Шулятиков Владимир Михайлович - М. К. Добрынин. В. М. Шулятиков (Из истории русской марксистской критики)

   М. К. Добрынин

  

   Зависимость идеологического развития от определенного состояния экономики может быть прослежена на любой идеологической форме, в том числе и на развитии самого марксизма. История марксизма в России лучше всего подтверждает тот факт, что идеология данного класса неразрывно связана "с его бытием, его повседневной борьбой. Законченное пролетарское мировоззрение, разработанное на Западе в живой связи с классовой борьбой рабочих, остается пустоцветом на русской почве, пока не назревает движение масс, оживляющее эту, до тех пор мертвую догму. Лишь по мере развития рабочего движения формальный русский марксизм наполняется реальным содержанием. Мало того, те чуждые пролетариату элементы, которые на ранней стадии хватаются за марксизм в целях, посторонних классовой борьбе рабочих, вынуждены отказаться от этого мировоззрения, как только пробуждающийся пролетариат начинает видеть в нем свое классовое мировоззрение.

   Только с развитием рабочего движения русский марксизм перестал быть тем своеобразным, ублюдочным явлением, каким мы видели его в 70-х 80-х и даже 90-х годах в России, и стал марксизмом в общеевропейском смысле, т. е. учением социал-демократии"¹.

  

   ¹ П. Орловский - К истории марксизма в России. Сб. памяти К. Маркса, Петербург, 1918 г., стр. 151.

  

   Это несомненно верная постановка вопроса, но она-то как раз и показывает, что в истории русского марксизма много своеобразного, зависящего, с одной стороны, от общего характера развития России, и с другой - от условий и хода развития русского рабочего класса. Эти особенности не кончились в тот момент, когда "формальный русский марксизм наполнился реальным содержанием", когда русский марксизм перестал быть "своеобразным ублюдочным явлением", они приняла новую форму уже на новой почве. Развитие русского пролетариата, его положение и роль среди других классов несомненно сказались на характере русского марксизма, на отдельных течениях внутри его. Русский марксизм не стал монолитным течением с развитием рабочего движения и с превращением из формального в реальное учение; он всегда имел внутри себя разные оттенки мысли, противоречие которых было для него движущим. В плане развития этого потока русской марксистской мысли, в ее своеобразии, вытекающем из характера положения пролетариата, и следует рассматривать характер, роль и (значение отдельных представителей марксистской мысли в тех ли иных областях. Только на общем фоне развития марксизма может быть до конца и правильно истолкован тот или иной марксист, только после объяснения его ошибок и достижений из условий общественного 'бытия может быть понята их закономерность и выяснено значение его положительных сторон в нашей современности. Обращаясь к В.М. Шулятикову, мы и имеем ввиду, с одной стороны, выяснить место, занимаемое им в русском марксизме, и понять закономерность его ошибок и положительных сторон, а с другой стороны, выявить его место в нашей современности.

   В истории русского марксизма В.М. Шулятиков не одинок, и его точки зрений и его деятельность тесно связаны с определенными группами марксистов. Достаточно напомнить, что В.М. Шулятиков являлся активным участником ряда сборников, в которых он выступает под одним флагом, с одними лозунгами с группой марксистов, как-то: В.М. Фриче, В.В. Воровский (П. Орловский), А. Богданов, В. Базаров, А. Луначарский, Ю. Стеклов и др.² Пути развития отдельных участников этой группы, представляют много своеобразного, они разводят их в разные стороны, по разным лагерям (напр. В. Фриче и А. Богданов), но тогда у них было много общего, были общие ошибки и положительные стороны. Только история, только дальнейшее развитие рабочего движения, еще больше наполнившее русский марксизм реальным содержанием, обнажило ошибки и заставило одних отказаться от них и стать на более верную точку зрения, других - углубить свои ошибки и, значит, уйти от марксизма совсем. В плане такого развития и должен быть рассмотрен В.М. Шулятиков.

  

   ² См.: 1) "Очерки реалистического мировоззрения", СПБ., 1904, статьи: С. Суворова, А. Луначарского, А. Богданова, Финн-Енотаевского, В. Шулятикова, В. Фриче и др.; 2) "Из истории новейшей русской литературы", М., 1910 г., статьи В. Базарова, П. Орловского, В. Фрина, В. Шулятикова; 3) "Кризис театра", М., 1908 г., статьи: Ю. Стеклова В. Базарова, В. Шултикова, В Фриче, Нарского.

  

   Что представлял собою марксизм в то время, когда выступил В. Шулятиков? К какому поколению марксистов принадлежит он? Что связывает его с отдельными группами марксистов? Какое место занимает он в истории марксистской мысли? В чем его ошибки и как можно их социологически объяснить? В чем неправа была критика В. Шулятикова и в чем его положительные стороны? Наконец, в чем можно видеть связь Шулятикова с современностью? - вот вопросы, которые встают перед нами при изучении В.М. Шулятикова в историческом разрезе.

   Начало деятельности В. Шулятикова относится к концу 90-х и началу 900-х годов³, т. е. к тому времени, когда русский марксизм переживал ревизионизм в легальной литературе и экономизм в практике и когда уже намечалась борьба за ортодоксию и создание программы русской социал-демократии.

  

   ³ В книге "Большевики Москвы 1905 г.", составленной Е. Леви ("Моск. раб.", 1925 г.), находим следующие данные о В.М. Шулятикове: "Будучи студентом Московского университета, Шулятиков впервые подвергся обыску 27 октября 1897 г. по подозрению в сношениях с группою народовольцев... В 1902 г. 8 мая снова обыскан в Москве и арестован как причастный к кружку, поддерживавшему сношения с "лигой революционной социал-демократии", находившейся за границей... В том же году привлекался по делу комитета РСДРП за хранение и распространение революционных сочинений и выслан в Архангельскую губернию под гласный надзор на 3 года, 6 сентября 1905 г. по разрешению приезжает в Москву на 1 месяц, попадает под манифест и остается и Москве. С октября 1905 г. вступает в члены "литературно-лекторской группы" при МК. В 1908 г. был членом, редакции московской подпольной большевистской газеты "Рабочее знамя" с N 6 и до конца ее существования. В 1903 г. участвовал па первом съезде фабричных врачей от о-ва рабочих текстильного производства. Пришедший к нам от меньшевиков, оставался до конца своей жизни преданнейшим работником и товарищем. Умер от рака желудка в 1912 г.

  

   Принимая активное участие в разработке марксизма, выступая как один из его борцов, В. Шулятиков формировался в период легального марксизма. Особенности марксистской мысли этого периода, обусловленные общим развитием жизни, имеются и у Шулятикова. Рост промышленного пролетариата и пролетаризации крестьянства, разочарование интеллигенции в спасительных свойствах народного" производства,- вот два фактора, которые сыграли решительную роль, по словам П. Орловского, в деле разрушения старых верований к подготовили литературное выступление 1894-1895 гг. и боевое 1896 г. Все последующие годы заполнены борьбой марксистов с народниками, в которой марксисты выступали общим фронтом, хотя среди них были ревизионисты, перешедшие потом от марксизма к идеализму. Книга П. Струве, критика ее К. Тулиным и Н. Бельтовым, книга Н. Бельтова - "К вопросу о развитии монистического взгляда на историю" развернули и довели борьбу марксистов с народниками до ее кульминационного пункта. Тут же начало кризиса, начало разложения "легального" марксизма, развитие ревизионизма, борьба с которым составляет содержание следующего периода в истории русского марксизма. Таким образом, мы видим, что В. Шулятиков формировался в период работы группы "Освобождение труда" (80-е годы) и в период легального марксизма 90-х годов, в период самой ожесточенной борьбы с народниками. Следующий период (2-я половина 90-х годов), когда и выступил В. Шулятиков, "характеризуется пробуждением широких, слоев рабочего класса. Рабочее движение, ограничившееся в предыдущий период почти только пропагандистскими кружками, вышло на улицу. Оно заявило себя первой массовой стачкой петербургских ткачей летом 1892 г. Это вторжение в общественную жизнь нового фактора, который до тех пор либо совсем не учитывали, либо учитывали как некоторую алгебраическую, а потому абстрактную величину, имело два крупных последствия. С одной стороны, оно обескровило окончательно народническую идеологию, разбитую теоретически марксистами. Теперь борьба против народничества, субъективизма и пр. с каждым днем теряла значение; "критическая" работа уступала место "органической" - созиданию социал-демократического мировоззрения и организации. С другой стороны, это же событие оказало сильное влияние па молодое поколение марксистов, сразу ставших лицом к лицу с широкой массой и в то "же время недостаточно подготовленных и устойчивых теоретически, чтобы оплодотворить эту массу ее общими классовыми лозунгами, а не просто отражать ее конкретные, злободневные требования"4.

  

   ⁴ П. Орловский (В. Воровский), цит. ст., стр. 139.

  

   Указанные в этой цитате последствия имели значение для того поколения, к которому и принадлежал В. Шулятиков. На его глазах происходили разложение легального марксизма и эволюция легальных марксистов к идеализму, с одной стороны, и борьба экономистов с марксистами - с другой стороны. В борьбе против обоих течений и принял участие В. Шулятиков. Эволюция буржуазной интеллигенции, выступившей первоначально под флагом марксизма, закончилась ее отходом на классовые позиции буржуазии, что и было заявлено в сборнике "Проблемы идеализма" в 1903 г. Ответом со стороны марксистов был сборник "Очерки реалистического мировоззрения" в 1904 г., где В. Шулятикову принадлежит статья "Восстановление разрушенной эстетики" (к критике идеалистических веяний в новейшей русской литературе).

   Четыре предшествующих года были заполнены литературными статьями в "Курьере". В течение 1900-1903 гг. В.М. Шулятиков, чередуясь с В.М. Фриче, регулярно писал и печатал свои критические этюды в московской газете "Курьер". Тут сложилось и оформилось литературное мировоззрение Шулятикова, его методология. Нельзя сомневаться в том, что методология В.М. Шулятикова являлась приложением общих принципов марксизма к явлениям литературной жизни. Это была труднейшая задача, в разрешении которой естественно были срывы, было упрощенство и схематизация. Против мелкобуржуазного течения в марксизме-экономизме Шулятиков. выступил несколько позже с брошюрой "Трэд-юнионистская опасность" (М., 1907 г.), где он подверг резкой критике ряд положений учения этой группы. Общие же задачи, которые стояли перед марксизмом в этот период были: борьба с ревизионизмом, борьба за ортодоксию, создание программы, расширение его влияния, а затем им всех сторон идеологии, в частности задача захвата таких областей, как искусство и литература. Этими задачами, их характером и определяется характер работ отдельных марксистов и целых групп. Кроме Г. Плеханова, который вопросам искусства и литературы стал уделять внимание с 80-90-х годов (статья об Успенском в сборнике "Социал-демократ" за 1888 г., затем о Короленко в 1890 г., "Социал-демократ", кн. I, и т.д.), борьбу за марксизм на фронте искусства и литературы вела упомянутая выше группа, в состав которой входил и В.М. Шулятиков.

   Эта группа решала задачи, выдвинутые общим ходом развития, рабочего класса в России, а мера способности ее к их разрешению была обусловлена всем предшествующим развитием марксизма. Эти обстоятельства клали на ее работы определенный отпечаток. Если же учесть конкретную обстановку, при которой разрешались задачи, то станет совершенно ясна закономерность характера, ошибки и положительные стороны как в работах всей группы, так и ее отдельных членов.

   Само собой разумеется, что В. Шулятикова с другими марксистами связывало единство задач, над разрешением которых они работали, и единство способов, которыми они полагали их разрешить, т. е. единство мировоззрения. Поэтому, чтобы отстать на поставленный вопрос, мы установим единство исходных позиций В. Шулятикова с теми марксистами, с которыми он выступает в единстве как критик литературы. Это делается для того, чтобы выяснить, в чем генезис ошибочных воззрений В. Шулятикова в области литературной критики. Прежде всего бросается в глаза связь Шулятикова с А. Богдановым и С. Суворовым. Философские взгляды этих исследователей, равно как и совпадающие с ними взгляды В. Шулятикова, подверглись критике со стороны другой группы марксистов - Плеханова - Ленина. Нам нет надобности рассматривать критику Богданова и Суворова Плехановым и Лениным: для нас важно установить, с одной стороны, связь взглядов В. Шулятикова с ними и, с другой стороны, основания критики В. Шулятикова Плехановым. Ответ на эти два вопроса и покажет как связь Шулятикова с марксистскими группами, так и его место в истории марксизма в России.

   В своей работе "Оправдание капитализма в западноевропейской философии (от Декарта до Маха)" Шулятиков исходит из совершенно правильной посылки о необходимости заниматься философией всем, кто вообще работает в области идеологии, и из того, что философия тесно связана со всеми взглядами, что ее нельзя оторвать от них, что она есть их основание. Эта точка зрения обща всему марксизму. Очень хорошо она была обоснована Энгельсом, указывавшим естествоиспытателям на то, что, относясь с презрением к философии, они сказываются в плену у самой скверной философии, становятся рабами самых скверных вульгаризированных остатков самых скверных философских систем⁵. Эту же мысль подчеркивал и Г. Плеханов, говоря о монизме марксизма и о необходимости изучать эклектизм, чтобы не впасть в эклектизм⁶. Таким образом, мысль о ценности философских посылок и о необходимости их изучения - общая всем мысль. Особенно остро стояла она в рассматриваемый период истории марксизма в России, в период борьбы за ортодоксию, в период приобщения к марксизму широких слоев, следовательно усиленного давления и напора со стороны чуждых, мелкобуржуазных слоев. И если Г. Плеханов действительно отстаивал ортодоксальную точку зрения, то ряд философствовавших марксистов впадал или в эклектизм или в вульгаризацию и схематизм. Философские взгляды В. Шулятикова, взявшегося защищать марксистскую ортодоксию, и страдают последним.

  

   ⁵ Ф. Энгельс - Диалектика природы.

   ⁶ См. Г.В. Плеханов - Предисловие к переводу "Людвиг Фейербах" Ф. Энгельса.

  

   Философия не составляет счастливого исключения: на умозрительных "высотах" буржуазия остается верна себе, она говорит не о чем ином, как о своих ближайших классовых выгодах и стремлениях, но говорит очень своеобразным, трудно понимаемым языком. Все без остатка философские термины и формулы, с которыми она оперирует, все эти "понятия", "идеи", "воззрения", субъекты, объекты т. д. служат ей для обозначения общественных классов, групп и их взаимоотношений. Имея дело с философской системой того или другого мыслителя, мы имеем дело с картиной классового строения общества, нарисованной с помощью условных знаков и воспроизводящей социальное profession de foi известной буржуазной группы⁷.

  

   ⁷ В. Шулятиков - Оправдание капитализма в западноевропейской философии, М, 1908 г., стр. 6.

  

   Основы для такого воззрения заложены в той точке зрения, которая была уже намечена и. впоследствии последовательно развивалась А.А. Богдановым⁸. Определенным периодам в развитии человечества соответствует определенный способ мышления. Таким образом, могут быть намечены следующие типы мышления:- авторитарный, отвлеченный фетишизм, трудовой или энергетический тип мышления. В схематическом виде это дается А. Богдановым в его философии живого опыта как резюме истории причинной связи в человеческом мышлении⁹.

  

   ⁸ А. Богданов. - Курс идеологической науки.

   ⁹ А. Богданов - Курс идеологической науки.

  

   Да и сам В. Шулятиков "ссылается на статью А. Богданова - "Авторитарное мышление"¹⁰, в которой, в сущности говоря, заложены все последующие взгляды этого ученого. Если перевести на язык А. Богданова метод работы В. Шулятикова, то без большого труда мы увидим богдановскую теорию социоморфизма и постановки. Социоморфизм Богданов формулирует следующим образом: "Мышление берет свои формы в конечном счете из социальной практики",- или иначе:

  

   ¹⁰ А. Богданов - "Из психологии общества", сб. статей.

  

  
"Связь элементов опыта в познании своей основой имеет соотношения элементов общественной активности в трудовом процессе"¹¹. Этот метод познания мира сливается с другим, с подстановкой. Сущность подстановки сводится к тому, что "под одни явления подставляются другие, так что первые превращаются как бы в символы вторых, и затем вместо первых исследуются, группируются, вообще организуются вторые"¹². "На этой подстановке основаны все житейские, научные и философские объяснения". Новая форма причинности становится основой и объяснением подстановки; возникающее таким образом единство метода и есть познавательное единство бытия. Рассматривая "Оправдание капитализма в западноевропейской философии", не трудно видеть, что в основе этой работы как раз и лежат эти два момента: социоморфизм и подстановка, да притом в их упрощенном применении. В самом деле, в чем В. Шулятиков видит источник для философских систем? - В социальной практике. Как он подходит к их познанию? - Через подстановку под понятия и категории философии элементов классов и их взаимоотношения так, что первые становятся символами вторых. При всем этом работа производится более упрощенно, чем делал сам А. Богданов. Понятия материи и духа и их противопоставление есть не что иное, как особый "способ представления фактов", возникающий из антитезы организатора и исполнителя. Различные фазы отношения между организатором и исполнителем и обусловливают оттенки содержания философских понятий.

  

   ¹¹ А. Богданов - Философия живого опыта, стр. 229.

   ¹² А. Богданов - Там же, стр. 229.

  

   По образу и подобию этого, действительно "освободившегося" от всякой близости к общественным "низам" и от "мелочных" забот верховного организатора мануфактурного предприятия и строится пресловутое представление об абсолютно свободной чистой духовной субстанции, о божестве, совершенно независимом от мира и противостоящем ему¹³. И дальше:

   Та же самая "возвышенная" позиция руководителей мануфактурных предприятий, которая внушила отцам новой философии "чистую" идею организаторской воли, подсказала им равным образом механическое объяснение процессов материальной действительности, т. е. процессов, имеющих место в среде организуемой массы¹⁴.

  

   ¹³ В. Шулятиков - Оправдание капитализма в западноевропейской философии, М., 1908 г., стр. 18.

   ¹⁴ В. Шулятиков - там же, стр. 19.

  

  
Подобным образом В. Шулятиков рассматривает все философские системы, настаивая, что даже те из них, которые объявляли противоположение бога и мира, духа и тела противоречивым, все же не могли преодолеть дуализма и проводили его в замаскированном виде.

   Все это только спор, ведущийся в рядах буржуазии, и разница здесь не качественная, а количественная. Буржуазный материализм сохраняет основную предпосылку метафизиков, но заменяет "дух" "силой".

   Таковы философские воззрения, являющиеся символами мануфактурного способа производства. Разработка этих символов глубока. Как и следовало ожидать, с развитием мануфактурного способа производства В. Шулятиков связывает разработку философией ряда своих понятий. Так, философская разработка понятия о времени вызывается введением в мануфактуре единого для всех работников часа начала и окончания работ (стр. 31). ,"Декарт,- заявляет В. Шулятиков,- первый дал общую схему мануфактурной метафизики". Эта общая схема мануфактурной метафизики в изложении В. Шулятикова целиком соответствует авторитарному способу мышления и вырастающему из него понятию причинности по Богданову"¹⁵. Вслед за Декартом В. Шулятиков рассматривает Спинозу, который на "...своем специальном языке характеризовал внутреннее строение капиталистических предприятий и называл иерархию рабочих и иерархию промежуточных организаторских звеньев необходимой предпосылкой, жизненным нервом мануфактурного производства. Так это и было в действительности" (стр. 40). Но "если спинозовское миропонимание - песнь торжествующего капитала, - капитала, все поглощающего, все централизующего; если вне единой субстанции нет бытия, нет вещей: вне крупного, мануфактурного предприятия производители существовать не могут... если философия Спинозы есть апофеоз поглощения производителей мануфактурным капиталом, то философия Лейбница - апофеоз организационного строительства мануфактуристов. Лейбницев мир - это грандиозная мастерская со сложнейшей иерархией рабочих, подчиненных организаторов. Согласованность исполнительских процессов различных групп наблюдается полнейшая" (стр. 45).

  

   ¹⁵ См. Богданов - Философия живого опыта, М., 1920 г., стр. 213.

  

   Поучительным комментарием к, философским системам мануфактурного периода Шулятиков считает философию Давида Юма. В основе экономического миросозерцания Юма лежит, как мы отметили, динамическая оценка мануфактурного предприятия.

   Позиция философского скептицизма, занятая Юмом, отвечает именно подобному представлению о капиталистическом организме" (стр. 61). Следует отметить, что "мануфактура, апологетом которой выступает Юм, есть предприятие, достигшее высокой централизации своих составных элементов и фактов" (стр. 70). Это был тот тип мануфактурных предприятий, которые стояли на рубеже новой технико-хозяйственной эры (стр. 73). Если философские системы Декарта, Спинозы, Лейбница и Юма обусловлены "внутренним строением хозяйственных организаций, опиравшихся на базис детализированного труда" (стр. 74); если все они содержат "в себе описание ряда организуемых и организаторских звеньев и функций", то наивысшим выражением строения организаций мануфактурного хозяйства, наиболее подробным описанием организаторских звеньев и функций является система Канта. Отсюда такие понятия, как время, пространство, есть не что иное, как выражение формирующих, т. е. организующих начал. Система Канта признавалась буржуазией наиболее совершенной и грандиозной потому, что "главнейшие проблемы мануфактурного мышления" в ней подчеркнуты необыкновенно ярко: это - проблемы о строгой соразмерности, согласованности иерархий, частей организованного целого, о "внутреннем факторе" - силе, заложенной в основе организма и дирижирующей им" (стр. 79).

   Дальнейшее развитие европейской философии в системах Фихте, Шеллинга и Гегеля, по мнению В. Шулятикова, является не чем иным, как выражением той же мануфактуры, но в период борьбы ее не с цеховым ремеслом, а в период борьбы "мануфактуры с нарождающимся машинным производством, с фабрикой" (стр. 83). Поэтому философия, сходящая с исторической сцены мануфактуры, повторяет то, что было сказано в период ее побед над цеховым ремеслом; поэтому-то в философии объективного идеализма играют большую роль прежние системы (напр. Спиноза, стр. 88).

   Главный вопрос, - пишет В. Шулятиков подтачивающий благосостояние мануфактуры, - усовершенствованные крупные орудия производства. Последние нивелируют трудовые процессы, практикуемые на предприятиях, и следовательно состав исполнительских сил. Идеологи отмирающей организации промышленности учли означенное обстоятельство. И протест их против новых веяний в промышленности облекается по преимуществу в форму протеста против нивелировки профессий и функций или, что в данном случае одно и то же, в форму аналогии возможно большего разнообразия элементов и техники производства (стр. 93).

   Отсюда ясно, что творцы этой философии, напр. Фихте, все время подыскивают и устанавливают ряд промежуточных звеньев, связывающих понятия о высших началах" с понятиями "низшего ранга". В этом суть метода Фихте, в этом заключается метод примирения "противоречий" (стр. 93). Если система абсолютного монизма, система (его абсолютное "я") Фихте Старшего есть не что иное, как всеобъединяющая, всепоглощающая субстанция Спинозы, то система Шеллинга воспроизводит опять таки воззрения Спинозы и отчасти Лейбница (учение о смешении идеального и реального) (стр. 97). И Фихте и Шеллинг устанавливают "два положения, два начала, противоположные друг другу (а эта противоположность есть, как мы указывали, в сущности противоположность высшего и низшего, подчиняющего и подчиненного начал), и устанавливается наличность промежуточного, связывающего начала" (стр. 98). Если установить более тесную зависимость между, отдельными моментами процесса, если сильнее оттенить "внутреннюю необходимость" его развития, то получится теория развития путем "противоположностей". Это и сделал Гегель. Это логическое развитие, это нововведение Гегеля есть выражение дифференциации ролей и функций в мануфактуре. Из этой дифференциации вытекала возможности бесконечных переходов от тезисов к антитезам вытекала "бесконечная возможность применения в синтезах" (стр. 99). Вот почему философии Гегеля была лебединой песнью отживающего миропонимания.

   "Фабрика, сменила мануфактуру, новая техника, а с нею новое буржуазное миропонимание празднуют победу... Спекулятивное, мышление уступает место естественно-историческому учению о "внутренних факторах", о силах, заложенных в организмах и дирижирующих ими, противополагается учение об определяющей роли окружающей среды; похороненный критицизм, "наивный реализм" воскресает" (стр. 101). Но этой фабрике вскоре пришлось уступить место фабрике автоматического типа. Тут новое соотношение элементов производственного организма и новая философия, "как и в классические дни мануфактурного производства, на первый план выдвигают проблемы об организме, "внутреннем факторе", "организующих началах", "гармоническом сочетании частей" (стр. 104). Так возникает почва для возрождения старых авторитетов, старых систем. Буржуазия возрождает Канта, Юма, Беркли, затем идет реставрация систем докантовского мышления.

  
Так рисует картину развития философии В. Шулятиков. В качестве примеров, характеризующих курс, принятый идеологией авангарда промышленной капиталистической буржуазии, он берет систему психофизического параллелизма и эмпириокритицизма Авенариуса.

   Однако метод рассмотрения у него тот же, поэтому на выяснении их трактовки В. Шулятиковым останавливаться нет надобности. "Антитеза" организующего и организуемого начала "для буржуазного мировоззрения неизбежна" (стр. 116), - полагает В. Шулятиков, - и поэтому все представление В. Вундта о представлениях-объектах: Авенариуса о принципиальной координации, учение Маха об отношении психического к физическому, - все это только символы, при помощи которых буржуазия передает свое отношение к факту роста и "поражения" кадров исполнителей-организаторов. Новая фабрика в противоположность мануфактуре определяет даже то, что "дуалистическая точка зрения распространяется даже и на само представление об организаторской воле" (стр. 117). И само учение о психофизическом параллелизме оказывается апологией "организаторского начала".

   Нет особенной надобности прослеживать мысль В. Шулятикова об отражении в философии В. Вундта положения организаторов как таковых и как организуемых, - положения верховного "руководителя" капиталистических предприятий, об отсутствии взаимодействия двух рядов, как выражение двойственности; организующего начала и т. д. и т. д. Но если в философии В. Вундта, в его учении о психофизическом параллелизме недостаточно четко обрисовано взаимодействие между рядами, то система эмпириокритицизма устранила эту недоговоренность и дала картину действительно полного и точного соответствия, психического и физического "рядов", (стр. 132). Это было обусловлено усиленным ростом организаторских звеньев и его более серьезным "поражением" их. Борьба эмпириокритиков с В. Вундтом есть борьба внутри буржуазного мировоззрения.

   Таков взгляд Шулятикова на философские системы, таков его социологический анализ этих систем. В. Шулятиков отказывается признать философию детищем и идеологией мелкой буржуазии; он считает, что "новая спекулятивная", философия есть детище капиталистической буржуазии", (стр. 149), и смотреть на нее как на идеологию мелкой буржуазии значит обманываться насчет "боевых сил" "Бастилии", представлять их себе меньшими, чем они на самом деле являются. Свою работу он рассматривает как последовательно проводящую тезис марксизма: Всякая идеология, как вообще всякое явление из жизни человеческого общества, должна объясняться из условий производства (а не распределения или обмена). Мы все время рассматривали развитие философских идей именно как результат соответствующих изменений в группировке факторов производства, изменений во внутренней структуре капиталистических предприятий. Воззрения буржуазии определяются в конечном счете соотношениями, существующими между тремя категориями лиц, собранных под кровлею мануфактуры или фабрики. Все представления буржуазии о мире и человеке строятся "по образу и подобию" ее промышленных организаций. Философия - это наука об организаторах и организуемых, о дирижирующих "центрах" и дирижируемой "массе" (стр. 150).

   Марксизм эту науку отрицает. Возникает тот вопрос, которым заканчивается рецензия Г. Плеханова¹⁶: "Допускается" ли; в среде сознательного пролетариата материалистическая философия Карла Маркса и Фридриха Энгельса?" Но на этот вопрос можно ответить только приняв во внимание исходные позиция В. Шулятикова, позиции, обоснованные А. Богдановым, позиции, которые особенно стали отчетливы после появления "Всеобщей организационной науки" (тектологии"), которая и представляет собою новейшую философию¹⁷. Социоморфизм и теория подстановки А. Богданова да при этом еще в зачаточной примитивной форме и есть те основные позиции, на которых стоит В. Шулятиков и которые приводят его к ошибкам. Оценка книги В. Шулятикова Плехановым в настоящее время должна быть признана недостаточной, так как Плеханов не установил ни корней его методологии, ни положительных моментов этой работы. Первое указание Плеханова сводится к возражению, что представители буржуазии могут говорить в философии не только о "ближайших классовых выгодах и интересах, но и более или менее отдаленных. Второе - к тому, что классовая борьба не непосредственно отражается, а влияет на ход умственного развития. "Кроме того, сказать, что экономическое развитие общества обусловливает собою "в последней инстанции" все остальные стороны его развития, значит - признать именно этими тремя словами: "в последней инстанции - наличность многих других, промежуточных инстанций", каждая из которых влияет на все прочее"¹⁸. В этом суть критики Плеханова. Но этого недостаточно, ибо налицо простое отрицание, но нет доводов, нет аргументации. Ведь если устанавливается наличность многих других промежуточных "инстанций", каждая из которых влияет на все прочие, то этим еще не снимается вопрос об основной причине, определяющей развитие. Тут встает очень важная проблема - понимание причинности как формы взаимодействия. Такого понимания у В. Шулятикова не было, но и у Г. Плеханова оно выступает не как принцип движения. С другой стороны, поправка, что классовая борьба не прямо отражается в философии, а влияет на ход умственного развития, вряд ли имеет силу довода, разрушающего взгляды В. Шулятикова. Эти ошибки В. Шулятикова становятся явными в свете позднейших взглядов А. Богданова. Конечно, В. Шулятиков не ответственен за А. Богданова, конечно он мог уйти в другую сторону, но родственность их позиций в то время несомненна, а поэтому и ошибки В. Шулятикова становятся более ясными в свете развернутого учения А. Богданова. Мы считаем, что основное это то, что В. Шулятиков исходит из социоморфизма и подстановки. Ошибочность социоморфизма в том, что он сводит определяемость мышления практикой данной группы, класса, что мышление представителей данного класса является выражением только его производственной практики, его экономических отношений, причем мышление это вращается в кругу узко производственных отношений, и все его продукты есть не что иное, как символы отдельных элементов производства и их взаимоотношений. Таков социоморфизм у В. Шулятикова в его упрощенной форме; несколько иной характер имеет эта теория у самого Богданова. Социоморфизм, как указывалось выше, сливается с методом подстановки. Все продукты мышления, все его категории являются только символами, под которые надо подставить их реальную сущность, - элементы производства и их взаимоотношение. Понятно, что в таком плане В. Шулятиков должен рассматривать и рассматривает мышление и его продукты как прямое отражение элементов производства, а поскольку оно является таким отражением, оно должно быть отражением ближайших именно интересов и выгод. Даже больше, если оно есть символ элементов производства, то они не могут быть не чем иным, как выражением интересов и выгод, поскольку движущей силой является нажива, экономическая выгода. Так тесно увязывается вся сумма ошибок В. Шулятикова, обнажающая новый ряд ошибочных положений как свое следствие. В самом деле, если основанием для В. Шулятикова является социоморфизм и подстановка, а они именно им и являются, то ясное дело, что следствием его будет учение не о развитии, а об организации,
следовательно не диалектическое, а механическое представление. Во-вторых, он должен отрицать философию, поскольку она у него превращается в учение об организаторах и организуемых; в-третьих, он должен прийти к утверждению схем на основе отрицания диалектики, он должен прийти к теории равновесия, т. е. к статической точке зрения; он должен был вульгаризировать диалектику и утверждаться на механистической точке зрения. Следствием принятия социоморфизма и подстановки и являются: 1) механистичность, 2) антидиалектичность, 3) теория равновесия, 4) отрицание философии. Но ведь это как раз и есть все ошибки А. Богданова, к их родство тут несомненно. В. Шулятиков не развил своих взглядов на проблемы философии: (время, пространство, объективность, причинность и т. д.), но его ссылка на Богданова и общая установка говорят за то, что в этих областях он стоял на богдановской точке зрения. Критиковать же Богданова в данной статье вряд ли следует, нам достаточно установления сходства В. Шулятикова с ошибочной и отвергнутой марксизмом теорией А. Богданова¹⁹. По мы должны установить не только сходство, но и различие между, В. Шулятиковым и А. Богдановым, следовательно его место в развитии марксистской мысли, его ошибки в специфической области и их социологический смысл, отрицательное и положительное у В. Шулятикова.

  

   ¹⁶ Г. Плеханов, Собр. соч., т. ХУП, стр. 141-146.

   ¹⁷ См. интересную статью Н. Карева - "Тектология или диалектика", сб. "За материалистическую диалектику", М.-Л., 1929 г.

   ¹⁸ Плеханов" Собр. соч., т. XVII, с. 145.

   ¹⁹ См. Н. Карев - За материалистическую диалектику. Статья "Тектология или диалектика", М., 1929 г., стр. 98-186.

  

  

  

  

   Являясь членом охарактеризованной выше группы, В. Шулятиков естественно ничего особенного не представляет с философской точки зрения, и рассмотрение его с этой стороны диктовалось необходимостью рассмотреть его связь с группой марксистов. Этим обстоятельством объясняется, что В. Шулятикова как, философа и не критиковали, тогда как А. Богданов вел жестокую борьбу с Плехановым и Лениным, а Базаров, Суворов и др. также принимали в ней активное участие²⁰. Не то В. Шулятиков; он как философ незаметен, и одна заметка Плеханова в счет не идет. Гораздо интереснее он как марксист в области искусства и литературы. Мы уже указывали на те задачи, которые стояли перед марксизмом в то время: борьба за ортодоксию и 'расширение охвата других сторон идеологии, в частности искусства и литературы. Борьба за ортодоксию в области философии у Шулятикова приняла, как мы видели, ложный характер к вылилась в ревизионизм, зато в области расширения и охвата марксизмом искусства и литературы В. Шулятиков для своего времени что-то сделал. Сходством его с богдановской философией будут объясняться ошибки, отличие его положительных сторон. Можно сказать, чем дальше он уходил от своих философских досылок, от Богданова, тем больше у него было положительных сторон. Положительное у В. Шулятикова, вошедшее в нашу современность в преодоленном виде, должно быть рассмотрено в последнем пункте работы "В. Шулятиков. и современность", а сейчас остановимся на ошибках В. Шулятикова в области литературоведения.

  

   ²⁰ См. См. В. Ленин, Собр. соч., т. Х, Гиз, 1924. Г. Плеханов. Собр. соч., т. XVII, Гиз.

  

   В какой мере в литературоведческих исследованиях В. Шулятикова остаются в качестве предпосылки социоморфизм и подстановка? Прежде чем отвечать на этот вопрос, напомним, что литературную деятельность В. Шулятиков начал раньше, чем выступил с философской работой; таким образом литературные воззрения В. Шулятикова заключают в себе его философские воззрения еще в зародышевом состоянии. Если же прибавить, что философские воззрения Шулятикова формировались в среде определенной группы (Богданов, Базаров, Суворов и др.), а литературоведческие - в связи с другими товарищами (В. Воровский, В. Фриче), то станет ясно, что к ним следует присмотреться более внимательно. История обнажила то противоречие, которое было в этой группе, и расколола ее. Мы знаем, что В. Воровский и В. Фриче остались действительными: марксистами, которые до самой смерти вели героическую борьбу за диалектический материализм на фронте как искусства и литературы, так и на таких участках, как политика и т. д. Другая же часть группы - А. Богданов, В Базаров, С. Суворов и др. - ушла от марксизма и под флагом защиты ортодоксии и продолжения работы К. Маркса и Ф. Энгельса вела с ним жестокую борьбу до наших дней²¹. Этот раскол в рядах группы становится особенно ясным теперь, когда большинство ее деятелей сошло со сцепы и физически и в общественном смысле, Но тогда это обнаруживалось мало. Этим и объясняется резкий отзыв Г. Плеханова о В. Фриче и Н. Рожкове как у о схематиках и упрощенцах. Схематизм был присущ всей группе; и в той или иной мере проявлялся у ее отдельных членов. Но схематизм, как и ряд других черт, подчеркивает сходство, общность, тогда как, повторяем, следует устанавливать и различие, особенность и групповую и личную.

  

   ²¹ См. Н.Ленин, Собр. соч., т. X, 1924 г. Г. Плеханов, Собр. соч., т. ХVII. Н. Карев - За материалистическую диалектику, "Московский рабочий"; 1929 г. А. Богданов - Философия живого

  . "Всеобщая организ. Наука" и др. Сб. В. Воровского, В. Фриче.

  

   С кем бы пошел В. Шулятиков (ведь он умер в 1912 г.): с В. Воровским и В. Фриче или с А. Богдановым и В. Базаровым? На чьей стороне оказался бы он в развернувшейся борьбе: на стороне группы Плеханов-Ленин или Базаров-Богданов? В каком лагере русской революции был бы он: в лагере Ленина, Воровского, В. Фриче или в лагере. Г. Плеханова, А. Богданова, В. Базарова (объединяя их по отношению к Октябрьской революции)? Или он уклонялся бы от борьбы и остался бы выброшенным, пассивным созерцателем жизни, как некоторые участники боевых когда-то сборников?²² Куда и с кем бы пошел Шулятиков? - Гадать для ответа на этот вопрос нет надобности, да это и не наше дело, но вскрыть в его взглядах борьбу тенденций и определить основной характер их развития - наше первое дело. Во взглядах В. Шулятикова были на лицо и те и другие тенденции; между ними шла борьба, и даже больше, как мы выяснили, в философских воззрениях он был ближе к Богданову-Базарову, в литературоведческих - к Фриче-Воровскому. В первом случае была отрицательная тенденция, во втором - положительная. Поэтому мы и подчеркнули выше, что чем ближе он стоял в литературоведческих воззрениях к Богданову, тем более ошибался, и обратно. Отсюда и ценность и необходимость ответа на вопрос о том, стоял ли В. Шулятиков в вопросах литературоведческих на позициях социоморфизма и подстановки; и если да, то в какой мере и как это сказывалось на его взглядах. Зародыши

   взглядов, которые были развиты В. Шулятнковым в его работе, "Оправдание капитализма в западноевропейской философии", лежат в его литературных работах более раннего времени, и они-то были впоследствии сформированы как теория социоморфизма и подстановки. Отсюда и характер его ошибок. Литературоведческие ошибки В. Шулятикова заключаются вовсе не в том, в чем видят их В. Совсун, который находит, "что в определении классовых идеологий он становится не на производственную точку зрения, а на потребительскую, указывая, что всякая идеология вызывает к себе экономический интерес того класса, который ее создал. Таким образом, производственные отношения, определяемые В. Шулятиковым как фактор всевозможных надстроек, теперь заменяются простым экономическим ин

теросом". И не в том, "что между организацией хозяйства (техникой) и идеологией существует непосредственная связь, заключающаяся в том, что идеология есть простое отображение хозяйственной структуры, что монистическое единство двух планов общественной структуры подменяется тождеством"²³. Что касается вопроса об экономическом интересе, то, как уже правильно отметил А. Гурштейн в своей статье "Один из первых"²⁴, В. Совсун здесь неправ²⁵. Мы будем иметь возможность коснуться этого вопроса ниже, а сейчас к мпешпо А. Гурштейна добавим, что сам В. Совсун не понял и запутался в понятиях экономического интереса, класса, производства и т. д.

  

   ²² См. "очерки реалистического мировоззрения", СПБ, 1905 г. "Кризис театра", сб. статей. "Проблема искусства", М., 1908 г.

   ²³ В. Шулятиков - Избранные литературно-критические статьи, 1929 г. Вст. статья В. Совсуна, стр. 8.

   ²⁴ А. Гурштейн - Один из первых, "На литературном посту", N 18, IX 1929 г., стр. 11-15.

   ²⁵ Объяснение Гурштейном