Белинский Виссарион Григорьевич - Рецензии, январь - апрель 1836 г.

доблести, богатство, слава, величие - всё явилось как бы очарованием! - Шереметев, Меньшиков, Остерман, Апраксин, Кантемир, Долгоруков, Феофан! - Прут! - Полтава! - Нейштат! Какой ряд великих видений; какой чудный сон... не бойтесь, это сущность! (Автор, верно, хотел сказать существенность??).¹⁴

  

   Язык этой книжки вообще не очень удовлетворителен. Нередко попадаются фразы, подобные следующей: "Царь сидел в первом ряду на больших креслах, драгоценно украшенных, имея на голове шапку". Что это за имея? Оно напоминает презабавный стих из одной переведенной с итальянского оперы, напечатанной в царствование Анны Иоанновны:

  

  

   Впрочем, эта книжка написана с смыслом и при всей несоответственности своей цели может быть небесполезна. По крайней мере, цель ее составления и издания похвальна, а это много значит.

  

   8. Песни, романсы и разные стихотворения. Занятие в свободные часы А. П. Москва. В типографии М. Пономарева. 1836. 70. (16).¹⁶

  

   Да не приводит вас, читатели, в смущение ни безграмотное заглавие этой крохотной книжки, ни таинственные буквы, которые должны означать собою имя ее автора: таинственный автор этих стихотворений есть не кто иной, как известный г. Пуговошников, а безграмотность заглавия нисколько не унижает ни достоинства безграмотных стихотворений, ни таланта г. Пуговошникова: он гений самородный, а грамматика гениям не нужна. В самом деле, оставя все шутки, в стихотворениях г. Пуговошникова недостает только грамматики и не соблюдены правила версификации, а во всем прочем они ни на волос не уступают стихам истинного переводчика "Вастолы". На стороне стихотворений г. Пуговошникова еще то преимущество, что они чужды неблагопристойности. Чем, например, худы эти стихи?

  

   К моему гению

  

   Должно ли лире золотой

   Быть рано мной забытой?

   И жалкою остаться сиротой!

   Ужель крылатый гений мой

   Останется сокрытый

   В пустыне гробовой?

   Ужель мне не блеснет

   Отрадный его луч

   Сквозь жизни грозных туч?

   Ужели оный пропадет

   С приветною звездой;

   Как яркая зорница

   На своде сумрачных небес

   Ужели вечно он исчез?

   И заперта его темница

   И развалился как утес,

   Увял как юная вдовица.

  

   Скажем в заключение, что стихотворения г. Пуговошникова имеют и другое преимущество пред "Вастолою", что, превосходя ее в художественном достоинстве, стоят только "два рубля".

  

   11. Естество мира, или Вечность во времени, а пространство в объеме. А. Т. Москва. В университетской типографии. 1835. 17-65. (12). С эпиграфом:

   "Должно все правила извлекать из опытности, под руководством разума. Суждение только соединяет и приводит в порядок впечатления, получаемые чувствами, потому что они доставляют душе сведения".

   "Опыт руководства к истории философии" И. Д.

  

   Устроение вселенной, или Расположение естественных видов по их проявлениям. А. Т. Москва. В университетской типографии. 1835. 80. (12). С эпиграфом:

   "Высочайшая цель умственного образования человека состоит в совершенном развитии врожденного ему самосведения, на котором основывается происшествие его жизни, касательно внешних обстоятельств, общего мира и внутренних принадлежностей особого пребывания".

   Из предисловия "Физики" г. Велланского.

  

   Очертательность естества, или Наружная форма проявлений. А. Т. Москва. В университетской типографии. 1835. VIII - 45. (12). С эпиграфом:

   "Умозрение выходит из начала, признанного за истину, и идет через ряд последствий по законам мысления к истине, для поверки же заключений обращается к природе и, когда в сей последней находит подтверждение, причисляет их к сведениям, которыми по праву гордится ум человеческий, открыв их собственными средствами".

   Физика г. Павлова, стр. 244, ¿ 81.

  

   Движимость естества, или Устремление видов к равности отношений по их проявлениям. А. Т. Москва. В университетской типографии. 1835. 72. (12). С эпиграфом:

   "Что есть вселенная?- Порядок".

   Пифагор.¹⁶

  

   Брошюрки г. А. Т. возбудили против себя самое ожесточенное гонение со стороны наших журналов. "Библиотека для чтения" осмеяла их по двум причинам: они претендуют на умозрение или высшие философические взгляды и преисполнены сими и оными. Известно глубокое чувство антипатии и омерзения, которое возбуждает в "Библиотеке для чтения" одно слово "философия", известна и ее ожесточенная ненависть к проклятым сим и оным.¹⁸ "Северная пчела" ненавидит и боится всего, что выходит из границ золотой посредственности, по одному подозрению, что тут может скрываться "философия"; но сии и оные она жалует и горячо, хотя очень неловко, отстаивает от нападений "Библиотеки для чтения". Впрочем, брошюрки г. А. Т. родились, видно, не в добрый час: не защитили их от нападений "Пчелы" сии и оные. Я, с своей стороны, не уступаю "Библиотеке" в ненависти к сим и оным, считая, по уважению прав собственности, делом беззаконным похищать сии местоимения у подьячих, которым оные толико любезны и вожделенны, и притом не видя в них ни малейшей надобности; но к "философии" питаю род какого-то суеверного уважения, будучи убежден, что только в ходе человеческой мысли заключается исторический прогресс. Поэтому, хотя сии и оные и возбуждали меня против г. А. Т., но его претензии на мыслительность мирили меня с ним: за хорошее и хорошо выполненное намерение, за мысль, можно простить сии и оные. Итак, я взял в руки одну из брошюрок г. А. Т., желая увидеть, как фантазирует человек о предметах, так близких, так любезных человеку, какие задает он себе вопросы и как решает их. Я хотел даже и в таком случае, если б не нашел ничего необыкновенного, ничего нового или новым образом, новым путем объясненного, хотел защитить г. А. Т. против ожесточенных врагов "философии". С первого раза мне показалось очень трудно читать эту книгу, хотя писанную и русскими словами; но, решась на благое дело, я старался преодолевать все трудности. Несколько страниц - и терпение мое лопнуло. Нет, г. А. Т., воля ваша, а так по-русски не пишут!

  

   Но как природа всегда действует одними положительными и непреодолимыми законами, то и при сем случае, то есть при совокуплении степеней начал, веществящих оными природу, процесс совокупления оных совокупляется, вероятно, так же, как в доступной нам наблюдательности совершается оный при химических сродствах и соединениях естественных тел друг с другом в природе, ибо при совокуплениях или химических смешениях тел оные так же совершенно изменяются в проявительности своей как в виде, так и в качествах или в свойствах своих и представляются как бы новыми совершенно проявительными в природе естества, то есть механическим воздействием одного начала против другого или степеней оных друг против друга учреждается равновесие в природе между разными частями ее состава, или каждый вид по степени начал совокупления своего стремится с другими придти в равность или располагается по оным между другими относительно и пока не придет в равность отношений с прочими, то движется или переменяет места своего существования, что производит замечаемую нами беспредельную движимость в природе между частями ее состава; придя же в равность отношений с прочими, каждый вид остается в покое или существует, так сказать, под охранением равного воздействия начал на его проявительность, в том виде и качестве, какой свойствен его природе проявления или степеням начал его состава, которые до тех пор в нем сохраняются, или оный вид не изменяется (??!!..), пока воздействие окружающих его предметов не пересилит своими степенями его степеней начал совокупления или пока сила союза его степеней начал соединения в силах противодействовать напряженности противу него других видов, пересиление коей (кого именно?) делает видоизменность или разрушает химический состав степеней начал соединения в оном и переводит его в новую проявительность или вид, в котором уже другие степени начал совокупления находятся, по коим он в природе проявляется в новой форме и с отличными свойствами от прежнего его очертания и свойств, что мы беспрестанно можем наблюдать и видеть в природе при всех химических сродствах и соединениях тел, совершенных даже человеком (,) чрез познание свойств и отношений одного вида к другим, то есть чрез механическое воздействие начал (,) оные (кто?) размещаются между собою в природе относительно проявительностей каждого в приличных местах, или (,) по закону равновесия (,) стремясь к оному (к чему?), воздействуют друг на друга разностями своих проявлений, чем формируют стройность бытия и существование вселенной, производя своим перемещением движимость.¹⁹

  

   Довольно! Это один период!.. В книжке, напечатанной средним шрифтом, он занимает всего на всё четыре страницы без нескольких строк. Истинно философский язык, но только совсем не русский! Воля г. автора, а мне кажется, что изучению философии должно предшествовать изучение грамматики, так же как изложению философии должно предшествовать умение ясно, понятно и толковито изъясняться на своем языке. Вы хотите писать для людей светских, вы посвящаете вашу книгу даме: тем более должны вы стараться говорить живым, народным словом, а не мозаикою школьных и подьяческих слов, согласованных между собою синтаксисом волостных правлений; этого мало, вы должны дойти до педантизма в отделке слова. Кто много знает и у кого знание есть род верования, у кого ум и чувство сливаются вместе, тот имеет право не уважать грамматики, потому что, взамен этого, в его речи будет жар, энергия, движение, могущество, следовательно у того слог будет прекрасен, без всякого старания с его стороны сделать его прекрасным. Но кто о высоких истинах говорит так же спокойно и хладнокровно, как

  

   О сенокосе, о вине,

   О псарне и своей родне,²⁰

  

   тому надо крепко держаться грамматики, надо обтачивать свои периоды, задумываться над словом, размышлять над фразою. Так и делают все люди без дарования: посмотрите, каков язык в сочинениях гг. Булгарина, Греча и проч. Это просто паркет. Да и глубокость мысли нисколько не мешает ясности изложения: что хорошо понятно, то легко и свободно излагается, как бы высоко ни было. Философия есть знание истины: а истина есть: свет!

  

   12. Виктор, или Следствия худого воспитания. П.... С.......ва. Санкт-Петербург. Печатано при императорской Академии наук. 1835. 189. (8).²¹

  

   Автор этого романа, ужасного по вымыслу, по безмыслице, безграмотности и убийственного по скуке, хотел доказать, как опасно вверять иностранцам воспитание детей. Старая, очень старая песня! Скажем за тайну почтенному романисту, что гораздо безопаснее поверить воспитание ребенка грамотному немцу или французу, чем безграмотному русскому, хотя бы этот русский и сочинял плохие романы.

   Виктор, герой романа, воспитан французом и сделался пьяницей, плутом, наконец разбойником: он выезжает с своими холопьями на разбои, держит у себя в подземелье трех благородных девушек, похищенных им с трупов их родителей и пепла их жилищ; наконец, он ранит своего родного сына, который ехал к нему в отпуск из полку, и сам умирает от сыновней руки. Ай, какая старая, перестарая песня! Неужли и теперь всё это делается на Руси? Неужли у нас нет ни правительства, ни законов? Не понимаем, как такие книжонки доходят до типографских станков?..

  

   13. Памятные записки титулярного советника Чухина, или Простая история обыкновенной жизни. Сочинение Фаддея Булгарина. Санкт-Петербург. В типографии Александра Смирдина. 1835. Две части: I - XXV, 241; II - 234. (12).²²

  

   Падший авторитет нельзя ни поднять, ни уронить - так тяжел он. Поэтому мы не хотим ни защищать знаменитого романиста двадцатых годов,²³ ни вооружаться против него критическим пером. Теперь наше дело - сторона! Почтенный автор уверяет читателей, в своем предисловии, со всею искренностью, свойственною одному гению, что его новое произведение есть чуха:²⁴ мы прочли несколько страниц и увидели, что скромный автор совершенно прав.

  

   15. Собрание рифм по алфавиту. Москва. В типографии Семена Селивановского. 1834-1836. Две части: I - 230; II - 202. (12).²⁵

  

   Вот что говорит автор этой курьезной книги в своем предисловии:

  

   1. Предмет сего собрания рифм, был единственно, чтоб услужить юношам, кои имеют желание писать стихи, то чтоб менее им затрудняться и обременять себя в приискании рифм, от чего иногда зависит даже перемена смысла в сочинении, а не токмо в одном окончательном стихе подбирая его в рифму.

   2. Собранные здесь рифмы, на три литтеры оканчивающиеся, могут соединяться с другими тремя, где случится, что придет в рифму и правильное ударение, например ана и яна, Алкорана No 1 и багряда No 274 и тому подобное; также на две литтеры в конце постановленные: дка и тка, бородка No 16 и глотка No 169; или на одну только, например: ва и са, глаза No 1 и власа No 2, равно бое, вое, рое, ба, па, и прочее, что видим и в избранных стихах.

   3. Посему многие из полурифм могут соединяться с правильными рифмами, взяв только не три, а две последние литтеры, например: изба, люба, ряба; и одному, например: за и са, жа и та, га и ха, а также они послужат с пользою для собственных имен и названий.

   4. Ссылка на литтеры: а, е, и, и прочее, при коих назначены номера, где из чего приискивать сходственные рифмы, сделаны для того, чтоб избавиться от слишком огромного печатания, и большей удобности иметь при себе собрание рифм, и менее обременить того, кому угодно будет подбирать рифмы, и чтоб не повторять одни и те же слова в разных падежах, склонениях, временах, лице и тому подобном.

   5. Где случится, что собственное имя, глагол и прилагательное или тому подобное написаны не порознь, а вместе, то это для того, чтоб не ставить их отдельно, и что они приходятся с правильными рифмами, Например: адмирала, адресовала, зелена, звена, и прочее.

   6. Ежели на литтеру а покажется много излишних и мало употребляемых слов, то сие сделано, чтоб, ссылаясь с прочих литтер на а, в остальных не повторять одно и то же слово в разных видах, где они будут необходимы.

   7. Причастия и деепричастия помещены в разных временах глаголов в женском роде (смотри ла), например: горюючи, бывшая No 1, на ала: горевала, бывала; также: бываючи, будучи No 213, на ыла: была, и так дале о прочих частях речи.

  

   Автор так умно и так отчетливо объяснился с публикою насчет издания своей книги, что нам ничего не остается сказать от себя.

  

   17. Прекрасная астраханка, или Хижина на берегу реки Оки. Роман, взятый из истинного происшествия. Российское сочинение. В двух частях. Москва. В университетской типографии. 1836. Две части: I - IV, 42; II - 76. (12).²⁶

  

   Хотя "Прекрасная астраханка" принадлежит к одной и той же категории с "Провинциальными бреднями", но несравненно лучше их и потому заслуживает большего внимания. Чтение этого романа после "Записок" Дормедона Васильевича²⁷ есть истинное отдохновение от труда тяжкого, утомительного. "Прекрасная астраханка" принадлежит к числу лучших российских романов, и только излишняя пышность воображения автора мешает ей несколько превзойти даже самую "Черную женщину",²⁸ это произведение воображения, уже остывшего и сдружившегося с холодным рассудком. Мы хотим познакомить наших читателей с этим прекрасным романом, пересказав, сколько возможно короче, его содержание.

   К роману, как водится, приложено предисловие, отличающееся необыкновенною цветистостью слога и глубокою ученостью; в нем автор уведомляет своих читателей, что город Астрахань стоит на берегу Волги и что в нем можно в один час встретить разных наций народов, и пр.²⁹

   Было утро. На берегу реки Кутума стоял дом купца Огурева. На балконе с вызолоченными перилами, под зеленым зонтом или навесом, сидела прелестная Анастасия в легкой летней одежде цвета невинности и любовалась природою. Анастасия была единственное детище купца Огурева. Вдруг она увидела шлюпку, на которой сидело шесть гребцов, с веслами в руках, в красных рубахах, у коих врота были обшиты золотым галуном, с чернобархатными шапочками на головах, которые были украшены багряными перьями (вероятно, строусовыми). На корме сидел и правил рулем и парусом молодой прекрасный юноша с величественною осанкою, с огненным и вместе диким взором, "умеренным неподражаемою улыбкою при встрече со взорами прекрасной Анастасии". Поравнявшись с балконом, он стал на одно колено и, простри свои руки к Анастасии, а потом на небо (но не к небу), с выразительностию сказал громко: "Клянусь! ты будешь моею, или сия река будет моею могилою!"

   Сей прекрасный, страстный и злополучный юноша, который произнес оные патетические слова, был сын знаменитого Стеньки Разина!

   Шлюпка начала скрываться из глаз пленительной Анастасии, которая услышала "громкий звук гобоя и вскоре сей куплет, пропетый хором чистых голосов":

  

   Душа красная девица,

   Ангел милой красотой!

   Взор твой - светлая денница -

   Вдруг пленил меня собой!

  

   Итак, во времена Стеньки Разина, в России, не только прекрасно играли на гобое, но и сочиняли прекрасные куплеты, которым позавидовал бы сам г. Пуговошников: этот факт надлежит принять к сведению.

  

   "Боже, кто сей незнаемый юноша, который невольно влечет к себе мое сердце и душу? Неужели это мне суженый, коего судьба нарочно привлекла в места сии, чтоб я его увидела и полюбила! - сказала сама себе Анастасия.- Ах! если это не сон, но одна мечта моего воображения, занятого романами, мною читанными..."

  

   Видите ли, каким прекрасным, витиеватым стилем объясняется прелестная Анастасия! По сим речам тотчас можно догадаться, что оная девица воспитанна и образованна. Пусть невежды вооружаются против романов, но романы и во времена Стеньки Разина приносили девицам большую пользу! Так как я не читал романов, сочиненных во времена Стеньки Разина, то и не могу судить о достоинстве оных, но думаю, что сии романы были благопристойнее "Постоялого двора",³⁰ забавнее "Черной женщины" и нравственнее "Провинциальных бредней" г. Прутикова.

   Я пропускаю интересный разговор Анастасии с ее горничною, Анетою (а не Анютою), которая умна и лукава, как все горничные; если б я вздумал выписывать все красоты сего романа, то моя рецензия вышла бы больше оного. Однако я не могу не выписать поэтического описания, сделанного Анастасией) возлюбленному ее сердца:

  

   Он прекрасен, как майский день, величествен, как кедр ливанский!..

  

   Творец небесный! как красноречиво выражали девицы свои чувства, во время Стеньки Разина! ай! ай! как красноречиво!..

  

   - Где это вы, сударыня, были? - спросила мать у Анастасии.- Верно, изволили заниматься чтением прекрасных романов, коими набита голова и сердце ваше до такой степени, что вы даже забыли должное почтение к вашим родителям, поздравить их с добрым утром, и по нескольку часов заставляете ждать их до чаю!

  

   Эти строки мне кажутся немного странными: я нимало не сомневаюсь в том, что, во времена Стеньки Разина, чай был во всеобщем употреблении, точь в точь, как теперь, что дочери тогда, как и теперь, поздравляли своих родителей с добрым утром, особенно дочери купецкие, что матери, в ироническом штиле, с дочерьми говорили во множественном числе; но я с трудом могу верить, чтобы романы тогда были в таком гонении. Очевидно, что это еще вопрос, вопрос исторический и литературный, который должно исследовать. В ожидании, пока явится ученый, который разрешит этот вопрос, будем следовать за нитью рассказа.

   Мать упрекает мужа, что он позволяет дочери читать романы, "без чтения которых она была бы невинна, как ангел, и добродетельна, как мать ее!.." Муж отвечает жене, что она сама смолоду до того любила романы, что забывала для них обед и ужин. Но это читателю и без того видно, потому что мать объясняется слогом книжным и ораторским, которого купчихе времен Стеньки Разина нельзя было приобрести без чтения романов. Но жене не понравилось возражение мужа. "Сею насмешкою,- говорит она,- думаешь ты поселить в единственной нашей дочери неуважение к своей матери". Пошло слово за слово, и старики побранились; в этой ссоре мать Анастасии от романического и книжного языка постепенно перешла к слогу простому, разговорному, который употребляется и теперь не токмо купцами и мещанами, но и чиновниками, в домашних объяснениях с их сожительницами.

   Вдруг входит Стефан (сын Стеньки Разина).

  

   - Боже! - вскрикивает Анастасия.- Это он!- и упадает в обморок.

  

   Так и должно! если девицы, во времена Стеньки Разина, читали романы, то, без сомнения, должны были уметь падать в обморок. Конечно, нынче это выходит из моды, но, во времена Стеньки Разина, сей обычай существовал во всей силе.

   Стефан, как образованный молодой человек, бросился помогать своей возлюбленной.

  

   - Прочь, прочь!- кричит Мария (мать Анастасии: в порядочных и истинно классических романах никогда не называют по отчеству героев и особенно героинь, хотя бы сии были и купчихи). Что ты за птица, взлетевшая в высокие хоромы? Если ты лекарь, то не нужны твои пособия; у нас есть лучшее лекарство: святая вода, антидор, воскресная молитва от врагов и супостатов, коих поручения ты, может быть, принимаешь, и будучи столь прекрасен, думаешь соблазнить нас, как святых отцов в пустыне, и посеять здесь клевету и раздор? Но и того хуже, если ты сын убийцы и разбойника, проливающего невинную кровь, ищущего случая излить яд свой в недра добродетельного семейства!.. Удались, исчезни, яко дым и прах!

  

   Каков образчик красноречия?.. Знаете ли, что я в нем вижу? - А что?.. Да уж, верно, то, чего никто не видит. Коротко и ясно: я сделал историческое открытие, нашел новый факт.

   О! недаром я давно подозревал в себе историко-критическую способность, дар соображения и богатых выводов из самых бедных данных. Да, в этом случае, я не уступлю самому г. Скромненку,³¹ который так много уже открыл нового в нашей истории, хотя и не очень давно ею занимается. Дело вот в чем: по сей красноречивой речи матери Анастасии я заключаю, что во времена Стеньки Разина преподавание риторики было в самом цветущем состоянии, что ей учили даже женщин. Заметили ль вы, что Мария, мать Анастасии, выражается всеми тремя родами слога: с Стефаном высоким, с дочерью средним, а с мужем низким. Кому не известно, что оное остроумное разделение слога на высокий, средний в низкий - относится к отдаленным временам и всеми нашими учителями и законодателями красноречия, от Ломоносова до гг. Плаксина и Глаголева,³² признается необходимым? Но посмотрим, какое действие произвела на Стефана громовая выходка Марии.

   Ужасное!.. Он затрепетал всеми членами и побледнел...

  

   - Что это значит, государь мой?- спросил его Владимир (отец Анастасии).- Следовательно слова жены моей справедливы... Отчего вы так трепещете?

   - От несправедливых ее упреков! - отвечал Стефан, стараясь принять на себя спокойный вид.

   - А мне кажется,- возразил Владимир, поглаживая свою лысину,- они не несправедливы; ибо честный человек оных не боится и с равнодушием переносит все насмешки и ругательства и, почитая себя непричастным таковым укоризнам, еще более возвышается в душе своей, а вы... вы... молодой человек... ах! право ужасаюсь за вас - и мне кажется, что слова жены моей справедливы! Скажите: кого я имею честь видеть в моем доме, т. е. кто вы именно.

  

   Как очевидно различие мужчины от женщины! Красноречие второй пламенно и бурно, дышит чувством; красноречие первого спокойно, тихо, но глубоко и кипит мыслями. Вот каковы были русские бородатые купцы во времена Стеньки Разина; да - не то, что нынешние, которых в красноречии загоняет всякий сельский дьячок, доходивший в семинарии хоть до синтаксического класса, и у которых красноречивы только окладистая борода, румяные ланиты, толстые чрева и туго набитые карманы. Неоспоримо, что свет день ото дня становится хуже, как уверяет в этом Дормедон Васильевич Прутиков!..

   Наконец, Стефан прибегает к ловкой увертке, одной из тех гениальных выдумок, которые вы можете найти в народной русской сказке в лицах, под названием "О бабьих увертках и непостоянных документах"³³ - и мир восстановился. Мать шепнула что-то дочери, и сия вышла.

  

   - Верно, сударыня,- сказал Стефан,- вы почитаете неприличным прекраснейшей вашей дочери быть в обществе с незнакомым человеком и чрез сие лишаете как меня, так и самих себя удовольствия ее видеть: если я здесь лишний, сию же минуту оставлю вас в покое.

  

   Quelle galanterie! quelle politesse! {Какая галантность! какая учтивость! (Франц.).- Ред.} Молодые щеголи и франты XIX века, краснейте: что вы в сравнении с денди XVII века? то же, что нынешние титулярные советники в сравнении с рыцарями средних веков!..

  

   - Ах, помилуйте, помилуйте! - отвечает Мария...- Я сказала дочери, чтоб она переменила платье, ибо на ней надето утреннее неглиже, а это платье не годится при постороннем человеке.

  

   Боже мой! какое знание приличий! какое строгое исполнение требований хорошего тона! И в ком же? в купчихе времени Стеньки Разина!.. О bon vieux temps! {О доброе старое время! (Франц.).- Ред.} Тогда тоже был в употреблении французский язык, и даже в большем, чем ныне: можно побиться об заклад, что теперь ни одна купчиха, с бумажною или парчового повязкою на голове, в целой Астраханской губернии, не поймет слова "неглиже".

  

   - А мне кажется, сударыня,- возразил Стефан,- что сия одежда более делает прелестною девицу, ибо ближе к натуре и не принужденна. Если б я когда-нибудь вздумал жениться,- продолжал он,- то никогда бы не позволил жене моей заключать в тесные пределы стройную и природную свою талию, разве только в таком случае, когда б дражайшая моя половина была так толста, как ваша приходская попадья.

  

   Какие аркадские понятия о прелести, придаваемой женщинам костюмом! Верно, во времена Стеньки Разина издавался какой-нибудь чувствительный "Дамский журнал"!.. И потом, какое остроумие со стороны молодого человека XVII века!.. О! этот молодой человек знал толк!..

  

   - Однако ж вы здесь, верно, не новичок и не последний насмешник? - сказала Мария...- Извините меня, сударыня, в сем неуместном сравнении,- отвечал Стефан. Произнеся сии слова, целует еще руку Марии, совершенно им обвороженной; но он имел другую цель, ибо знал, что от приобретения благорасположения Марии зависело его счастие.

  

   Владимир, которому эти нежности показались смешны, начал подшучивать над своею женою, которая, оставив высокий слог, отвечала ему низким: "Не сойди-ка с ума, плешивая обезьяна!" За сим Владимир рассказал Стефану, как его сожительница, в продолжение тридцатилетней их брачной жизни, осыпала его бранью, оделяла толчками и сделала его плешивым, вцепляясь, как кошка в крысу, в его курчавые волосы, когда он увещевал ее плетью меньше скалить зубы с молодыми мужчинами и не бесчестить себя. Признаюсь откровенно, это мне не понравилось, и воля ваша, г. неизвестный, но тем не менее знаменитый автор "Прекрасной астраханки", а тут есть противоречие. Если Мария иногда выражалась немного сально, так это потому, чтобы разнообразить свой слог, вследствие предписаний риторики; но чтобы она, начитанная романами, знавшая французский язык, соблюдавшая строго bon ton, {хороший тон (франц.).- Ред.} обладавшая таким красноречием,- чтобы она, говорю, могла доходить до такого mauvais genre {до таких дурных манер (франц.).- Ред.} - это, право, неестественно. Впрочем, может быть, такое обращение супругов между собою во времена Стеньки Разина почиталось за хороший тон? В таком случае, не спорю, но зато не хочу быть согласным с Дормедоном Васильевичем Прутиковым, чтобы в старину всё было лучше нынешнего.

   Супруги скоро помирились, и вошла Анастасия в белом атласном платье, опоясанном зеленым бархатным поясом с бриллиантовою пряжкою, с пукетом роз, приколотых к груди, с зеленою лентою, унизанною крупным жемчугом, и бриллиантовым склаважем³⁴ на голове, с браслетами на руках. Как прекрасна она была в этом костюме, почти не изменившемся со времен Стеньки Разина до нашего времени!..

   Но этим не всё кончилось: по приказанию матери, Анастасия принесла арфу, настроила ее и, сделав несколько аккордов, запела следующий романс, сочиненный ею экспромтом:

  

   Сияет солнце над востоком

   В лазуре - золотым лучом!

   Пловец в челне, ведомый роком,

   В одежде рыцарской, с мечом;

   Пристал к сим берегам Кутума,

   Вступил в незнаемый чертог!

   Какая быть должна владельцев дума?..

   Об нем?.. Но верно его бог

   Руководил в пути избранном,

   Эгидой ангел осенял!

   И он хотя сюда незванный -

   Гостеприимство здесь спознал!

   Хлеб, соль ему здесь предлагают,

   Все ласки и смиренный кров;

   Но мысль его не постигают?

   Им небо лучший всем покров!-

   Скажи, скажи, пришлец незнамый! -

   Зачем пристал к сим берегам?

   Коль хочешь быть теперь упрямый,-

   Иди, оставь спокойство нам?

   Вот чувства, сердца выраженья!..

   Скажи, скажи - ты мне в ответ,

   Зачем пришел в чужи селенья?

   Какой намерений - завет?

  

   Сначала импровизация Анастасии привела Стефана в большое затруднение, но - говорит автор -

  

   Оборотливый ум, просвещенный воспитанием, недолго остается в бездействии и находит скоро ответы на самую трудную задачу. Я знаю отечественных поэтов, которые, нимало не думавши, говорят то в одну минуту, что наш брат-сочинитель должен решить в течение целого месяца; но, щадя их, я не смею здесь наименовать, ибо публика очень известна об их талантах.

  

   Мы думаем, что наши знаменитые поэты должны быть очень благодарны автору "Прекрасной астраханки" за его комплимент, а более за пощаду, которую он им дает, за его скромность насчет утайки их имен.

  

   Мой Стефан (продолжает автор), будучи из числа не последних в своем роде, сейчас нашел или приискал скоро на заданную ему Анастасией задачу ответ. Взявши у ней арфу и акампанируя, пропел следующее объяснение:

  

   На что, красавица прелестна!

   Ты ищешь объясненья слов?

   При мудрости твоей чудесной

   Я чту гостеприимный кров,

   В которой принят я с приязней,

   Не как пришлец, но как родной;

   Твой взор, твой ум всего опасней,

   Но клятвы я держусь одной,-

  

   Она навек язык связала:

   Не смеет сердце говорить!

   Природа чувства мне те дала...

   Но мыслю, что могу излить!

   Тобой пленен я с перва взгляда,

   С тобой хочу счастливым быть.

   Когда ж отнимется отрада...

   Не стану я на свете жить!

  

   Оставь до время изъясненья:

   Тебе, клянусь!.. откроюсь я!-

   Прерви души моей мученья...

   Иль кончу жизнь я - здесь стеня.

  

   - Каков ответ!- вскричала Мария:- не ангельской ли голос проник в мою душу! О, сколь он очарователен, любезен, и какую прелестную гармонию вливает в сердца наши!- О! дочь! милая моя Анастасия! Вот лучший учитель, могущий образовать твои способности! Что эти надутые эгоисты? Эти сребролюбцы, ищущие своей выгоды, которые, занимаясь один час твоим учением, стараются только превознести себя похвалами к талантам, коих они никогда не имели! Они превозносят тебя до небес, в надежде более получить от нас платы, но незнакомец, в первый раз нас видевший, доказал нам, как они ничтожны! Бери, дочь моя! бери от сего господина уроки, и ты будешь идеалом для всех образованных дам в нашем городе!

  

   Нужно ли говорить, что Стефан согласился? Сын Стеньки Разина был отличный виртуоз и любил Анастасию - чего ж лучше! Но довольно! прочтите сами роман, а я не хочу отнимать у вас удовольствия, рассказав вам вполне содержание этого прекрасного романа. Да не та была и цель моя: я хотел только дать понятие о неслыханных красотах сего произведения. Когда же вы прочтете его сами, тогда я напишу на него настоящую критику, в которой докажу, как 2x2 = 4, что современная русская литература совсем не так бедна, как думают некоторые беспокойные крикуны, что если она теперь немножко и вздремнула, зато часто грезит, и "Прекрасная астраханка" есть одна из самых поэтических, самых пленительных ее грез.

   Во второй части есть ужасно высокая сцена, сцена свидания Стефана с отцом своим, Стенькою Разиным: в этой сцене они оба говорят высоким слогом. Вообще этот роман напоминает собою лучшее произведение гениального Дюкре-Дюмениля, сперва сосланного неблагодарным потомством в лакейскую, а потом в подвалы: "Виктор, или Дитя в лесу"; но, почтенные читатели, "Прекрасная астраханка" только напоминает "Виктора", а не есть подражание оному, хотя и обретаются такие невежды, которые думают, что сие российское сочинение есть будто бы пародия на оное французское произведение, что будто бы "Прекрасная астраханка" есть тот же самый "Виктор", перетесанный топором и скобелью на российские нравы. Вообще надо заметить, что у Дюкре-Дюмениля слог прелестный, а у нашего автора высокий, и потому пальма первенства должна остаться за российским сочинителем.

  

   19. Библиотека романов и исторических записок, издаваемая книгопродавцем Ф. Ротганом, на 1835 год. Санкт-Петербург. 1835. Томы: XVI - VI, 238; XVII - 204; XVIII - 202; XIX - 224; XX - 205; XXI - 214; XXII - 173; XXIII - 133; XXIV - 145. (12).³⁵

  

   Терпение, постоянство и твердость характера - дело великое, признак души глубокой! Тщетно толковали г. Ротгану некоторые журналы, что книжка в пять, шесть или семь листов не составляет тома, что надо не так держать свое слово перед публикою; тщетно насмехались они над микроскопическими томиками "Библиотеки романов":³⁶ г. Ротган остался непоколебим, шел твердо своей дорогой, никого не слушал, никому не отвечал и продолжал выдавать крохотные книжки за огромные томы. Наконец, он уже и кончил их за 1835 год и обещает такое же число и в такой же толщине за 1836. Даруй Феб ему успех и награди его прежним постоянством и твердостию в исполнении своих намерений! - "Записки доктора", помещенные в этой "Библиотеке", прелесть, наслаждение, очарование? Правда, не все пьесы доктора Гаррисона равного достоинства, между ними есть посредственные и даже плохенькие, но зато сколько превосходных! "Государственный человек", "Страшная гроза", "Богатый и бедный",³⁷ "Вдова Клана" и многие другие - выше всех похвал! Если бы томики г. Ротгана превратились каким-нибудь чудом в томы, если бы он не переводил скучных и бездарных романов мисс Эджеворт³⁸ то его "Библиотека" была бы порядочною книгою!

  

   20. Басни Крылова. В восьми книгах. Тридцатая тысяча.

   Санкт-Петербург, в типографии Экспедиции заготовления государственных бумаг. 1835. 410. (64).³⁹

  

   Мы не будем говорить о достоинстве этой книжки в литературном отношении; в нем никто не сомневается; притом же тридцатая тысяча, выставленная на заглавии, служит самым красноречивым фактом в подтверждение и без того уже всеми признанной истины. Да, народ знает и любит Крылова так же, как Крылов знает и любит народ. Итак, скажем об этой книжке несколько слов, в отношении к ее типографическому достоинству. С этой стороны она возбуждает живейшее удивление и живейшую радость, как доказательство, что у нас начинает распространяться вкус к красивым изданиям, а вместе с ним и успехи книгопечатания. Теперь вы можете носить "Басни Крылова" и в кармане и в ридикюле; даже в руках детей эта книжечка будет казаться миниатюрною игрушкою; представьте только себе - в шестьдесят четвертую долю листа! И вместе с этим издание красиво до изящности_; мелко до невозможности и, для крепких и молодых глаз, очень четко. В рассуждении мелкости, красивости и четкости, буквы, право, не уступят английским и французским. Конечно, люди с слабыми глазами должны отказаться от чтения этой книжки, даже люди с здоровыми глазами не могут слишком долго читать ее, но это неизбежный и неотвратимый недостаток. Это издание Крылова радует нас еще и в том отношении, что может произвести у нас наклонность к миниатюрным изданиям. У нас вообще любят книги in 8®, крупным шрифтом и особенно стихи, с ужасными пробелами, так что стихотворения, которые вместились бы на пяти листах, издаются на десяти или двадцати. У нас еще не было попыток издавать книги, как у иностранцев, так, чтобы они могли составлять дорожную библиотечку и, занимая небольшой шкап, представляли бы всё, что есть лучшего оригинального или переводного по части изящной литературы. К этой книжке приложен прекрасно выгравированный на стали портрет Крылова, деланный в Лондоне. Не почитаем за нужное присовокуплять, кому публика обязана этим прекрасным изданием: у нас только один книгопродавец занимается изданием наших лучших поэтов и литераторов.⁴⁰

  

   21. Кальян. Стихотворения А. Полежаева. Издание второе. Москва. В университетской типографии. 1836. 130. (12).⁴¹

  

   "Кальян" есть вторая книжка стихотворений г. Полежаева, много уступающая в достоинстве первой.⁴² Но и в "Кальяне" еще блестят местами искорки прекрасного таланта г. Полежаева, не говоря уже о том, что он еще не разучился владеть стихом. Лучшим стихотворением в "Калья