Тихомиров Павел Васильевич - Художественное творчество и религиозное познание

883. p. 157.

   ²) Ibid. 155. Примѣръ: "Нахмурьте брови, отпустите углы губъ, пусть вашъ корпусъ согнется и руки повиснутъ вдоль вашего тѣла,- и васъ охватитъ смутная тоска".- Ibid. 156.

  

   Художникъ, по словамъ Сеайля, и не познаетъ природу подобно ученому въ ея однообразныхъ, абстрактныхъ, геометрическихъ законахъ; онъ познаетъ,- любя ее въ многообразныхъ и живыхъ ея формахъ. Быть артистомъ - это значитъ - прежде всего жить чувствами, наслаждаться и страдать отъ всего: отъ звука, отъ свѣта, отъ цвѣтовъ, отъ волнистыхъ лин³й, отъ всякой гармон³и и всякаго диссонанса¹)". Когда установится такая полная отзывчивость человѣческаго сердца на явлен³я природы, что для каждаго изъ послѣднихъ будетъ существовать постоянный представитель или замѣститель въ видѣ специфически опредѣленнаго, чисто человѣческаго чувства,- тогда только и станетъ возможно истолкован³е природы. А создавая въ душахъ другихъ людей тѣ-же самыя ассоц³ац³и между оттѣнками чувства и особенностями объективныхъ явлен³й, которыя установились въ его собственной душѣ, художникъ дѣлаетъ природу понятной и для другихъ людей. Онъ, такъ сказать, создаетъ здѣсь грамматику и лексиконъ для языка природы, съ которыми уже и обыкновенный смертный будетъ въ силахъ понимать ея вѣщан³я. Представьте себѣ, что вамъ дано самое подробное, фотографически точное описан³е, напримѣръ, какого-нибудь итальянскаго пейзажа при закатѣ солнца; здѣсь все обозначено, - оттѣнки цвѣтовъ по спектрометру, температура по градуснику Цельс³я, напряженность свѣта по фотометру и т. д. И вы все-таки ничего не почувствуете, читая этотъ подробнѣйш³й протоколъ, не поймете жизни въ этой картинѣ. Но вотъ приходитъ художникъ и прибавляетъ отъ себя къ этому длинному описан³ю всего нѣсколько штриховъ,- и картина немедленно заискрилась для васъ огнемъ жизни, и нѣмая природа обрѣла языкъ"... А что-же сдѣлалъ художникъ?- онъ только сказалъ вамъ: "Припомните, какъ васъ ласкала бархатная ручка вашей возлюбленной, какъ вы упивались ароматомъ ея дыхан³я, какъ вамъ проникалъ въ душу ея нѣжный лучезарный взглядъ, заставляя вибрировать каждую струну вашего сердца... Такъ и здѣсь тих³й вѣтерокъ нѣжно щекочетъ ваше лицо, обдастъ ароматомъ миртъ и лимоновъ, а блестящ³й лучъ солнца, теряясь въ безграничной синевѣ небесъ, которая скрадываетъ его рѣзкость, заразъ и ласкаетъ, и пронизываетъ васъ". Художникъ здѣсь только установилъ параллелизмъ, соотнесъ элементы объективныхъ явлен³й природы съ субъективными элементами чувства. Здѣсь, какъ при пониман³и чужого языка, вся задача состоитъ въ томъ, чтобы для чужихъ словъ отыскать соотвѣтствующ³я свои. Когда эта задача исполнена, пониман³е совершается уже безпрепятственно ²). Такимъ образомъ, познавая природу, мы не "въ нее проникаемъ", какъ обыкновенно говорятъ,- это невѣ;рно,- а ее переносимъ въ себя, изъ элементовъ своего духа создаемъ образъ природы. "Если бы, говоритъ тотъ-же Сеайль, нужно было выйти изъ духа, чтобы выйти въ природу, она была-бы для насъ навсегда закрыта ³)". - "Одушевлять природу, говоритъ Гюйо, значитъ - попасть на истину, потому что жизнь есть во всемъ,- жизнь и также усил³е. Желан³е жить, встрѣчающее то благопр³ятныя услов³я, то неблагопр³ятныя, приноситъ съ собою всюду зародышъ удовольств³я и страдан³я, и мы можемъ жалѣть даже о цвp3;ткѣ. Изъ своего окна я вижу большой розовый кустъ: маленьк³й бутонъ большой бѣлой розы на половину оторванъ отъ стебля, только три волокна коры удерживаютъ тебя на немъ. Но нѣсколько капель дождя,- и ты расцвѣлъ. Цвѣтокъ безъ надежды, ты не можешь быть плодотворнымъ, но ты благоухаешь и радуешь,- печальный цвѣтокъ, который, раньше чѣмъ увянуть, улыбаешься ⁴)!"

  

   ¹) Seailles. р. 155 Истинный художникъ долженъ все любить - и тогда онъ все пойметъ.

             "On a dans l'âme une tendresse

             "Où tremblent toutes les douleurs

   ("Есть въ душѣ какая-то нѣжность, въ которой слышится б³ен³е всѣхъ печалей) - говоритъ Сюлли Прюдоммъ - у Гюйо, стр. 234.

   ²) Особенно сильны и выразительны так³я сближен³я у Виктора Гюго, всѣ произведен³я котораго преслѣдуютъ одну цѣль въ отношен³и къ природѣ, понять ее, какъ живой образъ человѣка. Вотъ для примѣра два-три описан³я, которыя въ нѣсколькихъ строкахъ болѣе скажутъ, чѣмъ томъ иного самаго добросовѣстнаго изслѣдован³я. "Луна одолжила свой блѣдный свѣточъ этому печальному бодрствован³ю. Она поднялась среди ночи, какъ бѣлая весталка, которая приходитъ плакать надъ гробомъ своей подруги. Скоро она распространила въ лѣсахъ эту великую тайну грусти, которую она любитъ разсказывать старымъ дубамъ и древнимъ берегамъ морей". (Atala) - "Въ зенитѣ были огромныя тучи; луна убѣгала и большая звѣзда гналась за ней". (Les Travailleurs de la mer.) Гюго описываетъ лѣсъ, куда Козетта идетъ за водой: "Холодный вѣтеръ дулъ съ равнины. Лѣсъ былъ мраченъ... Нѣсколько сухихъ вересковъ, гонимые вѣтромъ, быстро проносились и точно съ ужасомъ убѣгали отъ чего-го приближающагося" (Les Miserables).

   ³) Seailles, Introduclion. p XII.

   ⁴) Гюйо. 1. с. р. 97-98. Мысль о законности и даже обязательности одухотворять природу выражена и въ извѣстныхъ стихахъ русскаго поэта.

             "Не то, что мните вы,- природа,... etc.

  

   Здѣсь легко можетъ явиться одно недоумѣн³е. Гдѣ, спросятъ, ручательство за то, что художники даютъ дѣйствительное истолкован³е природы, а не устанавливаютъ произвольныя аналог³и между нею и человѣкомъ, которыя въ другомъ случаѣ могутъ быть установлены совершенно въ иной формѣ?- Такимъ ручательствомъ, по нашему мнѣн³ю, служитъ опытно дознанная лучшими художниками и разъясненная литературною критикою невозможность безусловнаго произвола въ поэтическихъ сближен³яхъ. Одушевлен³е природы бываетъ только тогда законнымъ, когда художникъ соразмѣряетъ степени жизни, которыми онъ ее надѣляетъ. "Поэз³и, говоритъ Гюйо, позволено ускорять эволюц³ю природы, но не измѣнять ее... Жизнь проникаетъ и струится повсюду, ея уровень поднимается однако только постепенно, слѣдуя по правильной канализац³и. Въ метафорахъ, которыя должны быть только рац³ональными метаморфозами, символами всеобщаго преобразован³я вещей, поэтъ можетъ пропустить нѣкоторыя изъ незамѣтныхъ ступеней жизни, но не можетъ перескакивать ихъ по произволу... Отсюда нелѣпость миѳолог³и дикарей и нѣкоторыхъ поэтовъ - романтиковъ или "парнасцевъ", которые думаютъ одушевить океанъ или громъ, приписывая имъ мысли и заставляя ихъ разсуждать силлогизмами ¹)". По поводу послѣдняго замѣчан³я мы считаемъ нужнымъ сдѣлать пояснен³е, что океанъ и громъ нельзя одушевлять и приписьшатъ имъ разумность, но придавать имъ вообще духовное значен³е, орудное,- не только можно, но и должно. Мы, напримѣръ, не видимъ никакой неестественности въ слѣдующихъ стихахъ Хомякова:

  

             "Земля трепещетъ; по эѳиру

             "Несется громъ изъ края въ край.

             "То - Бож³й гласъ: онъ судитъ м³ру.

             "Израиль, мой народъ! внимай"!...

  

   Если сущность поэтическаго творчества состоитъ въ антропоморфизирован³и природы, то оно vice versa есть признан³е космоморфизма человѣка. И дѣйствительно, лучш³е поэты всегда и указывали на это метафизическое основан³е своихъ правъ олицетворять или гипостазировать бездушное. Напримѣръ, Гете тономъ, не допускающимъ даже возможности отрицательнаго отвѣта, спрашивалъ:

  

             "Ist nicht der Kern der Natur

             "Menschen im Herzen. ²)?"

  

   ¹) ibid. 98-99.

   ²) "Не находится-ли ядро природы въ сердцѣ человѣка?"- Gothe, "Ultimatum",- въ отдѣлѣ стихотворен³й, озаглавленныхъ: "Gott und Welt". Въ томъ-же отдѣлѣ есть y него стихотворен³е -"Allerdings", гдѣ онъ страшно негодуетъ на учен³е о непостижимости внутренней природы м³ра и называетъ приверженцевъ этого учен³я филистерами и поверхностными умами. Конецъ этого стихотворен³я читается такъ:

             "Nalur hat weder Kern

             "Noch Schale,

             "Alles ist sie mit ememmale;

             "Dich prufe du nun allermeist,

             "Ob du Kern oder Schale seist".

   ("Въ природѣ нѣтъ ни зерна, ни скорлупы, она то и другое даетъ заразъ. А ты лучше всего себя самаго изслѣдуй,- зерно ты или скорлупа").

  

   Ему-же принадлежитъ и это категорическое заявлен³е:

   "Im Innern ist ein Vniversum ach ¹)!"

   Космоморфизмъ человѣческаго духа исповѣдуетъ Сюлли Прюдоммъ, одинъ изъ талантливѣйшихъ французскихъ поэтовъ нынѣшняго столѣт³я,- когда судьбу человѣка онъ рѣшается истолковывать по аналог³и съ фактами природы. Это мы находимъ у него, напримѣръ, въ стихотворен³и,- "Les Yeux", самой искренней и задушевной изъ всѣхъ его пьесъ:

  

             "Bleux ou noirs, tous aimês tous beaux,

             "Des youx sans nombre ont vu l'aurore;

             "Ils dorment au fond des tombeaux;

             "Et le soleil se lève encore.

             "Les nuits, plus douces que les jours,

             "Ont enchantê des yeux saus nombre;

             "Les êtoiles brillent toujouis,

             "Et les yeux se sont remplis d'ombre.

             "Oh! qu ils aient perdu le regard,

             "Non, non, cela n'est pas possible!

             "Ils se sont tournês quelque part

             "Vers ce qu on nomme l'invisible;

             "Et comme les astres penchants,

             "Nous quittent, mais au ciel demeurent,

             "Ces prunelles ont leur couchants,

             "Mais il n'est pas vrai quelle meurent:

             "Bleux ou noirs, tous aimês, tous beaux,

             "Ouverts а quelque immense aurore,

             "De l'autre cotê des tombeaux

             "Les yeux qu'on ferme voient encore ²)".

  

   ¹) ibid. "Внутри насъ цѣлый м³ръ".

   ²) "Голубыя или черныя, всѣ любимыя, всѣ прекрасныя, безчисленныя очи смотрѣли на зарю теперь они спятъ въ могилахъ, а солнце по прежнему свѣтитъ.- Ночами, болѣе нѣжными, чѣмъ дни, восторгались безчисленныя очи; звѣзды блестятъ по прежнему, но очи давно подернулись мракомъ - О, неужели потухъ ихъ взоръ?! Нѣтъ, это невозможно! Онъ обращенъ теперь къ тому, что мы называемъ незримымъ. - Какъ звѣзды, закатываясь, покидаютъ насъ, но всё-же остаются на небѣ, такъ и для этихъ очей наступило время заката, но они не умирали. - Голубыя или черныя, всѣ любимыя и всѣ прекрасныя, созерцая иную великую зарю, очи и тамъ за могилой не теряютъ своего блеска". - Это стихотворен³е приведено у Гюйо, стр. 234-235.

  

   Къ мысли о безсмерт³и души привела поэта ея аналог³я съ солнцемъ и звѣздами,- предметами природы.- Викторъ Гюго также утверждаетъ этотъ изоморфизмъ духми природы:

             "Bien lire l'univers, c'est bien lire la vie",

   говоритъ онъ ¹). А Байронъ выражается и еще энергичнѣе:

             "Are not the mountains, waves and skies a part -

             "Of me and of my soul, as I of them ²)"?

  

   ¹) ibid. 188.

   ²) "Не составляютъ-ли горы, волны и небеса часть меня и моей души, какъ я ихъ"?

  

   Итакъ, насколько природа способна повѣдывать славу Бож³ю для того, кто понимаетъ языкъ ея вѣщан³я,- настолько художники дѣйствительно могутъ быть посредниками богопознан³я. Нѣмая предъ философомъ и ученымъ, которые приступаютъ къ ней съ рѣзцомъ анализа и молоткомъ критики, природа открываетъ свои тайны художнику, который подходитъ къ ней съ открытымъ сердцемъ и съ нѣжной мольбой любви. А художникъ пересказываетъ уже эти откровен³я людямъ. Ученые еще не научились читать книгу природы, а разбираютъ только отдѣльныя ея слова. Это подобно тому чтен³ю, которое возможно при знан³и одной азбуки и просод³и языка и безъ знакомства съ его синтаксисомъ и этимолог³ей. Абстрактныя научныя формулы ничего намъ не говорятъ о жизни природы. Въ этомъ случаѣ, художникъ, собственно говоря, можетъ самому ученому впервые раскрыть живой смыслъ его формулъ. Шиллеръ говоритъ художникамъ:

             ,,Что въ м³рѣ знан³я открылъ мыслитель смѣлый,

             "Ты завоевано, открыто лишь чрезъ васъ.

             " Всѣ тѣ сокровища, чго собралъ умъ прозрѣвш³й,

             "Изъ вашихъ только рукъ пойметъ мыслитель самъ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

             "Ведите-же его таинственной стезей

             "По чудной лѣстницѣ поэз³и святой,

             "Чтобъ на концѣ временъ еще порывъ живой,

             "Еще одно святое вдохновенье -

             "И человѣкъ повергся въ упоеньи -

             "Въ объятья истины самой ¹)".

  

   ¹) "Художники", пер. Мина.

  

   Познавая истину въ природѣ, художникъ въ гармон³и природы созерцаетъ и Творца, а потому и можетъ сказать Ему:

             "Мой взоръ Твой свѣтлый ликъ въ восторгѣ созерцалъ,

             "Мой слухъ гармон³и м³ровъ твоихъ внималъ ¹)".

  

   ¹) "Раздѣлъ земли", пер. Гербеля.

  

   Бога человѣкъ познаетъ не изъ природы только, но и изъ своего собственнаго духа. Мы уже говорили, что для возможности человѣку созерцать въ себѣ образъ Бож³й, необходимо, чтобы художникъ показалъ человѣку его самого съ его лучшихъ, идеальныхъ сторонъ ¹). Этимъ даны будутъ посылки богопознан³я, и самому человѣку останется только сдѣлать выводъ. Но тогда же мы указали и на трудность этого вывода (его индуктивная природа) и на проистекающую отсюда иногда потребность, чтобы и выводъ-то сдѣлалъ самъ художникъ, а человѣкъ только со всею искренностью согласился-бы съ нимъ, призналъ его правду. Случай этотъ, конечно, не можетъ часто повторяться. Онъ можетъ имѣть мѣсто только въ отношен³и къ натурамъ очень разсудочнымъ;- индукц³и особенно трудны для сознательнаго мышлен³я. Но натуры непосредственныя, которыя къ своимъ эстетическимъ эмоц³ямъ не примѣшиваютъ разсудочнаго элемента, въ такомъ подсказыван³и мало нуждаются. Какъ-же художникъ дѣлаетъ эти выводы, когда они бываютъ нужны? Здѣсь мы должны различить два возможныхъ способа: одинъ прямой,- зависящ³й отъ воли и намѣрен³я художника, другой - косвенный, болѣе опредѣляющ³йся общимъ характеромъ задачъ, преслѣдуемыхъ искусствомъ. Въ первомъ случаѣ,- если дѣйствительно талантливый художникъ сознательно возьметъ на себя пропаганду религ³озныхъ идей, онъ будетъ имѣть несомнѣнно громадный успѣхъ, ибо вѣдь искусство обладаетъ способностью "вводитъ въ умы нѣчто неопровержимое ²)". Если мы, къ сожалѣн³ю, рѣдко видимъ так³е случаи, то это зависитъ съ одной стороны отъ того, что за проповѣдь религ³озныхъ идей берутся иногда дюжинные таланты и даже,- бываетъ,- совсѣмъ бездарности.

  

   ¹) Стр. 85

   ²) Ср. выше, стр. 79.

  

   Другой способъ состоитъ въ томъ, что художникъ пробудитъ въ человѣкѣ тѣ чувства, которыя образуютъ предпослѣднее звено въ ряду индукц³й (= эстетическихъ впечатлѣн³й), заканчивающихся признан³емъ Божества. Можно чувствовать всю прелесть художественнаго образа, восхищаться тѣми высокими сторонами духа человѣческаго, которыя въ немъ воплощены, и всё-же не сдѣлать того вывода, до котораго отъ этихъ впечатлѣн³й остается всего одинъ шагъ. О такихъ натурахъ говорятъ, что онѣ слишкомъ "объективны" въ своихъ эстетическихъ эмоц³яхъ. Эстетическ³я сужден³я ихъ такъ и остаются сужден³ями. Чтобы слиться въ умозаключен³е, провозглашающее исповѣдан³е Божества, они требуютъ нѣкотораго субъективнаго усил³я;- требуютъ, чтобы присоединилось то самое чувство, которое объективируетъ идеальное и высокое, что есть въ человѣкѣ, утверждаетъ его реальный коррелятъ (то, что соотвѣтствуетъ ему въ объективной дѣйствительности), т. е. Бога. Такимъ объективирующимъ чувствомъ является прежде всего любовь. Любовь одна способна разсѣять съ успѣхомъ ту гносеологическую фикц³ю, которая называется солипсизмомъ ¹), т. е. одна способна удостовѣрить насъ, что наши представлен³я о людяхъ относятся къ дѣйствительнымъ людямъ.- Затѣмъ, въ отношен³и къ Божеству такимъ объективирующимъ чувствомъ является еще печаль. Кто никогда ни о чемъ сильно не скорбѣлъ, кто никогда не чувствовалъ горестности существован³я человѣческаго, тотъ нерѣдко забываетъ о Богѣ ²); онъ способенъ проходить мимо самыхъ величественныхъ чудесъ природы, если не съ равнодуш³емъ, то съ чувствомъ эпикурейскаго самодовольства, онъ, пожалуй, будетъ восторгаться прекраснымъ, но - по тому-же эпикурейскому принципу: "carpe voluptates". Къ сильной и истинной любви так³е люди бываютъ мало способны. Но тотъ, кто скорбѣлъ сильно и глубоко, чье сердце жаждетъ утѣшен³я, тотъ не останется глухъ къ вѣщан³ямъ о Богѣ природы внѣшней и слѣпъ къ образу Божества въ своей собственной душѣ. Если природной чуткости ему здѣсь недостанетъ, то въ художественныхъ произведен³яхъ онъ найдетъ указан³я на путь къ Источнику всякаго утѣшен³я. Значен³е скорбей и страдан³й для богопознан³я очень ясно и живо раскрыто въ Псалтири, въ книгѣ, которая заразъ содержитъ въ себѣ и лирическую поэз³ю и Божественное откровен³е, т. е. является вдвойнѣ истинной. Любовь и скорбь - вотъ два путеводителя къ Богопознан³ю. И если художникъ въ дополнен³е къ двумъ своимъ, разсмотрѣннымъ выше, дарован³ямъ, - къ способности понимать и передавать жизнь природы и способности проникать въ сокровеннѣйш³е изгибы человѣческаго сердца,- имѣетъ еще способность научить людей любить и скорбѣть истинно человѣческими скорбью и любовью, то его мисс³я - быть пророкомъ богопознан³я должна считаться выполненной. Исполняютъ-ли художники эту свою мисс³ю?

  

   ¹) Riehl, Der philosophische Kritieismus und seine Bedeutung für die positive Wissensehaft, B. II, Th. II.

   ²) Что памятован³е о Богѣ зависитъ отъ собственной или симпатически съ другимъ переживаемой печали, а наоборотъ,- забвен³е Бога нерѣдко бываетъ спутникомъ счастья, это хорошо выразилъ Шиллеръ въ своей: "Теофан³и":

             "Видя счастливца, боговъ - небожителей я забываю;

             "Но предо мною они, - когда я увижу страдальца!"

  

   Что касается любви, то можно подумать, что этотъ вопросъ даже не умѣстенъ, ибо если художникъ долженъ любить предметы своего искусства, чтобы ихъ понимать, то, повидимому, и въ простыхъ людяхъ для пониман³я самаго художественнаго творен³я требуется тоже любовь. Но такое соображен³е будетъ не совсѣмъ вѣрно. Художнику нужно любить свой предметъ, чтобы у него хватило терпѣн³я и настойчивости проникнуть въ его смыслъ, который часто бываетъ затемненъ массой не относящихся къ его основной идеѣ подробностей въ его эмпирической обстановкѣ. Совсѣмъ въ другомъ положен³и оказывается цѣнитель искусства: ему элементы дѣйствительности предлагаются въ такой комбинац³и, что идея ясно выступаетъ сама собою; съ его стороны, правда, требуется для ея пониман³я имитац³я тѣхъ чувствъ, как³я одушевляли художника при композиц³и тѣхъ или другихъ подробностей: но далеко не всегда такая имитац³я бываетъ такъ сильна, чтобы этого чувства хватало болѣе, чѣмъ на одно только пониман³е художественнаго произведен³я, а получался-бы при этомъ нѣкоторый остатокъ, который-бы потомъ и становился базисомъ нѣкотораго постояннаго жизненнаго настроен³я. Здѣсь мы встрѣчаемся съ простою "симпат³ей" въ ея широкомъ значен³и ¹).

  

   ¹) Стр. 82 прим.

  

   Намъ кажется, что общ³я соображен³я о свойствахъ эстетической эмоц³и въ настоящемъ случаѣ не будутъ достаточны для доказательства способности художниковъ вести человѣчество къ богопознан³ю. Гораздо важнѣе здѣсь будутъ нѣкоторыя эмпирическ³я указан³я. Если мы обратимъ вниман³е на содержан³е художественныхъ произведен³й всѣхъ вѣковъ, то увидимъ, что любовь и страдан³е даютъ для нихъ самыя благодарныя темы. Напримѣръ, - въ литературѣ нашего времени рѣдк³й романъ и рѣдкая драма обходятся безъ любви. То-же надо сказать и о лирикѣ. Съ другой стороны, пессимизмъ составляетъ настолько преобладающ³й мотивъ современной и ближайшей къ намъ по времени поэз³и и привлекаетъ подъ свое знамя такъ много самыхъ лучшихъ художественныхъ силъ, что нѣкоторые литературные критики даже стали высказывать мнѣн³е, будто тотъ уже и не поэтъ, кто не пессимистъ, кто не беретъ своихъ сюжетовъ изъ области человѣческихъ страдан³й ¹). Если затѣмъ мы примемъ во вниман³е, что литературные дѣятели и всегда сознавали свою, такъ сказать, соц³альную мисс³ю, свою обязанность вл³ять на общество, содѣйствуя его духовному облагорожен³ю, пробуждая въ немъ лучш³я чувства,- и въ особенности ясно начинаютъ сознавать это теперь ²): то мы легко поймемъ, что они дѣйствительно могутъ приводить людей къ богопознан³ю.

  

   ¹) У насъ это мнѣн³е со свойственною ему рѣзкостью высказалъ покойный Д. И Писаревъ. Во Франц³и его держится извѣстный Поль Бурже.

   ²) Ср. Гюйо, стр. 140 sqq.

  

   Любовь и страдан³е вдохновляетъ лучшихъ поэтовъ нашего вѣка,- и, замѣтимъ это, онѣ-же всегда были источникомъ тѣхъ религ³озныхъ мотивовъ, как³е не рѣдко звучали въ ихъ поэз³и. Относительно, напримѣръ, Лермонтова это уже всѣ знаютъ: его "Въ минуту жизни трудную", "Когда волнуется желтѣющая нива", "Я,Матерь Бож³я"... и проч. под.- слишкомъ хорошо извѣстныя вещи.

   У Надсона наиболѣе скорбныя пьесы всегда въ концѣ-концовъ разрѣшаются молитвой. Напомнимъ здѣсь для примѣра стихотворен³я: "Другъ мой, братъ мой!" и "Христосъ! гдѣ ты Христосъ, увѣнчанный цвѣтами!"... Нѣтъ нужды также напоминать, что произведен³я Ѳ. М. Достоевскаго всѣ сплошь суть поэз³я страдан³й, приводящихъ къ Богу. Во французской литературѣ первоклассные поэты - Альфредъ де-Мюссе, Викторъ Гюго, Сюлли Прюдоммъ и др. - были въ равной мѣрѣ какъ пѣвцами любви, такъ и страдан³й. И у всѣхъ у нихъ очень много пьесъ, въ которыхъ звучитъ весьма сильное религ³озное чувство. Вотъ на выдержку нѣсколько примѣровъ, изъ которыхъ можно видѣть характеръ религ³озныхъ идей этихъ поэтовъ. "Душа поднимается къ небу, когда теряешь то, что любишь".- "Въ бѣдной душѣ человѣка самая лучшая мысль всегда недостовѣрна, по слеза - она катится и не ошибается". - "Сомнѣн³е истерзало землю; мы видимъ либо слишкомъ много, либо слишкомъ мало". "Но бремя съ сердца упадетъ, когда въ слезахъ оно прольется". "Утѣшь меня, этотъ вечеръ, я изнываю, мнѣ нужна надежда; мнѣ нужна молитва, чтобы дожить до зари". - "О, ты (Христосъ) зналъ, что въ этой жизни единственное добро - любовь и одна истина - страдан³е". - (Мюссе). - "Прогрессъ долженъ вѣрить въ Бога. Добро не можетъ имѣть безбожнаго служителя. Атеистъ есть дурной вожакъ человѣческаго рода" ¹). "Этому Богу, я сознаюсь, часто приходилось вызывать у мудрецовъ сомнѣн³е. Пусть будетъ такъ. Но я всетаки вѣрю. Вѣра - эта высш³й свѣтъ..... Совѣсть, которую я ощущаю въ себѣ, говоритъ мнѣ, что Богъ посѣтилъ меня. Я могу, разсуждая ложно, поставитъ Его внѣ неба, но внѣ меня самого - никогда. Когда я прислушиваюсь къ голосу моего сердца,- я слышу разговоръ двухъ лицъ; съ душой моей насъ двое: Онъ и я".- "Печать вѣчности лежитъ и на преходящемъ; скромный цвѣтокъ, на который смотритъ мыслитель, проникнутъ необъятностью, темной, лазурной и звѣздной; мы смотримъ на поля, но приходимъ въ восхищен³е отъ Бога. Лил³я, которой ты любуешься, цвѣтетъ въ твоемъ сердцѣ, и душа твоя украшается розами, на которыя ты смотришь".- "Друзья! когда бушуетъ буря, вѣра моя крѣпнетъ. Въ ураганѣ я созерцаю сознан³е долга и вѣру въ истину, которыя сверкаютъ какъ молн³я". - "О, сущность Бога - любовь. Человѣкъ иногда полагаетъ, что Богъ подобно ему имѣетъ душу, стремящуюся стать внѣ м³ра,- этого необъятнаго разлетающагося праха..... Я знаю, что Богъ - не душа, а сердце. Богъ, средоточ³е любви всего м³ра, приводитъ въ связь съ своей Божественной природой всѣ нити всѣхъ корней. Его нѣжность не знаетъ разницы между червемъ и серафимомъ; и всѣ безграничныя пространства изумлены, что сердце, униженное здѣсь на землѣ жрецами, имѣетъ столько лучей, сколько живыхъ существъ на землѣ. Для Бога - творить, мыслить, обдумывать, оживлять, сѣять, разрушать, дѣйствовать, быть и видѣть, значитъ - любить".- "Если-бы не было кого нибудь любящаго, то солнце потухло-бы".- "Человѣкъ летящая точка, одаренная двумя крыльями: одно крыло его мысль, друюе - любовь". "Моею радостью и моею любовью я заставлю Бога явить себя".- "Какъ бы Вы неприступны ни были въ угрюмой глубинѣ вашей лазурной бездны, вы, звѣзды, безчисленные и безконечные отблески Бога, - я не боюсь туманныхъ высотъ, у меня есть крылья" (В. Гюго).- "Каждый изъ насъ послѣдователь какого-нибудь слова, хранящаго въ себѣ глубокую мысль". - "Нимвродъ говоритъ: "Война"! И отъ Ганга до Плисса блестятъ мечи и течетъ кровь. "Любите другъ друга"! говоритъ ²исусъ, и это слово свѣтитъ намъ вѣчно на небесахъ, на цвѣтахъ, въ обновленномъ нашемъ сердцѣ, какъ с³ян³е безконечной любви".- "Растроганный, я не могу отдать себѣ отчета въ томъ, что меня растрогало. Я, подъ обаян³емъ, самъ себя назвалъ небомъ и мнѣ трудно провѣрить, сколько во всемъ этомъ правды". (Сюлли Прюдоммъ).- Уже по этимъ выдержкамъ можно судить, насколько сильно подвинулось бы религ³озное разумѣн³е современнаго общества, если-бы всѣ эти идеи дѣйствительно нравились ему. Намъ кажется, что идеи эти такъ глубоки и содержательны, что изъ нихъ можно составить цѣлое религ³озное м³ровоззрѣн³е. Если это вѣрно, то надо признать и права художниковъ быть руководителями богопознан³я.

  

   ¹) Эти слова В. Гюго влагаетъ въ уста своего героя, епископа Б³енвеню или Мир³еля, въ лицѣ котораго онъ воплотилъ свой идеалъ религ³ознаго человѣка. Слова эти были сказаны мэру города, старому вольнодумцу, фанатическому поклоннику идеи т. н. французскаго просвѣщен³я XVIII в. И любопытное впечатлѣн³е произвели они. "Старый представитель народа ничего но отвѣтилъ. Онъ задрожалъ. Онъ посмотрѣлъ на небо, и слеза тихо собралась въ этомъ взглядѣ. Когда вѣки наполнились, слеза скатилась по его блѣдной щекѣ и онъ, почти заикаясь, тихо сказалъ самому себѣ, со взглядомъ потеряннымъ въ безконечности: - о ты, о идеалъ! ты одинъ существуешь''!

  

   Теперь намъ остается отвѣтить только на одно недоразумѣн³е, которое очень легко можетъ возникнуть по поводу развиваемыхъ нами взглядовъ. Чѣмъ-же объяснить то явлен³е, что нѣкоторые поэты бываютъ людями мало-религ³озными, а иные даже и совсѣмъ атеистами?- Намъ кажется, что, согласно съ нашими воззрѣн³ями на сущность художественнаго творчества, единственно правильнымъ отвѣтомъ будетъ такой: если художественное творчество есть передача и возбужден³е эмоц³й, а то познан³е, которое мы при этомъ получаемъ, есть лишь переводъ въ сознательную форму того теоретическаго элемента, который implisite, въ скрытомъ состоян³и, находится въ эмоц³яхъ, то, очевидно, безрелиг³озность этихъ поэтовъ объясняется тѣмъ, что творчество ихъ останавливается на полдорогѣ: они имѣютъ чувства, умѣютъ ихъ выражать и передавать другимъ, но не могутъ или не хотятъ видѣть того гносеологическаго характера, какимъ отличаются эти чувства. Другими словами,- недостатокъ религ³озности поэта нужно объяснять несовершенствомъ его художественнаго дарован³я. Съ этой точки зрѣн³я мы пе совсѣмъ согласны съ Гюйо, который говоритъ, что для того, чтобы быть хорошимъ поэтомъ, надо вѣрить, имѣть убѣжден³я ¹). Мы находимъ нужнымъ перевернуть это отношен³е и сказать, что поэту для того, чтобы быть вѣрующимъ, надо прежде всего быть хорошимъ, т. е. полнымъ поэтомъ. Гюйо приводитъ въ примѣръ Ришпена, которому, по его словамъ, "скорѣй недостаетъ убѣжден³я, чѣмъ таланта" ²). Но, вѣдь, самъ-же Гюйо соглашается, что большинство пьесъ Ришпена плохи - въ художественномъ отношен³и. А оттого-ли онѣ плохи, что автору ихъ недоставало убѣжден³я, или наоборотъ, - онъ оттого и убѣжден³й не имѣлъ, что былъ плохой поэтъ,- это еще вопросъ.

  

  

  

   ¹) Гюйо. 140.

   ²) ibid. Ришпенъ написалъ книгу стихотворен³й подъ заглав³емъ "La Bible de l'Atheisme", гдѣ объявляетъ, что Божества нѣтъ, издѣвается надъ разсудкомъ, природой и прогрессомъ, къ идеѣ обращается, какъ къ "публичной женщине" и въ заключен³е даетъ "молитву атеиста".