Сала Джордж Огастес Генри - Мрачные картины

на цѣломъ свѣтѣ - домъ и постель".

   Въ очеркѣ этой одной безпр³ютной ночи очень ясно и отчетливо видѣнъ весь процессъ, которымъ безпомощная нищета можетъ привести человѣка въ преступлен³ю и паден³ю. Сначала онъ весь подавленъ чувствомъ совершеннаго одиночества и его мучительно душитъ сознан³е собственнаго безсил³я. Онъ пытается найдти какой нибудь выходъ изъ жалкаго положен³я, но напрасно ломаетъ себѣ голову: необыкновенные замыслы для него недоступны, велик³е недосягаемы - даже обыденная, часто не совсѣмъ чистая, находчивость, ловкая изобрѣтательность, гибкая изворотливость безполезны; является сильная горечь и мелькаетъ мысль, что гораздо удобнѣе жить на свѣтѣ таитъ наглымъ людямъ, какъ знакомый Больтъ, и такимъ безсовѣстнымъ, какъ вотъ другой знакомый Спенджъ.

   Мысль эта не нова; онъ слыхалъ ее нерѣдко отъ другихъ, и ему самому приходитъ она въ голову не въ первый разъ, но дѣло въ томъ, что до поры до времени всяк³я мысли только скользятъ, задѣвая иногда и за живое, но такъ сказать, со стороны. Мы всѣ, напримѣръ, повторяемъ на разные печальные и шутливые, трусливые и насмѣшливые лады и тоны, что мы смертны и что слѣдственно жизнь ваша можетъ очень легко угаснуть завтра, или ныньче, или черезъ полчаса; но когда смерть является, мы только тогда хорошо почувствуемъ все ея значен³е, власть и силу. Намъ извѣстно, что голодъ мучителенъ и затемняетъ разсудокъ, но надо испытать муки голода, чтобы вполнѣ узнать, какъ терзаетъ онъ и до чего помрачаетъ мышлен³е. Давно извѣстная истина, что наглые и безсовѣстные люди лучше и удобнѣе устроиваются на бѣломъ свѣтѣ, чѣмъ люди совѣстливые и честные, возбуждаетъ въ безпомощномъ человѣкѣ, не обладающемъ особенными нравственными и умственными силами, не рѣшимость бороться, а горькое раздражительное сожалѣн³е, зачѣмъ онъ не наглецъ и къ чему сохранилъ неудобную деликатность и тонкость чувствъ? Разъ какъ подобная мысль вкрадывается, хотя бы и въ минуту отчаян³я, можно почти навѣрно сказать, что если благопр³ятныя обстоятельства или счастливый случай не помогутъ, человѣкъ быстро или потихоньку, рано или поздно, а ужь скатится съ своей нравственной высоты.

   Г. Саля, представляя безпр³ютнаго и безпомощнаго человѣка, разсказываетъ, что этотъ человѣкъ встрѣчаетъ и видитъ, и какъ холодъ, голодъ и изнеможен³е даютъ ему себя чувствовать, но не распространяется о томъ, как³я мысли его точатъ и как³я чувства у него накипаютъ: читающ³й разсказъ угадываетъ ихъ самъ какъ нельзя лучше, и вполнѣ понимаетъ, что хотя злодѣян³е то или другое въ эту минуту не свершается; но что всякое можетъ, даже должно случиться тамъ, гдѣ 70,000 человѣкъ постоянно находятся въ безпомощномъ положен³и.

   Цифры въ иныхъ случаяхъ убѣдительнѣе всевозможныхъ доводовъ, разсужден³й и доказательствъ, а вѣрное, безъ прикрасъ и смягчен³й, представлен³е обыденной жизни поразительнѣе всякихъ краснорѣчивыхъ воззван³й и чувствительныхъ возгласовъ. Дѣло въ томъ, что въ ваше время всѣ слова утратили прежнее значен³е и потеряли прежнюю цѣну и силу. Всѣ теперь выучились говорить красно и благородно, грозно и трогательно; всяк³й, по пословицѣ, высоко летаетъ, что вовсе не мѣшаетъ ему низко садиться.

   Кто теперь не громитъ, напримѣръ, свѣтской пошлости и не позоритъ празднаго существован³я? Кто не требуетъ эманципац³и женщинъ и не разрывается по поводу пролетар³ата? Дама, обнажившая плечи на вершокъ меньше, чѣмъ ея сосѣдка, съ негодован³емъ указываетъ пальцемъ на послѣднюю; обезпеченный господинъ, котораго непр³ятности съ начальствомъ довели до сознан³я, что образованный умъ украшаетъ человѣка больше эполетъ или вышитаго воротника, съ презрѣн³емъ смотритъ на тѣ эполеты и воротники, которые еще не подверглись начальнической немилости и не пришли къ заключен³ю о преимуществѣ ума надъ мундирами; цѣлые сонмы людей обоего пола поставили себѣ единственною дѣятельност³ю ходить по знакомымъ и выражать свое изумлен³е и негодован³е, какъ это можетъ кто нибудь погрязнуть въ праздности и сдѣлаться коптителемъ неба? Шумъ словесный велик³й, говоръ и ропотъ постоянные; но безсодержательный гамъ уже прислушался, вздрагивать никого не заставляетъ, не шевелитъ заглохшихъ силъ, не возбуждаетъ притихшихъ стремлен³и...

   70,000 цифра безпр³ютныхъ людей, приведенная г. Саля, дѣйствуетъ какъ сильнѣйш³й ударъ хлыста по изнѣженному лицу и производитъ очень больное и горькое, но отрезвляющее впечатлѣн³е. Эта 70,000 цифра крѣпко засѣдаетъ въ голову, становится между всѣмъ, на что ни обращаются глаза, къ чему ни прислушиваются уши, и рѣшительно на все набрасываетъ самый мрачный колоритъ. Тѣ "прекрасныя, но тщетныя" стремлен³я и "несбыточныя мечты, разсѣянныя суровою дѣйствительност³ю", тѣ "улегш³еся вопросы" и "усмиренныя житейскою опытностью требован³я", съ которыми мног³е люди, казалось, совершенно покончили, опять начинаютъ мутить и уничтожаютъ весь запасъ трусливыхъ примирен³й съ окружающей жизнью и съ самимъ собою. Утѣшительные выводы и успокоительныя разсужден³я, подобранные долгими старан³ями и труднымъ искусствомъ, разсыпаются въ прахъ, и на лицо остаются знаменательныя 70,000 безпр³ютныхъ и безпомощныхъ людей, голодныхъ, измученныхъ холодомъ или духотою и падающихъ отъ изнеможен³я на улицахъ просвѣщенной столицы великаго государства.

  

  

   Представляя статистическ³я цифры и существующ³е факты, г. Саля не показываетъ "злоупотреблен³й", не выводитъ на свѣжую воду "злоупотребителей", что очень важно и придаетъ всему особый оттѣнокъ и особое значен³е.

   Большинство людей, какъ извѣстно, склонно къ нѣгѣ и обладаетъ въ замѣчательной степени способностью со всѣмъ на свѣтѣ быстро освоиваться, счастливымъ даромъ надѣяться на лучшее, умѣньемъ морочить себя всевозможными иллюз³ями и тѣшить себя нелѣпою увѣренностью, что дорог³я вещи по случаю пр³обрѣтаются по дешевой цѣнѣ. При такихъ свойствахъ понятно, что большинство людей стоитъ горой за полумѣры. Навести ударъ тому или другому существующему злу у нихъ не поднимается рука. Они ходятъ около него, пробуютъ его пальцемъ, совѣтуются, качаютъ головами, вздыхаютъ, призадумываются; вдругъ имъ бросается какой нибудь наростъ на чудовищѣ, и они, забывая о самомъ чудовищѣ, съ жадностью кидаются на него и кричатъ: вотъ гдѣ самый ядъ! вотъ гдѣ самая бѣда! Чрезъ долгое или короткое время, смотря по обстоятельствамъ, наростъ кое-какъ вытравляется,- всѣ рады, торжествуютъ побѣду и спокойно обращаются къ обычнымъ занят³ямъ. Такое завидное состоян³е продолжается или до какого нибудь сильно чувствительнаго толчка, или до той поры, когда чудовище не въ мѣру тяжелѣе придавитъ. Тогда снова начинается то же нерѣшительное хожденье вокругъ, пробованье пальцемъ, совѣты, вздохи, задумчивость, и снова дѣло ограничится только (въ самомъ лучшемъ случаѣ) вытравлен³емъ нароста, покуда на помощь не явятся личности инаго закала, которыхъ, если имъ повезетъ удача, именуютъ великими людьми, а если постигнетъ поражен³е, обзываютъ сумасбродами. Но такъ-какъ подобныя личности никогда не являются дюжинами, то люди чаще всего хватаются за мелк³я детали и лѣзутъ изъ кожи, сокрушая частности.

   Благонамѣренный человѣкъ, готовый покарать какого нибудь Ивана или Петра, за его нехорошее поведен³е, не будетъ вызванъ на это похвальное, хотя и недостаточное дѣло, разсказами г. Саля. У г. Саля всѣ Иваны и Петры люди милые, добрые, старательные и грѣшатъ развѣ только несообразительност³ю, что, какъ извѣстно, свершается не во собственной доброй волѣ, а по неисповѣдимымъ путямъ провидѣн³я, награждающаго кого однимъ, кого десятью талантами. У него всѣ исправны на своихъ мѣстахъ, начиная съ ея величества королевы Виктор³и, добродѣтельнѣйшей семьянинки, кроткой и набожной женщины, которая любитъ простоту, ѣздитъ къ озеру въ черной, непоказной каретѣ, всего съ двумя лакеями на запяткахъ, старается о всеобщемъ благоденств³и и издаетъ свои "размышлен³я", до почтоваго полисмена, который преданъ весь своему долгу и скрѣпя сердце гонитъ бродягъ изъ-подъ воротъ общественныхъ здан³й.

   Нѣтъ ни единаго Петра или Ивана, котораго слѣдовало бы покарать. Напротивъ, являются Иваны и Петры, къ которымъ чувствуется живѣйшая признательность, какъ, напримѣръ, къ учредителямъ общества для доставлен³я ночнаго крова безпр³ютнымъ и въ ихъ чиновникамъ и чиновницамъ. Мы почти цѣликомъ приводимъ этотъ знаменательный разсказъ, озаглавленный у г. Саля "Безпр³ютные и Голодные".

   "Я отправился, въ ненастный зимн³й вечеръ, въ Заставѣ Увѣчныхъ, съ цѣлью посѣтить убѣжище, основанное обществомъ доставлен³я ночнаго крова безпр³ютнымъ.

   "Позвольте мнѣ, прежде всего, доложить вкратцѣ, какъ это общество объясняетъ свою дѣятельность. По словамъ отчета общества, главная цѣль и основное начало этого благотворительнаго учрежден³я заключаются въ доставлен³и ночнаго пр³юта и помощи людямъ, которые въ суровую зимнюю пору остаются совершенно безпр³ютными и безпомощными, и въ доставлен³и имъ возможности пр³остановить на время, вслѣдств³е суровой погоды, свою работу, производящуюся на открытомъ воздухѣ. Для осуществлен³я этого намѣрен³я общество распорядилось, чтобъ пр³ютъ былъ открытъ и доступенъ въ каждый часъ ночи, безъ требован³я отъ ищущихъ убѣжища какого бы то ни было входнаго билета или другого паспорта или удостовѣрен³я, кромѣ его или ея собственныхъ словъ о своей безпомощной нуждѣ. Доставляемая здѣсь помощь ограничивается порц³ей хлѣба въ такомъ количествѣ, которое достаточно для поддержан³я жизни, теплымъ кровомъ и покоемъ. Такимъ образомъ, людямъ, весьма недалеко отстоящимъ отъ полной безпомощности, представляется мало побужден³й пользоваться кровомъ исключительно для того, чтобъ воспользоваться пищей. Но, въ случаяхъ изнеможен³я или слабости, происходящей отъ голода или холода, выдаются, подъ надзоромъ медика, приличныя подкрѣпительныя средства, какъ, напримѣръ, каша, вино, водка, супъ и лекарство. Мног³е были, такимъ образомъ, спасены", говоритъ отчетъ, "изъ когтей смерти".

   "У меня есть два пр³ятеля, которые не одобряютъ учрежден³й, основанныхъ на изложенномъ началѣ. Мой добрый другъ Прагмосъ считаетъ ихъ безполезными. Онъ доказывалъ мнѣ цифрами, таблицами, отчетами прозорливыхъ начальствъ, что въ Лондонѣ нѣтъ причинъ, порождающихъ лишен³я,- что, говоря на основан³и статистическихъ данныхъ таблицъ, свѣдѣн³й почетныхъ совѣтовъ - въ Лондонѣ совсѣмъ нѣтъ безпомощности. Какъ можетъ тамъ быть какая бы то ни было безпомощность, когда подается и домашняя, и уличная помощь, когда существуютъ богаделенныя испытан³я,- должностныя лица, обязанныя помогать бѣднымъ и временные госпитали? Сверхъ того, для всѣхъ есть мѣста. Есть госпитали и лечебницы для больныхъ, богадельни для дряхлыхъ. Благосостоян³е постоянно увеличивается. Безпр³ютнымъ и голоднымъ не можетъ быть никто, кромѣ людей праздныхъ и развратныхъ; если так³е и существуютъ, то должны, для своего спасен³я, соединяться въ союзы, и, слѣдовательно, убѣжища для безпр³ютныхъ не ведутъ ни къ какой благодѣтельной цѣли,- напротивъ,- отводятъ благотворительныя пожертвован³я отъ должнаго направлен³я, питаютъ праздность и порокъ и выставляютъ на показъ, предъ глазами публики, бѣдность, которая, въ дѣйствительности, не существуетъ. Такъ разсуждаетъ Прагмосъ. Онъ не жестокосердъ; но просто, спокойно сознаетъ (вслѣдств³е вѣрован³я въ арабск³я цифры и въ девяностодевятый отчетъ попечительнаго комитета о бѣдныхъ), что безпомощныхъ людей быть не можетъ. Едва онъ кончилъ цитировать вѣдомость подъ лит. Д, какъ мой другой, болѣе веселый, другъ Шарплинксъ, дѣлаетъ мнѣ шутливый, остроумный выговоръ. Онъ смѣется надо мной. "Безпомощность, дружище", говорить Шарплинксъ фамильярно: "пустяки! Какъ можете вы, остроумный свѣтск³й человѣкъ" (я краснѣю), "опытный хитрецъ" (я кланяюсь) обманываться такимъ прозрачнымъ вздоромъ? Развѣ вы не читали "Times"? Развѣ вы не читали "Веселыхъ Нищихъ"? Развѣ ни никогда не слыхали о "Пѣшеходахъ", о такъ-называемыхъ "серебрящикахъ"? о "мелкотравчатыхъ"? Такъ, сэръ, любой оборванецъ, который слоняется кругомъ, одержимый притворнымъ параличомъ, нынѣшнею ночью будетъ имѣть на ужинъ телятину, почечную часть филея съ начинкой, облитую лимоннымъ сокомъ. Нищая женщина, стоящая у двернаго ворога, взяла на прокатъ двухъ маленькихъ дѣтей по четыре пенса въ день, и будетъ имѣть полторы пинтъ джину передъ тѣмъ, какъ ложиться спать. Этотъ, повидимому, чахоточный румянецъ - не что иное, какъ разрисовка лица красною краскою; это дрожан³е членовъ - притворное; эта спокойная, молчаливая покорность - лукавство. Не говорите мнѣ, что они безпр³ютны и голодны! Обманщики, которые притворяются такими, пируютъ по ночамъ въ темныхъ погребахъ. У нихъ есть и индѣйка, и колбасы, и жареная свинина, и горяч³й пуншъ, любовники и любовницы, колоды картъ и громк³я пѣсни. Безпр³ютные,- какъ бы не такъ! Я далъ бы имъ ночлегъ - въ полицейской караульнѣ, а утромъ отправилъ бы ихъ на рабочую мельницу". Сказавъ это, Шарплинксъ отходитъ, ворча что-то о добромъ, старомъ времени, и о кандалахъ для преступниковъ, и о позорномъ столбѣ.

   "Такъ разсуждаютъ они оба - Прагмосъ и Шарплинксъ - и я не могу порицать ихъ. Это все старая истор³я о большинствѣ, наказываемомъ за грѣхи меньшинства. Вы, я, тысячи другихъ людей - стѣснены, ограничены въ своихъ удовольств³яхъ, удобствахъ, забавахъ, свободѣ, правахъ; насъ безславятъ и поносятъ, какъ пьяницъ и мошенниковъ, потому только, что одинъ какой-нибудь толстогубый, угрюмый глупецъ, съ бычачьей шеей, упивается до безум³я алкоголемъ, бьетъ свою жену, ломаетъ окна и блуждаетъ около Дрюри-Лена со спасительнымъ снарядомъ. Тысячи людей, единственное преступлен³е которыхъ состоитъ въ неимѣн³и ни денегъ, ни друзей, ни платья, ни убѣжища, хотя бы даже похожаго на норы, как³я имѣютъ лисицы въ обширномъ Божьемъ м³рѣ,- эти тысячи видятъ, что рука благотворительности отвращается отъ нихъ, и дверь милосерд³я запирается предъ ними потому только, что Алиса Грей - обманщица, а Бэмфильдъ-Муръ Кэрью - плутъ, и потому, что существовали так³я мѣста, какъ "Дворъ чудесъ" и "Замокъ Крысъ". Ступай туда и веселись, плутъ, шутливо говоритъ мистеръ Шарплинксъ. Такимъ образомъ, безпомощные должны идти на улицу и умирать. Они умираютъ - вы можете себѣ продолжать разсуждать и составлять свои выкладки до дня страшнаго суда,- они умираютъ. Я не думаю унижать дома призрѣн³я, сострадательныхъ чиновниковъ, больницъ, богаделень, полицейскихъ карауленъ, коммисс³й, записокъ и росписей, обществъ для вспоможен³я нищимъ и "Гильдгалльскихъ Соломоновъ". Но все-таки говорю съ Галилоеемъ: "si muove!" и утверждаю, что въ городѣ, вымощенномъ золотомъ, есть люди совершенно безпомощные, умирающ³е у порога домовъ, на улицахъ, на лѣстницахъ, подъ темными сводами, въ канавахъ и у защищенной отъ вѣтра стороны стѣнъ. Полиц³я это знаетъ. Когда-нибудь, быть можетъ, правительство также снизойдетъ до признан³я этого явлен³я и поручитъ какому-нибудь джентльмену принять на себя завѣдыван³е имъ за тысячу фунтовь въ годъ.

   "Думая о Прагмосѣ и Шарплинксѣ, я шелъ вечеромъ въ прошедш³й вторникъ по Смитфильду, и дошелъ до Барбикена. Это путешеств³е - очень непривлекательное даже въ самую лучшую погоду,- но въ сырую февральскую ночь, когда погода колеблется между цѣпенящимъ морозомъ и моросящею оттепелью и, не переходя рѣшительно ни въ то, ни въ другое, даетъ вамъ почувствовать качества обоихъ,- путешеств³е пѣшкомъ по улицѣ Бѣлаго Креста просто мучительно. Вся окрестность проникнута м³азмами бѣдности, скрежущей зубами, нездоровое, угрюмой и часто порочной. Здѣсь все дешево и гадко; продавцы смотрятъ такими же бѣдняками, какъ и покупатели. Тутъ есть лавки, весь торговый запасъ которыхъ не стоитъ полудюжины шиллинговъ. Есть прохож³е, все платье которыхъ слишкомъ дорого оцѣнить въ девять пенсовъ. Свѣчныя лавки, морск³е склады, заемные банки и публичные дома поражаютъ глаза. Морозная ржавчина лежитъ на оконныхъ стеклахъ и на газовыхъ лампахъ. Хлѣбъ - продается самый черствый, плохой; въ мясныхъ лавкахъ, съ ихъ блистающими газовыми рожками, не выставлено ничего кромѣ объѣдковъ и обглодковъ мяса. Помѣщенная внизу зеленная лавка заграждаетъ вамъ дорогу своими корзинами; но она имѣетъ такой непривлекательный видъ, что хочется эти продукты свалить въ дождевой жолобъ, или отдать законнымъ владѣтелямъ ихъ - свиньямъ. Воздухъ зараженъ запахомъ зловоннаго табаку, лежалыхъ сельдей, стараго платья и мастерскихъ различныхъ вредныхъ производствъ. Передъ вами проносятъ изъ прихода гробъ, передъ вами проходитъ полисменъ, неповоротливый и мрачный, полисменъ, совершенно непохож³й на проворнаго No 67. На сыромъ ночномъ вѣтрѣ долетаютъ до вашихъ ушей божба и выкрикиван³е гнилаго товара, и плачъ оставленныхъ безъ призора дѣтей, и хоровое пѣн³е развратныхъ пѣсенъ. Каждый крытый экипажъ, какой вамъ встрѣчается на пути отъ развощичьей тележки до Пикфордсвой телеги, кажется, везетъ въ тюрьму какого-нибудь неисправнаго должника.

   "Пробиваясь, сколько хватало силъ, чрезъ всю эту гадость,- скользя по грязной мостовой, и часто спотыкаясь, я дошелъ, наконецъ, до улицы Бѣлаго Креста и нырнулъ (это единственный способъ, которымъ можно туда проникнуть) въ ужасающ³й, грязный, тусклый проходъ, который былъ рубежомъ моего странств³я - въ театральный дворъ. У меня нѣтъ подъ рукой Питера Куннингама, и я не на столько хорош³й антиквар³й, чтобъ сказать, когда или гдѣ именно существовалъ театръ въ этихъ печальныхъ мѣстахъ. Теперь здѣсь разыгрывается скорбная драма.

   "Мнѣ не трудно было найти пр³ютъ. Надъ входомъ висѣла лампа съ проволочнымъ колпакомъ, на которомъ написано было назван³е пр³юта. Я прошелъ къ открытой двери, откуда исходилъ потокъ свѣта, и передъ которой обширнымъ полукругомъ расположилась толпа прижавшихся къ землѣ существъ,- мужчинъ, женщинъ и дѣтей,- терпѣливо ожидавшихъ, когда настанетъ ихъ очередь войти. Это именно была дверь въ домъ для бѣдныхъ.

   "Нѣтъ надобности объяснять, что цѣль моего посѣщен³я была скоро повята начальствующими въ этомъ заведен³и лицами и что мнѣ доставили всѣ возможныя удобства, чтобъ видѣть, какъ подается помощь бѣднымъ. Впрочемъ, съ показной стороны распорядители общества могли выставить предо мной немногое; у нихъ нѣтъ ни аппаратовъ для приготовлен³я пищи паромъ, ни роскошныхъ ваннъ, ни желѣзной прачешной, ни корридоровъ со сводами, ни осьмиугольныхъ комнатъ, ярко выбѣленныхъ известкой и ослѣпительно сверкающихъ мѣдными украшен³ями,- ни изящныхъ кел³й, снабженныхъ умывальниками и шкафами и различными удобствами новѣйшихъ привиллегированныхъ изобрѣтен³й. Напротивъ, все было самаго простаго и самаго суроваго качества; но все, по моему мнѣн³ю, удивительно соотвѣтствовало цѣли, для которой было назначено.

   Прежде всего, и вошелъ въ контору, гдѣ стояло нѣсколько огромныхъ корзинъ, наполненныхъ кусками хлѣба, гдѣ за бюро сидѣлъ человѣкъ, записывавш³й въ большую книгу лицъ, которыя желали быть принятыми; это совершалось по мѣрѣ того, какъ они являлись на его спросъ, останавливаясь въ дверяхъ или у перилъ. Люди эти подходили по одиночкѣ, чередуясь мужчины съ женщинами, по мѣрѣ того, какъ ихъ вызывали изъ полукруга, который былъ на дворѣ. Тутъ былъ и мальчикъ-матросъ въ гернсейскомъ кафтанѣ, и измученный работою земледѣлецъ, и хлѣбный ремесленникъ, и изнуренная оборванная женщина съ кучею дѣтей, и - зрѣлище самое жалкое изъ всѣхъ,- какая-нибудь удрученная горемъ, согнутая въ дугу швея,- еще молодая, но отъ бѣдности такъ постарѣвшая, что на видъ ей лѣтъ сто,- недурная собою, но совершенно изсушенная и изможденная голодомъ. Отвѣты пришельцевъ были почти всѣ одинаковы: они пришли изъ провинц³й искать работы, или были урожденцы Лондона и не могли достать работы, или - что союзъ рабочихъ уже былъ полонъ и они не могли добиться пр³ема, или что у нихъ не было денегъ, или имъ нечего было ѣсть, или они не знали - куда идти. Все это говорилось не бѣгло, не умоляющимъ тономъ, безъ всякихъ жалобъ, и лишь съ немногими прибавками противъ моихъ словъ, съ утомленнымъ видомъ, коротко, почтя нехотя. Да и что имъ было говорить? Что отъ нихъ было нужно, кромѣ имени, числа, мѣсто? Въ ихъ жалкой одеждѣ, въ мертвенныхъ голосахъ, изможенныхъ лицахъ заключалось достаточно нѣжнаго краснорѣч³я, чтобъ наполнить пятьсотъ большихъ книгъ, подобныхъ той, которая лежала на конторкѣ. Я не выдаю себя за физ³ономиста, но думаю, что обладаю достаточнымъ знан³емъ уличнаго м³ра, и могу различить нищаго по ремеслу отъ голоднаго человѣка; я могу утвердительно сказать, что въ эту ночь чрезъ дверь пр³юта не прошелъ на моихъ глазахъ ни одинъ человѣкъ, на лицѣ котораго нельзя бы было прочитать: "оборванный и измученный, забитый до смерти,- совершенно безпомощный,- безпр³ютный и голодный". Распорядитель записывалъ имя каждаго приходящаго, возрастъ и мѣсто рожден³я, также - гдѣ онъ спалъ въ прошлую ночь,- как³я были его занят³я,- по какой причинѣ онъ пришелъ. Книга для этой цѣли была раздѣлена на столбцы. Я взглянулъ на нее. Въ столбцѣ о причинахъ прихода былъ одинъ неизмѣнный отвѣтъ: безпомощность. Подъ вопросомъ: гдѣ спалъ прошую ночь? стояли отвѣты: у Сентъ-Люка, въ Уайтъ-Чепелѣ, на улицѣ, въ Степни,- на улицѣ, на улицѣ, опять и опять на улицѣ, пока, наконецъ, у меня замелькало въ главахъ это повторен³е. На свѣтѣ есть много лгуновъ, мы это знаемъ, и въ числѣ пятисотъ несчастныхъ, искавшихъ здѣсь крова, могъ быть извѣстный процентъ обманщиковъ,- я этого не думаю оспаривать,- могли быть немног³е, собственное дурное поведен³е и неосмотрительность которыхъ довели ихъ до самаго жалкаго и затруднительнаго положен³я; но я все-таки держусь того мнѣн³я, что эта печальная книга содержала въ себѣ въ нѣсколько тысячъ разъ болѣе правды, чѣмъ ея находится въ цѣлой библ³отекѣ отчетовъ парламентскихъ комитетовъ.

   "Воспользовавшись перерывомъ пр³ема, я спросилъ - есть ли тутъ ирландцы, когда распорядитель велѣлъ придвернику "вызвать первую женщину изъ толпы". Случилось такъ, что "первая женщина" именно была ирландка. Это была очень маленькая женщина въ самой крошечной шляпкѣ, какую только я видѣлъ. Шляпка эта была, положительно, не что иное, какъ черная заплата на задней части ея головы, съ обдерганными концами, которые были отчаянно стянуты къ подбородку, обнажая уши сквозь разодранный тюль. Платье ея смотрѣло такъ, какъ будто бы какой-нибудь искусный паукъ свилъ эту ткань изъ грязи, или будто бы это былъ разный соръ, кое-какъ сплоченный и заштопанный. Ногъ ея я не видѣлъ, но слышалъ шлепанье по полу при ея движен³яхъ и угадывалъ, какого роду башмаки она должна была носить. Эта маленькая женщина принадлежала къ числу тѣхъ, у которыхъ бываютъ круглыя, пухленьк³я розовыя лица, и у нея были черные какъ агатъ глаза; но эти глаза и все лицо - были какъ бы раздавлены и разгромлены нуждой и страдан³ями. Даже кожа ея висѣла лохмотьями. Бѣдная маленькая женщина постоянно дѣлала гримасы, придавая лицу искусственно-спокойно, выражен³е, которое было бы смѣшнымъ, еслибы - въ связи съ тѣмъ, что ее окружало и что на ней было надѣто, въ связи съ ея отважною рѣшимостью не плакать - этотъ видъ не разрывалъ сердце. Да, она была ирландка (она сказала это въ видѣ оправдан³я), но долгое время жила въ Ливерпулѣ. Мужъ бѣжалъ и оставилъ ее, дѣтей у нея не было. Еслибъ были, то она, по ея словамъ, лучше бы переносила такую жизнь. Одну ночь она спала въ "заведен³и" (она нѣсколько гордилась этимъ словомъ и употребляла его довольно часто), но ей стыдно было придти туда опять, и потому она спала потомъ одну ночь въ богадельнѣ и послѣ того три ночи на улицѣ.

   Надзиратель ласково сказалъ ей, что она можетъ остаться въ пр³ютѣ еще но одну или двѣ ночи, но что потомъ всего лучше сдѣлаетъ, если отправится опять въ Ливерпуль. "Но я, право, не могу идти туда, вскрикнула маленькая женщина: - я никогда не буду въ состоян³и туда пойдти. О, Господи! О, Боже!" Мужественно-напряженное лицо ея сразу какъ бы надломилось, когда она отошла съ своимъ билетомъ, и я слышалъ изъ корридора ея шлепающ³е шаги и смиренныя рыдан³я. Она не навязывала намъ своей истор³и. Она не выплакивала себѣ сочувств³я; она, повидимому, стыдилась своего горя. Хотѣлъ бы я знать, неужели эта женщина была обманщицей?

   "Потомъ выступилъ длинный, худощавый человѣкъ, въ черномъ, грязномъ платьѣ; выражен³е его глазъ, казалось, колебалось между такимъ, которое должно быть у несомнѣнно "оборваннаго и утомленнаго", и зловѣщимъ выражен³емъ человѣка "оборваннаго и дошедшаго до отчаян³я". Я никогда не забуду его рукъ, скрестивъ которыя онъ стоялъ на порогѣ: это были длинные, чахлые куски костей, обтянутые кожей. Это были именно так³я руки, которыми человѣкъ можетъ сдѣлать самому себѣ или кому-нибудь другому зло, о которомъ послѣ онъ будетъ самъ жалѣть. Я никогда не забуду также того быстраго жгучаго взгляда, которымъ онъ смотрѣлъ, или почти пожиралъ огонь въ каминной рѣшеткѣ. На предлагаемые вопросы, онъ отвѣчалъ какъ бы механически, не глядя на вопрошающаго; все его вниман³е, всѣ желан³я, мысли были сосредоточены на пламенѣвшихъ угольяхъ. Казалось, онъ заранѣе упивался наслажден³емъ тепла; онъ жадно стремился къ нему. Лучше огонь здѣсь, чѣмъ вода холодной мрачной рѣки. Мнѣ стало легче, когда онъ получилъ свой билетъ, и все смотря черезъ плечо на огонь, переваливаясь, отошелъ прочь. Онъ меня пугалъ.

   "Смотритель (словоохотливый военный человѣкъ, потерявш³й ногу въ войнѣ съ кафрами) сообщилъ мнѣ, что у нихъ установлено, въ видѣ общаго правила, чтобы пр³ютъ, даваемый обществомъ лондонскимъ жителямъ, ограничивался тремя ночами, а иногороднымъ - семью. Въ особыхъ случаяхъ, однакожь, дѣлаются исключен³я.

   "Принимаются всѣ мѣры, чтобы подавать помощь этимъ усталымъ путникамъ, и стараются оказывать имъ возможное снисхожден³е и обращаться съ ними такъ хорошо, какъ только позволяетъ справедливость къ другимъ. Каждому принятому дается при входѣ порц³я - въ 8 унц³й хлѣба; другая порц³я дается при выходѣ, на слѣдующее утро между восемью и девятью часами.

   "Затѣмъ, въ сопровожден³и секретаря и смотрители, я осмотрѣлъ спальни. Сперва мы посѣтили мужскую половину. Пройдя рядъ умывальницъ, гдѣ каждый ночлежникъ долженъ вымыть себѣ лицо, шею и руки (для этой цѣли заготовлена горячая вода), мы поднялись по деревянной лѣстницѣ и вступили въ цѣлый рядъ длинныхъ, высокихъ комнатъ (въ родѣ тѣхъ, как³я бываютъ въ хлѣбныхъ ригахъ), раздѣленныхъ деревянными столбами на отдѣлен³я. Посрединѣ стояла громадная печь, отгороженная маленькими кольями; и я могъ представить себѣ, какъ у ея заманчиваго, гостепр³имнаго огня жадно грѣлись человѣкъ въ черномъ и еще десятка два другихъ бѣдныхъ брат³й. По одной сторонѣ расположены были длинные ряди корытообразныхъ, похожихъ на могилы, постелей, каждая для одного ночлежника. Въ первое время существован³я общества (оно существуетъ уже болѣе 30-ти лѣтъ) ночлежники спали на соломѣ; но такъ-какъ это во многихъ отношен³яхъ невыгодно отражалось на здоровьѣ и заводило нечистоту, а кромѣ того, представляло опасность отъ огня, то заведены были матрацы, набитые сѣномъ и покрытые непромокаемыми покрышками, которыя легко моются и провѣтриваются. Вмѣсто одѣялъ, въ которыхъ заводятся насѣкомыя и которыя, сверхъ того, менѣе прочны, тамъ приняты широк³я покрывала изъ овечьей кожи, теплыя и прочныя. Съ этими предметами, съ порц³ей хлѣба, съ благотворной теплотой цѣль заведен³я достигается. Здѣсь нужно не то, что въ гостиницѣ. Малѣйшая доля роскоши подтвердила бы слова Прагмоса и послужила бы одобрен³емъ для людей недостойныхъ, праздныхъ и развратныхъ. Пр³ютъ не конкурируетъ ни съ какой гостиницей, ни съ воровской кухней, ни съ погребомъ, въ которомъ укрываются бродяги; онъ - мѣсто для удовлетворен³я самой крайней жизненной необходимости, самимъ простымъ жизненнымъ требован³янъ. Кровъ, постель, тепло, кусокъ хлѣба - вотъ что предлагаютъ здѣсь людямъ, которые буквально ничего не имѣютъ.

   "При свѣтѣ газа, который горитъ всю ночь, я стоялъ, прислонясь къ одному изъ деревянныхъ столбовъ, и смотрѣлъ на эту печальную сцену. Постели быстро наполнялись. Мног³е изъ утомленныхъ скитальцевъ уже погрузились въ сонъ; друг³е, сидя на постеляхъ, чинили свои бѣдныя лохмотья; мног³е не спали, но лежали, безмолвно отдыхая. На сколько могъ замѣтить глазъ, рядамъ корытъ соотвѣтствовали груды лохмотьевъ. Нервнымъ движен³емъ я перемѣнилъ свое мѣсто, увидѣвъ, что, куда ни обращусь, все стою подъ взглядомъ безчисленныхъ глазъ - глазъ спокойныхъ, неподвижныхъ, задумчивыхъ, безнадежныхъ.

   Кто не испыталъ этого чувства, проходя чрезъ больницу, домъ умалишенныхъ, тюрьму? Вы сознаете, что на васъ обращены угрюмые, печальные, упрекающ³е глаза. Вы почти чувствуете, что явились сюда незванымъ гостемъ. Вы не докторъ, который приходитъ лечить, не священникъ, который утѣшаетъ, не благодѣтельная лэди, пришедшая помогать страждущимъ. Какое право имѣете вы тутъ быть, извлекая пользу изъ людскихъ несчаст³й, занося вздохи и слезы въ свою записную книжку?

   "У огня за конторкой я нашелъ доктора. Его только что призвали для помощи одному заболѣвшему; это случается, впрочемъ, довольно часто. Несчастнаго сейчасъ перенесли со скамьи на постель. Онъ вошелъ, и потомъ вдругъ ему сдѣлалось дурно, онъ заболѣлъ не холерой, не лихорадкой, не разстройствомъ желудка, но болѣзнью, называемою - мой пр³ятель, Шарплинксъ, этому не повѣритъ - "изнеможен³емъ". Онъ просто былъ при смерти отъ изнурен³я и истощен³я. Онъ опьянѣлъ отъ голода, былъ пресыщенъ стужей, обмеръ отъ усталости. Ему не нужны были ни ампутац³и, ни кровососныя банки, ни хининъ, ни сассапарель: онъ просто нуждался въ небольшомъ количествѣ вина и каши, въ теплѣ, ужинѣ и постели. Стоимость всего этого, вѣроятно, не превышала шести пенсовъ; но интересно то, что по недостатку этихъ шестипенсовыхъ пищи и покоя, на дверяхъ полицейской караульни возможно было на слѣдующее утро появлен³е билета, начинающагося словами: "найдено мертвое тѣло".

   "Я спросилъ доктора: "Часто ли встрѣчаются подобные случаи?"

   - "Да, отвѣчалъ онъ.

   - Всегда ли они имѣютъ роковой всходъ?

   - Случается. Не дальше, какъ въ прошлую ночь полицейск³й принесъ человѣка, котораго нашелъ втихомолку оцѣпенѣвшимъ отъ голода за телегой. Пока полицейск³й разсказывалъ о его положен³и, онъ внезапно упалъ головой впередъ на полъ - мертвый! Онъ не былъ боленъ, а только умеръ съ голоду.

   "Освѣдомляясь, каково вообще ведутъ себя ночлежники, я узналъ, что хорошее поведен³е составляетъ правило, а безпорядочные поступки или строптивость - исключен³е.

   - Еслибы вы были здѣсь въ восемь часовъ, сэръ, сказалъ смотритель (теперь было половина восьмаго): - вы не услыхали бы ни звука. Бѣдныя создан³я! они слишкомъ утомлены, чтобы поднимать шумъ. Мальчики, конечно, немного поболтаютъ между собою; но они легко успокоиваются. Какъ только у васъ появится безпорядочная личность, мы ее выпроваживаемъ, и тѣмъ дѣло кончается".

   "Мнѣ говорили, кромѣ того, что кроткимъ обхожден³емъ можно было почти все сдѣлать съ этой пестрой колон³ею, и что всѣ они выражали и, повидимому, чувствовали искреннюю благодарность за оказываемую имъ помощь. Смотритель сказалъ, что между ночными товарищами рѣдко заводится дружба. Они приходятъ, ѣдятъ, согрѣваются и уходятъ утромъ каждый своей дорогой - поодиночкѣ. Горе ихъ слишкомъ велико для товарищества.

   "Что же касается до мальчиковъ, то эта молодежь отсылалась въ отдѣльную колон³ю "корытъ", куда они ныряли и тамъ валились съ обычною манерою городскихъ бедуиновъ. Я узналъ, что "заведен³е" (употребляя это простое выражен³е) относится къ мальчикамъ нѣсколько недовѣрчиво. Они часто бываютъ безъ койки, и потому когда есть возможность, ихъ отсылаютъ въ спальни "школъ для лохмотниковъ", въ которыхъ, по словамъ моего проводника, ихъ заставляютъ прежде учиться, а потомъ уже кладутъ спать, что имъ очень не нравится. Бываетъ еще и такъ, что иные родители, желая избавиться отъ хлопотъ доставлен³я своимъ дѣтямъ ужина и постели, посылаютъ одного или нѣсколькихъ изъ нихъ въ пр³ютъ; тамъ, гдѣ свободное мѣсто имѣетъ такую высокую цѣну, понятно, что неправильное введен³е хотя бы одного лишняго лица должно тщательно устраняться.

   "Пр³ютъ открывается послѣ пяти часовъ вечера, и швейцаръ находится на своемъ мѣстѣ всю ночь для посѣтителей, требующихъ безотлагательнаго пр³ема. Огонь въ печкѣ и газъ также не потухаютъ цѣлую ночь, и смотритель со смотрительницей сидятъ тутъ, на случай какой-нибудь надобности. Пришедш³е въ пр³ютъ на ночлегъ въ субботу пользуются правомъ оставаться тамъ въ течен³е цѣлаго воскресенья. Имъ дается лишняя порц³я хлѣба съ тремя унц³ями сыру; утромъ и послѣ полудня совершается божественная служба. Въ Лондонѣ существуетъ много праздничныхъ дней покоя или такъ-называемыхъ субботъ: суббота уксуса, суббота бархата и атласа, суббота раскаленной кочерги, суббота экипажей, мрачно-лѣнивая суббота, суббота трубокъ и горшковъ; но я сомнѣваюсь, чтобъ которая-нибудь изъ нихъ могла сравниться съ днемъ покоя, проводимомъ въ этомъ жалкомъ "театральномъ дворѣ", съ истинной субботой покоя, мира и милосерд³я.

   "Послѣ этого мы пошли на женскую половину. Расположен³е точно такое, какъ и на мужской половинѣ, съ тою разницею, что одна комната назначена для женщинъ съ семействами; такъ перегородки между кроватями сняты, чтобъ дѣти могли спать вмѣстѣ со своими матерями. Мы прошли между рядами постелей, замѣтивъ и здѣсь почти неизмѣнно такое же угрюмое, утомленное, бдительное молчан³е, хотя, какъ мнѣ говорили, невынужденное. Единственное запрещен³е, это запрещен³е курить. Повременамъ, какая нибудь худощавая дѣвушка, распустивъ свои черные волосы, приподнималась на постели и смотрѣла на насъ; гдѣ нибудь, оборванная фигура изъ числа тѣхъ, которыя сидѣли въ ожидан³и. Когда комната внизу освободится для ихъ принят³я, поднималась со скамейки и отпускала намъ поклонъ, но общая тишина была глубокая и неизмѣнная. Тутъ же хлопотала безъ шуму приличная женщина со своей помощницей, которая смотрѣла странно среди всѣхъ этихъ лохмотьевъ; это была хорошенькая дѣвушка въ локонахъ и въ лентахъ. Каждый забылъ бы здѣсь, что подобное существо возможно. Я заговорилъ съ нѣкоторыми изъ женщинъ, сидѣвшихъ на скамейкахъ. Это все была та же старая истор³я. Работа иголкой за ничтожную цѣну, невозможность заплатить два пенса за квартиру, друзей никого, полная безпомощность; или это, или смерть.

   "Было нѣсколько (и число ихъ, какъ я слышалъ, постоянно увеличивается) женъ милиц³онныхъ солдатъ, или людей изъ сухопутнаго перевозочнаго и армейскаго рабочаго корпусовъ. Мужья были отправлены на войну, жены не имѣли никакого права обратиться въ постоянное "общество для помощи воинскимъ чинамъ", не получали никакой части изъ жалованья своихъ мужей, оставались безъ пр³юта и голодали.

   "Я остановился и долго смотрѣлъ на комнату, гдѣ были женщины и дѣти. Они улеглись, несчастные, безпорядочно: одинъ прикорнулъ головою у ногъ другаго, поперегъ постели, какъ попало, чтобъ было теплѣе; всѣ лежали свернувшись, скорчившись подъ покрывалами, по временамъ тихо плакали. При видѣ этого торжественнаго, безмолвнаго, ужаснаго зрѣлища, вы содрогаетесь. Задайте себѣ вопросъ - по какому праву вы согрѣты, счастливы, сыты, хорошо одѣты, а эти несчастныя создан³я, ваши братья и сестры, не имѣютъ лучшей пищи и лучшаго жилища, кромѣ этого? Еслибы не мраморный полъ и не чаны съ водой, то это мѣсто могло бы быть конурой для собакъ; еслибы не лохмотья и не этотъ рядъ глазъ, то можно бы было подумать, что тутъ помѣщается овчарня барановъ со Смитфильдскаго рынка.

   "Наконецъ, я сошелъ съ лѣстницы; больше нечего было смотрѣть. Изъ дальнѣйшаго разговора съ секретаремъ я узналъ, что среднее число людей, неимѣющихъ пристанища, которые принимаются здѣсь на ночь, составляетъ 550, но что помѣщен³е разсчитано на 600. Взглянувъ на балансъ расходовъ общества, я нашелъ, что итогъ издержекъ на пр³ютъ (кромѣ уплаты ренты) менѣе тысячи фунтовъ. Тысяча фунтовъ! мы сжигаемъ ихъ на порохѣ; мы тратимъ ихъ на дурацк³е колпаки дипломат³и; мы даемъ ихъ каждый мѣсяцъ достопочтеннымъ джентльменамъ за то, что они ничего не дѣлаютъ или портятъ дѣло, которое люди дѣльные исполнили бы лучше. Тысяча фунтовъ! Ее недостаточно на жалованье помощнику какого-нибудь военнаго начальника; ее едва достаточно для пенс³и помощнику протонотар³уса. Тысяча фунтовъ! Должностное лицо отнеслось бы къ нимъ съ пренебрежен³емъ, еслибъ ему предложили эту сумму въ видѣ вознагражден³я за потерю должности. Тысяча фунтовъ! Цифра эта раздавалась у меня въ ушахъ, когда я шелъ обратно чрезъ Смитфилъдъ. По крайней-мѣрѣ, общество покровительства безпр³ютныхъ, за свои десять сотенъ фунтовъ, спасетъ въ годъ нѣсколько тысячъ человѣческихъ жизней.

   "Я остаюсь при томъ убѣжден³и, что мужчины и женщины умираютъ ночью въ нашихъ позолоченныхъ улицахъ потому, что у нихъ нѣтъ куска хлѣба, нѣть крова, куда бы они могли преклонить свои жалк³я головы. Фактъ, хотя и оставляемый безъ вниман³я людьми, наглядно показываетъ, что въ обществѣ, гдѣ подобныя явлен³я возможны, существуютъ элементы совершенно негодные и гнѣздится гниль и порча".

   Окончивъ этотъ разсказъ, разумѣется, каждый, прежде всего, принесетъ должную дань уважен³я и благодарности человѣколюбивымъ учредителямъ этого благодѣтельнаго общества и пожелаетъ основан³я подобныхъ заведен³и и во всѣхъ другихъ столицахъ, но вслѣдъ затѣмъ во всякой свѣтлой головѣ должны родиться крайне безотрадныя мысли и, соглашаясь вполнѣ съ послѣдними словами разсказа г. Саля, каждый неизбѣжно выведетъ заключен³е, что общественная "гниль и порча" не излечиваются даже и самымъ высокимъ милосерд³емъ.