К. Р. - Примечания (к пьесе "Царь Иудейский")

имя с Господом, выпускали оное из текста"¹⁷⁰.

  

  

   Подвергнуть бичеванью. - "Пилат говорит им: "Что же я сделаю Иисусу, называемому Христом?" Говорят ему все: "Да будет распят!" (Матф. XXVII, 22). Пилат снова возвысил голос, желая отпустить Иисуса, но они кричали: "Распни, распни Его!" (Лук. XXIII, 20, 21). Правитель сказал: "Какое же зло сделал Он?" Но они еще сильнее кричали: "Да будет распят!" (Матф. XXVII, 23). Он в третий раз сказал им: "Какое же зло сделал Он? Я ничего, достойного смерти, не нашел в Нем; итак, наказав Его, отпущу". Но они продолжали с великим криком требовать, чтобы Он был распят; и превозмог крик их и первосвященников (Лук. XXIII, 22, 23). Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его" (Иоан. XIX, 1).

   В когорте Севастийской. - Римские войска времен империи строго разделялись на две категории: легионы и вспомогательные войска. Главнейшею частью войск были легионы, состоявшие только из римских граждан (провинциалы, когда вербовались в легионы, получали право римского гражданства). Каждый легион состоял из 10 когорт или 60 центурий и насчитывал от 5000 до 6000 человек. Вспомогательные войска состояли из провинциалов, которые, по крайней мере в начальный период империи, не пользовались правом римского гражданства. Их вооружение было легче и менее однообразно, чем в легионах; здесь часто сохранялись национальные особенности. Их пехота формировалась в когорты, силою от 500 до 1000 человек, а конница в алы (alae), тоже различной силы состава, и эти когорты и алы носили названия тех народностей, из которых вербовались. До нас дошли названия некоторых когорт, стоявших в Сирии и Палестине, например, когорты: Аскалонитская, Дамаскская, Итурейская, Се-вастийская и др.

   Как общее правило, в провинциях, управлявшихся прокураторами, последним были подчинены только вспомогательные войска. Это правило подтверждается и известными нам обстоятельствами в Иудее. Только в Сирии стояли легионы, при Августе три, а со времен Тиверия - четыре. А в Иудее, до времени Веспасиана, были только вспомогательные войска, и к тому же навербованные из местных жителей (кроме иудеев, свободных от воинской повинности). Честь и тягота службы в войсках доставались не иудейскому населению. У нас нет прямых известий о расположенных в Иудее войсках за промежуток времени с 6-го до 41 года по Р. X. Но вполне вероятно, что Севастийцы, т. е. воины, набранные в окрестности Самарии или Севасты (как этот город при эллинизировании его был назван еще Александром Македонским), уже в указанное время составляли существенную часть гарнизона. В сражениях по смерти Ирода Великого одна часть его войска перешла на сторону римлян. Флавий в "Иудейской войне" (II, 3,4) говорит: "Большинство царских солдат¹⁷¹ перешло также на сторону восставших: но к римлянам примкнула храбрейшая часть войска, в числе 3000 человек, так называемые севастийцы, и во главе их Руф и Грат: один предводитель всадников, другой - царской пехоты". Преемник Ирода, Архелай, несомненно, удержал эти отличившиеся войска, и весьма вероятно, что после его низвержения в 6 году по Р. X. они вошли в состав римских войск.

   Нам известно, что в усобице между иудеями и языческим населением Кесарии последние рассчитывали на кесарийцев и севастийцев, составлявших большую часть римских когорт и ал. В "Иудейских древностях" (XIX, 9, 2) Флавий упоминает находившуюся в Кесарии алу - "эскадрон, состоявший из граждан Кесарии и самарян".

   В Иерусалиме была только одна когорта¹⁷². Я полагаю, что можно с достаточной вероятностью допустить временное перемещение Севастийской когорты или хотя бы одной ее части из Кесарии в Иерусалим на праздник Пасхи, когда ввиду большого стечения народа в Иудейскую столицу туда переезжал и сам прокуратор.

   Его к столбу нагого привязала. - "Евангелисты не упоминают, чтобы пречистое тело Господа во время бичевания было привязано к столбу; но постоянное и всеобщее предание утверждает, что было"¹⁷³.

  

  

   Ужасен этот бич! - "Бичевание практиковалось как жестокая, страшная прелюдия к смертной казни, особенно в тех случаях, когда последняя совершалась через распятие¹⁷⁴. Наконец, оно же было и особым видом наказания в собственном смысле¹⁷⁵. Орудиями бичевания были иногда тонкие вязовые прутья, удары которых с сильным шумом со всех сторон сыпались на несчастного, но чаще плети из ремней, к концам которых прикреплялись острые костяные иглы или куски свинцу¹⁷⁶. Перед бичеванием с осужденного снимались все одежды¹⁷⁷, и потом совершенно нагого привязывали к низкому столбу так, что тело его было в согнутом положении. Очень часто подвергались ударам не спина только, а и грудь, лицо, даже глаза. "Присутствовавшие при таком процессе бичевания, - говорит Евсевий, - приходили в ужас, видя, как разрывали тело до самых нервов, так что члены его лежали совершенно разбитые и даже видны были внутренности"¹⁷⁸. Неудивительно, что результатом такой жестокости нередко бывала смерть...

   Не имея у себя ликторов, обыкновенно исполнявших роль палачей при проконсулах и преторах, Пилат бичевание Господа Иисуса Христа поручил своим солдатам; поэтому не может подлежать сомнению, что орудиями в данном случае послужили не прутья, обычная принадлежность ликторов, а бичи из ремней. Местом истязания, как можно заключить на основании дальнейшего повествования евангельского, служила не площадь, вся занятая шумною, волнующеюся толпою, и, конечно, не само здание суда, а, вероятно, особенное отделение при претории, быть может, двор, специально для этого предназначенный, и в частности, - столб бичевания, обычная и необходимая принадлежность всякой римской претории. Что бичевание Господа Иисуса Христа имело место именно у такого столба, важным доказательством тому служит предание, долго указывавшее самый этот столб бичевания. Так, упоминание о нем мы находим у Бордосского путника, у блаженного Иеронима (в описании паломничества св. Павлы), у Феодосия, у Антонина Мартира, у Аркульфа и мн. др.¹⁷⁹ Сколько времени продолжалось это ужаснейшее истязание, евангелисты не говорят нам, но нельзя сомневаться в его жестокости. Не от грубых солдат, привыкших к подобного рода зрелищам, можно было ожидать жалости и сострадания.

   О бичевании Господа Иисуса Христа только одним словом упоминают три евангелиста. Евангелист Лука, как бы желая набросить покрывало на всю эту ужасную сцену, которую нельзя воспроизводить мыслью без благоговейнейшего трепета в сердце, ничего не говорит о ней в своем повествовании: "И отпустил им (Пилат) посаженного за возмущение и убийство в темницу, которого они просили; а Иисуса предал в их волю" (XXIII, 25), - как бы с грустным волнением замечает он. Тем не менее, у некоторых явилось даже желание сосчитать количество ударов, понесенных Господом Иисусом Христом или причиненных Ему ран. Так, в одном латинском стихотворении Бартол. Лаврентия встречается число 5475. То же говорит Людольф Саксонский (De Vita Ghristi, II, 58). Некоторые тремя последними цифрами, 475, определяли число ударов; другие называли число их 5375 или 5460 и т. п." См. R. Hofmann. Das Leben Jesu nach den Apokryfen. Leipzig, 1851. S. 364, 365""R.

  

  

   Сплел из нее венок. - "На соплетение сего венца употреблены были тернистые ветви; но какого именно дерева или травы (ибо тернистых пород много) - сего, по одному значению подлинных слов Евангелия, определить невозможно... Отцы церкви, начиная с Климента Александрийского¹⁸¹, разумеют терн в собственном смысле сего слова. В самом деле, хотя венец придуман не столько для увеличения мук, сколько в насмешку, однако бесчеловечная прихотливость воинов, без сомнения, не усомнилась употребить самое колючее растение, какое только могло найтись на дворе прокураторском. А посему название венца Иисуса Христа "терновым" соответствует и значению слова, употребленного в подлиннике, и постоянному всеобщему преданию"¹⁸².

   "Неизвестно, из какого, собственно, растения сделан был этот колючий венец. Нубк (zizyphus lotus) показался мне, как и другим путешественникам по Палестине, наиболее подходящим как для издевательства, так и для причинения боли, так как листья у него широки, и шипы особенно остры и крепки; но хотя нубк очень распространен на берегах Галилейского озера, я не видел его вблизи Иерусалима. Но он мог быть в саду дворца Иродова, и солдаты, конечно, не много беспокоились о выборе и воспользовались первым растением, какое только попало им под руку"¹⁸³.

   "Трудно решить, какое именно растение выбрали они (воины) для этой цели...

   Для римских легионеров было интереснее подобрать растение, сколько-нибудь похожее на лавры, которыми венчали царей. Вот и все, что можно сказать о качествах этого растения... Древние толкователи останавливали свое внимание на juncus marinus, кустарниковом растении, ветви которого снабжены длинными и острыми колючками. Гретзер¹⁸⁴ указывал на rhamnus, вьющееся растение, подобное плющу, темно-зеленого цвета, с небольшими шипами. Но хрупкость этого растения делает его совершенно непригодным для венка, на что указывал и Зибер¹⁸⁵. Этот путешественник в Святую землю первой четверти нашего (XIX) столетия остановился на lycium spinosum, соответствующем наименованию schauk, употребленному в разбираемом нами месте в арабских переводах Евангелия. Твердость и вместе с тем гибкость lycium'a, прутья которого, притом же покрытые острыми шипами, действительно дают нам некоторое право согласиться с Зибером"¹⁸⁶.

   "Венец, надетый на голову Господа, был сделан из тростника с вплетенными в него иглами zizyphus'a. Самый венец хранится в Соборе Парижской Богоматери (Notre-Dame de Paris). Пиза владеет одной ветвью zizyphus'a, хранящейся в миловидной церкви Spina. Тростниковый венец - это знаменитая реликвия, благодаря своей относительной целости, быть может, самая замечательная из всех, которыми обладает христианский мир, бесспорно вывезен святым королем Людовиком IX. Он представляет собою кольцо, сплетенное из небольших пучков тростника. Внутренний диаметр кольца 210 миллим., толщина в разрезе 15 миллим. Пучки связаны из стеблей по пятнадцати или шестнадцати вместе. Некоторые из этих стеблей согнуты и в изломе не составляют сомнения в том, что само растение полое. Поверхность их, рассматриваемая в лупу, представляется не ровной, а покрытой мелкими бороздками. Парижский ботанический сад (Jardin des Plantes) разводит вывезенный из теплых стран тростник, называемый juncus balticus: он имеет большое сходство с парижской реликвией. Что касается игл, то, без сомнения, это rhamnus, родовое название трех растений, вполне приближающихся к ветви, хранимой в Пизе. Этот rhamnus и есть zizyphus spina Ghristi или джигда узколистая. В венце Спасителя ветки его, изломанные и согнутые по направлению к середине, чтобы придать вид головной повязки, были прикреплены концами частью ко внутренней, частью к наружной стороне венца. Тростниковое кольцо должно было быть больше окружности головы, чтобы она могла войти в отверстие кольца, иначе вплетенные иглы не позволили бы его надеть. И действительно, тростниковый венец в Notre-Dame настолько широк, что, возложенный на голову, непременно упал бы на плечи. Не нужно было даже других связей для прикрепления веток с иглами к тростниковому кольцу: стоило только пропустить их сквозь прутья тростника сверху вниз и снизу вверх, и они держались сами собою достаточно прочно. Вероятно, эту-то работу по укреплению веток с иглами евангелисты и называют плетением. Воины, без сомнения, избегали прикасаться к этим ужасным иглам, более острым, чем львиные когти, и причиняющим обильное кровотечение. Ветвь zizyphus'a, хранящаяся в Пизе, достигает 80 миллим. в длину. Самый большой из ее шипов более 20 миллим. длиной"¹⁸⁷.

   Дырявую багряную хламиду. - "На обнаженное, покрытое ранами и кровию, тело Господа накинули червленую хламиду - род короткой почетной епанчи, закрывавшей только половину тела, которая застегивалась на правом плече и была в употреблении между важными военными людьми, кои посему у Плавта (Rud. 11, 2, 9) и называются chlamidati, одетые в хламиду"¹⁸⁸.

   "Это кусок шерстяной материи, окрашенной коккусом (coccus)...

   Такая "хламида" употреблялась преимущественно людьми военными... Но ее носили не одни простые солдаты и их полководцы. Знатные вельможи и сами императоры облекались иногда в этот плащ, носивший в таком случае название paludamentum. Отличаясь богатою матернею, paludamentum императоров был, кроме того, пурпурного цвета и длиннее хламиды (sagum) простых солдат. Нума Помпилий был первый из царей, надевавших такой плащ¹⁸⁹.

   Заставляя измученного Страдальца на потеху себе играть роль претендента на царское звание, грубые солдаты облекли Его, конечно, не в paludamentum полководцев и царей и не в "какой-нибудь заброшенный военный плащ с пурпурными нашивками из гардероба претории", как думает Фаррар¹⁹⁰. Накинутая на истерзанное тело Господа багряная хламида была обыкновенный солдатский плащ из довольно грубой материи, окрашенной в красный цвет коккусом. Правда, выражения евангелистов Иоанна и Марка, по-видимому, говорят за то, что эта одежда была пурпурного цвета. Но уже древние экзегеты видели здесь простую

   неточность словоупотребления для разграничения цветов. Это тем более вероятно, что в данном случае, вследствие сходства пурпура с коккусом, смешать цвета было очень нетрудно"¹⁹¹.

   Вместо скипетра дал в руку трость. - "Палка тростника палестинского, который похож на наш тростник, только толще и тверже"¹⁹².

   "Тростник палестинский представлял несколько видов. Обыкновенный arundo, canna не соответствовал цели жестокого издевательства над Господом: он был очень хрупок для того, чтобы можно было наносить им удары. Более вероятно, что это так называемый arundo donax, морской тростник, крепость которого позволяла делать из него не только палки, но и стрелы"¹⁹³.

   Плевали в Его окровавленное лицо. - "Воины отвели Его внутрь двора, то есть в преторию, и собрали весь полк (Марк. XV, 16) и, раздев Его, надели на Него багряницу и, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову; и дали Ему в правую руку трость и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: "Радуйся, Царь Иудейский!" И плевали на Него, и, взявши трость, били Его по голове (Матф. XXVII, 28-30)"¹⁹⁴.

  

  

   Се Человек! - "Пилат опять вышел и сказал им: "Вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины". Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: "Се Человек!"" (Иоан. XIX, 4 и 5).

   Кто предал Меня тебе. - "Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: "Распни, распни Его!" Пилат говорит им: "Возьмите вы Его и распните, ибо я не нахожу в Нем вины". Иудеи отвечали ему: "Мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим". Пилат, услышав это слово, больше убоялся и опять вышел в преторию и сказал Иисусу: "Откуда Ты?" Но Иисус не дал ему ответа. Пилат говорит Ему: "Мне ли не отвечаешь? Не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?"" Иисус отвечал: "Ты не имел бы надо Мной никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе" (Иоан. XIX, 6-11)"¹⁹⁵.

  

  

   Ты кесарю не друг. - "Пилат был amicus Caesaris, носил тот почетный титул "друга кесаря", который, соединяясь с высшими должностями - легата, префекта, проконсула и др., указывал на близкие отношения к императору. Перестать быть "другом кесаря", в чем готова обвинить его толпа, значило сделаться изменником императору, а вместе с тем и целому государству"¹⁹⁶.

  

  

   Дерзающий царем себя назвать, противник кесарю. - "С этого времени Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: "Если отпустишь Его, ты не друг кесарю: всякий, делающий себя царем, противник кесарю"" (Иоан. XIX, 12).

  

  

   Распни Его! - "Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом лифостротон¹⁹⁷, а по-еврейски гаввафа. Тогда была пятница перед Пасхою и час шестой. И сказал Пилат иудеям: "Се, Царь ваш!" Но они закричали: Возьми, возьми, распни Его!" (Иоан, XIX, 13-15).

  

  

   Я умываю руки. - "Пилат говорит им: "Царя ли вашего распну?" Первосвященники отвечали: "Нет у нас царя, кроме кесаря!" (Иоан. XIX, 15). Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом и сказал: "Неповинен я в крови Праведника Сего; смотрите вы!" (Матф. XXVII, 24)"""е.

   "Омовение рук водою, как символ чистоты и невинности, было в большом употреблении у иудеев. Еще в законе Моисеевом встречается предписание об умоении рук, как доказательстве невинности в убийстве:

   "Если в земле, которую Господь Бог твой дает тебе во владение, найден будет убитый, лежащий на поле, и неизвестно, кто убил его, то пусть выйдут старейшины твои и судьи твои и измерят расстояние до городов, которые вокруг убитого; и старейшины города того, который будет ближайший к убитому, пусть возьмут телицу, на которой не работали, которая не носила ярма, и пусть старейшины того города отведут сию телицу в дикую долину, которая не разработана и не засеяна, и заколют там телицу в долине; и придут священники, сыны Левиины (ибо их избрал Господь Бог твой служить Ему и благословлять именем Господа, и по слову их должно решить всякое спорное дело и всякий причиненный вред), и все старейшины города того, ближайшего к убитому, пусть омоют руки свои над головою телицы, зарезанной в долине, и объявят и скажут: руки наши не пролили крови сей, и глаза наши не видели; очисти народ твой, Израиля, который Ты, Господи, освободил (из земли Египетской), и не вмени народу Твоему, Израилю, невинной крови. И они очистятся от крови" (Второзаконие XXI, 1-8). "Буду омывать в невинности руки мои и обходить жертвенник Твой, Господи" (Псалтирь XXV, 6). Тем не менее нельзя согласиться с предположением Фридлиба (Archeologie der Leidensgeschichte, S. 124), что и Пилат в данном случае имел в виду именно это предписание иудейского закона. Те неприязнь и презрение, с которыми относился пятый прокуратор Иудеи к управляемому им народу, служат достаточным ручательством, что он не имел ни малейшего желания знакомиться с какими бы то ни было религиозными обрядами иудеев и еще меньше исполнять их, хотя бы и в таком исключительном случае, как настоящий. Да и нет никакой необходимости искать здесь непременно иудейский обряд. Такая символизация воды и омовения ею не была чужда и другим народам того времени. Гомер, Еврипид, Овидий, Сенека свидетельствуют о таком символическом омовении рук. Поэтому всего естественнее думать, что Пилат следовал здесь своему римскому обычаю"¹⁹⁹.

  

  

   Пусть кровь Его на нас и детях наших! - "И отвечая, весь народ сказал: "Кровь Его на нас и на детях наших!"" (Матф. XXVII, 25).

  

  

  

   Израилев учитель, иудейский начальник. - Так назван Никодим в Евангелии от Иоанна: "Между фарисеями был некто, именем Никодим, один из начальников иудейских" (III, 1). В беседе с ним Господь говорит ему: "Ты - учитель израилев, и этого ли не знаешь?" (III, 10).

   К чему Мне множество всех ваших кровавых жертв? - "К чему Мне множество жертв ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу" (Исайи I, 11).

   Мы повсюду поклоняться будем в духе и истине. - "...Наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу" (Иоан. IV, 21). "Но настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине; ибо таких поклонников Отец ищет Себе" (Иоан. IV, 23).

  

  

   Безоблачная ночь была свежа. ~ Об этой ночи с четверга на пятницу в Евангелии Иоанна говорится: "Между тем рабы и служители, разведши огонь, потому что было холодно, стояли и грелись" (XVIII, 18).

  

  

   На крест Он осужден. - "Тогда, Пилат, желая сделать угодное народу (Марк. XV, 15), решил: быть по прошению их; и отпустил им посаженного за возмущение и убийство в темницу, которого они просили, а Иисуса (Лук. XXIII, 24 и 25) предал на распятие (Марк. XV, 15)"²⁰⁰.

  

  

   Иисус Назарянин, Царь Иудейский. - "...Шедший впереди Его герольд объявлял о преступлениях, в которых Он обвинялся... Римские воины несли насмешливый титул Его"²⁰¹. Доска с надписью, которую потом прибивали ко кресту над головою распятого, иногда при ведении на казнь навешивалась на шею осужденному. - Я допускаю, что глашатай произносил слова, написанные на доске. Евангелисты различно передают содержание этой надписи; у Матфея: "Сей есть Иисус, Царь Иудейский" (XXVII, 37); у Марка: "Царь Иудейский" (XV, 26); у Луки: "Сей есть Царь Иудейский" (XXIII, 38); у Иоанна: "Иисус Назарей, Царь Иудейский" (XIX, 19). Надпись, по свидетельству Евангелиста Луки (XXIII, 38), была написана словами греческими, римскими и еврейскими, чем, быть может, и объясняется разногласие Евангелистов, из которых одни имеют в виду надпись на одном из трех названных языков, тогда как другие Евангелисты приводят ту же надпись на других двух языках.

  

  

   И расступилось море перед вами. - "Моисей сказал народу: "Не бойтесь, стойте - и увидите спасение Господне, которое Он соделает вам ныне, ибо египтян, которых видите вы ныне, более не увидите вовеки; Господь будет поборать за вас, а вы будьте спокойны". И сказал Господь Моисею: "Что ты вопиешь ко мне? Скажи сынам израилевым, чтоб они шли; а ты подними жезл твой и простри руку твою на море, и раздели его, и пройдут сыны израилевы среди моря по суше; Я же ожесточу сердце (фараона и всех) египтян, и пойдут вслед за ними; и покажу славу Мою на фараоне и на всем войске его, на колесницах его и на всадниках его; и узнают (все) египтяне, что Я Господь, когда покажу славу Мою на фараоне, на колесницах его и на всадниках его". И двинулся Ангел Божий, шедший пред станом сынов израилевых, и пошел позади их; двинулся и столп облачный от лица их и стал позади их; и вошел в средину между станом египетским и между станом сынов израилевых и был облаком и мраком для одних и освещал ночь для других, и не сблизились одни с другими во всю ночь. И простер Моисей руку свою на море, и гнал Господь море сильным восточным ветром всю ночь и сделал море сушею; и расступились воды. И пошли сыны израилевы среди моря по суше: воды же были им стеною по правую и по левую сторону. Погнались египтяне, и вошли за ними в средину моря все кони фараона, колесницы его и всадники его. И в утреннюю стражу воззрел Господь на стан египтян из столпа огненного и облачного и привел в замешательство стан египтян; и отнял колеса у колесниц их, так что они влекли их с трудом. И сказали египтяне: "Побежим от израильтян, потому что Господь поборает за них против египтян". И сказал Господь Моисею: "Простри руку твою на море, и да обратятся воды на египтян, на колесницы их и на всадников их". И простер Моисей руку свою на море, и к утру вода возвратилась на свое место; а египтяне бежали навстречу воде. Так потопил Господь египтян среди моря" (Исход XIV, 13-27).

   В мерзостных бесчинствовали играх. - "И взошел Моисей на гору, и покрыло облако гору, и слава Господня осенила гору Синай; и покрывало ее облако шесть дней, а в седьмой день (Господь) воззвал к Моисею из среды облака. Вид же славы Господней на вершине горы был пред глазами сынов израилевых, как огонь поядающий. Моисей вступил в средину облака и взошел на гору; и был Моисей на горе сорок дней и сорок ночей" (Исход XXIV, 15-18). "Когда народ увидел, что Моисей долго не сходит с горы, то собрался к Аарону и сказал ему: "Встань и сделай нам бога, который бы шел пред нами; ибо с этим человеком, с Моисеем, который вывел нас из земли египетской, не знаем, что сделалось". И сказал им Аарон: "Выньте золотые серьги, которые в ушах ваших жен, ваших сыновей и ваших дочерей, и принесите ко мне". И весь народ вынул золотые серьги из ушей своих и принесли к Аарону. Он взял их из рук их, и сделал из них литого тельца, и обделал его резцом. И сказали они: "Вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли египетской!"" (Исход XXXII, 1-4). "...И сошел Моисей с горы; в руке его были две скрижали откровения (каменные), на которых написано было с обеих сторон: и на той и на другой стороне написано было; скрижали были дело Божие, и письмена, начертанные на скрижалях, были письмена Божий. И услышал Иисус²⁰² голос народа шумящего и сказал Моисею: "Военный крик в стане". Но Моисей сказал: "Это не крик побеждающих и не вопль поражаемых; я слышу голос поющих". Когда же он приблизился к стану и увидел тельца и пляски, тогда он воспламенился гневом и бросил из рук своих скрижали и разбил их под горою; и взял тельца, которого они сделали, и сжег его в огне, и стер в прах, и рассыпал по воде, и дал ее пить сынам израилевым" (Исход XXXII, 15-20).

   Он посылал пророков вам. - "...Я посылаю к вам пророков, и мудрых, и книжников; и вы иных убьете и распнете, а иных будете бить в синагогах ваших и гнать из города в город" (Матф. XXIII, 34).

   Дополните же ныне меру ваших отцов. - "Дополняйте же меру отцов ваших" (Матф. XXIII, 32).

   Как Моисей вознес змию в пустыне. - "...И стал малодушествовать народ на пути, и говорил народ против Бога и против Моисея: "Зачем вывели вы нас из Египта, чтоб умереть (нам) в пустыне, ибо здесь нет ни хлеба, ни воды, и душе нашей опротивела эта негодная пища". И послал Господь на народ ядовитых змеев, которые жалили народ, и умерло множество народа из сынов израилевых. И пришел народ к Моисею и сказал: "Согрешили мы, что говорили против Господа и против тебя; помолись Господу, чтоб Он удалил от нас змеев". И помолился Моисей (Господу) о народе. И сказал Господь Моисею: "Сделай себе (медного) змея и выставь его на знамя, и (если ужалит змей какого-либо человека) ужаленный, взглянув на него, останется жив". И сделал Моисей медного змея и выставил его на знамя, и когда змей жалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив" (Числа XXI, 4-9).

   "...Как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому" (Иоан. III, 14).

  

  

   За преступленья народа Моего на смерть ведется! - "Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лицо свое; Он был презираем, и мы ни во что не ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу, - и Господь возложил на Него всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих. От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? Ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь" (Исайи LIII, 3-8).

  

  

   Упал! Учитель наш! - Евангелисты не упоминают о падении Христа Спасителя под тяжестью креста; но это падение слишком правдоподобно и освящено преданием.

   "...Чтобы выдержать человека, крест требовался значительного объема и тяжести, и нести такую ношу для истощенного страшной жестокостью недавнего бичевания Страдальца было бы новым мучением. Но Иисус был смертельно истомлен не только этою жестокостью, но и предшествовавшими днями страшной внутренней борьбы и муки, сильными волнениями на вечери, беспокойством и страданием бессонной ночи, нравственным потрясением в саду Гефсиманском, тремя допросами и тремя смертными приговорами со стороны иудеев, долгими и томительными сценами в претории, допросом перед Иродом, зверскими и мучительными издевательствами, которым Он подвергался сначала от членов синедриона и их слуг, затем от телохранителей Ирода и, наконец, от римской когорты. Все это, вместе с убийственным истязанием бичевания, окончательно сломило Его телесную крепость. Его подкашивающиеся ноги, а может быть, и падение под страшной ношей, явно давали знать, что Он не в силах донести креста от претории на Голгофу"²⁰³.

  

  

  

   Уж если поднял ты²⁰⁴ крест, так и неси его. - "Сняли с Него багряницу, одели Его в собственные одежды Его и повели Его, чтобы распять Его (Марк. XV, 20); и, неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа (Иоан. XIX, 17); и заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его" (Марк. XV, 21).

  

  

   Других спасал, а Сам, Себя спасти не можешь! - "Первосвященники с книжниками, и старейшинами, и фарисеями, насмехаясь, говорили: "Других спасал, а Себя Самого не можешь спасти"" (Матф. XXVII, 41 и 42).

  

  

   Его тяжелый крест. - "Было время, когда особенно интересовались вопросом о древе креста Господня. Это период крестовых походов, эпоха религиозного возбуждения, когда массы народа хлынули с запада на восток для освобождения гроба Господня. В это время зародилось желание иметь историю того дерева, которое после сделалось орудием страданий и смерти Сына Божия. Появляются одна за другой легенды, в которых на различные лады варьируется одна и та же тема.

   По исследованию Вильгельма Мейера, задавшегося целью собрать и привести в систему эти легенды, древнейший, сравнительно небольшой рассказ имеет такое содержание.

   Во времена Давида один иудей случайно нашел в лесу дерево, ветви которого были покрыты тремя родами листьев. Пораженный таким видом дерева, еврей рубит его и приносит к царю. Давид знает, что будет с этим деревом, и потому до самой смерти своей не перестает почитать его. То же делает и Соломон, из благоговения к дереву обкладывающий его золотом. Но вот, послушать мудрость Соломона приходит царица Austri и говорит, что если бы царю была известна будущая судьба этого дерева, он не относился бы к нему с таким благоговением. Услышав об этом, Соломон старается узнать недосказанное царицею, что ему и удается путем подкупа приближенного к ней. На этом дереве, узнает он, будет повешен такой человек, от которого падет все царство иудеев. Тогда, сорвав золото, Соломон бросает дерево на дно цистерны (piscina), вода которой с тех пор получает целебную силу. Так проходят многие годы до времени страданий Господа, когда цистерна была осушена и из дерева сделали крест, который понес Христос на своих плечах даже до ворот²⁰⁵.

   В эту древнейшую сагу после вошли новые элементы. Так, по одной вариации, происхождение дерева креста уже относится ко времени Адама. Оно вырастает из того зерна древа жизни, которое ангел вложил в уста умершего Адама. Под этим деревом Соломон после производит суд над своим народом. Другая вариация говорит, что из рая взяты были сыном Ноя, Ионитом (Ionitus), три отростка, которые потом чудесным образом срослись вместе. При Давиде дерево является на Ливане, и царственный пророк в трех составных частях его (ель, пальма и кипарис) узнает символ единосущной Троицы. Не Давид, муж крови, а Соломон, мирный царь, строит храм Иегове и хочет употребить в дело и это дерево. Но последнее является то слишком длинным, то слишком коротким. Тогда царь ставит его пред храмом для всеобщего почитания. После пророчества Сивиллы, народ бросает дерево в купель Силоамскую, позднее названную piscina probatica. Наконец, на этом же дереве на Кальварии был распят Иисус Христос.

   Широкое распространение находят потом еще две новые черты в рассказе: 1) крест, орудие смерти Господа Иисуса Христа, имеет свое начало в ветке, или стебле, который принес Адаму сын его из рая; 2) оказавшееся негодным при построении храма дерево не почитается, а служит мостом через поток; царица Савская боится переходить по нем, благоговея пред будущей его судьбою. - Наконец, после различных вариаций и изменений, к концу XIII века рассказ является в форме длинной легенды, в которой хотя фантазия автора многое переработала по-своему и немало внесла от себя, однако прежние основные черты легенды остались те же.

   Эта легенда, подробно передающая историю крестного древа от Адама до Ноя, Авраама, Моисея, Давида и, наконец, Христа, т. е. на протяжении всех тех пяти периодов, на какие средневековая теология делила всю ветхозаветную историю, нашла удивительный успех почти во всей Европе. Вполне соответствуя духу времени, она распространилась "от Исландии и Швеции до Испании, от Корнваллиса до земли греческой". Вот главные черты содержания этой легенды:

   Лишенная райского блаженства, первая чета поселилась неподалеку от рая, в долине Эброн. Здесь родились у нее первые два сына; здесь же имело место убийство младшего брата старшим. Более двухсот лет прошло после этого несчастия до того времени, когда родился у них благочестивый и послушный Сиф. Дожив до глубокой старости, на 933 году Адам стал печалиться, видя, как велика будет сила зла в его потомстве. Ему хочется знать, скоро ли исполнится обещание, данное ему Богом при изгнании из рая. И вот с этою целию посылает он в рай к херувиму Сифа. Последний тою дорожкою, на которой еще оставались не заросшими следы шагов его родителей, покидавших место своего блаженства, приходит к херувиму и передает ему вопрос Адама. Тогда херувим приказывает ему подойти к дверям рая и заглянуть в них. Сиф исполняет приказание и, возвратившись, рассказывает херувиму, что видел он в раю. Так повторяется три раза.

   Кроме роскошной, благодатной природы, Сиф видел в раю, между прочим, дерево многоветвистое, но без коры и листьев. Это дерево, когда смотрел он в двери рая в третий раз, поднялось до небес и там, на вершине его, был спеленатый младенец; в то же время корень дерева проник сквозь землю в преисподнюю, где увидел Сиф и душу брата своего Авеля. Объяснив это видение, как символ искупления рода человеческого по исполнении времен чрез Сына Божия, ангел тем самым дает Сифу ответ на вопрос Адама. В заключение Сиф получает от ангела три зерна того плода, которым соблазнились его родители, вместе с приказанием положить их под язык умершего Адама. Из этих зерен должны вырасти кедр, кипарис и сосна, символ святой Троицы. Обрадованный вестью, принесенной сыном, Адам прожил еще три дня и умер. Очень скоро выросли три стебля из зерен, положенных под языком умершего, но, достигнув высоты только одного локтя, они оставались в таком положении, не теряя зелени, "от Адама до Ноя, от Ноя до Авраама, от Авраама до Моисея". Вождь Израиля, уразумев в них символ святой Троицы, извлек их из уст Адама, обвернул чистыми пеленами и, как великую святыню, носил с собою в пустыне. Здесь все ужаленные ядовитыми змеями получали от них исцеление. Пред смертию своею Моисей посадил их у подошвы горы Фавора, где оставались эти стебли тысячу лет до времени Давида. Этот царь-пророк, получив наставление от Духа Святого, отправился к тому месту, где стояли стебли, и, взяв их с песнями и звуками музыкальных инструментов, принес в Иерусалим, где многие больные получали от них исцеление. Не выбрав еще места, где можно было бы с честью посадить эти стебли, Давид положил их на ночь в одной цистерне, приставив к ней стражу. На другой день оказалось, что стебли пустили корни на дне цистерны и, поднявшись, соединились вместе. Прославляя Бога за такое чудо, Давид не тронул дерева, а обнес его стеной и каждый год посредством серебряного кольца стал обозначать степень его возрастания. Так продолжалось 30 лет, когда дерево сделалось взрослым. Под ним оплакивал царь грехи свои и здесь же составлял свою псалтырь. После его смерти сын и преемник его, Соломон, начал строить храм Богу. Случилось, что ни на Ливане, ни в других рощах мастера не могли найти бруса для перекладины. Тогда, с дозволения царя, они срубили то дерево и сделали из него брус в 30 локтей. Но как ни прилаживали его к зданию, он оказывался то слишком длинным, то коротким. Пораженный таким чудом, Соломон приказал святое дерево положить в храм для всеобщего почитания. Здесь однажды некая Максимилла неосторожно села на него, и вдруг ее одежда начала гореть, как будто она была из пакли, женщина же, исполнившись пророческого духа, закричала: "Господь мой и Бог мой Иисус!" За эти слова она была обвинена в богохульстве и побита камнями, а дерево рассвирепевшие иудеи вытащили за город и бросили в овчую купель Вифезду (probatica piscina). Но ради прославления дерева сходил сюда ангел Господень и в известное время давал целебную силу воде. Видя это, иудеи вытащили его и отсюда и сделали из него мост через Силоамский пруд. Здесь увидела его Сивилла, прибывшая в Иерусалим послушать мудрость Соломона, и, перейдя источник босыми ногами, пророческим голосом воскликнула: "Judicii signum tellus sudore madescet". Когда осужден был Иисус Христос, один иудей пророческими устами сказал: "Возьмите древо царское, которое лежит пред городом, и сделайте из него крест царя иудейского". Итак, отрезав третью часть святого дерева, сделали из нее крест, семь локтей длины и три локтя в поперечнике, на котором и был распят Господь Иисус Христос во спасение всех.

   Латинский текст этой легенды был переведен с различными вариациями и переделками на многие языки, и легенда, быстро распространившись, сделалась достоянием всей Европы. Но увлечение ею прошло вместе с концом средних веков, и только там, где "северный ветер реформации мало повредил цветы религиозного романтизма, да у людей, под обаянием фантастических чар романтизма забывших о критике, она имела еще некоторое значение".

   Все эти фантастические с библейскою окраскою легенды о чудесном трехсоставном дереве, интересные сами по себе, конечно, не могут дать ответа на вопрос: из какого дерева был сделан крест Иисуса Христа. Но также и мнения тех, которые думали дать ответ на него, уже по одному разнообразию своему не имеют почти никакого значения. Так, нидерландец Липсиус утверждал, что таким деревом был дуб²⁰⁶. Другие указывали на четыре рода деревьев: пальму, кедр, кипарис и оливу. Из отцов церкви Киприан (De pass. Ghr.) называет только пальму, в то время как греческие писатели, например Кантакузен, - кипарис, сосну и кедр. При решении этого вопроса прежде всего нужно принять во внимание, что крест Господа был самым обыкновенным орудием распятия, ничем не отличавшимся от других крестов, на которых часто приходилось римлянам казнить рабов и важных общественных преступников. Но для таких орудий позорной казни римляне не могли употреблять первое попавшееся под руку дерево. Некоторые из лучших родов деревьев у них были посвящены богам. Так, дуб был посвящен Юпитеру, тополь - Геркулесу, лавровое дерево - Аполлону, олива - Минерве и проч. Из таких же деревьев, как персиковое и кедровое, искусная рука резчика вырезывала фигуры тех же богов. Уже такое высокое назначение этих деревьев не дозволяло римлянину употреблять их на то орудие казни, которое большею частью носило презренное имя infelix lignum или arbor, infamis stipes, т. е. несчастного, бесславного, презренного дерева. Возможно, что и род дерева брали подходящий, - какое-нибудь из деревьев одичавших и не приносивших никаких плодов. Может быть, в том смысле говорил и Григорий Нисский²⁰⁷: "Дерево креста Господня всем человекам спасительно, несмотря на то, что есть часть, как я слышу, древа презренного и многих бесчестнейшего". Конечно, это лишь предположение, да и весь вопрос принадлежит к той области, где возможны только предположения. Даже допустив, что римлянами при выборе дерева креста вообще руководил именно такой принцип, мы не имеем данных отрицать и того, например, что этот принцип мог не иметь особенного значения в Иерусалиме, в стране, населенной не римлянами, а народом с совершенно другою религией, складом жизни, взглядами и обычаями. Да, наконец, даже если бы и здесь римляне оставались до мелочей верными самим себе, то все же еще можно спорить, не было ли допущено случайное исключение при казни Господа Иисуса Христа и не был ли сделан Его крест из первого попавшегося под руку дерева, например, из маслины или сикомора.

   Легче ответить на другой вопрос: был ли крест Спасителя покрашен? Светоний²⁰⁸ упоминает об этом кресте высоком и окрашенном в белый цвет, как о явлении особенном, допущенном наместником Испании Гальбою с целью выделить распятого на этом кресте из среды других казненных. Большею же частью орудие распятия приготовлялось на скорую руку, самым простым способом, и покрывать его еще какою-нибудь краской было бы совершенно излишнею, бесполезною заботою.

   Всякая фигура, образующаяся двумя в одном пункте соприкасающимися или пересекающимися друг друга линиями, уже имеет право на название стих²⁰⁹. Но, кажется, древнейшая и простейшая форма, носившая это имя, получалась от наложения горизонтальной линии на вертикальную (Т). На востоке в древности был обычай выжигать такой знак на бедрах и на шее лошадей. Тот же знак употреблялся в египетских письменах и на древних иудейских монетах. Наконец, он же перешел в греческий, латинский и все происшедшие от них алфавиты. Но в собственном смысле crux и соответствующее ему греческое σταυρός служили обозначением не всякой фигуры, имевшей указанную форму, а особого орудия казни, печальная честь изобретения которого принадлежит не грекам и римлянам. Классический мир позаимствовал его, может быть, у финикиян и карфагенян, а эти у кого-нибудь из восточных народов²¹⁰. На столб, вкопанный в землю или другим каким способом прочно поставленный в вертикальном направлении, накладывали сверху поперечный брус, к концам которого, имевшим одинаковую длину, прикрепляли руки осужденного на смерть. Таким образом, тело должно было висеть вдоль вертикального столба, причем для большей устойчивости прикрепляли к столбу и ноги. У римлян такой формы крест получил имя crux commisse²¹¹. Но дав у себя место тому, что называли они servile supplicium, римляне стали употреблять, как орудие распятия, еще два вида креста. Их crux decussata, имевший фигуру почти буквы X, составлялся из двух, одинаковой величины, прямых брусьев, соединявшихся вместе на средине своей под острым углом²¹². На месте казни вкапывали в землю два конца такого креста настолько, чтобы он мог прочно стоять; затем руки и ноги осужденного протягивали и прикрепляли на всех четырех концах его, так что тело казненного было в вертикальном положении²¹³. Наконец, римляне употребляли еще crux immissa. Он отличался от более древнего crux commisse только тем, что поперечный, более короткий брус срединою своею не накладывался на верхний конец вертикального столба, а прикреплялся к этому столбу несколько ниже. Верхний конец, таким образом, поднимался над перекладиною или поперечным брусом (). Для того чтобы тело распятого имело больше опоры на кресте и тяжестью своею не оторвало рук от гвоздей, на средине вертикального столба приделывался еще неб