Волошин Максимилиан Александрович - Марина Цветаева. Письма к М. А. Волошину

амозабвение! Он на Генуэзской крепости,³ я у Женевского озера 11-ти лет, оба улыбаемся, - какое глубокое понимание, какое проникновение в чужую душу, какое слияние!

   И это в лучшем случае.

   То же самое, что с морем: одиночество, одиночество, одиночество.⁴

   Книги мне дали больше, чем люди. Воспоминание о человеке всегда бледнеет перед воспоминанием о книге, - я не говорю о детских воспоминаниях, нет, только о взрослых!

   Я мысленно все пережила, все взяла. Мое воображение всегда бежит вперед. Я раскрываю еще нераспустившиеся цветы, я грубо касаюсь самого нежного и делаю это невольно, не могу не делать! Значит я не могу быть счастливой? Искусственно "забываться" я не хочу. У меня отвращение к таким экспериментам. Естественно - не могу из-за слишком острого взгляда вперед или назад.

   Остается ощущение полного одиночества, к<оторо>му нет лечения. Тело другого человека - стена, она мешает видеть его душу. О, к<а>к я ненавижу эту стену!

   И рая я не хочу, где все блаженно и воздушно, - я т<а>к люблю лица, жесты, быт!⁵ И жизни я не хочу, где все так ясно, просто и грубо-грубо! Мои глаза и руки к<а>к бы невольно срывают покровы - такие блестящие! - со всего.

  

   Что позолочено - сотрется,

   Свиная кожа остается!⁶

  

   Хорош стих?

  

   Жизнь - бабочка без пыли.

   Мечта - пыль без бабочки.

   Что же бабочка с пылью?

   Ах, я не знаю.

   Должно быть что-то иное, какая-то воплощенная мечта или жизнь, сделавшаяся мечтою. Но если это и существует, то не здесь, не на земле!

   Все, что я сказала Вам, - правда. Я мучаюсь и не нахожу себе места: со скалы к морю, с берега в комнату, из комнаты в магазин, из магазина в парк, из парка снова на Генуэзскую крепость - т<а>к целый день.

   Но чуть заиграет музыка, - Вы думаете - моя первая мысль о скучных лицах и тяжелых руках исполнителей?

   Нет, первая мысль, даже не мысль - отплытие куда-то, растворение в чем-то...

   А вторая мысль о музыкантах.

   Т<а>к я живу.

   То, что Вы пишете о море, меня обрадовало. Значит, мы - морские?⁷

   У меня есть об этом даже стихи, - к<а>к хорошо совпало!⁸

   Курю больше, чем когда-либо, лежу на солнышке, загораю не по дням, а по часам, без конца читаю, - милые книги! Кончила "Joseph Balsamo" - какая волшебная книга!⁹ Больше всех я полюбила Lorenz'y, жившую двумя такими различными жизнями. Balsamo сам такой благородный и трогательный. Благодарю Вас за эту книгу. Сейчас читаю M-me de Tencin, ее биографию.¹⁰

   Думаю остаться здесь до 5-го мая. Все, что я написала, для меня очень серьезно. Только не будьте мудрецом, отвечая, - если ответите! Мудрость ведь тоже из книг, а мне нужно человеческого, не книжного ответа.

   Au revoir, Monsieur mon pere spiritu<e>l. {До свидания, мой духовный отец (франц.).}

   Граммофона, м<ожет> б<ыть>, не будет.¹¹

  

   ¹ В одном из ранних стихотворений - "В зале" ("Над миром вечерних видений...") - М. Цветаева писала: "Мы старших за то презираем, Что скучны и просты их дни... Мы знаем, мы многое знаем Того, что не знают они!" (сб. "Вечерний альбом"). Тождественные взгляды М. Волошин излагал в статье "Откровение детских игр", в которой, в частности, писал:

   "Ребенок живет полнее, сосредоточеннее и трагичнее взрослого" (Золотое руно, 1907, No 11-12, с. 68).

   ² В 1903 г. сестры Цветаевы некоторое время жили в пансионе Лаказ в Лозанне. "После обеда мы часто ездили на пароходе вокруг Леманского (Женевского) озера", - вспоминает А. И. Цветаева (Цветаева А. Воспоминания. Изд. 2-е. М., 1974, с. 147).

   ⁸ Остатки средневековой генуэзской крепости в Гурзуфе сохранились по сей день. В 1911 г. М. Цветаева жила рядом с ней, на даче Соловьевой (письмо к М. Волошину от 6 апреля 1911 г.).

   ⁴ М. Цветаева признавалась в 1926 г.: "Я, по чести, не люблю моря и не думаю, чтобы его можно было любить. Оно несоизмеримо больше меня, я им подавлена" (Цветаева М. Письма к А. Тесковой. Прага, 1969, с. 42).

   ⁶ Здесь "быт" в смысле "бытие". Быт же как таковой в дальнейшем стал одним из злейших врагов М. Цветаевой. "Все поэту во благо, даже однообразие (монастырь), все, кроме перегруженности бытом, забивающим голову и душу", - писала она 31 августа 1931 г. (Цветаева М. Письма к А. Тесковой, с. 92).

   ⁶ Цитата из сказки Г. X. Андерсена (1805-1875) "Старый дом".

   ⁷ М. Волошин был увлечен гипотезой французского физиолога Рене Кентона (1867-1925) о происхождении жизни из морских глубин, о тождестве "между кровью и морской водой". На М. Цветаеву эта теория произвела впечатление: сам Волошин казался ей "настоящим чадом, порождением, исчадием земли <...> с дремучим лесом вместо волос, со всеми морскими и земными солями в крови" (Лит. Армения, 1968, No 6, с. 101).

   ⁵ Имеется в виду стихотворение "Душа и имя" (сб. "Волшебный фонарь").

   ⁹ Книга Александра Дюма-отца (1803-1870) "Записки врача. Жозеф Бальзамо", посвященная авантюристу, известному под именем графа Калиостро, была подарена Цветаевой Волошиным. В 1932 г. Цветаева писала о "Бальзамо": "<...> люблю по нынешний день, а перечитывала всего только прошлой зимой - все пять томов, ни страницы не пропустив. На этот раз Макс знал, что мне понравится" (Лит. Армения, 1968, No 6, с. 85).

   ¹⁰ Мадам де Тансен (1685-1749) - французская писательница, мать философа и математика Д'Аламбера.

   ¹¹ 1 октября 1911 г. М. Цветаева писала Волошину: "У меня в комнате будут: большой книжный шкаф с львиными мордами из папиного кабинета, диван, письменный стол, полка с книгами и... лиловый граммофон с деревянной (в чем моя гордость!) трубою". А. С. Эфрон вспоминает этот "граммофон с трубою в виде гигантской повилики: в нем жили голоса цыганок" (Звезда, 1973, No 3, с. 164).

  

  

   Усень-Ивановский завод.¹

   26-го июля 1911 г.

  

   Если бы ты знал, к<а>к я хорошо к тебе отношусь!

   Ты такой удивительно-милый, ласковый, осторожный, внимательный. Я так любовалась тобой на вечере в Старом Крыму,² - твоим участием к Олимпиаде Никитичне,³ твоей вечной готовностью помогать людям.

   Не принимай все это за комплименты, - я вовсе не считаю тебя какой-н<и>б<удь> ходячей добродетелью из общества взаимопомощи, - ты просто Макс, чудный, сказочный Медведюшка. Я тебе страшно благодарна за Коктебель, - pays de redemption, {Страна искупления (франц.).} к<а>к называет его Аделаида Казимировна,⁴ и вообще за все, что ты мне дал. Чем я тебе отплачу? Знай одно, Максинька: если тебе когда-н<и>б<удь> понадобится соучастник в какой-н<и>б<удь> мистификации,⁵ позови меня... Если она мне понравится, я соглашусь. Надеюсь, что другого конца ты не ожидал?

   Я опять принялась за Jean Paul'a⁶ - у него чудные изречения, напр<имер>: Т<а>к же нелепо судить мужчину по его знакомым, к<а>к женщину по ее мужу.

   Нравится? Но не это в нем главное, а удивительная смесь иронии и сентиментальности. К тому же он ежеминутно насмехается над читателем, вроде Th. Gautier.⁷

   Что ты сейчас читаешь? Напиши мне по-настоящему или совсем не пиши.

   Последнее мне напоминает один случай из нашего детства. "Он был синеглазый и рыжий", т. е. один чудный маленький мальчик в Nervi⁸ долго выбирал между Асей и мной и в конце концов выбрал меня, потому что мы тогда уехали. В Лозанне мы с ним переписывались обе, и однажды Ася получает от него такое письмо: "Пиши крупнее или совсем не пиши".

   Загадываю сейчас на тебя по "Джулио Мости" - драматической фантазии в 4-х дейст<виях> с интермедией, в стихах. Сочинение Н. К., 1836 г.⁹

   1. Твое настоящее:

  

   Чем оправдаешь честного Веррино?

  

   2. Твое будущее:

  

   Я у него была: он предлагал

   Какую-то свободную женитьбу.

  

   Не моя вина, что выходят глупости! Загадываю Лиле.¹⁰

   1. Ее настоящее:

  

   И отпусти ей грех, когда возможно,

   И просвети ее заблуждший разум,

   Но не карай несчастную!

  

   2. Ее будущее:

  

   И может быть, вдвоем гораздо больше

   Найдешь источников богатства.

  

   1. Верино настоящее:

  

   Готова ль ты свое оставить место

   И домом управлять?

  

   2. Верино будущее:

  

   Что за история! Совсем одета

   Т<ак> рано! Не спала, - постель в порядке...

  

   Максинька, об одном тебя прошу: никого из людей не вталкивай в окно сестрам, к<а>к - помнишь? - втолкнул меня. Мне это будет страшно обидно. М<ожет> б<ыть>, ты на меня за что-н<и>б<удь> сердишься и тебе странно будет читать это письмо, - тогда читай все наоборот.

  

   Адр<ес>: Усень-Ивановский завод, Уфимской губ<ернии>, Белебеевского уезда, Волостное правление, мне.

   P. S. Пиши скорей, почта приходит только два раза в неделю и письма идут очень долго.

   Скажи Елене Оттобальдовне, что я очень, очень ее люблю, Сережа тоже.

  

   ¹ Из Коктебеля М. Цветаева и ее муж С. Я. Эфрон поехали в начале июля в Уфимские степи, на кумыс, так как у Сергея Яковлевича был туберкулез.

   ² О совместной поездке коктебельцев в Старый Крым рассказывает А. И. Цветаева в своих "Воспоминаниях" (Изд. 2-е. М., 1974, с. 421-422).

   ³ Сербинова О. Н. (урожд. Ермакова, 1879-1955) - певица, жительница Старого Крыма.

   ⁴ Герцык А. К., в замуж. Жуковская (1870-1925) - поэтесса, переводчица, критик. 4 декабря 1910 г. она писала Волошину: "Я тоже день назад купила "Веч<ерний> Альбом" и с умилением читала его всего подряд, испытывая свежесть весны. И не только полюбила Марину, но хочу непременно ее увидеть и с ней поговорить". О своей дружбе с Герцык Цветаева писала в книге "Живое о живом": "<...> она в моей жизни такое же событие, как Макс, а я в ее жизни событие, может быть, большее, чем я в жизни Макса" (Лит. Армения, 1968, No 6, с. 92).

   ⁵ О мистификации, разыгранной летом 1911 г. в Коктебеле, вспоминает А. Цветаева (Воспоминания, с. 404-412); о страсти М. Волошина "к мифотворчеству" писала и М. Цветаева (Лит. Армения, 1968, No 6, с. 90).

   ⁶ Жан Поль - псевдоним Иоганна Пауля Фридриха Рихтера (1763- 1825), немецкого писателя, сатирика и юмориста. 6 апреля Цветаева писала (из Гурзуфа) М. Волошину, что читает роман Жан Поля "Озорные годы", "бесконечно-очаровательную, грустно-насмешливую, неподдельно-романтическую книгу".

   ⁷ Готье Теофиль (1811-1872) - французский писатель-романтик.

   ⁸ О пребывании сестер Цветаевых в 1908 г. в Нерви в Италии пишет А. Цветаева (Воспоминания, с. 103-141). Там же говорится о их дружбе с Володей Миллером, сыном хозяина "Русского пансиона". М. Цветаева посвятила ему стихотворение "На скалах" ("Он был синеглазый и рыжий...", сб. "Вечерний альбом").

   ⁹ Речь идет об издании: Джулио Мости, Драматическая фантазия в четырех частях с интермедией, в стихах. Сочинение Н. К. [Н. В. Кукольника]. СПб., 1836.

   ¹⁰ Лиля - Эфрон Елизавета Яковлевна (р. 1885), старшая сестра С. Я. Эфрона, режиссер.

   ¹¹ Вера - Эфрон Вера Яковлевна (1888-1945), сестра С. Я. Эфрона, артистка, педагог.

  

  

   Москва 22-го ceнт<ября>/5-го окт<ября> 1911 г.

  

   Спасибо за открытки.

   Тебя недавно один человек ругал за то, что ты, с презрением относящийся к газетам, согласился писать в такой жалкой, к<а>к Московская.¹ Я защищала тебя, к<а>к могла, но на всякий случай напиши мне лучшие доводы в твою пользу.

   Я не люблю, когда тебя ругают.

   Эллис² недавно уехал за границу. Мы вчетвером поехали его провожать, но не проводили, потому что он уехал поездом раньше. Лиля серьезно больна, долгое время ей запрещали даже сидеть. Теперь ей немного лучше, но нужно еще очень беречься. Из-за этого наш план с Сережей жить вдвоем расстроился. Придется жить втроем, с Лилей, м<ожет> б<ыть>, даже вчетвером, с Верой, к<отор>ая, кстати, приезжает сегодня с Людвигом.³ Не знаю, что выйдет из этого совместного житья, ведь Лиля вое еще считает Сережу за маленького. Я сама очень смотрю за его здоровьем, но когда будут следить еще Лиля с Верой, согласись - дело становится сложнее. Я бы очень хотела, чтобы Лиля уехала в Париж. Только не пиши ей об этом.

   Сережа пока живет у нас. Папа приезжает наверное дней через 5. Ждем все (С<ережа>, Б<орис>,⁴ Ася и я) грандиозной истории из-за не совсем осторожного поведения. Наша квартира в 6-ом этаже, на Сивцевом-Вражке, в только что отстроенном доме. Прекрасные большие комнаты с итальянскими окнами. Все четыре отдельные.

   Ну, что еще? Л<идия> А<лександровна Тамбурер> в отвратительном состоянии здоровья и настроения. Говорит все т<а>к же неожиданно. У нас в доме "кавардак" (помнишь?). Почти ничего не читаю и не делаю.

   Максинька, узнай мне, пож<алуйста>, точный адр<ес> Rostand⁵ и его местопребывание в настоящую минуту! Играет ли Сарра?⁶ Если будет время, зайди Rue Bonaparte, 59 bis или 70 к M-me Gary⁷ и расскажи ей обо мне и передай привет. Она будет очень рада тебе, а я - благодарна.

   Ну, до свидания, пиши мне. Сережа, Борис и Ася шлют привет. Лиля очень сердится, что ты не пишешь.

  

   P. S. Макс, мне 26-го будет 19 л<ет>, подумай! А Сереже - 18.

  

   К письму М. Цветаевой сделана приписка рукой Сергея Эфрона, в текст которой ее рукой вставлено: "Милая коктебельская Макса".

  

   ¹ В начале сентября 1911 г. М. Волошин выехал в Париж в качестве корреспондента "Московской газеты", издававшейся под редакцией Э. М. Бескина. "Разве можно быть сотрудником такой бульварщины?", - негодующе спрашивала сына Е. О. Волошина в письме от 19 октября 1911 г. Сам Волошин огорчался "бульварной внешностью и содержанием газеты", но утешал себя тем, что "у нее есть некоторые литературные тенденции", и надеялся, что, "б<ыть> м<ожет>, она еще поправится понемногу" (письмо к матери от 14 октября 1911 г.). Некоторые из сотрудников "Московской газеты" - С. Г. Кара-Мурза, Е. Л. Янтарев - были ему симпатичны. Но, главное, он надеялся на заработок в "Московской газете", который позволил бы ему жить в любимом Париже. Однако редакция подолгу задерживала гонорар, не отвечала на деловые письма и вскоре совсем отказалась от собственного парижского корреспондента. Волошин был только рад этому. "Как только с моих плеч свалилось бремя позора ("Моск<овская> Газ<ета>"), как моя жизнь страшно развернулась и удесятерилась", - писал он матери в середине ноября 1911 г.

   ² Эллис - псевдоним Льва Львовича Кобылинского (1879-1947), поэта и переводчика, учившегося вместе с Волошиным в Московском университете. Сестры Цветаевы познакомились с Эллисом через Л. А. Тамбурор (Цветаева А. Воспоминания. Изд. 2-е. М., 1974, с. 279, 305-312).

   ¹ Людвиг - Квятковский Людвиг Лукич (р. 1896), уроженец Феодосии, художник.

   ⁴ Борис - Борис Сергеевич Трухачев (1892-1919), за которого вскоре вышла замуж А. И. Цветаева.

   ⁵ Ростан Эдмон (1868-1918) - французский поэт и драматург. "Для меня Rostand - часть души, очень большая часть, - писала М. Цветаева В. Я. Брюсову 15 марта 1910 г.- Он меня утешает, дает мне силу жить одиноко. Я думаю - никто, никто так не знает, не любит, не ценит его, как я" (Новый мир, 1969, No 4, с. 186).

   ⁶ Сара Бернар (1844-1923) - французская трагическая актриса, которой очень увлекалась М. Цветаева (см.: Лит. Армения, 1968, No 6, с. 81; также см.: Цветаева А. И. Воспоминания, с. 329).

   ⁷ По-видимому, хозяйка парижской квартиры (см. также письмо 20).

  

   Москва, 28-го октября 1911 г.

  

   У меня большое окно с видом на Кремль. Вечером я ложусь на подоконник и смотрю на огни домов и темные силуэты башен.¹ Наша квартира начала жить. Моя комната темная, тяжелая, нелепая и милая. Большой книжный шкаф, большой письменный стол, большой диван - все увесистое и громоздкое. На полу глобус и никогда не покидающие меня сундук и саквояжи. Я не очень верю в свое долгое пребывание здесь, очень хочется путешествовать! Со многим, что мне раньше казалось слишком трудным, невозможным для меня, я справилась и со многим еще буду справляться! Мне надо быть очень сильной и верить в себя, иначе совсем невозможно жить!

   Странно, Макс, почувствовать себя внезапно совсем самостоятельной. Для меня это сюрприз, - мне всегда казалось, что кто-то другой будет устраивать мою жизнь. Теперь же я во всем буду поступать, к<а>к в печатании сборника. Пойду и сделаю.² Ты меня одобряешь?

   Потом я еще думала, что глупо быть счастливой, даже неприлично! Глупо и неприлично т<а>к думать, - вот мое сегодня.

   Жди через месяц моего сборника, - вчера отдала его в печать.³ Застанет ли он тебя еще в Париже?

   Пра сшила себе новый костюм - синий, бархатный с серебряными пуговицами - и новое серое пальто. (Я вместо кафтан написала костюм). На днях она у Юнге⁴ познакомилась с Софией Андреевной Толстой.⁵ Та, между прочим, говорила: "Не люблю я молодых писателей! Все какие-то неестественные! Напр<имер>, X. сравнивает Лев Николаевича с орлом, а меня с наседкой. Разве орел может жениться на наседке? Какие же выйдут дети?".

   Пра очень милая, поет и дико кричит во сне, рассказывает за чаем о своем детстве, ходит по гостям и хвастается. Лиля все хворает, целыми днями лежит на кушетке, Вера ходит в китайском, лимонно-желтом халате и старается приучить себя к свободным разговорам на самые свободные темы. Она точно нарочно (и, наверное, нарочно!) употребляет самые невозможные, режущие слова. Ей, наверное, хочется перевоспитать себя, побороть свою сдержанность. - "Раз эти вещи существуют, можно о них говорить!". Это не ее слова, но могут быть ею додуманными. Только ничего этого ей не пиши!

   До свидания, Максинька, пиши мне.

  

   ¹ Цветаева жила в квартире 11 в доме 19 в Сивцевом Вражке.

   ² Сборник "Вечерний альбом" М. Цветаева издала, еще будучи гимназисткой, за свой счет, в типографии А. И. Мамонтова (Цветаева А. Воспоминания. Изд. 2-е. М., 1974, с. 384). И. В. Цветаев, по-видимому, не знал, что его дочь выпустила книгу (Лит. Армения, 1968, No 6, с. 81).

   ³ Вторая книга М. Цветаевой, "Волшебный фонарь" (М., "Оле-Лукойе", 1911), вышла с двумя стихотворениями, посвященными "Максу Волошину": "Жар-птица" ("Нет возможности, хоть брось!") и "Кошки" ("Они приходят к нам, когда...").

   ⁴ Юнге Екатерина Федоровна (1843-1913) - дочь художника Ф. П. Толстого, художник, переводчица, автор книги "Воспоминания (1843-1860)" (М., "Сфинкс", 1914).

   ⁵ Толстая Софья Андреевна (урожд. Вере, 1844-1919) - жена Л. Н. Толстого. М. Волошин писал матери: "О твоем знакомстве с С. А. Толстой мне писала уже Марина, еще подробнее, чем ты (о курице и орле). Это все очень поучительно".

  

  

   Москва, 3-го ноября 1911 г.

  

   В январе я венчаюсь с Сережей, - приезжай. Ты будешь моим шафером. Твое присутствие совершенно необходимо. Слушай мою историю: если бы Дракконочка¹ не сделалась зубным врачом, она бы не познакомилась с одной дамой, к<отор>ая познакомила ее с папой; я бы не познакомилась с ней, не узнала бы Эллиса, через него не узнала бы Н<иленде>ра,² не напечатала бы из-за него сборника, не познакомилась бы из-за сборника с тобой, не приехала бы в Коктебель, не встретилась бы с Сережей, - следовательно, не венчалась бы в январе 1912 г.

   Я всем довольна, январь - начало нового года, 1912 г. - год пребывания Наполеона в Москве.³

   После венчания мы, наверное, едем в Испанию. (Папе я пока сказала - в Швейцарию). На свадьбе будут все папины родственники, самые странные. Необходим целый полк наших личных друзей, чтобы не чувствовать себя нелепо от пожеланий всех этих почтенных старших, к<отор>ые, потихоньку и вслух негодуя на нас за неоконченные нами гимназии и сумму наших лет - 37, непременно отравят нам и январь, и 1912 г<од>.

   Макс, ты должен приехать!

   Сборник печатается, выйдет, наверное, через месяц.

   Сегодня мы с Асей в Эстетике читаем стихи.⁴ Будут: Пра, Лиля, Сережа, Ася и Борис. Я говорила по телефону с Брюсовым (он случайно подошел вместо Жанны Матвеевны,⁵ просившей меня сообщить ей по телефону ответ), и между прочим такая фраза: "Одна маленькая оговорка, можно?". - "Пожалуйста, пожалуйста!".

   Я, робким голосом:

   - "Можно мне привести с собой мою сестру? Я никогда не читаю без нее стихов".

   - "Конечно, конечно, будем очень счастливы".

   Посмотрим, к<а>к они будут счастливы!

   Я очень счастлива, - мы будем совершенно свободны, - никаких попечителей, ничего.

   Разговор с папой кончился мирно, несмотря на очень бурное начало. Бурное - с его стороны, я вела себя очень хорошо и спокойно. - "Я знаю, что (Вам) в наше время принято никого не слушаться"... (В наше время! Бедный папа!)... "Ты даже со мной не посоветовалась. Пришла и - "выхожу замуж!"".

   - "Но, папа, к<а>к же я могла с тобой советоваться? Ты бы непременно стал мне отсоветывать".

   Он сначала: "На свадьбе твоей я, конечно, не буду. Нет, нет, нет".

   А после: "Ну, а когда же вы думаете венчаться?".

   Разговор в духе всех веков!

   Тебе нравится моя новая фамилия?

   Мои волосы отросли и вьются. Цвет русо-рыжеватый.

   Над моей постелью все твои картинки. Одну из них, - помнишь, господин с девочкой на скамейке? - я назвала "Бальмонт и Ниника".⁶ Милый Бальмонт с его "Vache" и чайными розами!⁷

   Пока до свидания, Максинька, пиши мне.

   Только не о "серьезности такого шага, юности, неопытности" и т. д.

  

   ¹ См. примеч. 2 к письму 6.

   ² Нилендер Владимир Оттонович (1883-1965) - поэт, переводчик. Ему посвящены стихотворение М. Цветаевой "Эпилог" (сб. "Волшебный фонарь"), ряд стихотворений в цикле "Любовь" и стихотворение "Невестам мудрецов" (сб. "Вечерний альбом"). См. также: Цветаева А. Воспоминания. Изд. 2-е. М., 1974, с. 330, 338-344, 355, 356.

   ³ Об увлечении М. Цветаевой "с детства" Наполеоном см.: Лит. Армения, 1968, No 6, с. 81-82. 2 февраля 1934 г. М. Цветаева писала А. Тестовой: "С 11 лет я люблю Наполеона, в нем (и его сыне) все мое детство и отрочество и юность - и так шло и жило во мне не ослабевая, и с этим - умру. Не могу равнодушно видеть его имени" (Цветаева М. Письма к А. Тесковой. Прага, 1969, с. 111).

   ⁴ Об этом выступлении в "Обществе свободной эстетики" вспоминает А. Цветаева (Воспоминания, с. 435-436).

   ⁵ Брюсова Жанна (Иоанна) Матвеевна (1876-1965) - жена поэта.

   ⁶ Ниника - Бальмонт (Бруни) Нина Константиновна (р. 1901), дочь поэта.

   ⁷ Vache - "корова" - (франц.), презрительная кличка полицейских во Франции. В конце ноября 1911 г. М. Волошин писал матери из Парижа: "Почти вся прошлая неделя у меня была занята Бальмонтом. Его судили за оскорбление полиции: проходя мимо городового, он сказал бывшей с ним Е. Ц<ветковской>: "Закройте ваш сак" (по-русски), а городовой услышал: "Sale vache" (грязная корова, - В. К.) - и немедленно его арестовал".

  

  

   Ваше письмо - большая ошибка.

   Есть области, где шутка неуместна, и вещи, о к<отор>ых нужно говорить с уважением или совсем молчать за отсутствием этого чувства вообще.

   В Вашем издевательстве виновата, конечно, я, допустившая слишком короткое обращение.

   Спасибо за урок!

   Москва, 19-го ноября 1911 г.

  

   О "разминовении" с М. Волошиным М. Цветаева писала: "В ответ на мое извещение о моей свадьбе с Сережей Эфроном Макс прислал мне из Парижа вместо одобрения или, по крайней мере, ободрения - самые настоящие соболезнования, полагая нас обоих слишком настоящими для такой лживой формы общей жизни, как брак. Я, новообращенная жена, вскипела: либо признавай меня всю, со всем, что я делаю и сделаю (и не то еще сделаю!) - либо..." (Лит. Армения, 1968, No 6, с. 100). 12 ноября 1911 г. Волошин писал матери: "Свадьба Марины и Сережи представляется мне лишь "эпизодом" и очень кратковременным. Но мне кажется, что это скорее хорошо для них, т<ак> к<ак> сразу сделает их обоих взрослыми. А это, мне кажется, им надо". 14 ноября он сообщал матери: "Вчера Марине отправил большое письмо об ее женитьбе". Ответом на это письмо и явилась публикуемая записка.

  

  

   Москва, 3-го декабря 1911 г.

  

   Вот Сережа и Марина,¹ люби их вместе или по отдельности, только непременно люби и непременно обоих. Твоя книга - прекрасная, большое спасибо и усиленное глажение по лохматой медвежьей голове за нее.² Макс, я уверена, что ты не полюбишь моего 2-го сборника. Ты говоришь, он должен быть лучше 1-го или он будет плох. "En poesie, comme en amour, rester a la meme place - c'est reculer?". {В поэзии, как и в любви, оставаться на одном и том же месте - значит отступать (франц.).} Это прекрасные слова, способные воодушевить меня, но не изменить! Сегодня вечером с 9-тичасовым поездом уезжают за границу Ася и Лиля. С 10-тичасовым едет факир.³ Увидишь их всех в Париже. Я страшно горячо живу.

   Не знаю, увидимся ли в Париже, мы там будем в январе, числа 25-го. Пока до свидания. Скоро мы с Сережей едем к Тио,⁴ в Тарусу, потом в Петербург. Его старшая сестра очень враждебно ко мне относится.⁵

  

   ¹ Письмо написано на обороте фотографической карточки М. Цветаевой и С. Эфрона. Очевидно, размолвка кончилась сразу же после ответа М. Волошина на предыдущее письмо М. Цветаевой. "И его ответ: спокойный, любящий, бесконечно-отрешенный, непоколебимо-уверенный, кончавшийся словами: Итак, до свидания - до следующего перекрестка! - т. е. когда снова попаду в сферу его влияния, из которой мне только кажется - вышла" (Лит. Армения, 1968, No 6, с. 100).

   ² Неизвестно, о какой книге идет речь. До этого времени у М. Волошина вышла только одна книга ("Стихотворения. 1900-1910"), но ее он наверняка уже подарил М. Цветаевой.

   ³ Имеется в виду Б. С. Трухачев.

   ⁴ Тио - домашнее прозвище "тети" сестер Цветаевых, швейцарки Сусанны Давыдовны, второй жены их деда А. Д. Мейна и воспитательницы их матери, М. А. Мейн-Цветаевой.

   ⁵ Эфрон Анна Яковлевна, в замуж. Трупчинская (1883-1971), педагог, вначале была недовольна ранним браком брата.

  

  

   Петербург, 10-го января 1912 г.

  

   Сейчас я у Сережиных родственников в П<етер>бурге.¹ Я не могу любить чужого, вернее, чуждого. Я ужасно нетерпима.

   Нютя² - очень добрая, но ужасно много говорит о культуре и наслаждении быть студентом для Сережи.

   Наслаждаться - университетом, когда есть Италия, Испания, море, весна, золотые поля...

   Ее интересует общество адвокатов, людей одной профессии. Я не понимаю этого очарования! И не принимаю!

   Мир очень велик, жизнь безумно коротка, зачем приучаться к чуждому, к чему попытки полюбить его?

   О, я знаю, что никогда не научусь любить что бы то ни было, просто, потому что слишком многое люблю непосредственно!

   Уютная квартирка, муж-адвокат, жена - жена адвоката, интересующаяся "новинками литературы"...

   О, к<а>к это скучно, скучно!

   Дело с венчанием затягивается, - Нютя с мужем выдумывают все новые и новые комбинации экзаменов для Сережи. Они совсем его замучили. Я крепко держусь за наше заграничное путешествие.

   - "Это решено".

   Волшебная фраза!

   За к<отор>ой обыкновенно следуют многозначительные замечания, вроде: "Да, м<ожет> б<ыть>, на это у Вас есть какие-н<и>б<удь> особенные причины?".

   Я, право, считаю себя слишком достойной всей красоты мира, чтобы терпеливо и терпимо выносить каждую участь!

   Тебе, Макс, наверное, довольно безразлично все, что я тебе сейчас рассказываю. Пишу все это наугад.

   Пра очень трогательная, очень нас всех любит и чувствует себя среди нас, к<а>к среди очень родных. Вера очень устает, все свободное время лежит на диване. Недавно она перестала заниматься у Рабенек, м<ожет> б<ыть> Рабенек с ее группой,³ в точности не знаю.

   Пока до свидания, пиши в Москву, по прежнему адр<есу>.

   Стихи скоро начнут печататься, последняя корректура ждет меня в Москве.⁴

  

   P. S. Венчание наше будет за границей.⁵

  

   ¹ Родственники - А. Я. Эфрон и ее муж, А. В. Трупчинский, юрисконсульт. 11 января 1912 г. Е. О. Волошина писала сыну: "Марина с Сережей уехали по делам последнего в Петербург на самый короткий срок, а очутились уже в Финляндии",

   ² Т. е. А. Я. Эфрон.

   ³ Рабенек (Книппер) Элла Ивановна - танцмейстер, преподаватель сценического движения в Художественном театре, руководитель собственной "школы ритма и грации". М. Волошин был очень увлечен школой Э. Рабенек и пропагандировал ее в ряде статей. Танцами школы Рабенек был очарован Э. Верхарн (Верхарн Э. Московские впечатления. - Русские ведомости, 1914, No 5, 8 января).

   ⁴ В Доме-музее М. Волошина в Коктебеле хранится корректурный экземпляр второго сборника М. Цветаевой "Волшебный фонарь" (М., "Оле-Лукойе", 1912) со штемпелем "Скоропечатня А. А. Левенсон. 10 января 1912", с правкой автора и надписью на титуле: "По тщательном исправлении слов и знаков разрешаю печатать в количестве 500 экз<емпляров>. Марина Цветаева". 11 февраля 1912 г. М. Цветаева подарила "Волшебный фонарь" М. Волошину с надписью: "Милому Максу с благодарностью за Коктебедь. Марина. Москва, 11 февраля 1912" (ГПБ 128/3863)

   ⁵ Венчание М. Цветаевой и С. Эфрона состоялось в январе 1912 г. в Москве (сообщено А. И. Цветаевой).

  

  

   Горько таить благодарность

   И на чуткий призыв отозваться не сметь,

   В приближении видеть коварность

   И где правда, где ложь угадать не суметь.

  

   Горько на милое слово

   Принужденно шутить, одевая ответы в броню.

   Было время - я жаждала зова

   И ждала, и звала. (Я того, кто не шел, - не виню).

  

   Горько и стыдно скрываться,

   Не любя, но ценя и за ценною чувствуя боль,

   На правдивый призыв не суметь отозваться, -

   Тяжело мне играть эту первую женскую роль!

  

   ¹ Стихотворение написано на обороте открытки с видом Феодосии; предположительно - в 1913-1914 гг.

  

  

   Москва, 7-го августа 1917 г.

  

   У меня к тебе огромная просьба: устрой Сережу в артиллерию, на юг. (Через генерала Маркса?¹).

   Лучше всего в крепостную артиллерию, если это невозможно - в тяжелую. (Сначала говори о крепостной. Лучше всего бы - в Севастополь).

   Сейчас Сережа в Москве, в 56 пехотном запасном полку.² Лицо, к которому ты обратишься, само укажет тебе на форму перехода.

   Только, Макс, умоляю тебя - не откладывай. Пишу с согласия Сережи. Жду ответа. Целую тебя и Пра.

  

   (Поварская, Борисоглебский пер<еулок>, д. 6, кв. 3).

  

   ¹ Маркс Никандр Александрович (1861-1921), генерал-лейтенант, летом 1917 г. возглавивший штаб Одесского военного округа, был давним другом М. Волошина. Человек разносторонних интересов, профессор-палеограф, член Московского археологического института, частый посетитель Литературно-художественного кружка, Н. Маркс был знаком и с И. В. Цветаевым. Волошин "тотчас же написал Марксу", о чем сообщил М. Цветаевой 13 августа. В это время он получил еще одну ее открытку (от 9 августа) с уточнением: С. Я. Эфрон хотел бы в тяжелую артиллерию, а не в крепостную, слишком безопасную.

   ² С. Я. Эфрон был целыми днями занят обучением солдат (на Ходынке) и при своем слабом здоровье крайне утомлялся. 9 августа 1917 г. он писал М. Волошину: "Прошу об артиллерии <...> потому что пехота не по моим силам. Уже сейчас - сравнительно в хороших условиях - от одного обучения солдат устаю до тошноты и головокружения".

  

  

   Москва, 24-го августа 1917 г.

  

   Я еду с детьми¹ в Феодосию. В Москве голод и - скоро - холод, все уговаривают ехать. Значит, скоро увидимся.

   Милый Макс, спасибо за письмо и стихи. У меня как раз был Бальмонт, вместе читали.²

   Макс, необходимо употребить твой последний ход,³ п<отому> ч<то> в Москве переход из одной части в другую воспрещен. Но с твоим ходом это вполне возможно. Причина: здоровье. Сережа - блестящее подтверждение.

   Макс, поцелуй за меня Пра, скоро увидимся. Пишу Асе, чтоб искала мне квартиру.⁴ Недели через 2 буду в Феодосии.

  

   ¹ Дочери М. Цветаевой - Аля (Ариадна, 1912-1975) и Ирина (1917- 1920).

   ² О дружбе М. Цветаевой с К. Бальмонтом писала А. С. Эфрон в "Страницах воспоминаний" (Звезда, 1973, No 3, с. 170, 171, 177-180).

   ³ "Последний ход" - предлагавшееся Волошиным в письме от 13 августа 1917 г. обращение к Б. В. Савинкову (1879-1925), эсеру, в то время назначенному помощником военного министра Временного правительства. С Савинковым Волошин познакомился в 1915 г. в Париже.

   ⁴ А.