Гроссман Леонид Петрович - Достоевский и правительственные круги 1870-х годов

годня принесли мне из типографии корректуру², с тем чтобы я прислал ее обратно вечером - очень-де нужно. Случилось это в мое отсутствие, и совсем не было мне приятно, потому что я не хочу иметь никаких отношений к типографии. Отослать корректуру обратно было не с кем, а вечером какой-то пьяненький служитель пришел взять ее и пошел за разрешением к вам. Воображаю, что вас он потревожил заботою, но прошу вас, почтеннейший Федор Михайлович, не поставить ее мне на счет.

   Здравствуйте и радуйтесь.

   28 дек. вечер

  

   [1873 г.]

    

   ¹ Об этом в No 52 "Гражданина" от 29 декабря заметки и сообщения в отделах "Хроника за две недели" и "Петербургское обозрение".

   ² Корректура статьи "Подлежит ли земство по закону ответственности за непринятье мер против голода" за подписью В. П-ч.

   Достопочтеннейший Федор Михайлович. Очень досадно было бы¹, что вы были вчера у меня и не застали, тем более досадно, что в эти часы я по большей части дома и только вчера случилось, что дома не обедал. Досадно, что упустил случай посидеть с вами и побеседовать, чего уже давно не бывало.

   129

    

   А сегодня поздравляю вас с успехом, потому что едва нашел (в 4 часа) номер вашего Дневника²: почти везде отвечали - все листы разобраны, и мы послали за новой провизией.

   Как-раз сегодня же вышла и моя книжка: Исторические исследования и статьи⁸, которую завтра вам доставлю.

   До свиданья.

   Душевно уважающий и преданный

   31 января 1876

  

    

   ¹ Так в подлиннике.

   ² Январский выпуск "Дневника писателя" был составлен особенно разнообразно: здесь и "Мальчик у Христа на елке", и "О молитве великого Гете", и о "будущем романе" "Подросток", и о колонии малолетних преступников, и важный автобиографический отрывок "Фельдъегерь", и проч.

   ³ Книга сохранилась в библиотеке Достоевского: "Исторические исследования и статьи" К. Победоносцева, д. чл. воск. Общ. Ист. и Древн. Росс. СПБ., 1877. Об. этой книге Достоевский писал 11 января 1876 г. В. С. Соловьеву: "Голос" (воскресенье 11-ое января) публикует (в объявлениях) о том, что печатается книга ,,Исторические исследования и статьи К. П. Победоносцева". Вот о чем помяните непременно. Это должно быть нечто чрезвычайно серьезное, прекрасное и любопытное очень. Я жду чего-нибудь очень важного от этой книги. Это огромный ум" ("Письма" под ред. А.С. Долинина, М.-Л., 1934, III, 202).

   В библиотеке Достоевского имелось еще две книги Победоносцева: "Приключения чешского дворянина Братислава в Константинополе в тяжелой неволе у турок с австрийским посольством 1591". Перевод с чешского. СПБ., 1877. - Фома Кемпийский "О подражании Христу". 4 книги. Новый перевод с латинского К. Победоносцева, с предисловием и с примечаниями переводчика. СПБ., 1869.

   Почтеннейший Федор Михайлович. Хотел непременно повидаться с вами перед отъездом за границу, но сил моих нет от жару, и потому на письме желаю вам доброго лета с полным обновлением сил.

   Между тем, хочу сообщить к вашему сведению любопытные и ужасные черты судьбы наших несчастных эмигрантов, Герцена и К⁰. Посмотрите - кто из них не умалишенный, и доктор Крупов ¹ как плачевно оправдывает свою теорию!

   Вы слышали, конечно, достаточно о жене Огарева, что это ведьма, а не женщина. Герцен всю жизнь терпеть ее не мог, не мог видеть ее без отвращения и говорил об ней не иначе как: c'est une vipere. Между тем, со своею второю женой он жил, как кошка с собакой, и не знаю как случилось, посреди этого домашнего ада, сошелся с ненавистною ему женой Огарева. Она - неизвестно как - стала его любовницей, не переставая возбуждать в нем нравственное отвращение. Последним ударом ему было сумасшествие обожаемой им дочери от первого брака Натальи.

   Наконец, вторая жена его умерла. М-me Огарева тотчас переехала к нему и водворилась с ним. Тут начался у них пущий ад, и мученье усложнилось еще тем, что с ним была дочь, прижитая от Огаревой, такая же ехидная, как и мать, - дочь и мать ненавидели друг друга и грызлись с утра до вечера. Конечно, дочь с детства воспитывалась в полном материализме и безверии.

   Эта-то дочь отравилась недавно, как вы читали, я думаю, в газетных смутных известиях. Любопытны обстоятельства. Она намочила вату хлороформом, обвязала себе этим лицо и легла на кровать. Так она умерла. Перед смертью написала она следующую записку, которую рассказывал здесь дословно И. С. Тургенев. Вот (почти-что так, сколько я помню) в чем она заключается.

   Je m'en vais entreprendre un long voyage. Si -cela ne reussit pas, qu'on se rassemble pour feter ma ressurection avec du Cliquot. Sicela reussit, je prie qu'on ne me laisse enterrer que tout a fait morte puisque'il est tres desagreable de se reveiller dans un cercueil sous terre .Cen'estpaschique!²

   Последнее словечко очень выразительно - не правда ли?

   130

    

   В довершение всей этой трагикомедии - вот история об Огареве, из того же источника. Он жил в Женеве, равнодушный ко всему. Самый главный интерес составляла для него кухарка его англичанка, ибо ему казалось, что никто кроме ее не готовит ему вкусного обеда и что он может есть с приятностью только ее кушанье. Но этой кухарке стало невтерпеж жить у него и, наконец, она объявила ему, что она должна уехать на родину. Огарев пришел в невообразимое отчаяние и чтоб избавиться от грозившего бедствия, решился уехать с ней на родину ее в Гриничь. Там он и живет у нее на хлебах, в обществе лавочников и рабочих, не зная ни слова по-английски.

   Сообщаю вам весь этот материал, любезный Федор Михайлович, и уезжаю. До-свидания.

   3 июня 1876

    

   Последний ваш номер очень удовлетворил меня. Не смущайтесь, если вас ругать станут³. Надо не кланяться идолам, а повергать их во прах.

    

   ¹ Герой ранней повести Герцена "Записки доктора Крупова", считающий, что человечество - сплошное сборище сумасшедших. Тургенев и Победоносцев довольно верно запомнили и передали текст предсмертной записки Лизы Герцен. В настоящее время он опубликован полностью (к сожалению в переводе) в "Архиве Огаревых", ред. М. О. Гершензона. Гиз, 1930, стр. 214.

   ² Достоевский в "Дневнике писателя" дал следующий перевод французской записки: "Предпринимаю длинное путешествие. Если самоубийство не удастся, то пусть соберутся все отпраздновать мое воскресение из мертвых с бокалами Клико. А если удастся, то я прошу только, чтоб схоронили меня, вполне убедясь, что я мертвая, потому что совсем неприятно проснуться в гробу под землею. Очень даже не шикарно выйдет!"

   В своем письме от 3 июня 1876 г. Победоносцев сообщает Достоевскому сведения о тяжелой семейной катастрофе в кругу Герценов-Огаревых в целях опубликования этого материала в "Дневнике писателя". В настоящее время, когда изданы письма, освещающие роман Лизы Герцен с Шарлем Летурно и связь Огарева с Мэри Сэтерленд, реляция Победоносцева представляется особенно недостойной. Глубоко волнующие своим жизненным драматизмом человеческие документы из огаревских архивов вскрывают до конца холодную расчетливость крупного государственного деятеля, не брезгующего оглаской в печати интимных дел своих политических противников. Достоевский так и понял полученное им письмо. В октябрьском выпуске "Дневника писателя" за 1876 г., в главе "Два самоубийства", он привел цитату из письма Победоносцева и текст французской записки, сославшись при этом на одного "уважаемого корреспондента". Правда, он не назвал ни одного имени и совершенно обошел историю Огарева (своего бывшего женевского приятеля, оказавшего ему некоторые услуги), но об остальном сообщил в очень прозрачных обозначениях. Эпизоду смерти Лизы Герцен придано соответственное освещение: самоубийца - дочь одного слишком известного русского эмигранта, родившаяся за границей, русская по крови, но почти уже совсем не русская по "воспитанию"... "Тут слышится душа, именно возмутившаяся против "прямолинейности" явлений, не вынесшая этой прямолинейности, сообщавшейся ей в доме отца еще с детства", и проч. Фактическая сторона письма Победоносцева в ряде мест не соответствовала действительности.

   ³ "Дневник писателя" 1876 г., май (дозволен цензурою 30 июня). Слова Победоносцева относятся очевидно к характеристике, данной Достоевским адвокату Утину, защитнику Каировой ("условно-либеральная гуманность" и проч.).

   Достопочтеннейший Федор Михайлович. Сегодня просил я кого следовало о Марье Остроумовой и имею надежду, не дадут ли ей рублей сто в пособие. Когда что узнаю верно, не премину вас уведомить.

   18 окт. 1876

  

    

   ¹ Марья Остроумова - проживавшая в Старой Руссе вдова священника, о выдаче денежного пособия которой Достоевский видимо хлопотал у К. П. Пебедоносцева. См. No 18.

   131

   Многоуважаемый Федор Михайлович. Не знаю, доставляете ли вы свой "Дневник писателя" наследнику цесаревичу? Если нет, то не дурно было бы, когда б вы ему посылали. Я знаю, что вчера, в бытность его у братьев, ему говорено было про некоторые статьи и рекомендовано обратить на них внимание¹ .

   Вы можете послать вышедшие листы просто на имя великого князя с почтой; а если желаете доставить с толкованием², то благоволите прислать ко мне и я отошлю их к нему с письменным объяснением, что это от вас представляется.

   Суббота.

   13 ноября 1876

    

   ¹ Редакция этой записки дает основание предположить, что "рекомендация" исходила от самого Александра II; указания "в бытность его [наследника] у братьев" (т. е. у великих князей Сергея и Павла) и обороты "говорено" и "рекомендовано" как будто указывают на такой именно источник.

   О внимании Александра II к Достоевскому свидетельствует видимо и письмо последнего к А. Г. Достоевской от 25 июля 1873 г.:

   "На острове Байте [Победоносцев] читал мое Преступленье и наказанье (в 1-й раз в жизни) по рекомендации одного лица слишком известного тебе одного моего почитателя, которого сопровождал в Англию. Следственно дела еще не совсем очень плохи. Пожалуйста не болтай, голубчик Анечка".

   Победоносцев находился в свите Александра II во время его поездки за границу летом 1873 г.

   Правительство Александра II доставило Достоевскому немало тяжелых неприятностей. Оно держало его почти до самой смерти под секретным надзором, следило за его связями за границей и наконец совершенно беззаконным закрытием его журнала в сущности разорило его. Но при этом Александр II видимо демонстрировал иногда интерес к Достоевскому. Воспитанник Жуковского и Сперанского, оценивший "Записки охотника", он считал подчас нужным делать милостивые жесты в сторону литературы. К тому же еще Николай I видимо по придворным подсказам сделал какой-то демонстративный жест культурного внимания к прошумевшим "Бедным людям". Следует думать, что известные строки в эпиграмматическом послания Тургенева и Некрасова к молодому Достоевскому: "Тебя хвалит император, уважает Лейхтенберг" не лишены какой-то фактической основы. Впрочем вскоре после этих похвал состоялась высочайшая резолюция о Достоевском: на четыре года (на каторгу), а потом рядовым. Достоевский впоследствии полагал, что этой конфирмацией, отменявшей смертный приговор генерал-аудиториата, царь "пожалел в нем молодость и талант". Но соображение это едва ли правильно в виду общего характера меры, примененной к осужденным петрашевцам: участь Достоевского после царской конфирмации оказалась сравнительно далеко не самой легкой. Меньше всего Николай I считался с талантом молодого автора, на долгие годы прервав его литературную деятельность.

   После смерти Достоевского Александр II оказывает ряд ,,милостей" его семье.

   ² Достоевский счел нужным преподнести "Дневник писателя" "с толкованием" и представил его при сопроводительном письме. См. ниже (стр. 159) примечание к "Извещению дворцовой конторы".

   Почтеннейший Федор Михайлович, вот справка, если хотите, я могу написать Губернатору.

   Впрочем вероятно теперь деньги уже выданы.

   Понедельник

   [27 декабря 1876 г.]

    

   Приписка Победоносцева внизу следующей официальной справки: "Всемилостивейше пожалованные в единовременное пособие вдове Священника Остроумовой 100 рублей препровождены к Новгородскому Губернатору при отношении Статс-Секретаря у Принятия Прошений от 21-го декабря 1876 г. за No 10715, для выдачи просительнице, по месту ее жительства в г. Старой Русе".

   Вот, любезнейший Федор Михайлович,, когда вы были у меня, то сетовали, что январский No Дневника "выйдет у вас не в меру слабый, а вышло наоборот - весь в

   132

    

   силе, ¹ и я, только что прочитав его, спешу благодарить вас за прекрасные статьи - все хороши, особенно, что вы рассуждаете о штунде, да и о Фоме Данилове². Здравствуйте и радуйтесь.

   1 февр. 77

  

    

  
¹ Январский выпуск "Дневника писателя" 1877 г. состоял из следующих статей: Глава первая. I. Три идеи. II. Миражи, штунда и редстокисты. III. Фома Данилов, замученный русский герой. Глава вторая. I. Примирительная мечта вне науки. II. Мы в Европе лишь стрюцкие. III. Русская сатира. "Новь", "Последние песни". Старые воспоминания. IV. Именинник.

   ² Фома Данилов, по справке самого Достоевского - "унтер-офицер 2-го Туркестанского стрелкового баталиона, захваченный в плен кипчаками и варварски умерщвленный ими после многочисленных и утонченнейших истязаний 21 ноября 1875 года в Маргелане за то, что не хотел перейти к ним на службу и в магометанство". Достоевский вспомнил его в "Братьях Карамазовых" в главе "Контроверза" (ч. I, кн. III, гл. VII)

    

   133

   Почтеннейший Федор Михайлович. Зная вашу заботливость, я уже беспокоюсь отчего не выходит до сих пор Дневник? Здоровы ли, здесь ли вы, и все ли у вас благополучно? Если это письмо дойдет до вас, напишите мне словечка два по адресу: в Ораниенбаум во Дворце¹.

   и какой ваш деревенский адрес?

   6 июля 1877

    

   ¹ В начале июля 1877 г. Достоевскому пришлось оставить деревню, где он отдыхал (имение "Малый Прикол" Курской губ.), и "ехать в Петербург, чтобы редактировать и выпустить в свет летний двойной No 2 "Дневника писателя" за май - июнь" ("Воспоминания А. Г. Достоевской", 225-226). В Петербурге его ждало немало хлопот по типографии, цензурному комитету, чтению корректур и проч. Достоевский приехал в Петербург 5 июля в 11 час. утра, а на другой день получил письмо Победоносцева из Ораниенбаума. В письме к жене от 7 июля Достоевский сообщает: ,,Вчера вечером получил письмо от Победоносцева. Пишет наугад, беспокоясь за меня и не зная где я, на прежний адрес; не выходит дескать Дневник, не сделалось ли чего с вами? Сам он в Ораниенбауме, живет во дворце. Напишу ему, но вряд ли сам поеду - некогда".

   Письмо Достоевского к Победоносцеву за июль 1877 г. неизвестно.

   Добрейший Федор Михайлович. Вот уже вторая неделя, как я сижу дома, простудившись, с тяжелой головою. Если вы здоровы, и есть досуг, не зайдете ли на днях вечерком побеседовать, - чего давно уже не бывало.

   28 февр. 1878

   Петербург.

   Достопочтеннейший Федор Михайлович. Вам понравилась московская речь Преосв. Амвросия. Думаю, что понравится и другая, недавно сказанная им в Московской Семинарии ¹.

   30 ноября 78

  

    

   ¹Амвросий (Алексей Иосифович Ключарев) (1821-1901) - церковный писатель и проповедник, редактор журнала "Душеполезное чтение", руководитель издания "Вера и разум". Выступая на общественно-политические темы, Амвросий яростно боролся с "вольнодумством" (свобода совести, Свобода печати, женское образование и пр.). Некоторые его проповеди печатались в ,,Московских Ведомостях".

   Речи свои Амвросий произносил на всевозможные "темы дня": по случаю заключения мира с Турцией, убийства шефа жандармов Мезенцева и харьковского губернатора Кропоткина, покушения на Александра II, смерти Юрия Самарина, различных манифестов и пр. "Московская речь", о которой пишет Победоносцев - проповедь Амвросия по поводу убийства в Петербурге шефа жандармов Мезенцева, произнесенная 12 сентября 1878 г. По основным положениям она действительно близка воззрениям Достоевского в эту эпоху: "спасительная сила церкви" (превосходство христианства перед всеми человеческими учениями и превосходство православия перед всеми другими исповеданиями); духовно-нравственное воспитание в противовес новейшим педагогическим теориям "европейских руководителей"; духовный опыт "святой Руси", противопоставленный учениям "наших космополитов, ненавистников родной земли"; исконно русская религиозная философия, которую "мы не заметили: мы искали в Европе последнего слова философии и зато видели, как пред нами проходили поколения шеллингистов, гегелистов, реалистов, материалистов, социалистов..." (,,Проповеди Амвросия, епископа Дмитровского, викария московского за последние годы служения его в Москве" (1873-1882). М., 1883, стр. 136-140). Вторая проповедь, которая по мнению Победоносцева понравится Достоевскому, - это "Речь воспитанникам московской духовной

   134

    

   семинарии", произнесенная 8 ноября 1878 г. В ней развиваются положения предыдущей речи (высокие цели церкви и борьба ее "с духовными врагами человечества", возможность примирения "веры со здравыми научными познаниями", восстановление в народе русском "утраченной цельности" и пр.).

   Почтеннейший Федор Михайлович. Рекомендую вам прочесть фельетон в прилагаемом No Соврем. Известий ¹. В нем метко выражена основательная мысль и подмечено явление слишком обыкновенное в нашем обществе.

   Кстати. Помня, что вы иногда заходили ко мне по субботам вечерами, скажу на всякий случай, что завтра я должен провести целый вечер в утомительном заседании.

   Пятница

  

   12 янв. 79

    

   ¹ "Современные Известия" - московская ежедневная газета правого направления (издавалась И. П. Гиляровым-Платоновым с 1 декабря 1867 г.) с подзаголовком "политические, общественные, церковные, ученые, литературные и художественные [известья]". Фельетон, рекомендованный Победоносцевым, - вероятно из No 9 "Современных Известий" от 10 января 1879 г. под заглавием "С того света". В фельетоне описывается случай, происшедший под новой год в ресторане "Эрмитаж", где двое юнкеров не выказывали достаточного почтения к обедавшему там "герою Дубасову, взорвавшему на Дунае в последнюю войну турецкий броненосец". В шовинистическом тоне фельетонист возмущается "Митрофанушками", не понимающими, что "подвиги таких героев, как Дубасов, Скобелев и др., должны служить руководством и примером для каждого честного русского солдата"... Это вероятно и есть "основательная мысль", вызвавшая одобрение Победоносцева.

   Многоуважаемый

   На случай, когда бы вам нужно было видеться с Катковым¹, спешу вас уведомить, что он здесь на несколько дней и остановился у зятя своего кн. Шаховского на площади Большого театра, No 6, дом Варгина.

   14 фев. 79

  

    

   ¹ Катков, Михаил Никифорович - реакционный публицист, редактор "Московских Ведомостей" и "Русского Вестника", сыгравший заметную роль в литературной биографии Достоевского. Свои большие романы (за исключением ,,Подростка") Достоевский печатал в "Русском Вестнике". В 70-е годы он был прилежным читателем "Московских Ведомостей". Иные из передовиц Каткова оставляли заметные следы на его художественном творчестве. Неутомимый обличитель нигилизма, гневный обвинитель Нечаева и Бакунина, воинствующий националист, готовый всюду видеть следы "польской интриги", непримиримый враг интеллигенции (,,как только начнет действовать наша интеллигенция - мы падем") Катков многому научил Достоевского-политика. В ряде спорных государственных вопросов романист примыкал к выводам московского публициста и нередко отражал в своих высказываниях директивные тезисы катковских статей. Под конец жизни он видимо разделял возмущение Каткова судом присяжных (после дела Веры Засулич) и вполне солидаризировался с его нападками на самую идею русского общественного суда. В отличие от многих представителей петербургской администрации Достоевский в полном согласьи с "Московскими Ведомостями" в последний год своей жизни приветствовал начинания Лорис-Меликова в направлении общественного "замирения". Газета Каткова, как и "Русский Вестник", по основным вопросам перекликалась с петербургским "Гражданином".

   Любезнейший Федор Михайлович. Сейчас был у меня о. архимандрит Симеон и привез, для передачи вам, выписанные им из книг подробности монашеского погребенья¹, о которых он при свидании запамятовал объяснить вам.

   24 февр. 1879

   135

    

   ¹ Выписки эти очевидно послужили Достоевскому для описания погребения старца Зосимы в главе "Тлетворный дух" ("Братья Карамазовы", ч. III, кн. VII, гл. I). В первых же строках своего описания Достоевский цитирует "Большой Требник", выписки из которого очевидно и были ему присланы Победоносцевым 24 февраля 1879 г. Глава ,,Тлетворный дух" появилась в сентябрьской книжке "Русского Вестника" 1879 г. Сопоставление этих дат дает возможность датировать работу Достоевского над 7-ю книгой своего романа: весна-лето 1879 г.

   Почтеннейший Федор Михайлович. Вчера, по уходе вашем, я написал и послал потребное письмо Градоначальнику.

   В понедельник надеюсь встретиться с вами за обедом: Арсеньев пишет мне, что у них на этот день предположение, и я сообщил им ваш адрес.

   3 марта 1879

   Христос Воскрес. Обнимаю вас, любезнейший Федор Михайлович, и сердечно благодарю за память. Жалею, что не видал вас, а только ваши карточки. Я сегодня лишь вернулся из Сергиевской Пустыни, где доволен был и мирен целую неделю. В 3 часа поехал к вечерне в Исакиев. Собор - а между тем явились ваши карточки. Посылаю вам статьи из вчерашних Моск. Вед.¹

   [2 апреля]

   Пасха 1879

    

   ¹ "Вчерашние Моск. Вед."- No 81 от 31 марта 1879 г., так как по случаю пасхи "следующий No Московских Ведомостей" (согласно объявлению на 1-й стр. No 81) выйдет в четверг 5 апреля". Статьи, упомянутые Победоносцевым, - помещенные на 4 и 5 страницах фельетоны и корреспонденции. В одной из них - "В мире курьезов", газета возмущается "научной ревностью не по разуму петербургских врачей", объявивших о чуме в России (темой этой интересовался Достоевский и затронул ее в "Гражданине"), и полемизирует с Градовским по поводу его последних статей в "Голосе"; особенное место фельетонист уделяет ироническому описанию чествования И. С. Тургенева в Петербурге и Москве преимущественно учащейся молодежью. Тургеневу же посвящена и вторая статья "С берегов Невы", в которой автор возмущается "ребячески жалкой" политической агитацией, предметом которой послужил Тургенев. Автор упоминает о публичном вечере, где самым лестным для них образом были приветствованы два писателя - Тургенев и Достоевский: "оказывается произошло недоразумение: "мы, рукоплеща и г. Тургеневу и г. Достоевскому, способствовали чествованию единственно г. Тургенева и вовсе даже не в его качестве талантливого беллетриста, а в звании не то "политического", не то ,,общественного", но во всяком случае "западного" человека, "профессиональные идеалы которого всем нам дороги и святы". Потеха же и только!" И пр. Автор распространяется в дальнейшем о Тургеневе как ,,представителе западного конституционализма в России".

  

   Любезнейший Федор Михайлович. Припоминаю, что около 15 апреля вы собираетесь переезжать в Старую Руссу¹. Не надеюсь до отъезда увидеться с вами, так как за болезнью в доме у меня я ни с кем не вижусь. От души желаю вам счастливого пути - уезжайте скорее - там будет вам тише жить и работать. В настоящую пору бежал бы из Питера в пустыню. Кланяюсь супруге вашей и желаю вернуться благополучно и здорово в лучшую пору². От души обнимаю вас.

    

   11 апр. 1879

   136

    

   ¹ Достоевский выехал в 1879 г. в Старую Руссу только в мае.

   ² Панический тон последних строк объясняется покушением на царя А. К. Соловьева , 2 апреля 1879 г. На это видимо намекает сообщение: "За болезнью в доме у меня я ни с кем не вижусь".

   Сердечно благодарю вас, любезнейший Федор Михайлович, за то, что вы скоро меня вспомнили и написали мне, а меня простите за то, что не ответил вам вскоре. Это совершенно противно обыкновению моему и сердечному желанию, и весьма редко со мною случается; а на этот раз произошло вследствие того, что у французов называется force majeure. Поверите ли, что целый месяц и больше того я не в состоянии был писать, и самые письма, мною получаемые, лежали у меня дня по три нераспечатанными: до того голова была занята с утра до ночи множеством забот и множеством лиц, с которыми приходилось беспрерывно видеться. Только теперь опоминаюсь от всей этой суеты. Впрочем работал я для доброго дела. Надобно было устраивать отправление 600 ссыльнокаторжных из Одессы на остров Сахалин. Мне хотелось устроить это дело так, чтобы скорбный этот путь стал по возможности путем утешения и чтобы вместо школы разврата, соединенной с этапным хождением, устроилась бы по возможности школа духовного назидания и порядка. Слава богу, обстановка вышла самая благоприятная. Прекрасный священник, всей душою преданный делу, - другой, простой человек с горячею душой, благочестивый мещанин миссионер, с громадным запасом книг и т. под., доктор-старичок, человеколюбец, и два чиновника - люди вполне достойные и одушевленные, - командир судна толковый, распорядительный, с душою. Вы поверите, с какою заботою я следил за всем этим снарядом. Наконец 7 Июня корабль отплыл, напутствованный в Одессе архиереем Платоном, который сам приехал проводить арестантов и сказал им трогательные поучения, - а в числе их есть люди, повинные в 40 убийствах. - Экспедиция эта, первая в своем роде, прошла уже Красное море, и теперь должно быть на пути к Сингапуру. Вчера я получил первые любопытнейшие письма из Порт-Саида и, читая их, приходил в умиление. Благослави боже! Нас стращали беспорядками в пути; но вот в течение 2 недель - все не нахвалятся поведением арестантов. Представьте себе только такую картину - утро и вечер, посреди океана - впереди священник и с ним 500 каторжных (ибо 100 масульман в числе их) поют хором молитву. На богослужении каторжные же поют по нотам. Тотчас по выходе из Босфора признано возможным снять с них кандалы, и мне описывают радость по этому случаю. Священник неотступно при них - им позволено работать, их выпускают гулять на палубу и проч. Дай бог благополучного конца этому интересному плаванию, а я радуюсь, что заботы мои и моих сотрудников оказываются до сих пор непропащими! Да, любезнейший Федор Михайлович, жизнь наша так искривлена, так завалена и опутана, что в ней трудно бывает отыскать простые человеческие черты. И во времена Спасителя человек, повидимому, глубоко вдумывавшийся в жизнь и помышлявший о долге, ставил вопрос, мучивший его душу и представлявшийся ему неразрешимым: кто есть ближний мой? А как он прост для простой не книжной души, и как просто решил его Спаситель. И мы все ходим по свету и мучим себя вопросом: что мне делать? И этот вопрос сбивает всех с толку - он же, конечно, увлекает и массу молодежи, выросшей посреди книжных миазмов - на путь лжи и беззакония. Да и не они одни - все мы, слывущие интеллигенцией, путаемся в нем, словно леший обошел нас, а между тем возле нас лежит большой, царский путь правды. И вдруг иногда приходит минута, что мы видим этот путь, ступаем на него, и идем по нем легко и свободно, веселыми ногами, и жизнь вдруг становится ясною. Это только тогда и бывает, когда является простое отношение одной души к другой душе страждущей, нуждающейся и обремененной, когда является перед нами дело любви в самой простой форме блистающей неотразимой истиной без хитрости и заблуждения: "алчущего напитать, жаждущего напоить, нагого одеть и т. п.". Все это, как давно мы знали, еще из прописей, из начатков христианского учения - как все это старо, и как все это свежо и ново!

   137

    

   На этом основании строится все наше здание. Тут же и единственный, элементарный источник веры. Какое безумие спрашивать: докажи мне веру твою. Надо сказать: покажи мне веру твою. Она является не в отвлеченной формуле, а в живом образе живого человека и живого дела - в образе божием, еже есть Адам человек - и паки человек, т. е. Христос сын божий. Вера, любовь, надежда - школа разделяет на три категории понятий, и это есть обольщение школы, ибо разбивать то нельзя, что в существе своем едино. Бог явился Илии пророку не в вихре и в буре, а в гласе хлада тонка, в тихом веянии ветра.

   О нынешних событиях и положении дел не стану много говорить - вы сами видите и чувствуете, а мне больно, больно и тяжко. Видя многое, что другие не видят, в людях и в делах, я не могу одушевляться надеждою, ибо для меня вопрос ставится просто: на репейнике не могут расти гроздия, на крапиве не вырастут смоквы. Живой человеческой силы, которая могла бы двинуть события, не слышно, и явственнее чем когда-либо ощущается, что дела наши в руке карающего и милующего бога. Часто с волнением в душе перечитываю 10 главу послания к евреям и страшный 31 стих¹. Все так перепуталось и перемешалось в понятиях человеческих и в воле человеческой, что всякая аргументация стала пуста и бесплодна. Журнальные статьи, особливо в Пбурге, мне омерзительны. Нити не отыщешь, чтобы выйти из лабиринта, покуда нельзя будет сказать: бысть человек послан от бога, - тот что станет на гумне и будет веять пшеницу -.

   Сегодня газеты принесли известие великой важности. Во Франции принята 7 статья закона об обучении. Голос ликует, но от этого ликования страшно. Ведь это значит, что закон государственный отрицает право церкви - учить и признает неспособными десятки тысяч людей, занимавшихся обучением не по профессии, не за деньги, но ради утверждения веры и по долгу церковного звания. Это - приказ самого революционного свойства²: и подумаешь, что у нас наши журналы требуют того же самого, и наши власти пожалуй вскоре вдохновятся тою же идеей.

   Обнимаю вас от души, любезнейший Федор Михайлович, и кланяюсь супруге вашей. Жена моя просит передать вам ее поклон. Надеюсь, что и вы сами, и все у вас здоровы. Я проживаю в Петергофе, Разводная улица, No 4, но езжу почти ежедневно в Петербург. Жду теперь появления книжки Рус. вестника, чтобы знать окончание разговоров братьев Карамазовых о вере. Это очень сильная глава - но зачем вы так расписали детские истязания!

   9 июня 1879.

  

   Петергоф.

    

   ¹ Послание к евреям апостола Павла - один из отделов "Нового завета". В 10-й главе говорится о страшном суде и "ярости огня" для тех, кто ,,получивши познание истины" произвольно грешит; 31-й стих: ,,Страшно впасть в руки бога живого!"

   ² В No 178 "Голоса" от 29 июня 1879 г. в специальной передовой статье отмечено, что "подавляющим большинством голосов французская палата депутатов приняла проект закона о народном образовании, устраняющий участье в школьном деле католического духовенства... В общей сложности министерство Ваддингтона-Лепэна и, главным образом, министр народного просвещения г. Жюль Ферри, обещало блистательную победу. Сопротивление, противопоставленное их проекту, имело необыкновенно грозный характер. Иезуиты, понимая грозящую им опасность, сумели соединить в рядах коалиционной оппозиции 7-й статье проекта самые разнообразные элементы французского общества, начиная с сельского населения и кончая светскими женщинами... и все это не помогло!" Газета отмечает в заключении, что "во Франции клерикалы доживают последние дни своего могущества". Неудивительно, что закон этот произвел на будущего насадителя епархиальных школ в России впечатление революционного акта.

   Любезнейший и добрейший Федор Михайлович. Спасибо вам за доброе письмо ваше из Эмса¹. Не зная об отъезде вашем за границу, я удивился, когда нашел в Питере вашу карточку ², и если бы знал ваш адрес, то уговорил бы завернуть ко мне в Петергоф, где мы на досуге побеседавали бы с вами.

   138

    

   Вижу, что вам скучно и тошно в Эмсе, и понимаю. Но что делать, когда лечиться надобно, и должно. А что будет от лечения, в том бог волен. Только не раздражайте себя мыслию о смерти, в том смысле, как вы пишете. Посудите вы сами, когда жизнь исполнена такой нравственной тяготы, и когда смерть висит над человеком, стоит ли болезненно вглядываться в эту мысль. А что вы пишете о детях: что с ними станется?, на это скажу вам - а почему вы знаете, что с ними станется, когда вы будете живы? Кто из нас, сколько ни заботься, может прибавить себе росту на один локоть? И от чего вы убережете их, если бог не убережет? Будут терпеть? Но и при вас разве нет терпения? И вы сами разве не терпели? И всякому человеку разве не положено терпеть? Предоставьте их богу, и себя не смущайте. Мир во зле лежит и полон злых людей, но есть и добрые - их бог посылает в нужную минуту. Не говорю - к чему заботиться, чего опасаться? Но говорю -смерти из-за того не стоит трепетать, что малые дети останутся. И мать у них есть, мать попечительная, а впрочем бог всем отец и все ведает, что неведомо никому. И так не пецытеся на утрее. Может, бог даст, еще и не мало поживем, и господь знает, на добро ли или на худо себе и другим. Господь весть. Впрочем мрачное настроение наше зависит часто от нездоровья и вы, бог даст, когда поправитесь, яснее будет на душе ³. Я про себя скажу, что у меня на душе нелегко: меня крепко гнетет и давит все то, что я вижу и слышу в доступном мне кругу и во всей мимотекущей жизни. Притом многое, что знаешь и чувствуешь, приходится таить в себе и не поверять людям, чтобы не нарушить в них оставшееся верование в правду людей и событий. Великое дело вера - и в делах человеческих. Мы сами иной раз не подозреваем, какую силу отнимаем у людей, легкомысленно передавая им свои впечатления и сомнения.

   Рад душевно тому, что вы сообщаете мне о новой книге "Карамазовых". Буду ждать нетерпеливо выхода августовской книжки Р. В.- Ваш "Великий инквизитор" произвел на меня сильное впечатление. Мало что я читал столь сильное. Только я ждал - откуда будет отпор, возражение и разъяснение - но еще не дождался. Вы пишете, что ¹/₁₀ доли не выполнили против задуманного; но эта вещь стоит того, чтобы заняться ею в цельном приеме, пополнить и переделать что нужно⁴. К сожалению полноте и цельности немало вредит то, что роман и пишется и выдается частями. Если бы можно было вам же, написавши все, - все вместе обозреть и проверить, во сколько раз вы были бы довольнее. Когда художнику не удалась его статуя, или он не доволен, весь металл идет опять в горнило. Впрочем и то сказать, что всякий художник творит по-своему, и вы, если бы выжидали, может быть никогда и не решились бы выпустить свое произведение: Желаю вам тихих дней, тихого настроения, чтобы мысль зрела и округлялась в тишине. Всякий день имеет судьбу свою; и есть дни, когда колос вдруг спеет и вдруг наливается.

   Приятель наш Мещерский выпустил еще произведение в ответ современным вопросам "в улику времени"⁵. Не видал еще, что это такое, но вижу, какая поднялась руготня в журналах. Эта руготня скорее служит рекомендацией в изв. смысле, - но я не сомневаюсь, что и сюда пущена нашим приятелем какая-нибудь ложка дегтю. Кроме того, мне крепко не нравится его манера - печатать разгонисто маленькую книжку, выпускать ее с рекламой и брать дорогие деньги. Это пахнет лавочкой.

   От злосчастного Пуцыковича⁶ не чаю ничего прочного. Все у него рассыпается, как дым - и не будет от него ничего, потому что он подлинно не в состоянии работать. Странное его объявление об издании Гражданина в Берлине я встретил здесь в единственной газете - в Московских епархиальных ведомостях⁷! Мысль эта сама по себе весьма мне нравится, и на этой почве можно бы создать нечто весьма солидное - только не Пуцыковичу. Увы! Он погибнет как Фаэтон, вздумавший покататься по небу в Фебовой колеснице. Жаль мне его по человечеству - и мой ему совет всегда был - бросить журнальное дело, которое не по плечу ему, и работать какую-нибудь маленькую работу.

   Обнимаю вас от всей души, любезнейший Федор Михайлович! Христос с вами!

   16 авг. 1879

   Я еще в Петергофе, но на днях переезжаю в П-бург.

   139

    

   ¹ Письмо из Эмса от 9/21 августа 1879 г.

   ² Достоевский сообщил Победоносцеву о своем прощальном визите: "Думал хоть минуту лично повидать вас проездом в Эмс (из Старой Руссы через Петербург), был у вас (в доме Финской церкви) и не застал, а швейцар сказал мне, что вы очень часто приезжаете. Очень пожалел, потому что от вас всегда услышишь живое и подкрепляющее слово, а я именно в подкреплении нуждался" ("Красный архив" 1923, II, 244).

   ³ Этот отрывок письма Победоносцева вызван следующим сообщением Достоевского: "Я здесь лежу и беспрерывно думаю о том, что уже, разумеется, я скоро умру, ну через год или через два, и что же станется с тремя золотыми для меня головками после меня? Впрочем, я здесь и вообще в самом мрачном расположении духа. Узкое ущелье, положим, живописное, как ландшафт, но которое я уже посещаю 4-е лето, и в котором каждый камень ненавижу, потому что трудно себе и представить, сколько тоски вынес я здесь в эти 4 раза приезду. Нынешний же приезд самый ужасный: многотысячная толпа всякого сброду со всей Европы (русских мало, и все какие-то неизвестные из окраин России) на самом тесном пространстве (ущелье), не с кем ни одного слова сказать, и главное - все чужое, все совсем чужое - это невыносимо. И так вплоть до нашего сентября, т. е. целых 5 недель. И заметьте: буквально на половину жидов" ("Красный архив" 1923, II, 244).

   ⁴ В предыдущих письмах Достоевский держал Победоносцева в курсе своих работ над "Братьями Карамазовыми". 19 мая 1879 г. он сообщал своему корреспонденту:

   "Эта книга в романе у меня кульминационная, называется "Pro и contra", а смысл книги: богохульство и опровержение богохульства. Богохульство-то вот это закончено и отослано, а опровержение пошло лишь на Июньскую книгу. Богохульство это взял, как сам чувствовал и понимал сильней, т. е. так именно, как происходит оно у нас теперь в нашей России у всего (почти) верхнего слоя, а преимущественно у молодежи, т. е. научное и философское опровержение бытия божия уже заброшено, им не занимаются вовсе теперешние деловые социалисты (как занимались во все прошлое столетие и в первую половину нынешнего), зато отрицается изо всех сил создание божие, мир божий и смысл его. Вот в этом только современная цивилизация и находит ахинею. Таким образом, льщу себя надеждою, что даже и в такой отвлеченной теме не изменил реализму. Опровержение сего (не прямое, т. е. не от лица к лицу) явится в последнем слове умирающего старца. Меня многие критики укоряли, что я вообще в романах моих беру будто бы не те темы, не реальные и проч. Я, напротив, не знаю ничего реальнее именно этих вот тем..." ("Красный архив", 1923 II, 242).

   В письме от 9/2