Главная » Книги

Радищев Александр Николаевич - [письмо о китайском торге]

Радищев Александр Николаевич - [письмо о китайском торге]


1 2 3

  

А. Н. Радищев

[Письмо о китайском торге]

  
   Воспроизводится по изданию: А.Н. Радищев. Полное собрание сочинений в 3 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. Т. 2.
   Электронная публикация - РВБ, 2005-2006.
  
   Милостивый Государь мой!
   В некотором из прежних моих писем к В[ашему] С[иятельству] из Тобольска мною писанных, я сказал, что пресечение торга в Кяхте с Китайцами не есть столь великая для Государства потеря, как оно кажется, и что из самого сего зла, (если его почитать должно таковым) произойти может добро. Я сие говорил, будучи отдален от того места, где оной производится, более нежели 3 000 верстами. Ныне, находяся же в том месте, где происходят все почти бываемые в сем торге обороты, я лучше могу судить о том, что изрек сперва, следуя тогда некоему, так сказать, предузнанию. Если бы прежнее мое письмо писал я в Иркутске, то бы, может быть, употребил изречение более ограниченное, многих ради причин, кои в последствии моего письма объявить постараюсь. Но сказанного мною не только не отрицаю, но постараюсь оное подкрепить доводами, основанными на существе самой вещи и в положениях непреложных. А заранее скажу я, что если есть много частной потери остановлением торга на Кяхте, то конечно отнести ее надобно на Губернию Иркутскую. Если же сие противоречие есть моему объявленному прежде мнению, то признаюсь в моей погрешности: ибо всегда охотно признавался в моих ошибках и суждения мои за непреложные никогда не выдавал. Хотя мнения мои относительно многих вещей по несчастию моему стали более известными, нежели тщеславие быть сочинителем иногда требует, но я признаюсь в превратности моих мыслей охотно, если меня убедят доводами, лучше тех, которые в сем случае употреблены были. А на таковые я в возражение, как Автор, другого сказать не умел, как что сказал, помню, что Галлилей отрекся от доказательств своих о неподвижности солнца, и, следуя глаголу Инквизиции, воскликнул вопреки здравого рассудка: солнце коловращается.
   Истина, доказательств, кажется, нетребующая, есть, что в Государстве, изобилующем своими произведениями, корень общественного благосостояния основывается на беспрепятственном и скором обращении домашнего избытчества; следственно внешняя торговля, хотя и может быть единым от источников его богатств, но не может посему никогда почесться необходимою Государственной силы и могущества опорою, а потому кажется в пользе общественной может заменена быть тем или другим, а особливо тогда, когда отрасль таковой торговли мало надежна, подвержена частым потрясением, и зависит от благорасположения того, с кем торгует. Таким точно должно почитать торг на Кяхте, с Китайцами производимый; он не есть основание благосостояния обширной Сибири, может иногда заменяем быть другими выгодами, при производстве его несуществуемыми; может противовеситься тем или другим прибыткам Государственным и долго будет зависеть от каприза Китайского Богдыхана или его Мандаринов. Но сии предложения не могут иначе иметь некоторую степень вероятности или правдоподобия, как в глазах тех, кои прибыль казенную не почитают никогда прибылью Государственною. Однако же сие размышление в счету у нас кажется быть не может, ибо мы видели, что и при последнем закрытии торга на Кяхте, лучше желали лишиться казенного дохода, нежели нарушить Государственное положение, нежели... что бы то ни было, доходов Кяхтинской таможни не пожалели и торг пресекся.
   Два мнения существуют между политическими писателями о внешнем торге; оба хотя клонящиеся к одобрению оного и расширению, но разных предположений суть они заключения и разные из оных истекают следствия. Говоря с мужем, упражняющимся всечасно в исследованиях различных мнений, до строительства Государственного касающихся, мне не надлежало бы о том говорить пред тем, которому выгоды и пользы России больше моего известны, мне надобно бы молчать, но вы не почтете тщеславием, если я скажу то, что в какой либо написано книге, для облегчения моея головы, отвыкшей от силлогизмов; что же касается до познания выгоды и пользы Государственной, учитель не простит ли ученику своему, если что он сбредит и дважды два скажет иногда пять.
   Новейшее мнение писателей о внешней торговле есть таково, чтобы свобода оной была ни чем неограниченна.
   Мнение других есть стародедовское и во всеобщем почти употреблении. Я говорю не о той старине, когда с приехавшего гостя хозяин брал по своему произволению и силе, когда не было пощады самому бедствию, когда остатки кораблекрушения алчной спасатель присвоял себе все, в мокрой пучине непогрязшее без остатку. Не о сем рыцарских времен мнении мое слово, но то стародедовское, когда начали откровенных наглостей стыдиться, но когда еще не истребилося желание кормиться из общего кармана, неприметным образом гладя по головке, полегоньку, как будто всяк дает из добрыя воли непринужденно. Гнушаяся насильственных и явных притеснений, но не отчуждаяся древния прибасочки: всяк в своем доме хозяин, отчасти писателями, отчасти употреблением в общее вошло обыкновение торг всегда подвергать некоторым правилам, и с торгующим или паче с употребителей, с едаков, пивцов и прочих учреждать, за дозволение употреблять то или другое, поборы. Итак, кажется, между старым рыцарским всеграбительным и новым, не меньше рыцарским, ни до чего не касающимся, мнениями желали найти посредство; многие думают, нашли. Изданы постановления, учреждения, тарифы и весь таможенной причет. Англия с 8 миллионами жителей с таковыми учреждениями поставила себя в число первостатейных Государств в Европе; но Англичане сами ныне говорят и пишут, что все преграды в торговле вредны: ибо она непременно сама себя содержит всегда в неизбежном равновесии.
   Если бы мы захотели следовать новейшему мнению относительно внешней торговли, то возобновление торга с Китайцами выходило из оного естественным следствием. Но как оное в России в строительстве Государственном не принято, не приемлется и принято быть не может, то, следуя противному мнению, посмотрим, чего Сибирь и Россия пресечением торга с Китайцами лишается, какие суть выгоды сего торга, что может, в несуществовании оного, те выгоды заменять или что приобретает, и какие суть его следствия.
   Если истинно вообще, что внешняя торговля не есть корень благосостояния Государства, какова Россия, то сие равным образом истинно в отношении Сибири в торгу с Китайцами. Но при первом взгляде покажется, что изъятие для Сибири из сего правила долженствует иметь место: ибо если первое начало всего благосостояния есть земледелие, что о России едва ли не повсеместно сказать можно, то неупражняющиеся в оном целые округи Сибирских губерний не иным чем питаются, как промыслом звериным; благосостояние оных следственно зависит от добычи и продажи. Но если бы продажа таковая была к одним Китайцам, то бы торг с ними был необходим. Но в семь лет пресечения оного, да и прежде в подобных же случаях, промыслы таковые не умалилися и промышляющие, продавая свою добычу, в оной всегда находили свое пропитание. Но оставим всеобщие правила приступим к самому существу дела.
   Три рода людей участвуют обыкновенно в торгах всякого рода, имеют от оных свое пропитание или оными приобретают богатства. (Изъятия из сего быть могут, но редки). Первые суть производители вещей или товаров, коими торг производится; другие те, кои товар приводят в обращение, то есть: покупатели или продаватели; третие те, кои, не участвуя в собственности вещи, или с оною временно обращаются. Но из сего не надлежит заключать, чтобы всякой торг проходил чрез трои руки. Иногда сам производитель есть и продавец товара и доставляет его в место его употребления. Иногда товар пройдет чрез десять рук, но все его прохождения к действию трех родов людей, или к троякому деянию людей, сколько бы их ни было, и так люди, которые с товаром обращаются, суть оного стяжатели или имеют товар в руках временно. Первые суть деятели торга и оного побуждения; другие токмо пособия, и чрез сколько рук товар пройдет, толикому числу людей даст он упражнение. Обыкновенно, хотя и бывает изъятие, чрез сколько рук товар пройдет, толикократно он усугубится, не в количестве своем или доброте, но в цене, или сказать другими словами: чем товар более пройдет рук, тем он становится дороже. Подобно, как Грецкая губка, чем более касается воды, тем становится толще, доколе мера содержащейся в ней воды не найдет в ней места: так и товар, чем более расстоянием между производителя и употребителя, тем товар прибыточнее, не то, что от него более барыша, но что большому числу дает пропитание. Вся цена товара бывает в тягость употребителю оного и ему в убыток: ибо он его или истребляет или пресекает его дальнейшее обращение. Вся прибавочная цена товара есть прибыль всем тем, чрез чьи руки оной проходил: ибо истинная его цена, или то, во что оной стоит или производителю или продавателю и покупателю, или тому, кто его временно имеет в своих руках, никому в прибыток быть не может; потому что первой оного производитель, производя его, имел в произвождении ущерб своего имущества; равно и все другие, продавая его или покупая, или же с ним обращаяся, ущерб в имуществе своем имели. Сие относиться долженствует на всех, кои дают на произведение вещи задатки; напр.: земледелец держит скот, орудие, семена и пр.; - фабрикант строит строение, припасы; - купец берет деньги в рост и пр.; - извозчик держит лошадь, корм, промышленник тоже. Следственно, прирастающая цена товара обращается в прибыток; следственно, чем больше ее приращение, или чем товар дороже становится, тем больше от оного прибытка. А чем более сей прибыток делится, тем оно полезнее: ибо большее число людей имеют от того свое пропитание или умножение имущества: следовательно, чем товар проходит более рук, тем он более делает прибытка и тем от него более пользы. Но сей прибыток делится между участвующими в оном очень неравно. И потому можно людей, в торгу обращающихся, разделить на две статьи: те, которым товар принадлежит, и те, которые имеют его в руках своих временно. Удел первых в прибытках, от торгу бываемых, есть больше, а последних меньше. Итак первые суть деятели в торгу, другие суть оного только пособия. Удел в прибытке оного торга сих последних бывает всегда меньше первых, но и убытки их не могут быть велики, а как то, с чем они обращаются, не есть их собственность, то, лишаяся оной, они не лишаются всегда пропитания своего: ибо труды свои прилагают к другой вещи. Совсем другое действие лишения того, от чего прибыток свой имели, бывает в тех, кому оное принадлежит; тогда тот, у кого товар в руках останавливается, уподобляется употребителю: ибо он, хотя невольно, но обращение вещи, останавливает, и нередко в руках его она, теряя свою доброту, теряет свою и цену. Но действие лишения прибытка наиболее падает на производителя оной: ибо покупатель и продавец и все другие, с вещию или товаром обращающиеся, лишены могут быть своего только прибытка, а капитала только временно и случайно, но производитель лишается своего ремесла или художества, когда в нем не настоит нужда и не так, как другие, искусство свое на другой предмет обратить не может, разве в долговременном последствии.
   Извините, М[илостивый] Г[осударь], что я здесь предпослал несколько общих изречений; я не правила какие хотел утверждать или же какие-либо извлекать следствия; я сделать только хотел пособие моим мыслям, дабы не заблудить в моих суждениях.
   Если мы вышесказанное мною обратим на торг с Китайцами, то удобнее можем понять оного прибытки и неудобства и заключить прежними словами: пресечение оного не есть столь великой вред для России, как то обыкновенно поставляется.
   Дабы наиболее вникнуть в предлежащее нам, познаем, чем торг с Китайцами питается со стороны России, чрез какие он до них доходит протоки; все ли они Государству в прибыль, или не найдется ли чего-либо, охуждению подверженного. С другой стороны, посмотрим, чем тот же торг питается с стороны Китайцов, в какие он обращается протоки и не встречается ли ему что на пути, чему он вредить может.
   В торгу заграничном обыкновенно находим мы две различные статьи товаров. Одна есть всегда необходимая и составляющая основание торга, другая всегда почти случайная, нередко переменяющаяся и пресекающаяся иногда без всякого в торгу потрясения и обременения. В первую статью входят те товары, которые покупателям, если не нужны необходимо, то по крайней мере трудно они без оных обойтись могут. Таковые товары продаются всегда большими статьями, и в сумме всего торга почесть можно становыми, так сказать, статьями и всего торга основанием. Второй же статьи товары суть отрасли первых и отрасли, ко пню принадлежащие временно, и суть все те, без коих покупатели или совсем, или легче обойтися могут.
   Основание всего торга с Китайцами есть мягкая рухлядь, разного именования, частию юфть и другие кожи. Предо мною лежит теперь ведомость без году отпущенным в Китай товарам. В[аше] С[иятельство] довольно знаете, коликую степень вероятности все таможенные ведомости иметь могут. Погрешности Кяхтских покажу после; но за неимением лучших исчислений обыкновенно они бывают основанием. Сумма всех отпущенных товаров показана в оной 650.898 руб.; исключим из оной суммы за отпущенные: 1, белки, мерлушки и за юфть и другие на 119.937, 123.337, и 101.656; останется за все другие товары 302,968, меньшая половина. Исключим еще из сего цену: 2, горностаев, кошек, харьков, солончаев и соболей, то есть 41.891, 28.449, 45.470, 29.025, останется 158.133. Все другие, да и самые дорогие бобры Камчатские и черные лисицы, сиводушки и чернобурые, суть мелочное, а если исключим еще статью 3, сукон (все почти иностранные), то останется с небольшим 100.000. В остальном сем числе меньшая половина, то есть 4, - 40.559 руб. за бобров и лисиц. В остальном главное место занимает 5, выхухоль, лапы разных зверей, песцы, рога и струя кобарговая, ценою на 36.212. Остается статья 6, котиков 5.637, зеркал 5.101 руб., числом 40.944; прибавив к сему статьи ишиченок 7, - 1.416 руб., корсаков 2.577, лоскутов и мехов разных на 2.234 руб. и тику на 1.979; а всего на 8.196, то в остальных почти семидесяти еще статьях нет ни одной тысящной.
   Из сделанного мною расписания можно судить, что дает Сибирь к сему торгу, что даст Зауральная Россия и что берется из чужих краев.
   Сибирь дает белку, к чему прибавляется малое число Российской юфти; один почти Иркутск - козлы и опойки, частию из России получают горностаев, соболей, харьков и солончаев, выхухоль, лапы песцов, рога и струю, и все означенные в последней 7 статье, исключая тик: следовательно, большую половину то есть 380.418. Россия и частию Сибирь же дает мерлушек, {Лучшие мерлушки за Байкалом по 70 и 80 копеек.} кошек и тик, ценою всего на 153.765; бобры и лисицы и котики суть частию Сибирские, но большею частию или, сказать правильнее, больше по цене получаются из Охотска, заморского лова, всего 46.196. Из иностранных товаров отпускаются сукна и частию Российские зеркала, ценою на 46.937 р.; но сколь мне известно, отпускаются много иностранных бобров и выдр, которые здесь не показаны, то они или совсем выпущены, что невероятно, или же переименованы кошками, что в таможенном быту случается.
   Из вышесказанного росписания видно, что большая часть товаров, в мене с Китайцами употребляемая, суть таких, которые добываются в Сибири, таких, которые суть произведение кочевой жизни. 1/5 скотоводства, 1/10 собственного рукоделия или настоящего общественного упражнения (я конечно, того мнения, что надлежит удобовозможное извлекать на пользу жителей, но не надлежит иметь попятной путь к невежеству).
   Люди, временно с товаром обращающиеся, суть или приказчики или извозчики, или приемлющие товар в сохранение или дающие кладовые под поклажу. Чем скорее обращение товара, тем прибыль их чаще, тем она и больше. Чем товар рассеяннее, чем более пространства и места отдаленнее, откуда его достают, тем больше нужды в приказчиках. Чем мгновенее в товаре нужда, тем его надлежит везти поспешнее в то место, где его требуют, тем клади бывают легче, тем больше подвод, тем больше бывает прибыль извозчиков, а в том и другом случае тем больше людей кормится. Но число приказчиков по сему торгу разве умножится для того, что число умножится торгующих; а не по числу товара: ибо его столько добывают, сколько возможно.
   Следует, что Кяхтской торг не по мягкой рухляди может размножить число приказчиков.
   Приказчиками купеческими можно почитать закупщиков, живущих по деревням.
   Прибыль извоза, от мягкой рухляди происходящая, да и вообще, не столь велика, как то думают. Если, как то мы увидим, пресечение торга на Кяхте лову зверей не умалило, то барыши от извозов те же, что были. Но как то вероятно, что при открытии торга купцы чаще бывают в разъезде для закупки товаров, то сие обращается в отягощение сельских жителей. Все в Сибири ездят на почтовых и по несчастию на одинаких прогонах. Жители отвлекаются от своего дела. А те, которые ямщиков нанимают, те дороже за то платят, что проезд чаще.
   Вторая статья, торг на Кяхте питающая, видели мы, есть произведения скотоводства, мерлушки и кожи, а сии суть совокупно и произведение рукоделия. Мерлушки, на Кяхте промениваемые, привозятся или из России или вымениваются на линиях в разных крепостях на Российские или иностранные товары у Киргизцов. Привозятся они большею частию зимою. Все извозчики, которые товары возят из России, провозят они тысячу, полторы или более верст от Томска до Иркутска обыкновенно одни.
   Совершенно правда, если Китайцы не выменяют мерлушек, то они останутся на руках; и кажется будет убыток. Но да позволится мне сделать догадку; не вероятие я утверждаю, но возможность.
   Для чего запрещается торг хлебом, когда его у самих мало? Но для того ли, чтобы он дома был дешевле и чтобы его было больше? Конечно. Кто же ручается мне, что Кяхтинской торг не заморозил кого-либо, лишив покупки шубы по дешевой цене того, у кого мало денег. Не дороже ли от того мясо, когда его меньше? Не больше ли его, когда дашь барану вырости и не убьешь его ягненком? Не то же ли можно сказать и о сале? {Кто поверит, что выгодные цены сала и распространившийся торг сим товаром заставил многих немощных жителей Петербурга говеть на святой недели; таково действие торга, яко электрическая сила пробегает все ведучие ее тела до краев.} Но все сказанное суть догадки, а не исчисление, за такие их и выдаю.
   Разное можно оказать и о кожах или юфтях: пресечением торга на Кяхте терпят совершенно Иркутские кожевни. Кажется, имеет и скотоводство Братских в том убыток. Но если помыслим, что все Сибирские жители носят обувь кожаную и что еще в самое пресечение торга она ныне в Иркутске дороже, нежели в Москве, а может быть и в Петербурге; то тот, кто имеет нужду в ней, если терпит ныне, более потерпит от возобновления торга.
   Следует статья товаров иностранных. Купленные в Петербурге и Архангельске, они доставляются частию водою, частию на санях, или на Ирбитскую ярмонку, или Енисейскую, или же прямо в Иркутск. Польза от них Государству - только прибыль купеческая и всех других, временно с товаром обращающихся.
   Теперь посмотрим то, что нам Китайцы дают, и разделим вещи нужные или, как то мы их назвали, товары становые от других: главные товары, от Китайцев получаемые, суть бумажные товары, чай и шелковые товары. В числе первых находятся китайки и дабы, первые употребляемые на платье, другие на рубахи, на подкладки и во все то, куда употребляют холст. По ведомости, которая теперь лежит передо мною, выменено китаек разных званий на 695.018 руб., даб на 87.488 руб.; всего бумажного товара на 794.784 руб.; бумаги же хлопчатой немного более 45 пуд (хотя она по Сибирскому тарифу положена без пошлин столь справедливо, что нужда заставляет брать или не брать товаров, а не высокая и не низкая пошлина); чаю разных родов 27.042 пуда на 331.646 руб., в том числе кирпичного 15.359 на 61.437 руб.; хотя я мало верю сему исчислению, что почти половина всего чая выходит так называемого кирпичного; шелкового товара на 79.067 руб., да 1.219 пуд шелку по цене на 80.000 или до 100.000 рублей, в ведомости же стоят показаны только 17.706 руб. цена шелку сученого; а всего шелкового товара от 150.000 до 180.000. После сих главной статьи товаров составляют сахар леденец, которого на 10.725 руб., да 31 пуд сахарного песку, посуды разной на 5.375 руб. корольков и декрю или бисеру на 5.475 руб., фруктов на 1.509; остальная часть товаров состоит из мелочей ниже тысячи. Жемчуга на 270 руб. и несколько золота и серебра.
   Из сего исчисления можем видеть, что бумажные товары, из Китаяг вывозимые, составляют главную оных статью и 2/3 почти всего торга, за ними следует чай, более нежели на 1/4 всей суммы торга. Потом шелковой товар и шелк.
   В числе бумажного торга заключаются китайки на 7/8 цены и дабы на 1/8 часть. Китайки, по дешевизне своей, употребляются не токмо в Сибире, но и во всей России людьми среднего состояния, а наипаче женским полом; дабы же все расходятся в Сибири и в России почти неизвестны. Весь градской и сельской народ употребляет их на рубахи; те, которые позажиточнее, на вседневные, прочие же на праздничные.
   О повсеместности употребления чая я говорить нужды не имею. Сколь все в России к нему сделали привычку, то всякому известно: но того утвердить не отваживаюсь, чтобы чаем производим был торг с Польшею. Хотя в пограничных таможенных ведомостях и показывано, что чай вывозят за границу в нарочитом количестве, но вам известно, сколько прежние ведомости вероятия заслуживают. Кирпичной чай, которого хотя не столько по цене, но количеством (если моей ведомости верить можно) выходит больше, нежели всех лучших сортов, в Россию нейдет, а расходится весь в Сибири и преимущественно в Иркутской губернии и больше употребляем Бурятами и Русскими, живущими за Байкалом; без чаю пропитались выведенные из Польши, не пьют.
   Между шелкового товара главная статья суть камки или голи, которых по цене выходит больше половины всего шелкового товара. Хотя они еще употребительны быть могут придерживающимися старинных мод, но вероятно скоро выдут из употребления. Камки расходятся много в Сибири и много идет в Россию. Вторая главная статья между шелковыми товарами суть фанзы, которые почти в Россию не отвозятся и расходятся все в Сибири. Большею частою употребляют их на рубахи, то есть: на верхнюю половину оной. Те, которые носят из даб рубахи вседневные, оне носят в праздники рубахи фанзовые.
   Но важнее всего есть статья вывозимого шелка. Если полезно благоспоспешествовать рукоделиям без разбору, то шелковым тканям надлежит отлично. Шелковые рукоделия в России тем полезнее, что большею частию производятся сельскими жителями и на их счет. Тот же человек, которой летом управляет сохою и косою, тот же зимою сидит за шелковым станом. Обыкновенные манифактуры, не исключая Английских и Французских, полезны тем, что дают пропитание многому числу бедных граждан и за каждыми 200, 300, 500 или 1000 человек, получающих хлеб насущный, обогащают одного или двух граждан; но шелковое рукоделие, как то оно в Московской губернии существует, не обогащая ни одного, многим частным, и большею частию сельским жителям, доставляет довольственное житие. И так, если мы исключим Астрахань и Петербург и очень в малой пропорции Иркутск, которые издерживают малую часть всего в России из Персии, во время торга из Китаю, и малую часть из Италии привозимого шелка, все оного количество расходится в Московской губернии.
   Позвольте здесь, хотя не к стати, присовокупить небольшое размышление о Китайских шелковых товарах.
   Когда пролетит временная мода на белое женское платье, то шелковые материи войдут, конечно, опять в величайшее употребление. Оставим то, что ныне можно бы заводить (если Лион уже опустел на счет разоряющих безначалием своим рукоделия свои) шелковые мануфактуры; можно гораздо лучше иметь в России хорошие шелковые материи. Уже опыты были деланы с немалою удачею; давать Китайцам образцы шелковых товаров, которые они подделывают совершенно: и вероятно при низком ныне курсе и редкости серебреных денег. Китайские шелковые товары можно продавать в подрыв Европейским.
   Если же бы заказывающие присовокупили к сему и форму Европейскую, то бы обманутый покупщик в свою пользу охотно бы покупал прочные товары Китайские за Французские непрочные. Мы довольно в том удостоверяемся ежечасно в общежитии, что доброта не только товара, но и моральных вещей основывается на мнении; кто не знает, что за Русское произведение вещь у вас охуждается; дай той же вещи имя Французское и вещь конечно одобрена. Кто постигает связь понятий, тот легко видит, что возродиться может в Российских головах от Французских мод!
   После сих трех главных статей, можно еще на ряду поставить вывозимой из Китая сахар. Количество его невелико и он весь расходится в Сибири, но, по нынешней дороговизне сахару, возможно, что его будут отвозить и в Россию.
   Посуда, из Китая вывозимая, а особливо так называемая чайная и фарфоровая, могла бы большей иметь расход, если бы была делана со вкусом и была бы покрепче. Давая им образцы, можно также иметь хорошую. Вся сия посуда расходится большею частию в Сибири, также как и корольки, которые частию продаются на линии Киргизцам.
   Достальные статьи товаров, числом до 50, невероятно, чтобы могли когда распространиться, не исключая и самого ревеня, ибо дороговизна его воспрепятствует иметь оным нарочитой торг с Европейцами. За неимением в России фруктов, торг оными мог бы распространиться, но и то не чрезвычайно. Цены высокие, по которым перец, сарочинское пшено и стамед покупаются от Китайцов, воспрепятствуют распространению сего торга; тож сказать можно и о табаке, которого очень низкие цены могли бы подорвать изрядные рассадки сего растения в Иркутской Губернии.
   Достигнув Иркутска, товары Китайские, назначенные для отвоза по Сибири или в Россию, отправляются летом водою, зимою на санях. Судов, оными товарами нагруженных, в год выходит от 15 до 20. Они плывут Ангорою или Тунгускою, до Енисея по течению воды, а потом вверх до Енисейска. Тут, выгрузив их, перевозят волоком 90 верст на реку Кеть и плывут по течению воды Кетью до Оби, потом Обью до устья Иртыша, где против воды идут до Тобольска: редкие товары отправляют прямо до Тюмени или Туринска водою. Из Тобольска отвозят сухим путем зимою в Москву, или в Пермь, откуда по вскрытии вод плывут Камою и Волгою до Макарья. Редкие отправляются с Уткинской пристани на судах до Иркутска; из России или Тобольска мало плавают водою. От Макарья суда доходят до Перми, оттуда сухим путем до Тюмени и Тобольска. Из Тобольска же товары, назначенные для Китайского торга, более возят сухим путем, по той причине, что большею частию плыть надлежит против воды, исключая течение Иртыша и немного Енисея. Однако же некоторые отправляют товары свои до Томска водою. Из Енисейска до Иркутска водою плавать не очень способно; ибо Тунгуска или Ангара имеет очень быстрое течение и до 70 порогов; плавая вниз по сей реке, на одном из сих порогов, называемом Падун, суда принуждены выгружать и всю кладь обвозить четыре версты сухим путем.
   Естественные и непреоборимые причины препятствовать всегда будут, чтобы водяной путь сделался обыкновенным, которым бы производилося сообщение у Сибири с Россиею; пространство великое препятствует судам совершать плавание в одно лето, а зима продолжается семь месяцев в Сибири и воды покрыты льдом. - Но время хотя не возможет пременить естества, пременит население Сибири; образ ее торговли и сообщение водяное между Китаем и Россиею производяся чрез многие посредства, может сделаться непрерывным, хотя медлительным. А паче тогда, когда сухопутная возка будет дорога: ибо купцы Российские будут товар получать чрез Сибирских купцов, которые заведут товарную складку.
   Выгоды сельских жителей от торга с Китайцами суть те, что многие будут питаться извозом и от проезда обозов, продавая извозчикам пищу, овес, сено. В Иркутске уверяли меня, что во время торга бывает до 10 тысяч подвод; положить по три подводы или более на человека, будет 3.000 человек, питающихся извозом и хотя 2.000 питавшихся от них сделает 5.000, в другом месте невеликое количество, но в Сибири много. Сии извозы производятся в зимнее время; земледельца от дому не отвлекают. Для Барабинских жителей великая из того выгода. Отдаленные отовсюду, они не могут возить хлеба на продажу и от того бедны. Сверх того купцы и их приказчики ездят часто, всегда на почте и платят хорошие прогоны, то есть дороже 1/4 на версту.
   Соображая все вышесказанное, нетрудно будет определить все выгоды, которые от торга с Китайцами произойти могут.
   Если мы его поставим в отношении всего внутреннего и внешнего торга России и сравним его с обращением ежегодно производимым в России богатств, то оной столь мал в сем сравнении, что кажется, как малой ручей, которой, теряяся в пространстве моря, не производит в нем никакого движения. И по истине, если возьмем все исчисления в нижайших степенях, то и в сем сравнении он мал несказанно; например: население всего Российского Государства положим в 26 милионов, на каждого из них положим по 1 1/2 четверти или для избежания долей 15 пуд ржаного хлеба; то сделает всего 390 милионов пуд, или около 45 мил. четвертей, по общей цене на 80 мил. руб.; положим столько же ярового хлеба по цене на 70мил. руб. сделает всего употребляемого хлеба на 150 мил. Если мы все другие произведения положим на столько же, то есть на 150 мил. руб., что конечно не много, то сделает 300 мил. руб.
   Торг Китайской положив в 3 мил., следует, что произведение Китайского торга содержится к ежегодным произведениям, как 1 ко 100. Я не исчисляю здесь все возможное обращение сих произведений, что конечно без излишества сумму сию удвоит, ибо в таком случае надлежало бы исчислить и все обращения товаров, торг Китайской составляющих, но и в сем случае исчисление не было бы в его перевес. Сделаем поверку сему исчислению, да не покажемся увеличивающими все, вам представляющееся. Сумму всех обращающихся денег в России кажется можно без увеличивания определить на 200 мил. руб. Положим, что каждой рубль только пройдет в год чрез трои рук, или сказать то же другими словами, представит три разные вещи (если вникнем, то найдем, что нередко один рубль 10, 20, 30 и более вещей представляет), то обращение годовое будет 600 мил. руб. Позвольте сделать еще другую поверку. Доходы Государственные положим гадательно, но вероятно, в 40 мил. руб. Если мы их почтем 1/5 всех денежных в Государстве доходов, что конечно не чрезмерно, то всех денежных доходов сделает 200 мил. руб. или сумма обращающейся монеты; если скажем, что вышед из тех мест, где она собирается, она представит три вещи постепенно, то тоже будет сумма 600 мил. руб.; но обратимся к Китайскому торгу.
   Но Китайской торг не к пользе России надлежит относить, но к пользе Сибири или же некоторой ее части, почти только лежащей по сю сторону Енисея: ибо если в уважение поставить, что чай или китайка дешевле будут в России, то на сие сказать можно, что дороговизна чая чувствительна была с начала закрытия торга на Кяхте; по времени все к тому привыкли. Недостаток же в китайке тем только был чувствителен, что к ней многие сделали привычку. По прошествии же 7 лет недостаток сей заменился совершенно.
   Я слыхал также, что некоторые думают, будто торг Китайской действует вообще на низкой курс денег и усугубляет торговые обращения. Мы из вышепоказанного исчисления видели соразмерность Китайского торга с общим обращением; сия-то малость и есть причиною, что пресечение сего торга стагнации не делает ни в чем, чувствителен более для роскоши, нежели для недостатка. Какое открытие торга на Кяхте будет иметь действие, не знаю; но мне кажется, кто прямую причину понижения курса скрыть сам у себя не захочет, тот никогда не скажет, что курс понизился от пресечения торга на Кяхте.
   Самое кратчайшее доказательство нас в том убедит. Фундаментальная в свете ныне монета есть серебреная или золотая; бумаги есть монета сократительная, медная раздробительная, та и другая суть марки. Следственно, что все торговые исчисления и обороты долженствуют располагаться по цене серебра и золота. Если в одном месте кусок круглой серебра стоит то же, что и в другом, то курс, говорят, равен. Но если в одном месте он стоит больше, а в другом меньше, то курс неравен. Но кусок серебра существа своего для того не переменяет; например: 1 фунт серебра в России и Голландии имеет тот же вес, хотя под разными названиями; и так если возьмем наш рубль и противопоставим его Голландским деньгам, по истинному его весу, то цена его будет в 35 стиверов или немного более. Для чего же ныне за рубль дают 27 и 28 стиверов? Для того, что торгуют не на серебреной рубль, но на бумажки. Приложи же к бумажному рублю промен на серебряной, то выйдет прежний рубль; или торгуй на серебряные деньги, то курс будет равен (al pari). Торг на Кяхте тогда бы мог великое иметь на курс действие, если бы, заменив многие статьи Европейских товаров, тем бы не уменьшался и вывоз некоторых наших товаров. Но вероятно, что, например, уничтожив привоз чая из Англии, Голландии и Дании, уничтожится вывоз тех Русских товаров, которым платили за сей товар, ибо бояться не надлежит, чтобы умножение привоза иностранных товаров было России во вред тем, что вывозить будут серебро. Серебра из нее не вывезут: ибо мало она его родит и оно дорого; ибо напрасно и так себя ласкать, что всегдашний баланс в пользу России будет платить серебром: в России множество недостает манифактур, роскошь питающих, нет ни сахару, ни кофе, ни вина и не умеют еще варить хорошего пива; и долго еще будут нам платить сими товарами за наши произведения. Если бы Россия торговала прямо с Перу или чрез Кадикс с Гишпанскими, Американскими селениями, то бы и к нам серебро шло в слитках, без перевеса в торговле, потому что Кадикс сим металлом платит, не имея других товаров. Сообрази, если ежегодно баланс бывал бы в нашу пользу и что, как то думают, платили за него наличными деньгами, то сколько в десять лет могло бы их войти в Россию; и возможно ли бы было, чтобы в течение трех лет от 1 стали бы платить за промен рубля 25 коп.
   Но если в сих общих отношениях торг с Китаем мало важности имеет, не может он однако же без уважения остаться в других отношениях, а особливо что касается до вывоза из Китая шелка и шелковых товаров. Правда, что весьма полезно для употребителей вещей и товаров, чтобы они были по выгоднейшим и низким ценам (для сей то причины стараются непосредственные заводить торги), но если дешевая цена стоит того, чтобы способствовала привозу сего дешевого товара, не должно ли подумать, что может от того или быть вред или подрыв, или же остановится наш товар даваемой в заплату.
   Говоря о шелковых товарах, привозимых из Китая, мы уже сказали, с какою выгодою можно заменять товары Французские Китайскими товарами; сказали также, какое может иметь действие привоз Китайского шелка, способствуя разведению шелкоткальных крестьянских станов; и для того не почитаем за нужное здесь сказанное повторять, а скажем только то, что если уничтожатся преграды для возраждающихся искусств, они в короткое время достигнут возможной степени совершенства.
   К общим выгодам всего Государства, от торга с Китайцами проистекающим, можно причесть продажу или промен иностранных товаров; и сие можно некоторым образом почитать транзитным торгом. Неоспоримою истиною почитается, что проходной торг полезен, нужен, прибыточен. Пример Голландии и Ганзейских городов выгоды оного торга представляют блестящими. И подлинно доказательство кажется полезности его состоит в двух словах и есть осязательно. С одной стороны я товар возьму, с другой отдам: следственно, товар беру я не для своего употребления, но для постороннего; следственно, не я за него плачу, но тот, кто его употребляет. Одни мои барыши несомненны.
   Сии беспредельные в торговле вольности вопросом быть не могут. Там, кто чем с выгодою питаться может, кто чем бы то ни было что либо произвести может и достает свой хлеб насущной, то позволительно, полезно и нужно; но там, где помышляют о перевесе в торге, там совсем другой должен быть расчет и кажется проходной или транзитной торг не на общих, преждеупомянутых размышлениях остаться должен, но должен быть основан на исчислениях, относящихся к существу и положению места, где оной производится. При сем светиле многое, что мнится быть прибытком, исчезнет как дым, и здание, нередко блестящее, рушится.
   Простите мои заключения, я не за очевидности их выдаю, но за догадки, которые требуют утверждения в опытах. Положим сей случай. Если, например, за товар, привезенной для проходу, A. платит деньгами, а B., приемщик товара, платит товаром, которой B. употребит, то какая прибыль для A.? Или другими словами: если Государство платит за товар деньгами, а променяет его на товар, которой само употребит, то я тут транзитного торга не вижу. Не говоря о транзитном торге Риги и Херсона и не утверждая, что Россия деньгами ли платит за все товары, которые променивает в Астрахани, Оренбурге, на линии и на Кяхте, я только хотел показать возможность проигрыша, которой может происходить от транзитного торга, и что буде кто хочет верно знать, полезен он или вреден, то надлежит его основать на тонких расчислениях и почти неудобь возможных. Но исключая последние времена, где курс Российских денег упал на 27 стиверов, или ниже (чему кажется не только транзитной торг, но и торг вообще не причиною), если вероятно быть может, что курс есть термометр прибытка или потери Государства в торгу, то кажется, не взирая на все прежние потаенные проезды на Польской границе и проч., курс был всегда без равенства, то есть выше 36 стиверов, Или другими словами наш рубль 72 пробы стоил дороже рубля.
   При таковых обстоятельствах, и если курс будет означать перевес торга в пользу России, то продажа иностранных товаров на Кяхте будет выгодна. Таковые товары состоят, как мы то видели, из сукон, зеркал и других подобных безделушек, а наипаче из бобров и выдр, суммою всего может быть на 150.000 руб. А как оные товары променивают на такие, которые расходятся в России: следственно не Китайцы за них платят, а Русские, то прибыль от сего транзитного торга будет та, что больше от Китайцов выменено будет товара; следстственно, он будет дешевле и употребителен без отягощения.
   Я Сибирь от Уральских гор до места моего пребывания проехал в такое время, когда торг на Кяхте был заперт и худая была надежда к возобновлению оного: ибо, как то в Тобольске, Иркутске не без причины, может быть, думали, что со стороны России не о торге помышлять начали, но о войне, что Китайцы приметя, о том сами упоминали. До Тобольска не слыхал я жалобы ни от кого, что пресечение сего торга было в тягость, исключая чая, коего дороговизна и недостаток заставлял всякого произносить жалобы. В Тобольске скучали пресечением сего торга некоторые купцы, которые, имея большой запас для кяхтинского торга, лишалися почти своих капиталов; скучали также частные люди, привыкшие к употреблению чая и к употреблению на одежду Китайских товаров, особливо фанз и китаек. Проезжая далее, я почти до самой Иркутской губернии не слыхал жалобы. В Таре, Томске и Красноярске купечество мало занималося торгом на Кяхте, на Барабе в редких местах говорили, что цена горностаев понизилась, но причиною несуществования торга на Кяхте тому не поставляли, ибо сие понижение цены начало восприяло гораздо позже.
   Но основательнее всего могли печалиться бедные Барабинские поселяне, и то не более трех или четырех в каждом селении. Без торга с Китайцами уменьшился проезд обозов и купечества. Обозы выгодны бывали тем, что имели издержки на овес, сено и пищи извозчиков. Купцы, проезжая налегке, платили за почтовые подводы, хотя всегда с великою экономией), однакоже больше одинаких прогонов. Отдаленные от всех торговых мест они произведения свои не могут продавать с выгодою, как проезжающим. Енисейская ярмонка в 1791 году была отменно малолюдна.
   Но, въехав в Иркутскую губернию, с самого того места, где места становятся ровнее, пашни обильнее и селитьбы привольнее, я слышал, хотя не повсеместно, но неудовольствие или сожаление о пресечении торга с Китайцами. Но к моему крайнему удивлению, на вопросы мои о сем другого почти не слыхал, что имели недостаток в Китайских товарах и всех питающих роскошь, то есть китайки, фанзы и дабы; о сих последних, сказав, что могут заменены быть с выгодою льняным холстом, получил в ответ, что многие бабы стали учиться с недавных лет прясть. Но нигде в селениях, даже до сего места, не слыхал, чтобы говорили, что мягкая рухлядь в цене упала, но скучали, что нет даб на рубахи и желали возобновления торга для того, что надеялися, что пушной товар вздорожает.
   В Иркутске остановка Китайского торга тем была чувствительнее, что великой капитал лежал в запасенном товаре без обращения, по уверениям некоторых от 4 до 5 миллионов рублей. Потеря великая, если сумма столь велика, как меня уверяли.
   Собственно для города Иркутска торг с Китаем весьма полезен в разных отношениях. Не столько, может быть, своим местоположением естественным, но местоположением политическим, если так сказать можно, Иркутск может равняться с лучшими Российскими торговыми городами и превосходит многие.
   Не одна соседственность с Кяхтою делает торговое его обращение знатным. Если исключим те товары, которые идут из Якутска в Москву, не заходя в Иркутск, чрез Илимск, Енисейск и далее, то все торговые обороты мягкою рухлядью, все нужное для заморских промыслов и все оттуда привозимое, вся добыча смоляных, моржевых и костяных промыслов; все, что питает торг на Кяхте со стороны России, и все, что от Китайцов получается за обмен, не токмо проходит чрез Иркутск, но тут складывается, сортируется, часто переходит из рук в руки и в Иркутске грузится на воза или суда, для отвоза в Россию или на границу Китайскую.
   Но если выгоден Китайской торг для Иркутска тем, что большие приводит в обращение суммы, еще выгоднее он тем, что много питает купцов маломочных. Я здесь на минуту устранюся от моего предлога и скажу нечто малое хотя о побочной материи, но также несколько к слову моему причастной. В[аше] С[иятельство], конечно, того же мнения; если промысел, рукоделие, искусство или упражнение какого бы рода ни было, питает большее число людей, хотя бы оно и меньшее число капитала пускало в обращение, или меньшее бы число производило числительных богатств, то то искусство, рукоделие или упражнение, или что бы то ни было, предпочтительнее тому, которое, обращая великие капиталы или производя много богатств, меньшее число людей питает.
   Истине сей вы от меня доказательств не потребуете, столь она очевидна, а для облегчения моего мог бы я оные выписать из многих хороших Авторов. Но если можно и давать пропитание большему числу людей и оставлять всевозможное обращение капиталов, то тем больше будет выгоды. Приложим сие к торгу на Кяхте. То, что я здесь скажу, скажу не по словам других, но по моему испытанию, которое тем было безошибочнее, что со мною многие были в нынешнем моем состоянии чистосердечнее, нежели могли бы быть в другом. Торг на Кяхте производят не токмо великие капиталисты; но большая часть купцов, там торгующих, суть люди маломощные, безденежные и пропитание свое добывающие потом лица своего; не токмо торгуют купцы на Кяхте, но некоторые крестьяне и многие иноверцы, а особливо Буряты или Братские. Все сии люди до сего времени торговали на Кяхте беспрепятственно, и Иркутск таковым купечеством наполнен. Во время несуществования торга Кяхтинского издано городовое положение. Купцы Иркутские сами понимают, что одна первая гильдия может пользоваться правом торговать на Кяхте. И дабы не лишиться пропитания или прибытка, но не в состоянии будучи нести тягости первой гильдии, отчасти мещане, а более купцы третьей гильдии пишутся в первую гильдию не все своим именем, но по 5, 6, 8, 10 и 15 на одно имя. Итак закон остается без действия. Не знаю, что предпримут крестьяне и Братские, которые торгуют только своими произведениями: ибо и мягкая рухлядь есть их собственное произведение; если они не сделают того же, то произведут торг потаенной, в ущерб пошлинного сбора, хотя также в пользу общую.
   Китайской торг выгоден собственно для города Иркутска тем, что питает много кожевников. Хотя опричь черных юфтей в Иркутске других кож и не делают, разве немного козлов, но сие искусство многие доставляет выгоды. Собственно к выгоде Иркутска можно отнесть плату, производимую за складку назначаемых на Кяхту и в Россию товаров. Для сего построен довольно обширной гостиной каменной двор в два этажа и строится еще другой, которые ныне почти стоят пусты и построители лишены прибыли наймов. К собственной выгоде Иркутска надлежит также отнести прибытки от построения и содержания судов, плавающих по Ангаре и Байкалу. С Китайским торгом плавание сие удвоится и вместо (по оказываниям живущих на Ангарских порогах вожей или лоцманов) 17 или 20 судов, плавающих ныне от Иркутска до Енисейска, проплывать будут ежегодно судов до 40.
   К сим общим или прямо до торга Кяхтинского принадлежащим выгодам присовокупятся еще для города Иркутска и побочные; например: прибыль, получаемая из постоя 10.000 подвод и многого числа приезжих людей, мелочные услуги, в торгу нужные, которые будут питать многих жителей, починка и делание повозок зимних и летних; большей расход нужных для жизни припасов и многие другие мелочи, в которые можно включить непространное искусство ткать шелковые пояса и ленты.
   Что же касается до общих выгод Иркутской Губернии или Сибири, от Китайского торга проистекающих, отчасти говорили мы о том уже выше и здесь еще о них упомянем.
   Мы видели, каким образом сей торг полезен вообще, что не токмо большие в оном обращаются капиталы, но что гораздо полезнее малые, давая пропитание большему числу людей. Мы видели, что многие крестьяне прибыльные будут иметь извозы, а от них прибыль будет держателям постоялых дворов. Сие может, хотя невеликое, действие иметь на хлебопашество: ибо и скотоводство для дальних извозов надлежит иметь большое число лошадей и им нужное снабжение. Для сего надлежит размножать табуны, размножать пашни. Обращение денег между крестьян будет скорее и выгоднее. Проезжающие по дорогам должны делать издержки (которые ныне в рассуждении малого проезда малы) и сие будет в

Другие авторы
  • Басаргин Николай Васильевич
  • Гельрот Михаил Владимирович
  • Келлерман Бернгард
  • Нарбут Владимир Иванович
  • Попугаев Василий Васильевич
  • Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович
  • Гершензон Михаил Осипович
  • Де-Санглен Яков Иванович
  • Скиталец
  • Крузенштерн Иван Федорович
  • Другие произведения
  • Павлова Каролина Карловна - М. П. Алексеев. (Московские дневники и письма Клер Клермонт) (отрывок)
  • Азов Владимир Александрович - В литературном обществе
  • Ишимова Александра Осиповна - История России в рассказах для детей. Том I
  • Чехов Антон Павлович - Хамелеон
  • Радлов Эрнест Львович - Борис Николаевич Чичерин
  • Андреевский Сергей Аркадьевич - Братья Карамазовы
  • Волошин Максимилиан Александрович - Леонид Андреев и Феодор Сологуб
  • Державин Гавриил Романович - Л. Н. Назарова. Об одной эпиграмме Г. Р. Державина
  • Брюсов Валерий Яковлевич - Данте современности
  • Маяковский Владимир Владимирович - Алфавитные указатели к пятому, шестому и седьмому томам
  • Категория: Книги | Добавил: Ash (10.11.2012)
    Просмотров: 625 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа