| Главная » Книги |
Мерзляков Алексей Федорович - Стихотворения, Страница 15
Мерзляков Алексей Федорович - Стихотворенияify">
Мне неизвестен путь - известен мой предмет.
Я скучный, грустный мир навеки оставляю
И, к вечности летя, на свет другой взираю!
Шарлота, милый друг, покойся в сладком сне,
Не зная, сколько бедств соделала ты мне,
И, может быть, теперь с приятною мечтою
Вкушаешь прелести блаженства и покою.
Ты спишь - и тихо грудь вздымается твоя,
Не знав, к чему ведет меня любовь моя.
Ты спишь! - А Вертер твой печальный век кончает.
Ты спишь - а он теперь в последний раз вздыхает...
Когда проснешься ты, увидишь солнца свет,
Узнаешь, что его в сем мире больше нет,
Что он не мог снести жестокости судьбины,
Что он любил тебя до самыя кончины,
Что век он образ твой в душе своей хранил
И что последний вздох он милой посвятил...
Будь счастлива, мой друг, и жизнью утешайся,
Среди семьи своей покоем наслаждайся,
А я - а я теперь в ночь вечную иду,
Так хладен, как земля, на землю упаду.
Забудет мир меня, и я его забуду,
О всем, что мило мне, и помнить уж не буду.
Когда мое письмо последнее прочтешь
И нежную слезу о Вертере прольешь,
Я буду хладный прах, всех чувств моих лишуся
И, может быть, тогда в ничто преображуся.
Какое слово я ужасное изрек!
Ничтожество, тебя страшится человек!
Тебя и изверг сам никак не понимает,
Тебя в душе не ждет, хотя и призывает!
Неужели навек исчезнуть должен я,
Неужли мне на то дана душа моя,
Чтоб после смерти чувств и разума лишиться,
Не к вечному отцу - в ничтожность обратиться.
Безбожной мысли сей невольно я страшусь!
Когда я телом в прах моим преобращусь,
Тогда душа с землей навеки разлучится,
Тогда она с творцом своим соединится.
Без страху я теперь оставлю мир земной
И лучший вижу свет теперь перед собой.
Но, может, нас сия надежда обольщает
И смертный только лишь желание питает
Сим ожиданием печали усладить
И в вечности себя от праху отличить?
Не сами ль мы себя обманом занимаем,
Надеждой счастия несчастья облегчаем?
Но можно ли тогда себя мечтою льстить,
Когда уже должна прерваться жизни нить?
С младенчества душа бессмертья ожидала,
На сем спокойствие невольно основала,
Нас чувством сим творец всевышний наградил,
Всегда ждать лучшего невинных научил.
При сем светильнике сумненье исчезает,
Как солнце, истина священная сияет!
Ах! я не тщетно льщусь! на мой конец смотрю
И пристань к счастию перед собою зрю.
Там нет ни мрачных туч, не слышно бури стона,
Там больше ненужна невинным оборона;
Там кроткий, тихий ветр умеренных страстей
Не может волн поднять, как в грустной жизни сей.
Любовь, которая здесь смертного терзает,
Пример своих злодейств в конце моем являет, -
Сия любовь не так в пределах тех сильна,
С рассудком, с верностью там царствует она,
Там чистый пламень свой в сердца она вливает
И счастием прямым бессмертных наделяет.
Шарлота! милый друг, мне всё, мне всё твердит,
Что там, на небесах, нас бог соединит,
Что "нежно" чувствовать в пределах вышних знают
И что любовь и там блаженством почитают.
В последний раз стою, смотрю на небеса,
На бледную луну, на темные леса,
Смотрю - и дух во мне невольно унывает,
Шарлота - всё сие твой Вертер покидает!
Не буду больше я златое солнце зреть,
Не буду на красы вселенныя смотреть,
Не буду по лесам один с тоской скитаться,
Глас слышать соловья, слезами обливаться
И стоном горестным и рощам наскучать.
Ужасно, милая, природу покидать!
Прости, зеленый луг, прости, ручей сребристый,
Долины, рощицы и бережок кремнистый,
Любовь, друзья, мечты! Я всех оставил вас,
Прощаюсь с милыми уже в последний раз!
Когда о мне сосед чувствительный вспомянет,
Придет - увидит гроб - и, может, плакать станет.
Благодарю тебя, всевышнего творца!
Несчастных и сирот беспомощных отца,
Который, усладить хотя мои мученья,
Мне слезы горькие послал для утешенья.
Ты сам, творец любви! мне нежность сердца дал.
Я ангела любил, и что ж за то! - страдал!..
Природа, трепещи, минута наступает:
Твой сын, твой нежный друг навеки покидает -
Последний день его почти уже протек!
Шарлотою любим, спокойно кончу век.
Шарлота, я тебя люблю и заклинаю
Исполнить то, чего в последний час желаю:
Недалеко от мест, где дни твои текут,
Где нежность, грации с Шарлотою живут,
Два дуба листвия свои соединяют,
Под тенью "путника" от зноя сокрывают,
Цветут на берегу сребристого ручья;
Тут часто слышен глас печальный соловья,
Подале, на лугу, безмолвье обитает,
Но оное зефир весною покрывает
И тихо листьями густых дерев шумит,
Когда в природе всё покоится, молчит!
Тут я картинами природы восхищался,
Тут я Шарлотою "всечасно" занимался,
Тут я дней будущих блаженства ожидал,
Тут прах мой скрыть вели, где о тебе мечтал.
Когда под вечерок день ясный потемнеет,
Уныние тобой невольно овладеет,
Когда на небесах не будет мрачных туч,
Не скроется еще за горы солнца луч, -
Сойди, мой милый друг, в прелестные долины
Дивиться! красотам природныя картины!
Где, с тенью смешанный, увидишь слабый свет, -
Ты там найдешь другой, ужаснейший предмет.
Пойдешь - и с горькою, чувствительной слезою
Увидишь хладный прах, заросший муравою!..
Увидишь, что ручей медлительный бежит.
Тут сердце Вертера несчастного лежит.
Ты вспомнишь, что я был всегда пленен тобою,
И скажешь с горестью, с невольною тоскою:
"Он в младости увял! - его уж больше нет! -
Он здесь покой нашел, страдавши много лет.
Смерть вольная его мучения скончала.
Зачем несчастного страдать я заставляла,
Зачем участницей в убийстве сем была,
Я в сердце яд ему с любовию влила,
Я разум Вертера невинно помрачила,
Среди весны его спокойствия лишила?
О Вертер, над твоим я прахом слезы лью,
Последний долг тебе от сердца отдаю!.."
Тогда увидишь ты, что гроб мой потрясется,
Твой нежный вздох ко мне, Шарлота, донесется!
Не буду я себя и тамо обвинять,
Что страстию к тебе такою мог пылать...
Отец природы всем в природе управляет,
Который смертного судьбой повелевает,
Отец вселенныя, и неба, и земли,
Прими несчастного в объятия твои!
Как нежный сын, к тебе от горестей стремлюся!
Прости мне! - кровию своей я обагрюся.
Прости мне! - я найти спокойствие спешу
И, может быть, его, не зная, я ищу.
Законам, может быть, твоим сопротивляюсь,
Любовь - властитель мой, любовью управляюсь.
Не следовать ее веленьям не умел,
Она влечет меня - а сам я не хотел!
От милости твоей прощенья ожидаю
И на тебя свою надежду полагаю:
Ты внемлешь слабый крик беспомощных птенцов.
Ты истинный всегда несчастному покров,
Ты сердце зришь мое, в душе моей читаешь, -
Прости несчастного! - ты слабому прощаешь!
Но - ах, какой теперь внимаю страшный звук!
Шарлота! Полночь бьет! прости, мой милый друг!
1801 (?)
<ИЗ ПИСЬМА К А. И. ТУРГЕНЕВУ И А. С. КАЙСАРОВУ>
Где, где часы сии прекрасны,
Когда мы в _кочках_ под шатром
В сентябрьски вечера ненастны
С любезной трубкой и вином
Родные песенки певали
И с бурей голос соглашали,
Когда пред нами с тьмой ночной
Огонь сражался Оссияна,
Древа шумели над главой
И своды горня окияна
Лились в стремительных дождях,
Березы старые скрипели
На сильных сплетшихся корнях,
И листья желтые летели
И стлались по сырой земле...
С улыбкой мирной на челе
Вокруг огня мы все сидели
И с удовольствием смотрели
Как _гретое_ рукой твоей,
Любезный, милый мой Андрей,
Готовилось на общу радость.
Оно могло переменить
Природы сетующей вид
И возвратить ей жизнь и младость.
Как всё переменилось, братцы! Прошедшая осень
живо и навсегда впечатлялась в моей памяти.
Думал ли я, что нынешняя будет столько для меня печальна?
С кем ныне буду я внимать
Осенней бури шум ужасный?
С кем стану скуку разделять
Во время мрачное, ненастно?
С кем буду гретое я пить?
С кем песню затяну унылу?
.........................
И Оссиян уже забыт,
И на разрытую могилу
Прошедших радостей, забав*
Никто, никто уже не взглянет!
Никто, никто не воспомянет
Тот _сад_, где дружба расцвела,
Мое блаженство мне явила,
Утехи века в час стеснила
И - всё с собою унесла!
17 сентября 1802
* Дом развалившийся Воейкова.
К ДРУЗЬЯМ
Писано в 1803
Повсюду и всегда, о братья! смерть за нами:
Беспечной юности на счастливых лугах
Таится, хитрая, меж детскими играми;
Нас ловит, спутанных сует земных в сетях;
И каждый быстрый миг - всемощныя посланник -
"Готовься! - он гласит, - готовься: смерть с тобой!"
Не знает человек, сей жалкий, бедный странник,
Где должен положить дорожный посох свой!
Почто же мучиться в последний час тоскою?
О милые! почто смущать великий час,
К которому добро и зло готовят нас?
О том, о том скорби душою,
Чего не думал ты лишиться никогда!
Конец - живущего чреда!
Господь берет, что дал, - свой дар заимобразный!
Лишь буйственной душе, пороком безобразной,
Прилично сильного за то одно судить,
Что бренность вечностью для ней не может быть,
Что он с бессмертием нам не дал бед бессмертных.
Смотри - в дорогах неиссчетных
С тобой, и пред тобой, и за тобой идут
Все сродники твои, всё, что для сердца мило;
Но, ах! коль многих нет!.. там друг твой, там отец!
Зовут тебя, зовут! а ты... с тоской унылой
Сретаешь радостный конец
Разлуки - с горестью борьбы уединенной!
О вы, хранимые рукою сокровенной!
О вы, которые со мной
Несете общий крест, сражаясь со врагами:
Несчастьем, суетами,
И злобой, и собой!
Ужель прольете токи слезны,
Коль друг утраченный, коль спутник ваш любезный
От бедствий сих найдет спасенье прежде вас?
Хотите ли, чтоб ваш знакомый, скорбный глас,
Проникнув в райскую обитель,
Мое блаженство отравлял,
Чтоб я средь радостей и там о вас рыдал?
Нет! нет! - "рыдай о злых", - велит земли спаситель.
О спутники! тогда не пожалейте слез,
Когда, забвенный от небес,
Поправ и честь, и долг, и истину святую,
Униженный душой, узнаю плен страстей;
И, волей уклонясь от праведных путей,
Им в буйстве предпочту стезю порока злую,
Забуду и себя, и незабвенных вас...
Вот смерть ужасная, разлука невозвратна!
Тогда оплачьте вы стократно
Не смерть, но моего рожденья лютый час!
ТЕНЬ КУКОВА
НА ОСТРОВЕ ОВГИ-ГИ
Известно, что корабли, принадлежащие Российской Американской компании,
"Надежда" и "Нева", благополучно достигли Камчатки. Никогда еще флаг
российский не развевался в столь отдаленных морях. На пути своем в Камчатку
прошли они мимо острова Овги-ги, на котором убит славный капитан Кук; сие
обстоятельство подало случай к следующему сочинению:
Когда, блуждающий среди седых пучин,
Венчанныя реки тезоименный сын
"Нева" с "Надеждою" Меркурия крылатой*
Прошел брег, гибелью испанскою богатый,**
И дальный, скалами одеянный хребет,
Где с Югом борется в туманах Новый Свет,***
И бури грозны Козерога,
И светлую стезю блистательного бога,
Где равны области для ночи и для дня;
Тогда Нептун, - ужели прежде мало
Неистовство его россиян испытало! -
От ярости стеня,
Еще крепится в страшной силе,
| |
| Просмотров: 358 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры