Скалдин Алексей Дмитриевич - Новые документы из архива А. Д. Скалдина

характеру он противоположен отцу - отец лентяй, а брат крайний трудолюбец; отец - несдержан, брат отличается крайней сдержанностью; у брата чувство чести развито до крайности, у отца - оно было выражено очень слабо, несмотря на огромное самолюбие. Взять в долг и не отдать - у него было почти привычным делом; начать дело и бросить его на половине - тоже было у него не за редкость. Сделать кой-как и приблизительно он всегда был не прочь.

   И тем не менее они понимали друг друга больше, чем я и отец. От понимания шла и любовь. Зато брат совершенно не видел матери и ее свойств. Главное в отце было то, что при своей анархичности - он ни в каком отношении к действительности не был революционен. Взрыв, подъем во имя ломки существующих форм и представлений ему был недоступен. Он в литературе, например, и символизма не принимал. В живописи весь был поглощен передвижничеством. Ему во всем и везде нужны были "польза" и "мораль". Помню, у него хранились его рисунки и опыты рассказов - плод его опытов из сравнительно молодых лет (вероятно, восьмидесятые и девяностые). Рисунки были слабыми, но по типу совершенно совпадали с тем, что мы знаем из карикатур "Искры", "Осколков", "Будильника" и всей плеяды однородных художников того времени. Подписи тоже были соответствующие. Например:

   Покупатель: Да вы, наверное, на этом товаре рубль на рубль наживаете?

   Продавец: Где уж нам рубль на рубль! Хотя бы на копеечку две копеечки.

   Подпись под таким рисунком плохо связывалась с ним. Что изображено было на рисунке? Край прилавка; по одну сторону стоит продавец, по другую - покупатель. Вот и все. Типы? Выражения типов дано не было. А существовавшую подпись можно было заменить и всякой другой. Ну хотя бы:

   - Что ж вы так дорожитесь? Уступите.

   - Нет, какое уж уступить. Сами знаете, торговли никакой. Ей-богу себе в убыток продаем.

   Ничего от этого не изменилось бы. Остроумия стало бы меньше? Но ведь не в рисунке оно уменьшилось бы.

   Другой рисунок изображал бабу с петухом в подмышке и человека в чуйке, стоящего против бабы.

   - Здорово, кума.

   - На рынке была.

   - Аль ты глуха?

   - Купила петуха.

   - Прощай, кума.

   - Полтину дала.

   И тоже - больше ничего. Подпись сама по себе, рисунок сам по себе. Словом, как у передвижников. Такая уж была эпоха. Островский, конечно, еще играл во всем этом большую роль. Может быть, через театр. Но именно он как-то определял художественную форму, тяготение ее к голому "бытовизму".

   Были у отца еще и другие рисунки, но они у меня в памяти не сохранились. И отец сам их никогда не показывал. Я вытащил их как-то тайком из верхнего ящика материного комода и посмотрел, пока старших не было дома.

   Подобны рисункам были и литературные опыты отца. Не то это были только нравоучительные диалоги, не то попытки дать комедийные сценки. В них был юмор, но не было веселья, хотя бы даже глуповатого (что было, например, у Димитрия Семеновича Высотского). Отца бурно-веселым я не видел никогда.

   Но к девяностым годам рисунки и литературные опыты для отца, пожалуй, были уже делом прошлого. Думаю, что и то и другое интересовало его до женитьбы, т. е. в конце семидесятых и первой половине восьмидесятых годов. Женился он весной 1886 г.; т. е. венчался. Здесь у меня нет точных сведений (мать в рассказе несколько путает) - возможно, что он женился только в 1887 году; в том же году у него родилась первая дочь - Евгения (15 дек.- 27 дек. 1887 г. - по времени рождения могло быть, что он сошелся с моей матерью еще до венчания).

   С женитьбы круто изменилась жизнь отца и начались для него те годы, которые я, для отчетливости целого ряда представлений, называю "девяностыми". Они протекли для него, главным образом, в Новгородской губернии - в Боровчике, Карыхнове и Бологом, закончились одиноким переездом (с отрывом от семьи) в Петербург и с 1902 г. перешли в те, что я называю "годами символов", когда он из Петербурга снова переселился в деревню, в Новгородскую же губернию, под Вороний Остров, и попробовал обзавестись сельским хозяйством, на правах арендатора у К. В. Колокольцова. Из опыта отца в этом случае ничего путного, как и в других, не получилось. Уже в 1907 г. он перебрался вслед за мною в Петербург, где и жил до войны. В этот период, в "период символов", он с символизмом все же столкнулся - через своих сыновей, т. е. через меня и через Юрия. Все, что шло от меня и через меня - он отверг, то, что через Юрия - он более или менее примирительно принял. Через меня шел философский и метафизический символизм; через брата - формальный. О себе я буду говорить особо, а у брата символизм преломился в копирование одной картины Беклина²⁶ и в подражание немецкому югенд-стилю в смеси с российским модерном. Кое-что из российского модерна отец воспринял еще раньше, например, в 1902 г. через листы рукоделий, прилагавшихся к журналу "Родина". Помню, он даже объяснял нам, детям, по поводу одного красочного рисунка вышивки, - что тут нового? Новое он понимал в асимметричности; о большем он не говорил. Может быть потому, что сам больше ни о чем не слышал, а может быть потому, что ничего больше не видел, т. е. потому, что все остальные стороны модерна прошли мимо его сознания.

   Девяностые годы для отца начались не только с его женитьбы, но и со вторичной ссоры с дедом - Андреем Ивановичем. Первая произошла, когда отцу было 12 лет, т. е. в 1866 или 1868 г. (я не знаю точно года его рождения). Причиной второй ссоры, если судить о ней на основании препирательств отца с матерью, была именно женитьба его на матери и тяжелый характер матери, но я думаю, что эта причина выставлялась только позже, для "уязвления" матери, а на самом деле была глубже и принципиальнее. Главное, чего не мог допустить отец - чтобы дед и бабка вмешивались в его дела. Ведь и в первый раз отец ушел от деда, несмотря на свой малый возраст, именно по той же причине.

  

   (РО ИРЛИ, р. I, оп. 25, No 514, л. 1-19). В квадратных скобках даны фрагменты, зачеркнутые автором.

  

  

  

   ¹ Имеется в виду Константин Гангоев - первый муж Нины Владимировны Соколовой (1914-1996), последней возлюбленной А. Д. Скалдина.

   ² Люба - старшая сестра Нины Соколовой, первая жена Василия Пудовкина, ставшего после ее самоубийства мужем Нины.

   ³ В письме к Р. В. Иванову-Разумнику (июнь 1941 г.) Скалдин называет эту новеллу "Неизвестный перед святыми отцами".

   ⁴ "Частная жизнь Петра Виноградова" - фильм о жизни и труде советской молодежи (1934 г., на экраны вышел в мае 1935 г.; режиссер - А. Мачерет, в главной роли - Б. Ливанов).

   ⁵ "Новый Гулливер" - полукукольный, полуигровой сатирический фильм, направленный против фашистских режимов (1935 г.; режиссер - А. Птушко, в главной роли - В. Константинов).

   ⁶ Аристипп из Киреиы (ок. 435-ок. 355 гг. до н. э.) - древнегреческий философ-идеалист, сторонник гедонизма.

   ⁷ Упоминание книги И. В. Сталина не становится датирующим признаком дневниковой записи, так как в период с 1931 по 1941 гг. "Вопросы Ленинизма" переиздавались ежегодно.

   ⁸ Скалдина Александра Николаевна (1857 или 1858-1942); была инвалидом: попала под трамвай, вследствие чего ей ампутировали ногу.

   ⁹ Отец - Дмитрий Андреевич Скалдин (1856?-1918).

   ¹⁰ Скалдин Георгий Дмитриевич (1891-1951) - младший брат А. Д. Скалдина, малоизвестный художник, работал как книжный график в ленинградских издательствах.

   ¹¹ Торгсин - торговля с иностранцами на золото и валюту в период НЭПа.

   ¹² Скалдина Елизавета Константиновна (урожд. Бауман (1885-1933) - жена А. Д. Скалдина. Происходила из семьи прибалтийских немцев. Переводчица.

   ¹³ Египетские ворота были построены в 1827-1830 гг. по проекту А. А. Менеласа. Реставрация их чугунной обшивки и чугунной скульптуры была проведена в 1934 г. В 1937 г. зафиксировано в документах их окрашивание, проведенное, вероятно, в связи с пушкинским юбилеем.

   ¹⁴ Недоброво Николай Владимирович (1882-1919) - литератор, друг семьи Скалдиных, автор рецензии на первую книгу Скалдина "Стихотворения" (1912).

   ¹⁵ Ксения - см. ком. 20.

   ¹⁶ См. комм. 19.

   ¹⁷ Чичагова (Гребенщикова) Лидия Константиновна (1899-1942) - вдова Якова Петровича Гребенщикова. Супруги работали в Публичной библиотеке Ленинграда. В 1933 г. Я. П. Гребенщиков проходил по одному делу со Скалдиным. Первый год алма-атинской ссылки они прожили в одной комнате. Из-за тяжелого психического заболевания в 1934 г. Яков Петрович был освобожден, но жить в Ленинграде ему было запрещено, он умер в Алма-Ате в 1935 г.

   ¹⁸ Точно установить, о чем идет речь, - не удалось. Возможно, имеется в виду Венера палаццо Браски - скульптура, хранящаяся ныне в Мюнхене.

   ¹⁹ Гуляева Лидия Александровна - дочь профессора Бакинского университета А. Д. Гуляева, знакомая Скалдина по кругу Вячеслава Иванова. Сохранилось письмо Л. А. Гуляевой к Вяч. Иванову от 20 янв. 1925 г., в котором она пишет о Скалдине: "... Думаю о чем хочется и как хочется, и помогает мне думать "милый Алеша Скалдин", который мне пишет изредка большие и умные письма. (Он теперь в Ново-Николаевске на службе; семья его здесь.) Много пишет мне о Боге, но путь, который он мне предлагает, чтоб прийти к Нему - неверен. Вы недаром прозвали меня бесенком; ангельские пути к раю для меня во всяком случае закрыты".

   ²⁰ Колобова Ксения Михайловна (1905 или 1906-1977) - историк античности, ученица Вячеслава Иванова. Скалдин познакомился с нею в Баку в 1925 г. и поддерживал отношения до 1941 г.

   ²¹ Идея постройки Дворца Советов в Москве широко обсуждалась в прессе начиная с 18 июля 1931 г., когда в газете "Известия" был объявлен конкурс проектов.

   ²² Нинон де Ланкло - известная изысканная парижская куртизанка XVII в.

   ²³ Инесса (р. 1938) - дочь Нины Владимировны Соколовой и Василия Александровича Пудовкина.

   ²⁴ Некоторое время Скалдин жил в одной комнате с супругами Н. В. Соколовой и В. А. Пудовкиным.

   ²⁵ Скалдин Георгий Дмитриевич жил в Доме ученых (Ленинград, улица Халтурина, д. 27).

   ²⁶ Беклин Арнольд (1827-1901) - швейцарский живописец, повлиявший на формирование немецкого символизма и югендстиля.