Вяземский Петр Андреевич - Об альманахах 1827 года

разсмотрѣн³и лучшихъ писателей Итальянскихъ, стихотворцевъ и прозаистовъ. Переводы въ стихахъ пр³ятны и льстятъ болѣе суетности переводчиковъ, но могущество стихотворства такъ сильно, что, забывая о подлинникѣ, мы судимъ переводъ, какъ оригинальное творен³е; переводы въ прозѣ полезнѣе, болѣе дѣйствуютъ на языкъ, на который переводятъ, болѣе пускаютъ идей, образовъ въ обращен³е и всегда совершеннѣе знакомятъ и сближаютъ литтературы и языки. На переводчикѣ въ стихахъ лежатъ двѣ неволи, а и съ одною справиться тяжело.

   Въ числѣ хорошихъ стихотворен³й, помѣщенныхъ въ Сѣверной Лирѣ и носящихъ подписи уже извѣстныя, отличаются начальные опыты поэта, въ первый разъ являющагося на сценѣ. Стихотворен³я Андрея Муравьева: Ермакъ, Воззван³е къ Днѣпру, Русалки, Отрывокъ изъ описательной поэмы: Таврида, исполненъ надеждъ, изъ коихъ нѣкоторыя уже сбылись. Выпишемъ нѣсколько стиховъ изъ Русалокъ:

  

   Волнуется Днѣпръ, боевая рѣка,

   Во мракѣ глухой полуночи;

   Ужъ облако мѣсяцъ прорѣзалъ слегка

   И неба зардѣлися очи.

   Широк³я идутъ волна за волной

   И съ шумомъ о берегъ б³ются,

   Но въ хладномъ руслѣ, подъ ревущей водой,

   И хохотъ и смѣхъ раздаются...

   Какъ подъ вечеръ звѣзды ясныя

   Заиграютъ въ небесахъ,

   Другъ за другомъ, дѣвы красныя

   Выплываютъ на волнахъ...

   Русы косы разсыпаяся,

   Съ обнаженныхъ плечъ бѣгутъ,

   По валамъ перегибаяся,

   Золотымъ руномъ плывутъ;

   Грудь высокая волнуется

   Сладострастно между водъ,

   Валъ ревнивый полюбуется

   И задумчиво пройдетъ;

   Руки дѣвъ, какъ мраморъ бѣлыя,

   Подымаются, падутъ;

   То въ восторгѣ юной радости

   Будятъ пѣснями брега,

   Иль съ безпечнымъ смѣхомъ младости

   Ловятъ мѣсяца рога

   Надъ водою....

  

   Картина прелестная и во всѣхъ частяхъ съ искусствомъ выдержанная: послѣдняя черта удивительно игрива. Можно только замѣтить лишнее слово въ стихѣ:

  

   И хохотъ и смѣхъ раздаются -

  

   смѣхъ послѣ хохота - вставка, и неправильное ударен³е въ словѣ: русло. Ермакъ написанъ другою кистью: краски здѣсь мрачныя и болѣе силы въ чертахъ; но въ немъ также есть живая поэз³я въ вымыслѣ и выражен³и. Посреди именъ извѣстныхъ и анонимовъ, въ подписяхъ Сѣверной Лиры встрѣчается загадочное имя: Делибюрадеръ. Вотъ одно изъ его стихотворен³й, съ Арабскаго:

  

   НАМА.

  

   Уаль нашру мискунъ.

   Усть ея дыханье -

   Мускусъ благовонный;

   А ланиты - розы;

   Зубы - млечны перла;

   Станъ - лозы стройнѣе;

   Бедра округленны -

   Холмики песочны;

   Локоны густые -

   Мракъ осенней ночи;

   А лицо с³яетъ -

   Словно полный мѣсяцъ.

  

   Скажите по совѣсти: не правы ли мы, когда сказали, что мало радости и пользы отъ похищен³й такого рода, хотя и добыты они издалека? Пускай это и тому подобное съ Арабскаго на Арабскомъ языкѣ и остается. Довольно намъ и одного Греческаго Анакреона, которому намъ велятъ кадить, потому что онъ древн³й и Грекъ, хотя въ новѣйш³я времена нерѣдко за пр³ятельскими пирушками встрѣчаются свои Анакреоны; но для Европейской гордости нашей слишкомъ уже будетъ оскорбительно, когда захотятъ колоть намъ глаза Арабскимъ анакреонтичествомъ. Отрывокъ изъ сочинен³я объ искусствахъ носитъ ту же загадочную подпись. Въ сей статьѣ, которая по большей части одна компиляц³я, но довольно искусно и живо составленная, полушуточно, полуучено, полумиѳологически, полуисторически, излагаютъ мнѣн³я о могуществѣ музыки и степеняхъ состоян³я ея у разныхъ народовъ. Письмо о Русскихъ романахъ, или, правильнѣе, о возможности писать Русск³е романы, произведен³е г-на Погодина, умное и занимательное. Признаемся однакожъ, что, соглашаясь съ нимъ во мнѣн³и, что у насъ въ истор³и встрѣчаются предметы для поэтическихъ романовъ, сомнѣваемся въ богатствѣ нашихъ матер³аловъ для романовъ въ родѣ Вальтера Скотта. Въ нашей истор³и, по крайней мѣрѣ до Петра Великаго, встрѣчаются, разумѣется, лица, событ³я и страсти, но нѣтъ нравовъ, общежит³я, гражданственнаго и домашняго быта: источниковъ необходимыхъ для наблюдателя-романиста. Жаль, что авторъ, въ письмѣ своемъ о Русскихъ романахъ, задѣваетъ, какъ мног³е изъ нашихъ комиковъ, погрѣшности условныя, мнимыя, а не существенныя. Описывая, напримѣръ, общество, въ коемъ онъ находился, продолжаетъ онъ: "Сперва похвалены были, какъ водится, всѣ присутствовавш³е взаимно другъ другомъ".- Характеристическая-ли это черта нашихъ нравовъ? Мало ли въ нашихъ блистательныхъ собран³яхъ встрѣтится истинно смѣшнаго? За чѣмъ прибѣгать къ общимъ, такъ сказать, давно заданнымъ уликамъ? "Сколько есть у насъ Тарасовъ Скотининыхъ", говоритъ авторъ: и тутъ не мѣтитъ онъ въ цѣль. Тарасъ Скотининъ и въ комед³и Фонѣвизина каррикатура, а не портретъ. Предъ порокомъ и глупостью не должно выставлять увеличительное зеркало: имъ это по рукѣ. Они скажутъ: "мы себя здѣсь не узнаемъ" - и ваши исправительныя мѣры останутся безъ успѣха. Лучше дотрогивайтесь слегка, но задирайте всегда за живое, то есть, за истинное. Читатели найдутъ еще въ Сѣверной Лирѣ произведен³я Гг. Шевырева, Титова, Веневитинова, Тютчева, кн. Одоевскаго и нѣкоторыхъ другихъ; всѣ они болѣе или менѣе отличаются или игривостью мыслей, или теплотою чувства, или живостью выражен³я. Однимъ словомъ, Сѣверная Лира, посвященная издателями любительницамъ и любителямъ отечественной словесности, можетъ во многихъ отношен³яхъ заслужить ихъ признательность.

   Если главный признакъ альманаха Сѣверная Лира есть какое-то поэтическое стремлен³е въ темную даль или надоблачный и отчасти облачный эмпирей, то главный признакъ Календаря Музъ есть, напротивъ, прозаическое уклонен³е въ дольнему м³ру. Тутъ, какъ въ силу какого-то закона литтературнаго тяготѣн³я, все, болѣе или менѣе, земное, житейское; во, впрочемъ, съ движен³емъ къ нѣкоторому усовершенствован³ю, потому что Календарь Музъ на 1827-й годъ лучше того, который мы видѣли въ 1826-мъ. Отдѣлен³е прозы, содержащее 8 повѣстей, или, по крайней мѣрѣ, восемь статей въ повѣствовательномъ родѣ, довольно разнообразно. Не знаемъ кого благодарить за нихъ: писатели оныхъ остались или въ совершенной безъизвѣстности, или нѣкоторыми заглавными буквами захотѣли только подстрекнуть любопытство наше, а не удовлетворить ему. Впрочемъ, до именъ дѣла нѣтъ. Отдѣлен³е стихотворное - не поэтическая часть Календаря Музъ. За исключен³емъ малаго числа стихотворен³й, заключающихъ въ себѣ нѣкоторое достоинство, прочее могло бы остаться въ рукописи для домашняго обихода. Переписка съ кумами, крестниками, о зубной боли, о журналѣ Благонамѣренномъ и проч., и проч., эпиграммы въ родѣ слѣдующей:

  

   Какъ у тебя, братъ, красенъ носъ!

   - А вотъ-съ:

   Пью бѣлое вино-съ....

  

   и тому подобное, теряетъ много отъ печати. Так³е стихи, какъ нѣкоторыя домашн³я шутки, должно хранить про себя. Читатели Календаря Музъ замѣтятъ здѣсь съ удовольств³емъ нѣкоторыя изъ эпиграммъ А. Илличевскаго и остроумные стихи А. Измайлова, которые носятъ отпечатокъ Французской замысловатости. Выписываемъ ихъ:

  

   ЛЮБИТЕЛЬНИЦѢ КОШЕКЪ

   (съ гравированнымъ изображен³емъ кота).

  

         Вотъ самый смирный котъ!

   Прошу принять его; отъ васъ онъ не уйдетъ

   И вамъ нисколько не наскучитъ;

   Онъ не царапаетъ и даже не мяучитъ;

   Кормить не надобно: не ѣстъ да и не пьетъ,

   На стулъ или подъ стулъ его вы положите,

   И будетъ онъ лежать, не тронетъ ничего;

   Лишь дальше отъ мышей держите,

   А то онѣ съѣдятъ его.

  

   Дѣтск³й Цвѣтникъ и Незабудочка не должны быть разсматриваены въ литтературномъ отношен³и. Посвященныя дѣтямъ, так³я книги уже достигаютъ своей цѣли, если удовлетворяютъ потребностямъ родителей и наставниковъ, нуждающихся у насъ въ чтен³и для дѣтскаго возраста. Скажутъ, что эти альманахи могли имѣть болѣе внутренняго достоинства, съ лучшимъ соглас³емъ сочетать полезное съ пр³ятнымъ,- не споримъ; но, желая усовершенствован³я въ книгахъ, посвященныхъ дѣтскому чтен³ю, въ сей немаловажной, хотя и не блестящей отрасли словесности народной, мы не менѣе того должны благодарить издателей Дѣтскаго Цвѣтника и Незабудочки хотя они, въ особенности же послѣдн³й, упражняются съ успѣхомъ въ наукѣ: о легчайшемъ способѣ составлять книги. Если ни о томъ, ни о другомъ не скажешь по истинѣ:

  

   "Мать дочери велитъ труды его читать",

  

   то по крайней мѣрѣ скажешь: позволитъ, чего по совѣсти не выговоришь о многихъ дѣтскихъ книгахъ, у насъ издаваемыхъ; онѣ большею частью, по содержан³ю своему, и по языку и по слогу, кажется, составлены не съ тѣмъ, чтобы пр³учать къ чтен³ю, а отъ него отучать. Подумаешь, что онѣ издаются не только безграмотными по нечаянности, но и по системѣ, Омарами новаго рода.

   Отрадное упован³е, что въ м³рѣ все стремится въ возможному усовершенствован³ю, оправдывается Невскимъ Альманахомъ на 1827 годъ. Онъ, противъ прошлогодняго, испыталъ счастливое превращен³е какъ въ наружномъ, такъ и во внутреннемъ достоинствѣ. Остается ему еще много шаговъ впереди по сей стезѣ улучшиван³й, тѣмъ болѣе, что и Невск³й Альманахъ, какъ всѣ альманахи и все человѣческое, не могутъ достигнуть завѣтнаго совершенства; но все же есть движен³е впередъ, которое нельзя оставить безъ вниман³я литтературному оптимисту. Замокъ Эйзенъ, Эстляндская повѣсть, занимаетъ въ сей книгѣ почетное мѣсто въ прозаическомъ отдѣлен³и. Она разсказана съ большою живостью и увлекательностью и точно болѣе разсказана, чѣмъ написана: нѣкоторымъ изъ ученыхъ письменниковъ, вѣроятно, покажется, что въ ней слишкомъ много извѣстной своевольности и слишкомъ мало письменнаго благочин³я.

   Нѣсколько словъ изъ Гайдамаковъ, Малоросс³йской были (составляющихъ, вѣроятно, отрывокъ изъ цѣлаго, потому что конца тутъ не видно), хотя и не имѣютъ быстроты и оригинальности въ слогѣ предыдущей повѣсти, но не менѣе того заманчивы и пр³ятны. Картина Малоросс³йской ярмарки блеститъ живыми и мѣстными красками: лица хорошо означены, въ событ³яхъ есть движен³е и занимательность. Не станемъ по частямъ разбирать с³и два опыта повѣствовательные, посовѣтуемъ читателямъ познакомиться съ ними. Въ добрый часъ промолвить, а въ дурной промолчать - съ легкой руки Вальтера Скотта и у насъ зашевелилось что-то въ области романической. Донынѣ покушен³я были маловажныя, односторонн³я, подражан³я болѣе нѣкоторымъ замашкамъ Вальтера Скотта, чѣмъ духу его; но, придерживаясь литтературному оптимизму, станемъ ждать лучшаго, да лучшаго, и наконецъ хорошаго. Чтобы достигнуть до степени Вальтера Скотта, идя даже идти далеко за нимъ, но по одной дорогѣ, нужно не одно дарован³е, воображен³е, потребны въ тому и многое, къ чему у насъ еще нѣтъ доступа и нѣкоторое всевѣдѣн³е, всеобъемлемость, коихъ у насъ нѣтъ еще въ обращен³и.

   За достоинство части стихотворной Невскаго Альманаха ручаются имена Языкова, Козлова, Туманскаго и нѣкоторыхъ другихъ, участвовавшихъ въ ней своими произведен³ями. Языкова Послан³е къ друзьямъ кипитъ живостью и отвагою необыкновенными, особливо же въ первой и послѣдней трети. О стихахъ Языкова можно сказать то, что онъ въ началѣ Послан³я говоритъ о дняхъ своей молодости:

  

   Тѣ дни летѣли, какъ стрѣла,

   Могучимъ кинутая лукомъ;

   Они звучали яркимъ звукомъ

   Разгульныхъ пѣсенъ и стекла;

   Какъ искры, брызжущ³я съ стали

   На поединкѣ роковомъ,

   Какъ очи, свѣтлые виномъ,

   Они плѣнительно блистали.

  

   Въ послѣднихъ восьми стихахъ лучшая характеристика стиховъ Языкова.

   Зубная боль и здѣсь была вдохновен³емъ поэтическимъ, какъ и въ Календарѣ Музъ. Изъ стиховъ г-на Панаева узнаемъ, что онъ страдалъ отъ жестокой зубной болѣзни, и вылѣченъ былъ по милости красавицы, намъ неизвѣстной. Грѣшно ему, что онъ утаилъ ея имя. Объявивъ о немъ, оказалъ бы онъ важную услугу многимъ страдальцамъ, подвергнутымъ сей несносной боли: они знали бы къ кому прибѣгать въ крайности. И тогда можно было бы сказать о стихахъ по Французскому выражен³ю: le remède est à côté du mal. Кстати о зубахъ и объ эпиграммѣ г-на Панаева, здѣсь же помѣщенной, вспомнили мы, что Д*** называетъ нѣкоторыя эпиграммы беззубыми. Мы замѣтили съ своей стороны, что въ этой эпиграммѣ отзывается большой навыкъ въ роду идилл³й.

   Памятникъ Отечественныхъ Музъ драгоцѣненъ по многимъ отношен³ямъ. Издатель его собралъ на жатвѣ литтературной забытые колосья и цвѣты, оставш³еся по слѣдамъ многихъ знаменитыхъ писателей вашихъ, умершихъ и живыхъ, и заслуживаетъ благодарность соотечественниковъ, не равнодушныхъ къ именамъ, озаряющимъ литтературную нашу славу. Имѣя въ рукахъ своихъ богатый запасъ прошедшаго, освященный смерт³ю, или хотя еще живою, но по крайней мѣрѣ уже испытанною въ горнилѣ времени, славою, тѣмъ менѣе долженъ онъ былъ сочетать съ свѣтлыми именами Державина, Карамзина, Фонъ Визина, Суворова и нѣкоторыхъ другихъ, имѣющихъ постоянное право на вниман³е наше, имена темныя и мало значительныя. Издатель говоритъ въ предислов³и своемъ, что тѣни нужны и неизбѣжны въ самой лучшей картинѣ; но Памятникъ Отечественныхъ Музъ - не картина, а храмина и долженъ быть пантеономъ памятныхъ мужей, а не всем³рною сходкою, гдѣ Бав³й возлѣ Горац³я, великанъ вмѣстѣ съ карлами, поэты съ риѳмачаии. Напрасно издатель извиняется передъ читателями въ помѣщен³и своихъ собственныхъ стиховъ: критики не на нихъ укажутъ, если пришлось бы имъ требовать исключен³я изъ его собран³я, хотя неоспоримо, что оно болѣе отвѣчало бы своему заглав³ю и назначен³ю, если издатель ограничился-бы однимъ поборомъ съ вершинъ нашего Парнасса. Не должно полагать, что произведен³я знаменитыхъ писателей, здѣсь помѣщенныя, могутъ всѣ служить новыми залогами въ правахъ ихъ на славу, уже опирающуюся на твердомъ основан³и, но каждое изъ нихъ возбуждаетъ въ насъ или умилительныя воспоминан³я, или чувства признательности и уважен³я, или новое участ³е любопытства, которое дорожитъ всякою приманкою для его ненасытной жадности. Разумѣется, слава пѣвца Фелицы не озарится новымъ блескомъ отъ стиховъ его, помѣщенныхъ въ Памятникѣ; но кто не порадуется находкѣ слѣдующихъ стиховъ его:

  

   НА ПТИЧКУ.

  

   Поймали птичку голосисту,

   И ну сжимать ее рукой:

   Пищитъ бѣдняжка, вмѣсто свисту,

   А ей твердятъ: "пой, птичка, пой!"

  

   ЧЕРТА КЪ Б²ОГРАФ²И ДЕРЖАВИНА.

  

   Кто велъ его на Геликонъ

   И управлялъ его шаги?

   Не школъ вит³йственныхъ Содоиъ:

   Природа, нужда и враги.

  

   Кто безъ умилен³я прочтетъ выписки изъ писемъ Карамзина, кто не услышитъ въ нихъ отголоска языка души, который еще недавно столь краснорѣчиво вѣщалъ намъ о всемъ высокомъ и прекрасномъ? Кто не узнаетъ гражданина и патр³ота въ слѣдующей мысли и не сознается, что чувство, въ ней отзывающееся, должно было ободрять и согрѣвать историка въ трудѣ его, намъ оставленномъ?

   ,Для насъ, Русскихъ, съ душою, одна Росс³я самобытна, одна Росс³я истинно существуетъ; все иное есть только отношен³е къ ней, мысль, привидѣн³е. Мыслить, мечтать можемъ въ Герман³и, Франц³и, Итал³и, а дѣло дѣлать единственно въ Росс³и, или нѣтъ гражданина, нѣтъ человѣка. Съ сими понят³ями, вѣроятно и закрою глаза для здѣшняго свѣта, pour voir plus clair".

   Русская оригинальность автора Недоросля отсвѣчивается въ письмѣ надворнаго совѣтника Взяткина и въ отвѣтѣ на оное. Письма А. А. Петрова служатъ для насъ драгоцѣннымъ и горестнымъ свидѣтельствомъ, что смерть отъяла у насъ преждевременно будущаго писателя.

   Стихотворен³я Львова (Ѳедора Петровича) имѣютъ какой-то свой характеръ и мы благодаримъ издателя Памятника, спасшаго ихъ отъ забвен³я.

   Въ сатирическихъ отрывкахъ князя Горчакова есть рѣзвость и сила, не всегда искусно оправленная въ хорош³е стихи, но сохранен³е оныхъ пр³ятная услуга поэз³и нашей, бѣдной сатирами, хотя и есть чѣмъ поживиться сатирѣ.

   Басня: Гербы и школьный учитель, напротивъ, рѣзка, сильна и оправлена въ прекраснѣйш³е стихи. Читая ее, замигаетъ и защурится не одинъ -

  

   "Сбиратель крохъ чужихъ, каплунъ въ литтературѣ".

  

   Въ шуточныхъ послан³яхъ Жуковскаго, здѣсь напечатанныхъ, отзывается веселая замысловатость и необыкновенная увертливость и сила въ языкѣ стихотворномъ. Поэз³я въ видѣ Лалла-Рукъ достойна Англ³йской поэмы и ея автора.

   За письма Батюшкова изъ Итал³и и Франц³и и нѣкоторыя первоначальныя произведен³я автора Онѣгина должны мы также благодарить издателя, который, вмѣстѣ съ другими драгоцѣнностями, похитилъ ихъ изъ рукописныхъ сокровищницъ собирателей и пустилъ въ обращен³е сей мертвый капиталъ нашей литтературы. По справедливости должно указать бы теперь на то, что и останется мертвымъ капиталомъ, не смотря на живительныя средства печати, употребленныя издателемъ; но мы находимся въ какомъ-то миролюбномъ расположен³и духа, мы привѣтствовали умильно и ласково альманахи и не хотимъ на прощаньѣ ссориться съ ними. Худой миръ лучше доброй брани.