Белинский Виссарион Григорьевич - (Рецензии 1838 г.)

внимания и пользовался уважением двора и всех просвещенных людей. Волков собрал все священные драматические творения св. Дмитрия, списал с большим тщанием и поднес императрице Екатерине II. Она благоволила отдать их любителю русской старины князю Б. Г. Орлову; но где эти редкие рукописи теперь находятся, неизвестно.

   Рассказывают с достоверностию, что государыня, по восшествии на престол, благоволила жаловать Волкова дворянским достоинством и отчиною; но он, со слезами благодарности, просил императрицу удостоить этою наградою женатого брата его, Гавриила, а ему позволить остаться в том звании и состоянии, которому он обязан своею известностию и самыми монаршими милостями. И государыня, которая понимала высокое предназначение и чувства людей, посвятивших себя изящным искусствам, уважила просьбу первого русского актера и основателя отечественного театра. По прибытии в Москву для коронации она поручила ему устройство народных праздников.

   В это время заботливой деятельности Ф. Г. Волков простудился, открылась воспалительная горячка, и смерть похитила у России необыкновенного человека, упрочившего ей новый источник народного образования, если согласиться, что во всех странах театр был верным мерилом и указателем общественного просвещения и духа времени.

   Ф. Г. Волков не был женат и, как уверяют, никогда не влюблялся, может быть, оттого, что его сердце было преисполнено страстью к своему искусству и творчеству. Нет ни малейшего сомнения, что он перевел многие драматические произведения и писал стихотворения; может статься, что они со временем и отыщутся, но теперь мы знаем только, по изустным преданиям, одну из его эпиграмм:

  

   Всадника хвалят - хорош молодец;

   Хвалят другие - хорош жеребец;

   А я так примолвлю: и конь и детина,

   Оба пригожи и оба скотина.

  

   Но по этой жесткой, хотя и замысловатой эпиграмме, без сомнения, нельзя ничего заключать о литературном даровании Волкова. И. А. Дмитревский утверждал, что современники весьма уважали литературные труды его; только сам автор был недоволен собою и охотно заменял свои переводы чужими: редкое самоотвержение, особенно в драматическом писателе, который в то же время управлял сценою.

  

   Желательно б было иметь верные факты для суждения о сценическом таланте Волкова. Впрочем, если нельзя говорить утвердительно, то можно предполагать, что он мог и не иметь не только блестящего, но и замечательного сценического дарования: кто бывает всем, тот редко бывает чем-нибудь. Волков - лицо историческое, человек великий, но не как артист, а как движитель общественной жизни, в одной ее стороне. Такие люди обыкновенно знают и умеют всё, что нужно им, чтобы достигнуть своей цели, и не знают, не умеют ничего, в чем бы могли быть образцами и чего бы могли быть представителями.

   Пришедши в театр 2 числа нынешнего месяца,¹⁰¹ мы, в ожидании поднятия занавеса, дали полную волю своей мечтательности. Скоро ли, думали мы, в русских утвердится полное уважение к самим себе, к своему родному, без ненависти и враждебного пристрастия ко всему достойному уважения у иностранцев? Как часто случается у нас слышать, что в нашем обществе нет страстей, волнование которых составляет романическую прелесть жизни; что у нас нет этого внутреннего беспокойства, которое даже в людях низшего класса пробуждает стремление возвыситься над своею сферою и собственными силами создать себе средства и проложить дорогу к славе. Какое нелепое, пошлое мнение! Как! А этот гениальный рыбак, это дивное явление, которому мало равных в истории человечества?¹⁰² Этот купец, который, попавшись за долги в тюрьму и будучи освобожден из нее милостивым манифестом, по случаю открытия памятника, воздвигнутого Великою Великому, поклялся на коленях заплатить своему благодетелю и посвятил всю жизнь свою на выполнение священной клятвы, и оставил нам огромное сочинение - доказательство, как много может сделать необыкновенный человек, без всяких средств, почти безграмотный?¹⁰³ А этот Новиков, который, почти ничего не написав, так много сделал для русской литературы и русской образованности, как много сделали для того и другого Ломоносовы, Карамзины и другие? А этот сын купца, пасынок кожевенного заводчика, отец русского театра? Помилуйте - надо не уступать французам в умении говорить и писать по-французски и не знать русской орфографии; надо читать "Историю" Карамзина во французском переводе, чтобы не видеть в этих явлениях живейшего доказательства самородного богатства русского духа и русской жизни! И теперь, разве не видим мы и теперь этих самобытных проблесков народного духа и в науке, и в искусстве, и в ремеслах? В Курске борода не мешает считать звезды, а в Воронеже прасольство не мешает творить чудные образы и дивные звуки...¹⁰⁴ А откуда, с какими средствами, с каким подготовлением явился на поприще нашей журналистики тот литератор, которого многосторонняя и разнообразная деятельность принесла и приносит столько пользы нашей литературе?..¹⁰⁵ Но одна ли литература представляет это зрелище? А Данилыч¹⁰⁶ Петра Великого, который часто удерживал на всем маху свою дубинку, вспоминая день Полтавской виктории? А Потемкин, сперва бедный студент Московского университета, а потом

  

   ...славы, счастья сын,

   Великолепный князь Тавриды?¹⁰⁷

  

   А всё это блестящее созвездие, весь этот планетный мир, вращавшийся около лучезарного солнца - Екатерины Великой? Этот измаильский герой, выигравший столько же побед, сколько давший сражений, умевший покорять своей Матушке царства - и петь петухом, есть сухари и выезжать на битву без мундира, с лентою посверх рубашки?¹⁰⁸ А этот дипломат Безбородко, прогулявший по-русски время работы и прочетший Матушке дипломатическую бумагу своего сочинения - на белом листе?.. Неужели во всем этом нет самобытности, оригинальности, жизни, движения, поэтической прелести? И неужели еще наши писатели, или люди, почитающие себя писателями, будут жаловаться, что русская жизнь не дает содержания для романа, повести, драмы? Но, слава богу, это жалкое предубеждение рассеивается всё более и более, с того времени, как раздался священный голос с престола, повелевающий русским быть русскими и возвещающий, что, кроме самодержавия и православия, всегда бывших и всегда будущих сокровенным родником русской жизни, ее твердою опорою и залогом ее исполинского могущества на страх врагам и благо мира,- да будет еще народность и да проникнет собою и наше знание, и наше искусство, и наши произведения, и да сообщит им ту оригинальность и самобытность, без которых нет прочности и действительности... Появление множества романов, драм и повестей с содержанием из русской жизни, опера "Жизнь за царя",¹⁰⁹ выразившая стремление воспользоваться в ученой музыке элементами народной музыки,- всё это добро, всё это благо, и всё это есть ручательство и залог прекрасной будущности, начало новой, прекрасной жизни. До Петра Великого русские были самобытны, но эта самобытность была непосредственная, односторонняя, отвлеченная и субъективная; она ненавидела всё чуждое ей, враждебно отстаивала себя от благодетельного влияния чуждых элементов, и потому она должна была разрушиться и, впадши в противуположную крайность, сделаться несправедливою к самой себе. Но это было состояние переходное, временное, другого рода односторонность и отвлеченность, - и должно было возбудить реакцию. Миродержавным судьбам вечного промысла было угодно, чтобы благодетельное воздействие направлению, данному России ее великим преобразователем, было совершено его достойным внуком, благоговейно удивляющимся великому подвигу своего великого пращура, из-за пределов гроба, из царства вечной жизни и славы с умилением взирающего на его великий подвиг и благословляющего его...¹¹⁰

   Но мы всё еще как-то не привыкли к мысли, что всё великое и истинное только издалека является во всем своем ослепительном блеске, а вблизи кажется просто и обыкновенно, но что его простота и обыкновенность не должна отрицать его действительности. Вот, например, этот Волков - будь он иностранец, его соотечественники давно бы истребили его жизнь на трагедии, комедии, драмы, оперы, водевили, романы, повести, сказки; а у нас нет даже полной его биографии, потому что негде взять фактов о подробностях его жизни, а многие не знают его и имени, хорошо зная, какого цвета сертук носит г. де Бальзак, как толста его необыкновенная трость и что в ней заключается.¹¹¹ Наконец явился человек, страстный к театру и оказавший ему важные услуги и своими сочинениями и своим непосредственным на него влиянием,- известный и неутомимый наш драматург, князь Шаховской, и сделал водевиль из главного момента жизни Волкова. И что же? - публика толпами ходит смотреть эту пьесу, важную если не по исполнению, то по содержанию? - Ничего не бывало! Я сам, так горько жалующийся на других, увидел ее в первый и - последний раз.

   Во-первых: водевиль слеплен и склеен кое-как. Сквозь его водевильные формы так и проглядывает старинная классическая комедия. Простоты - никакой. Волков говорит ужасные фразы, а его мать, отчим и ярославский голова Корнило Борисьевич подтакивают ему, вместо того, чтобы попросить его объясняться языком, более понятным для кожевенников и градских голов, особенно того времени. Конечно, Иван Трофимович Полушкин был человек добрый и по-своему очень умный; но ведь его более всего восхитили облака, которые сами собою поднимаются и опускаются, и в представлении своего пасынка он видел не больше, как забавную потеху: так где же ему было понимать громкие фразы Волкова о значении театра и славе в потомстве? Надо вещи понимать просто. Когда, в последнем акте, Волков читал свою длинную и фразистую речь о важности своего подвига, то мы ожидали, что отчим и голова остановит его и спросят, что за дичь такую несет он им. Ничего не бывало! Они и его превзошли в риторстве. Мать удивлялась делу Волкова потому, что, во-первых, она ничего в нем не понимала, а во-вторых, потому, что оно было делом ее разумного детища. Впрочем, против этой истины автор и не погрешил; только портрет этой доброй бабы он набросал очень бледными чертами. Потом, к чему это искажение анекдотической истины? Зачем этот Нарыков называется Дмитревским, когда еще он не был им? Зачем эта Груша, которая, вопреки всем обычаям, пускается ломать комедию вместе с мужчинами, тогда как и на придворном театре долгое время женские роли выполнялись мужчинами? Но главное, зачем весь водевиль сметан на живую нитку и в его Волкове всего менее виден Волков?..

   Во-вторых - обстановка. Г-н Самарин, игравший Дмитревского, был одет каким-то баричем и играл не семинариста, а какого-то барича. Зачем вместо модного сертука и воротничков a l'enfant {наподобие детского (франц.).- Ред.} на нем не было затрапезного халата, а на затылке пучка? Г-н Богданов, игравший Попова, тоже семинариста, был на сцене в том, в чем ходит всегда, за исключением чулок и башмаков, которых семинаристы никогда не носили. Словом, в обстановке пьесы были употреблены все усилия, чтоб лишить пьесу даже и той правдоподобности, которую могло бы ей придать сценическое представление.

   Мы не узнали Мочалова в роли Ф. Г. Волкова. Жестикуляция его была напряженная, сильная до излишества; но одушевления не было. Многие играли недурно, и к этому числу надо отнести г. Соколова и г-жу Сабурову: первый играл Полушкина, а вторая его жену, мать Волкова. Вообще же тяжело и скучно было смотреть на это длинное и вялое представление несообразностей всякого рода, и только одушевленная, грациозная и естественная игра г-жи Репиной оживляла его несколько. Г-жа Репина умела придать значение и жизнь самой несообразной роли, и это потому, что она никакой роли не умеет сыграть дурно, как бы роль ни была дурна.

   А бенефициант? - Он играл Фаддея Михеича Михеева, подьячего с приписью,¹¹² и играл - как бы вам сказать! - ну так, как бы сыграл эту роль всякий актер со смыслом и привычкою ко сцене. В интермедии-водевиле "Именины благодетельного помещика" он отличался в роли немца Карла Мартыновича Янсона; но мы не остались на этих "именинах".

   После "Федора Григорьевича Волкова" дан был водевиль покойного Писарева "Хлопотун, или Дело мастера боится". В нем очаровал публику М. С. Щепкин, в роли Репейкина, своею живою, одушевленною, пламенною, характеристического игрою, за что и был вызван публикою, которую он так хорошо вознаградил за скуку предшествовавшего представления. Кстати о водевиле: теперь нет уже таких водевилей и, сравнивая его с нынешнею водевильною стряпнёю, поневоле согласишься, что в лице Писарева литература наша и театр понесли чувствительную потерю... Всё так умно, мило, живо, в куплетах такая острота, такая радужная, блестящая игра ума. Музыка куплетов принадлежит г. Верстовскому,- и не надо быть знатоком музыки, чтобы с первых же звуков заметить, что это не обыкновенная музыкальная болтовня без смыслу, а что-то одушевленное жизнию сильного таланта.

   Теперь мы должны отдать отчет о представлении 6 сентября и игре другого петербургского артиста, г. Мартынова, которого мы увидели тут в первый раз. Этот отчет для нас тем приятнее, что мы будем говорить об истинном и большом таланте, но тем и строже будет наше суждение о нем. Давался водевиль "Любовное зелье, или Цырюльник-стихотворец", водевиль, разумеется, переведенный с французского. В подлиннике это должна быть - милая, легкая, живая, игривая шалость водевильной французской фантазии; в переезде на русский язык, через Балтийский порт, она значительно отсырела и потому отяжелела. Всё дело в том, что в молодую достаточную вдову влюблен цырюльник, деревенский франт, щеголь, любезник, который говорит вечно в рифму и потому считает себя стихотворцем; потом в эту же вдову влюблен молодой пастух, который с деревенскою простоватостию и грубостию соединяет любящую душу. Как цырюльник смел и любезен по-своему с прелестною вдовою, так пастух с нею робок и неразвязен: твердо решась объясниться с нею, он при виде ее робеет и - то не может вымолвить слова, а то говорит пошлости. Трактирщица предлагает ему зелье, которое должно сделать его смелым. Это зелье - шампанское. Он напивается его и - успевает в любви, потому что вдова и без того его любила. Эту роль играл г. Мартынов. Смущение при виде вдовы, робость в разговоре с нею, робость до того, что у него захватывает дух, прерывается голос, и без того дрожащий,- всё это было выполнено г. Мартыновым с истинным артистическим талантом. Но когда вдова уходит со сцены и он начинает проклинать себя за глупую робость перед него и утрату счастия целой жизни вследствие этой глупой робости,- мы увидели в г. Мартынове истинного художника. Сквозь эту деревенскую грубость и личную простоватость Жано Бижу проглядывало столько истинного, глубокого чувства, что он нам казался нисколько не смешон, хотя и был в высшей степени смешон. Но в целом роль была выполнена г. Мартыновым очень неровно, неудовлетворительно, чему причиною были несносные фарсы на манер г. Живокини. Если г. Мартынов такими средствами будет добиваться рукоплесканий и вызовов, то не далеко уйдет и исказит свой прекрасный талант, свое сильное самобытное дарование. Беда молодому художнику, если он, успевши обратить на себя внимание публики, подумает, что с его стороны уже всё сделано и остается только пожинать лавры рукоплесканий и вызовов! Талант образуется учением и жизнию и не скоро получает право почитать себя талантом: сперва надо поучиться, потрудиться, смотреть на себя поскромнее... И вот самое лучшее доказательство, что расчеты на успех через фарсы не всегда надежны: г. Мартынов был вызван после г-жи Орловой, игравшей Катерину, конечно, очень мило, но всё-таки игравшей второстепенную роль... Г-н Никифоров был прекрасен в роли цырюльника. Вот дарование не большое, не блестящее, но необходимое для нашего театра! К тому же г. Никифоров всегда хорош на своем месте.

   За "Любовным зельем" следовал водевиль г. Ленского "Хороша и дурна, и глупа и умна". Этот водевиль нравится публике, и мы с нею в этом согласны. В самом деле, г. Ленский довольно удачно переложил его на русские провинциальные нравы и вывел в нем помещицкий быт средней руки. Разумеется, что его труд не был бы даже и замечен без дарований г-жи Репиной и г. Живокини; но при их пособии он пользуется заслуженным и постоянным вниманием публики.¹¹³ В этом водевиле только одно лицо никуда не годится: это Александр Иванович Алинский, что-то вроде Пирогова г. Гоголя,¹¹⁴ только Пирогова сантиментального. То же должно сказать и о выполнении этой роли: как и создание ее, оно субъективно. Впрочем, когда Алинский узнает, что Наденька не будет его женою вследствие эгоистической честности ее отца, который для щегольства именем честного человека жертвует счастием дочери и уводит ее за руку, отказывая Алинскому от дому до самого времени ее замужества, то г. Ленский неожиданно обнаружил истинный талант - и какой еще! - трагический! Да - он так патетически произносил роковое и последнее прости, так порывисто бросился за Наденькою в двери комнаты, в которую ее уже увел отец, что мы невольно подумали: что бы г. Ленскому попробовать своих сил в роли Гамлета или Отелло! Право, в успехе нельзя бы сомневаться! Именно г. Ленский оттого и играет на нашей сцене такую скромную роль, что выходит не в своих ролях.

   Вообще этот водевильчик идет всегда очень хорошо. Не говорим о г-же Репиной, которая создала роль Наденьки гораздо больше, нежели сколько создал ее г. Ленский. Невозможно играть лучше, совершеннее. Это просто значит - сделать всё из ничего. Так же точно г. Живокини создал роль Падчерицына. Это актер с большим дарованием, и если бы он сделал сам для себя столько, сколько сделала для него природа, то пошел бы далеко и оставил бы свое имя в летописях сценического искусства. Г-н Потанчиков играет роль Яузова так умно и отчетливо, что хорош в ней даже и после Щепкина. Г-жа Сабурова очень хорошо выполняет роль Степаниды Карповны Яузовой.

   Емельяна обыкновенно играет г. Никифоров; на этот раз его играл г. Мартынов. Общности в его игре не было, типического лица мы не видели, и вообще эту роль г. Никифоров выполняет и забавнее и с большею характеристичностию; но у г. Мартынова вырывались иные слова и жесты так, что характеризовали всех возможных Емельянов лучше, нежели целое выполнение этой роли г. Никифоровым. Повторяем, у г. Мартынова есть талант - и большой; только он еще ученик в искусстве, и если не поторопится объявить себя мастером, то далеко пойдет...¹¹⁴

   Было уже поздно, когда кончился этот водевиль, и потому мы не дождались "Ложи первого яруса", которою заключался спектакль.

   В воскресенье, 11 сентября, давался "Ревизор". Нельзя не поблагодарить дирекцию за тщательную и умную обстановку этой пьесы: нельзя требовать большего внимания к этому великому произведению драматического гения. Мы всегда были довольны обстановкою "Ревизора", но на этот раз заметили и еще улучшения, например, купцы стали больше походить на купцов уездного городка - и характеристическими бородами и кафтанами; а прежде они были похожи на московских и дородством и нарядом. Костюмы всех прочих лиц в комедии тоже отличаются характеристикою провинциализма в высшей степени. Ход пьесы отличается удивительною целостию; все актеры, даже играющие немые роли, превосходно выполняют свое дело. Жаль только, что нет у нас актера для роли Хлестакова. Ее играют в Москве два артиста - гг. Самарин и Ленский. Первый имеет превосходство над последним в даровании, но наружность второго больше идет к роли. Наружность г. Самарина идет к ролям Чацкого, Кассио, Лаэрта;¹¹⁵ но для Хлестакова ему надо значительно измениться, по крайней мере в своих приемах. Мы уверены, что г. Самарин выработался бы для этой роли, и мы скоро увидели бы на нашей сцене роль Хлестакова, выполняемую с талантом. Г-н Ленский на этот раз делал такие фарсы, что портил ход всей пьесы.

   Щепкин - художник, и потому для него изучить роль не значит один раз приготовиться для нее, а потом повторять себя в ней: для него каждое новое представление есть новое изучение. Он всегда играл городничего превосходно, но теперь становится хозяином в этой роли и играет ее всё с большею и большею свободою. Его игра - творческая, гениальная. Он не помощник автора, но соперник его в создании роли. После него всех блестящее выполняет свою роль г. Орлов;¹¹⁶ за ним должен следовать г. Шуйский, превосходно играющий Добчинского. Наравне с ними должно поставить г. П. Степанова, превосходно играющего судью Тяпкина-Ляпкина. Г-жа Баженовская, играющая слесаршу Пошлепкину, и г. Соколов, играющий купца Абдулина, тоже превосходны. Отчетливая, умная и даже характеристическая игра г. Потанчикова в роли почтмейстера и г. Румянова в роли Земляники не мало способствуют совершенству хода целого представления пьесы. Г-жа Львова-Синецкая выполняет свою роль прекрасно; игра г-жи Пановой довольно удовлетворительна. Г-н Шуберт играет роль Мишки лучше, совершеннее, нежели как можно требовать. Прекрасно г. Максин играл роль трактирного слуги, и нам очень жаль, что на этот раз она была отдана другому.

   Г-н Мартынов играл Бобчинского очень посредственно; г. Никифоров несравненно выше его в этой роли. Мы этого не ожидали.

   Да, великое создание Гоголя на московской сцене не только не роняет своего достоинства,- а и это уж большая похвала, - но и положительно поддерживает его. Публика московская умеет ценить и пьесу и ее сценическое выполнение. Громкие рукоплескания сопровождали почти каждое слово Щепкина, и единодушный, громкий вызов, еще прежде, чем опустился занавес, показал, что Щепкина у нас умеют понимать и ценить. Наконец и г. Орлов дождался давно заслуженной им награды: ему громко аплодировали и его громко вызвали тотчас после Щепкина. К удивлению публики, он вышел с г. Ленским, но громкие крики "Орлова! Орлова!", встретившие его, ясно показали ему, кого нужно было публике...

   "Царства женщин", которым заключался спектакль, мы не дождались.

  

   Данный том охватывает труды В. Г. Белинского, относящиеся к 1836-1838 гг.

   В 1836 г. Белинский продолжал сотрудничать в "Телескопе" и "Молве", издателем и редактором которых был Н. И. Надеждин. Наиболее значительными статьями этого года являются "Ничто о ничем" и "О критике и литературных мнениях "Московского наблюдателя"".

   К борьбе, которую вел Белинский в 1834-1835 гг. против продажных петербургских изданий, охранявших устои самодержавно-крепостнического государства ("Сев. пчела", "Сын отечества", "Библ. для чтения"), прибавилась борьба против "Моск. наблюдателя" и его основного критика, С. П. Шевырева. Белинский беспощадно разоблачил "светские" антидемократические тенденции московского журнала. Вместе с тем он продолжал разрабатывать теоретические основы реалистического демократического искусства.

   После закрытия "Телескопа" - осенью 1836 г., из-за "Философического письма" Чаадаева, помещенного в No 15 этого журнала,- Белинский некоторое время не имел возможности печататься. Участие в "Современнике", куда приглашал его Пушкин, не состоялось вследствие смерти поэта. В начале 1837 г. Белинский сделал попытку сотрудничать в "Литер. приб. к Русск. инвалиду", которыми с этого года стал руководить А. А. Краевский. Белинский послал Краевскому рецензию на "Повести" А. Мухина и статью о романах и повестях В. Нарежного. Однако эти работы Белинского в печати не появились, и мы знаем о них только по упоминаниям в письмах Белинского к Краевскому от 14/I и 4/II 1837 г. (см. ИАН, т. XI).

   Весной 1837 г. Белинский закончил работу над книгой "Основания русской грамматики для первоначального, обучения", над которой работал уже в 1834 г. Летом 1837 г. он напечатал ее за свой счет, отдельным изданием.

   Осенью 1837 г. Белинский начал работать над философским сочинением, которое предполагал назвать "Перепиской двух друзей". Сведения об этой незаконченной и несохранившейся работе имеются лишь в письмах Белинского к М. А. Бакунину от 6/VIII и 1/IX 1837 г. (см. ИАН, т. XI).

   В связи с отъездом в Петербург Н. А. Поеового в конце 1837 г. для руководства литературными отделами "Сев. пчелы" и "Сына отечества", Белинский предполагал сотрудничать во втором из них. Однако его участие в петербургских изданиях ограничилось помещением в "Сев. пчеле" начала его статьи: ""Гамлет". Драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета". Печатать статьи Белинского Полевой отказался.

   С марта 1838 г. Белинский взял на себя руководство журналом "Моск. наблюдатель", редактором которого лишь формально являлся В. Андросов. Вместе с Белинским в журнал вошла группа молодых писателей-гегельянцев (М. Бакунин, М. Катков, К. Аксаков). Статьи Белинского этого времени также отражают его интерес к философии Гегеля, что особенно заметно в идеалистической трактовке вопроса о природе искусства. Учение Гегеля о "разумности" действительности до некоторой степени повлияло и на политические взгляды Белинского этого времени, на признание необходимости для России в данный исторический период самодержавия. Однако в основном это признание объяснялось тем, что Белинский в данный период не видел реальных сил и путей для борьбы с самодержавием. В 1840-1841 гг. эта ошибочная политическая позиция Белинского была им окончательно преодолена (см. ИАН, т. III, IV).

   В статьях Белинского, помещенных в "Моск. наблюдателе" за 1838 г., значительное место уделено борьбе за русский реалистический театр. Особенно велико значение статьи: ""Гамлет". Драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета". Она не только глубоко раскрыла смысл гениального произведения Шекспира, увековечила образ великого русского актера, указала на те пути, по которым далее развивалось русское сценическое искусство, но и разрешала ряд проблем реалистической эстетики.

   Статьи и рецензии Белинского, составляющие основное содержание тома, расположены в хронологическом порядке. "Основания русской грамматики" вынесены в особый раздел в конце книги.

  

   ¹. "Моск. наблюдатель" 1838, т. XVI, март, кн. 1 (ценз. разр. 11/IV), стр. 164-167. Без подписи.

   ². В альманахе помещены гравюры и картины работы Н. Уткина, В. Шебуева, О. Кипренского, А. Венецианова и Е. Плюшара.

   ³ Тема стихотворения Кукольника - прославление "орлиного" мужества Петра Великого - мужества, не понятного трусливым придворным.

   ⁴. Белинский дал высокую оценку переводам Струговщикова в 1841 г., когда "Римские элегии" Гёте вышли отдельной книгой (см. ИАН, т. V). Неясно, в каких словах Белинский увидел у Губера "поправку" Гёте в конце пьесы. Перевод конца очень близок к подлиннику, хотя и не точен. Резкие отзывы о переводе Губером "Фауста" содержатся в письмах Белинского к Панаеву от 10/VIII 1838 и 29/II 1839 г. (см ИАН, т. XI).

   ⁵. Второе стихотворение Пушкина, помещенное в альманахе,- "Прощание": "В последний раз твой образ милый..."

   ^5а. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVI, март, кн. 1 (ценз. разр. 11/IV), стр. 167. Без подписи.

   ^5б. А. П. Степанов умер 25/XI 1837 г. Рецензию на "Постоялый двор" Степанова см. н. т., No 3.

   ⁶. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVI, март, кн. 1 (ценз. разр. 11/IV), стр. 168. Без подписи.

   ⁷. Там же, стр. 169. Без подписи.

   ⁸. Там же, стр. 169. Без подписи.

   ⁹. Высмеивание лубочной литературы, издаваемой в Москве, было обычной темой журнальных выступлений Сенковского в "Библ. для чтения".

   ¹⁰. "Моск. наблюдатель" 1838, т. XVI, март, кн. 1 (ценз. разр. 11/IV), стр. 182-183.

   ¹¹. "Тяжба о сих и оных" была начата в "Библ. для чтения" еще в 1835 г. (см. примеч. 183²).

   ¹². Иван Иванович Перерепенко - персонаж "Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" Гоголя.

   ¹³. "Два Ивана, или Страсть к тяжбам" (1825), роман В. Т. Нарежного.

   ¹⁴. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVI, март, кн. 2 (вышла в свет 28/V), стр. 302-321. Без подписи.

   Виктор Бурьянов - псевдоним Владимира Бурнашева, одну из книг которого Белинский похвалил в 1836 г. (см. н. т., стр. 113-114).

   Рецензию на незначительные детские книги Бурьянова Белинский использовал для развернутого изложения идеалистических философских представлений, которые в той или иной мере нашли отражение в ряде его статей конца 1830-х годов. Открываемой "разумом", просветленной "действительной" жизни, постигающей "бесконечное", противопоставляется жизнь "призрачная", единственно доступная "конечному рассудку", "здравому смыслу". Это противопоставление "действительного" и "призрачного", "разума" и "конечного рассудка" Белинский разъяснял также в "Журнальной заметке" (н. т., No 92). Однако, вопреки общей идеалистической концепции статьи, в ней нашло место первое выражение тех мыслей о воспитании и детской литературе, которые продолжал развивать и Белинский-материалист в 1840-х годах и которые оказали благотворное воздействие на передовую русскую педагогику.

   ¹⁵. "Библ. для чтения" 1833, т. XXVI, No 1, отд. VI, стр. 20: "Мы здесь встречаемся опять с неутомимым Бурьяновым, в котором дети имеют маленького Вальтера Скотта - относительно плодовитости".

   ¹⁶. Белинский указывал на ошибки Бурьянова в изображении природы в Пятигорске на основании своих воспоминаний о жизни в нем летом 1837 года.

   ¹⁷. Бурьянов при описании Петербурга довольно обильно цитировал Пушкина ("Евгений Онегин", "Медный всадник", "Воспоминания в Царском селе"), Жуковского, Вяземского, Воейкова, Хераскова, Рубана и Слепушкина.

   ¹⁸. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVI, март, кн. 2 (вышла в свет 28/V), стр. 321-322. Без подписи.

   ¹⁹. "Моск. наблюдатель" 1838, т. XVI, март, кн. 2 (вышла в свет 28/V), стр. 323-324. Без подписи.

   ²⁰. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVI, апрель, кн. 1 (ценз. разр. 6/VI), стр. 468-471. Без подписи.

   Издателем сборника был владелец типографии А. Ф. Воейков. Сборник составился из статей, которые авторы подарили Воейкову в связи с открытием типографии.

   ²¹. В "Сборнике" были помещены "Сегелиель, или Дон Кихот XIX столетия (отрывок из 1-ой части)" В. Ф. Одоевского и два стихотворения И. И. Козлова.

   ²². Второе стихотворение Кольцова, помещенное в "Сборнике" - "Глаза. Русская песня".

   ²³. См. в п. т., No 83, статью Белинского о пьесе Н. А. Полевого "Уголино". Статья была напечатана в первой майской книжке "Моск. наблюдателя".

   ²⁴. Из стихотворения Пушкина "Перед гробницею святой" (1831).

   ²⁵. В стихотворении Л. Якубовича "Могила Дмитриева" читаем:

  

   Могучий блюститель могучего слова,

   Последний из стаи орлиной!

  

   ²⁶. В стихотворении Л. Якубовича "Мудрецу" сказано:

  

   Все та же истина от века,

   Иной нам мир не открывал:

   Жил человек, любил, страдал,

   И нет уж боле человека!

  

   У А. Подолинского в стихотворении: "На развалинах Десятинной церкви в Киеве" ("Повести и стихотворения", ч. II, стр. 99, 1837) соответствующая строфа читается:

  

   Все та же истина: от века

   Иной нам опыт не открыл,

   Мы видим крепость вышних сил

   И всю ничтожность человека!

  

   ²⁷. Цитата из стихотворения Кольцова "Песня старика". В журнальном тексте вместо: "Легче" ошибочно напечатано: "Быстрей". Далее у Белинского указание на стихотворение Тимофеева "Тоска", напечатанное в "Библ. для чтения", т. XXVI, 1838, No 2, стр. 98, и начинающееся строками:

  

   Оседлаю коня, коня быстрого;

   Полечу, понесусь легким соколом

   От тоски, от змеи, в поле чистое!

  

   ²⁸. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVI, апрель, кн. 1 (ценз. разр. 6/VI), стр. 472-474. Без подписи.

   ²⁹. Отрицательное отношение Белинского к Мольеру в конце 1830-х годов было связано с его отрицательной оценкой французского классицизма и с борьбой против дидактизма в поэзии и "фарсов" на сцене. Через полтора года, в статье о "Горе от ума" (ИАН, т. III), он назвал Мольера талантом, "местами поэтом", но не художником. В сороковых годах Белинский изменил свое отношение к Мольеру, неоднократно ставил его в один ряд с Шекспиром, Шиллером, Вальтером Скоттом и Пушкиным, а в "Мыслях и заметках о русской литературе" (1846 г.; см. ИАН, т. IX) признал его "огромное Влияние на современное ему общество", которому Мольер дал "целый театр", что мог сделать "только человек даже не просто с талантом, а с гением".

   ³⁰. "Моск. наблюдатель" 1838, т. XVI, апрель, кн. 1 (ценз. разр. 6/VI), стр. 474-475. Без подписи.

   ³¹. "Фризурная" лптература (иногда "фризовая") - литература, рассчитанная на малограмотного городского читателя (мещанство, дворовых и т. п.). Название произведено от "фризовых шинелей", "фризовых капотов", в которых обычно ходили бедные сочинители, поставщики литературного хлама (фриз - грубая, дешевая материя).

   ³². "Моск. наблюдатель" 1838 г., ч. XVII, май, кн. 1 (ценз. разр. 11/VI), стр. 117-122. Без подписи.

   Судя по публикациям "Библ. для чтения" (1838, No 1, отд. V, стр. 77, и No 5, отд. I, стр. 43-126), автором комедий была принцесса Амалия Саксонская. Как в "Сыне отечества" (1838, No 2, стр. 145), так и в "Современнике" (т. IX, 1838 г., стр. 102) комедии встретили одобрительный отзыв.

   ³³. Сопоставление комедий с произведениями Августа Лафонтена и Коцебу, т. е. писателей, которых Белинский постоянно высмеивал, говорит о явно ироническом характере его похвал.

   ³⁴. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, май, кн. 1 (ценз. разр. 11/VI), стр. 122-123. Без подписи.

   ³⁵. "Моск. наблюдатель" 1838, май, ч. XVII, кн. 1 (ценз. разр. 11/VI), стр. 123-124. Без подписи.

   ³⁶. Цитата из басни Крылова "Музыканты".

   ³⁷. "Три повести" Н. Ф. Павлова. М., 1835.

   ³⁸. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, май, кн. 1 (ценз. разр. 11/VI), стр. 127-131. Без подписи.

   ³⁹. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, май, кн. 1 (ценз. разр. 11/VI), стр. 131. Без подписи.

   ⁴⁰. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, май, кн. 1 (ценз. разр. 11/VI), стр. 131-132. Без подписи.

   ⁴¹. Жалобы Белинского надо, конечно, понимать как иронию: бездарные, бесцветные произведения не сохранялись в памяти читателя даже несколько дней.

   ⁴². Варвара Николаевна Асенкова - талантливая петербургская актриса.

   ⁴³. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, май, кн. 1 (ценз. разр. 11/VI), стр. 132-134. Без подписи.

   ⁴⁴. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, май, кн. 2 (ценз. разр. 6/VIII), стр. 291-292. Без подписи.

   ⁴⁵. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, май, кн. 2 (ценз. разр. 6/VIII), стр. 298-302. Без подписи.

   ⁴⁶. В письме к М. А. Бакунину, датируемом концом июля 1838 г. (см. ИАН, т. XI), Белинский писал: "Третьего дня был в театре Петровского парка... Давали "Артиста", Степанов божественно передражнивал Каратыгина, публика хохотала, и я хохотал, не столько за себя, сколько за других".

   ⁴⁷. Белинский поместил в "Молве" 1835 г. NoNo 27-30 краткий отзыв о водевиле "Артист" (вольный перевод с французского А. И. Булгакова), в котором говорил, что трудно найти в целой французской литературе "водевиль нескладнее, бестолковее и нелепее "Артиста"" (ИАН, т. I, стр. 241).

   ⁴⁸. В "Сочинениях В. Г. Белинского" изд. Солдатенкова и Н. Щепкина 1859, т. II, стр. 597 к этому месту имеется примечание: "Каратыгина". П. Степанов пародировал исполнение роли Гамлета Каратыгиным, которую последний играл во время весенних гастролей в 1838 г. в Москве и о которой Белинский писал в специальной статье (см. н. т., No 65). Сцены из 2 и 3 действия "Гамлета", которые Белинский далее предлагал включить Степанову в его пародию, очевидно, представляли особенно благодарный материал для этого.

   ⁴⁹. В издании Солдатенкова (см. примеч. ⁴⁸) к этому месту (т. II, стр. 598) имеется примечание: "Мочалова".

   ⁵⁰. Белинский осудил имевшую место в прежних спектаклях "Артиста" попытку Степанова пародировать Мочалова в роли Гамлета.

   ⁵¹. Белинский предлагал Степанову продолжить пародию на Каратыгина, который выступал в Москве также в ролях Лира и Отелло.

   ⁵². Комедия А. А. Шаховского (1820),

   ⁵⁴. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, июнь, кн. 1 (ценз. разр. 28/VIII), стр. 389-390. Без подписи.

   ⁵⁵. Белинский поместил во второй июльской книжке "Моск. наблюдателя" начало статьи, которую он предполагал посвятить разбору сочинений Фонвизина и Загоскина. Однако за напечатанным введением общего характера продолжения с обещанным критическим разбором не последовало (см. н. т., No 113).

   ⁵⁶. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, июнь, кн. 1 (ценз. разр. 28/VIII), стр. 390. Без подписи.

   ⁵⁷. См. примеч. ⁵⁵.

   ⁵⁸. Т. е. фон (франц. "fond").

   ⁵⁹. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, июнь, кн. 1 (ценз. разр. 28/VIII), стр. 395-401. Без подписи.

   ⁶⁰. Рассказ Владиславлева "На бале и в деревне" был напечатан в "Библ. для чтения" 1835 г., т. XI, стр. 60-80, и перепечатан в "Повестях и рассказах" Владиславлева, изд. в 1835 г.

   ⁶¹. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, июнь, кн. 1 (ценз. разр. 28/VIII), стр. 402-408. Без подписи.

   ⁶². "Сен-Марс" (Сен-Map) и "Стелло" - произведения А. де Виньи, которого Белинский назвал "чопорным", следуя за определением Пушкина (см. н. т., примеч. 354¹).

   ⁶³. Белинский сам отзывался резко отрицательно о Поль де Коке в 1835 г., называя его "корифеем кабаков и лакейских" (ИАН, т. I, стр. 250). В настоящей рецензии он подчеркнул демократическую струю и реализм отдельных образов в романах Поль де Кока, которые делали его любимцем толпы. И позднее Белинский характеризовал Поль де Кока, как "доброго, почтенного, талантливого писателя, живо, остроумно и верно изображавшего действительность", хотя и отмечал "тесный кругозор его внутреннего созерцания", его погруженность "в царство инфузорий".

   ⁶⁴. См. примеч. 467².

   ⁶⁵. Белинский сравнивает Поль де Кока с фламандским живописцем XVII века, Давидом Тенирсом (Теньером) - автором многих картин, изображающих жанровые сцены из жизни народа.

   ⁶⁶. Данное здесь Белинским изображение проходимца-шулера взято им из романа Поль де Кока "Madeleine" ("Магдалина"), который он перевел в 1832 и издал в 1833 году.

   ⁶⁷. Сличение перевода "Магдалины" с оригиналом показывает, что Белинский выбросил большой отрывок в конце главы "Как всё это кончилось", имеющий эротический характер.

   ⁶⁸. Слово "романы" в журнальном тексте пропущено.

   ⁶⁹. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, июнь, кн. 1 (ценз. разр. 28/VIII), стр. 409-411. Без подписи.

   ⁷⁰. На издание Ротгана Белинский написал в 1835-1836 гг. три рецензии (см. ИАН, т. I, No 91 и No 106, и н. т., No 19).

   ⁷¹. Белинский еще в 1835 г. рекомендовал переводить романы Шпиндлера, пользовавшегося славой счастливого подражателя Вальтера Скотта (ИАН, т. I, стр. 131). В 1834-1836 гг. вышел перевод романа Шпиндлера "Еврей". На перевод "Иезуита" Белинский дал в 1847 г. отрицательный отзыв, указывая на подражание Шпиндлера модным французским романам (см. ИАН, т. X).

   ⁷². Манцони Белинский поставил в "Литературных мечтаниях" в ряд с Мицкевичем и другими крупнейшими современными национальными поэтами.

   ⁷³. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, июнь, кн. 1 (ценз. разр. 28/VIII), стр. 412. Без подписи.

   ⁷⁴. "Гёц фон Берлихинген" - драма Гёте.

   ⁷⁵. В предисловии к "Белошапошникам, или Нидерландским мятежам", написанном в шутливом тоне, издателями сообщалось о смерти переводчика книги, Алексея Корейского, завещавшего после его смерти допечатать недоконченное им издание. Ценз. разр. книги 4/II 1832 г. Имена издателей не указаны. Перед предисловием помещен отрывок из Карамзина о торжестве порядка и закона над бедствиями мятежей, содержание которого, очевидно, должно было осветить точку зрения издателей на события, изображенные в книге.

   ⁷⁶. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, июнь, кн. 2 (ценз. разр. 22/IX), стр. 514-528. Без подписи.

   ⁷⁷. "Моск. наблюдатель" 1838, ч. XVII, июнь, кн. 2 (ценз. разр. 22/IX), стр. 528-530. Без подписи.

   ⁷⁸