Скалдин Алексей Дмитриевич - Новые документы из архива А. Д. Скалдина

sp;    Несет, весь оборван, патлатый

   И пьяный Кортес.

  

   Что же, рой и греби лопата!

   Поработай, потом отдохнешь.

   И Кортесу хмельное кстати.

   Али, малый, не пьешь?

  

   Ц<арское> С<ело>. 16.VI.1929.

   (РГАЛИ, ф. 5, оп. 1, No m, _л. 4).

  

   Монтесума (Моктесума) (1390-1469?) - вождь ацтеков, Кортес Эриан (1485- 1547) - испанец, завоеватель Мексики - имена, которые часто встречались в русской литературе конца XIX-начала XX вв. и приобрели почти символическое значение. Стихотворение записано Скалдиным в альбом В. Кривича (Анненского).

  

  

  

  

   Присутствовали: М. Фроман, Н. Слепнев.

  

   I. СЛУШАЛИ: список членов Лен. Отд. ВССП

      

   ПОСТАНОВИЛИ: не могут быть перерегистрированными:

  

   1. Бренев-Черний- считая, что т. Черний ведет в основном работу по линии Всероскомдрама.

   2. Введенский - как не связанного с Союзом и как оторвавшегося от Союза Советских Писателей.

   3. Владимиров-Венцель - как ведущего в основном работу по линии Всероскомдрама и работающего исключительно в области драматургии и эстрады.

   4. Воинов - Тоже.

   5. Голлебрах Э. - как историка в области искусства вообще, не связанного с практической работой Союза и ведущего работу по линии научно-исследовательских организаций. (Вписано карандашом: отсутствие четких идейных позиций.)

   6. Гросс - как не связанного с практической работой Союза и ведущего работу в области истории и теории искусства по линии научно-исследовательских организаций.

   7. Диксон - как не связанного с практической работой Союза и как работающего исключительно в области газетной [никак не связанного с художественной литературой].

   8. Еленский - как работающего исключительно в области драматургии и по линии Всероскомдрама, не связанного с практической работой Союза.

   9. Горелов - считать механически выбывшим за невзнос членских взносов, не уведомившего Союз о своем переезде в другой город, не связанного с практической работой Союза. (У номеров 9, 14, 25, 26, 32 на полях карандашная помета - треугольник, у номера 16 - кружок.)

   10. Купер - как не имеющего никакой литературной продукции, совершенно оторванного от Союза и не принимающего никакого участия в жизни и работе Союза.

   11. Исаков - как не связанного с литературно-творческой работой Союза.

   12. Ломакин - как не связанного (Вписано карандашом: последнее время. На полях: изменить оста<вить?>.) с практической работой Союза, работа т. Ломакина протекает исключительно по линии Всероскомдрама.

   13. Лукашевич К.- как не работающей и никогда не работавшей в Советской литературе, не связанной с идейно-творческой работой Союза.

   14. Майзель М. - считать механически выбывшим за отъездом на работу в другой город и не связанного в настоящее время с Союзом.

   15. Никонов - как утратившего (Вписано карандашом: литературно-творческую.) связь с Союзом и не принимающего участия в работе Союза.

   16. Омельченко, А.- как утратившего литературно-творческую связь с Союзом.

   17. Перельман - как работающего в области популяризации науки и техники и не связанного с творческой работой Союза.

   18. Поссе - как утратившего всякую связь с Союзом. (Фамилия вычеркнута красным карандашом из списка. На полях помета: оставить.)

   19. Правдухин - за отбытием в Московскую организацию. (Слово отбытие вычеркнуто карандашом и вписано: переведен.)

   20. Пятницкий - как утратившего полностью связь с Союзом. (Фамилия вычеркнута из списка красным карандашом. На полях помета: оставить.)

   21. Рабинович - как не связанного с литературой.

   22. Редько А. - как не связанного с литературно-творческой работой Союза. (Фамилия вычеркнута из списка красным карандашом. )

   23. Редько, Е. - Тоже.

   24. Римский-Корсаков - как совершенно не связанного с литературно-творческой работой Союза, работающего в области музыкальной критики.

   25. Сейфуллина, Л. - за выбытием (Правка карандашом: [переводится] за переводом.) в Московскую организацию.

   26. Сковородников - как механически выбывшего за переездом в другой город.

   27. Соллертинский - как утратившего связь с идейно-творческой работой Союза, не принимающего никакого участия в практической работе Союза.

   28. Старк - как не связанного с Союзом ни по линии творческой, ни по линии практической работы Союза.

   29. Флит - как работающего исключительно по линии Всероскомдрама в области эстрады и малых форм. (На полях чернилами напротив фамилии поставлен вопросительный знак.)

   30. Цензор - как работающего исключительно по линии Всероскомдрама и не связанного с идейно-творческой работой Союза.

   31. Хармс - как не связанного с Союзом и порвавшего всякую связь с идейно-творческой работой Союза.

   32. Четвериков Б. - как механически выбывшего за отъездом в другой город, потерявшего связь с Союзом.

   33. Щепкина-Куперник Т. - как не работающая в Советской литературе. (Фамилия вычеркнута из списка красным карандашом. На полях чернилами напротив фамилии поставлен вопросительный знак.)

  

   II. СЛУШАЛИ: о подтверждении результатов работы перерегистрационной Комиссии 1931 г.

  

   ПОСТАНОВИЛИ: [исключить] из Союза (Вписаны варианты: [считать выбывшими], подтвердить исключение из Союза.)

  

   Клюева Н. - как абсолютно чуждого по своим идейно-творческим установкам Советской литературе - писателя (Фамилия вычеркнута из списка красным карандашом. На полях чернилами поставлен плюс.)

  

   Подтвердить исключение из Союза следующих:

   1. Алексеев Вл. (Имя вписано карандашом.)

   2. Бардовский

   3. Иванова-Чарская

   4. Рашковский

   5. Синельников

   6. Скалдин

   7. Слепцова

   8. Туфанов

   9. Фортунато

   10. Шмерельсон

  

   (РО ИРЛИ. Ф. 291).¹

  

   Фроман Михаил (псевдоним, настоящее имя - Фракман Михаил Александрович (1891-1940)) - поэт. Во время перерегистрации во Всероссийском союзе советских писателей, которая была запланированной "чисткой" и одним из следствий которой явился публикуемый "Протокол", - член правления Союза.
Слепнев Николай Васильевич (псевдонимы: Николаев Н., Альдим Н. (1902-?)) - автор книг: "Печать комсомола" (Л., 1924), "Самокритика в комсомоле" (Л., 1930) и др.
Бренев Николай Николаевич (псевдоним Черний В. (1882-?)) - прозаик, автор книг: "Срочная любовь" (Л., 1927), "И он кричал" (Л., 1927), "Чудесная девушка" (Л., 1928), "Здесь - скарлатина" (Л., 1930) и др. Участник многих периодических изданий: "Сатирикон", "Новый Сатирикон", "Солнце России", "Красный ворон", "Бегемот", "Пушка", "Красная панорама", "Огонек" и др.
Введенский Александр Иванович (1904-1941) - поэт, участник "Объединения реального искусства". В анкете 1931 г. Всероссийского союза советских писателей написал, что ЛенОгизом и издательством "Молодая гвардия" издано до 20 его детских книжек.
Владимиров В. Н. (настоящее имя - Венцель Владимир Николаевич (1897-1958)) - автор комедии "Званый вечер, или Погоня за коммунистом" (изд. 5-е, Л.; М., 1929), книги "Красноармейская эстрада" (Л., 1945) и др.
Воинов Владимир Васильевич (1882, по др. данным 1878-1938) - автор романов, рассказов, стихов для детей, кроме того, оперы-оратории "Фронт и тыл" (М., 1931) и пьесы (в соавторстве с А. Г. Чирковым) "Три дня" (Л., 1935).
Голлербах Эрих Федорович (1895-1942) - искусствовед, литературный критик и поэт. Ко времени перерегистрации во ВССП выпустил более десяти книг.
Гросс Виталий Николаевич (1900-?) - художественный критик, очеркист. Составитель книг: "Город Ленина в социалистическом строительстве. Фото-книга" (М.; Л., 1931); "На большевистском пути. Сборник документов 1917 г. по истории Ленинградской организации ВЛКСМ" (Л., 1932).
Диксон Константин Иванович (1871-1942) - театральный критик, режиссер, очеркист, библиограф. Сотрудничал в периодических изданиях: "Журнал для всех", "Мир Божий", "Новое слово", "Солнце России", "Русские ведомости", "Вестник Европы", с 1925 г. - постоянный сотрудник журнала "Красная панорама".
Еленский Николай Октавиевич (1868-1939) - драматург, прозаик. За один только 1929 год в Ленинграде отдельными изданиями вышли его пьесы: "Без благословения", "В двухнедельный срок", "Вредная болезнь", "Встряска", "Испытание", "Очень просто" (в соавторстве с Трахтенбергом В. А.).
Горелов Анатолий Ефимович (1904-1991) - литературовед и критик. Во время перерегистрации - журналист, работающий в журнале "Стройка" и, кроме того, печатающийся в периодических изданиях: "Ленинградская правда", "Красная газета", "Смена", "Звезда" и др.
Купер Соломон Натанович (1896-?) - печатался в журналах: "Звезда", "На литературном посту" и др.
Исаков - опечатка, надо: Исков Борис Иванович (1881-?) - переводчик. Ко времени перерегистрации опубликовал переводы Г.-К. Честертона, Джона Ресселя, А. Франса и др.
Ломакин Игнатий Семенович (1885-?) - прозаик и драматург, автор романа "Сквозь череп" (М., 1910), сборников рассказов: "Гримасы жизни" (М., 1913), "Собственная жена" (Л., 1927), "Чужая шкура" (Л., 1927. 2-е изд.), "Идеал женщины" (Л., 1928) и мн. др., а также пьес: "На заводе" (Царицын, 1921), "Хозяин" (Л., 1926), "Бабьим умом" (Л., 1927), "За полмиллиона" (комедия) (М.; Л., 1929).
Лукашевич Клавдия (настоящее имя Хмызникова Клавдия Владимировна (1859-1937)) - детская писательница, автор многочисленных повестей и рассказов.
Майзель Михаил Гаврилович (1899-1937) - литературовед, автор книг: "Страницы из революционной истории финляндского пролетариата" (Л., 1928), "Новобуржуазная литература" (Л., 1929), "Краткий очерк современной русской литературы" (ГИХЛ, 1931). Никонов Борис Павлович (1873-1950) - прозаик, автор романов: "Золотой зверь" (Пг., 1915), "Поэт-булочник" (Л., 1927), "Глухая стена" (Л., 1928), повестей и рассказов.
Омельченко Александр Павлович (1872-?) - беллетрист и драматург.
Перельман Яков Исидорович (1882-1942) - писатель, популяризатор научных знаний, один из основателей Дома занимательной науки. Его книги: "Занимательная физика", "Занимательная математика" и др. выдержали десятки переизданий. Ко времени перерегистрации его книг и брошюр вышло около сорока названий.
Поссе Владимир Александрович (псевдоним Новгородцев Л. В. (1864-1940)) - известный публицист. В документах ВССП 1931 г. фигурирует по отношению к нему и некоторым другим литераторам старшего возраста формулировка: "Не прошел перерегистрацию, но оставлен на довольствии Ленкублита как получающий персональную пенсию за литературные заслуги".
Правдухин Валериан Павлович (1892-1939) - писатель, критик. Автор романа "Ялик уходит в море" (М, 1936). Ко времени перерегистрации сотрудничал в журналах "Красная новь", "Сибирские огни" и др., выпустил книгу: "Годы, тропы, рубцы" (Л., 1930). Позднее в соавторстве с Л. Сейфуллиной написал несколько пьес.
Пятницкий Константин Петрович (1864-1938) - создатель вместе с М. Горьким издательства "Знание" и его редактор. Во время перерегистрации в ВССП - персональный пенсионер, печатающийся в периодических изданиях: "Ленинградская правда", "Красная панорама", "Вечерняя красная газета" и др.
Рабинович Иосиф Яковлевич (псевдоним Ларин О. Я. (1890-1970)) - юрисконсульт ВССП, автор статей на темы литературы и театра, печатавшихся в журналах "Современник", "Журнал журналов", "Заветы", во "Всеобщей газете" и др. периодических изданиях.
Редько Александр Мефодьевич (1866-1933) - литературовед, литературный критик.
Редько Евгения Исааковна (урожд. Шефтелъ, совместные работы с А. М. Редько подписаны псевдонимом А. Е. Редько (1869-1955)) - литературный критик, автор книги: "Женщины в "Народной Воле"" (по поводу 50-летия "Народной Воли") (Л., 1929).
Римский-Корсаков Андрей Николаевич (1878-1940) - известный музыковед.
Сейфуллина Лидия Николаевна (1889-1954) - писательница, наибольшую известность получили ее рассказы и повести 1920-х гг., неоднократно переиздававшиеся: "Правонарушители" (1922), "Перегной" (1922), "Виринея" (1924).
Сковородников Николай Александрович (1898-?) - прозаик, публиковавший свои рассказы в журналах "Резец", "Стройка", "Ленинград".
Соллертинский Иван Иванович (1902-1944) - известный музыковед. В конце 1920-начале 1930-х гг. сотрудничал в советских и зарубежных периодических изданиях как критик и переводчик, подготовил ряд изданий для издательств "Academia" и "ГИХЛ".
Старк Эдуард Александрович (псевдоним Зигфрид (1874-1942)) - литературный критик и историк театра, автор книг: "Шаляпин" (Пг., 1915), "Царь русского смеха К. А. Варламов" (Пг., 1916), "Старинный театр" (Пг., 1922), "Петербургская опера и ее мастера" (Л., 1940), а также серии очерков о музеях Петербурга и Москвы, печатавшихся в периодике.
Флит Александр Матвеевич (1891, по др. данным 1892-1954) - поэт-фельетонист и пародист, ко времени перерегистрации - сотрудник "Красной газеты" и автор книги агитационных стихов "Необычайные похождения члена профсоюза" (Л., 1928).
Цензор Дмитрий Михайлович (1877-1947) - поэт и прозаик, во время перерегистрации во ВССП - сотрудник газет: "Красная газета" и "Ленинские искры".
Хармс Даниил Иванович (настоящая фамилия - Ювачев (1905-1942)) - поэт, прозаик, драматург. Участник "Объединения реального искусства". В декабре 1931 г. был арестован по подозрению в антисоветской деятельности.
Четвериков Борис Дмитриевич (псевдоним Четвериков Дмитрий (1896-1981)) - прозаик, поэт, драматург, публицист. 1920-1930-е гг. - период творческой и общественной активности писателя, за это время у него вышло более двадцати книг.
Щепкина-Куперник Татьяна Львовна (1874-1952) - прозаик, поэт, драматург, переводчик, мемуарист.
Клюев Николай Алексеевич (1884-1937) - поэт. 20 января 1932 г. правление Союза писателей предложило Клюеву подвергнуть его последние произведения "самокритике".
Алексеев Владимир Сергеевич (1903-1942) - поэт, печатался в журнале "Красный студент" (1923) и в газете "Красная звезда". Подробнее о нем см.: Из поэтического архива В. С. Алексеева / Публ. А. Л. Дмитренко // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1997 год. СПб., 2002. С. 403-430.
Бардовский Александр Александрович (1893-1942) - театровед, автор книги: "Театральный зритель на фронте в канун Октября" (Изд. Рус. Театрального Об-ва, 1928), пьесы "Вожатый" (Б. м., 1936), театрализованных игр: "Бунт игрушек" (Л., 1925), "Да здравствует солнце!" (Л., 1929) и др.
Иванова-Чарская Лидия Алексеевна (псевдоним, который указан в анкете ВССП как подлинное имя, а в качестве псевдонима: Н. Иванова; настоящая фамилия - Чурилова (1875, по др. данным 1879-1937)) - писательница, автор многочисленных романов, рассказов, повестей, сказок, стихов, в том числе детских. В др. документах ВССП того же времени проходит в списках "Не прошедших перерегистрацию, но оставленных на довольствии Ленкублита как получающий персональную пенсию за литературные заслуги".
Рашковский Натан Соломонович (псевдоним Лир (1860-?)) - публицист, журналист. В 1900 г. подвергся административной высылке. Печатался в журналах: "Русское богатство", "Вопросы общественной жизни", "Восход" и др. Так же, как и Чарская, был оставлен "на довольствии Ленкублита".
Синельников Исаак Михайлович (1905-?) - поэт, литературовед. Печатался в журналах: "Ленинград", "Юный пролетарий", газетах: "Транспорт", "Рабочий путь", сборнике "Эхо гудков" (Л., 1922).
Слепцова Мария Николаевна (псевдонимы: Корсунский П., Деполович П. (1861-1951)) - детская писательница. Автор книг: "В поисках за бессмертием" (СПб., 1910), "Откуда взялись камни на наших полях" (М.; Л., 1927) и др. Ко времени перерегистрации членов ВССП являлась "персональной пенсионеркой за личные заслуги" и поэтому оставлена "на довольствии Ленкублита".
Туфанов Александр Васильевич (1877-1941) - поэт, создатель теории зауми. В 1931 г. был арестован по обвинению в контрреволюционном заговоре.
Фортунато Евгения Ивановна (настоящая фамилия - Власова (1875-1968)) - писательница, автор "романа из эпохи освобождения крестьян" "Долой рабство!" (Пг., 1916) и сборника рассказов "Змеиная сила" (СПб., 1907). Печаталась в журналах "Звезда", "Вокруг света" и др.
Шмерельсон Григорий Бенедиктович (1901-1943) - поэт, автор книг: "Длань души" (Н.-Новгород, 1920) и "Города хмурь" (Пб., 1922).

  

  

  

  

   2-VII-1934.

   Да, под чувством разумности всегда живет чувство неладности, а иногда и катастрофы даже. Тип человека, уверенного в своей разумности, представляла Нина Сергеевна Салищева, с которой я ехал в мае из Москвы в Алма-Ату. И уверена она была именно в разумности своей любви, в том, что мировой процесс прошел через ее личность так, как ему следовало пройти.

   Впрочем, я смеюсь. Это была только игра в разумность. Когда в процессе разговора я почувствовал, что могу сказать, что в ее жизни многое не так, как она представляет, или хотела бы видеть - я это сказал.

   Игра в разумное может вестись по-разному. С ее стороны это было ведением принятой роли. "Неважно, что на самом деле никому нет дела до того, что происходит в действительности - огни в зале потушены, занавес поднят и я играю". Но партнер по игре путает слова суфлера-памяти неожиданными вставками из другой драмы.

   Тогда Нина Сергеевна вместо того, чтобы возмутиться, примолкает и напряженно глядит в окно несколько мгновений. Потом как-то поникает - тоже не больше, чем на минуту. Но этого достаточно. Уже все разгадано.

   И действительно, позже она уже не может не сказать, что "разумность" ее жизни не так крепка, как она утверждала сначала. Муж ее ревнует и боится, что она не вернется в Алма-Ату. Ревнует к определенному человеку.

   Но это только половина "неладности". Другая в ней самой - она говорит, при каких обстоятельствах она ушла бы от мужа. При каких же? Не все ли равно (я уже забыл, что она сказала). Важно, что обстоятельства возможны.

  

   <июль 1935>.

   ...<не> [хочет ухаживать и не говорит ей комплиментов? Наоборот, от нее сторонятся.

   Неужели она не понимает, как она такими мыслями и расчетами унижает свое достоинство (человека и женщины)? Если весь расчет строится на том, что от К.¹ она может уйти только тогда, когда найдет кого-либо третьего - разве это опять не перевод себя в разряд "женщин для мужчин"? Отвратительно! Как отвратительно!

   Люба² говорит, что ей кажется, будто у Нины родится мальчик (мне тоже кажется), но что она предпочла бы рождение девочки. Мальчишек она не любит.

   Хотел ей сказать: у мальчиков свои мерзости, у девочек - свои,- но воздержался. А нужно сказать.

   Сегодня полдня ломал голову над заглавием новеллы о черте, отдающем себя в руки инквизиторов. Новеллу хочу посвятить Нине. На прощание как бы.

        И от него отделался стихами.

   Так и не нашел подходящего.

        "Неизвестный перед святой инквизицией"?³

  

   8/VII.<1935>. Нина все-таки вчера утром была у Любы, очевидно, вопреки желанию и намерениям Кости. И даже спрашивала, когда можно Любу застать дома. Потом пришла Надя с Костиной матерью. Люба из этого сделала вывод, что и Костина мать с ним не согласна.

   Но все это несосветимая ерунда, меня не касающаяся.

  

   10/VII.<1935>. Эти парки не только пряхи, но и свахи. Даже та, <утрачено> ножницами. Потому что если бы она не сватала, то нечего было бы ей и резать].

  

   10-VII-1935. Шестого был толчок силою в 5 баллов. Но я не слышал гула и не ощутил толчка. Я в это время подходил к магазину на Торговой улице. В магазине посыпались на пол пустые ящики, составленные в штабель. Публика бросилась из магазина на улицу с криками. Но я не понял причины этого крика, решив, что люди перепугались падения ящиков, и вошел в магазин. Какой-то из покупателей что-то спрашивал у продавщицы из парфюмерного отдела. "Да погодите, - сказала она. - Я перепугалась". - "Все перепугались", - ответил он. "Но все за себя, а я за парфюмерный товар". "Что ж вам пугаться, - удивился он. - Это - общее, независящее от вас обстоятельство". Но я не понял и этого разговора. И только через полчаса узнал от Зорина на улице, что было землетрясение. Странно, значит и его не все люди ощущают одинаково. Это так же для меня, как бормашина: другие ее боятся, а мне она нипочем. Наркотиков же я почти вовсе не переношу - даже когда зубной врач впрыскивает мне кокаин в челюсть - это вызывает у меня полуобморочное состояние. Зорин был взволнован - он ощутил толчок впервые. Позже я слышал от Милеева, сидевшего в это время дома, что он пережил несколько жутких мгновений: был гул, как от проходившего где-то гигантского грузовика, и сотрясение такое же. Газета тоже пишет о гуле.

  

   14/VII. 1935. Вчера вечером с Пудовкиными на "Частной жизни Петра Виноградова".⁴ Фильм плохой. Сюжет бледен. Звучание - скверное. "Великий немой" превратился у нас в "Великого косноязычного". Гардин (Петр Виноградов) дает тип не героя, а отвратительного наглеца, самодовольную свинью ("интеллигентного Розета"). Да видно он и сам такой по природе. Слишком актер и слишком провинциален в своем актерстве. На лице у него все это написано. Неуспех его у девиц непонятен - обыкновенно такие для них неотразимы. А выведенные девицы - глупы, и тем более он должен был, вопреки всякой морали и логике, оказаться дважды победителем.

   Сущность его технической идеи не дана. У зрителя является законное основание подозревать, что идеи-то и нет, она слишком бездоказательно дана.

   Момент, когда обе девушки, столкнувшись у Виноградова, убегают одна за другой, - вызывает у Любы восклицание: "Так случалось и с Ниной - назначала свидания по ошибке сразу двум, и оба они вдруг являлись".

   [на это реагировать. Если бы я имел возможность ближе наблюдать жизнь Кости и Нины - я увидел бы факты гораздо более для меня оскорбительные, чем этот (в смысле реакции Нины на внимание Кости), и я должен об этом помнить и это знать.

  

   12.VII.<1935>. Вчера вечером на "Новом Гулливере"⁵ (опять с Пудовкиными). Фильм неудачен. Безжизненность, звуковое рычание, словесная беднота, косноязычность. Режиссерская бездарность и в довершение всего, отвратительно мигающий свет (это уже от Алма-Аты). Были богатейшие возможности для создания фантастического фильма (даже серии - по иностранному образцу), но ничего не вышло. Прекрасные куклы, но режиссер и оператор не]

  

   <б/д> [что осталось бы от ее "свинских достоинств"?

   Девушки, слушая француженку (они едут в коляске), обе вдруг вспоминают вычитанное ими начало сказки Пушкина "Царь Никита".

   Их никто не просветил - чего не хватало дочерям царя Никиты, но они смутно догадывались.

   Ведь они и сами еще недавно сравнительно обратили внимание на значение многих безделок.]

  

   2/VII. Март. Еду в Москву. В вагоне за перегородкой, в другом отделении, разговор. Один из пассажиров сообщает другим, что спиритизм это не выдумка, что он научно исследован и доказан.

   Из дальнейших слов его понимаю, что он спутал спиритизм с гипнотизмом.

   Рассказчик - бывший офицер. Потом разговаривающие играют в карты, в домино. Рассказывают анекдоты. Репертуар скуден. И вообще никто ничего не может придумать ни для себя, ни для других. Скука безделья не скрашивается. Кто же они такие? Не сразу поймешь, а и поняв, придешь <в> уныние. Они делают всю нашу жизнь, но ничего толком они не знают. Говорят о городах - не держа в своей голове никакого представления о географии. Каждый город для них сам по себе. И каждое явление само по себе - в их сознании все расположено без композиции - нанизано как грибы на ниточке. Но цепко держится за свое. Антисемитские анекдоты рассказываются со слюной во рту от сладострастия, хотя и не умеют их рассказывать.

   Вот картина дня путешествия Кота Аристиппа.⁶ У меня вагон, в котором едет Аристипп, - безжизнен.

   - Приехал домой в Детское. Смотрю, где что лежит, где что стоит, что испорчено или погибло. На столе у мамы лежит толстая книга в переплете, обернутая еще в газетную бумагу. Раскрываю. Смотрю - "Вопросы Ленинизма" Сталина.⁷ Оказывается, этой книгой премировали на службе соседку - Асю Израилевну. Ася Израилевна в глубине души явно обиделась - нашли чем премировать. Но мама книгу взяла у нее для чтения и читает всерьез. Говорит: "А в некоторых случаях Троцкий был правее Сталина". Значит, в общем правоту за Сталиным признает. В 73 года, на костылях (безногая),⁸ все еще работает и, малограмотная (пишет плохо, но читает хорошо) - находит интерес к общественной жизни и к вопросам ее строительства.

   Ну что же? - она не менее, чем отец,⁹ своеобразно культурный человек и свою культуру, как и он, создала будто из ничего. Были большие способности, пропавшие даром, как и у него. Но общественные идеалы были несколько другими - поэтому они всю жизнь не могли сойтись. Она была государственником, он - анархистом. Она - реалист, он - романтик.

   Репертуар его чтения был очень пестр, а у нее выдержан, хотя, быть может, и однообразен. В жизни она прочитала немного книг, но читала каждую по несколько раз. Толстой, Достоевский, Диккенс, Тургенев, Григорович, Гончаров, Некрасов, Салиас, Данилевский - вот ее репертуар. Теперь попросила у меня для прочтения "Красное и черное" Стендаля. Уважение к книге, как и уважение к порядку, у нее живет крепко. Когда нужно было спасать мои книги (вынести из ниши и отобрать от сырой стены, перетереть, переложить по другому), она все сделала своими руками, без чьей-либо помощи. По одной, по две книжки переносила этих добрых полторы-две сотни пудов. Ведь на костылях. Воистину образец живучести, деятельности и крепкого сознания долга. (Все остальные неприятные и тяжелые стороны ее характера искупаются этим.)

   - Вместе с Юрием¹⁰ мы отправились на вокзал за моими вещами. Хотели привезти их сами, но напросился за пять рублей охотник. Он нес - мы шли, за ним следом. Был он слабоват и невзрачен на вид, а мы такие оба здоровяки. От этого обоим стало как-то неудобно. Несколько раз предлагали ему помочь, дать отдохнуть, но он отказывался категорически. При расчете дал ему вместо условленных пяти рублей (не торговались) - шесть. Малое искупление испытанной большой неловкости, но он остался очень доволен. На одно и то же - глубоко различные взгляды.

   - Теперь уже нет в Алма-Ате на базаре полупоходных дунгальских столовых в палатках - уничтожали весной, когда выводили из города хулиганство и бандитизм. Говорят, что эти столовые были пристанищем для темного алма-атинского элемента. Не знаю - конечно. Тем, кто уничтожал - было виднее. Но кормили в них лапшой, пловом, кашей с урюком и кормили сытнее и вкуснее, чем в общедоступных советских столовых.

   Вместе с дунганами-поварами исчезли и дунгане-булочники, продававшие свои по-настоящему белые лепешки. Цена была на белое печенье у них немного выше, чем в Торгсине,¹¹ но изделия были очень вкусны. Исчезнут, очевидно, навсегда из алма-атинского обихода эти кружочки белого теста в виде тарелочки, что ли? - приподнятые по краям и умятые в тонкий листок посередине.

   Больше уже не кричат на базаре: "А вот интеллигентско-пролетарская столовая: повар китайский, мука русская, вода советская. Заходи, заходи, два рубля порция".

   Сыпали в изобилии в лапшу зеленый лук и красный перец. Перец сыпали в таком количестве, что не всякий мог одолеть миску до конца.

   На столах стояли цветы и бутылки с солью (чтобы не лазали за солью руками).

   Как воспоминание об этом остались во вновь открытом в Парке Федерации "великосветском" ресторане надписи около каждого столика:

  

   Твои пальцы грязны -

   не бери соль из солонки руками.

  

   Цветов же там на столах нет. Цветов много рядом, в парке.

   И где-то далеко в городе, на воротах, красуется еще одно объявление около щели, за которой, по другую сторону ворот, привешен ящик

  

   Дляпи сем

   Ига зет ижур.

  

   Странное отношение появилось в народе ко всякому "просвещению". Литература и письмо стали для массы, как театр: самому сделать нельзя, а смотреть можно. Ведь очевидно, в этот ящик действительно опускались не только письма, но и газеты, и журналы. Странные, доступные и в то же время неповторимые собственными силами вещи, подобные таинственным амулетам. То же и с ресторанами: платить 10 руб. за порцию барашка или почек в томате - можно, но как обращаться с солонкой?

   Тут же плакатики со словами Демьяна Бедного о порядке в работе.

  

   6/VII. В детстве отец называл Eisbete¹² "Египетскою царевной". Правда, в ее профиле было нечто родственное тончайшим женским профилям Египта, а у Константина Георгиевича было увлечение египтологией и сходство он мог уловить.

   Египет его интересовал до тяжелой болезни, во время которой в бреду ему стали являться египетские песьеголовцы. Испугался он их что ли, или видел что-нибудь и пострашнее, но от египтологии, выздоровев, отстал и стал заниматься оранжереями. Особенно любил тюльпаны и орхидеи.

   Так было, когда он жил в Архангельске, а переехав в Юрьев, построил себе обсерваторию и занялся наблюдением над двойными звездами. Несколько вновь открытых двойных звезд, кажется, связаны с его именем.

   Бедная моя "Египетская царевна"! Когда ты умерла, твое тело, исхудавшее от болезни настолько, что оно стало подобно мумии, провезли на Кузьминское Детскосельское кладбище через полуразрушенные Египетские ворота.¹³

   В нынешнем году их будут реставрировать... Не в твою ли честь?

   А покойный Николай Владимирович Недоброво,¹⁴ как-то присмотревшись к моему черепу, определил, что он у меня имеет нубийскую форму.

   Определения Николая Владимировича я не проверил. Но может быть мои предки (цыгане по линии матери) в своих странствованиях по белу свету ухитрились побывать и на берегах Нила и в наследство мне сохранили в своей природе какие-то нубийские элементы.

   Так и вышло - жизнь свела "Египетскую царевну" и потомка нубийцев - в Петербурге в 1912 году.

   - Казалось бы, что нет ни одного встречного, ни одного идущего в ту же сторону, куда идешь и ты, который появился бы на свет иначе, чем потому, что где-то, когда-то какие-то "он" и "она", встретились, сошлись и породили нового человека. Да и сам ты появился на свет другим способом? Нет. Тем же. Но почему же ты так восстаешь внутренне против этого способа? Какой-то "выскочка" из мира?

   Понял. Не против способа ты восстаешь, а против того, как пользуются этим способом, но восставал столько раз и с таким упорством, что уже нельзя разобраться против чего именно ты восстаешь.

   Пойми: нет ничего легче сближения с женщиной (неверно когда-то я сказал Ксении,¹⁵ что "человеку к человеку подойти трудно"). Но а дальше? А если это неверно, если заранее понимаешь и чувствуешь, что здесь много неверного и ненужного (в каждом отдельном случае)? Сначала - сближение, а потом - расхождение. Это не нравится, ты неприятно в том обманулся. Зачем это?

   - До чего доводит осмотрительность. Вот и живешь в городе как отшельник.

   - Не как отшельник, или пусть как отшельник. Но что делать, когда за целый год жизни здесь я не встретил и одной женщины, которая меня хоть сколько-нибудь влекла?

   Осмотрительность моя от требовательности. От чрезмерной требовательности.

   Нина Николаевна Шишкина говорит, что от рассудочности. Это на мои слова о том, как меня определяла Лидия Александровна:¹⁶ "Вас должны любить женщины, дети и собаки...". Нина Николаевна говорила, что женщины любить не должны, потому что для них я очень рассудочен.

   - [Зеркало висело косо и укорачивало смотрящих в него. Он взглянул в него и себя не узнал - таким он стал коротким и смешным от короткости. Ему стало неприятно - он считал, что он на грани между короткостью и длиннотой. Хотелось непременно проверить сейчас то, что говорило зеркало, а было нельзя - другого такого же (на весь рост) негде было найти.

   Он отошел с чувством расстроенности. С такой смешной фигурой разве мог он рассчитывать на успех в любви. Ему казалось, что она действительно смешная, и что он себя раньше обманывал, утверждая свое состояние как раз посредине. Середина это пропорциональность, гармония. А разве он мог назвать себя гармоничным?]

   - Бывает так, что жизнь сводит тебя подряд с несколькими людьми, которые имеют между собой много общего.

   Так в Ленинграде и Москве за последнюю поездку жизнь свела меня с тремя Лидиями.

   Общее в них было не только то, что все они были женщинами, носили одинаковые имена (хотя имя всегда связывается с человеком, как и темперамент: есть среднее статистическое наименование, как попытка определения свойств). Общее в них для меня было то, что о каждой подумал, чем она для меня могла бы быть. Первою была Лидия Констанитновна.¹⁷ Судьба ее, конечно, тяжела и бессмысленна, потому что жизнь свела ее с таким отчаянным неврастеником, как Яков Петрович. Была она когда-то очень привлекательна. Но три беременности в пять лет изуродовали ее - бедра и живот приобрели бесформенное выражение, получилась гипертрофия средней части тела, как наказание за то, что было гипертрофировано представление о назначении женщины да и человека.

  

   - Не пойдем ли мы назад,

   Если будем лишь рожать?

  

   Конечно, пойдем. И у Лидии Константиновны наметился путь к... "брассам тоисской Венеры".¹⁸

   Словом, человек, как целое, был испорчен. Конечно, многие этого не заметят и не поймут. Разойдясь с Яковом Петровичем, она по всей вероятности найдет если не вторую любовь, то новую половую связь. Впрочем, Владимир Николаевич говорит, что никакой любви у них и не было. Яков Петрович, отчаявшись к сорока годам найти какую-нибудь женщину для себя, свел Лидию Константиновну на Смоленское кладбище к могиле Блока (личность которого Л. К. была дорога) и там, под угрозой самоубийства, потребовал, чтобы Л. К. вышла за него замуж. Так иногда расправляются с девушками.

   Лидия Дементьевна Баранова (жена Алексея Алексеевича Иванова) - другая. Всю привлекательность свою она сохранила, несмотря на то, что у нее, как и у Лидии Константиновны, было тоже трое детей. Она очень тоскует по муже. Она умна, приятна. Это легкий, хороший человек. Меня встретила и проводила очень тепло. Жалею, что я не сумею зайти еще раз.

   Третьей Лидией была Лидия Александровна Гуляева.¹⁹ Но о ней после, особо. Сначала нужно рассказать о встречах с Ксенией Михайловной.²⁰

   - [Днем шума речки не слышно. Конечно, она шумит так же, как и ночью. Хотя и днем в нашей части Города тихо, но шум дневной жизни, сливаясь в нечто неразличимое и даже неслышимое, понижает звукопроводимость воздуха и заглушает плеск речных водоскатов.

   Когда лежишь под навесом во дворе ночью и слушаешь шум реки, то кажется, что он идет не через пустырь перед домом, откуда до реки ближе, а спускается с верховьев по Алма-атинской и Казначейской улицам, может быть так и на самом деле, а не только кажется.]

   - Религиозный человек, прочитав все журнальные и газетные статьи о постройке "Дворца Советов" в Москве,²¹ должен был бы решить, что это новая Вавилонская башня.

   Да и действительно: уж слишком много в нее вкладывают "идеологии".

   Из-за идеологии, например, не знают, чем закончить постройку.

   Предположено поставить наверху гигантскую фигуру Ленина. Нарисовать ее на проекте или прикрепить к макету легко. Но когда скульпторам и архитекторам придется решать задачу в действительности - дело окажется неимоверно трудным. Снизу фигуру увидишь только в таком ракурсе, который ее исказит или обезличит. Плоскостная форма для таких увенчаний гораздо лучше. Недаром выдуманы кресты, петухи, магометанский полумесяц со звездой, да и наши серп и молот. Правда, на шпице Петропавловской крепости укреплен ангел, но зато как вытянут шпиц? И на Александровской колонне ангел тоже, но это - колонна.

   Смотришь на рисунки дворца и видишь, что фигура Ленина рисуется кое-как, без разрешения архитектурной задачи. Пока. Будем строить, а там видно будет. Когда дойдем до верха - отношение к вопросу об увенчании здания может решительно измениться. Лица, дающие "социальные заказы", к тому времени могут понять, что у архитектуры свои законы. Конечно, понять это труднее, чем законы механики в строительстве, скажем, аэропланов и паровозов, но дело еще не безнадежное.

   Фигуру Ленина можно было бы поместить на другом месте в том же архитектурном комплексе.

   А то один шутник советовал - водрузить наверху подобие "Трех Граций" Кановы. Примерно, Ленин, Сталин и Каганович в сюртуках и прочих принадлежностях европейского "культурного" костюма. Напоминала бы карикатуру. Ну что ж? - большинство не поняло. Ведь оно и художественный образ вообще представляет себе не в том виде, как его мыслил художник, а именно в виде карикатуры. Попробуйте проверить. Если б можно было заставить сотни тысяч людей нарисовать их представления (на память) о любом из памятников - мы, наверное, получили бы колоссальную коллекцию карикатур на него.

  

   7/VII. Будто неубедительно все это - о "выскочке из мира". На самом деле очень действенно. Настолько каждый человек "сам по себе", что любовь не только единение, но и противоположность ему - "конфликт". Поэтому каждая сторона и считает себя "победительницей", поэтому и существуют "герои любовных похождений" - Дон Жуан и Нинон де-Ланкло²² или Клеопатры <...>

  

   б/д [Нина говорит:

   - Я не хочу, чтобы вы женились по любви - вы все отдадите жене и мне ничего не останется.]

  

   б/д не через другого) с печальными перспективами уродства и страданий на всю жизнь. Грязное животное! Хорошо, что я вырвал отсюда Миру.

  

   б/д Меня она согласна сохранить в качестве знакомого и то лишь потому, что я отец Мирки.

  

   б/д Ина²³ развивается и говорит очень хорошо. Гораздо лучше, чем в ее возрасте говорила Мира. Она настойчива и капризна в противоположность Мире, но капризы у нее нестойкие, скоро проходят. И удивительно хорошо она распознает изображение на рисунках и фотографиях, уже умеет сама нарисовать круг довольно правильно и всегда просит, чтобы ей рисовали что-нибудь.

  

   б/д месяц назад, а другой в ночь на сегодня. Первый сон. Живу в подвале, как и теперь. Даже подвал почти тот же самый, но в большом каменном доме. Дом стоит на углу двух улиц, от него тянется высокая каменная ограда, а за ней корпуса фабрики, на которой работает Вася. И квартира ему дана от фабрики, а я у него и у Нины все тем же прихлебателем.²⁴

  

   б/д и высохшая земля растворяется в лужах водки и ранее выпитого чаю, мешаясь с хлебными крошками и огрызками селедки. Все вместе искажает незамысловатый рисунок клеенчатой скатерти. А хлеб!

  

   б/д Я на майский парад смотрел из окна комнаты брата на улице Халтурина ("Дом ученых").²⁵ Смешными казались сверху идущие люди (стоящие не казались). В движении ракурсы ног казались непропорциональными установившемуся отвлеченному представлению о размерах отдельных частей человеческого тела.

  

   "Девяностые годы".

   14/VI.1941. Отношение брата и мое к реальности. Он романтизировал отца. Почему? По