Одоевский Владимир Федорович - Н. Ф. Сумцов. Князь В. Ф. Одоевский

. Чт." принадлежитъ 18 статей: "Что крестьянинъ Наумъ твердилъ своимъ дѣтямъ, наставляя ихъ на добро", "Что такое чертежъ земли, иначе планъ, карта и на что все это пригодно", "O томъ, что дядя Ириней видѣлъ въ своей печкѣ", "Кто такой дѣдушка Крыловъ", "Что такое чистота и къ чему она пригодна", "Что такое выставка сельскихъ произведен³й", "Врачебные совѣты" и др. Широко и многосторонно понималъ Одоевск³й идею народнаго образован³я. Вполнѣ гуманно, человѣчно смотрѣлъ онъ на крестьянина, какъ на разумное существо, и не отказывалъ ему въ какой либо отрасли знан³я. Онъ предлагалъ крестьянину не одни наставлен³я объ опрятности, не одни свѣдѣн³я объ овцахъ, лошадяхъ, коровахъ, полезныхъ и вредныхъ насѣкомыхъ. Исходя изъ той мысли, что крестьянину, какъ человѣку, ничто человѣческое не можетъ быть чуждо, Одоевскiй знакомилъ его съ книгопечатан³емъ, истор³ей русской литературы, устройствомъ локомотива и т. п. Не мног³е могли оцѣнить гуманный и патр³отическ³й подвигъ Одоевскаго, - могъ оцѣнить Бѣлинск³й, Максимовичъ, Квитка, Даль, еще пять-шесть выдающихся умовъ, и только. Крѣпостники смотрѣли на Одоевскаго съ насмѣшкой, какъ на чудака, измышляющаго какую-то литературу для ихъ холоповъ. Славянофилы принцип³ально отвергали интеллигентную литературу для народа, усматривая въ ней неуважен³е къ народной мудрости и подозрѣвая вл³ян³е гнилаго запада.

   Въ 1844 г. вышло собран³е сочинен³й Одоевскаго въ трехъ частяхъ. Произведен³я 20-хъ годовъ сюда не вошли за исключен³емъ "Санскритскихъ предан³й", - двухъ небольшихъ разсказовъ, написанныхъ въ 1824 г. Большая часть статей, вошедшихъ въ собран³е сочинен³й, была написана въ 30-хъ годахъ и первоначально помѣщена въ журналахъ: "Современникѣ", "Отеч. Зап." "Библ. д. Чт." и "Сѣверныхъ цвѣтахъ".

   Въ первой части находятся "Русск³я ночи", - рядъ превосходныхъ статей, обнаруживающихъ всѣ своеобразныя черты литературной дѣятельности Одоевскаго. Чтобы сдѣлать свои философск³я мысли понятными для читателя, Одоевск³й пользуется и хим³ей, и медициной, и математикой. Отъ пророческаго тона онъ нисходитъ къ легкой шуткѣ; вездѣ смѣсь и пестрота. Вездѣ видно сердечное убѣжден³е въ истинности изложенныхъ мнѣн³й; вездѣ видно искусство отъ простаго предмета восходить до мысли сильной и глубокой. По весьма остроумному замѣчан³ю Дугера, Одоевск³й "descend avec facilité de la contemplation idéale à l'observation pratique et sème frequement la raison sous le caprice" {Douhaire, Le Decameron russe. Paris. 1865. Indrat.}.

   Въ сочинен³яхъ Одоевскаго обнаруживается удивительная начитанность: "Когда вы читаете Русск³я Ночи Одоевскаго, говоритъ Скабичевск³й, васъ невольно поражаетъ универсальность и обстоятельность знан³й этого человѣка по самымъ разнообразнымъ отраслямъ. Можно положительно сказать, что до него и послѣ него вы немного найдете въ Росс³и людей, которые обладали бы такимъ обширнымъ энциклопедизмомъ" {Отечеств. Зап. 1870, т. 193. XI. 8.}.

   Къ числу выдающихся чертъ сочинен³й Одоевскаго слѣдуетъ еще отнести цѣломудренность мыслей и картинъ и наклонность оправдать человѣка. Нужно сравнить описан³е первой брачной ночи y Одоевскаго и Сенковскаго, чтобы убѣдиться въ деликатности перваго. Стоитъ прочитать въ {Сравни Соч. Одоевскаго II 23. съ соч. Сенковскаго. 1858. II.} "Княжнѣ Мими" слова Одоевскаго въ оправдан³е злаго нрава старой дѣвы, чтобы убѣдиться въ томъ, что Одоевск³й не бросалъ камня въ порочнаго человѣка. {Одоевск³й, Сочин. II. 303-304.} Онъ находилъ, что "всякое страдан³е можетъ измѣряться лишь организац³ей того существа, которое оно поражаетъ". {Тамъ же II. 48.}

   Замѣчательная особенность Одоевскаго состоитъ въ томъ, что онъ не даетъ готовыхъ выводовъ, a вмѣстѣ съ читателемъ, мало-по-малу, шагъ за шагомъ анализируетъ каждую мысль, каждое явлен³е, и выводъ получается результатомъ какъ-бы обоюднаго труда. Одоевск³й сознавалъ непопулярность такого пр³ема литературной работы. За то мало на свѣтѣ сочинен³й, дѣйств³е которыхъ было бы такъ благотворно на умственную самодѣятельность читателя, какъ дѣйств³е "Русскихъ ночей".

   Форма сочинен³й Одоевскаго, понимаемая какъ рамка, въ которую онъ вставлялъ свои мысли, большею частью не оригинальна. Изъ иностранныхъ писателей Гофманъ имѣлъ на Одоевскаго весьма сильное вл³ян³е. Графиня Растопчина называла Одоевскаго Hoffman II {Рус. Арх. 1864.}. Въ 20-хъ и 30-хъ годахъ сочинен³я Гофмана пользовались въ Росс³и большимъ почетомъ. Нѣсколько литературныхъ вечеровъ носили назван³е серап³оновскихъ {Современ. 1861, кн. 2, с. 634.}. Нѣкоторые писатели посѣщали винные погребки, слѣдуя примѣру Гофмана, который любилъ проводить время въ пивныхъ {Современ. 1861, кн. II (XI), с. 45.}. Внѣшняя форма "Русскихъ Ночей" несомнѣнно навѣяна серап³оновскими собран³ями. Какъ y Гофмана четыре брата собираются вмѣстѣ, и каждый изъ нихъ разсказываетъ какую нибудь длинную истор³ю, - такъ y Одоевскаго поступаютъ четыре молодыхъ человѣка, не связанныхъ, правда, узами семейнаго родства, но тѣмъ не менѣе близкихъ между собою по духовнымъ интересамъ. Giambatista Piranesi нарисованъ подъ непосредственнымъ вл³ян³емъ гофманскаго Серап³она. Въ обоихъ лицахъ изображено тихое, спокойное сумасшеств³е. И Пиранези, и Серап³онъ помѣшаны на предметахъ возвышенныхъ. Сумасшеств³е того и другаго одинаково возбуждаетъ въ читателѣ жалость и сострадан³е. Обоихъ писатели заставляютъ разсуждать весьма логично. Оба служатъ доказательствомъ того положен³я, что между здравою и безумною мыслью трудно провести строгую разграничительную лин³ю {Гофманъ, Полн. собр. соч. перев. подъ ред. Гербеля и Соколовскаго. СПб. 1873, т. I, с. 18-34. Одоевск³й, Соч. 1844, т. I, с. 40-45.}. "Послѣдн³й квартетъ Бетховена" подвергся вл³ян³ю другого гофмановскаго сумасшедшаго, Креспеля. Въ "Посл. квар. Бетх." Одоевск³й между прочимъ развилъ ту мысль Гофмана, что безпокойная и странная дѣятельность художниковъ и поэтовъ, кажущаяся въ иныхъ случаяхъ сумасбродной, на самомъ дѣлѣ весьма естественна, какъ проявлен³е ихъ глубокой натуры, которая спѣшитъ выразить въ дѣйств³и то, что въ насъ только мысль" {Гофманъ, Соч. т. I, с. 34-64. Одоевск³й, Соч. 1844, т. I, с. 156-173.}. "Сильфида" и "Саламандра" Одоевскаго представляютъ поэтическое развит³е слѣдующаго мѣста изъ сочинен³й Гофмана: "...Земля, воздухъ, вода и огонь наполнены существами болѣе высшими, но и болѣе ограниченными, чѣмъ человѣкъ. Я не стану тебѣ объяснять сущности гномовъ, сильфовъ, ундинъ и саламандръ.

   Духи эти постоянно жаждутъ соединен³я съ человѣкомъ, a зная, что люди всегда боятся такого знакомства, они употребляютъ всевозможныя хитрости, чтобы достичь своей цѣли и сгубить излюбленнаго ими человѣка. Хитрый духъ садится то въ цвѣтокъ, то въ стаканъ воды, то въ пламя свѣчки, то въ какую нибудь блестящую вещицу и терпѣливо ждетъ случая добиться своего.... Союзъ съ духомъ представляетъ всегда большую опасность уже потому, что духъ, связавшись съ человѣкомъ, отнимаетъ y него весь разумъ, сверхъ того жестоко мститъ ему за каждое малѣйшее оскорблен³е" {Гофманъ, Сочин. въ пер. Гербеля. СПб. т. IV, с. 301. Одоевск³й, Сочин. 1844, т. 2, с. 104-141; 141-287.}. "Письма къ графинѣ Растопчиной о привидѣн³яхъ, суевѣрныхъ страхахъ, обманахъ, маг³и, кабалистикѣ, алхим³и и другихъ таинственныхъ наукахъ" формой, быть можетъ и замысломъ, обязаны "Тайнамъ или замѣчательной перепискѣ автора съ различными лицами" Гофмана {Одоевск³й, Сочин. 1844, т. 3, с. 307-359. Hoffmann's Schriften. Erster Band. Stuttg.1839, c. 218.}. Музыкальное образован³е Себастьяна Баха подъ руководствомъ старшаго брата, Христофора, въ изложен³и Одоевскаго, напоминаетъ музыкальное образован³е гофмановскаго Теодора {Одоевск³й, Сочин. 1844, т. 2, с. 219-234. Гофманъ, Сочин. въ пер. Гербеля. 1873, т. 1, с. 76.}.

   Изъ иностранныхъ писателей, кромѣ Гофмана, на Одоевскаго вл³яли Гете и Жанъ-Поль Рихтеръ. Талантъ Ж.-П. Рихтера былъ сродни таланту Одоевскаго. Поэтическ³й дидактизмъ - отличительная особенность произведен³й обоихъ писателей.

   Замѣчательно сходство по формѣ между нѣкоторыми сочинен³ями Одоевскаго и Сенковскаго. "Княжна Мими" (1834) Одоевскаго напоминаетъ "Всю женскую жизнь въ нѣсколькихъ часахъ" (1833) Сенковскаго {Одоевск³й, Сочин. 1844, т. 2, стр. 287-355. Сенковск³й, Собран³е сочинен³й. 1858, т. 3, стр. 344-346.}. Въ обоихъ разсказахъ представлена злая клеветница, отъ интригъ которой въ разсказѣ Одоевскаго гибнетъ молодая дама, a въ разсказѣ Сенковскаго - дѣвушка, институтка. "Похожден³я одной ревизской души" (1834) Сенковскаго имѣютъ въ иныхъ мѣстахъ сходство съ "Сказкой о Мертвомъ тѣлѣ" (1833) Одоевскаго {Сенковск³й, Сочинен³я. 1858, т. 3, стр. 65. Одоевск³й, Пестрыя сказки. 1833. 29-53.} "Живой Мертвецъ" (1839) Одоевскаго весьма напоминаетъ "Записки домового" (1835) Сенковскаго. Въ обоихъ разсказахъ въ странствован³яхъ по землѣ покойниковъ раскрывается ихъ порочная жизнь {Одоевск³й, Сочин. 1844, т. 3, стр. 99-140. Сенковск³й, Сочин. 1858, т. 3.}. Я не думаю, чтобы Одоевск³й и Сенковск³й въ чемъ либо подражали другъ другу. Не смотря на то, что оба они были образованнѣйш³е и ученнѣйш³е люди своего времени, ихъ умственный и нравственный складъ представлялъ непримиримыя противоположности, и, понятно, что они одинъ другого терпѣть не могли. Одоевск³й, дружелюбно относивш³йся ко всѣмъ писателямъ, всегда чуждался Сенковскаго. Мелочный и злой эгоистъ Сенковск³й ненавидѣлъ Одоевскаго. Одоевск³й обвинялъ Сенковскаго въ своекорыст³и, мелкомъ скептицизмѣ, непониман³и русскаго языка и русскихъ писателей. Сенковск³й зло издѣвался надъ сочинен³ями Одоевскаго. Сходство нѣсколькихъ произведен³й Одоевскаго и Сенковскаго объясняется общей избитой формой романтическихъ произведен³й. Чтобы заинтересовать читателя, писатели облекали свои мысли и наблюден³я въ фантастическ³е образы и въ такомъ видѣ представляли ихъ на благоусмотрѣн³е публики. Самъ Сенковск³й, не смотря на то, что называлъ романтизмъ безсмыслицей, смѣшнымъ, безвкуснымъ, уродливымъ и ложнымъ {Сенковск³й, Сочин. 1858, т. 1, стр. 412 и 421.}, не говорилъ о современныхъ литераторахъ и ученыхъ, не нарядивъ ихъ предварительно въ костюмъ мертвецовъ, демоновъ или чертей.

   "Во всѣ эпохи, говоритъ Одоевск³й въ предислов³и къ "Русскимъ Ночамъ", душа человѣка стремлен³емъ необоримой силы, невольно, какъ магнитъ къ сѣверу, обращается къ задачамъ, коихъ разрѣшен³е скрывается въ глубинѣ таинственныхъ стих³й, образующихъ и связующихъ духовную жизнь и жизнь вещественную. Ничто не останавливаетъ сего стремлен³я, ни житейск³я печали и радости, ни мятежная дѣятельность, ни смиренное созерцан³е. С³е стремлен³е столь постоянно, что иногда, кажется, оно происходитъ независимо отъ воли человѣка, подобно физическимъ отправлен³ямъ. Проходятъ столѣт³я; все поглощается временемъ: понят³я, нравы, привычки, направлен³е, образъ дѣйствован³я; вся прошедшая жизнь тонетъ въ недосягаемой глубинѣ, a чудная задача всплываетъ надъ утопшимъ м³ромъ" {Одоевск³й, Сочин. I. Предис. 3.}. Такова, между прочимъ, задача человѣческой жизни. "Зачѣмъ мы живемъ?" спрашиваетъ Одоевск³й y читателя. Рѣшен³е этого вопроса онъ облегчаетъ тѣмъ, что даетъ ему правильную постановку. Истина не передается, говоритъ онъ. Опредѣлен³е жизни должно выговорить въ собственной душѣ. Его нельзя передать другому; можно лишь навести, и то въ такомъ случаѣ, когда этотъ другой путемъ самостоятельной работы внутренняго самоопредѣлен³я дошелъ до приблизительно подобныхъ результатовъ. Одоевск³й человѣка, ищущаго разрѣшен³я загадки жизни, ободряетъ увѣрен³емъ, что "ненапрасно человѣкъ ищетъ той точки опоры, гдѣ могли бы примириться всѣ его желан³я, гдѣ всѣ вопросы, его возмущающ³е, могли бы найти отвѣтъ, всѣ способности получить стройное направлен³е. Для его счастья необходимо одно: свѣтлая, обширная акс³ома, которая обняла бы все и спасла бы его отъ муки сомнѣн³я; ему нуженъ свѣтъ незаходимый и неугасаемый, живой центръ для всѣхъ предметовъ, - словомъ, ему нужна истина, но истина полная, безусловная... Если существуетъ влеченье, то долженъ быть и предметъ привлекающ³й, предметъ одного сродства съ человѣкомъ, къ которому тянется душа человѣка, какъ предметы земной поверхности притягиваются къ центру земли; потребность полнаго блаженства свидѣтельствуетъ о существован³и сего блаженства; потребность свѣтлой истины свидѣтельствуетъ о существован³и сей истины, a равно и то, что темнота, заблужден³е, сомнѣн³е противны природѣ человѣка; стремлен³е человѣка постигнуть причину причинъ, проникнуть въ средоточ³е всѣхъ существъ, - потребность благоговѣн³я свидѣтельствуютъ, что есть предметъ, въ который довѣрчиво можетъ погрузиться душа; словомъ, желан³е жизни полной свидѣтельствуетъ о возможности такой жизни, свидѣтельствуютъ, что лишь въ ней душа человѣка можетъ найти успокоен³е.

   Грубое дерево, послѣдняя былинка, каждый предметъ грубой вещественной природы доказываютъ существован³е закона, который ведетъ ихъ прямо къ той степени совершенства, къ которой они способны; съ начала вѣковъ естественныя тѣла развивались стройно и едиообразно и всегда достигали до полнаго своего развит³я.

   Неужели высшая сила лишь человѣку дала одно безотвѣтное желан³е, неудовлетворимую потребность, безпредметное стремлен³е? {Тамъ же, т. 1, стр. 17 и 18.}

   "Задача человѣка" подниматься отъ земли, не оставляя ее {Тамъ же, т. 1, стр. 156.}. Въ возвышенныхъ парен³яхъ своей души онъ не долженъ упускать дѣйствительность.

   Символомъ неудовлетворимыхъ стремлен³й крайняго идеализма y Одоевскаго служитъ неаполитанск³й архитекторъ Giambatista Piranesi. Въ необузданныхъ порывахъ своей творческой фантаз³и Пиранези потерялъ всякое чувство мѣры, необходимо присущее истинно художественному таланту. Ген³альными проэктами Пиранези восхишался Микель-Анджело; но никто не брался за ихъ осуществлен³е. Проэкты были черезчуръ колосальны. Ген³й Пиранези задыхался отъ непрактичности, непримѣнимости, невозможности осуществить замыслы. Пиранези является безумцемъ. Онъ желалъ соединить сводомъ Этну съ Везув³емъ для тр³умфальныхъ воротъ, которыми начинается паркъ проэктированнаго имъ замка.

   Но горе человѣчеству, когда оно ограничивается узкими интересами земли. Пренебрежен³е высшими духовными стремлен³ями ведетъ въ гибели. Одоевск³й не допускаетъ возможности полнаго матер³ализма. По его словамъ, человѣкъ такъ далекъ отъ всякаго совершенства, что не можетъ даже совершенно оскотиться. {Одоевск³й, Сочин. 1844, т. 1, с. 12.} Одоевск³й казнитъ смертью общество, отказавшееся отъ высшихъ духовныхъ интересовъ. Онъ жестоко нападалъ на Бентама, учен³ю котораго приписывалъ черезчуръ матер³алистическ³й характеръ. "Городъ безъ имени" тенденц³озное и потому одностороннее развит³е теор³и Бентама, что польза есть основное начало всѣхъ человѣческихъ отношен³й, какъ политическихъ, такъ и моральныхъ. "Сохрани насъ Богъ, говоритъ Одоевск³й, сосредоточить всѣ умственныя, нравственныя и физическ³я силы на одно матер³альное направлен³е, какъ бы полезно оно ни было: будутъ ли то желѣзныя дороги, бумажныя прядильни, сукновальни или ситцевыя фабрики. Односторонность есть ядъ нынѣшнихъ обществъ, и тайная причина всѣхъ жалобъ, смутъ и недоумѣн³й; когда одна вѣтвь живетъ за счетъ цѣлаго дерева, - дерево изсыхаетъ" {Тамъ же, т. 1, стр. 59.}.

   Одоевск³й придавалъ чрезвычайно важное значен³е искусству въ жизни частной и общественной. Въ душѣ онъ былъ художникъ. Онъ былъ чутокъ къ прекрасному, гдѣ бы оно ни проявлялось, въ природѣ, картинѣ, литературномъ произведен³и, здан³и, статуѣ или симфон³и. Въ опредѣлен³и значен³я эстетическаго образован³я для самобытной дѣятельности духа Одоевск³й слѣдовалъ Шеллингу. Шеллингъ въ эстетическомъ чувствѣ видѣлъ непонятное начало, которое невольно соединяетъ предметы съ познан³ями. Эстетическ³я воззрѣн³я Шеллинга господствовали въ 30-хъ и 40-хъ годахъ въ русской литературѣ. Надеждинъ, наприм., говоритъ объ эстетическомъ образован³и слѣдующее: "Эстетическое образован³е есть довершен³е и вѣнецъ нашей жизни: безъ него наша человѣческая природа вызрѣть не можетъ. Оно должно оканчиваться поэз³ею жизни, которая есть не что иное, какъ полное, гармоническое развит³е всѣхъ струнъ человѣческаго быт³я нашего. Не будь этого развит³я - струны с³и никогда не издадутъ полныхъ и свѣтлыхъ звуковъ. Вся жизнь наша превратится тогда въ протяжную монотон³ю, хладную и мрачную. Въ нашихъ дѣйств³яхъ слышенъ будетъ тяжелый скрыпъ механической работы: наши познан³я будутъ отзываться унылою пустотою чахлаго педантизма. Безъ эстетическаго образован³я мы не можемъ вполнѣ наслаждаться блаженствомъ человѣческаго быт³я нашего!...." {Отеч. Зап. 1870, т. 193. Нояб. стр. 46.}

   Одоевск³й признавалъ четыре общечеловѣческихъ элемента: потребность истины, любви, благоговѣн³я и силы, или власти. {Одоевск³й, Сочин. 1844, т. 1, стр. 380.} Человѣку дана привиллег³я творить особенный м³ръ, гдѣ онъ можетъ соединять основные элементы въ какой хочетъ пропорц³и, даже въ ихъ настоящемъ естественномъ равновѣс³и; этотъ м³ръ называется искусствомъ. Въ этомъ м³рѣ человѣкъ можетъ найти символы того, что совершается или должно бы совершаться внутри и вокругъ него; но зодч³е этого м³ра часто вносятъ и въ него ту несоразмѣрность между стих³ями, которою они сами страдаютъ, не замѣчая того; друг³е же счастливцы безсознательно такъ строятъ этотъ м³ръ, что въ немъ отражается неожиданно та гармон³я, которая звучитъ въ душѣ самихъ зодчихъ" {Тамъ же, т. 1, стр. 382.} "М³ръ искусства безконеченъ" {Тамъ же, т. 1, стр. 252.}. Въ области искусства Одоевск³й первое мѣсто отводитъ поэз³и и музыкѣ.

   "Поэз³я всѣхъ вѣковъ и всѣхъ народовъ, говоритъ онъ, есть одно и то же гармоническое произведен³е; всяк³й художникъ прибавляетъ къ нему свою черту, свой звукъ, свое слово: часто мысль, начатая великимъ поэтомъ, договаривается самымъ посредственнымъ; часто темную мысль, зародившуюся въ простолюдинѣ, ген³й выводитъ въ свѣтъ немерцающ³й; часто поэты, раздѣленные временемъ и пространствомъ, отвѣчаютъ другъ другу, какъ отголоски между утесами". {Тамъ же, т. 1, стр. 212 и 213.} Человѣкъ не можетъ отдѣлаться отъ поэз³и. "Она, какъ одинъ изъ необходимыхъ элементовъ, входитъ въ каждое дѣйств³е человѣка, безъ чего жизнь {Курсивъ въ подлинникѣ.} этого дѣйств³я была бы невозможна; символъ этого психологическаго закона мы видимъ въ каждомъ организмѣ; онъ образуется изъ углекислоты, водорода и азота: пропорцiи этихъ элементовъ разнятся почти въ каждомъ животномъ тѣлѣ: но безъ одного изъ этихъ элементовъ существован³е такого тѣла было бы невозможно; въ м³рѣ психологическомъ поэз³я есть одинъ изъ тѣхъ элементовъ, безъ которыхъ древо жизни {Курсивъ въ подлинникѣ. } должно было бы исчезнуть: оттого даже въ каждомъ промышленномъ предпр³ят³и человѣка есть quantum {Курсивъ въ подлинникѣ.} поэз³и, какъ наоборотъ, въ каждомъ чисто поэтическомъ произведен³и есть quantum {Курсивъ въ подлинникѣ. } вещественной пользы" {Тамъ же, т. 1, стр. 58.}. "Поэз³я, по словамъ Одоевскаго, досказываетъ жизнь" {Тамъ же, т. 1, стр. 5.}. "Не все досказывается мертвою буквою лѣтописца; не всякая мысль, не всякая жизнь достигаетъ полнаго развит³я, какъ не всякое растен³е достигаетъ до степени цвѣта и плода; но возможность сего развит³я тѣмъ не уничтожается; умирая въ истор³и, оно воскресаетъ въ поэз³и" {Тамъ же, т. 1, Предислов³е, стр. V.}. Поэтъ "читаетъ букву вѣка въ свѣтлой книгѣ всевѣчной жизни, провидитъ естественный путь человѣчества и казнитъ его совращен³е" {Тамъ же, т. 1, стр. 31.}. Оттого Одоевск³й и называетъ поэта "первымъ судьею человѣчества" {Тамъ же, т. 1, стр. 31.}. Ни истор³я, ни теор³я поэз³и не создаютъ поэз³ю" {Тамъ же, т. 1, стр. 30.}. Она зарождается отъ непосредственнаго чувства, природнаго дарован³я. Поэту необходимы знан³я. Ему полезно иногда нисходить до внѣшней природы, чтобы увѣриться въ превосходствѣ своей внутренней и легче уловить ея вѣчные законы. Поэту необходимо также имѣть убѣжден³я, потому что для читателя вовсе не безразлично, какъ поэтъ относится къ тѣмъ или другимъ явлен³ямъ м³ра физическаго и нравственнаго" {Тамъ же, т. 1, стр. 172.}.

   Воззрѣн³е Одоевскаго на музыку такъ же широко и цѣльно, какъ и воззрѣн³е его на поэз³ю. Онъ говоритъ, что есть высшая степень души человѣка, которой онъ не раздѣляетъ съ природою, которая ускользаетъ изъ-подъ рѣзца ваятеля; которую не доскажутъ пламенныя строки стихотворца, - та степень, гдѣ душа, гордая своею побѣдою надъ природою во всемъ блескѣ славы смиряется предъ Вышнею Силою, съ горькимъ страдан³емъ жаждетъ перенести себя къ поднож³ю Ея престола, и, какъ странникъ среди роскошныхъ наслажден³й чуждой земли, вздыхаетъ по отчизнѣ; чувство, возбуждающееся на этой степени, люди назвали невыразимымъ; единственный языкъ этого чувства музыка; одни ея безпредѣльные, безграничные звуки обнимаютъ безпредѣльную душу человѣка {Тамъ же, т. 1, стр. 249 и 250.}. Замѣчательны слова Одоевскаго, что "все различ³е между людьми есть только различ³е страдан³й" {Тамъ же, т. 1, стр. 109.} и что "музыка есть по преимуществу выражен³е человѣческихъ страдан³й" {Тамъ же, т. 1, стр. 82.}. Каждая мысль, выразившаяся въ музыкальномъ произведен³и, по мнѣн³ю Одоевскаго, одно лишь звено въ безконечной цѣпи мыслей и страдан³й, a минута, когда художникъ нисходитъ до степени человѣка, есть отрывокъ изъ долгой болѣзненной жизни неизмѣримаго чувства, каждое выражен³е котораго, каждая черта - родилась отъ горькихъ слезъ Серафима, заклепаннаго въ человѣческую одежду, и часто отдающаго половину жизни, чтобъ только минуту подышать свѣжимъ воздухомъ вдохновен³я {Тамъ же, т. 1, стр. 166.}. Особенно много горя выражаетъ музыка Бетховена {Тамъ же, т. 1, стр. 170.}. Въ доказательство важности гуманизирующаго вл³ян³я музыки, Одоевск³й указываетъ на то обстоятельство, что по изслѣдован³ямъ филантроповъ "лишь тѣ изъ преступниковъ склонны къ исправлен³ю, въ которыхъ оказывается расположен³е къ музыкѣ" {Тамъ же, т. 1, стр. 363.}. Одоевск³й обвиняетъ современниковъ въ непониман³и настоящихъ достоинствъ музыки. "Гимнамъ, выражающимъ внутреннее человѣка, матер³альный духъ времени придалъ характеръ контраданса унизилъ его выражен³емъ небывалыхъ страстей, выражен³емъ духовной лжи, облѣпилъ бѣдное искусство блескомъ, руладами, трелями, всякою мишурою, чтобъ люди не узнали его, не открыли его глубокаго смысла! Случилась странность; все, что музыканты писали въ угожден³е духу времени, для настоящей минуты, для эффекта, ветшаетъ, надоѣдаетъ и забывается.... Россин³евск³й блескъ уже погасъ! A между тѣмъ живетъ старый Бахъ! живетъ дивный Моцартъ".

   Въ "Русскихъ Ночахъ" Одоевск³й неоднократно высказалъ мысль, что между чувствомъ и мыслью съ одной стороны и ихъ выражен³емъ съ другой лежитъ цѣлая пропасть, которую не можетъ наполнить даже музыка при всей ея способности передавать тонк³я ощущен³я человѣческой души. По моему мнѣн³ю, говоритъ онъ, каждый разговоръ, каждая рѣчь есть обманъ, въ который мы впадаемъ сами и вводимъ другихъ; мы думаемъ, что говоримъ объ одномъ предметѣ, когда, вмѣсто того, говоримъ о совершенно различныхъ предметахъ.... Мы къ данному слову присовокупляемъ еще какое-то понят³е, невыражаемое словами, понят³е, сообщенное намъ не внѣшнимъ предметомъ, но самобытно и безусловно исшедшее изъ нашего духа.... Мы говоримъ не словами, но чѣмъ то, что находится внѣ словъ, и для чего слова служатъ только загадками, которыя иногда, но отнюдь не постоянно, наводятъ насъ на мысль, заставляютъ насъ догадываться, пробуждаютъ въ насъ мысль, но отнюдь не выражаютъ ее.... Одно услов³е понимать другъ друга: говорить искренно и отъ полноты душевной. Когда два или три человѣка говорятъ отъ души, они не останавливаются на большей или меньшей полнотѣ своихъ словъ: между ними образуется внутренняя гармон³я; внутренняя сила одного возбуждаетъ внутреннюю силу другаго; ихъ соединен³е, какъ соединен³я организмовъ въ магнетическомъ процессѣ, возвышаетъ ихъ силу; они оба дружно съ быстротою неисчислимою переходятъ цѣлые м³ры различныхъ понят³й и согласно достигаютъ искомой цѣли; если этотъ переходъ выразить словами, то по ихъ несовершенству, они едва означатъ лишь конечныя грани: точку отправленiя и точку покоя; внутренняя нить, ихъ связывающая, для словъ недоступна. Оттого, въ живомъ, откровенномъ, искреннемъ разговорѣ, кажется, нѣтъ логической связи, a между тѣмъ, лишь при этомъ гармоническомъ столкновен³и внутреннихъ силъ человѣка рождаются нежданно самыя глубок³я наблюден³я, какъ замѣтилъ мимоходомъ Гете... На этотъ процессъ обыкновенно не обращаютъ вниман³я, a между тѣмъ онъ такъ важенъ, что безъ предварительнаго изучен³я этого процесса всякое философическое понят³е, выраженное словами, есть не что иное какъ простой звукъ, могущ³й имѣть тысячи произвольныхъ значен³й; словомъ, безъ предварительнаго изучен³я процесса выражен³я мыслей - никакая философ³я невозможна {Одоевск³й, Сочин. 1844, т. 1, стр. 279-282. Далѣе Одоевск³й указываетъ на способность языка измѣнять значен³е слова, сохраняя неприкосновенной его форму: "Слово изящество то ли значило для людей прошлаго вѣка, что для людей нынѣшняго? добродѣтель язычника была бы преступлен³емъ въ наше время; вспомни злоупотреблен³е словъ: равенство, свобода, нравственность. Это мало: нѣсколько саженей земли и смыслъ словъ перемѣняется: баранта, вендетта, всѣ роды кровавой мести - въ нѣкоторыхъ странахъ значатъ долгъ, мужество, честь". При этомъ Одоевск³й замѣчаетъ: "Буквы природы постояннѣе буквъ человѣческихъ: въ природѣ дерево всегда ясно и вполнѣ выговариваетъ свое слово; дерево, подъ какими бы именами оно ни существовало въ языкѣ человѣческомъ... Дерево было деревомъ для всякого отъ начала вѣковъ". Разсужден³е Одоевскаго въ данномъ случаѣ не совсѣмъ вѣрно. Неизмѣнная въ своей сущности, внѣшняя природа постоянно измѣняется въ сознан³и человѣка. Дерево, цвѣтокъ, радуга выговариваются въ душѣ человѣческой путемъ продолжительной внутренней работы духа. Человѣкъ прежде всего человѣкъ, выговариваетъ ли онъ слово нравственнаго м³ра или м³ра физическаго. Въ обоихъ случаяхъ слово это измѣнчиво. Природа тогда только выскажется вполнѣ, когда наступитъ на землѣ царство бож³е, другими словами, когда человѣчество достигнетъ полнаго и всесторонняго духовнаго развит³я. "Дерево было деревомъ для всякаго отъ начала вѣковъ". Весьма трудно сказать, чѣмъ было дерево для человѣка въ началѣ вѣковъ. Несомнѣнно только, что въ глубокой древности дерево представлялось человѣку не совокупностью нѣсколькихъ веществъ, развивающихся по непреложнымъ законамъ и химически разложимыхъ, но страшнымъ духовнымъ существомъ, которому ничего не стоитъ явиться передъ изумленными глазами человѣка въ видѣ многорукаго гиганта или существомъ слабымъ, тихимъ, которое способно говорить и плакать. Дерево сначала выговаривалось въ душѣ человѣка, какъ самостоятельное духовное существо, способное мыслить и чувствовать; потомъ оно стало выговариваться нѣсколько иначе; человѣкъ отнялъ y него право на самостоятельность. Дубъ, сосна потеряли значен³е духовныхъ индивидуумовъ и подчинились одному родовому духовному существу, дубовому, сосновому, которое путемъ естественнаго упрощен³я, перешло въ лѣшаго, единственнаго властителя лѣсовъ. Н. С.}.

   "Послѣдн³й квартетъ Бетховена" написанъ Одоевскимъ съ цѣлью представить тѣ терзан³я, которыя долженъ испытывать талантъ отъ невозможности выразиться. "Никогда я не могъ выразить души своей, говоритъ Бетховенъ; никогда того, что представляло мнѣ воображен³е, я не могъ передать бумагѣ: напишу ли? играютъ? не то!... не только не то, что я чувствовалъ, даже не то, что я написалъ" {Одоевск³й, Соч. I. 163.}.

   Каждый человѣкъ, говоритъ Одоевск³й, обращаясь къ опредѣлен³ю науки, долженъ образовать свою науку изъ существа своего индивидуальнаго духа. Слѣдственно, изучен³е не должно состоять въ логическомъ построен³и тѣхъ или другихъ знан³й (это роскошь, пособ³е для памяти - не болѣе, если еще пособ³е); оно должно состоять въ постоянномъ интегрирован³и духа, въ возвышен³и его, другими словами, въ увеличен³и его самобытной дѣятельности {В. Одоевск³й, Соч. 1844, т. 1, стр. 287.}. Послѣ такого опредѣлен³я науки становятся понятны многочисленныя нападен³я Одоевскаго на односторон?ность научнаго движен³я въ XIX в. Разобщенность и раздробленность онъ признавалъ главнѣйшими недостатками западной науки. По его словамъ, "скоро изучен³е незамѣтнаго насѣкомаго завладѣетъ назван³емъ науки" {Тамъ же, т. 1, стр. 309.}. Отъ дроблен³я науки происходитъ безсил³е человѣка надъ природой. Въ доказательство этой мысли Одоевск³й предлагаетъ читателямъ на разрѣшен³е рядъ вопросовъ замѣчательныхъ для характеристики Одоевскаго, какъ многосторонняго ученаго. Напримѣръ: Скажите мнѣ, сдѣлайте милость, химическ³й составъ тѣхъ или другихъ веществъ, употребляемыхъ въ пищу, какое можетъ имѣть вл³ян³е на организмъ человѣка и слѣдственно на одинъ изъ источниковъ общественнаго богатства? - Извините, это не моей части: я занимаюсь лишь финансовою наукою. Скажите, нельзя ли объяснить нѣкоторыя историческ³я происшеств³я вл³ян³емъ химическаго состава веществъ, въ разныя времена употреблявшихся въ пищу человѣкомъ? - Извините, я не могу развлекаться изучен³емъ истор³и - я химикъ. Скажите, дѣйствительно ли изящныя искусства и въ особенности музыка имѣютъ такое сильное вл³ян³е на смягчен³е нравовъ и какой именно родъ музыки? - Помилуйте, вѣдь музыка такъ, забава, игрушка, - когда мнѣ ею заниматься - я юристъ. - Но можете ли мнѣ объяснить значен³е обрядовъ, которые наблюдались въ древности жрецами Цибелы или земли? - Извините, филолог³я до меня не касается - я агрономъ {В. Одоевск³й, Соч. 1844, т. 1, стр. 347-352.}.

   Кромѣ односторонности и разрозненности, Одоевск³й указываетъ еще на одинъ, по его мнѣн³ю, существенный недостатокъ современнаго научнаго движен³я, именно, на преобладан³е въ научныхъ изслѣдован³яхъ опыта, "не согрѣтаго вѣрою въ провидѣн³е и въ совершенствован³е человѣка" {Тамъ же, т. 1, стр. 100.}. Въ "Послѣднемъ Самоуб³йствѣ" онъ представилъ, до какой нелѣпости можетъ дойти въ практическомъ примѣнен³и философская теор³я, построенная путемъ чисто логическимъ {B. Одоевск³й, Соч. 1844, т. 1, стр. 100-112.}. Сочинен³е это есть не что иное, какъ своеобразное развит³е одной главы Мальтуса, именно той, въ которой Мальтусъ поставилъ вопросъ о соотвѣтств³и средствъ съ потребностями. Извѣстно, что Мальтусъ рѣшилъ этотъ вопросъ въ смыслѣ неблагопр³ятномъ для цивилизац³и. Одоевск³й возмущался теор³ею Мальтуса и называлъ ее "послѣднею нелѣпостью въ человѣчествѣ" {Тамъ же, т. 1, стр. 28.}.

   Въ основан³и всѣхъ разсужден³й Одоевскаго въ "Рус. Ноч." о наукѣ лежатъ тѣ же идеи, которыя имъ высказаны въ 1824 г. въ "Афоризмахъ". И тамъ, и здѣсь Одоевск³й требуетъ, чтобы въ научныхъ занят³яхъ соблюдалось присутств³е высшей, обобщающей, философской идеи. И тамъ, и здѣсь онъ одинаково признаетъ тѣсную связь наукъ между собою. Въ обоихъ случаяхъ онъ руководился идеями германской философ³и, преимущественно философ³и Шеллинга.

   Одоевск³й всю свою жизнь стоялъ за просвѣщен³е, гдѣ бы оно ни встрѣчалось, y русскихъ или y иностранцевъ. "Невѣжество не спасенье", говаривалъ онъ. У людей необразованныхъ тѣ же страсти, что и y образованныхъ, "то же честолюб³е, то же тщеслав³е, та же зависть, то же корыстолюб³е, та же злоба, та же лесть, та же низость, только съ тою разницею, что всѣ эти страсти здѣсъ сильнѣе, откровеннѣе, подлѣе, a между тѣмъ предметы мельче. Скажу болѣе: человѣка образованнаго развлекаетъ самая его образованность, и душа его по крайней мѣрѣ не каждую минуту своего существован³я находится въ полномъ унижен³и: музыка, картина, выдумка роскоши - все это отнимаетъ у него время на низости... Я понялъ.... отчего безнравственность такъ тѣсно соединена съ невѣжествомъ" {В. Одоевск³й, Соч. 1844, т. II, стр. 110.}. Для характеристики благородной личности кн. Одоевскаго, прошедшаго много жизненыхъ испытан³й и видѣвшаго на своемъ вѣку бездну порочныхъ людей, весьма важно его убѣжден³е, что безнравственность происходитъ отъ невѣжества и что само несчастье въ значительной степени зависитъ отъ него. Ипсарск³й въ своихъ воспоминан³яхъ объ Обществѣ посѣщен³я бѣдныхъ говоритъ, что членамъ Общества случалось сталкиваться съ такою грязью и развратомъ, что приходилось невольно усомниться въ доброкачественности человѣческой природы и спросить, не происходитъ ли болѣе невѣжество отъ безнравственности, нежели безнравственость отъ невѣжества. {Русск. Арх. 1869, стр. 1021.} Свѣтлый умъ Одоевскаго удержалъ при всѣхъ обстоятельствахъ лучшее понят³е о людяхъ.

   Въ обширной области наукъ Одоевск³й первое мѣсто отводилъ философ³и. "Въ храмѣ философ³и, говоритъ онъ, какъ въ высшемъ судилищѣ опредѣляются тѣ задачи, которыя въ данную эпоху разрабатываются въ низшихъ слояхъ человѣческой дѣятельности". Съ течен³емъ времени м³росозерцан³е Одоевскаго становилось все болѣе яснымъ. Выступивъ врагомъ опытной философ³и Бэкона, сторонникомъ учен³я о самопознающемъ духѣ и врожденныхъ идеяхъ, Одоевск³й въ концѣ своей жизни, въ 60-хъ годахъ, пришелъ къ тому заключен³ю, что "законъ природы выражаетъ только окончательный выводъ опытовъ, произведенныхъ до извѣстнаго времени. Акс³ома 2×2=4 есть не что иное, какъ сокращенная формула опытнаго наблюден³я надъ тѣмъ, какъ образуется число четыре. Въ насъ нѣтъ идей самобытныхъ. То, что мы называемъ идеей, есть выводъ изъ понят³й, кои въ свою очередь суть выводъ изъ разныхъ ощущен³й. Напримѣръ, порокъ не есть нѣчто самобытное, какъ и болѣзнь, но повторен³е преступлен³й или проступковъ, происходящее отъ ненормальнаго состоян³я духовнаго или тѣлеснаго организма. Окончательный поворотъ Одоевскаго на сторону полнаго признан³я опыта, какъ все рѣшающаго элемента въ сферѣ знан³я, выразился въ слѣдующихъ его словахъ: "Абсолютная истина можетъ находиться лишь въ опытномъ наблюден³и, или, если угодно, въ формулѣ, которою это наблюден³е выражается" {Рус. Арх. 1874. II. 322-327.}. Спиритизмъ не нашелъ въ старикѣ Одоевскомъ сторонника. Одоевск³й думалъ, что нѣтъ ни одного спиритическаго явлен³я, которое нельзя было бы объяснить извѣстными естественными законами, изложенными въ любомъ учебникѣ физики или физiолог³и {Рус. Арх. 1874, к. 2, стр. 293.}.

   Одоевск³й былъ не лестнаго мнѣн³я объ истор³и. По его словамъ, наука эта не знаетъ, къ чему идетъ и чѣмъ можетъ быть. Она накладываетъ камень на камень, не зная, какое выйдетъ здан³е, сводъ или пирамида, или просто развалина, да еще и выйдетъ ли что нибудь {В. Одоевск³й, Соч. 1844, т. 1, стр. 357.}. "Нѣтъ нелѣпости, которой бы нельзя подкрѣпить указан³ями на нелицемѣрныя скрижали истор³и и чѣмъ онѣ нелицемѣрнѣе, тѣмъ удобнѣе гнутся подъ всяк³е выводы. Отчего это странное, безобразное явлен³е? - все отъ одной причины: оттого, что историки, какъ метеорологи, думали возможнымъ останавливаться на второстепенныхъ причинахъ, - думали, что рядъ фактовъ можетъ ихъ привести къ какой нибудь общей формулѣ!.." {В. Одоевск³й, Соч. 1844, т. 1, стр. 359.} "Вы знаете также, что въ нашемъ вѣкѣ аналитическая метода въ большомъ ходу; я не понимаю, какъ никто до сихъ поръ не догадался приложить къ истор³и того же способа изслѣдован³й, какой, напримѣръ, употребляютъ химики при разложен³и органическихъ тѣлъ; сначала доходятъ они до ближайшихъ началъ тѣла, каковы, напр., кислоты, соли и др., наконецъ, до самыхъ отдаленныхъ его стих³й, каковы, напр., четыре основныхъ газа; первыя различны въ каждомъ органическомъ тѣлѣ; вторыя - равно принадлежатъ всѣмъ органическимъ тѣламъ. Для этого рода историческихъ изслѣдован³й можно было бы образовать прекрасную науку съ какимъ-нибудь звучнымъ назван³емъ, напр., "Аналитической Этнограф³и". Эта наука была бы въ отношен³и къ истор³и тѣмъ же, что химическое разложен³е и химическое соединен³е въ отношен³и къ простому механическому раздроблен³ю и механическому смѣшен³ю тѣлъ, a вы знаете, какое различ³е между ними: - вы раздробили камень; каждая частица камня остается камнемъ и ничего новаго вамъ не открываетъ; наоборотъ, вы можете собрать всѣ эти частицы вмѣстѣ и будетъ лишь собран³е частицъ камня - не болѣе; напротивъ, вы разложили тѣло химически и находите, что оно состоитъ изъ элементовъ, которыхъ бы вовсе нельзя было предполагать по наружному виду тѣла; вы соединяете эти элементы химически и получаете снова разложенное тѣло, по наружному виду непохожее на свои элементы... Почему знать! можетъ быть историки посредствомъ аналитической этнограф³и дойдутъ до нѣкоторыхъ изъ тѣхъ же результатовъ, до которыхъ дошли химики въ физическомъ м³рѣ; откроютъ взаимное сродство нѣкоторыхъ элементовъ, взаимное противодѣйств³е другихъ, способъ уничтожать или мирить с³е противодѣйств³е; откроютъ ненарокомъ тотъ чудный химическ³й законъ, по которому элементы тѣлъ соединяются въ опредѣленныхъ пропорц³яхъ и въ прогресс³и простыхъ чиселъ, какъ одинъ и одинъ, одинъ и два и т. д., можетъ быть, наткнутся на то, что химики въ отчаян³и назвали каталитическою силою, т. е. превращен³е одного тѣла въ другое посредствомъ присутств³я третьяго, безъ явнаго химическаго соединен³я,... даже приблизятся, можетъ быть, и къ основнымъ элементамъ. Конечно, идеальною цѣлью аналитической этнограф³и было бы возстановить истор³ю, т. е., открывъ анализисомъ основные элементы народа, по симъ элементамъ систематически построить его истор³ю; тогда, можетъ быть, истор³я получила бы нѣкоторую достовѣрность, нѣкоторое значен³е, имѣла бы право на назван³е науки, тогда какъ до сихъ поръ она только весьма скучный романъ, исполненный жалкихъ и неожиданныхъ катастрофъ, остающихся безъ всякой развязки, и гдѣ авторъ безпрестанно забываетъ о своемъ героѣ, извѣстномъ подъ назван³емъ человѣка". {B. Одоевск³й, Соч. 1844, т. 1, стр. 370-372.}

   Не смотря на враждебное отношен³е къ матер³ализму и экспериментализму, Одоевск³й и въ 40-хъ годахъ занимался усердно естественными науками. Онъ предсказалъ дарвиновскую теор³ю развит³я органической жизни. Въ "Послѣднемъ Самоуб³йствѣ" читаемъ: "вскорѣ между толпами явились люди, - они, казалось, съ давняго времени вели счетъ страдан³ямъ человѣка - и въ итогѣ выводили все его существован³е. Обширнымъ адскимъ взглядомъ они обхватывали минувшее и преслѣдовали жизнь съ самаго ея зарожден³я. Они вспоминали, какъ она, подобно татю, закралась сперва въ темную земляную глыбу и тамъ, посреди гранита и гнейса, мало но малу, истребляя одно вещество за другимъ, развела новыя произведен³я, болѣе совершенныя, потомъ, на смерти одного растен³я она основала тысячи другихъ; и истреблен³емъ растен³й она размножила животныхъ; a какимъ коварствомъ она приковала къ страдан³ямъ одного рода существъ наслажден³я, самое быт³е другаго рода. Они вспоминали, какъ, наконецъ, чистолюбивая, распространяя ежечасно свое владычество, - она все болѣе и болѣе умножала раздражительность чувствован³я, и безпрестанно въ каждомъ новомъ существѣ, прибавляя къ новому совершенству новый способъ страдан³я, достигла наконецъ до человѣка, въ душѣ его развернулась со всею своею безумною дѣятельностью и счастье всѣхъ людей возстановила противъ счастья каждаго человѣка" {В. Одоевск³й, Сочин. 1844. т. 1. с. 105.}. Воззрѣн³я Одоевскаго на м³роустройство не чуждо поэтическаго мистицизма. "Во всѣхъ организмахъ, говоритъ онъ, есть какой-то таинственный будильникъ, который напоминаетъ имъ о необходимости питать свои элементы; оттого растен³е тянется цвѣткомъ къ солнцу, корнями жадно ищетъ земляной влаги". Животное, посредствомъ голода узнаетъ о необходимости усвоить себѣ нѣкоторое количество азота... {Тамъ же. т. 1. с. 378.}.

   Въ концѣ "Русскихъ Ночей", въ "Эпилогѣ" высказаны славянофильск³я мнѣн³я о гн³ен³и Запада, объ особенной исторической мисс³и русскаго народа, мнѣн³я, вызвавш³я строгую критику Бѣлинскаго {Бѣлинск³й, Соч. IX. 55-61.}.

   Въ началѣ Эпилога Одоевск³й говоритъ, что скептицизмъ въ западной Европѣ убилъ вѣру, науки и искусства. Позднѣе, въ 50-хъ годахъ, Одоевск³й перемѣнилъ свое мнѣн³е о значен³и отрицан³я въ истор³и цивилизац³и. Онъ призналъ, что отрицан³е голословнаго авторитета или авторитета недостаточно выясненныхъ фактовъ есть дѣло великое, къ которому способны лишь ген³и, и есть первое услов³е успѣховъ науки {Рус. Арх. 1874. II. 334.}. "Отличительный характеръ нашего времени, говоритъ Одоевск³й въ "Эпилогѣ", не есть собственно скептицизмъ, a желан³е выйти изъ скептицизма, чему-либо вѣрить, чего-либо надѣяться, желан³е ничѣмъ неудовлетворяемое и потому мучительное до невыразимости. Куда ни обращаетъ свой взоръ другъ человѣчества, вездѣ онъ видитъ разрушен³е; все опровергнуто, все поругано, все осмѣяно; нѣтъ жизни въ наукѣ, нѣтъ святыни въ искусствѣ; нѣтъ мнѣн³я, котораго противное не было подтверждено всѣми доказательствами, возможными для человѣка. Такая несчастная эпоха противорѣч³я оканчивается тѣмъ, что называется синкретизмомъ, т. е. соединен³емъ въ безобразную систему, вопреки уму, всѣхъ самыхъ противорѣчащихъ мнѣн³й" {Одоевск³й, Соч. I. 308.}.

   Кромѣ синкретизма, отличительнымъ характеромъ западнаго общества Одоевск³й считаетъ самую страшную всеразъѣдающую ложь. Ложь охватываетъ западнаго человѣка съ перваго дня рожден³я и сопутствуетъ ему на всемъ его жизненномъ пути. Люди убиваютъ другъ друга и увѣряютъ при этомъ въ своемъ искреннемъ почтен³и и преданности, толкуютъ о желан³и народа, a имѣютъ въ виду желан³е нѣсколькихъ спекуляторовъ, вѣнчаются и нарочно опускаютъ при совершен³и обряда то, безъ чего бракъ, при случаѣ, можетъ почесться небывалымъ, проповѣдуютъ съ кафедры истины, сами не зная, въ чемъ онѣ состоятъ, провозглашаютъ любовь къ человѣчеству и продаютъ женъ и дѣтей и т. д. {Одоевск³й, Сочинен³я. 1844. т. I. стр. 319-323.} Науки, вмѣсто того, чтобы стремиться къ тому единству, которое одно можетъ возвратить имъ ихъ мощную силу, науки раздробились въ пухъ летуч³й, общая связь ихъ потерялась, нѣтъ въ нихъ органической жизни: старый Западъ, какъ младенецъ, видитъ однѣ части, одни признаки - общее для него непостижимо и невозможно... Искусство уже не переносится въ тотъ чудный м³ръ, въ которомъ, бывало, отдыхалъ человѣкъ отъ грусти здѣшняго м³ра... Религ³озное чувство на Западѣ? - оно было бы давно уже забыто, еслибъ его внѣшн³й языкъ еще не остался для украшен³я, какъ политическая архитектура, или ³ероглифы на мебеляхъ, или для корыстныхъ видовъ людей {Тамъ же. т. I. стр. 309-310.}. Литература Запада свидѣтельствуетъ только неодолимую тоску, отсутств³е всякаго вѣрован³я, отрицан³е безъ всякаго утвержден³я. Промышленность Запада опирается на нищетѣ и преступлен³и {Тамъ же. т. I. стр. 325.}.

   Одоевск³й находитъ необходимымъ привести западно-европейское просвѣщен³е въ настоящую оцѣнку, чтобы удобно было опредѣлить, что должно изъ него заимствовать. "Мы поставлены на рубежѣ двухъ м³ровъ, прошедшаго и будущаго, мы новы и свѣжи; мы непричастны преступлен³ямъ старой Европы... Все должны оживить мы, - вписать нашъ духъ въ истор³ю ума человѣческаго, какъ имя наше вписано на скрижаляхъ побѣды". Одоевск³й убѣждаетъ западные народы смотрѣть на русск³й народъ безъ страха. Западъ найдетъ въ Росс³и частью свои собственныя силы, сохраненныя и умноженныя, частью силы собственно русск³я, славянск³я, Западу неизвѣстныя.

   Силы эти, по опредѣлен³ю Одоевскаго, заключаются въ слѣдующемъ: 1) чувство силы, выразившееся въ обрусѣн³и инородцевъ; 2) всеобъемлющая многосторонность духа, нашедшая прекрасное выражен³е въ Ломоносовѣ и постоянно высказывающаяся въ удивительной воспр³имчивости русскаго народа; 3) чувство любви и единства; 4) чувство благоговѣн³я и вѣры, 5) существован³е вѣры въ счастье не одного большинства, но всѣхъ и каждаго; 6) въ присутств³и въ простомъ народѣ чувства общественнаго единен³я; 7) въ томъ, что народъ началъ свою литературную жизнь сатирою (?), т. е. строгимъ судомъ надъ самымъ собою; 8) въ естественномъ пониман³и музыкальной гармон³и помимо тоническаго изучен³я.

   Одоевск³й въ 40-хъ годахъ не былъ послѣдовательнымъ славянофиломъ, да и самое славянофильство въ это время было въ зародышѣ. Славянофильск³й "Московск³й Сборникъ" вышелъ въ 1845 г., да и тутъ славянофильство не вполнѣ выразилось. Коранъ славянофильства, извѣстное письмо И. В. Кирѣевскаго къ графу Комаровскому о характерѣ просвѣщен³я Европы и его отношен³и къ просвѣщен³ю въ Росс³и было написано въ 1852 г. До этого времени лишь Хомяковъ высказывался достаточно опредѣленно, но высказывался въ небольшихъ статьяхъ.

   Въ сочинен³яхъ Одоевскаго 40-хъ годовъ находятся два существенныхъ противорѣч³я развившемуся позднѣе славянофильству. Вопервыхъ, Одоевск³й высоко ставилъ преобразовательную дѣятельность Петра Великаго и вполнѣ одобрялъ ее. Вовторыхъ, онъ умалчивалъ о православ³и, какъ нац³ональной особенности русскаго народа, и не