Порецкий Александр Устинович - Обзор современных вопросов

nbsp;- онъ ничего; а иной день не задастся, привези полтора рубля - накинется такъ, что не уйдешь. Ну, вотъ и равняешь; иной разъ вѣдь и своихъ приложишь".

   "Правдой не проживешь..." Удивительная сентенцiя и удивительный феноменъ! Неправда, возведенная въ систему, почти въ догматъ! И обманывающiй и обманываемый - оба согласились признавать ее, какъ законно-существующiй фактъ, и спокойно живутъ съ ней, во взаимномъ мирѣ! Они, можетъ быть, хорошiе люди, и совѣсть ихъ ничѣмъ не возмущается, потомучто они не видятъ и никто имъ не указалъ безобразiя факта. Попробуйте же указать бѣдному люду хоть на безобразную сторону этого факта; попробуйте поколебать въ немъ вѣру въ дозволенность неправды, - и это будетъ великiй подвигъ, и для совершенiя его не нужно ни физики, ни химiи. А великъ этотъ подвигъ будетъ потому, что простодушная вѣра въ дозволенность неправды не заключается въ однихъ отношенiяхъ извощика къ его хозяину; она глубоко лежитъ въ обществѣ; она ростетъ всюду, прививается ко всѣмъ сферамъ общественной дѣятельности и кладетъ свой отпечатокъ на всѣ стороны жизни... Можно ли же въ виду такого поприща унывать и малодушно опускать руки!

   Воскреснымъ школамъ, судя по принятому въ нихъ до сихъ поръ способу обращенiя съ учениками, предстоитъ оказать еще одну услугу: пойдти дальше Н. И. Пирогова, глубоко уважаемаго нами за его всѣмъ памятное первое живое слово о "малыхъ сихъ", и доказать на дѣлѣ, что съ дѣтьми можно обойдтись совсѣмъ безъ тѣлесныхъ наказанiй, безъ пресловутаго сѣченiя, которое въ кiевскомъ учебномъ округѣ уже значительно уменьшено посредствомъ приведенiя его въ строгую систему. Вё недавно вышедшемъ циркулярѣ по управленiю округомъ, помѣщенъ "отчетъ о слѣдствiи введенiя правилъ о проступкахъ и наказанiяхъ учениковъ гимназiй". Изъ этого отчета видно, что въ годъ, предшествовавшiй введенiю правилъ, въ 11-ти гимназiяхъ изъ 4.109 учениковъ было подвергнуто тѣлесному наказанiю 551; при новыхъ же правилахъ изъ 4.310 учениковъ, подвергнуто такому наказанiю въ годъ только 27 учениковъ; да еще въ числѣ этихъ 27 наказанiй было нѣсколько самовольныхъ, сдѣланныхъ однимъ директоромъ безъ опредѣленiя педагогическаго совѣта. Впрочемъ этотъ нарушитель столь благотворныхъ правилъ уже оставилъ службу въ кiевскомъ округѣ; теперь правила, оставаясь ненарушимыми, безъ сомнѣнiя поведутъ къ дальнѣйшему уменьшенiю числа тѣлесныхъ наказанiй, и если не доведутъ до совершеннаго уничтоженiя ихъ, то честь довершенiя этого подвига, путемъ примѣра, должна конечно достаться воскреснымъ школамъ.

   Въ прошедшiй разъ мы говорили о празднованiи въ Москвѣ, 12 января, годовщины основанiя Московскаго университета. Извѣстiе это осталось бы не совершенно полнымъ, если бы мы не прибавили теперь, что празднованiе этой годовщины происходило не въ одной Москвѣ: бывшiе студенты московскаго университета, находящiеся въ другихъ городахъ, также собирались въ этотъ день на обѣды; обѣды также сопровождались тостами и рѣчами, а также окончились полезными начинанiями; такъ въ Костромѣ и Тамбовѣ составился сборъ на общественныя библiотеки, а въ Рязани сдѣлана подписка въ пользу недостаточныхъ московскихъ студентовъ. Но всѣхъ характернѣе и общительнѣе было собранiе въ Тамбовѣ: тамъ собралось на обѣдъ сто двадцать два человѣка изъ разныхъ круговъ и сословiй - купцовъ, студентовъ, чиновниковъ и помѣщиковъ, "соединенныхъ на этотъ разъ (какъ говоритъ корреспондентъ, самъ участвовавшiй въ собранiи) однимъ общимъ уваженiемъ ко всему тому, чѣмъ дороги были и будутъ для насъ русскiе университеты".

   Мы считаемъ должнымъ упоминать объ этихъ студентскихъ обѣдахъ, потомучто находимъ въ нихъ смыслъ и значенiе. Не знаю, существуетъ ли у насъ гдѣ-нибудь въ такомъ обширномъ кругѣ такая внутренняя связующая сила, какъ между воспитанниками московскаго университета; не знаю, существуетъ ли у кого-нибудь такой общiй предметъ неизмѣнной на всю жизнь привязанности, какимъ служитъ для всѣхъ московскихъ студентовъ ихъ родной университетъ. Видно, есть въ этомъ старѣйшемъ ученомъ учрежденiи что-нибудь особенно влекущее; видно выносятъ изъ него воспитанники много такого, что остается у нихъ въ душѣ на всегда, ни чѣмъ не заглушаемое и согрѣвающее ихъ души до старости.

   Кстати объ университетахъ. Читатели наши можетъ быть уже слышали, что въ Одессѣ поднятъ вопросъ о преобразованiи тамошняго Ришельёвскаго лицея, если не въ университетъ, то хоть въ одинъ или два факультета. Мысль естественная и, казалось бы, легко исполнимая. Но вотъ любопытная вѣсть: жители Саратовской губернiи думаютъ объ основанiи у нихъ университета и въ послѣднее время, говорятъ, особенно жарко принялись за это дѣло. На съѣздѣ землевладѣльцевъ, бывшемъ тамъ въ прошедшемъ декабрѣ, шла объ этомъ рѣчь и большинство было въ пользу основанiя въ Саратовѣ высшаго учебнаго заведенiя. Разсказываютъ даже, что всѣ бывшiе на этомъ съѣздѣ единодушно изъявили готовность пожертвовать на это учрежденiе по полкопейкѣ съ каждой земледѣльческой десятины.

   Примѣръ нѣкоторыхъ петербургскихъ дамъ, постоянно слушающихъ лекцiи въ здѣшнемъ университетѣ, нашолъ подражательницу въ Кiевѣ: одна изъ тамошнихъ дамъ обращалась, говорятъ, къ попечителю округа съ просьбою разрѣшить ей слушать университетскiя лекцiи исторiи, русской словесности и педагогики. Не извѣстно только, давно ли ей это разрѣшенiе.

   Что касается до слушательницъ въ петербургскомъ университетѣ, то... не встрѣтили ли вы, читатели, въ No 23 "Сѣверной Пчелы" небольшую статейку, подписанную буквами Л. М., доводящую до вашего свѣденiя, что между здѣшними студентами нашлись нѣкоторые, "принадлежащiе къ особому типу франтовъ-студентовъ, изящно одѣтыхъ, разчесанныхъ и раздушонныхъ", которые въ отношенiи къ любознательнымъ и достойнымъ полнаго уваженiя за эту любознательность женщинамъ, являются или дѣтьми, или взрослыми обскурантами. "Въ этой грустной истинѣ, говоритъ г. Л. М., мы убѣдились, видя, какихъ выходокъ приходилось быть свидѣтельницей иной дѣвушкѣ, явившейся въ аудиторiю съ благоговѣнiемъ къ этому святилищу науки". За тѣмъ г. Л. М., приводитъ слѣдующiй отрывокъ изъ разговора двухъ юныхъ ученыхъ:

    - Откуда, братъ, идешь?

    - Съ лекцiи Костомарова.

    - Ну, что?

    - Ничего, было много дамъ...

    - Да къ чему пускаютъ эту..? ну чтó, онѣ смыслятъ?

   Ну чтó, если выходки, о которыхъ говоритъ г. Л. М., будутъ продолжаться, и если слушательницы, чрезъ этихъ раздушонныхъ франтовъ, принуждены будутъ оставить дальнѣйшее посѣщенiе лекцiй!... По нашему мнѣнiю, ужь было-бы лучше и сообразнѣе съ общей пользой, если бы сами раздушонные откочевали куда-нибудь... хоть въ какой-нибудь манежъ, гдѣ ихъ выходки никому мѣшать не могутъ и гдѣ они были бы на мѣстѣ, совершенно соотвѣтствующемъ ихъ ухарскимъ наклонностямъ, а между тѣмъ и истинно-благородный кругъ здѣшнихъ студентовъ, сталъ бы тогда чище безъ этой примѣси, съ нимъ негармонирующей...

   Мы однако увлеклись. Намъ хотѣлось сначала пересказать о всѣхъ извѣстныхъ намъ, болѣе или менѣе отрадныхъ явленiяхъ и потомъ уже перейдти къ явленiямъ грустнымъ; но вотъ эти изящно-одѣтые господа, по свойственной имъ безцеремонности, врѣзались въ средину нашихъ отрадныхъ явленiй.... Будемъ продолжать свою рѣчь.

   По части отрадныхъ явленiй намъ остается указать на болѣе или менѣе замѣтное оживленiе умственной дѣятельности въ нѣкоторыхъ провинцiальныхъ городахъ. Съ особенной любовью останавливается мысль на привольномъ поволжскомъ краѣ, богатомъ силами и природы и народонаселенiя. Объ успѣхахъ общественнаго развитiя въ Саратовѣ можно уже судить по желанiю тамошнихъ жителей имѣть у себя университетъ (который въ самомъ дѣлѣ имъ нуженъ, по отдаленности всего низоваго края отъ существующихъ русскихъ университетовъ). Но это еще въ будущемъ, а вотъ другая мысль, уже осуществленная саратовскимъ купеческимъ сословiемъ: существующiй тамъ коммерческiй клубъ 23 января открылъ биржевыя собранiя, имѣющiя цѣлью - "доставить возможность слѣдить за ходомъ торговыхъ дѣлъ какъ на мѣстномъ, такъ и на другихъ рынкахъ, и облегчить совершенiе разныхъ коммерческихъ сдѣлокъ". Этому учрежденiю конечно предстоитъ развиваться и расширять свои цѣли и кругъ дѣятельности.

   Въ Симбирскѣ существуетъ общество сельскаго хозяйства. Это общество объявляетъ объ изданiи въ нынѣшнемъ году журнала: "Волжскiй Вѣстникъ". Въ объявленiи редакцiя между прочимъ говоритъ: "Одна изъ важнѣйшихъ мѣстностей Россiи въ земледѣльческомъ отношенiи, это - среднее Поволжье, или губернiи: Симбирская, Казанская, Самарская, и Саратовская. Экономическiя условiя быта этого края, хорошiе или дурные въ немъ урожаи, успѣшная или несвоевременная и другая уборка, цѣнность рабочихъ, - все имѣетъ сильное влiянiе на благосостоянiе значительной части нашего отечества. Отъ Астрахани и до Петербурга, въ основѣ обезпеченiя народнаго продовольствiя, лежитъ земледѣльческое производство средняго Поволжья. Не даромъ край этотъ прозванъ житницею Россiи: - этотъ край будетъ предметомъ изученiя "Волжскаго Вѣстника". Мѣстная польза и мѣстныя потребности средняго поволжья - вотъ цѣль объявленнаго изданiя".

   Съ радостью привѣтствуемъ изданiе, имѣющее такую прекрасную цѣль, обѣщающее быть органомъ богатаго и важнаго края. При существованiи подобныхъ органовъ и при добросовѣстномъ выполненiи ими своей задачи, нельзя, да и нѣтъ повода сочинять мѣстныя потребности того или другого края, сидя въ кабинетѣ, лежащемъ гдѣ-нибудь далеко отъ края, чуть не на другомъ концѣ свѣта, - сочинять ихъ по собственнымъ соображенiямъ (а иногда и видамъ) кабинетнаго мыслителя, эконома или администратора, и на основанiи этихъ соображенiй навязывать краю то, что ему вовсе не нужно, оспаривать или отсовѣтовать то, чему онъ былъ бы радъ, какъ росѣ небесной.

   Изъ Ярославля пишутъ, что тамъ "кругъ современныхъ интересовъ, умственныхъ и моральныхъ, постепенно разширяется". Признаки: 1, принимаются мѣры къ распространенiю грамотности между арестантами тюремнаго зáмка; 2, дѣлаются соображенiя объ отдачѣ въ аренду губернской типографiи; 3, число подписчиковъ въ публичной библiотекѣ для чтенiя въ нынѣшнемъ году перешло за двѣсти. Не много словъ, да много дѣла! 

   Волга скоро должна соединиться желѣзной дорогой съ Дономъ. Событiя этого нетерпѣливо ждетъ Ростовъ на Дону. "Съ окончанiемъ волжско-донской желѣзной дороги, сказано въ одной корреспонденцiи, этотъ городъ ждетъ замѣчательная судьба русскаго Ливерпуля. Умы его жителей настроены превосходно. Хлопочутъ объ открытiи въ немъ общей городской думы, по примѣру петербургской. Съ нею (здѣсь убѣждены) городское хозяйство пойдетъ быстро впередъ. Уже поговариваютъ тамъ о газовомъ освѣщенiи и устройствѣ публичной библiотеки".

   Обращаемся на другой трактъ.

   Изъ Псковской губернiи сообщаютъ, что тамошнiе помѣщики "почувствовали необходимость заблаговременно обсудить нѣкоторые вопросы, касающiеся производительности ихъ края и способовъ къ наивыгоднѣйшему употребленiю экономическихъ силъ. Особенное движенiе замѣтно въ юго-восточной части губернiи, гдѣ почва лучше и больше надеждъ на развитiе и водворенiе разнаго рода промысловъ. Въ Торопцѣ образовался уже клубъ, куда съѣзжаются мѣстные владѣльцы для обсужденiя проэкта общества сельскаго хозяйства и другихъ хозяйственныхъ вопросовъ. Стали появляться во многихъ имѣнiяхъ усовершенствованные способы веденiя сельскаго хозяйства. Были дѣланы опыты снятiя хлѣба вольнонаемными рабочими и оказались выгодными; жнеи обнаруживали успѣхъ почти вдвое бóльшiй противъ прежняго".

   Помнится, назадъ тому года два намъ попалась брошюрка подъ заглавiемъ: "Опытъ сельскаго хозяйства при вольномъ трудѣ" или что-то въ этомъ родѣ. Въ этой брошюркѣ доказывалось цыфрами, что при старой трехпольной системѣ, безъ улучшенныхъ хозяйственныхъ прiемовъ, вольнонаемный трудъ просто не окупится; съ введенiемъ же системы многопольной, съ обширнымъ травосѣянiемъ и съ разными иными улучшенiями, то же самое семѣнiе, при томъ же вольномъ трудѣ, даетъ семь, восемь процентовъ и даже больше. По этому-то благой примѣръ торопецкихъ землевладѣльцевъ и важенъ и дорогъ въ настоящее время. Только не знаемъ, скоро ли и много ли этотъ примѣръ найдетъ подражателей. Намъ случилось непосредственно слушать разсказы людей, выѣхавшихъ изъ глубины нашихъ провинцiй, и даже недавно видѣли мы господина, много лѣтъ толкавшагося по городамъ и деревнямъ одной изъ великороссiйскихъ губернiй, наблюдавшаго бытъ и нравы тамошнихъ помѣщиковъ и - впавшаго въ совершенный скептицизмъ. "У насъ, говорилъ онъ, ничего не думаютъ, совсѣмъ ничего и не будутъ думать. У насъ все идетъ по старому: помѣщики получаютъ доходы тѣ же, что въ старину получали, и проживаютъ ихъ, а больше ничего... Какъ-то одинъ молодой помѣщикъ выписалъ себѣ изъ Москвы, по объявленiю, какой-то плужокъ новаго устройства и всѣмъ показывалъ его. Какъ только прiѣдетъ гость, онъ тотчасъ:

    - Вы не видѣли, какой я выписалъ плужокъ?

    - Не видѣлъ.

    - Хотите посмотрѣть?

    - Хочу.

    - Эй, человѣкъ: прикажи показать плужокъ.

   Гость и хозяинъ выходятъ; навстрѣчу имъ тащатъ изъ сарая плужокъ. Гость любуется, хозяинъ указываетъ на отличную, отчетливую отдѣлку плужка; долго ходятъ они вкругъ него (благо спѣшить-то некуда, -  досуга много), долго судятъ о томъ, какъ хорошо онъ долженъ дѣйствовать; а потомъ хозяинъ скажетъ: "убрать плужокъ на мѣсто", и плужокъ ползетъ задомъ въ сарай, и сарай запираютъ. Господа идутъ въ гостиную, и гость, покачивая головой, приговариваетъ: "Да! отличная вещица".. Прiѣхалъ другой гость: "Вы не видѣли у меня плужокъ? - Не видѣлъ. Хотите посмотрѣть? - Хочу". И такъ далѣе, и плужокъ все ѣздитъ по прямой линiи изъ сарая въ сарай, а больше ничего... Впрочемъ разъ вздумали сдѣлать опытъ, кàкъ будетъ пахать плужокъ; но опытъ что-то не удался, и плужокъ опять поставили въ сарай, и сарай заперли. Теперь, я думаю, уже и не отпираютъ сарая, потомучто всѣ сосѣди видѣли плужокъ... Нѣтъ! ничего не думаютъ и не будутъ думать!" заключилъ нашъ скептикъ и махнулъ рукой ужасно безнадежно.

   Надо полагать, что онъ попалъ ужь на такое мѣсто, - въ затишье какое-нибудь; оттого и развился въ немъ такой неизлечимый скептицизмъ. Мы конечно не заражены этимъ недугомъ: мы вѣримъ... во все вѣримъ: въ непрерывное совершенствованiе человѣчества, въ нашу будущность, въ будущую повсемѣстность усовершенствованныхъ плужковъ, а потому и ловимъ съ такой жадностью всѣ признаки пробужденiя мысли и дѣла: намъ хочется убѣдиться, что неправъ скептикъ, что если не думаютъ, то будутъ думать. Конечно въ этой ловлѣ признаковъ, можетъ быть и намъ случится ошибиться, можетъ быть и мы иной разъ святящагося червячка или древесную гнилушку примемъ за камень самоцвѣтный, - и тогда непремѣнно посмѣются про себя надъ нами обитатели затишья... Но чтожъ дѣлать? мы все-таки вѣримъ, что подобныя затишья (если они есть) недолго будутъ сохранять свою безмолвную тишину, что и въ нихъ скоро раздадутся живые голоса и поднимется дѣятельность; всѣ плужки выдвинутся изъ сараевъ въ поле и вокругъ нихъ бойко засуетятся вольные работники...

   Слѣдуя дальше на западъ, встрѣчаемся съ явленiемъ другого рода. Жители Вильны измѣнили свой образъ жизни: они стали замѣтно серьёзнѣе; потеряли охоту къ шумнымъ свѣтскимъ удовольствiямъ; стали вести жизнь скромную, безъ вечеровъ и баловъ... Замѣчена перемѣна въ направленiи. "Мы имѣли случай наблюдать разные слои нашего общества, сказано въ "Виленскомъ Вѣстникѣ", и не безъ искренняго удовольствiя любовались отрадной перемѣной. Вѣковые сословные предразсудки, родовыя претензiи, если не погибли еще безслѣдно, то по крайней мѣрѣ покидаются добровольно, безъ сожалѣнiя, безъ упрека".

   Заключающаяся въ этихъ немногихъ словахъ характеристика новаго направленiя виленскаго общества, какъ бы пополняется словами варшавскаго корреспондента того же "Виленскаго Вѣстника". Слова эти касаются предмета самаго легкаго, предмета, о которомъ обыкновенно говорятъ не иначе, какъ съ прiятной, или немного-иронической, но мягкой и снисходительной улыбкой; между тѣмъ это такой предметъ, который въ сущности очень стóитъ серьёзныхъ мыслей и серьёзныхъ словъ. Дѣло идетъ о "прекрасныхъ обитательницахъ Варшавы", о томъ, что зараза утилитарности не пощадила и ихъ. "Наши милыя вѣтренницы, говоритъ корреспондентъ, уже не скрываютъ своего недоброжелательства, не только къ иноземнымъ обычаямъ, но даже и къ торговымъ фирмамъ. Вѣковая монополiя Парижа съ каждымъ годомъ теряетъ свою обаятельность. Тщетны старанiя выманить лишнюю копейку, столь цѣнную и такъ необходимую въ настоящее время; тщетны усилiя привлечь ее прежними чарами... Напрасно такъ умильно посматриваютъ въ огромныя зеркальныя стекла магазиновъ роскошныя гирлянды изящныхъ цвѣтовъ, грацiозные уборы... Не возвратить имъ прежней охоты къ пустому мотовству!.. Бѣдные гирлянды, бѣдныя уборы! Имъ суждено увянуть на изящно-точеныхъ палочкахъ или восковыхъ куклахъ... Но плачевная участь ихъ никого не трогаетъ: прежняя мода, прежнее безразсудное увлеченiе нарядами для большинства сдѣлались анахронизмомъ.... Наши дѣвушки сознали, и сознали вполнѣ разумно, что скромный нарядъ имъ болѣе къ лицу; вѣдь наше небо и наша земля отличаются тоже скромностью, но не имѣетъ ли эта скромность для каждаго изъ насъ болѣе прелести, болѣе близкаго сердцу, - какъ родное, - нежели вся намъ чуждая роскошь!"

   Мы готовы уважить это одушевленiе впадающаго въ лиризмъ корреспондента; мы сочувствуемъ описываемому имъ явленiю и убѣждены, что многiя изъ нашихъ русскихъ женщинъ также сочувствуютъ ему. Говоримъ многiя, но не всѣ; и даже эти многiя, сочувствуя въ душѣ и пожалуй выражая свое сочувствiе на словахъ, все-таки на дѣлѣ останутся вѣрны преданiю. Конечно, всякое общественное явленiе, вытекая изъ самой жизни общества, имѣетъ тѣсную связь съ другими совершающимися въ немъ явленiями; поэтому и приведенное сейчасъ явленiе имѣетъ свое значенiе тамъ, гдѣ оно возникло, и навязывать его во чтò бы то ни стало другому обществу нельзя. Но оно внушаетъ намъ нѣкоторыя мысли и желанiя. Оно напримѣръ привело насъ на мысль, что нашимъ женщинамъ какъ-то недается сознанiе всей прелести настоящей, истинной простоты; онѣ понимаютъ только простоту искуственную; она у нихъ выходитъ почти всегда какъ бы намѣренною. Потомъ онѣ справедливо думаютъ, что если женщина, явившись въ общество, окажется одѣтою проще и скромнѣе всѣхъ другихъ, то она непремѣнно будетъ всѣми замѣчена, обратитъ на себя общее вниманiе; но съ этою справедливою мыслью у нихъ связывается другая, уже несправедливая, что будто бы всѣ, замѣтивъ эту женщину, непремѣнно осудятъ ее или насмѣются надъ нею. Здѣсь проступаетъ наружу самолюбiе и въ тоже время - какъ будто недостатокъ сознанiя своего достоинства и своихъ правъ въ обществѣ. Онѣ во-первыхъ упускаютъ изъ вида, что нѣтъ ничего общаго между простымъ и скромнымъ нарядомъ и между нарядомъ безъ вкуса; во вторыхъ - представляютъ себя въ полной и неизбѣжной зависимости отъ всѣхъ, самыхъ мелкихъ свѣтскихъ условiй, которыя проводятъ надъ ними общiй уровень и почти предписываютъ имъ форменные костюмы... Если бы наши женщины съ одной стороны сознали прелесть истинной, неподдѣльной простоты, а съ другой - усвоили бы ту мысль, что каждая изъ нихъ имѣетъ свою человѣческую личность и что эта-то личность и должна по преимуществу опредѣлять ихъ отношенiя къ обществу и степень ихъ значенiя въ немъ; тогда онѣ тотчасъ выросли бы въ собственныхъ глазахъ, почувствовали бы себя въ своемъ правѣ, и мода и условныя требованiя роскоши потеряли бы надъ ними свою власть. Освободясь изъ подъ этой роковой власти, онѣ почувствовали бы себя легко, избавились бы отъ рабскаго страха насмѣшекъ, да кромѣ того избавили бы нѣкоторыхъ фельетонистовъ отъ египетскаго труда крутить мозги, придумывая остроумныя сказанiя въ родѣ какого-нибудь фантастическаго кабинета красоты (см. Спб. Вѣд. No 24).

   Мы уже хотѣли закончить этимъ нашъ отчетъ о явленiяхъ и событiяхъ, болѣе или менѣе веселящихъ сердце; но встрѣтили въ послѣднихъ номерахъ газетъ еще одно явленiе, которое пропустить невозможно. Мы говоримъ о напечатанномъ въ No 5 "Нижегородскихъ губернскихъ вѣдомостей" циркулярномъ предписанiи начальника Нижегородской губернiи отъ 28 января земскимъ исправникамъ. Мысль циркуляра - сообщить офицiально и гласно лицамъ, составляющимъ низшую административную инстанцiю, новый просвѣщенный взглядъ на ихъ службу; разъяснить имъ тотъ способъ исполненiя ихъ обязанностей, какого требуютъ современныя общественныя понятiя; словомъ, - пролить въ этотъ низшiй слой служебной iерархiи новый духъ, уже вѣющiй въ ея высшихъ слояхъ, согласуясь съ современнымъ настроенiемъ. Эта мысль возникла еще въ прошломъ году и едва ли не впервые выразилась въ извѣстныхъ циркулярахъ начальника Костромской губернiи. Теперь видимъ, что она не осталась замкнутою въ предѣлахъ одной мѣстности, а пошла дальше. Въ настоящемъ циркулярѣ генералъ-маiоръ А. Н. Муравьевъ, ссылаясь на законъ, по которому въ случаѣ выбытiя изъ должности исправниковъ, избранныхъ дворянствомъ, предоставляется губернаторамъ къ исправленiю этихъ должностей назначать отъ правительства лицъ, совершенно благонадежныхъ, подъ личною губернаторовъ за выборъ ихъ отвѣтственностью, и выводя изъ этого прямое заключенiе, что губернаторъ и исправники какъ бы связаны другъ съ другомъ этою отвѣтственностью, излагаетъ существенную цѣль ихъ назначенiя, состоящую въ доставленiи ввѣреннымъ ихъ управленiю людямъ возможнаго благосостоянiя, посредствомъ защиты праваго и притѣсненнаго, охраненiя тишины и спокойствiя, преслѣдованiя зла, невзирая ни на какое лицо и пр. - Затѣмъ онъ говоритъ:

   "Можетъ ли съ успѣхомъ преслѣдовать зло человѣкъ, самъ къ тому же злу причастный? Какъ сталъ бы онъ направлять на прямой путь уклоняющагося, еслибъ не пользовался его довѣрiемъ? Какъ сталъ бы онъ охранять тишину и спокойствiе, еслибъ вмѣсто употребленiя нравственной силы внушенiя и убѣжденiя, онъ находился въ тѣхъ же отношенiяхъ къ подвѣдомственнымъ лицамъ, въ какихъ состоитъ укротитель звѣрей къ своему звѣринцу? Палки да розги, розги да палки, дранье и тасканье за бороду, бiенiе по зубамъ - вотъ однакожъ, за нѣкоторыми исключенiями, обыкновенный языкъ земской власти. Языкъ этотъ наводитъ, правда, временный трепетъ, но никакъ не сознанiе и убѣжденiе въ винѣ; безъ сознанiя же и убѣжденiя, одни наказанiя для примѣра мало приносятъ пользы, а раздражаютъ и ожесточаютъ. При томъ надо принять во вниманiе, что упоминаемый выше укротитель успѣваетъ въ своихъ жестокостяхъ потому, что имѣетъ дѣло со звѣрями, тогда какъ человѣкъ-правитель обязанъ дѣйствовать на подобныхъ себѣ людей".

   Послѣ этихъ словъ начальникъ губернiи указываетъ на нѣкоторыя недозволительныя вещи, которыя въ низшихъ слояхъ административной дѣятельности стали такъ обыкновенны, что ихъ въ простотѣ сердечной уже считаютъ совершенно-дозволительными и нисколько не противными кроткой совѣсти служивыхъ людей; - а потомъ высказываетъ нѣсколько такихъ прекрасныхъ мыслей, что если бы только онѣ проникли въ души тѣхъ, къ кому обращены, и усвоились ими, то нечего было бы и желать больше.

   "Пока въ отношенiяхъ съ подчиненными (говоритъ онъ) начальствующiе добровольно не отложатъ сословныя преимущества свои и не измѣнятъ взгляда на ввѣренныхъ законному ихъ управленiю крестьянъ, заслуживающихъ нашего уваженiя, потомучто они люди; пока начальствующiе не будутъ поставлять себя на ихъ мѣсто и вникать въ ихъ нужды, - дотолѣ ни тѣ, ни другiе понимать другъ друга не будутъ.

   "Пока орудiя кары (которыя употреблять должно въ крайнихъ только случаяхъ) не замѣнятся языкомъ снисходительнаго внушенiя и терпѣливаго вразумленiя, преодолѣвающаго даже непонятливость простыхъ людей, дотолѣ невозможно прiобрѣсть ихъ довѣрiе.

   "Вообще же, пока начальникъ не будетъ служить примѣромъ честности, безкорыстiя и правдолюбiя, дотолѣ не прiобрѣтетъ уваженiя и любви подчиненныхъ, безъ которыхъ придется дѣйствовать грубою силою, часто безъ ожидаемаго успѣха".

   Наконецъ - начальникъ губернiи положительно требуетъ отъ исправниковъ: во первыхъ - не входить ни въ какiя сдѣлки съ подрядчиками по подводной части, по дорожной или по какой другой; а если кто изъ прежнихъ (избранныхъ дворянствомъ) исправниковъ уже вошолъ въ такiя сдѣлки, - немедленно отказаться отъ всего, довольствуясь содержанiемъ, закономъ положеннымъ, съ добавленiемъ пособiя, также закономъ вновь-опредѣленнаго; если же кто изъ нихъ несогласенъ отказаться отъ этихъ сдѣлокъ и поборовъ и измѣнить обращенiе свое съ крестьянами, тому совѣтуется заблаговременно просить увольненiя отъ должности; во вторыхъ - "совершенно отказаться отъ полученiя какого бы то ни было содержанiя отъ виннаго òткупа, кàкъ противнаго чистотѣ нравственной, такъ и вреднаго для службы; ибо кто отъ другого получаетъ плату, тотъ обязанъ ему служить. А какъ мѣстныя стѣснительныя дѣйствiя виннаго òткупа возможны, - то само сабою разумѣется, что получающiе отъ него содержанiе обязываются ему потворствовать и стѣснять другихъ, единственно для пользы его".

   Такова сущность этого циркуляра, который намъ кажется весьма важнымъ документомъ. Два мѣсяца назадъ мы говорили, что гласность принимала у насъ разные виды и положенiя; этотъ видъ ея одинъ изъ послѣднихъ и едва ли не одинъ изъ самыхъ дѣйствительныхъ. Обличительная литература, съ ея игривой колкостью, съ характеромъ осмѣянiя или горькой сатиры, не указывая прямо на отдѣльныя лица, не такъ сильно дѣйствуетъ на тѣхъ людей, противъ которыхъ направлена, какъ дѣйствуетъ на нихъ серьёзно и спокойно сказанное слово, слово, заключающее въ себѣ свѣтлую, бьющую въ глаза истину и сказанное такъ, что обязаны выслушать его. Произведенiя обличительной литературы эти люди принимаютъ съ лукавой улыбкой, какъ забавныя росказни, называя авторовъ этихъ произведенiй, какъ гоголевскiй городничiй, щелкопёрами. Но когда высшее правительственное лицо, когда ихъ начальство офицiально объявляетъ имъ тоже, о чемъ твердитъ обличительная литература, - о! тогда другое дѣло! Это уже не забавныя росказни, это уже не шутки щелкопёра... И самая обличительная литература, подтверждаемая такимъ неотразимымъ авторитетомъ, должна кажется стать въ ихъ глазахъ не одной забавной шуткой. Начальство, подъ надзоромъ и прикрытiемъ котораго они считали себя невредимыми отъ острыхъ шпилекъ щелкоперовъ, само становится на сторонѣ этихъ послѣднихъ и за одно съ ними гласно обличаетъ и гонитъ тѣ мелкiе, превратившiеся въ крѣпкiй, давнишнiй обычай грѣшки, съ которыми было такъ тепло на свѣтѣ и съ которыми такъ сжилась и свыклась наивная совѣсть... Да кромѣ того, это начальство еще негодуетъ на палки и розги, на тасканье за бороду и битье по зубамъ; оно не скрываетъ скорби и презрѣнiя къ этимъ казавшимся такими легкими и естественными средствами управленiя; оно совѣтуетъ помнить, что крестьяне - тоже люди, и ставить себя на ихъ мѣсто... Куда же послѣ этого прятать грѣшки и негласныя зуботычины? Не придется ли въ самомъ дѣлѣ наконецъ разстаться съ ними?...

   Такое значенiе и такую силу придаемъ мы подобнымъ циркулярамъ; подобное же значенiе и силу признаемъ и вообще въ серьёзной и полной гласности. Къ этому роду гласности можно отнести напр. вѣсти съ Урала, недавно напечатанныя въ одной петербургской газетѣ, и подобныя же вѣсти во многомъ сходныя съ первыми, помѣщенныя въ одной газетѣ Московской. Тамъ во-первыхъ изображается все приволье и богатство края; потомъ замѣчается, что "едва ли во многомъ, вмѣсто того чтобы извлекать изъ земли и труда капиталъ, мы не толчемъ только воду", и берутся въ примѣръ Пермскiе мѣдиплавильные заводы. Вотъ что объ нихъ сказано.

   Къ нимъ приписано больше 259,000 десятинъ земли, большею частью лѣсистой, луговой и хлѣбородной, да около 19.000 душъ крестьянъ обоего пола. За одну свободную обработку этой земли, съ нѣкоторою вырубкою лѣсовъ на продажу, тѣже крестьяне могли бы дать круглымъ счетомъ рубля по два за десятину, и казна получила бы до 400.000 руб. Рудники и устроенные заводы, еслибы ихъ отдать въ аренду, дали бы тоже хоть сотню тысячъ руб. Составилось бы такимъ образомъ дохода до 500.000 руб. Что же теперь получаетъ казна? На двухъ заводахъ Юговскомъ и Мотовилихинскомъ выплавляется мѣди всего до 16,000 пудовъ въ годъ, по существующимъ въ Петербургѣ цѣнамъ (по двѣнадцати руб. за пудъ), всего на сумму до 192.000 руб. На выплавку мѣди ежегодно ассигнуется 117.440 руб.; стало быть чистаго дохода получается 74.560 руб. {Въ извѣстiи сказано 26.660 руб.; но по разсчету эта цыфра оказывается ошибочною.}

   Если сравнить цыфры дохода возможнаго и дохода дѣйствительно-получаемаго, - результатъ будетъ ужасающiй. Но это конечно не все: при заводахъ множество разныхъ заведенiй и есть оброчныя статьи, именно: четыре мукомольныя мельницы, изъ которыхъ три приносятъ дохода 40 р. 28 1/4 к. и одна 5 р.; два картофельно-паточныя заведенiя, платящiя оброка 6 р., да каменоломни бутоваго и извѣстковаго камня, дающiя 55 руб. Тутъ въ извѣстiи есть маленькая неточность: относятся ли 40 р. 28 1/4 к. ко всѣмъ тремъ мельницамъ и 6 руб. къ обоимъ картофельно-паточнымъ заведенiямъ, или каждая цыфра къ одному только заведенiю. Предположимъ даже послѣднее, и тогда доходъ со всѣхъ оброчныхъ статей составитъ 192 р. 84 3/4 к. Сильное подспорье!

   Изъ тѣхъ же уральскихъ вѣстей возьмемъ еще слѣдующее, не менѣе поразительное мѣсто:

   "Дороговизна въ нашемъ краѣ главнѣйшимъ образомъ произведена искусственною монополiею. Извѣстно, что во всемъ прiуральѣ главный сбытъ ржаного хлѣба - въ винокуренные заводы и на продовольствiе войскъ. Отставной чиновникъ Козель-Паклевскiй то и другое забралъ въ свои руки. Два большiе казенные винокуренные завода, Ертарскiй и Талицкiй, онъ купилъ отъ казны; два другiе громадные завода, Успѣнскiй и Екатерининскiй, онъ же держитъ на арендѣ, а два завода Боготольскiй и Киреевскiй (отдаленные отъ послѣднихъ) по какому-то случаю закрыты... На своихъ заводахъ г. Паклевскiй выкуриваетъ вино изъ муки, покупаемой конечно имъ самимъ въ количествѣ до 500.000 пудовъ, а на арендуемыхъ - изъ муки, заготовляемой подрядомъ казною въ количествѣ до миллiона пудовъ. Онъ же, г. Паклевскiй, состоитъ уже довольно лѣтъ главнымъ подрядчикомъ заготовленiя хлѣба какъ на эти заводы, разумѣется по особымъ контрактамъ, такъ и поставщикомъ почти на все войско провiанта, заготовляемаго въ количествѣ тоже около миллiона пудовъ". Дальше говорится, что результаты этой безобразной монополiи, соединенной съ нѣкоторой ловкостью г. Паклевскаго, вотъ какiе: зимою 1860 - 1861 года въ мѣстности, гдѣ дѣйствуютъ винокуренные заводы, цѣны на хлѣбъ доходятъ до 80, 90 к. и до 1 руб. сер. за пудъ; тамъ же, гдѣ заводы закрыты, - 18 и 20 к. за пудъ!

   Доходы и оброчныя статьи мѣдиплавильныхъ заводовъ и г. монополистъ Козель-Паклевскiй, который самъ себѣ подряжается ставить муку, - явленiя, не правда-ли, достойныя самой серьёзной, выразительной гласности!

   Имѣются еще случаи. не столь крупные и болѣе частные, подлежащiе прямой, именной гласности. На этотъ разъ у насъ въ виду есть два такихъ случая.

   Еще въ сентябрѣ прошлаго года нѣкто изъ Новочеркаска сообщилъ "С. Петербургскимъ Вѣдомостямъ" о безобразномъ поступкѣ одного помѣщика Мiусскаго округа съ дѣвицей, жившей въ его семействѣ больше шести лѣтъ въ качествѣ гувернантки. Но тогда корреспондентъ не назвалъ помѣщика по имени и дѣло осталось все равно что безгласнымъ. Поступокъ же состоялъ въ слѣдующемъ. Съ дѣвушкой все семейство обращалось очень хорошо до тѣхъ поръ, пока отецъ ея, жившiй въ сорока верстахъ отъ имѣнiя, гдѣ жила его дочь, часто посѣщавшiй ее и слѣдившiй за ея занятiями, не уѣхалъ по дѣламъ въ Петербургъ. Тогда на гувернантку поднялись ни съ того ни съ сего гоненiя. И вотъ - въ одно совсѣмъ не прекрасное утро помѣщикъ-хозяинъ приглашаетъ къ себѣ своего зятя и, поддерживаемый имъ, "вооружившись двухъ-аршиннымъ чубукомъ", съ неистовыми ругательствами бросается на беззащитную дѣвушку, которая спаслась отъ нападенiя, выскочивъ въ окно и спрятавшись въ саду. Когда она вышла потомъ изъ засады, то увидѣла всѣ свои пожитки выброшенными на дворъ; а челядинцы сказали ей, чтобъ она скорѣй уходила изъ дома, потомучто иначе "придутъ бить ее". Дѣвушка прiютилась у сосѣдей, а благородное семейство, ею теперь оставленное, чтобъ оправдать свой гнусный поступокъ, принялось поносить ее на весь околодокъ разными небылицами. Дикiй поступокъ въ той же корреспонденцiи объясненъ былъ тѣмъ, что мать и жена помѣщика, закоренѣлыя раскольницы, возненавидѣли гувернантку, замѣтивъ, что дѣти подъ ея руководствомъ стали слабѣть въ расколѣ, и потому разными наговорами до неистовства вооружили противъ нея помѣщика.

   Теперь, именно въ No 34 той же газеты, является письмо одного изъ помѣщиковъ Мiусскаго округа, который, подтверждая во всей полнотѣ справедливость разсказаннаго происшествiя, и не желая, чтобъ оно падало грязнымъ пятномъ на всѣхъ помѣщиковъ этого округа, объявляетъ, что господина, вооружоннаго двухъ-аршиннымъ чубукомъ, зовутъ - Василiй Григорьевичъ Ханженковъ, а зятя его, помогавшаго ему въ геройскомъ подвигѣ, - Ѳедоръ Петровичъ Талалаевъ. При этомъ послѣднемъ имени прибавлено въ скобкахъ: "не донского происхожденiя". Тутъ же корреспондентъ прописалъ было и имя оскорбленной дѣвушки, но редакцiя газеты не сочла себя въ правѣ напечатать его. Да это имя и не нужно для гласности; а вотъ имена господъ Ханженкова и Талалаева-недонского озарятся извѣстностью: пускай, пускай красуются въ числѣ другихъ достойно оглашенныхъ именъ.

   Другой геройскiй подвигъ совершонъ Ярославской губернiи Любимскаго уѣзда въ деревнѣ Ильинской, принадлежащей двумъ владѣльцамъ: г-жѣ Жадовской и г-ну Козлянинову. Крестьянка послѣдняго Настасья Васильева пожаловалась своему помѣщику, что крестьянка г-жи Жадовской Авдотья Лукьянова побила ея сына двѣнадцати лѣтняго мальчика Арсенiя, бывшаго пастухомъ, за то, что тотъ пустилъ стадо на лугъ, гдѣ былъ посланъ ленъ Лукьяновой. Г. Козляниновъ написалъ къ сыну г-жи Жадовской, прося наказать виновную и взыскать съ нея пеню за побои. Послали за Лукьяновой; а между-тѣмъ Настасья Васильева явилась отъ своего барина съ порученiемъ просить, чтобъ Лукьянову прислали къ нему для личныхъ объясненiй. Лукьянова своимъ господамъ въ взводимой на нее винѣ не призналась; Настасья уличить ее ничѣмъ не могла, и ей, Авдотьѣ Лукьяновой, велѣно было идти объясняться самой съ г. Козляниновымъ. - Г. Козляниновъ... (странное сближенiе звуковъ!.. Помните, читатель: желѣзная дорога... вагонъ... нѣмка...), г. Козляниновъ объяснился съ Лукьяновой хорошо и ясно: онъ избилъ ее нагайкой такъ, что она не могла дойти до своей барыни, а была уже привезена къ ней своимъ свекромъ. Г-жа Жадовская посовѣтовала ей подать жалобу въ земскiй судъ, и дѣло пошло слѣдственнымъ порядкомъ.

   Объ этомъ возвѣстила въ мѣстныхъ губернскихъ вѣдомостяхъ сама г-жа Жадовская, стало быть публика выслушала только еще одну сторону и потому до времени полагать окончательный приговоръ въ этомъ дѣлѣ не можетъ, тѣмъ болѣе, что есть примѣры, доказывающiе что эта  именная гласность требуетъ большой осторожности. Такими примѣрами намъ могутъ служить два нерѣшенныя дѣла: одно - о поступкѣ харьковскаго студента Страхова съ маской, другое - о поступкѣ VII коммисiи по присужденiю наградъ экспонентамъ здѣшней сельско-хозяйственной выставки съ крестьяниномъ Хитринымъ. По первому дѣлу свидѣтельствовали два очевидца и взаимно противорѣчили другъ другу: одинъ обвинялъ Страхова въ оскорбленiи маски, другой обвинялъ маску въ несправедливомъ мщенiи Страхову за обиду, нанесенную ей кѣмъ-то другимъ. Послѣднее свидѣтельство поддерживали еще два лица, но въ подробностяхъ показанiя разошлись съ этимъ свидѣтельствомъ. Какъ тутъ общественному мнѣнiю добраться до истины? А между-тѣмъ имя Страхова оглашено... Это примѣръ тѣмъ поразительнѣе и тѣмъ грустнѣе, что тутъ пришлось... за смертью обвиняемаго, предать дѣло волѣ Божьей. Студентъ Страховъ 31 января умеръ.

   По дѣлу Хитрина первымъ обвинителемъ явился С. С. Лашкаревъ въ письмѣ къ профессору Киттары, и по поводу этого письма въ "Сѣверной Пчелѣ" напечатана громовая статья, направленная противъ дѣйствiй VII коммисiи, которая обвинялась въ пристрастiи противъ генiальнаго простолюдина-изобрѣтателя, въ пристрастiи противъ всѣхъ экспонентовъ съ русскими фамилiями, въ пользу экспонентовъ съ фамильями нѣмецкими. Тутъ досталось нѣмецкой партiи, досталось всѣмъ нѣмцамъ, всѣмъ фонамъ, особенно г-ну фонъ-Петерсону (предсѣдателю VII коммисiи). Но вотъ черезъ нѣсколько дней, въ той же газетѣ являются "замѣчанiя" г-на А. Ходнева, изъ которыхъ VII коммисiя выходитъ ни въ чемъ неповинною, а статья "Сѣверной Пчелы" обвиненною въ неуваженiи къ общественному мнѣнiю, въ клеветѣ на добросовѣстныхъ подвижниковъ науки; да и г. Лашкаревъ упрекается въ избыткѣ самонадѣянности и недостаткѣ скромности. Такимъ образомъ общественное мнѣнiе опять поставлено въ затрудненiе: винить ли ему нѣмцевъ въ пристрастiи, или винить нѣкоторыхъ русскихъ, увлекшихся патрiотизмомъ, въ клеветѣ? Положимъ оно можетъ очень спокойно отклонить отъ себя рѣшенiе вопроса о личныхъ качествахъ г. Лашкарева, вопроса, до него не относящагося; но вопросъ о поступкахъ съ Хитринымъ и дальнѣйшая судьба его модели жатвенной машины - должны сильно интересовать публику, и ей безъ сомнѣнiя хотѣлось бы послушать самаго Хитрина; только врядъ ли удосужится и сладитъ онъ прислать къ ней отъ себя посильную грамотку.

   Наконецъ столкнулись мы еще съ однимъ сильнѣйшимъ примѣромъ неосторожной гласности. Жертвою ея стала одна изъ пермскихъ дамъ, провинившаяся только тѣмъ, что на литературномъ вечерѣ прочла "Египетскiя ночи" Пушкина; а неосторожный корреспондентъ "С. Петербургскихъ Вѣдомостей" увлеченный превосходнымъ чтенiемъ, до того откровенничалъ съ редакцiею этихъ "Вѣдомостей", до того распространился въ излiянiяхъ своего восторга, что прислужился женщинѣ, по всей вѣроятности достойной полнаго уваженiя и названной имъ по имени, точь въ точь какъ медвѣдь пустыннику. Нашолся въ нашемъ "Вѣкѣ" нѣкiй свирѣпый человѣкъ, который воспользовался болтливостью услужливаго корреспондента и, во имя морали, ревнуя о славѣ Аскоченскаго и иныхъ праведныхъ, ополчился на женщину дикой и злобной статейкой, наполненной такими ни на чемъ неоснованными намеками, что прочитавъ статейку, мы не хотимъ указывать, гдѣ она напечатана; желали бы даже, чтобъ никто не читалъ ея.

   Нашей лѣтописи на этотъ разъ досталось окончиться грустно. Вотъ послѣдняя печальная новость.

   Въ воскресенье 26 февраля, въ шестомъ часу утра умеръ Тарасъ Григорьевичъ Шевченко. Г. Лазаревскiй описалъ (въ "Сѣвер. Пч.") послѣднiй день его жизни. Изъ этого описанiя мы, между прочимъ, узнаемъ, что наканунѣ смерти, 25 февраля, въ день своихъ именинъ, Тарасъ Григорьевичъ получилъ двѣ поздравительныя депеши: одну изъ Харькова отъ г. Трунова, другую изъ Полтавы слѣдующаго содержанiя: "Батьку! полтавцi поздравляють любого кобзаря съ именинами и просять: утни, батьку, орле сизый! Полтавська громада". Утни, батьку, орле сизый, - можетъ быть эта просьба по-русски сказалась бы такъ: взмахни крылами, орелъ ты нашъ сизый!.. Мы, москали, даже не знавшiе и не думавшiе 25 февраля, что это день именинъ Шевченка, скорбимъ душою о смерти поэта: что же должны чувствовать его близкiе земляки, у которыхъ нѣтъ другого такого поэта? что должна почувствовать "полтавська громада", когда въ отвѣтъ на свою телеграмму получитъ вѣсть, что уже нѣтъ на свѣтѣ ея любого кобзаря, ея орла сизаго? Знать пѣлъ этотъ кобзарь въ ладъ съ своей пѣвучей родиной; знать умѣлъ онъ извлекать отвѣтные звуки изъ ея сердечныхъ струнъ. Какъ страшно ударитъ по этимъ струнамъ послѣдняя вѣсть о немъ, съ послѣдними, обращенными имъ къ ней словами: "спасибi, що не забувають!..." Его не забудутъ: такiе поэты, какъ Шевченко, никогда не забываются народомъ!

  

   Встрѣча великаго слова. - Воззванiя и ожидаемыя послѣдствiя. - Суды и проэктъ устава военно-морского суда. - Нашъ кошмаръ: тѣлесныя наказанiя. - Прогрессъ московской полицiи. - Дуэль между двумя журналами за честь будочниковъ. - Вопросъ о цехахъ. - Упраздненiе двухъ округовъ путей сообщенiя. - Психологическое явленiе по поводу воскресныхъ школъ. - Мысли о распространенiи грамотности и образованiя между крестьянами. - Школа Золотова. - Новый типъ и интересная внутренняя новость. - "Курмушъ и курмышане", идиллiя. - Екатеринославскiй клубъ и балъ на Амурѣ. - Наша симпатiя къ глухимъ городкамъ и сила любви къ искусству въ одномъ изъ нихъ, съ эпизодомъ въ Нерехтѣ. - Разсужденiя о кризисахъ; недостатокъ довѣрiя и непокорные должники. - Легкiе признаки возможнаго пробужденiя нашей промышленности. - Предпрiимчивость и разныя формы ея. - Покорность судьбѣ въ русскомъ человѣкѣ. - Еще неосторожная гласность.

   Произнесено великое слово: "крѣпостное право на людей отмѣняется"; произнесено то слово, котораго ждали на Руси, какъ ждалъ библейскiй человѣкъ обѣтованнаго искупленiя; оно встрѣчено тихо и благоговѣйно. Но произнесенное слово - все равно, что брошенное въ землю сѣмя, въ которомъ есть только возможность будущаго дерева. И слово Христово не въ одну минуту преобразило мiръ и переродило человѣка; а слову, теперь у насъ произнесенному, назначено почти преобразить Россiю и почти переродить русскаго человѣка. Много нужно ухода за посаженнымъ сѣменемъ, пока оно разрастется въ многовѣтвистое дерево; много потребуется труда и заботъ, пока наше великое слово примется и усвоится всѣми сердцами, перейдетъ въ настоящее дѣло и своими огромными послѣдствiями обниметъ всю нашу жизнь.

   Вотъ почему въ настоящее время вся Россiя, читая положенiя, Высочайше утвержденныя 19 февраля, въ промежуткахъ между главами, читаетъ воззванiя разныхъ газетъ и журналовъ ко всѣмъ русскимъ людямъ, призывающiя ихъ на честный, дружный, сочувственный тр