Мерзляков Алексей Федорович - Чтения

  

   Подготовка текста канд. филолог. наук А. И. Любжина

   http://www.imwerden.de

   info@imwerden.de

  

  

   О генiи, объ изученiи поета, о высокомъ и прекрасномъ

   О прекрасномъ

   Гимнъ къ дѣятельности

   Чтенiе пятое въ Бесeдахъ Любителей Словесности въ Москве

  

  

   Въ предыдущемъ Чтенiи имѣлъ я честь предложить Вамъ, милостивые государи, мнѣнiя свои о вкусѣ, - въ его образованiи, въ его возможной степени совершенства, въ его измѣненiяхъ.

   - Мое намѣренiе было доказать, что вкусъ, при всѣхъ прихотяхъ своенравiя, непостоянствѣ и уклоненiяхъ, существуетъ одинъ, и лучшiй; что онъ, какъ врожденная способность, управляемая разсудкомъ, не смотря на время и заблужденiя, рано или поздно, возвращается въ объятiя своей матери - Природы, рано или поздно, покоряется тѣмъ законамъ, которые она ему предначертала. Вѣки и народы ето доказываютъ. - Сiе разсужденiе конечно отвлеченно и сухо; но я долженъ былъ его себѣ позволить, подкрѣпленный надеждою на благосклонное ваше вниманiе, и въ то же время убѣжденный необходимостiю углубиться нѣсколько подробнѣе въ предметъ сей. Ибо если вкусъ у всѣхъ просвѣщенныхъ народовъ, достигнувшихъ уже золотаго вѣка своей словесности, неоднократно подверженъ былъ столь страннымъ отступленiямъ и перемѣнамъ: то что же онъ долженъ быть у насъ, когда словесныя науки, а особливо ихъ теорiя въ первомъ еще своемъ возрастѣ; когда языкъ не имѣетъ своей опредѣленности, а словесность, при множествѣ превосходныхъ образцовъ, теорiи постоянной и прочной, такой, которая пользовалась бы всеобщимъ довѣрiемъ! - Куда можетъ быть завлеченъ вкусъ, когда и въ наше время есть писатели драмъ, которые не вѣрятъ, что существуютъ для драмы правила, и писатели басенъ, которые презираютъ путь освященный Федрами, Лафонтенами и Дмитрiевыми? Надобно, чтобы великiе генiи и теорiя искусства остановили волненiя вкуса, точно также, какъ явившееся изъ мрака туч солнце усмиряетъ бури и возвращаетъ тишину и великолѣпiе Природѣ.

   Въ мерцанiи утренней зари, въ нѣдрахъ питающаго душу уединенiя, въ часы мечтанiй божественныхъ, является Истина избранному любимцу своему, Генiю. Она беретъ его за руку, и возноситъ его въ горняя: тамъ съ высоты блистательной показываетъ ему цѣлую вселенную, мiр {Чернилами дописано: весь.} нравственной и физической; вотъ твоя художественная храмина, говоритъ она ему; познай твое призванiе. - Обозри ее отселѣ со мною, чуждый еще {Слово зачеркнуто чернилами.} оковъ, налагаемыхъ обычаями и нравами, обними ее дѣвственною душою, незараженою предразсудками, вникни во внутренность сея дивныя махины, познай сложность ея, отношенiя частей и всеобщее согласiе. - И теперь избери стезю свою, кратчайшую во благо существъ нравственныхъ: ты свободенъ: назначь ее, укрѣпись и шествуй стопою постоянною!.. {Чернилами сбоку дописано: дорогой свободной.} Терпѣнiе и неутомимость будутъ твоими спутниками!

   - Тамъ, на стражѣ мiра, встрѣтитъ тебя злобная Зависть, ожидающая твоего появленiя. Ей дана власть возмущать покой твой, да никогда почiешь ты на своихъ лаврахъ, да не ослабнутъ усилiя твои, обольщенныя успѣхами, да не вознадѣешься на себя болѣе нежели сколько потребно; ето пѣтелъ, долженствующiй возбуждать тебя на работу; ето непрiятель, часто полезнѣйшiй самаго друга; - огонь чистительной, которой снѣдая, уничтожая себя самаго, озаряетъ тебя свѣтомъ и окружаетъ теплотою. - Тебѣ встрѣ<тятся> повсюду препоны, ужасы, несчастiя: онѣ должны воспламенять духъ твой; онѣ - утвержденiе твоего характера; онѣ воскрилятъ тебя, онѣ противъ своей воли окружатъ тебя зарями чистой и прочной славы. И что безъ нихъ путь твой? - Стезя темнаго пресмыканiя, которую проложили боязнь и слабость, на которой шатается нѣга и почiетъ праздность, - стезя къ туманному блату забвенiя! - Шествуй стезею труда и дѣятельности: - безсмертiе тебя ожидаетъ! - Такъ вѣщаетъ Истина избранному, прикасается къ челу его божественнымъ своимъ пламенникомъ, благословляетъ; - и Генiй, подобно звѣздѣ отъ небесъ падающей, подобно орлу стремящемуся отъ солнца на свою добычу, ниспускается въ глубину сего мiра, и стоитъ на своемъ мѣстѣ. Но сiе мѣсто гораздо уже далѣе мѣстъ, занимаемыхъ обыкновенными людьми, которые давно уже начали свое поприще. - Се юный Петръ! се юный Суворовъ! се юный Ломоносовъ, юный Державинъ! - се исполинъ, готовящiйся тещи путь свой! - Облеченный въ порфиру, - онъ творитъ образованiе народа, разсѣваетъ мраки невѣжества, даетъ законы, вѣру, устройство, жизнь отечеству. - Онъ дѣйствуетъ какъ Богъ, окруженный облакомъ таинственнымъ: - невидимъ, но блистанiя молнiй и волненiе бездны являютъ его присутствiе до тѣхъ поръ, пока хаосъ не содѣлается мiромъ. Онъ полководецъ - и неприятель трепещетъ его, какъ всепроникающаго, вездѣ присутствующаго чародѣя. - Шаги его необыкновенны, образъ дѣйствiя новой. Онъ предводитъ новыми душами, онъ - особенной въ оружiи, въ битвѣ, въ побѣдѣ, и послѣ побѣды; - желѣзные холмы Требiи упадаютъ, и Сен-Готардъ дымится! и сѣверной орелъ свиваетъ гнѣздо свое на облачныхъ Альпахъ. - Онъ политикъ, - и вѣсы спорящихъ могуществъ стоятъ равномѣрны, разногласiе производитъ согласiе; буря страстей превращается въ попутной вѣтръ ко пристани спокойствiя и славы; мечь уснулъ въ ножнахъ своихъ: перо ратуетъ и обвивается безсмертною пальмою. - Онъ пiитъ; - внявъ своему призванiю, подобно Геркулесу въ колыбели, разрываетъ змiевъ, обвивающихся около его тѣла; бѣдность, мрачная униженность состоянiя, отдаленность, робость не могутъ заглушить сего внутренняго гласа: - изъ лѣсовъ Холмогорскихъ, отъ рыбачьей лодки, отрокъ изнуренный, безъ хлѣба, безъ помощи, бѣжитъ онъ туда, гдѣ улыбается ему благопрiятствующая звѣзда просвѣщенiя: оставилъ родныхъ, семейство, всѣ другiя выгоды жизни: вотъ Генiй Ломоносовъ! - И вскорѣ увидѣли его въ лучезарномъ свѣтѣ. - Онъ даетъ языкъ, котораго мы не имѣли; даетъ правила и образцы краснорѣчiя и поезiи; онъ отнимаетъ поношенiе отъ Академiи, въ которой до сихъ поръ не было еще Россiйскаго Профессора; углубляется въ науки основательныя, и споритъ съ Франклиномъ о томъ, кто изъ нихъ прежде обезоружитъ громоноснаго Юпитера. - Обратился къ солнцу, - и раздробляетъ цвѣты съ Невтономъ, раздробляетъ стихiи существъ, и составляетъ мозаики: вотъ изображенiе истиннаго Генiя. По обыкновенному ходу природы надлежало бы подумать, что прежде Ломоносова цѣлой вѣкъ, или болѣе уже существовали науки въ Россiи: языкъ обогащенъ, опредѣленъ, и были уже стихотворцы лирическiе, оставившiе назидательной для него примѣръ. По крайней мѣрѣ должно бы помыслить, что публика была на такой степени образованности, что могла быть его учителемъ и судiею. - Со всѣмъ напротивъ. Рожденный среди невѣжества, гонимый своимъ жребiемъ и неприятелями, онъ нерѣдко встрѣчалъ или непонимающихъ его, или злобствующихъ. - Онъ явился въ мiръ, какъ бы съ готовымъ запасомъ прочнѣйшихъ опытовъ; отъ рыболовной мрежи, отъ крилоса сельской церкви, шагнулъ въ Академiю, потекъ своимъ путемъ, увлекъ за собою нацiю. Труды его многообразны, безчисленны, безсмертны. И ето все сдѣлалъ одинъ человѣкъ, умершiй на 52 году жизни!

   Таковъ характеръ истиннаго Генiя! -

   Онъ неозначаетъ особенной, одной какой нибудь способности ума; но заключаетъ ихъ всѣ, и имѣетъ силу дѣйствовать ими со всею быстротою, легкостiю и благоразумiемъ; Генiй знаменуетъ не одни только таланты врожденные, но вмѣстѣ все то, что сiи таланты могутъ получить отъ образованiя, просвѣщенiя того вѣка, который онъ озаряетъ собою. - Признаки его: непреодолимое стремленiе, или лучше, влеченiе самихъ Небесъ къ той наукѣ, которую совершенствовать суждено ему; - страсть пламенная къ трудамъ, острота ума, все объемлющая скоро и быстро, присутствiе духа, необыкновенныя духовныя и тѣлесныя силы.

   Хотите ли сравнить его съ талантомъ? - Вотъ разность: талантъ есть особенное расположенiе и привы<чка?> человѣка успѣть въ какомъ нибудь искусствѣ; онъ есть способность, дающая предметамъ образъ, ободряемый искусствомъ, удовлетворяющiй вкусу: порядокъ, ясность, легкость, красоту, исправность, приятность. - Генiй есть какъ бы нѣкое вдохновенiе частое, но временное; ибо выше природы человѣческой было бы его безпрерывное постоянство и ровность.

   - Онъ творитъ. - Человѣкъ съ генiемъ возвышается и упадаетъ поперемѣнно, по мѣрѣ того какъ его живитъ и оставляетъ вдохновенiе; онъ иногда бываетъ не разборчивъ, не исправенъ: потому что, увлекаемый своей силою, нигдѣ не можетъ остановиться и совершенствовать себя.

   - Онъ великъ во всемъ великомъ, какъ въ собственной своей сферѣ, и небреженъ въ вещахъ обыкновенныхъ, поелику они его ниже, и не трогаютъ. - Но восхощетъ рѣшиться, и имъ доставляетъ новыя красоты, новое обилiе. Терпѣливое вниманiе, устремленное имъ на одинъ предметъ, даетъ сему послѣднему жизнь и красоту: ето солнце, оплодотворяющее ниву, и золото, сокрытое въ горѣ кремнистой. - Въ наше время, въ нашемъ Отечествѣ, мы имѣемъ отличнаго генiя поезiи, которой, оканчивая свое поприще, въ вечеру своей жизни неперестаетъ удивлять насъ своими творенiями. Что можно сдѣлать изъ описанiя Ласточки, Павлина, и другихъ обыкновенныхъ предметовъ? - Но предметы сiи обновляются подъ рукою любимца Музъ.

   Одинъ живописецъ имѣлъ у себя двухъ учениковъ; картины одного почти не поправлялъ: онѣ были исправны, въ нихъ сохранены были всѣ возможныя приличiя и отношенiя цвѣтовъ и тѣней; другаго картины маралъ, перечищалъ, поправлялъ; но всегда съ большимъ удовольствiемъ, съ особеннымъ жаромъ, и всегда осыпалъ его похвалами. - Что ето значитъ? наконецъ вышедши изъ терпѣнiя, спрашиваетъ первой: ты у меня не находишь, что поправить, но всегда ко мнѣ равнодушенъ и никогда не хвалишь; картины моего товарища стоютъ тебѣ великаго труда, но ты ими восхищаешься! - Твои картины исправны, отвѣчалъ учитель; но ты держишь въ оковахъ мое воображенiе; его не исправны, но всегда воспламеняютъ меня, чертами новыми и рѣзкими. - Я вижу болѣе нежели сколько онъ представляетъ; я наслаждаюсь ими, и не могу разстаться. - Вотъ талантъ! вотъ генiй!

   Гомеръ, Мильтонъ, Шакеспиръ, Ломоносовъ, и другiе имъ подобные иногда падаютъ, иногда засыпаютъ: но за то каково ихъ пробужденiе! Такъ пробуждаются львы къ отважнѣйшимъ новымъ подвигамъ и побѣдамъ.

   Сравните творенiя великаго генiя и произведенiя таланта. Сей послѣднiй обладаетъ искусствомъ и даетъ образъ: генiй изобрѣтаетъ и даетъ существо; заслуга одного - въ тщательной разборчивости, другаго въ вымыслахъ: одинъ великъ въ подробностяхъ, другой въ составѣ цѣлаго. - Человѣкъ съ талантомъ думаетъ и пишетъ обыкновенное, всѣми повторяемое, но гораздо болѣе украшенное, и съ лучшимъ вкусомъ расположенное. Человѣкъ съ генiемъ напротивъ того имѣетъ свой собственной способъ видѣть, мыслить и чувствовать. - Читая оду Горацiя, или Державина, видишь что-то новое - имъ принадлежащее, въ ходѣ мыслей, въ порядкѣ, въ расположенiи, въ слогѣ, въ самыхъ словахъ, сказать болѣе - въ самыхъ погрѣшностяхъ. - Ни кто прежде такъ не думалъ! никто прежде не изъяснялся! - Одинъ токмо планъ оды - есть уже дѣло генiя: и въ одномъ планѣ, необлеченномъ предметомъ видна уже поезiя. -

   Если генiй живописуетъ характеры, ихъ разительныя отличiя, ихъ удивительную силу: тогда вы видите Ахиллесовъ, Аяксовъ, Дiомидовъ, Агамемноновъ; если онъ соединяетъ ихъ вмѣстѣ по взаимнысъ стремленiямъ выгодъ или въ противоположности страстей ихъ: какой великолѣпной мiръ въ чудесномъ своемъ дѣйствии! - Въ подробностяхъ похищаетъ генiй у природы тайны, которыхъ никому другому она неповѣряла; онъ проникаетъ въ наше сердце, прежде нежели мы сами въ него проникнемъ, открываетъ намъ насъ самихъ, и мы чувствуемъ, что онъ понялъ насъ совершенно вѣрно. Обыкновенные люди часто смотрятъ и не видятъ; генiй видитъ чрезвычайно быстро, и почти не смотря. - Самой извѣстной предметъ, многими уже описанный, истощенный, при его воззрѣнiи оплодотворяется снова, и дѣлается обильнымъ.

   Были великiе, необыкновенные мужи, въ которыхъ генiй соединялся съ великимъ талантомъ; подъ симъ послѣднимъ я всегда разумѣю болѣе даръ искусства. - Такое счастливое соединенiе избавляетъ писателя отъ грубыхъ неровностей и несовершенствъ: упадки Генiя замѣняются талантомъ; когда одинъ засыпаетъ, другой бодрствуетъ; когда одинъ небреженъ и безпеченъ, другой совершенствуетъ свое творенiе: дѣйствiе таланта столь очаровательно, что съ перваго разу не примѣтишь отсутствiя генiя; кажется вездѣ онъ одинъ работаетъ. Генiй старѣется, талантъ можетъ безпрестанно возрастать: когда одинъ, подобно солнцу, утопающему въ западныхъ облакахъ, слабѣетъ подъ вечеръ жизни; другой въ то время, подобно лунѣ восходящей на восточной сторонѣ неба, старается занять его должность, хотя и хладнымъ, но приятнымъ сiянiемъ. - Въ стихахъ устарѣвшаго генiя примѣтны повторенiя собственныхъ старыхъ красотъ, нѣкоторая слабость и небрежность въ слогѣ: онъ, кажется, отдыхаетъ на своихъ лаврахъ. - Усталый Поетъ съ талантомъ до конца жизни пишетъ равно гладкiе, равно благородные, чистые стихи, всегда съ одинаковою легкостiю и исправностiю. Вкусъ долженъ слѣдовать по стопамъ генiя, долженъ раздѣлять съ нимъ его работы: - ето помощникъ живописца, приготовляющiй иногда для него краски, иногда сливающiй тѣни, а иногда доканчивающiй и поправляющiй картину. - Нѣкоторые вкусъ и генiй почитаютъ за одно дарованiе; однако они совершенно различны. - Есть люди, которые имѣютъ великой вкусъ въ музыкѣ, въ поезiи, въ живописи; но не могутъ ничего произвести собственнаго: - судить и творить, два дѣла совершенно разныя. Впрочемъ вкусъ долженъ быть всегда собственностiю генiя: онъ гораздо ниже его; ибо Генiй не ограничивается однимъ прекраснымъ, встрѣчаемымъ въ области природы; онъ созидаетъ новыя красоты, способныя поражать наше воображенiе и чувство. Вкусъ можетъ образовать хорошаго критика; потребенъ генiй для того, чтобъ быть великимъ ораторомъ и стихотворцомъ. Предстамимъ себѣ вѣрнаго друга, остерегающаго насъ на пути жизни, въ обращенiи, въ приличiяхъ, удерживающаго наши страсти, наши излишнiя стремленiя, возбуждающаго насъ ко всему благородному. То же самое вкусъ въ отношенiи къ генiю. - Генiй Державина иногда самовластвуетъ, будучи увлеченъ пламеннымъ своимъ воображенiемъ: но развѣ читатель и самъ не увлекается, при воззрѣнiи на его прекрасныя картины! Въ такомъ случаѣ трудно и примѣтить отлучеловѣку вкуса.

   Есть генiй математической, политической, военной: - такъ называется онъ по предметамъ, которые избралъ своимъ занятiемъ. Есть генiй въ работахъ совершенно механическихъ. Но вездѣ, во всѣхъ наукахъ и искусствахъ великiе Генiи рѣдки. Природа, кажется, приготовляется цѣлые вѣки для произведенiя столь необыкновеннаго духа: она весьма економна въ высокихъ дарахъ своихъ. Еще не случалось, чтобы въ одномъ и томъ же человѣкѣ открылся генiй музыки, математики, политики, поезiи. - Успѣть совершенно можно только въ одномъ; устремившись за многими предметами, мы не достигаемъ своей цѣли: такъ называемые всеобщiе генiи были по большей части поверхностные. Тогда только является пламень отъ стекла зажигательнаго, когда всѣ лучи солнечные обращены будутъ въ одну точку. Ето правило должно быть свято для всѣхъ молодыхъ писателей, которые, въ лѣта пылкости, кидаются стремительно на всѣ блистательные предметы, лестные для ихъ самолюбiя. -

   Такимъ образомъ мы обозрѣли врожденныя способности писателя. Много отъ него требуется; но ето еще не все: дарованiя безъ ученiя, какъ земля необработанная, погибающая втунѣ. -

   Я представляю, что вижу передъ собою святилище Истины, храмъ безсмертной, воздвигнутый Мнемозиною на высокой горѣ, прохлаждаемый росою небесною и источниками Иппокрены. Богиня возсѣдитъ на адамантовомъ престолѣ, столь же неизмѣнномъ, какъ вѣчность; она окружена Музами и Генiями служебными, которые подносятъ ей сочиненiя счастливѣйшихъ писателей, внимаютъ судъ ея, записываютъ уроки ею преподаемые, и сообщаютъ ихъ смертнымъ. Преддверiе храма и переходы наполнены стихотворцами, ораторами, критиками, удостоенными благоволенiя богини. - Всѣ они разбираютъ знаменитыя творенiя древнихъ, хвалятъ, или обвиняютъ. - Положимъ что избранный молодой любимецъ Музъ, одаренный отъ природы всѣми потребными талантами, приведенъ къ подножiю храма благодѣтельнымъ генiемъ любви или дружбы. - Непосвященные не входятъ, говоритъ онъ ему: ты долженъ быть испытанъ мудрецами, здѣсь водворенными; - съ симъ словомъ подводитъ его къ четыремъ почтеннымъ и сановитымъ мужамъ, которые, кажется, особливо были дружны между собою: ето Аристотель, Горацiй, Вида и Боало, оставившiе намъ драгоцѣнныя правила о существѣ и духѣ поезiи. Юноша принятъ былъ ими ласково. - Онъ объявилъ имъ свое призванiе, и первой изъ четырехъ, Аристотель спросилъ его важнымъ, но приятнымъ голосомъ: вѣдаетъ ли онъ, что было написано надъ вратами храма Дельфiйскаго? - Познай самаго себя. - Вотъ первое правило для стихотворца, продолжаетъ онъ; его повторилъ другъ мой Горацiй въ книгѣ, которую всѣ желающiе вступить въ храмъ сей должны читать непремѣнно.

  

   Берите трудъ всегда не выше силъ своихъ,

   Умѣйте разбирать, судить себя самихъ.

  

   Презрѣнiе къ сему правилу, особливо въ первые дни вашихъ занятiй, влечетъ за собою пагубныя слѣдствiя.

   Если воображенiе ваше воспламеняется при великихъ предметахъ природы и искусства; если сердце трогается скоро и сильно; если воображенiе и сердце дѣйствуютъ другъ на друга; если слухъ вашъ чувствителенъ къ нѣжнѣйшимъ оттѣнкамъ гармонiи, и вы живо наслаждаетесь красотами поезiи; если душа ваша, восторженная при чтенiи великихъ образцовъ, чувствуетъ благородное соревнованiе за ними слѣдовать, созерцаетъ въ самой себѣ предметъ свой, какъ бы отразившимзя въ зеркалѣ, въ новыхъ подробностяхъ, въ новыхъ цвѣтахъ, въ новыхъ отношенiяхъ безпрестанно, такъ сказать, растущихъ и умножающихся; - если вы чувствуете наконецъ безпокойное нетерпѣнiе, нужду, сообщать мысли и чувства свои другимъ: то можете назвать себя поетомъ, и предаться изученiямъ, образующимъ талантъ свой! -

   Доброй и мудрой другъ въ етомъ случаѣ скорѣе всего поможетъ, сказалъ Расинъ, держащiй въ рукахъ своихъ Пiитику г-на Боало.

  

   Позволимъ надъ собой мы другу посмѣяться,

   Чтобъ послѣ никогда смѣшными не остаться! -

  

   прибавилъ веселый Горацiй.

   Нужны правила, вопiялъ Сочинитель Телемахиды, нужны однѣ правила, труды и раченiе. -

   Правила конечно необходимы, говорилъ мужъ почтенный, стоящiй подлѣ Аристотеля съ его Пiитикой. Онѣ приуготовляютъ искусство; но правила однѣ недостаточны. Стихотворецъ долженъ знать свое искусство, свои средства и матерiалъ, которой онъ обработываетъ. - Правила служатъ стихотворцу тѣмъ же, чѣмъ звѣзды небесныя служатъ мореплавателямъ. - Впрочемъ онъ прежде всего обязанъ обратиться на языкъ свой... "Что за правила! подхватилъ насмѣшливый Сумароковъ. Читай пофранцузски! - Французы учили за насъ правила. Пусть они ихъ учатъ; намъ довольно кроить по ихъ мѣркѣ; знаете ли вы, что я въ своемъ Сновидѣнiи разбиралъ Французской театръ, и послалъ разборъ сей къ Вольтеру? - Сiе сновидѣнiе составляетъ лучшее изъ моихъ ученыхъ разсужденiй!" Всѣ поняли, что Сумароковъ смѣется надъ многими нынѣшними нашими молодыми писателями, - и Ломоносовъ началъ говорить:

   Повелитель многихъ языковъ, языкъ Россiйской, изобилуетъ всѣми красотами доброгласiя, величествомъ, громкостiю, нѣжностiю и легкостiю, столько же какъ языки древнiе. - При всѣхъ усилiяхъ, посвященныхъ ему мною я едва вступилъ въ преддверiе поприща: - ето обширнѣйшее поле или едва предѣлы имѣющее море... Какъ жаль, что немногiе изъ моихъ соотечественниковъ обращаютъ вниманiе на языкъ свой! - Труды Шишкова почтенны; почему же не подражаютъ ему! помните, обратившись къ юношѣ продолжалъ онъ, что языкъ въ рукахъ стихотворца долженъ быть подобенъ воску и принимать такую форму, какую дать ему будетъ угодно. Измѣненiя, оттѣнки стиля безчисленны, ихъ степени непостижимо различны. Вкусъ, быстрое, тонкое чувство изящнаго, вкусъ можетъ одинъ опредѣлить ихъ. - Къ тому присоединить должно силу ощущать нѣжно, разборчивость дальновидную, которая не всякому достается въ удѣлъ. - Вы вездѣ найдете правила о механизмѣ стиля, и обо всемъ томъ, что относится къ уму, чувству и слуху; но я напередъ скажу, что всѣ сiи правила безъ истиннаго таланта могутъ произвести только бѣднаго, сухаго писателя. Живописецъ можетъ знать всѣ цвѣты; набросать ихъ не значитъ еще живописать.

   Вступите въ преддверiе храма, сказалъ благодѣтельный Генiй. Сами познайте сокровища, которыя даетъ вамъ Природа для подражанiя.

   Храмъ растворился: питомецъ Музъ вступаетъ въ нѣкоторую райскую обитель, или паче, въ самые чертоги неба. - Блистательныя, неудобопереносимыя очамъ смертнаго, сiянiя наполняли храмъ сей... Онъ, кажется, видитъ передъ собою вселенную: онъ чувствуетъ себя отдѣленнымъ только чрезъ одно облако отъ Существа высочайшаго. - Онъ, кажется, внимаетъ слухомъ своимъ таинственную гармонiю, которая движетъ безчисленные шары!.. Солнца, какъ Серафимы, стройно парятъ вокругъ сего святилища; оно едино недвижимо во всеобщемъ движенiи, - возгремѣла небесная арфа, и онъ слышитъ гласъ Хераскова:

  

   Всея вселенныя отверста красота

   Есть вышняго руки единая черта;

   Движенiе мiровъ есть перста мановенье,

   Дыханье тварей всѣхъ Господнее дхновенье;

   Во славѣ искони Создатель пребывалъ,

   Онъ Самъ въ Себѣ, Онъ Самъ единъ существовалъ;

   Еще небесна твердь звѣздами не сiяла,

   Но мудрость Божiя вселенну озаряла;

   Ни солнца не было, ни моря, ни земли,

   Но Богъ смотрѣлъ на нихъ изъ вѣчности вдали;

   Какъ зодчiй предъ собой имѣя начертанье,

   Объемлетъ разумомъ намѣренное зданье:

   Такъ Богъ вселенну зрѣлъ, въ ней плавалъ какъ Творецъ,

   Начало бытiя Онъ видѣлъ и конецъ;

   Все видѣлъ, вѣчными одѣянъ небесами,

   Какъ наше бытiе мы ощущаемъ сами.

  

   Такъ долженъ взирать ты на вселенную, вѣщаетъ Генiй стихотворства. Зрѣлище природы, ея механизмъ, ея чудесныя явленiя, ея средства: вотъ предметъ твоихъ занятiй, - картина безконечная! - богатство неистощимое, разнообразiе несказанное, требующее изученiя многихъ вѣковъ! - Но труды твои не суть труды испытателя, или астронома. - Наблюдающiй ходъ природы опредѣляетъ движенiе тѣлъ небесныхъ и причину его. Ты живописуешь ихъ равновѣсiе, ихъ гармонiю, ихъ измѣненiя, подверженныя непреложнымъ законамъ необходимости: одинъ различаетъ безчисленные роды существъ организованныхъ, которые наполняютъ различные стихiи; ты рѣзцомъ пламеннымъ и быстрымъ изображаешь сiю лѣствицу безконечную и безпрерывную, гдѣ сливаются царства природы, гдѣ господствуетъ порядокъ постоянной и правильной, отъ самой той бездны, которая раздѣляетъ насъ съ ничтожествомъ, до другой, которою отдѣляешься ты отъ Существа высочайшаго. - Когда физикъ разбираетъ звукъ грома и свѣтъ, - Поетъ гремитъ; въ его пѣсняхъ слышны сiи потрясающiе удары грома, сiи перекаты, которые отъ одной горы до другой, кажется, возвѣщаютъ паденiе мiра и славу Бога. Онъ являетъ намъ блѣдный огнь молнiй, косвенными браздами разсѣкающiй бездны мрака, отяготившаго сводъ небесной. - Одинъ хочетъ истолковать намъ дыханiе цвѣтовъ; другой творитъ его видимымъ, представляя Зефира, которой отрясаетъ крыла свои, окропленныя слезами Авроры и свѣжими благоуханiями утра. Одинъ учитъ природу для того чтобы знать ее, другой для того чтобы подражать ей; одинъ хочетъ изъяснить, другой живописать... Углубляйся и въ самыя таинственныя причины дѣйствiй природы, не презирай и сего труда тебѣ собственно непринадлежащаго. - Истины философа, будучи облечены въ прелести вымысла, доставятъ новыя сокровища для подражанiя!

   Здѣсь Генiй сдѣлалъ мановенiе, и зрѣлище переменилось... облако низпало, и онъ увидѣлъ самую Истину во всемъ ея величествѣ, окруженную Музами, Генiями и мудрецами!.. Онъ возглашаетъ:

  

   Труднѣе всѣхъ наукъ, некончимая въ вѣкъ,

   Для человѣка есть наука человѣкъ!

   Изъ всей вселенныя Всевышнимъ сокращенный

   Онъ самъ во существѣ мiръ малой, совершенный;

   Изъ тварей всѣхъ извлекъ чистѣйшее Господь,

   И вдунулъ духъ живый въ его ничтожну плоть;

   Онъ то человѣка средняя, онъ сердце всей Природы;

   Въ немъ воздухъ и земля, въ немъ скрыты огнь и воды.

   Какъ солнце возсiялъ сей образъ Божества,

   И помрачилъ всего пригожство естества,

   Но услаждался онъ своею славой мало!

  

   Мiръ физической есть облаченiе мiра нравственнаго, взываетъ далѣе Генiй стихотворства; - его долженъ ты обнять и постигнуть. Самой занимательнѣйшiй предметъ для человѣка есть самъ человѣкъ, разсматриваемой какъ человѣкъ просто и какъ гражданинъ, - его нравы, привычки, страсти, слабости, добродѣтели, зависящiя отъ правленiя, отъ законовъ, отъ религiи.

   - Попеченiе о своей жизни и защитѣ, чувствованiя добра и зла, связи родства и любви, благотворительность, состраданiе, ревность, мщенiе, желанiе господствовать: все ето открыто въ человѣкѣ необразованномъ болѣе, нежели образованномъ. - Замѣчай, живописуй черты сiи, подавленныя въ сердцѣ его предразсудками воспитанiя и привычекъ; обнаруживай сiи свободные движенiя сердца чрезъ нѣжную завѣсу приличiя: тогда ты достигнешь своей цѣли. Сердце всегда отзывается на тѣ звуки, которые какъ родные заключены въ немъ самомъ; сердце, сколько бы оно ни искажено было свѣтомъ, любитъ возвращаться къ тѣмъ простымъ любезнымъ чувствованiямъ, съ которыми оно родилось. - Не спрашивай, гдѣ искать природу; она въ твоемъ сердцѣ; изучая себя, ты изучаешь другихъ. Но етого мало! -

   Войди въ чертоги Исторiи, раскрой лѣтописи мiра, испытывай человѣка въ разныхъ вѣкахъ и климатахъ. - Образованность, законы, мнѣнiя, обычаи, различные образы правительствъ, влiянiе нравовъ на законы, законовъ на жребiй царствъ: однимъ словомъ постановленiя нравственныя, политическiя народовъ и земель: все что есть въ человѣкѣ врожденное и приобрѣтенное должно входить въ планъ твоихъ изученiй. - Работа безконечная! -

   Но можно ли знать людей не выходя изъ своего дома? Чтенiе и размышленiе никогда незамѣнятъ общенiя съ ними. Книга есть мертвой свидѣтель. - Сочинитель ея могъ смотрѣть съ особенной стороны, и видѣть искаженно!... Отъ чего древнiе столь хорошо описывали природу и человѣка? - Отъ того что они учились не изъ книгъ. - Иди, внимай, испытуй людей, безпрестанно живучи посредѣ ихъ. - Одно слово, взоръ, молчанiе, движенiе рукъ часто даетъ жизнь, выразительность и страсть твоей картинѣ. - {Зачеркнуто чернилами.} Люди притворны: надобно долго дожидаться минуты, въ которую бы они, позабывъ свою осторожность, показали намъ истинную сторону своего сердца; не съ одного или другаго образца списывать должно характеръ и дѣйствия страсти, но собирать ихъ съ тысячи наблюденiй, сдѣланныхъ въ разныхъ мѣстахъ въ разное время, при разныхъ обстоятельствахъ. Ступай въ общество свѣтское, дабы перенять образъ благородства и приличiя. Но чтобъ познать движенiя сердца человѣческаго, удались и живи въ обществѣ съ людьми простыми и необразованными. Простота, чувство, сила, страсти, душа свободная, открытая, скорѣе встрѣчается между народомъ, нежели при дворѣ. - Люди вездѣ люди: но политика обращенiя стерла съ нихъ почти всѣ цвѣты натуральные. - Свѣтъ есть маскерадъ. -

   Хочешь ли еще болѣе обогатить себя сокровищами Поезiи? - Наблюдай природу образованную или искусства человѣческия: земледѣлiе, мореплаванiе, всѣ искусства изящныя и полезныя могутъ доставить тебѣ новые образы, новыя сравненiя, новыя описанiя. Наблюдай великихъ писателей, дабы присвоить себѣ ихъ взоры и духъ! - Чтенiе Ломоносова и Державина можетъ возбудить въ читателѣ пламень вдохновенiя.

   Не уже ли оставишь ты сей прелестной, очаровательной мiръ ми?ологiи, населенной богами, богинями, сильфами, генiями, гдѣ столько чудесныхъ происшествiй, столько красотъ вѣчно цвѣтущихъ, гдѣ все играетъ, улыбается, веселится, - сей рай Грека и Римлянина, рай всякаго мечтателя, рай всякаго чувствительнаго сердца! - Тамъ громоносной Юпитеръ, возсѣдящiй на вершинѣ Иды и единымъ мановенiемъ главы потрясающiй вселенную: - передъ нимъ златые вѣсы его, утвержденные на концахъ востока и запада. - Тамъ Венера, вручающая волшебной свой поясъ ревнивой матери боговъ; тамъ Марсъ, дающiй повелѣнiя Ужасу и Быстротѣ впрячь коней въ желѣзную свою колесницу... Можно ли отказать поезiи въ сихъ красотахъ, чрезъ двадцать вѣковъ сохранившихъ свою свѣжесть? - Но отдѣляй басни, заключающiя смыслъ философа отъ басней, рожденныхъ дѣтскими прихотями суевѣрiя; - ибо чѣмъ болѣе стихотворецъ философъ, тѣмъ онъ болѣе пiитъ! -

   И такъ, вотъ ваши занятiя: природа простая и образованная, или природа и искусства, нравственность простая и измѣненная, или человѣкъ самъ въ себѣ и въ недрахъ общества со всѣми привычками, нравами, обычаями: - поприще великое! но рѣшитесь и вѣнчайте себя славою. Такъ вѣщалъ Генiй, и храмъ исчезъ.

   Признаться, планъ сего ученiя необъятной, невозможной для одного человѣка. Но здѣсь разумѣется ученiе поета, вообще. - Онъ можетъ избрать для себя одинъ родъ поезiи, и заниматься тѣмъ, что къ нему относится ближе. Для писателя басенъ не нужно то, что потребно для сочинителя поемы; - всякой можетъ выбрать свою сферу и стремиться къ метѣ своей. Быть всегда съ излишнимъ запасомъ гораздо лучше нежели безъ запасу. Излишество простительнѣе бѣдности; и оно есть погрѣшность, - но прекрасная. Пускай познанiя поета будутъ также готовы какъ краски на палитрѣ живописца, и всегда болѣе нежели сколько надобно. Ето приводитъ его въ состоянiе управлять своимъ предметомъ по своей волѣ.

   До сихъ поръ ММ. ГГ. говорилъ я о необходимыхъ врожденныхъ дарованiяхъ стихотворца или художника вообще, и о способахъ постороннихъ, которые онъ приобрѣтаетъ отъ воспитанiя и науки: онѣ всѣ исчислены. - Юный витязь одѣтъ въ броню свою; представьте, что Атлетъ нашъ уже дѣйствуетъ. Разсмотримъ богатый колчанъ его, или тѣ средства, которыми онъ убѣдилъ, плѣнилъ, очаровалъ сердца наши. -

   Вотъ силы естетическiя, которыя всегда и несомнѣнно дѣйствуютъ на сердце во всѣхъ искусствахъ изящныхъ: красота, добро или польза, великое и высокое, новость, неожиданное и необыкновенное, чудесное, забавное. О другихъ силахъ вкуса, относящихся къ измѣненiямъ слога, теперь не упоминаю: онѣ будутъ изъяснены въ своемъ мѣстѣ. - Вы изволите напередъ уже замѣтить, что мы порядокъ, назначенный себѣ, сохранили, и что всѣ сiи силы подчинены главному началу выбора подражанiя, которое опредѣлено въ одно изъ предыдущихъ нашихъ чтенiй. Нѣкоторые прибавляютъ еще къ сему числу красотъ - совершенное. Но что такое совершенное, - совершенство существъ несовершенныхъ! - Всѣ совершенства наши суть относительныя, сравнительныя; довольно упомянуть о великомъ и высокомъ. - Надѣемся въ сихъ словахъ объяснить все то, чего желаетъ столь страстно наша суетность. -

   Между всѣми удовольствiями воображенiя конечно чувство красоты всѣхъ разнообразнѣе, обширнѣе, приятнѣе; но поелику мы объ ней уже отчасти сказали въ своемъ мѣстѣ, и поелику предметъ сей самой сложной и тудной для опредѣленiя; то съ большею подробностiю будемъ говорить объ немъ въ одну изъ слѣдующихъ бесѣдъ. -

   Благо или польза также объяснена мною тогда, когда предлагалъ я объ отношенiи и влiянiи, окружающихъ насъ предметовъ, на благо наше, или удовольствiя. - Буду теперь имѣть честь, ММ. ГГ., предложить вамъ о великомъ или высокомъ въ вещахъ, подражаемыхъ стихотворцомъ или вообще художникомъ.

   Высокое объяснить словами трудно, хотя впечатлѣнiе, которое мы чувствуемъ въ присутствiи предметовъ великихъ и важныхъ, кои поражаютъ съ перваго взгляду всѣмъ извѣстно и всякой испыталъ его. - Высокое распространяетъ и озаряетъ пределы ума нашего, возноситъ его выше обыкновеннаго состоянiя, и заставляетъ чувствовать сiе возвышенiе: - ощущенiе безъ сомнѣнiя сладостное, но совсѣмъ отличное отъ того, которое производятъ въ насъ предметы приятные или красивые. - Представьте, что вы съ какой нибудь горы взираете на долину обширную, которой не видно конца, или на океанъ безбрежной, или на лазоревой сводъ неба: все то, что слишкомъ обширно, чего не можете вы обнять взглядомъ, производитъ въ васъ чувство высокаго. Кремнистая скала, нависшая надъ бездной; высокая башня, съ которой мы обозрѣваемъ отдаленные предметы, производитъ въ душѣ удивленiе смѣшанное съ какимъ-то ужасомъ. Величiе небесъ основано на возвышенiи и пространствѣ; мысль о величiи океана всегда сопрягается съ понятiемъ о силѣ и огромности водъ непреодолимыхъ. Не одно пространство производитъ чувство высокаго: необыкновенный звукъ, шумъ грома, ревъ вѣтра посреди скрыпучей дубравы, рокотъ народа многочисленнаго: однимъ словомъ все, что предполагаетъ великую силу или могущество, можетъ служить источникомъ высокаго, и стихотворцы имъ пользуются; такъ на пр. землетрясенiя, горы разрушившiяся, великiе пожары, бури посреди открытаго моря, наводненiя, ураганы, молнiи, громы - всегда предметы высокiе.

   - Могущество неограниченное, когда отъ него безопасны, также возбуждаетъ въ насъ потрясенiе, оканчивающееся удовольствiемъ. - Рѣка, которая величественно клубитъ свои воды въ берегахъ - есть предметъ прекрасной; но вышедшая изъ береговъ своихъ, съ ревомъ покрывающая окрестныя долины, увлекающая съ собою стада и села - есть предметъ высокiй. Точно то же можно сказать о львахъ и тиграхъ, столь часто употрѣбляемыхъ въ стихотворныхъ сравненiяхъ; о ратномъ конѣ, который услышавъ гласъ трубной, несется на пламя и на мечи неприятельскiе; о кровопролитномъ сраженiи двухъ многочисленныхъ армiй, которыя стеклись, какъ два моря, и спорятъ о побѣдѣ. -

  

   Всѣ идеи важныя, безмолвныя, близкiя къ ужасу, какъ-то мракъ, уединенiе, тишина мертвая способствуютъ къ возбужденiю чувства высокаго. Въ самомъ дѣлѣ разберите, какiя сцены природы болѣе возвышаютъ духъ нашъ? - Ето не зеленыя луга, не долины, украшенныя цвѣтами, ни веселыя города; но горы, отягченныя снѣгомъ, среди которыхъ уединенное болото, или древнiй лѣсъ, или ручей, низвергающiйся съ утеса. Явленiя ночи производятъ впечатленiя возвышенныя. Голубой сводъ, усѣянной безчисленнымъ множествомъ звѣздъ, болѣе величественъ, нежели прекрасной день во всей своей лучезарности. Звукъ вечерняго колокола, бой часовъ въ безмолвiи ночи имѣетъ что-то важное. Мраками окружаетъ себя великiй Строитель мiра; ираки возбуждаютъ въ насъ идею величiя. - Непостижимость Существа безначальнаго, вѣчность Его бытiя, Его всемогущество, - наша слабость, кратковременность, бѣдствiя, мракъ неизвѣстности безпредѣльной, отдѣляющiй насъ отъ Него; вотъ источникъ высокаго.

  

   Претящимъ окомъ Вседержитель

   Воззрѣвъ на полкъ вечернiй рекъ:

   О дерзкiй мира нарушитель!

   Ты мечъ противъ меня извлекъ;

   Я правлю солнце, море, землю,

   Кто можетъ стать со мною въ спорѣ?

   Моя десница мещетъ громъ,

   Я въ пропасть свергъ за грѣхъ Содомъ;

   Я мракомъ небо покрываю,

   Я самъ Россiю защищаю.

  

   Короче: что выше нашихъ силъ, нашего понятiя, въ разстоянiи времени и мѣста, все то кажется для насъ великимъ, возвышеннымъ. Безпорядокъ, подобно мрачности, также производитъ идеи великiя. Правильное огромное зданiе - прекрасно; древнее готическое, или развалины заставляютъ насъ чувствовать что-то томное, очень близкое къ высокому. Перейдемъ въ мiръ нравственной, и тамъ увидимъ также, что мысли о величiи, объ усилiяхъ необыкновенныхъ, все то что въ слабости человѣческой природы показываетъ намъ нѣкое могущество Бога, - все принадлежитъ къ великому; подвиги героизма, презрѣнiе смерти, великодушiе, возбуждаютъ въ насъ благоговѣйное удивленiе. Горацiй представляетъ цѣлую вселенную въ развалинахъ, упадающую на главу праведника. - Онъ остается спокойнымъ и непремѣннымъ въ своихъ правилахъ.

   Регулъ, по обѣту своему, спокойно возвращается на ужаснѣйшiя мученiя въ Кар³агенъ, и запрещаетъ о себѣ плакать; Катонъ хладнокровно умствуетъ при видѣ меча, которой окончитъ жизнь его; - Гермогенъ, въ изнуренiи гладной смерти, не смотря на прещенiе изверговъ, дрожащею рукою благословляетъ защитниковъ Отечества; Великiй Петръ при Прутѣ посылаетъ письмо въ Сенатъ о выборѣ достойнейшаго, или во время страшной бури утѣшаетъ Голландскаго Посланника: всѣ сiи предметы есть сокровище для художника, изображающаго высокое.

   Петусъ осужденъ къ позорной смерти; - жена его Арiя, пронзивъ грудь свою кинжаломъ, подаетъ ему оной и говоритъ: ето не больно, другъ мой!

   Чего боишься, говоритъ Цезарь въ страшную бурю перевозчику, управляющему лодкою: чего боишься? - Ты перевозишь Цезаря.

   Какъ поступить съ тобою? вопрошаетъ Александръ плѣннаго Пора. Какъ съ Царемъ, отвѣтствовалъ онъ. -

   Часто довольно бываетъ для произведения чувствъ высокихъ одного простаго слова, ясно и точно выражающаго мысль. - "Тогда (во время идолопоклонства) все было богомъ, кромѣ одного истиннаго Бога" - говоритъ Боссюетъ. Часто высокое неимѣетъ нужды въ словахъ: самое безмолвiе выражаетъ его. У Виргилiя, Аяксъ молчанiемъ отвѣтствуетъ Улиссу, Дидонѣ и Енею: ето самая высокая степень негодованiя и презрѣнiя. -

   Два солдата хотѣли посѣтить гробъ своего полководца. Пришедши на мѣсто, гдѣ покоился прахъ его, въ безмолвiи почтенiя и горести, извлекаютъ они свои сабли, касаются ими камню, покрывающему великаго человѣка, и не могши выговорить ни слова, уходятъ. - Какимъ образомъ лучше можно выразить довѣренность ихъ къ нему и настоящее отчаянiе? -

   И такъ: все что восхищаетъ наши мысли до самой высочайшей степени, и поражаетъ душу столь живо, что она приходитъ въ какое-то замѣшательство и недоумѣнiе: все то производитъ чувство высокое.

   Всѣ другiя удовольствiя вкуса и воображенiя происходятъ отъ вещей относящихся къ бренной природѣ нашей, къ стремленiямъ чувственнымъ, къ выгодамъ или невыгодамъ житейскимъ, къ прихотямъ нашимъ: одно высокое чувство, кажется, являетъ небесное наше происхожденiе. - Красота, новость, удовольствiе, совершенство искусства, все зависитъ отъ мнѣнiя, и измѣняется съ обычаями, нравами, съ образованiемъ, съ возрастомъ народа. - Напротивъ того, необыкновенное могущество, чрезвычайная сила, неудобо-объемлемое пространство, великость духа, пожертвованiя, постоянство среди ужасовъ величайшихъ: все ето поражаетъ удивленiемъ человѣка равно во всѣхъ вѣкахъ, во всѣхъ народахъ, подъ каждымъ поясомъ неба. - Дикой Лапландецъ и образованный житель Москвы взираютъ съ равнымъ восторгомъ на темно-голубой сводъ, усѣянной звѣздами безчисленными, распростретый въ видѣ шатра необъемлемаго надъ нашею землею, и служащiй для человѣка, для сего царя природы, какъ бы нѣкоторою великолѣпною сѣнiю, въ которой онъ законодательствуетъ другимъ озоренiямъ. Чувство высокаго вообще свойственно душѣ человѣческой. Она, какъ бы усыпленная явленiями предметовъ обыкновенныхъ, сѣтующая на границы ее стѣсняющiя, на слабость, которая приковала ее къ землѣ, вдругъ пробуждается при воззрѣнiи на что-либо великое, чудесное, необъятное, выходитъ изъ своего состоянiя, возносится, хочетъ сравниться съ предметомъ ее поражающимъ, чувствуетъ свое замѣшательство, свое удивленiе, свое возвышенiе, и, кажется, мыслитъ сама въ себѣ: вотъ собственная моя сфера! вотъ для чего рождена я! - Представьте узника, истаеваещаго въ оковахъ, въ неисходномъ мракѣ, вдругъ увидѣвшаго свѣтъ и свободу: каково должно быть его наслажденiе!.. Таково наслажденiе души, заключенной въ темницѣ тѣла, когда она вдругъ почувствуетъ себя восхищенною выше мiра, при созерцанiи предметовъ высшей небесной природы! Кажется, въ ету минуту отверзается для нее небо, и она познаетъ свою родину! - Вотъ удовольствiе и сущность высокаго; - оно встрѣчается очень рѣдко, и бываетъ кратковременно, какъ мы увидимъ послѣ. - Узникъ очарованной, скоро, очень скоро чувствуетъ свои оковы, не можетъ долго себя обманывать, и опять погружается въ обыкновенное свое томленiе. Но мы перейдемъ теперь отъ высокаго въ природѣ къ высокому въ сочиненiяхъ.

   Высокое должно раздѣлить на высокое чувство и высокiе предметы. - Первое слѣдствiе другаго. Потомъ должно различать высокое и возвышенное. - Одно относится къ предмету и чувству; другое - къ слогу. Пожарскiй, вступившiй въ Кремль, освободившiй Москву отъ неприятелей, когда снова возсiяло солнце отечественнаго счастiя, и насталъ день его; - когда снова возблистали сiи златыя главы храмовъ, покрытыя доселѣ мракомъ стыда, униженiя, страха; - когда отцы возвращенные дѣтямъ, дѣти отданныя матерямъ, вся спасенная, признательная Россiя, такъ сказать, стояла передъ героемъ великимъ, умоляя дабы онъ, какъ возвратитель короны украсился ею, и какъ освободитель отечества, былъ его стражемъ: Пожарск