Груссе Паскаль - Лазурный гигант

иблизительно сказать, где они находились. Ветер бушевал восемь дней и столько же ночей, так что немыслимо было выйти на наружную площадку. Небо было беззвездно. Солнце все время скрывалось за облаками. Только постоянное и правильное понижение температуры свидетельствовало о том, что корабль вышел за пределы Мадагаскарского канала и идет к Южному полюсу.

   Общая опасность временно приостановила враждебные отношения между моряками "Сома" и его невольными пассажирами, они забыли свои распри и несогласия или отложили их до более благоприятного времени. Сам капитан, которому Жерар напомнил его младшего сына, оставшегося в далекой Англии, стал гораздо мягче и почти фамильярно относился к молодому человеку и другим непрошеным гостям, свалившимся на "Сом" так некстати. Лейтенант Вильсон оказался очень образованным и воспитанным молодым человеком. Во время общего несчастья все старались оказывать друг другу услуги, насколько это было возможно среди разбушевавшейся стихии.

   На девятый день буря стала наконец утихать. Волны утратили свой мутный колорит. Сильная зыбь еще стремительно гнала маленький корабль, но по разным признакам уже было видно, что буря затихает.

   В полдень пробился сквозь облака бледный луч солнца, и капитан определил благодаря этому место судна на карте.

   Сделав вычисления, он вышел из каюты и подошел к четырем стоявшим на площадке французам:

   - К моему великому удовольствию, джентльмены, сегодня я могу сказать, где мы находимся: на 5® 2? на юг от Кергеленских островов!

   - Кергеленские острова! Кажется, ни вы, ни мы не имели намерения очутиться в этих краях... Не правда ли, капитан?

   - Другой раз будете знать, как валиться нежданно и негаданно людям как снег на голову! - пошутил капитан Марстон.

   - Ах, капитан! Как вы несправедливы. Вы же на нас напали, а теперь всю вину сваливаете на нас!.. Вот подождите, когда мы вернемся в Европу!

   - Что тогда будет?

   - Мы затеем против вас процесс, в котором обвиним вас в нанесенных нам, вследствие гибели нашего аэроплана, потерях и убытках!

   - Ни один британский суд присяжных не решит его в вашу пользу!

   - Разве нет иных судов, кроме британских? Затем капитан, держу пари, что адмиралтейство не похвалит вас за гибель подводного судна!

   - Оно погибло не по моей вине!

   - Неужели?

   - Нет. Это вы сломали винт, вы и заплатите за порчу!

   - О! О! Вот это мне нравится! Мы же, может быть завели с вами и ссору?

   - Вызвали!

   - Ну, да, вызвали - по-английски!

   - Понимаю - как бы раззадорили нас? Мы раздразнили вас своей воздушной прогулкой, и наше высокомерие вынудило вас, к сожалению, нарушить нашу экскурсию!

   - Именно так!

   - Великолепно! - от души засмеялся Жерар. - Признаюсь, капитан, я склоняюсь перед удивительной, присущей вашей нации ловкости, с которой вы умеете обратить все в свою пользу и к своей выгоде. Вы нам причинили непоправимый вред, а между тем виноваты мы! Зачем очутились у вас на дороге? Это рассуждение совсем в духе англичан. Подождем же военного суда! Хотя, конечно, раз ваши противники французы...

   - Да, да. Военный суд будет на моей стороне...

   - Более чем вероятно... Но предупреждаю вас, мы постоим за себя. Даю вам слово, что вы узнаете, чего стоит удовольствие разрушить аэроплан!

   "Только бы нам вернуться в Европу, чтобы решить наш спор, а это еще вовсе не доказано! - подумал Жерар, взглянув на взбаламученное море и на разломанный кораблик. - И надо же зайти именно в эти края! И что нам нужно на этой лодочке? Еще хорошо, если мы не разобьемся о ледяные глыбы айсбергов! Однако будь что будет!"

   Вечером, действительно, на западе появилась целая флотилия айсбергов, величественно плывших в своих владениях. Увлекаемый течением "Сом" скоро был окружен этими белыми призраками; малейшего толчка громадных ледяных глыб было бы достаточно, чтобы разбить его, как ореховую скорлупу.

   Полночь была светлая, лунная. Подводное судно прошло почти вплотную мимо ледяной глыбы, которая с глухим шумом, разрезая волны, пронеслась со страшной быстротой.

   Красота этой ледяной глыбы, вершина которой достигала облаков, не поддается описанию. Холодные лучи ночной красавицы луны переливались на блестящей поверхности льда тысячью огней. Розовый, зеленый, синий цвета сливались, переходили в разные оттенки, точно электрические лучи, и будто целые потоки бриллиантов сверкали, как брызги сказочно прекрасного водопада. Дивно великолепная глыба подвигалась вперед, как вдруг ей навстречу пронеслась, вращаясь, точно в бешеном танце, другая: вероятно, глубинные течения кружили и вертели ее. "Сом" оказался между этих двух глыб. Гибель казалась неминуемой. Все оцепенели от ужаса и ждали, судорожно стиснув зубы, ужасного толчка; но оба айсберга встретились, разбились друг о друга со страшным грохотом и погрузились в водоворот. "Сома" со страшной силой отбросило волнами. Он мог, казалось, разбиться вдребезги. Но нет, он снова выплыл на поверхность волн, среди ледяных обломков айсбергов.

   - Пронес Бог беду! - сказал, придя в себя, капитан. - Это чудо, что нас не раздавило льдом!

   - И едва ли такие чудеса будут повторяться! - отвечал Анри.

   - В самом деле, господа: ввиду угрожающей нам гибели предлагаю описать наше положение, занести в список имена всех находящихся на "Соме", запечатать бумагу в бутылку и бросить ее в море, чтобы наши родственники хоть случайно могли узнать о постигшей нас судьбе!

   Жерар написал под диктовку капитана по-французски и по-английски небольшой документ с перечнем всех находившихся на "Соме" лиц и описанием обстоятельств, при которых корабль попал в эти негостеприимные места.

   Море между тем успокоилось. Навстречу плыли все новые и новые айсберги, но никто не смотрел уже на них: они утратили интерес новизны. Так как во время бури никто не спал, все едва стояли на ногах, и потому весь экипаж, за исключением часовых, лег спать.

   Жерару казалось, что он только что сомкнул глаза, тогда как на самом деле он проспал уже несколько часов, когда его разбудил ужасный толчок.

   Так как он спал не раздеваясь, встать и очутиться на палубе было для него делом одной минуты. Здесь он застал брата, Вебера, капитана Марстона и нескольких матросов. Все они прибежали в смятении, спрашивая, что случилось.

   Тут путешественники увидели перед штирбортом страшный призрак айсберга. Ударившись о подводное судно, ледяная глыба оторвала у него пять или шесть метров обшивки. Все более и более разрушаемый, представляя из себя уже только три четверти корабля, "Сом" напоминал жалкий обломок, которого ожидает впереди неминуемая гибель. Несчастные пассажиры, казалось, были осуждены на верную смерть.

   Вдруг Жерар, всмотревшись в даль, воскликнул:

   - Капитан, земля!

   Взгляды всех обратились на запад, куда указывал Жерар. Какое-то сероватое облачко виднелось между небом.

   - Опять айсберг! - прошептал капитан.

   - Нет, капитан, я уверен, что это земля. Взгляните, какая разница между ее очертаниями и айсбергами, которые мы встречали все время!

   - Зрительную трубу! - приказал командир. Матрос тотчас же подал, и он стал всматриваться в даль.

   - В самом деле, это остров, - сказал он наконец. - Но что это нам дает, раз у нас нет возможности подойти к берегу. Спасательную шлюпку унесло волнами...

   - Капитан, - заметил Жерар, - позвольте изложить вам мой план. Не знаю, практичен ли он, но мы все же можем попробовать!

   - Ну, скажите нам свой план! - сказал капитан, недоверчиво улыбаясь.

   - Он очень прост. Оставаться здесь - значит ждать верной смерти. При первом препятствии, вновь встреченном на пути, наш бедный корабль пойдет ко дну. Но и покинуть судно значило бы порвать последнюю связь с жизнью, к тому же оно может нам быть еще полезно.

   Отчего бы не попробовать отвести его на буксире к берегу? Нас десять человек, мы все здоровые, ловкие люди. Выстроим плот, которым можно будет править, гребя веслами. В материале недостатка не будет. А таким образом мы можем тащить за собой "Сома" до острова. Как ни мало гостеприимен кажется этот остров, все же он лучше этих осужденных на гибель обломков, особенно если еще нам удастся вытащить "Сом" на мель вместе с припасами, может быть, окажется даже возможным поправить судно!

   - Верно! - согласился капитан Марстон. - Но нельзя терять ни минуты времени. Живее за дело!

   Под командой капитана все принялись сколачивать всякие доски и бревна, какие оказались на "Соме", и скоро плот был готов. Канаты, багор, весла, медные перила, столы, - все пошло в дело. Плот спустили на воду с левого борта. Жерар первый прыгнул на него и вместе с Ле Геном подвел его к носовой части "Сома". Им подали конец. Все перешли на плот; устроили кое-как руль, захватили с собой припасов; наконец капитан скомандовал отправляться.

   Восемь пар весел опустились в воду. Плот тронулся. Заскрипел и натянулся канат. Подводное судно медленно заколебалось, потом послушно последовало за плотом, направляясь к острову.

   У всех вырвался радостный крик. Наклонившись над плоским бортом, капитан отдает приказания; гребцы стараются изо всех сил, ловко обходят всякие препятствия, лавируют между айсбергами, продвигаясь вперед. Земля принимает уже ясные очертания. Это скалистый островок, увенчанный конусообразной горой. Пот льет градом с неутомимых гребцов, хотя воздух холоден, как лед. Медленно, но верно идет плот, а за ним, к радости гребцов, "Сом", который, как им казалось, осужден был скитаться по морю.

   День клонился к вечеру, когда они вошли в песчаную бухточку острова.

   Еще одно, последнее усилие, и со смехом и криками восторга все попадали со своих мест. Киль "Сома" вонзился в песок, корабль сел на мель.

   Ура! Ура! Ура!

  

   Берег, к которому подошел плот, был покрыт валунами. В ста метрах от места, где белела обледенелая пена прибоя, поднимались высокие утесы, делавшие остров недоступным. Вид этих скал, серого неба, всей природы был суров и грозен. Ни группы кустарников, ни травинки, ни мха на мрачной гранитной стене, которая, казалось, отталкивала непрошено явившихся гостей. Но как ни неприветлив был остров, потерпевшие кораблекрушение были рады и этому убежищу.

   После ужасной недели, проведенной ими среди разъяренных волн на железной скорлупке полуразрушенного корабля, самый жалкий приют казался измученным скитальцам земным раем. Уж одно то было облегчением, что под ногами у них была твердая почва.

   Они весело сошли на берег, потом молча взглянули на море, жадные волны которого, казалось, еще старались догнать ускользнувшую от них добычу, и на враждебно скрывавшие от пришельцев остров гранитные стены. У подножия скал пингвины тяжело взмахивали своими недоразвитыми крыльями. Они не обнаруживали ни малейшего страха при виде людей, вероятно, они никогда ранее не видели человеческого существа.

   Матросы спокойно сидели на крутом берегу, ожидая приказаний командира, как вдруг лейтенант Вильсон заметил, что с шумом разбивавшиеся о валуны волны приближаются.

   - Смотрите! - вскричал он. - Как бы прилив не застал нас у подножия береговых скал.

   - Да, это было бы печально! - отвечал капитан Марстон. - Но где же нам скрыться? - И он смерил взглядом возвышавшийся за ними гладкий крутой обрыв.

   - Не может же быть, чтобы утесы беспрерывной сплошной массой окружали весь остров, - сказал Анри. - Обойдем его; мы, наверно, найдем где-нибудь проход!

   - Если искать, то надо искать сейчас же, - горячился Жерар, - а то море догонит нас!

   Он оглянулся.

   - Как будто вот там виднеется какая-то извилина, точно вход в пещеру! - указал он налево на темное пятно на скале.

   Он тотчас бросился бежать в указанном направлении, скрылся, потом снова показался, знаками давая знать товарищам, что не ошибся.

   Все поспешили за ним и очутились у входа в пещеру, находившуюся в нескольких метрах над покрытой валунами прибрежной отмелью.

   - Это большая пещера, где мы можем укрыться, - сказал Жерар. - Судя по стенам и полу, морской прилив не заливает ее. Кроме того, в глубине ее есть проход, ведущий в другую, еще более безопасную пещеру. Во всяком случае, по-моему, благоразумнее всего было бы поднять сюда "Сома"!

   - Да, если мы не хотим, чтобы его окончательно разбило волнами! -• согласился капитан. - Живее, ребята!

   Они вернулись к кораблю и схватились за конец. Волны прибоя приподнимали "Сома" и облегчали дело людям. Наконец судно протащили по прибрежью и подняли в пещеру, где оно уже было в безопасности.

   - А вот и коридор! - указал Жерар на узкий, извилистый проход, уходивший вглубь под гранитным сводом пещеры.

   - Будь осторожен! Может быть, это берлога какого-нибудь зверя! - удержал брата Анри.

   - Надо же осмотреть! Впрочем, я возьму револьвер и выстрелю, если встречу какого-нибудь четвероногого или двуногого врага. Посмотрим, что он на это скажет!

   - Захватите с собой спички, - сказал капитан, подавая ему заряженный револьвер. - Там темно!

   Убедившись, что у него есть спички, и взяв револьвер, Жерар проник в узкий коридор.

   Это была естественная галерея, пол которой постепенно поднимался. Молодой человек пробирался ощупью и без особого труда. Несколько раз, впрочем, он довольно больно ударился лбом о низкий потолок. Но вот он почувствовал, что выбрался на простор. Чиркнув спичкой, он увидел, что находится в огромном гроте, высокий свод которого терялся во мраке. В теплом воздухе грота дышалось легко - должно быть, в скале где-нибудь была расщелина, дававшая доступ свежему воздуху. Жерар не мог удержаться от радостного восхищения.

   - Браво! Лучшего пристанища для нас и наших запасов нечего и желать! Море не застигнет нас здесь, и мы спокойно можем выждать время, когда, починив "Сома", пустимся в обратный путь, или случая, когда какой-нибудь проезжий корабль примет нас в число своих пассажиров... Ба! Да это жилище хоть куда! - продолжал он, чиркая второй спичкой. - Конечно, это не луврский дворец! Но a la guerre, comme la guerre... Уж если приходится жить троглодитами, мы должны радоваться, что нашли такую просторную пещеру. Здесь поместился бы целый полк!

   Жерар поспешил вернуться и сообщить товарищам о своем открытии.

   Матросы остались следить за приливом, а также, чтобы приготовить все к ночлегу, а капитан, его помощники, Вебер и Анри пошли с Жераром осматривать пещеру. Все оценили ее по достоинству. Жерар зажег фонарь и начал осматривать блестящие от слюды стены, желая убедиться, не скрывается ли в какой-нибудь трещине опасный или неприятный сожитель.

   - На острове есть обитатели! - вскричал он вдруг. - И к тому же художники!

   Все сбежались на его окрик. Жерар указал выгравированные на граните грубые и, по-видимому, давнишнего происхождения изображения животных, людей, орудий. Вот целая процессия исполинских птиц, лосей с огромными рогами, диких бизонов, а за ними люди: мужчина, женщина и ребенок - вся семья. Мужчина вооружен копьем и топором. Женщина вся согнулась под тяжелой ношей - она несет убитую дичь, домашнюю утварь и поддерживает в то же время ребенка. Дитя сосет пальчик - неведомый ваятель трогательно передал эту наивную деталь.

   - Остров, без сомнения, обитаем! - повторил Жерар.

   - Скажи лучше, на нем когда-то жили люди, - возразил Анри. - Возможно, что и теперь здесь есть жители, однако эти рисунки относятся к отдаленной эпохе, по крайней мере, несколько столетий, если даже не тысячелетий тому назад!

   - Итак, до нас в этой пещере жили люди каменного века?

   - Именно. Не поражает ли вас, господа, сходство этих изображений с теми, которые найдены в пещерах?

   - Действительно, я видел нечто подобное в Нортумберленде!; - сказал капитан.

   - Странно, что на таком расстоянии стремление к идеалу, потребность воспроизводить то, что человеку казалось прекрасным, выразились у этих бедных существ почти одинаково! - продолжал Анри. - Вот доказательство, что существовали антарктические люди, и это может послужить нашему успокоению. Как ни сурова кажется эта земля, если на ней жили люди, можем жить и мы!

   - Нет, вы только полюбуйтесь на физиономию этой женщины с ребенком! - расхохотался Жерар. - Ее череп напоминает сахарную голову! А между тем, может быть, это была первая красавица своего времени!

   - Признаюсь, современные женщины нравятся мне больше! - засмеялся и Вильсон.

   - Однако их прабабушки были все вот в этом роде. Самая прелестная из наших мадонн наверно происходит вот от такого бедного существа. Да и мы сами тоже, - сказал Анри, внимательно разглядывая голову доисторической женщины. - Хоть это и кажется невероятным, на самом деле оно так!

   - Это не слишком лестно для нас, - отвечал Жерар, - но если человеческая раса идет вперед такими шагами, как ушли мы от этих людей, наше потомство не проиграет: это будут, несомненно, все Аполлоны и Венеры.

   - Однако люди мельчают, каждый год для воинского рекрутского набора уменьшают требования, предъявляемые в отношении роста солдат! - заметил капитан.

   - В таком случае, мы достигли апогея, а наше потомство будет вырождаться. Жаль. Было что-то утешительное в этой мысли о совершенствовании расы в силе и красоте... Но что я вижу? Еще выход...

   - Посмотрим! - сказал лейтенант.

   Молодые люди направились в противоположную от входа сторону подземелья и, действительно, вышли через какой-то просвет в другую пещеру, меньшую по размерам. Из второй они проникли в третью, с отверстием наружу. Оба они, хотя худощавые, с трудом пролезли в это отверстие и очутились на половине высоты прибрежных утесов.

   Внизу прилив уже дошел до половины отмели. Осмотревшись, они увидели направо неправильные ступени, созданные или природой, или рукой человека, и ведущие опасной тропинкой до вершины утеса. Ловко вскарабкались они по этой лестнице и очутились на гребне гранитной стены, которая скрывала от них сам остров.

   Сердце замирало в груди. Что увидят они с этого наблюдательного пункта? Есть ли на острове жители, и, вероятно, в таком случае дикари, которые враждебно встретят непрошеных пришельцев, или же здесь живут лишь морские чайки да пингвины?

   Они всматриваются вдаль. Куда ни поглядишь - только бесплодные скалы, нагроможденные друг на друга словно рукой титанов. Глыбы вулканического происхождения ясно вырисовываются на фоне стального цвета неба. Остров со всех сторон омывается морем, по которому плывут айсберги. На острове царит безмолвие. Ни деревца, ни травинки на поверхности высоких скал. Нет и признака человеческого жилья. Всюду только гранит, море да небо.

   Они одни на пустынном, печальном острове, которому нет названия.

   - Брр! - сказал Жерар, стараясь стряхнуть с себя навеянное первым осмотром острова грустное впечатление. - Невесело здесь, месье Вильсон!

   - Да, не особенно. Я еще никогда не видел ничего более безотрадного, как эта скала!

   - Хорошо, что на "Соме" есть припасы, за исключением разве свежих яиц, потому что едва ли мы здесь нашли бы себе пропитание!

   - Посмотрим завтра. Может быть, набредем на менее унылые места.

   - Едва ли. Остров не настолько велик, чтобы на нем можно было ожидать значительного разнообразия. Впрочем, может быть. Хорошо, что мы подошли к острову как раз против этой отмели! Повсюду утесы круто спускаются к морю!

   - Нас принесло течением!

   В самом деле, гранитная стена берегового утеса круто поднималась из самой морской глубины. При беглом осмотре острова наши молодые исследователи не открыли ничего, кроме беспорядочно нагроможденных . скал. Ввиду наступления ночи они спустились в пещеру, на этот раз по несколько более удобному откосу, чем доисторическая лестница.

   Прилив достиг уже полной высоты, но не доставал ни "Сома", ни входа в пещеру. Матросы перенесли в грот койки, стулья, провизию. Кок уже вскрыл несколько ящиков сухарей и поставил их на каменный стол.

   После скромного ужина командир обратился к механику, который тем временем уже успел ознакомиться с повреждениями подводного корабля и нашел, что исправить их, при ограниченных средствах, имеющихся в его распоряжении, нет возможности. Корабль погиб окончательно и может выйти в море только с помощью буксира, после тщательной починки. Материал, из которого было сделано подводное судно, не давал возможности сделать ремонт, кроме пола и деревянных перегородок, которые уже пошли на устройство плота, - все на нем было из железа и меди.

   Оставалась одна надежда, что какое-нибудь случайно зашедшее в эти воды китобойное судно спасет потерпевших крушение.

   Но и это маловероятно. Кто зайдет по доброй воле на этот островок, лежащий далеко в антарктических морях? Восемь дней судно неслось на юг и не встретило ни одного корабля. Все знали это и потому мало надеялись на освобождение из этого плена, однако никто не высказал вслух своего сомнения, и все делали вид, что ждут проходящего корабля.

   - Вильсон, - сказал капитан, - возьмите на себя, пожалуйста, надзор за расходованием запасов. Может быть, не лишне будет выдавать пищу порциями, чтобы провизии хватило на как можно большее время!

   - Завтра же я сделаю список всего, что у нас есть! - отвечал молодой человек.

   - Я думаю, мы не будем делать разницы между нашим столом и столом матросов, а станем делить всеприпасы поровну. Согласны?

   - Конечно же, капитан! - отвечали французы.

   - Не худо бы зажечь на вершине прибрежных утесов костер из водорослей, чтоб проходящие мимо суда знали, что на острове есть люди!

   - Это хорошая мысль, но сегодня слишком поздно!

   - Правда, люди совсем сбились с ног и будут рады заснуть!

   - Вильсон, прикажите матросам ложиться спать. Дела отложим до завтра!

   Лейтенант свистнул в свой серебряный свисток и отдал людям приказание идти на покой.

   Здесь не было ни каюты, "и жилой палубы, ни гамаков, однако четыре матроса и Джальди тотчас же удалились в отведенную им часть пещеры, улегшись вповалку, и тотчас же заснули.

   Начальство последовало их примеру, и через несколько минут французы и англичане, забыв свое печальное положение, спали крепким сном.

  

   Жерар проснулся около четырех часов утра, привстал на своем ложе и вспомнил все обстоятельства только тогда, когда оглянулся вокруг.

   Сначала он удивился.

   - Неужели все это правда, а не тяжелый кошмар? Нас выбросило на далекий бесплодный утес среди антарктических морей. На спасение мало надежды, нас, вероятно, ожидает смерть. Бедная матушка! Как не хотелось ей отпускать нас, и как она была права! Она не узнает даже, что сталось с ее сыновьями. Она оплакивает нас уже второй раз. И зачем небо второй раз посылает ей такие испытания? А Лина, Колетта? Несчастный отец! Как перенесут они ужасные сомнения и неизвестность о нашей судьбе? Есть от чего сойти с ума! Наша дружная, счастливая семья распадется. Ах! Зачем, зачем оставили мы тихую пристань, которой достигли после стольких гроз!..

   Так думал молодой человек, несмотря на свою обычную энергию, в эту минуту невзгод. Но он не дал отчаянию вконец овладеть собой. Лишь только он заметил, что начинает падать духом, как тотчас же принялся журить себя.

   "Это еще что за новости! Неужели я дошел до того, что спрашиваю, зачем мы уехали из дому? Этого требовал долг, вот и все. Не плакать же и не производить себя в герои из-за подобных пустяков. Мы поступили так, как должны были поступить, и случилось то, что могло случиться с каждым. Нечего жалеть и сетовать! Не мы первые, не мы последние страдаем на этом свете. Допустим даже, что нас постигла далеко не ординарная неудача, но об этом не стоит говорить, а надо только мужественно бороться!"

   Он быстро встал, оделся и, не разбудив товарищей, вышел из пещеры и сошел по крутой тропинке на берег. Он побежал к ключу, из которого накануне черпали воду для питья, и выкупался в небольшом бассейне, образовавшемся при впадении ключа в море. Он с детства привык к холодной воде, и после купанья мужество, казалось, вернулось к нему.

   "Ну, вот, - говорил он мысленно, - чего мне еще надо? После такого купания чувствуешь себя, как говорила Мартина, на два су ценнее. Что бы сказала добрая Мартина, если бы видела нас в этом положении. Однако нечего киснуть! Надо смотреть на вещи веселее. Хорошо, например, уж и то, что на этом неприветливом острове есть такая прозрачная, чистая вода. По крайней мере, не приходится купаться в песке, как делают мусульмане. Хорошо также, что вода эта пресная и пригодна для питья. Но как объяснить, что этот ключ свободно бьет, когда вокруг все замерзло? Анри все знает, он объяснит мне это явление. Кстати, надо позаботиться о брате, кажется, уж он клянет себя за то, что поставил меня в такое положение!"

   Вернувшись в пещеру, Жерар увидел, что брат его уже проснулся и сидел, подперев голову руками, в довольно-таки скверном настроении. Косые лучи бледного антарктического солнца проникали в узкое отверстие пещеры и освещали довольно печальную картину вчерашнего разгрома: наполовину распакованные тюки валялись в беспорядке, на кое-как расставленных кроватях спали тяжелым сном истомленные, бледные люди, побежденные морем.

   - Ты точно Марий на развалинах Карфагена! - сказал Жерар, стараясь скрыть волнение, овладевшее им при виде брата. - Я только что выкупался, советую то же сделать и тебе. Это очень освежает. Потом, не разбудив никого, мы закусим. Вся принадлежащая нам лично провизия сохранилась на "Эпиорнисе". А затем, если не имеешь ничего против, отправимся на разведку. Ах! Я было совсем позабыл маленького индуса! Как поживаешь, Джальди? Хорошо спал?

   Помня, что французы взяли его под свою защиту, юнга инстинктивно жался к ним, и накануне вечером, когда англичане и французы выбрали для ночлега противоположные части грота, он приютился поближе к братьям.

   - О, да! Хорошо спал! - отвечал Джальди. - Здесь хорошо, гораздо лучше, чем на противном "Соме", - добавил он шепотом. - Джальди рад, очень рад, что он здесь с французскими сагибами!

   - Ну, и слава Богу! - сказал Жерар, подавляя вздох. - По крайней мере есть хоть один человек, довольный своей судьбой!

   - Джальди будет служить французским сагибам. Всегда! Всегда! - восторженно говорил мальчик. - Французские сагибы пожалели Джальди, защитили его, дали ему монетки, и Джальди все сделает для них!

   - Спасибо, малютка! - отвечал Жерар. - А пока постарайся помолчать, чтобы не разбудить своей болтовней вот тех людей, которые так сладко спят. А если ты готов слушать нас во всем - пойди-ка вон к тому ключу и вернись сюда чистенький и блестящий, как новая монетка. Французские сагибы терпеть не могут грязи, нечистоплотных слуг им не нужно. Вот тебе кусок мыла, ступай, помойся!

   - Слушаю и повинуюсь! - отвечал маленький индус, в знак почтения поднося мыло ко лбу, и помчался к ключу.

   - Бедняжка! - заметил Анри. - Ни наше доброжелательство, ни протекция не помогут ему!

   - Отчего же? - возразил Жерар. - С ним грубо и дурно обращались, это должно было пагубно отозваться на его характере. Но я думаю, что нам удастся сделать из него честного человека. Я попрошу капитана...

   - Честного человека, - с горечью перебил его старший брат. - Ты забываешь, в каком печальном положении мы находимся. На что ты надеешься? Нам едва-едва хватит припасов на два месяца!

   - В два месяца много воды утечет. Наконец, может быть, мы найдем возможность пополнять наши запасы новыми! Вот хоть бы этот ручей, вода которого пригодна для питья, для нас чистая находка. Может быть, будут другие сюрпризы, каких мы не ожидаем!

   - В самом деле, надо доискаться объяснения этому любопытному явлению природы, - сказал Анри; натуралист и геолог заслонили в нем в эту минуту человека, потерпевшего крушение. - Вчера вечером я не обратил на него внимания. Мне подали стакан чистой пресной воды - чему же тут удивляться? Однако в этой местности, как ты справедливо заметил, это действительно роскошь, ценная находка!

   - На какой широте находимся мы, по твоему мнению?

   - Сказать наверное трудно. Но, судя по обилию айсбергов, по косой линии солнечных лучей, мы должно быть, находимся на пятьдесят пятой параллели, то есть приблизительно на уровне мыса Горн и Фолклендских островов, гораздо южнее юга Африки. С тех пор, как мы попали в это проклятое Мадагаскарское течение, все время дул северный ветер. Мне страшно хочется поговорить обо всем этом с капитаном Марстоном и нашим другом Вебером... Когда же, наконец, наши ученые мужи соблаговолят проснуться?

   - Пусть спят, они счастливы, потому что ничего не сознают во сне, - возразил Жерар. - Отдыхает также и наш славный Ле Ген. Спите, бедняги! А мы пойдем исследовать нашу новую родину, посмотрим, что она нам даст хорошего, каких врагов мы в ней можем встретить, каким путем найдем возможность бежать?.. Прежде всего отыщем самую высокую вершину и разведем на ней костер, который будем поддерживать постоянно, чтобы издали могли заметить огонь и прийти нам на помощь...

   - Ты прав, - сказал Анри. - Необходимо сделать это. Я уже заметил на берегу массу сухих водорослей. Они будут гореть ярким пламенем...

   - В самом деле? Ну, так пока ты тут одеваешься, мы с Джальди наберем кучу этих сухих водорослей и отнесем ее на вершину утеса, над нашей пещерой. Сначала сделаем это дело, а потом уже пойдем исследовать остров. Случай может представиться каждый день. Корабль может пройти в виду острова сегодня, завтра, каждый день... было бы непростительным упущением тотчас же не развести костра...

   Четверть часа спустя, вооружившись револьверами, братья отправились осматривать остров, а Джальди поручили поддерживать сигнальный огонь, что очень льстило его самолюбию. Они прошли пять километров по берегу, у подножия утесов, непрерывно опоясывавших остров высокой стеной; но вот в этом естественном валу оказалась брешь в виде беспорядочно разметанных каменных глыб.

   - Стена обрушилась здесь, - сказал Анри, осматривая эти огромные обломки гранитных скал. - Прибрежные утесы, должно быть, некогда образовали одну сплошную стену!

   - Только бы при нас не повторился такой переворот, следы которого мы видим!

   - О! Это разрушение относится к далекому прошлому, - отвечал Анри, постукивая по одной скале своим молоточком геолога. - Несколько тысяч лет прошло с тех пор. Нам нечего бояться!

   - Тем лучше! А вот лестница, сделанная будто для великанов. Воспользуемся ею, чтобы взглянуть сверху на наши владения!

   Прихотью природы во время обвала образовалось действительно грубое подобие лестницы. Прыгая с уступа на уступ, братья достигли самой высокой вершины гористого острова. С этой обсерватории они увидели, что действительно находятся на острове, и на очень маленьком. Тусклое зеленое море окружало со всех сторон остров, резко выделяясь на сером фоне скал. Далее они убедились, что на острове существуют две совершенно различные температуры. Сторона острова, обращенная к экватору, сторона, на которой они вышли на берег, была доступна солнечным лучам и представляла хотя и холодную, но сносную температуру; другая, обращенная к южному полюсу часть острова, куда, встречая преграду в высоких гранитных стенах, не проникали даже бледные лучи солнца, где постоянно дул резкий ледяной ветер, - было вечное царство стужи и печали.

   - Незачем идти дальше, - сказал Анри. - Мы не станем вовсе посещать эту печальную область. Там нет ни деревца. Птицы не залетают туда. Берег там еще выше и неприступнее этих скал. Пусть костер наш пылает на месте, которое мы для него выбрали сегодня утром. Было бы бесполезно переносить его на другое место...

   - Как, ты уже собираешься возвращаться? - спросил Жерар. - Но я не видел и половины того, что хотел видеть. Взгляни вниз: там словно терраса какого-то созданного природой замка. Вот колоннада галереи, ниже столбы огромных ворот. Все эти очертания, конечно, грубы, но все вместе поражает своим величием. Может быть, это дворец угрюмого волшебника, которому принадлежат эти владения. Видишь, Анри?

   - У меня нет ни твоих глаз, ни твоего воображения, - смеясь, отвечал Анри. - Здесь холодно. Я не прочь вернуться туда, где потеплее. К тому же, я проголодался!

   - Изволь, - отвечал Жерар, вынимая из кармана сухарь и спускаясь по крутой тропинке, по которой они пришли на вершину. - Я обо всем забочусь!

   - Спасибо. Только, пожалуй, нехорошо быть таким лакомкой, - упрекнул себя Анри. - Наши припасы - якорь спасения для нас. Их следует расходовать очень и очень бережливо...

   - Ешь, сколько захочется, брат. Я сумею пополнить наши запасы, когда они истощатся! - развязно заявил Жерар.

   - Неужели?

   - Конечно же. Мы будем охотиться!

   - Не на чаек ли и пингвинов?

   - Должно быть, жить на острове вовсе не так уж худо, если эти птицы, которые могли бы ведь и улететь, остаются здесь. Они помогут нам разнообразить наше меню. Впрочем, у меня есть еще и другой замысел, но я хотел бы сделать тебе сюрприз...

   - Говори уж, чего там! Если сюрприз, то я удивлюсь ему сейчас!

   - Правда? Я собираюсь угостить вас рыбой; надо только сделать сеть!

   - Какая рыба может водиться среди этих айсбергов? Ты шутишь, Жерар?

   - Нисколько. Я видел ее своими глазами! Сегодня утром, ныряя в воде, как раз в том месте, где ключ впадает в море, я видел большие, жадные до добычи круглые глаза и дал себе слово, что эта рыбка попадет ко мне на сковородку!

   - Где ты возьмешь сковороду? Я думаю, кухонная утварь порядком пострадала во время бури!

   - Не будет сковороды - изжарю рыбу между двух камней. Ле Ген поможет мне, он мастер стряпать!

   - Какой ты молодец, Жерар! - заметил Анри, когда они уже достигли подножия утеса. - Сколько в тебе мужества, энергии, изобретательности. Без тебя я совсем пропал бы!

   - Твое дело - открытия, изобретения, чудеса, на то ты и родился. Устрой-ка себе лабораторию, кабинет для занятий, работай вместе с нашим другом. Вебером, найди способ исправить разломанную машину. Тогда мы будем спасены. А тем временем мы, мелкая сошка, будем заботиться о низменных вопросах жизни, занимаясь добыванием пищи!

   - Собственно говоря, - сказал Жерар после минутного молчания, - существование рыбы в этих водах ничуть не удивительнее того, что здесь бьет ключ. Одно вытекает из другого. Вода ключа, хотя и холодная, все-таки теплее по сравнению с морской водой, и рыба может жить в ней!

   - Но как объяснить само нахождение ключа среди этой застывшей бесплодной природы?

   - Холод захватывает только тонкую кору земного шара, под ней же скрыт вечно пылающий очаг. Где бы мы ни находились, даже на полюсах, огонь не очень далеко от нас. Этот ключ, может быть, еще недавно кипел, охлаждаясь по мере просачивания сквозь почву, он еще остыл не так, как окружающая атмосфера; он остынет окончательно, лишь смешавшись с огромным соленым пространством. Вот единственное объяснение, какое я могу дать, но за верность его не ручаюсь...

   - По-твоему, мы стоим здесь над вулканом? - сказал Жерар. - Нечего сказать, не очень-то удачно выбрали мы остров!

   - На всей поверхности земного шара нельзя ручаться, что не находишься над вулканом! Земная кора так тонка по сравнению с той громадной расплавленной массой, которая скрыта под ней, что еще удивительно, как мало бывает землетрясений. Если думать об этом постоянно, никогда нельзя уснуть спокойно!

   - Ну, так не станем об этом и разговаривать! - воскликнул Жерар. - Наши уже встали. Пойди, доложи о результатах нашего осмотра. А я попытаюсь раздобыть какое-нибудь блюдо к обеду!

  

   Пять дней прошло с тех пор, как потерпевших крушение выбросило на этот негостеприимный берег, а никакой корабль не показывался вдали. Тщетно всматривались они в беспредельную водную пустыню и днем, и ночью жгли костер на высоком прибрежном утесе. Никто не проходил мимо.

   Согласно правилам морской дисциплины, принятым во всех европейских флотах, капитан Марстон собирал каждый день весь оставшийся в живых экипаж "Сома" и трех французов для совместного обсуждения событий дня и мер, которые надлежало принять.

   На этот раз речь шла о трудности доставать необходимый для поддержания огня горючий материал.

   - Нужен ли, в конце концов, этот сигнальный огонь и днем, и ночью? - спросил Анри. - Положим даже, что какое-нибудь несчастное судно зайдет в эти края в погоне за китами, - что маловероятно, так как за все время нашего пребывания здесь мы не видели ни одного кита, - но кто нам поручится за то, что наш огонь не примут за извержение вулкана? А в таком случае корабль поспешит даже удалиться. И кому придет в голову мысль, что на этом острове живут люди?

   - Но все-таки кому-нибудь эта мысль может прийти, - горячо возразил Жерар, - и мне кажется, что, как ни мало шансов, мы должны поддерживать огонь. Подумайте только, как мы будем проклинать себя, если по нашему упущению какое-нибудь судно пройдет мимо, не заметив нас!

   - Конечно, - сказал и капитан, - как ни мало шансов, не нужно никогда упускать случая!

   - Еще бы! Я не дождусь минуты, когда мы оставим этот ненавистный остров. Здесь невыносимая тоска! Что касается "начертаний" в пещере, хотя они представляют несомненный интерес, я нахожу, что в достаточной мере насладился их созерцанием. Кроме того, если желаете знать мое мнение, кто знает, дождемся ли мы желанного корабля, а тем временем не мешало бы подумать об изыскании других способов спасения!

   - Да, но какие могут быть способы? - вскричал капитан. - Назовите нам хоть один, мы примем его с радостью. - Механик объявил, что не в состоянии исправить здесь повреждения "Сома", иных же способов я, право, не вижу!

   - Ну, уж эти специалисты вечно таковы, страшные рутинеры! - горячо воскликнул Жерар.

   - Хотел бы я знать, что бы вы делали на моем месте? - обиженно возразил капитан.

   - Почем я знаю? Попробовал бы, быть может, восстановить "Эпиорнис", чтобы выслать разведчиков...

   - "Эпиорнис"! - печально сказал Анри. - Неужели ты думаешь, что мы с Вебером забыли о нем? Да я только и мечтаю о нем! Но у нас нет ни материала, ни необходимых для починки инструментов. Я внимательно осмотрел бесформенные обломки несчастного аэроплана. Остов изломан, винт не действует, правое предплечье раздроблено, механизм сломан, крыло повреждено. Только левое крыло сравнительно мало испорчено. У нас нет ни меди, ни алюминия, ни чугуна, ни молота, чтобы выковать необходимые части. Из гранита ведь не сделаешь остов. Будь у нас остов, остальное я сделал бы с помощью кузницы "Сома" и имеющихся на нем материалов. Мотор цел, но и мотор ни к чему, когда нет рычага!

   Все угрюмо молчали, сидя кружком на песчаном полу пещеры.

   Вдруг Жерар, сидевший лицом к морю вскочил с радостным криком.

   - Нет, я не ошибаюсь!.. Смотрите!.. Парус!..

   Все вскочили со своих мест и посмотрели в указанном Жераром направлении.

   Вдали, на темном горизонте, что-то смутно белело.

   - Корабль!.. Наверное корабль