Новиков Николай Иванович - Критика

итается в числе лучших наших стихотворцев и заслуживает великую похвалу.

   Хмельницкий Иван [1742-1794] - философии доктор и Комиссии о сочинении проекта нового уложения сочинитель. Обучался прежде в Киевской академии, а потом в Кенигсбергском университете разным языкам и наукам. Сочинения его следующие: 1) рассуждение об основаниях философических на латинском языке, внесенное в "Гамбургские ученые ведомости" в 1762 году; 2) опровержение на рассуждение г. Шлегела; 3) рассуждение об опровержении рабства по законам естественным и праву всенародному; 4) перевел с немецкого на российский язык книгу "Величество и различие в царстве естества и нравов по уставу зиждителя" и 5) перевел же "Краткую энциклопедию, или понятие о всех науках и художествах"; обе сии книги в скором времени будут печататься.

   Хмельницкий Григорий [ум. после 1781] - студент, писал стихи; а напечатана из них только одна ода в Санктпетербурге 1761 года.

   Хитров - его сочинения журнал морского пути от Охотского острога до Камчатки рукописный хранится в императорской библиотеке.

   Хотунцевский Иоасаф [ум. 1759] - иеромонах, сочинил много весьма изрядных поучительных слов, а напечатаны из них только некоторые 1742 года в Москве.

   Хрущов Николай - лейб-гвардии сержант, написал несколько изрядных и нежных стихотворений, а напечатанных известно мне только сатирическое "Письмо о желаниях" в ежемесячном сочинении "Полезное увеселение", изданном 1760 года в Москве. Он перевел в стихи Корнелиеву трагедию "Полиевкт" весьма изрядно. Превеликая была надежда увидеть в нем хорошего стихотворца; но смерть, прекратя его жизнь в цветущих летах, лишила нас сей надежды.

   Хилков, князь, Андрей Яковлевич [165(?)-1718] - ближний стольник. В 1700 году послан был в Швецию резидентом и там во время начинающейся между Россиею и Швециею войны с 20 числа сентября того года содержан был под крепкою стражею, где он и умер. Тело его привезено было потом к острову Аланту на галере 18 октября 1719 года, откуда отпущено в Санктпетербург и погребено в монастыре святого Александра Невского. Во оном заключении сей князь сочинил книгу "Ядро российской истории", которая напечатана в Москве 1770 года. Г. Миллер в предисловии на сию книгу между прочим в похвалу его пишет, что сию книгу почитать должно как сочиненную такою особою, которые в трудах сего рода упражняться мало обыкли. Он же приводит, что и иностранные писатели отдавали ему, как искусному политику, великую похвалу. Здесь сообщаю полученную мною надпись сему князю на его книгу.

  

   Сияющих отцов блистательнейший плод,

   Хилков, разумный князь! начертавая нам

   Ты славны подвиги российского народа

   Исторгнул изо тьмы героев росских род,

   Простер их славу дел ко чуждым небесам,

   Да ведает об них весь мир и вся природа,

   Да будет ведомо и поздним временам,

   Да всюду древняя Россия будет чтима,

   Да новая цветет красней Афин и Рима;

   Но прославляя их, прославился ты сам,

   И будет здесь твоя потоль гремети слава,

   Поколе простоит Российская держава.

  

  

   Церникав или Зерникав Адам [1652-1693(?)] - иеромонах Киевопечерской лавры, уроженец города Торуня. Молодые свои лета препроводил во обучении богословских догматов во многих знатных европейских училищах и, вступя со сверстниками своими в словопрение о происхождении святого духа, превозмог их всех убедительными и ясными доказательствами. Не находя же себе равного там, путешествовал он в разных частях света, доискиваясь яснейших истин у всех знатнейших своего века людей, писавших о сей материи. По долгом странствовании прибыл он в Киевопечерскую лавру и там принял монашеский сан, а в 1680 году посвящен иеромонахом. Имея же у себя там многочисленную библиотеку, написал много сочинений о богословских материях, которые учеными людьми весьма высоко поставляются. Трактат его о происхождении святого духа ныне печатается в Бреславле иждивением преосвященного Самуила, епископа крутицкого. Сему сочинению во особливом письме великую похвалу написал Феофан Прокопович, ученый того времени муж, и сию книгу столь уважил, что Петр Великий приказал послать из сенатской канцелярии указ о присылке оныя в Санктпетербург.

   Цициядов Евстафий [172(?)-1767] - прапорщик отставной, трудился в сочинении топографии и истории грузинской и великую уже о сей мало знаемой нам земле составил книгу, и которую уже изготовил было к печатанию; но смерть, отняв у него жизнь в Москве в 1767 году, лишила нас и сей книги, достойной любопытства и похвалы.

  

  

   Чертков Василий [1726-1793] - бригадир, сочинил комедию, "Кофейный дом" именуемую, которая представлена была на елисаветградском театре в 1770 году и напечатана в Кременчуге.

   Чулков Михайло [1740-1793 {См. Русский биографический словарь ("Чаадаев - Швитков"). СПБ., 1905, стр. 452-454.}] - коллежский регистратор, находящийся при правительствующем сенате, много писал стихов, из коих некоторые не худы и напечатаны в изданном им еженедельном сочинении "И то и сё" 1769 года и ежемесячном, "Парнасском щепетильнике", 1770 года. Он сочинил шутливую поэму "Плачевное падение стихотворцев" стихами; также прозою сочинил и издал в свет первые четыре части "Пересмешника, или Славенских сказок"; первую часть "Пригожей поварихи", "Похождение Ахиллесово, под именем Пирры"; во одном действии комедию "Как хочешь назови" и много сатирических писем, напечатанных в еженедельном его сочинении. Он собрал из разных авторов краткий мифологический лексикон, который и напечатан в Санктпетербурге 1767 года.

  

  

   Шафиров Петр Павлович [1669-1739] - скончался в 1739 году марта 19 дня, будучи тайным действительным советником, сенатором и ордена святого Андрея кавалером. Он сочинил книжку "Рассуждение о причинах шведской войны", также великое множество министерских писем, и по мнению некоторых сочинил он журнал Петра Великого, которого I часть издана в 1769 году.

   Шафонский Афанасий [173(?) - после 1798] - медицины доктор, сочинил преизрядное рассуждение о принадлежностях врачебной науки, которое и напечатано в Лейдене в 1765 году.

   Шванский Михайло [1735-1790] - харьковский протопоп и тамошней училищной коллегии префект, весьма искусный человек в проповедывании слова божия. Из сочиненных им поучительных слов напечатано только одно в 1770 году.

   Шлатер Иван Андреевич [1708-1768] - тайный советник, сочинил описание Камчатки. Сия книга хранится рукописною в императорской библиотеке. Он сочинил и издал в свет "Описание потребного дела при монетном искусстве", со многими гридированными фигурами, в двух частях, которая напечатана в Санктпетербурге 1736 года; вторую "Обстоятельное наставление рудному делу", с описанием рудокопных мест и проч., в трех частях; напечатана в Санктпетербурге в 1760 и других годах.

   Шейн Алексей Семенович [1662-1700] - боярин. Его сочинения журнал о походе к Азову и о построении крепости Таганрога 1697 года рукописною книгою хранится в императорской библиотеке.

   Ширяев Михайло [168(?)-1731] - сочинил приветственную речь Петру Великому на Полтавскую победу в 1721 году.

   Шишкин Иван [1722-1770] - капитан полевых полков, много написал хороших песен, элегий и других мелких стихотворений. Песни его напечатаны в собрании песен, а стихи к "Кориолану" в ежемесячном сочинении "Полезное увеселение", изданном 1760 года в Москве. К его же сочинению причисляется история "О княжне Иерониме"; также перевел он книжку "Цицероновы мнения". Вообще сочинения его весьма много похваляются за чистоту слога и приятность вкуса; но смерть, лиша его жизни, отняла и надежду видеть в нем, может быть, славного стихотворца.

   Шишков Василий - по вопросам советника Василья Никитича Татищева сочинил описание Томского и Кузнецкого уездов в Сибири 1739 года. Сия книга рукописною хранится в императорской библиотеке.

   Шувалов Иван Иванович [1727-1797] - генерал-поручик, действительный камергер, орденов святого Александра, Белого орла и святыя Анны кавалер, любитель и покровитель наук и художеств. Сей сочинял многие весьма хорошие стихотворные пиесы, заслуживающие похвалу; и между прочим перевел из Шакеспировой трагедии Гамлетов монолог с великим успехом. Он упражнялся также и в гравировальном искусстве, чему доказательством остался портрет его, гравированный им самим. К чести его и к засвидетельствованию справедливой ему похвалы за ободрение и покровительство упражнявшихся в науках и художествах довольно будет упомянуть из письма г. Ломоносова, писанного к нему, следующие стихи:

  

   А ты, о меценат, предстательством пред нею

   Какой наукам путь стараешься открыть,

   Пред светом в том могу свидетель верный быть.

   Тебе похвальны все, приятны и любезны,

   Что тщатся постигать учения полезны.

  

   Ниже:

  

   Кто кажет смысл во днях еще младых,

   Тот будет всем пример, дожив власов седых.

  

   И также из письма его ж, г. Ломоносова, напечатанного при героической поэме "Петр Великий":

  

   И если в поле сем прекрасном и широком

   Преторжется мой век недоброхотным роком,

   Цветущим младостью останется умам,

   Что мной проложенным последуют стопам.

   Довольно таковых родит сынов Россия,

   Лишь были б завсегда защитники такие,

   Каков ты промыслом в сей день произведен,

   Для счастия наук в отечестве рожден... и проч.

  

   Стихи к портрету г. Ломоносова хотя изданы мною под именем г. Поповского, но по отпечатании того листа получил я от некоторой особы достоверное известие, что они сочинены г. графом Шуваловым; что также подтверждает, сколь много любил он науки и покровительствовал ученых людей.

   Шушерин Иван [ок. 1640 - после 1687] - патриарший поддьяк, сочинил историю Никона патриарха, которая и поныне у многих охотников редкостей хранится рукописною.

  

  

   Щербатов, князь, Михайло Михайлович [1733-1790] - двора ее императорского величества камер-юнкер, герольдмейстер, комиссий о коммерции и о сочинении нового уложения член; к чести своего имени и рода знаменитый любитель и изыскатель древностей российских и писатель истории своего отечества. Сей просвещенный и достойный великого почтения муж, будучи в отставке, упражнялся несколько лет в собирании летописей и приуготовлении к сочинению полной российской истории, не щадя притом ни трудов, ни здравия, ни иждивения. Ее императорское величество всемилостивейшая наша матерь и государыня, пекущаяся о пользе, просвещении и блаженстве России, уведав о сем, оказала свое благоволение, ободрила трудившегося и для вспомоществования в похвальном сем труде повелела для сего князя отворить все книгохранительницы. Наконец он столь преуспел в сем труде, что издал уже в свет истории своей два тома, к незабвенному воспоминанию своего имени и к великому удовольствию просвещенных и разумных любителей истории и славы своего отечества. Бескорыстие его побудило сию историю подарить императорской Академии наук, при которой она и напечатана. Г. Миллер, ученый и просвещенный муж нашего времени, о сей истории изъясняется так: {В предислов. на Ядро рос. ист.} "достойная свету другого княжеского сочинителя история российская уже и печатается. Коликая сия честь, коликая польза для России! Знатнейшие лица участие принимают в просвещении сограждан своих. Сей есть знак крепко вкореняющихся наук в неограничимой Российской империи, когда знатность рода и ученость друг другу не противоборствуют". Сей не утомляемый полезными трудами муж издал еще "Царственную книгу", "Летопись о мятежах", "Картину владения Мономахова" и "Журнал Петра Великого" в двух частях, исполняя притом ревностно всегда и прочие положенные на него должности. Он также перевел несколько книг на российский язык, что все совершенно доказывает и великое его трудолюбие и любовь к наукам.

   Щепин Константин [1728-1770] - медицины доктор, уроженец вятский города Котельнича. Первое основание наукам получил он в тамошней семинарии, а потом обучался в Киевской академии. Оттуда уехал он с одним греческим монахом в Константинополь и, обучась там греческому, эллинскому, аглинскому и латинскому языкам, сыскал случай путешествовать в Италию. Во Флоренции обучась врачебной науке собственным иждивением, переехал оттуда в Лейден и там за особливое его в ботанике искусство произведен доктором медицины. По возвращении его в Россию определен он был в санктпетербургскую, а потом в московскую госпиталь лекционным, а во время прусской войны дивизионным доктором. В 1764 году по желанию его от службы был уволен, и потом путешествовал он в Молдавии, Валахии и Цесарии и, там собрав редчайшие растения, сочинил им описание. Он также сочинил рассуждение "О русском квасе", напечатанное в Лейдене 1761 года, и намерен был ботаническое свое сочинение издать в свет; но случившаяся ему в 1770 году смерть воспрепятствовала оное исполнить. Многочисленная его библиотека и "травник" проданы им в Московский университет.

  

  

   Эмин Федор Александрович {Описание его жизни, здесь следующее, поставлено по изустному его о том объявлению.} [ок. 1735-1770] - родился около 1735 года в Польше или в пограничном каком с Польшею российском городе от небогатых родителей, которых и лишился он в младенчестве. По случаю попал он в руки одному иезуиту, который обучил его латинскому языку и другим употребительным в их школах наукам. Путешествуя с ним по разным европейским и азиатским государствам, прибыли наконец в Турецкую землю, где было с ним приключение, о котором он не объявлял. По сему-то приключению взят был под стражу и для избавления себя от вечныя неволи принужден был принять магометанский закон. По принятии же закона, не имея иного пропитания, вступил он в турецкую службу и был несколько лет янычаром. В Турецкой земле ведя жизнь против своего желания, искал он всегда способов уехать в Европу; и как по случаю познакомился он с одним капитаном аглинского корабля, то и просил его, чтобы он увез его. Капитан на сие согласился, и он с ним благополучно приехал в Лондон. В сем городе жил несколько времени под именем Магомета Эмина и, приняв благое намерение принять природную свою христианскую веру, явился к российскому в Лондоне министру в 1758 году, где по желанию его окрещен в том же году.

   В 1761 году приехал в Санктпетербург и, по случаю встретившись с одним приятелем, с которым познакомился он в Лондоне, объявил ему свое состояние, которое было весьма бедно. Предстательством сего приятеля определился он учителем в сухопутный шляхетный кадетский корпус. Потом определен был переводчиком в коллегию иностранных дел; а наконец пожалован был титулярным советником и переводчиком в кабинет, в котором месте пробыл уже он до своея смерти, последовавшей в 1770 году апреля 16 дня. Он был человек острого и проницательного разума; чтением наилучших древних и новых авторов на разных языках приобрел он великое просвещение; имел с природы критический дух и веселый нрав. В путешествиях своих обучился он многим европейским и асиатским языкам, а именно: латинскому, французскому, итальянскому, ишпанскому, португальскому, аглинскому, польскому, литовскому, греческому, воложскому, турецкому, арапскому, татарскому и наконец, прибыв в Петербург, российскому, на котором и книг сочинил немало и также перевел с других языков. Они суть следующие: "Российской истории" 3 тома; роман "Непостоянная фортуна, или приключения Миромонда", в трех же частях; "Приключение Фемистоклово"; нравоучительные басни; "Письма Ернеста и Доравры", в 4 частях; краткое описание Оттоманския Порты; ежемесячного сочинения на 1769 год под именем "Адской почты" 6 месяцев; "Путь ко спасению": одна из всех его сочинений осталась не напечатанная. Переводы его следующие: "Польской истории" 2 тома; романы: "Бесчастный Флоридор", "Любовный вертоград", "Приключение Лизарка и Сарманды" и "Горестная любовь маркиза де Толедо". Все сии книги напечатаны в Санктпетербурге в разных годах. Собственные его сочинения, а особливо "Российская история" достойна похвалы: в первых книгах его издания слог не довольно чист, но в последующих гораздо переменился; а сатирические его сочинения имеют в себе весьма много остроты. На смерть его сочинены следующие стихи, писанные его другом.

  

   Что слышу? Эмин мертв, и друга я лишен!..

   Я тело зрю, но в нем огнь жизни погашен.

   Померкли те глаза, что сердце проницали;

   Сомкнулись те уста, что страсти порицали;

   Ослабла та рука, которой гнан порок...

   Почто ты жизнь его пресек, жестокий рок?

   Он истину хранил, любил он добродетель;

   Друзьям был верный друг и бедным благодетель.

   Он гордость презирал и гнал коварну лесть.

   В душе его была и искренность и честь

   Ах! все сии дары смерть алчна похищает

   И с ними крепость сил в единый гроб вмещает!

   В великом теле он великий дух имел

   И, видя смерть в глазах, был мужествен и смел.

   Неробкая душа! все страхи отметая,

   К началу своему с весельем возлетая,

   Ликуй во счастии, готованном себе,

   А я, тебя лишась, рыдаю о тебе.

  

  

   Юдин Федор - регистратор главной дворцовой конюшенной канцелярии, писал стихи, из которых напечатана одна только ода 1771 года в Санктпетербурге.

   Юшкевич Амвросий [1690-1745] - архиепископ новогородский, был сперва профессором в Киевской академии, оттуда послан в Литву в монастырь Святого духа игуменом; но по некотором времени назад позван и произведен архимандритом Симоновского монастыря в Москве: притом определен членом в святейший синод. Потом произведен в епископы и 29 мая 1737 года по императорскому указу вступил на место покойного Феофана, а 4 августа переименован архиепископом. Он сочинил много поучительных слов, достойных похвалы, из коих некоторые и напечатаны в Санктпетербурге. Скончался сей архиепископ 17 мая 1745 года.

  

  

   Яворский Стефан [1658-1722] - митрополит рязанский и муромский. Родился 1658 года в Польше от благородных родителей российского народа, обретавшегося тогда под владением королевства Польского. Родитель его, видя, что православие тогда в Польше угнетаемо было униатами, преселился с детьми своими в Малую Россию и, пожив лета довольна, скончался. Симеон, так назывался сей митрополит в бельцах, с самого отрочества имел великую склонность к наукам; почему и вдался во учение под смотрением Варлаама Ясинского, иеромонаха Печерского монастыря. Сей Ясинский, увидев остроту разума и прилежание к наукам сего отрока, возымел о нем великую надежду и приложил старание послать его в Польшу для обучения разным наукам. Симеон, побуждаемый своею склонностию, вдался учению в некотором училище сего королевства и, прослушав прилежно грамматику, риторику, философию, богословию, стихотворство и также некоторым языкам, возвратился напоследок в Киев, исполнен учения и добродетели. Ясинский, увидя надежду свою совершившуюся и желая его прилепить к наукам и соделать учителем в своей обители, убедил его принять монашеский сан; на что он и согласился и пострижен Ясинским, бывшим уже тогда митрополитом в Киеве, и наречен Стефаном. В сем чине начал он сочинять и проповедывать поучительные слова, которые, пленяя слушателей, утверждали их в принятом всеми о нем хорошем мнении. Почему несколько спустя времени митрополит Ясинский определил его учителем в Богоявленский училищный в Киеве монастырь. Как скоро Стефан вступил в сию должность, то великим своим прилежанием о научении юношества показал, что уже не было больше нужды посылать в Польшу для обучения; ибо все нужные науки стал он преподавать сам с великим успехом; многие церкви и обители получили помощию его наставления хороших проповедников и учителей. Во все же сие время не престал он проповедывать слово божие; и сочинил многие похвальные речи достойным людям. Вскоре после сего времени произведен был Стефан в игумена Николаевския в Киеве обители; и был употребляем в разные отправления как в Малой России, так и в Москву. В 1700 году был он послан в Москву за некоторыми нужными исправлениями от митрополита Ясинского; и как в сие время скончался боярин Шеин, то по именному повелению Петра Великого говорил Стефан Яворский надгробное похвальное слово по усопшем боярине, которое премудрому императору столько понравилось, что повелел он ему остаться в Москве. После чего вскоре, как уже познал сей монарх великие дарования и добродетельное сего мужа житие, повелел произвесть его митрополитом в Рязань и Муром; почему и посвящен он был в сей сан святейшим патриархом Адрианом в том же году. По преставлении патриарха вручено было Стефану духовное правление всея России. В сие время сочинил он книжку "О пришествии антихриста", а потом вскоре превеликую и важную книгу "Камень веры", из коих первая напечатана 1703, а последняя 1729 года в Москве. По учреждении ж правительствующего синода пожалован он был президентом оного. Наконец умножившиеся его болезни, а особливо хирагра и подагра столько его изнурили, что он по положении великих трудов по церковным делам и в проповедывании слова божия преставился 1722 года ноября 28 дня, от рождения своего на 65 году, и погребен по его завещанию в Переславле рязанском в соборной церкви.

   Ягельский Кассиан [1736-1774] - медицины доктор, сочинил наставление о предохранительных средствах от моровой язвы, которое и напечатано в Москве 1771 года.

   Ясинский Варлаам [1627-1707] - митрополит киевский, сочинил книгу "Икона, или изображение дел московского патриаршего престола"; также в сочинении поучительных слов упражнялся он с великою от всех похвалою.

  

  

   Первые критические статьи Новикова появились в журнале "Трутень". Они родились в атмосфере острой политической борьбы с правительственным журналом "Всякая всячина", которым руководила Екатерина II. Играя роль просвещенного монарха, Екатерина хотела приручить литературу, указав ей возможные темы и дозволенный тон, стремилась к лишению писателей их независимости. Так появились статьи Новикова-Правдулюбова (см. их в разделе "Полемика Новикова с Екатериной II"), выдвинувшие центральный тезис всей его дальнейшей литературной деятельности и как писателя и как критика,- литература должна быть независимой от правительства, ее содержанием должна быть сатира, объектом сатиры должен стать двор, вельможи и реальная практика дворянства. К письмам Правдулюбова примыкает цикл статей, напечатанных в "Трутне", "Пустомеле" и "Живописце". Они посвящены обозрению состояния литературы в год издания сатирических журналов, борьбе с поэтами дворянского искусства классицизма, с писателями правительственного лагеря и некоторыми писателями не дворянами типа Лукина, боявшимися поднимать коренные вопросы социальной жизни, искавшими покровительства у вельмож. В этих статьях Новиков развернул свое понимание гражданской роли литературы, нанес удар поэтике классицизма, сформулировал свои принципы новой эстетики - "действительной живописи", приготовлявшей развитие реализма. Стоит отметить важную особенность - Новиков выступал в своих журналах не только как критик, но и как художник, поэтому чтобы понять и оценить подлинное содержание его борьбы за новую эстетику, нужно анализировать новиковские художественные и критические сочинения в единстве, ибо одни дополняют другие.

   В центре критических работ Новикова, несомненно, стоит "Опыт исторического словаря о российских писателях".

   Высоко ценя общественную роль литературы, убедившись сам, на собственном примере, как плодотворно ее влияние на умы. Новиков вместе с тем столкнулся с очевидным небрежением общества к писателю и русской литературе, увидел, что часто в этом небрежении виноваты сами писатели. Отечественная литература не изучалась, о русских писателях мало знали, современные литераторы жили разобщенно, некоторые из них писали ради подачек - перстенька, табакерок и прочих выгод.

   Составление "Словаря" было продиктовало Новикову патриотическими мотивами. Первые строки "Предисловия" прямо формулировали эту идею: "Не тщеславие получить название сочинителя, но желание оказать услугу моему отечеству к сочинению сея книги меня побудило".

   Новиковская книга, явившаяся плодом настойчивого и любовного труда по собиранию известий о русских писателях, их сочинениях, их жизни, подводила итог целому периоду русской культуры. Тем самым она ставила задачу постоянного, систематического изучения литературы, давая тому прекрасный пример. Оценивая произведения и деятельность писателей, Новиков ставил вопрос о необходимости критики как средства общественного воздействия на литературу. Эту важную особенность новиковской книги отлично понял и почувствовал Белинский. "Словарь российских писателей" Новикова,- писал он,- богатый факт собственно литературной критики того времени: его... нельзя миновать в историческом обзоре русской критики". {В. Белинский. Сочинения, т. VII, стр. 412.}

   В этой книге мы едва ли не впервые сталкиваемся с принципиальной критикой по существу, с критикой, на первое место выдвигающей критерий общественной полезности произведений, с критикой, исключающей личные вкусы, неприязнь, зависть. Еще до "Словаря", в предисловии к "Пустомеле", Новиков поставил вопрос о критике как серьезном, ответственном, общелитературном деле. "Некоторые утверждают", писал он, "что критиковать легче, нежели сочинять... но я этому не совсем верю и думаю, что правильно и со вкусом критиковать так же трудно, как и хорошо сочинять". На редкость доброжелательный критик, Новиков всегда и неизменно осуждает писателя, когда он превращает свою музу в доходное предприятие, когда он служит не обществу, а двору.

   После издания "Словаря" Новиков продолжал свою критическую работу. В "Живописце", в частности, была напечатана замечательная критическая статья - "Автор к самому себе". В 1777 году он издал первый в России критико-библиографический журнал "Санктпетербургские ученые ведомости", в которых вновь призывал к развитию русской критики. Заявляя о своем намерении посвятить журнал "критическому рассмотрению издаваемых книг", Новиков указывал, что понуждает его к этому "польза общественная". В 1779 году Новиков, взяв в аренду типографию Московского университета и газету "Московские ведомости", перестроив газету, ввел в нее постоянный библиографический отдел "О новых книгах".

  

  

   Напечатаны в "Трутне" в пятом листе. Статья направлена против дворянских дилетантов в литературе (к этому времени появилось множество дворянских поэтов, пописывавших стишки). Ставя перед литературой общественные задачи, Новиков и здесь указывает, что новомодные поэты - неучи, усвоившие лишь волосоподвивательную науку. Они не понимают, что писатель должен проповедовать "добродетель согражданам своим", полагая, что писать стихи можно, если знать, "что мужеский стих в 12, а женский в 13 стоп". Здесь же Новиков выступает против засорения литературного языка словечками дворянского жаргона ("как ли не"). Характерно, что одновременно указывается на необходимость ориентироваться на язык народа, на язык пословиц.

  

  

   Статья напечатана в двенадцатом листе без заглавия. Представляет собой первую попытку Новикова оценить складывавшиеся направления в журналистике - к правительственному журналу "Всякая всячина" тяготел журнал М. Чулкова "И то и сё". Сближала их, прежде всего, общность воззрений на характер сатиры. Читатель узнавал журнал "Всякая всячина" по намекам. Строки "некто в Москве на некотором мосту" - есть прямое указание, что речь идет о "Всякой всячине", где печатались сатирические статьи именно с таким обозначением сатирического объекта: "некто", "некий", "в некотором городе" и т. д.

   "Некоторый журнал" - "И то и сё" М. Чулкова, где действительно в NN 24 и 25 напечатана статья о вреде размножения журналов. Там же напечатана басня о козленке: девушек удивляет, почему козленок без рогов. Пастух отвечает им, что козленок еще не женат. Басня эта приводится Новиковым как образец пошлой и ничтожной сатиры. Смысл обличений Новикова в том, что он показывает близость и единство воззрений на сатиру екатерининской "Всякой всячины" и чулковского журнала.

  

  

   Статья напечатана в девятнадцатом листе "Трутня" без заглавия. Пародийно используя пристрастие поэтов-классиков к греческой мифологии и античные жанрам (эклоги - стихи о блаженствующих пастухах и пастушках), Новиков строит свою сатиру, густо насыщая ее при этом мифологическими именами, на показе того, как за всей мишурой, нарочитым бегством в мифологию легко обнаруживается откровенная связь этой поэзии с русским дворянством, с русским деспотическим правительством. В этом смысл финала статьи, где говорится о том, что Аполлон, всегда состоя прислужником у богов когда "боги упиваются", промочив рот ипокренскими водами (Ипокрена - источник поэзии в греческой мифологии), "должен воспевать в стихах падение Гигантов и похвалы роскошным богам". Последняя фраза зло намекала на поэтов-классиков (например, Хераскова), воспевавших "падение Гигантов" - стихи на смерть Елизаветы и Петра III, умерших или убитых царей, стихи об отставленных фаворитах (Рубана, Петрова), стихи, возносившие похвалы "роскошным богам" - царствующему монарху и преуспевающему фавориту.

  

  

   Статья напечатана в виде предисловия к журналу "Пустомеля" в февральском номере "Трутня" Новиков поместил следующее извещение: "Письмо г. Правдулюбова напечатано не будет. Оно задевает "Всякую всячину"... В том же письме г. Правдулюбов делает рассуждение о всех еженедельных сочинениях минувшею года и полагает им цену" Цензура не разрешила поместить статью Правдулюбова в "Трутне". Несомненно, предисловие к "Пустомеле" есть осуществление не выполненного ранее намерения дать "рассуждение о всех еженедельных сочинениях минувшего года и положить им цену".

   Не имея возможности назвать прямо екатерининский журнал "Всякую всячину" и журналы, плясавшие под ее дудку, Новиков прибег к системе намеков, которые современный читатель расшифровывал без труда. Первые же строки дерзко характеризуют Екатерину и ее сочинение: "Мне и самому несносны те авторы, которые сочинения свои начинают вздором, вздором наполняют и оканчивают вздором". Здесь Новиков использует прием, ранее примененный в "Трутне", где журнал "Всякая всячина" именовался им журналом "Всякий вздор". Далее фраза - "у них сухие шутки, будто оставляют темные места на догадку читателя",- прямо указывает на "Всякую всячину", в предисловии которой было написано: "не все прописывая, оставлять кое-что на острую догадку читателям". {"Всякая всячина", 1769 г., "Поздравлений с новым годом".}

   Далее Новиков ведет разговор о щепетильннке - это был прозрачный намёк на журнал Чулкова "Парнасский щепетильник", выходивший в 1770 году. Слово "щепетильник" означает - торговец мелким товаром. Новиков сатирически обыгрывает это название журнала, заявляя: есть писатели, думающие, "что хорошо сочинять так же легко, как продавать снурки", и т. д.

   Издание "Трутня" обогатило Новикова опытом общественной борьбы, убедило его, что избранный им путь служения отечеству правилен, что литература, книга - могучие средства воспитания. На этой основе и выработались критические воззрения Новикова - необходимо оказывать общественное воздействие на литературу, требовать от писателя общественного служения. Журнал в связи с этим, по мысли Новикова, должен быть "кафедрой", с которой можно "прокричать" о народных отягощениях, о царящих в самодержавном государстве беспорядках, о лживой и лицемерной политике русской императрицы. Но журнал - это и "школа", позволяющая "преподавать наставления", помогать людям "убегать пороков" и честно исполнять свой долг, долг граждан, любящих свое отечество. В свете этих своих критериев Новиков дает оценку правительственному лагерю журнальной литературы 1769 года в предисловии к "Пустомеле". В центре этой литературы Екатерина - неограниченный самолюбец с журналом "Всякий вздор". Ей следуют писатели типа Чулкова, Рубана, В. Петрова. Именно потому, что эти литераторы исполняют веления неограниченного самолюбца, забывая о своих общественных обязанностях, они не писатели, а "бумагомаратели". "Они пишут все, что с ними ни повстречается, хватаются за все" и потому "начинают и никогда не оканчивают, затем что не имеют цели своим желаниям". Бумагомаратели эти, полные самодовольства, рассуждают так: "Что нравится им, то, думают они, понравится и всем".

   Настоящие писатели, заявляет Новиков дальше, обязаны иметь цель своим желаниям. Цель эта должна удовлетворять не личные вкусы и желания, а общественные потребности. Поэтому не о том, что "повстречается", должен писать настоящий автор, не "всякий вздор", а имея "истинное о вещах понятие", мешаться в "политические дела" и сочинять сатиры, а не эклоги да оды.

   Фраза о Клио (муза эпической поэзии по греческой мифологии, позже муза истории), которая "ходит по гостиному двору, рассказывает купцам разные истории",- выпад Новикова против произведений буржуазных писателей типа Лукина и его комедий. Вот почему здесь, как и в "Трутне", Новиков прямо нападает на Лукина - "заставь читать Л** комедии".

  

  

   Статья без названия напечатана во втором и последнем номере "Пустомели", тесно связана с предисловием, развивая тот же круг вопросов.

  

  

   Напечатано во втором номере "Пустомели", после фонвизинского "Послания". Статья эта дополняет наше представление о критических воззрениях Новикова - обличая и осуждая деятельность писателей типа придворного поэта Петрова, Новиков противопоставляет им творчество молодого писателя-сатирика Фонвизина.

  

  

   Напечатано в "Пустомеле". Проявляя интерес к русскому театру, историю которого Новиков собирался писать, он высоко оценивал творчество гениального русского актера Дмитревского. Оценки, данные его игре в этих статьях, тесно связаны с общей характеристикой его творчества, данной на страницах "Словаря".

  

  

   Статья написана в качестве предисловия к журналу "Санктпетербургские ученые ведомости", которые Новиков издавал в 1777 году. Предисловие написано самим Новиковым и подписано буквой Н. В дальнейших номерах журнала (их вышло всего 26) печатались критические разборы ряда книг, в том числе многих новиковских изданий. Особо подробному рецензированию подверглась "Древняя российская вивлиофика". Некоторые из статей подписаны инициалами, расшифровать которые сейчас крайне затруднительна. Другие обзоры печатались без подписи.

  

  

   "Словарь" издан Новиковым отдельной книгой в Санктпетербурге в 1772 году. Это был первый словарь, заключавший в себе огромный материал о русских писателях (светских и духовных), ученых и переводчиках. Ему предшествовало "Известие о некоторых русских писателях", напечатанное в Лейпциге в 1768 году. Правда, в этом "Известии" упоминалось всего лишь о сорока двух писателях. Новиковский "Словарь" заключал в себе сведения о 317 писателях. Составление такого "Словаря" представляло по тем времен огромные трудности - материалы (биографические и библиографические) о писателях были чрезвычайно скудны. Отдельные сведения о них затерялись в различных, часто уже позабытых, изданиях. Не было почти никакого учета вышедших и выходящих книг. Новые книги продавались или в типографии, или у переплетчиков (позднее Новиков заведет свою книжную лавку и начнет издавать "Росписи книг" - библиографические справочники). Новикову пришлось просмотреть огромное количество книг, произвести разыскание в архивах, использовать ученых-историков (в частности, многим помог Новикову историк Миллер), собирать сведения о писателях "по словесным преданиям". В последнем случае много сведений о писателях сообщил Новикову Сумароков. Множество ценнейших фактов внесено в "Словарь" из личных воспоминаний Новикова о писателях, с которыми он был знаком, с которыми учился в университете. Именно эти трудности сбора фактического материала определили слабости и недостатки "Словаря". Так, некоторые писатели не попали в "Словарь". Сведения о других иногда оказывались ошибочными или неточными. Встречается неверное написание имен и фамилий писателей, указываются ошибочные даты. В настоящем издании, поскольку это оказалось возможным и доступным, ошибки и неточности "Словаря" исправлены. О значимости и ценности собранного Новиковым огромного материала о русских писателях можно судить хотя бы по тому факту, что большая его часть прочно вошла в последующие биографические словари. "Словарь" митрополита Евгения, вышедший в начале XIX века, открыто опирался на факты, собранные Новиковым.

   Поставив перед собой задачу не только сообщить биографические факты о писателях, но и оценить их творчество, Новиков понимал, какие трудности вставали перед ним - впервые один человек судил всех писателей и высказывал о каждом свое суждение. При этом нельзя забывать и о том, что в то время высказывать суждения частному человеку о писателях, большая часть которых принадлежала или к титулованному дворянству и крупному чиновничеству, или состояла под высочайшим покровительством, было актом гражданским, и к тому же делом крайне опасным. И действительно, нам известно, что после выхода "Словаря" на Новикова жестоко обрушились не только недовольные писатели (Федор Козельский, Шлецер и др.). Придворный поэт Петров, резко осужденный Новиковым, пожаловался на него прямо Екатерине.

   Генеральной идеей "Словаря" было убеждение о внесословной ценности человека, что делало его явлением антифеодальной идеологии. В ту пору командное положение во всех областях культурной жизни занимало дворянство. Привилегированное положение дворянства его идеологи настойчиво объясняли "благородным происхождением" своего сословия.

   Более трехсот писателей называет Новиков в своей книге. В большинстве случаев он указывает социальное и служебное положение каждого из них. Но нигде не говорится о "благородном" происхождении писателей, об их дворянских заслугах и качествах, ни в одном случае творческие заслуги не объясняются "благородством" происхождения. Неизменно проводится Новиковым единый идейный принцип оценки - не по происхождению, а по делам, не по "породе", а по произведению. Больше того, Новиков сознательно "породе" противопоставляет личные качества. Так, например, характеризуя замечательного русского деятеля Степана Крашенинникова - ученого, писателя, профессора Академии,- он так сформулировал этот свой принцип: "Он был из числа тех, кои не знатностию породы, не благодеянием счастия возвышаются; но сами собою, своими качествами, своими трудами и заслугами прославляют свою породу и вечного воспоминания делают себя достойными". {"Опыт исторического словаря о российских писателях", СПБ., 1772, стр. 97.}

   Оттого в "Словаре" на равных основаниях рядом с титулованными авторами стоят выходцы из "подлого" сословия, из крестьян, мещан, купцов. Нельзя не заметить сознательного намерения автора в тех случаях, когда говорится о писателях-разночинцах, выходцах из "среднего рода людей", а тем более из крестьян, особенно подчеркнуть их успехи, их заслуги, их вклад в русскую культуру. С таким пристрастием и любовью говорится о Ломоносове - сыне "промышленника рыбных ловлей", "муже великого разума, высокого духа и глубокого учения", о механике Кулибине - нижегородском купце, писателе Эмине - сыне "небогатых родителей", профессорах Поповском, Барсове, Крашенинникове, актере Федоре Волкове - сыне костромского купца, Десницком - "магистре свободных наук, юриспруденции докторе, римских и российских прав публичном экстраординарном профессоре", и т. д.

   Вопрос о положительной программе Новикова-критика нельзя рассматривать в отрыве от его практической писательской деятельности в "Трутне", "Пустомеле" и "Живописце". Именно эта личная п