Главная » Книги

Белинский Виссарион Григорьевич - Сочинения Александра Пушкина. Статья четвертая, Страница 2

Белинский Виссарион Григорьевич - Сочинения Александра Пушкина. Статья четвертая


1 2 3 4

вского: в них преобладает элегический тон в духе музы Жуковского, стих очень близок к стиху Жуковского, в самом взгляде на предмет видна зависимость ученика от учителя.
  "Воспоминания в Царском Селе" написаны звучными и сильными стихами, хотя вся пьеса эта не более как декламация и риторика. Такими же стихами написана и пьеса "Наполеон на Эльбе", содержание которой теперь кажется забавно-детским. Пушкин заставляет Наполеона "свирепо прошептать" разные ругательства на самого себя, превозносить своих врагов, а о себе самом отзываться, как об ужасном mauvais sujet {Злодее. - Ред.}. Между прочим Наполеон у него свирепо _прошептывает_;
  
   "Полнощи царь младой! ты двигнул ополченья,
  
   И гибель вслед пошла кровавым знаменам,
  
   Отозвалось могущего паденье -
  
  
  И мир земле и радость небесам,
  
  
  А мне - позор и поношенье!"
  !!!!!!!!!!!!!!!!!
  Чему удивляться, что шестнадцатилетний мальчик так смотрел на Наполеона в то время, как на него так же точно смотрели и престарелые, и возмужавшие поэты! Гораздо удивительнее, что этот мальчик через _пять_ лет после того сказал о Наполеоне:
  
  
   Над урной, где твой прах лежит,
  
  
   Народов ненависть почила
  
  
   И луч бессмертия горит.
  
  
   . . . . . . . . . . . . . .
  
  
   Да будет омрачен позором
  
  
   Тот малодушный, кто в сей день
  
  
   Безумным возмутит укором
  
  
   Его развенчанную тень!
  
  
   Хвала!.. он русскому народу
  
  
   Высокий жребий указал
  
  
   И миру вечную свободу
  
  
   Из мрака ссылки завещал! {293}
  !!!!!!!!!!!!!!!
  Эти стихи и особенно этот взгляд на Наполеона, как освежительная гроза, раздались в 1821 году над полем русской литературы, заросшим сорными травами общих мест, и многие, поэты, престарелые и возмужалые, прислушивались к нему с удивлением, подняв встревоженные головы вверх, словно гуси на гром...
  Но между "лицейскими" стихотворениями гораздо более ознаменованных сильным влиянием Батюшкова. Таковы пьесы: _К Наталье, К молодой актрисе, Князю А. М. Горчакову, Осгар, Эвлега, Воспоминание_ (Пущину), _Сон_ (отрывок), _К молодой вдове, Мое завещание друзьям, Наездник, К. Г...у, Мечтатель, К. П..у, К. Б...у, Городок_. Даже в пьесах, написанных под влиянием других поэтов, заметно в то же время и влияние Батюшкова: так гармонировала артистическая натура молодого Пушкина с артистическою натурою Батюшкова! Художник инстинктивно узнал художника и избрал его преимущественным образцом своим. Это показывает, до какой степени силен был в Пушкине художнический инстинкт. Как ни много любил он поэзию Жуковского, как ни сильно увлекался обаятельностию ее романтического содержания, столь могущественною над юною душою, но он нисколько не колебался в выборе образца между Жуковским и Батюшковым и тотчас же, бессознательно, подчинился исключительному влиянию последнего. Влияние Батюшкова обнаруживается в "лицейских" стихотворениях Пушкина не только в фактуре стиха, но и в складе выражения, и особенно во взгляде на жизнь и ее наслаждения. Во всех их видна нега и упоение чувств, столь свойственные музе Батюшкова; и в них проглядывает местами унылость и веселая шутливость Батюшкова. Пушкин занял у него даже любимые имена, и в особенности _Хлою_ и _Делию_, и манеру пересыпать свои стихотворения мифологическими именами Купидона, Амура, Марса, Аполлона и проч., и любимые его выражения: _цитерская сторона, девственная лилея_ и тому подобные. Вспомните стихотворения Батюшкова, заимствованные им из'Парни, и потом послание "К П-ну" и сравните с ним пьесы Пушкина "К Наталье" и "К молодой вдове": вы увидите в них Пушкина учеником Батюшкова.
  
  
   Ночь придет - и лишь тебя
  
  
   Вижу я в пустом мечтаньи,
  
  
   Вижу, в легком одеяньи,
  
  
   Будто милая со мной:
  
  
   Робко сладостно дыханье,
  
  
   Белой груди колыханье, {299}
  
  
   Снег затмившей белизной -
  
  
   И полуотверсты очи,
  
  
   Скромный мрак безмолвной ночи -
  
  
   Дух в восторг приводят мой!..
  
  
   Я один в беседке с нею:
  
  
   Вижу девственну лилею,
  
  
   Трепещу, томлюсь, немею...
  
  
   . . . . . . . . . . . . . .
  
  
   Но, Наталья, ты не знаешь.
  
  
   Кто твой нежный Селадон?
  
  
   Ты еще не понимаешь,
  
  
   Отчего не смеет он
  
  
   И надеяться? - Наталья!
  
  
   Выслушай еще меня:
  
  
   Не владелец я сераля, {300}
  
  
   Не арап, не турок я;
  
  
   За учтивого китайца,
  
  
   Грубого американца
  
  
   Почитать меня нельзя.
  
  
   Не представь и немчурою
  
  
   С колпаком на волосах,
  
  
   С кружкой, пивом налитою,
  
  
   И с цыгаркою в зубах;
  
  
   Не представь кавалергарда
  
  
   В каске, с длинным палашом -
  
  
   Не люблю я бранный гром:
  
  
   Шпага, сабля, алебарда
  
  
   Не тягчат моей руки.
  !!!!!!!!!!!
  По отделке и стиху это стихотворение слишком отзывается детскою незрелостию; но следующее и по стихам напоминает Батюшкова:
  
  
   Лида! друг мой неизменный,
  
  
   Почему сквозь легкий сон,
  
  
   Часто негой утомленный,
  
  
   Слышу я твой тихий стон?
  
  
   Почему в любви счастливой
  
  
   Видя страшную мечту,
  
  
   Взор недвижный, боязливый,
  
  
   Устремляешь в темноту?
  
  
   Почему, когда вкушаю
  
  
   Быстрый обморок любви,
  
  
   Иногда я примечаю
  
  
   Слезы тайные твои -
  
  
   Ты рассеянно внимаешь
  
  
   Речи пламенной моей,
  
  
   Хладно руку прижимаешь,
  
  
   Хладен взор твоих очей?
  
  
   О, бесценная подруга!
  
  
   Вечно ль слезы проливать?
  
  
   Вечно ль мертвого супруга
  
  
   Из могилы вызывать!
  
  
   Верь мне: узников могилы
  
  
   Там объемлет вечный сон,
  
  
   Им не мил уж голос милый,
  
  
   Не прискорбен скорби стон.
  
  
   Не для них весенни розы,
  
  
   Сладость утра, шум пиров,
  
  
   Откровенной дружбы слезы
  
  
   И любовниц робкий зов!
  
  
   Рано друг твой незабвенный
  
  
   Вздохом смерти воздохнул,
  
  
   И, блаженством упоенный,
  
  
   На груди твоей уснул.
  
  
   Спит увенчанный счастливец!
  
  
   Верь любви - невинны мы -
  
  
   Нет! Разгневанный ревнивец
  
  
   Не придет из вечной тьмы;
  
  
   Тихой ночью гром не грянет,
  
  
   И завистливая тень
  
  
   Близ любовников не станет,
  
  
   Вызывая спящий день!
  !!!!!!!!!!!!!!
  Пьесы: "Осгар" и "Эвлега" навеяны скандинавскими стихотворениями Батюшкова. {301} В то время пользовалось большою известностию действительно прекрасное послание Батюшкова к Жуковскому - "Мои пенаты". Оно родило множество подражаний. Пушкин написал в роде и духе этого стихотворения довольно большую пьесу "Городок".
  
  
   Философом ленивым,
  
  
   От шума вдалеке.
  
  
   Живу я в городке
  
  
   Безвестностью счастливом.
  
  
   Я нанял светлый дом
  
  
   С диваном, с камельком:
  
  
   Три комнатки простые -
  
  
   В них злата, бронзы, нет,
  
  
   И ткани выписные
  
  
   Не кроют их паркет;
  
  
   Окошки в сад веселый,
  
  
   Где липы престарелы
  
  
   С черемухой цветут;
  
  
   Где мне в часы полдневны
  
  
   Березок своды темны
  
  
   Прохладну сень дают;
  
  
   Где ландыш белоснежный
  
  
   Сплелся с фиялкой нежной, {302}
  
  
   И быстрый ручеек,
  
  
   В струях неся цветок,
  
  
   Невидимый для взора.
  
  
   Лепечет у забора.
  
  
   Здесь добрый твой поэт
  
  
   Живет благополучно;
  
  
   Не ходит в модный свет;
  
  
   На улице карет
  
  
   Не слышен стук докучный;
  
  
   Здесь грома вовсе нет;
  
  
   Лишь изредка телега
  
  
   Скрыпит по мостовой,
  
  
   Иль путник, в домик мой
  
  
   Пришед искать ночлега,
  
  
   Дорожною клюкой
  
  
   В калитку постучится...
  
  
   Блажен, кто веселится
  
  
   В покое, без забот,
  
  
   С кем втайне Феб дружится
  
  
   И маленький Эрот;
  
  
   Блажен, кто на просторе
  
  
   В укромном уголке,
  
  
   Не думает о горе,
  
  
   Гуляет в колпаке,
  
  
   Пьет, ест, когда захочет,
  
  
   О госте не хлопочет!
  !!!!!!!!!!!!!!
  Подобно Батюшкову, Пушкин в этом стихотворении говорит о своих любимых писателях, которые заняли место на полках его избранной библиотеки. Только он говорит не об одних русских писателях, но и об иностранных:
  
  
  
  Друзья мне - мертвецы,
  
  
  
  Парнасские жрецы,
  
  
  
  Над полкою простою,
  
  
  
  Под тонкою тафтою,
  
  
  
  Со мной они живут,
  
  
  
  Певцы красноречивы,
  
  
  
  Прозаики шутливы,
  
  
  
  В порядке стали тут.
  
  
  
  Сын Мома и Минервы,
  
  
  
  Фернейский злой крикун,
  
  
  
  Поэт в поэтах первый,
  
  
  
  Ты здесь, седой шалун!
  
  
  
  Он Фебом был воспитан,
  
  
  
  Издетства стал пиит;
  
  
  
  _Всех больше перечитан_.
  
  
  
  Всех менее томит;
  
  
  
  Соперник Эврипида,
  
  
  
  Эраты нежный друг, ч
  
  
  
  Арьоста, Тасса внук -
  
  
  
  Скажу ль?.. отец Кандида -
  
  
  
  Он все; везде велик
  
  
  
  Единственный старик!
  
  
  
  На полке за Вольтером
  
  
  
  Виргилий, Тасс с Гомером,
  
  
  
  Все вместе предстоят.
  
  
  
  В час утренний досуга
  
  
  
  Я часто друг от друга
  
  
  
  Люблю их отрывать.
  
  
  
  Питомцы юных граций -
  
  
  
  С Державиным потом
  
  
  
  Чувствительный Гораций
  
  
  
  Является вдвоем.
  
  
  
  И ты, певец любезный,
  
  
  
  Поэзией прелестной
  
  
  
  Сердца привлекший в плен,
  
  
  
  Ты здесь, лентяй беспечный,
  
  
  
  Мудрец простосердечный,
  
  
  
  Ванюша Лафонтен!
  
  
  
  Ты здесь - и Дмитрев нежный,
  
  
  
  Твой вымысел любя,
  
  
  
  Нашел приют надежный
  
  
  
  С Крыловым близ тебя.
  
  
  
  Но вот наперсник милый
  
  
  
  Психеи златокрылой!
  
  
  
  О, добрый Лафонтен,
  
  
  
  С тобой он смел сразиться,
  
  
  
  Коль можешь ты дивиться,
  
  
  
  Дивись: ты побежден! {*}
  
  
  
  {* Богданович.}
  
  
  
  Воспитанны Амуром,
  
  
  
  Вержье, Парни с Грекуром
  
  
  
  Укрылись в уголок
  
  
  
  (Не раз они выходят
  
  
  
  И сон от глаз отводят
  
  
  
  Под зимний вечерок).
  
  
  
  Здесь Озеров с Расином,
  
  
  
  Руссо и Карамзин,
  
  
  
  С Мольером-исполином
  
  
  
  Фонвизин и Княжнин.
  
  
  
  За ними, хмурясь важно,
  
  
  
  Их грозный аристарх
  
  
  
  Является отважно
  
  
  
  В шестнадцати томах.
  
  
  
  Хоть страшно стихоткачу
  
  
  
  Лагарпа видеть вкус,
  
  
  
  Но часто, признаюсь.
  
  
  
  Над ним я время трачу.
  
  
  
  Кладбище обрели
  
  
  
  На самой нижней полке
  
  
  
  Все школьнически толки,
  
  
  
  Лежащие в пыли,
  
  
  
  Визгова сочиненья,
  
  
  
  Глупона песнопенья, {303}
  
  
  
  Известные творенья,
  
  
  
  Увы! одним мышам.
  
  
  
  Мир вечный и забвенье
  
  
  
  И прозе и стихам!
  
  
  
  Но ими огражденну
  
  
  
  (Ты должен это знать)
  
  
  
  Я спрятал потаенну
  
  
  
  Сафьянную тетрадь,
  
  
  
  Сей свиток драгоценный,
  
  
  
  Веками сбереженный
  
  
  
  От члена русских сил,
  
  
  
  Двоюродного брата.
  
  
  
  Драгунского солдата
  
  
  
  Я даром получил.
  
  
  
  Ты, кажется, в сомненьи...
  
  
  
  Не трудно отгадать:
  
  
  
  Так, это сочиненья, {304}
  
  
  
  Презревшие печать.
  
  
  
  Хвала вам, чада славы,
  
  
  
  Враги парнасских уз!
  
  
  
  О, князь, наперсник муз,
  
  
  
  Люблю твои забавы;
  
  
  
  Люблю твой колкий стих
  
  
  
  В посланиях твоих:
  
  
  
  В сатире - знанье света
  
  
  
  И слога чистоту,
  
  
  
  И в резвости куплета
  
  
  
  Игриву остроту -
  
  
  
  И ты . . . . . . . .
  
  
  
  . . . . . . . . . . .
  
  
  
  . . . . . . . . . . .
  
  
  
  . . . . . . . . . . .
  
  
  
  Как, в юношески леты,
  
  
  
  В волнах туманной Леты,
  
  
  
  Их гуртом потопил;
  
  
  
  И ты, замысловатый
  
  
  
  "Буянова" певец,
  
  
  
  В картинах столь богатый
  
  
  
  И вкуса образец;
  
  
  
  И ты, шутник бесценный,
  
  
  
  Который Мельпомены
  
  
  
  Котурны и кинжал
  
  
  
  Игривой Тальи дал!
  
  
  
  Чья кисть мне нарисует,
  
  
  
  Чья кисть скомпанирует
  
  
  
  Такой оригинал!
  
  
  
  Тут вижу я: с Чернавкой
  
  
  
  Подщипа слезы льет.
  
  
  
  Но назову ль детину,
  
  
  
  Что доброю порой
  
  
  
  Тетради половину.
  
  
  
  Наполнил лишь собой!
  
  
  
  О ты, высот Парнаса
  
  
  
  Боярин небольшой,
  
  
  
  Но пылкого Пегаса
  
  
  
  Наездник удалой!
  
  
  
  Намаранные оды,
  
  
  
  Убранство чердаков,
  
  
  
  Гласят из роды в роды:
  
  
  
  Велик, велик - Свистов!
  
  
  
  Твой дар ценить умею,
  

Другие авторы
  • Мицкевич Адам
  • Черемнов Александр Сергеевич
  • Соловьев Федор Н
  • Маркевич Болеслав Михайлович
  • Стивенсон Роберт Льюис
  • Погорельский Антоний
  • Гердер Иоган Готфрид
  • Дризен Николай Васильевич
  • Курсинский Александр Антонович
  • Кизеветтер Александр Александрович
  • Другие произведения
  • Рубан Василий Григорьевич - Лидия Гинзбург. Неизданные стихотворения Рубана
  • Басаргин Николай Васильевич - [на каторге и в ссылке]
  • Соллогуб Владимир Александрович - Из воспоминаний (О Лермонтове)
  • Ломоносов Михаил Васильевич - Нечто о потомстве Ломоноcова
  • Гейнце Николай Эдуардович - Власть женщины
  • Воровский Вацлав Вацлавович - Из современных настроений
  • Картер Ник - Дом семи дьяволов
  • Туган-Барановский Михаил Иванович - Социализм как положительное учение
  • Кони Анатолий Федорович - Ирина Семеновна Кони
  • Елпатьевский Сергей Яковлевич - Чужая красота
  • Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (24.11.2012)
    Просмотров: 255 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа