хотите, поместите что-либо в этом роде, маленькое; я бы Вам прислал, например, рассказ Ф. Вышлова, который действительно художественен. А этот рассказ мы поместим в книжку материалов, когда будут печатать выпуск "Духоборцы в ссылках". Не правда ли, что так будет лучше?
   Приеду в Англию, привезу все материалы и как-нибудь устроимся с дальнейшим приведением в порядок нашего архива.
   Да, забыл сказать, что тот циркуляр, который помещен в "Свободной мысли", N 16, обязательно необходимо также напечатать и тогда, когда мы будем издавать сборник произведений чисто штундистских.
   Что касается конца моего предисловия, то я не думаю, что оно займет слишком много места (по моему расчету менее одной странички), так что особенно сокращать его, по моему, не стоит. Если Вам неприятен исторический пример Франции, то я его для Вашего спокойствия выкину, а все другое пусть остается так, за моей подписью.
   Вообще мне, дорогие Анна Константиновна и Владимир Григорьевич, не совсем ясна моя роль как редактора "Материалов". Я думаю, что за моей подписью я имею право поместить в них все, что я считаю возможным. И, помнится, Владимир Григорьевич говорил, что если он с чем будет не согласен, то он это выскажет в "Предисловии от издателя", и если он не согласен с чем, то пусть и выскажет. Это наша конституция. Подробней не пишу, ибо надеюсь с Вами вскоре повидаться и в самой дружественной беседе все подробно выяснить, ибо знайте, что дело издания "Материалов" очень дорого для меня.

Ну, пока прощайте.

Любящий Вас В. Бонч-Бруевич

  

В. Д. БОНЧ-БРУЕВИЧУ

2.5.02

Дорогой Владимир Дмитриевич!

  
   Только сейчас я прочел окончание твоего предисловия к книге о баптистах. Раньше твоей переписки по этому поводу с Анной Константиновной я его не читал. Но теперь, прочитав, я вынужден сообщить тебе, что никак не могу согласиться на то, чтобы под издательством "Свободного слова" было напечатано это окончание (именно те страницы, которые мною вычеркнуты синим в прилагаемой рукописи). Ты, разумеется, сам по себе, имеешь полное право думать и говорить, что тебе хочется, но если войдешь в наше положение, то признаешь, что мы не можем служить проводниками, как ответственные издатели того, что слишком резко противоречиво и по духу, и по мысли нашему собственному отношению к тому или другому общественному вопросу. А таковы именно эти заключительные страницы твоего предисловия.
   Ты пишешь, что тебе не совсем ясна твоя роль как редактора этих книжек, напоминаешь, что я предвидел возможность разногласий и собирался разрешать их в случае нужды оговорками от издательства. Да, но предполагалось, что редактировать ты будешь "Материалы к истории и изучению сектантства", а не пользоваться этими изданиями для того, чтобы выражать свои политические убеждения и чаяния относительно предполагаемого в будущем хода общественных событий в России: для [этого] тебе открыты страницы всевозможных специально революционных изданий. Вычеркнутая мною часть твоего предисловия не такова, чтобы можно было ответить на нее оговоркой: пришлось бы вступить в обстоятельную полемику с тобой, что, разумеется, было бы совершенно двуместно в таком издании. Поэтому я тебя очень прошу, Владимир Дмитриевич, согласиться на обозначенное мною сокращение твоей статьи. И так я в ней оставил много такого, что по тону и отчасти содержанию резко разнится с нашим отношением к вопросу; но там, по крайней мере, она действительно остается все же в пределах редакционных заметок. Тут же (на вычеркнутых страницах) ты совершенно вышел из этих пределов и дал место своему личному революционному profession de foi, вполне законному самому по себе, но уже безусловно неуместному как в издании "Свободного слова", так и в приложении к книге, трактующей специально о сектантстве, для которого такие, ничем не вызванные отступления в политическую область, могут только нанести величайший практический вред. Прошу тебя, не будем торговаться об этих страницах, так как я ни в коем случае не могу согласиться на появление чего-либо подобного в издании нашей фирмы, и дальнейшая переписка по этому поводу только задержала бы выход всей книги и так запоздавшей, без всякой возможности какого-либо компромисса с моей стороны в этом случае.
   Ну, прости. Постарайся войти в наше положение, тогда ты нас поймешь и не осудишь.

Преданный тебе В. Чертков

  
  

А. К. ЧЕРТКОВОЙ

Париж, 12 мая 1902 г.

  
   Дорогая Анна Константиновна, корректуру получил только-что. В воскресенье у нас почту совсем не разносят, а потому Ваш пакет получил в понедельник. Я, конечно, ничего не имею против того добавления материалов, которое Вы сделали, но прошу только исправить следующее: там два раза встречается N 23 с N 231 и N 232, лучше поставить по порядку (это на странице 82), а на странице 83, пожалуйста, прошу выкинуть весь конец (мною на гранке зачеркнутый), так как он совершенно не относится к этому отделу, носящему название "Краткий отчет по судебным делам за 1901 г." и, кроме того, он не является типичным и верным выразителем отношения баптистов к "верховной власти императора" и пр. - в этом же выпуске у нас опубликовано нечто совершенно другое. Нельзя же делать наши "Материалы" местом сугубых аллилуй какого-то трусливого человека. До нас это не касается. Если бы нам потребовалось собрать мнения баптистов обо всем этом вопросе, то это мы сделали бы серьезно. Книжку заканчивать такой эпитафией просто неприлично, и, право, для нас с Вами не обязательно печатать все то, что напишет тот или другой отдельный человек и как раз не к месту. Я сам напечатал бы мнение этого баптиста, но в том выпуске, где наряду с этим ретроградским мнением были бы приведены мнения по тому же предмету и других, более прогрессивных баптистов.
   "Оглавление" составлю сегодня вечером и пришлю Вам. К Вам приехал Егоров, - приветствуйте его от меня и скажите ему, что Теплов очень беспокоится, почему он не уведомил его о приезде. Жду корректуру "Предисловия".

Всего Вам наилучшего

Ваш В. Бонч

  
   Итак, не забудьте выкинуть последний куплет. Я не могу его здесь подписать к печати.

Влад. Бонч-Бруевич

  

В. Д. БОНЧ-БРУЕВИЧУ

17.5.02.

  

Дорогой Владимир Дмитриевич!

  
   Посылаем тебе наше предисловие, которое только что отпечатано; раньше оно все время находилось в обработке. Судя по тону твоих последних писем к Анне Константиновне и ко мне, боюсь, что ты находишься под недоразумением относительно наших взаимных отношений к этому предисловию, как бы сравнивая твое отношение к нему с нашим, - к твоему редакционному вступлению. А потому спешу оговорить, что мы считаем себя одних ответственными за наше предисловие и обязанными высказать в нем наше собственное, как представителей "Свободного слова", суждение о предмете, которого касается книга; и что мы отнюдь не сговаривались делать и никаким образом не можем допустить каких бы то ни было изменений в нем в зависимости от твоих взглядов. "Свободное слово" как более общая единица, долженствующая служить представительницей известного, очень определенного, направления, может включать в себе ту или другую книгу, издаваемую лицом другого направления, но только при двух условиях: чтобы, во-первых, в этой книге не содержалось ничего, слишком радикально нарушающего направление издательства, и, во-вторых, чтобы последнее сохраняло за собой право оговариваться и высказывать свое мление, когда оно находит это нужным. В данном случае потребовалось и то и другое, т. е. пришлось попросить тебя выпустить одно место, а также высказать наше отдельное мнение, во избежание недопустимых недоразумений. В этом мы только воспользовались тем правом, которое определенно оговорили себе с самого начала и без которого мы ни под каким предлогом не согласились бы на твое сотрудничество. Обратного же, т. е. в зависимости от твоих взглядов видоизменять содержание того, что мы в этих книгах помещаем от своего имени, мы никогда тебе не обещали и обещать не могли, так как это значило бы выпустить из наших рук руководство общим тоном и цельным характером наших изданий, т. е. нарушить весь смысл и все значение нашего издательского предприятия. Это уже такое условие, с которым мириться приходится каждому нашему сотруднику, который, если хочет опровергать нас, может это делать в других органах. Мы же внутри нашего издательства не можем допустить ни раздвоения в виде опровержения наших заявлений, ни ослабления нашего дела лишением себя права высказывать, где, как и что мы считаем необходимым.
   В данном случае мы действовали не только в интересах направления нашего издательства, но и в истинных интересах и сектантов, и В. А. Пашкова, пожертвовавшего средства на эту книгу. Ни перед теми, ни перед другими мы не могли поступить иначе; и само собою разумеется, ничего изменить мы не согласимся в том, что сделали.
   Нам необходимо будет лично повидаться для того, чтобы о многом переговорить, но просим тебя не приезжать раньше 23 с. м., так как сейчас у нас будет мать, которую мы давно не видели и один друг из России, с которым необходимо спокойно обсудить разные серьезные дела в связи с Россией. А затем я на один день уезжаю. Но от 23 мы будем свободны и рады тебя видеть, когда тебе будет удобно приехать.

В. Чертков

  

ИЗ ПИСЬМА В. Г. ЧЕРТКОВУ

  

19 мая 1902 г.

  
   Дорогой Владимир Григорьевич, получил сегодня твое письмо, письмо Анны Константиновны и Ваше совместное предисловие. По поводу всего этого мне хотелось бы сказать тебе несколько слов.
   Начну с твоего письма. Ты совершенно не понял те мотивы, которые побудили меня просить тебя прислать мне твое предисловие. Я вовсе не думал требовать от тебя, чтобы ты изменял твои писания, согласно с моими взглядами, я просто хотел и всегда буду хотеть знать, что появляется в той книжке, которую я редактирую, в той книжке, на которой стоит мое имя, и я думаю тут нельзя усмотреть какого-либо посягательства на твою самостоятельность. Но если мы совместно ведем ту или другую работу, то наши права в смысле прочтения всего, что мы печатаем, совершенно одинаковы, - твои, как идейного издателя, - мои, как редактора издания. С этим согласится, конечно, всякий, и, вероятно, в том числе и ты. В данном случае, - этого твоего предисловия, - если бы ты мне его прислал на прочтение, я думаю, было бы лучше для дела. Почему, - сейчас скажу. Ты, конечно, убежден в том, что я не претендую на тебя за твое самостоятельное мнение на счет сектантского движения вообще и ничего ровно не имею против, - да и не могу иметь, - если ты, что называется совершенно разнесешь меня, мои взгляды на сектантство. Это твое неотъемлемое право свободной критики. Я даже ничего не имею против того, что ты прозрачно намекаешь на то, что, мол, "некоторые" писатели социал-демократы оказывают народу такую же "услугу", как и Победоносцев и пр. Я лично считаю такой прием убеждения наименее логичным, бьющим не на разум, а на самое плохое чувство читателя, и, откровенно говоря, немножко удивлен, что именно ты, так всегда упирающий на разум, ты, - не хотящий даже у баптистов признать доли рационализма, которая, несомненно, там есть (не смешивай их с пашковством), - ты в опровержение тех или других мыслей, исходящих от разума, выпускаешь в свет такое затасканное, такое запугивающее, - если хочешь, именно "мистическое средство", - как пугание читателя, что, мол, тот-то и тот-то говорит то же, что и Победоносцев. Конечно, это дело твое, но что касается меня, то я, не скрывая, тебе скажу, что, изучая писания различных наших правительственных деятелей, в том числе и Победоносцева, ясно вижу, что они далеко не все дураки, и часто о предметах общественной жизни имеют весьма верное суждение, тем паче о том, что подкапывается под их существование. Да это и понятно; если бы они были глупые, разве столько бы пришлось времени возиться с ними представителям революционных движений России, чтобы свергнуть их?
   Я лично думаю, что твое предисловие к теме 6-го выпуска "Материалов" никакого касательства не имеет, так как в нем ничего не рассказано о "преследовании баптистов", а очень много сказано в защиту того, что у самодержавия есть достаточное количество верных подданных, а также немало потрачено труда на "преследование" - меня как автора статьи о сектантах в "Жизни", хотя ты и не упоминаешь обо мне. Я повторяю, ровно ничего не имею против того, если ты выступишь против меня отдельной брошюрой или в "Свободном слове" или в "Листках", но мне кажется, что с твоей стороны не совсем было тактично выступить с таким предисловием в той книжке, которую я редактирую.
   Меня странно поразило то, что ты в мае (2 мая 1902 г.) в письме ко мне писал: "Предполагалось, что редактировать ты (т. е. я) будешь "Материалы к истории и изучению русского сектантства", а не пользоваться этими изданиями для того, чтобы выражать свои политические убеждения и чаяния относительно предполагаемого в будущем хода общественных событий в России: для тебя (т. е. для меня) открыты страницы всевозможных специальных революционных изданий".
   Ты знаешь, что я согласился на эти твои совершенно правильные доводы и вычеркнул ту часть моего выступления, которая показалась тебе высказыванием "предполагаемого будущего". Каково же было мое удивление, что ты в том же мае, вероятно почти одновременно с письмом ко мне, с определенно выраженными требованиями, сам занялся в предисловии к той же книге как раз тем, что так решительно осудил в моем "вступлении". Прочти, пожалуйста, XI страницу этого твоего писания. Ты, вероятно, будучи беспристрастным, согласишься со мной, что весь абзац, начиная со слов: "но что народ не может. . ." и т. д. до конца статьи, есть не что иное, как "чаяния относительно предполагаемого в будущем хода общественных событий в России".
   Ты ведь прямо так и пишешь, что "для нас нет сомнения", что в конце концов (т. е. в будущем) ни законодательные меры, ни то и ни другое "но" и т. д. "вынесет" жизнь русского народа и пр.
   Говорю тебе откровенно, такое противоречие на расстоянии нескольких дней двух твоих писаний меня прямо поразило. Если ты мне, совершенно правильно, согласно нашему условию об издании "Материалов", заметил, что я поступил неправильно, то разве ты можешь сам поступать также неправильно на тех же страницах? Если бы ты мне прислал твое "предисловие" до печати, то очень вероятно мои доводы помогли бы тебе удержаться написать здесь в "Материалах" то, что ты (говорю сейчас о конце статьи) написал. То же, что ты мне пишешь сегодня, что ты решительно ничего не можешь изменить, - я думаю, это ты так написал, потому что почему же не изменить свое писание, если случайно поступил несправедливо по отношению к другому.
   Потом мне хотелось указать тебе на то фактическое противоречие, которое так всем бросается в глаза, кто прочел твое предисловие. Ты очень стараешься доказать, что "баптисты" лояльны, верноподданы русскому самодержавному правительству, для чего так много приводишь цитат о восхвалении царя баптистами, забывая то, что по русским законам считается лояльностью. По русским самодержавным законам, тот человек называется верноподданным, кто не только не критикует, но даже не рассуждает о законах и всех правительственных распоряжениях, выходящих от какой бы то ни было власти на всех ступенях иерархии, и беспрекословно ей повинуется, не входя в рассуждение о полезности оных (цитирую на память одну из основных статей русского закона). Всякий человек, не исполняющий этого, не только не "верноподданный", но "политический преступник" (по русским законам).
   Баптисты лояльны какому-либо другому правительству, которое может быть или не быть, но отнюдь не русскому, потому что они во всех своих писаниях, касающихся общественной жизни, в некоторых пунктах всегда ставят "но", "если" и пр. условности, что совершенно не допускается русским самодержавным неограниченным законодательством. Я не буду ссылаться на тысячи примеров, известных тебе и мне, - я только сошлюсь на то, что ты сам процитировал. Возьми стр. VI, цитату из "Баптистского исповедания",3 как раз ту, что и я привожу в своей статье в "Жизни". Ты цитируешь: "Мы считаем себя обязанными оказывать безусловное повиновение их законам, если эти законы не ограничивают свободного исполнения обязанностей нашей христианской веры". Согласись сам, ведь это существенное ограничение самодержавия, и с этим "если" никак не согласится ни один из Романовых и не признает баптистов за "верных подданных". Ведь это требование "свободы совести", - требование, как тебе хорошо известно, чисто политическое, влекущее за собой "свободу собраний", "свободу слова". Потом далее, на стр. VIII: "Подписка имела приблизительно следующее содержание: если правительство помимо ваших убеждений предпишет вам, чтобы вы бросили ваши собрания и ходили в православную церковь, то будете ли вы повиноваться правительству? Вопрос был поставлен ребром. Заключенные хотели поместить несколько слов: мы-де повинуемся правительству во всех земных делах, но в деле души нашей, в отношении к богу не можем повиноваться, - но они не дали поместить этого. . . Арестованные подумали и подписались на предложенной им бумаге, что не будут повиноваться". Согласись сам, дорогой Владимир Григорьевич, мы можем возмущаться таким вымогательством со стороны властей, мы можем писать и пр., но факт остается фактом, что такая надпись баптистов не только не лояльна, не только не верноподданна, но прямо-таки революционна, ибо открыто заявляет, что ваши порядки нам не подходящи. Тебя ввели в заблуждение вот эти приписки стереотипные о "государе и государыне" и пр., и т. п. сугубое "аллилуйя", но если бы этих приписок не было, тогда бы баптисты были не баптистами. Они государственники, "царисты", - как все буржуазное общество, - но не поклонники самодержавия, да еще неограниченного, которое мешает им жить. Напротив, в Германии они были бы самыми "верноподданными", каковыми там и есть местные баптисты. Такими же верноподданными они будут в России, когда самодержавие будет ограничено, о чем я так ясно написал без всяких обиняков в моей статье в "Жизни".
   Характерный пример. Вместе с твоим предложением я получил письма и материал (небольшой) из Области войска донского, откуда мне пишет один из пресвитеров. "Страшно слышать какой шум в России! Взбунтовались мужики в губерниях и городах, а также и финляндский народ. Тонет царизм. Процветают святая свобода и братство. Долой его, врага нашего. Давай свободу русскому народу!".
   Я не думаю, что здесь можно говорить о какой-либо деятельности. Не правда ли? И таких свидетельств сколько хочешь. Потом меня удивила твоя выноска на стр. IV. Ты ссылаешься на "Христа". Но ведь правительству совершенно нет дела до "Христа", но есть дело до того, что сектанты "признают равенство всех людей, братство и общность имущества", а также, - прибавлю от себя, - требуют отобрания земли у помещиков и пр.
   Я думаю, если бы ты мне прислал твое предисловие, я тебе по-дружески и по-товарищески высказал бы все то, что думал и, очень может быть, ты мои соображения принял бы в некоторое внимание.
   Вот и все, что я хотел тебе сказать. Я, конечно, не имею никакой возможности препятствовать тебе печатать в своей типографии все, что ты только хочешь, но, если можешь, подумай прежде чем выпускать в свет это твое предисловие в "Материалах", которое во многих отношениях написано не совсем удачно.
   Сейчас же высылаю продолжение рукописи выпуска "Духоборцы в дисциплинарных батальонах".*
   Приветствую всех в Tuckton House'e и очень буду рад всех Вас повидать в ближайшем будущем.

Любящий тебя Влад. Бонч-Бруевич

   ---
   * Духоборцы в дисциплинарных "батальонах". Под ред. В. и А. Чертковых. Изд. "Свободного Слова", Англия, 1902. [Ред.].
  
  

А. А. ШАХМАТОВУ

С.-Петербург. 20 апреля 1912 г.

  

Глубокоуважаемый Алексей Александрович!

  
   Я с неделю как вернулся с большого судебного процесса, который состоялся в г. Острогожске Воронежской губ. Там судили 81 сектанта за их веру. Угрожало им всем лишение всех прав состояния и ссылка на вечные времена в отдаленнейшие места Якутской области без права отлучки из тридцативерстного пространства. Процесс продолжался одиннадцать дней. Я был вызван на него телеграммой. Совершенно неожиданно для себя я должен был впервые в жизни выступать общественным защитником и глубоко счастлив тем, что мои специальные знания дали возможность, помогли защите вырвать из рук обвинения 65 человек, которые оправданы совершенно. 15 человек осудили решительно неизвестно почему, - просто как искупительная жертва. Подали кассацию.
   В связи с этим делом несчастных преследуемых крестьян у меня возник вопрос, о котором я очень прошу Вас разрешить мне посоветоваться с Вами. Я не решаюсь просто зайти к Вам, боясь помешать Вашим занятиям. Пожалуйста, сообщите мне письмом в какой день и час мог бы я к Вам зайти на этих днях, не помешав Вам. Отниму у Вас время не более получаса.
   Письмо Ваше получил. Очень благодарю. Я хотел тоже и об этом посоветоваться с Вами лично.
   Сейчас напрягаю все силы, чтобы закончить, - осталось совсем немного, - Сковороду.1
  
   Глубоко и искренно уважающий Вас

Вл. Бонч-Вруевич

  
  

А. А. ШАХМАТОВУ

Владимир, 1 марта 1913 г.

  

Глубокоуважаемый Алексей Александрович!

  
   Я сейчас нахожусь во Владимире, в суде, в качестве эксперта по делу московских трезвенников.1 Дело еще продолжится не менее двух недель. Отсюда поеду в Суздаль в Спасо-Евфимиевский монастырь, а также и в другие монастыри Суздаля. Поеду вот зачем: на юге России (Харьковская, Курская, Полтавская губернии) и Обл[асть] Войск[а] Донск[ого] сильно распространено религиозно-общественное движение, связанное с именем крестьянина Подгорного, ныне мантийного монаха Спасо-Евфимиевского монастыря, о. Стефана. Ему 82 года. Он еще светским человеком был заключен в эту крепость-монастырь, где и просидел 10 лет в одиночном заключении за свою проповедь в народе. Он простой крестьянин. Его последователей насчитывается более 60 тысяч. Учение его интересно, а биография поистине удивительна. "Подгорновцев" или "стефановцев", - а народ их зовет "благодетелями" за их всегдашнюю помощь всем, - преследуют, а теперь особенно сильно хотят преследовать, и готовят акт отлучения их от церкви. Я занимался их исследованием в Харьковской губернии. Теперь поеду в Суздаль, чтобы записать биографию Подгорного и описать его заключение. Пробуду в Суздале сколько потребуется. Хотел бы использовать эту поездку для ознакомления с рукописями, хранящимися в монастыре, некогда страшной тюрьме, куда сажали за религиозное разномыслие. У меня есть там знакомства, но на всякий случай очень прошу Вас, пришлите мне от Академии бумагу, в которой укажите, что мне нужно ознакомиться с рукописями, книгами, делами и др. документами, хранящимися как в Спасо-Евфимиевском монастыре, так и в других монастырях Суздаля. Надеюсь хорошо здесь поработать, и если не удастся вывезти подлинники, то сниму копии - монахов там много и у меня там есть друзья, и они помогут мне все переписать, лишь бы получить подлинники. Упомяните пожалуйста в бумаге, чтобы меня допустили не только до современных, но и до старых книгохранилищ - дела вождя скопчества Селиванова, там находящиеся, и другие, а также упомяните, что мне поручается снять фотографии с могил похороненных там лиц - Селиванова и др. У меня хорошие отношения в Суздале, но все это нужно на всякий случай.
   Процесс трезвенников крайне интересен, и я все тщательно записываю. Бумагу пришлите по адресу: на мое имя г. Владимир (губернский), Окружной суд.
   Я совершенно не бываю эту зиму в Петербурге, а так много раз хотелось видеть Вас и побеседовать с Вами.

Искренне преданный Вам

Влад. Бонч-Бруевич

  

ИЗ ПИСЬМА Е. М. МОЛОСТВОВОЙ

Москва, 31 марта 1919 г.

  
   ...Меня крайне интересует судьба собранных Вами материалов по сектантству. Я предполагаю в недалеком будущем организовать в Москве специальное общество для изучения общественно-религиозного движения в России,1 для чего имеются значительные материалы, а также и лица, желающие поработать в этой области. Я думаю, что и Вы не откажетесь принять в этом деле участие, а может быть найдете возможным передать в библиотеку и музей, которые будут устроены при этом обществе, материалы, собранные Вами по духоборческому движению, еговистскому и пр. Мнение Ваше на этот счет прошу мне сообщить.
  
   Управляющий делами Совета Народных Комиссаров

Влад. Бонч-Бруевич

  

ИЗ ПИСЬМА В. И. ТРЕГЛАЗОВУ

16 ноября 1927 г.

  
   Письмо Ваше, посланное 22 октября с. г., я недавно получил. Радуюсь Вашему благоприятному прибытию к своим. Очень хорошо, что Вы рассказали Вашим братьям и сестрам все, что Вы видели своими собственными глазами в России. Главное, не надо ничего приукрашивать, надо говорить всю сущую правду, не скрывая ни достоинств, ни недостатков нового государства, так как все должны понять, что устроить новое государство на новых началах не очень-то легко и что, конечно, та власть, которая в настоящее время господствует в России, т. е. власть рабочих и крестьян, совершенно новая власть, а люди, стоящие у власти, никогда и не помышляли о том, что они будут управлять государством. Таким образом, совершенно понятно, что нередко могут быть ошибки, но ведь самое важное то, чтобы эти ошибки сознавать и сейчас же их исправлять, что у нас делается везде и всюду. Если сравнить 1927 г. с 1917-1918 гг., то всякий порядочный человек скажет, что управление нашей страной ушло далеко вперед, точно так же как всякий, имеющий глаза, отметит, что развитие нашей промышленности, народного просвещения, почты, телеграфа, железных дорог и пр. пр. идет все более и более усиленно. Какую область хозяйства Вы ни возьмете, Вы увидите, что за десять лет все очень выросло, и я все жду, что вот вот этот непреложный закон больших чисел скажется сразу, воочию для всех в огромных результатах. Это совершенно так же, как бывает весной, когда маленькие капельки весенней воды превращаются в ничтожные ручейки, все более подтачивают неприступные глыбы снега и льда, а потом вдруг сразу лед подтает, и все - и снег и лед - несутся по реке и просто сам не можешь не дивиться тому, как все в природе быстро и хорошо, по-весеннему, делается. Точно так же и в народной жизни. Везде и всюду маленькие капельки и маленькие ручейки подтачивают невежество народа, уничтожают ту косность, которую наши отцы, деды и прадеды влили в сознание широких масс, подтачивают, уничтожают старые способы производства, заменяя их новейшими орудиями производства, которые применяются в Америке и Западной Европе и все это делается повсюду, даже в самых отдаленных уголках нашей колоссальной страны; и вот все это загудит, заработает, завертится, и сразу, как весной, мы должны будем увидеть громадный ледоход новой жизни, когда все старое, отжившее будет смываться весенними водами и когда все новое, свежее будет пробиваться к солнцу и давать новые семена и новые ростки для новых поколений. Вот все это, ничего не приукрашивая, я очень бы хотел, чтобы Вы рассказали как русским, так и англичанам. Пускай все знают, что революция совершена в России, в нашем огромном Союзе на благо людям, и что если приходилось и придется страдать, то это естественно, необходимо, без чего нельзя обойтись при громадной ломке, при строительстве новой жизни. Строительство идет полным ходом и будет идти дальше еще обширнее.
   Вы спрашиваете меня, почему был арестован П. П. Веригин, который теперь прибыл в Канаду? Я знаю, что в Канаде многие считают, что Петр Петрович был арестован по каким-то идейным делам, за правду, за то, что будто бы он и его общинники не хотели брать ружье, а их-де заставляли. Все это неверно, все это прямая ложь, распространяемая теми, кому это выгодно выставить Петра Петровича в лучшем свете для того, чтобы провозгласить его наследником умершего Петра Васильевича и заявить, что новый Христос явился среди тех, кто ожидает его. Я Петра Петровича знаю хорошо и отношусь к нему хорошо, и от всей души желаю ему, чтобы он исправился, чтобы он был похож на своего отца в те лучшие годы, когда он после сожжения оружия духоборцами на Кавказе, страдая сам, вел людей через страданья к лучшей жизни, как он ее понимал. Петр Петрович был арестован советскими властями за невероятные хулиганства, за пьянство, за мордобой и все тому подобные поступки, в которые невольно втягиваются те лица, которые невоздержанны к вину, которые свой разум и сознание подчиняют алкоголю, заглушают его и делают те дела, отвратительные и низкие, которые так нередко бывают свойственны людям пьяным и в своем пьянстве не владеющим собой. Советская власть отнеслась к нему самым благожелательным образом и ни в коем случае не хотела его срамить перед другими, хотя имела все законные основания это сделать, и, в конце концов, разрешила ему выехать в Канаду.
   Пишу это потому, что я никогда не могу терпеть неправду, и всегда считаю своим долгом сказать ту правду, которую скрывают, чтобы возвысить себя, вместо того, чтобы прямо и просто сказать: да, я делал гадости, я был виноват и перед собой и перед всеми моими друзьями, что я каюсь и постараюсь исправиться и прошу всех помочь мне в том, чтобы встать на хороший, настоящий путь. Я уверен, что Петр Петрович исправится и забудет свое пьяное житие, которому он предавался последние годы в России безмерно и отвратительно. Вот только за эти поступки и ни за какие другие он был арестован. Что касается ареста ходоков-молокан из Закавказья, которые, как Вы пишите, ездили в Персию, то я об этом ничего не слышал, и если что узнаю, сообщу Вам. Это, вероятно, случилось, потому что они поехали без паспорта, не заявив об этом властям, что, конечно, преследуется. Впрочем, мне этот факт совершенно неизвестен.
   Прошу Вас передать всем Вашим однообщинникам мой привет. Я очень хотел бы, что бы Вы и Ваши друзья прислали мне печатный материал о Рудометкине, который Вы уже напечатали в Калифорнии.
   Так как я думаю издавать том моих материалов о "духовных молоканах", то с этим материалом, изданным Вами, мне было бы очень желательно ознакомиться.
   Всего Вам наилучшего.
  
  

ИЗ ПИСЬМА В. С. ЛУБКОВУ

5 мая 1928 г.

Многоуважаемый Василий Семенович!

  
   Письмо Ваше от 21. I с. г. я давно получил, но, так как в конце зимы и начале весны не раз побаливал гриппом, никак не мог собраться, чтобы ответить Вам.
   Из Вашего письма я усматриваю, что вам трудно живется ввиду того, что вам вести племенное коневодство, не будучи знакомыми подробно с этим делом, конечно, затруднительно. Может быть в результате тех хлопот, которые вы поднимаете, вам удастся перевести ваше хозяйство на простое землепользование. Для вас это будет легче. Вы пишете, что на вас обрушились местные власти, пишущие неправду как против ваших общин, так и вас самих. Все, что они пишут, по Вашему сообщению, очень нетрудно рассеять. Для этого нужно с этими органами не быть в натянутых отношениях, а познакомиться поближе, поехать в редакции, поговорить, пригласить к себе и показать им правду. Если в этой правде нет ничего кривого, скрытного и неправильного, то будьте уверены, что правда восторжествует и те газеты, которые писали против вас, будут писать за вас. Но только надо самим хорошенько осмотреться, нет ли у вас, как это есть в настоящее время во многих сектантских общинах, того, что под личиной коллективизма, коммунизма, скрывается частный капитал, всевозможными способами умножающийся и старающийся как-либо поприжать "малых сих", бедноту, дабы возвеличить отдельных ловких лиц, спекулянтски настроенных.
   Ведь если всмотреться в прошлое вашей общины, то, конечно, Вы прекрасно знаете, и знаете в сотни раз лучше чем я, что в вашей общине находились торговцы, лавочники, люди более или менее состоятельные, которые резко отделялись от всей трудящейся массы и которые всегда старались проникнуть в головку управления и повелевать теми, кто, благодаря своим убеждениям, подчинялся и Вам и этой головке. В то время, когда был старый режим, когда буржуазные отношения процветали, то в вашей организации, свободной и самостоятельной, было много плюсов; и те минусы, которые совершенно ясно проглядывали через ту вуаль общего страдания, угнетения, преследований, которыми так щедро награждало вас самодержавное правительство, не бросались в глаза или казались мелочью перед той борьбой за свободу совести, за свободу слова, которую вы все вели. Но теперь времена не те! Новое время - новые песни! И то, что прежде пропускалось сквозь пальцы, на что мало обращалось внимания, теперь выперло и кричит во весь голос везде и всюду. Вот почему я всегда Вам советовал и буду советовать сейчас же строго отмежеваться от своих сколько-нибудь зажиточных элементов, приобретших свое преимущество путем эксплуатации чужого труда, путем ростовщичества и торговли и пр. т. п. способами.
   Вы должны сотни раз проверить друг друга, и если хотите жить действительно коллективной жизнью в нашем советском государстве, то надо твердо знать, что только бедняцкие элементы, которые должны все более и более объединяться, усовершенствоваться в хозяйстве и переходить из положения бедняков в положение равноправных, более обеспеченных, все более культурно развивающихся, улучшающих и умножающих свои потребности, - должны быть членами вашей общины. При таком соотношении сил все, будьте уверены, пойдут Вам навстречу, несмотря на то, что многие беспартийные, не говоря уже о коммунистах, относятся отрицательно к религиозным вашим мировоззрениям и считают их вредными для народного сознания. Но все также понимают, что эти мировоззрения не могут быть уничтожены насильственно, они разрушаются сами собой, - когда сознание людей сделается иным, обогащенное знанием и просвещенное светом этого знания.
   Вот почему я советую Вам, Василий Семенович, также и всем Вашим друзьям, самым тщательным образом осмотреться кругом, нет ли около вас элементов, которые не являются трудовыми, а если у вас таковые имеются, то во что бы то ни стало избавиться от них, иначе в Советском государстве вам трудно будет жить. Зловредная темная тень прошлого этих людей всегда будет ложиться на вас пятном. Будьте уверены, что ваши же сочлены время от времени, и чем дальше тем больше, будут негодовать на этих, людей, наживших себе состояние чужими руками, будут ссориться с ними, доносить на них, и вы не оберетесь скандалов, которые будут все чаще и чаще повторяться. Помните также, что дело ваших помощников (пророков и апостолов) прошло, когда они жили припеваючи, довольствовались всем тем, что их душа хотела, отдавая народу свое "ведение", свое знание и учение и поднимая народ своими толкованиями, пением и пр. и т. п. Теперь не то. Теперь всякий, кто желает занять первое место в организации, должен показать всем пример настоящего труженичества, выдержки, дисциплины, беззаветного общественного; служения, постоянной заботы о коллективной жизни...
  
  

М. С. САЯПИНУ

  

17 октября 1929 г.

  
   Ваше письмо со вложением письма Ф. А. Желтова я получил своевременно перед моим отъездом из Москвы, почему так долго и не отвечал Вам.
   Это очень интересно то, что Вы сообщаете, что федоровцев и иеговистов появилось везде большое количество. Это так и должно быть, так как в настоящее время православная церковь совершенно разлагается и люди, не имеющие ничего серьезного за своей душой, не могущие составить себе научного миросозерцания, мечутся из стороны в сторону и бросаются в религиозные общины, где всегда напущено так много тумана, что и человек со здравыми мозгами легко может запутаться. Для мелких собственников очень характерно, что они не могут жить без религии, как бы она не была тупа и глупа, и я нисколько не сомневаюсь в том, что наступит очень скоро время, когда и эти религиозные общины также будут разлагаться, как разлагается православная церковь, так как сколько-нибудь пытливого человека они удовлетворить не могут.
   Вас удивило, что "Безбожник" дает бесплатным приложением к своим номерам "Декамерона". Вы пишете, что Ваши сектанты огорошены, что они считают "Декамерона" мерзостью, "похабщиной", которой они не внесут в свой дом.
   Должен сознаться, меня крайне изумило, что Ваша рука могла это написать, ибо "Декамерон" принадлежит к величайшим произведениям человеческого ума и, несомненно, является одним из замечательных художественных произведений столь отдаленной для нас эпохи, которое в настоящее время поражает своими изумительными красками, простотой изложения, нередко глубокой мыслью и бичующим сарказмом, глубоким разоблачением поповства и монашества. Удивляешься, как мог Боккаччо в то время, когда католицизм душил всех и вся, так смело писать о тех извращенных нравах, которые царствовали в монастырях и церквах и среди так называемых верующих.
   В этих Ваших фразах сказалась вся ужасная тупость и ограниченность тех сектантов, которые привыкли с утра до ночи выть нараспев без всякого смысла те или другие стихи из библии, думая, что в этом вся суть. И этой своей неустанной работой так притупили всякое художественное развитие и чутье, свойственное каждому человеку, что они уже не могут видеть прекрасного в том, в чем видят прекрасное многие.
   Так случилось, что совсем недавно я перечел еще раз "Декамерона" и еще раз был изумлен его глубиной и его художественностью. Я думаю, что удосужусь написать об этом. Неужели же Вы до сих пор не можете отряхнуть прах от ног своих, тот сектантский прах, который как Вам, так и другим туманит глаза и ум, и чувство, и сердце.

Категория: Книги | Добавил: Ash (11.11.2012)
Просмотров: 798 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа