Боткин Василий Петрович - Литература и театр в Англии до Шекспира

Въ такомъ же почти тонѣ держитъ рѣчь свою къ зрителямъ "Прологъ" въ пьесѣ Шекспира "Генрихъ V", извиняясь передъ ними въ томъ, что сцена ихъ, едва достаточная для петушинаго боя, должна представлять обширныя равнины Франц³и, а нѣсколько статистовъ - тысячи воиновъ, и въ заключен³е проситъ зрителей дополнить безсилie сцены собственнымъ воображен³емъ.

   Но очень ошибутся тѣ, которые по этой бѣдной внѣшности станутъ заключать и о бѣдности искусства актеровъ. Напротивъ, чѣмъ меньше развлечено было вниман³е зрителей богатствомъ и правдоподобiемъ обстановки, чѣмъ болѣе должна была работать ихъ фантаз³я, тѣмъ бoлѣe было обращаемо вниман³я на искусство актеровъ, и тѣмъ больше требовалось отъ него. Начнемъ съ того, что женщины вовсе не играли: нравы того времени такъ были строги въ этомъ отношен³и, что когда, въ 1629 году, пр³ѣхали въ Лондонъ французск³е актеры, между которыми играли женщины, то ихъ освистали за это. Женск³я роли обыкновенно игрались мальчиками, и это обстоятельство много способствовало къ развит³ю драматическаго искусства, дѣлая необходимыми дѣтск³е театры, которые замѣняли собою настоящ³я школы актеровъ. Изъ такого рода школъ вышли знаменитые въ свое время актеры, Фильдъ и Ондервудъ, прославивш³еся еще мальчиками; да и какова ни была бы тогдашняя публика, но все-таки нужно было много умѣнья, чтобы сколько-нибудь сносно играть передъ нею какую-нибудь Кордел³ю или Дездемону. Впрочемъ, не одно только грубое простонародье посѣщало тогда театръ: знаменитый Бэконъ очень любилъ его, и самъ игралъ въ молодости; Ралейгъ, Пэмброкъ, Соутгэмптонъ были постоянными посѣтителями театра. Извѣстно, что Блэкфрайерск³й театръ былъ подъ покровительствомъ двора, и Елизавета, по свидѣтельству графа Соутгэмптона, особенно любила пьесы Шекспира. Вообще, трудно заподозрить въ грубости такую публику, которая умѣла понимать тонкую лесть и намеки такой поэтической пьесы, какъ, напримѣръ, "Сонъ въ Иванову ночь". Да и, кромѣ двора, въ шекспировскiй театръ собиралось обыкновенно самое избранное общество: "Прологъ" въ "Генрихѣ VIII", адресуясь къ публикѣ, именно называетъ ее самою избранною и просвѣщенною, передъ которою стыдно было бы имъ смѣшивать истину иcтopiи съ пестрымъ платьемъ и грязнымъ шутовствомъ дураковъ, "потому благосклонные слушатели - продолжаетъ "Прологъ" - что, если бы мы смѣшали истину истopiи съ шутовскими фарсами, мы не только унизили бы тѣмъ нашъ разсудокъ (brains) и репутац³ю, но лишились бы и нашихъ просвѣщенныхъ друзей". Можно съ достовѣрностью предположить, что такой поэтъ, какъ Шекспиръ, своими произведен³ями воспиталъ себѣ свою публику, потому что трудно повѣрить, чтобы онъ расточалъ свои глубокомысленныя создан³я передъ грубою, не понимавшею ихъ толпою. Онъ же образовалъ и своихъ актеровъ: поэтъ и актеръ взаимно дѣйствовали другъ на друга и никогда бы Ричардъ Бербэджъ не сдѣлался въ пьесахъ Марло или Бенъ-Джонсона тѣмъ, чѣмъ сталъ онъ въ пьесахъ Шекспира. Но, съ другой стороны, и самъ Шекспиръ не разсѣялъ бы въ своихъ драмахъ такихъ глубокомысленныхъ оттѣнковъ, не прикрывалъ бы иногда такъ художественно основной мысли въ иныхъ своихъ произведен³яхъ, не дѣлалъ бы иногда своихъ удивительныхъ характеровъ, словно съ умысломъ, такими загадочными, если бы не имѣлъ возлѣ себя актеровъ, которые умѣли слѣдить за нимъ во всѣхъ его глубокомысленныхъ оттѣнкахъ, поднимать его покровы и разрѣшать его загадки.

   По нѣкоторымъ намекамъ въ шекспировскихъ пьесахъ можно заключить, что игра прежнихъ актеровъ дѣлала изъ трагед³и напыщенную декламац³ю, а изъ комед³и - одинъ шутовск³й фарсъ. "Я видѣлъ - говоритъ Гамлетъ - актеровъ, и еще очень хваленыхъ, у которыхъ ни въ голосѣ, ни въ движенiяхъ не было ничего не только христiанскаго или языческаго, но даже человѣческаго: они только бѣсновались и орали на сценѣ". Въ "Троилѣ и Крессидѣ" описываеть Шекспиръ игру трагическаго героя, котораго все искусство заключается въ согнутыхъ колѣняхъ, стучаньи ногами объ полъ и дикихъ крикахъ, "которые, если бы даже исходили изъ пасти рыкающаго Тифона, все оставались бы однѣми напыщенными фразами". Впрочемъ, чтò впослѣдств³и такъ оскорбляло тонкое чувство Шекспира и Гамлета, то прежде очень нравилось публикѣ, восхищавшейся "Титомъ Андроникомъ" и кровавыми трагедiями Марло, Кида и Четля. О комическихъ актерахъ, предшествовавшихъ Шекспиру, мы можемъ составить себѣ понятiе по тѣмъ извѣстiямъ, которыя дошли до насъ о личности и игрѣ знаменитаго комика Тарльтона, о которомъ мы уже упоминали. Шекспиръ могъ его еще видѣть въ Лондонѣ: онъ умеръ въ 1588 году. Бывши сначала свинопасомъ или водовозомъ - въ этомъ извѣст³я о немъ разнорѣчатъ - взятъ онъ былъ за свой удивительный юморъ ко двору, и почти въ то же время вступилъ на сцену. Едва ли во всей Англ³и былъ тогда человѣкъ популярнѣе его. Онъ былъ вмѣстѣ шутъ народный, придворный и театральный. "При дворѣ - пишутъ современники - говаривалъ онъ Елизаветѣ больше правды, чѣмъ всѣ ея капелланы, а вылѣчивалъ ее отъ меланхол³и лучше всѣхъ ея докторовъ". На сценѣ былъ онъ совершенно тотъ же, какъ въ обыкновенной жизни. Маленьк³й, безобразный, нѣсколько косой, со сплюснутымъ носомъ, заставлялъ онъ публику помирать со смѣху, даже когда ничего не говорилъ, просто выставляя на сцену одно лицо свое; слова, которыя проходили у другихъ незамѣченными, сказанныя имъ, заставляли смѣяться до упаду. Надобно прибавить, что тогда шуты держали себя на сценѣ, въ пьесахъ точно такъ же, какъ въ домахъ: все равно - при дворѣ ли, на улицѣ ли, на сценѣ ли, они играли одну и ту же постоянную роль, которая никогда не измѣнялась. Въ пьесахъ они никогда не сходили со сцены, при всякомъ случаѣ импровизировали свои шутки и фарсы, разговаривали между собою и съ публикою, спорили, всячески дурачились, и въ этомъ-то родѣ Тарльтонъ былъ неподражаемъ. Послѣ смерти его вошелъ въ славу Вилл³амъ Кемпъ, ученикъ его; онъ игралъ въ шекспировской труппѣ, но отошелъ отъ нея около того времени, какъ написанъ былъ "Гамлетъ", и, можетъ-быть, даже къ нему относятся эти слова въ "Гамлетѣ" (дѣйст. 3, сц. 2): "пусть играющ³е роли шутовъ говорятъ только то, что написано у нихъ въ роли; бываютъ между ними так³е, которые, чтобы заставить смѣяться толпу глупцовъ, хохочутъ сами въ то время, когда зрителямъ должно вникнуть въ важный моментъ пьесы: это пóшло и показываетъ только жалкое честолюбiе шута". Достовѣрно извѣстно, что при Шекспирѣ это безпрестанное шутовство дураковъ на сценѣ было почти оставлено.

   Изъ всѣхъ этихъ трагическихъ и комическихъ злоупотреблен³й Шекспиръ вывелъ актера на путь естественности и правды. Для него равно не годились ни фарсеръ, выходящ³й изъ своей роли, ни трагикъ, раздувающ³й свою роль до напыщенности. Читавш³е "Гамлета" помнятъ, вѣроятно, какiе совѣты даетъ онъ актерамъ; они бы должны золотыми буквами записать ихъ для себя за кулисами: "пусть рѣчь у тебя сходитъ съ языка легко и развязно; если ты будешь кричать, какъ мног³е изъ нашихъ актеровъ, это будетъ такъ же прiятно, какъ если бы стихи мои распѣвалъ разносчикъ. Не пили слишкомъ усердно воздуха руками - будь умѣреннѣе. Среди порывовъ бури и, такъ сказать, водоворота твоей страсти, долженъ ты сохранять умѣренность: она придастъ тeбѣ пр³ятности. Не будь, однакожъ, и слишкомъ вялъ; пусть твоимъ учителемъ будетъ собственное сужден³е. Мимика и слова должны соотвѣтствовать другъ другу; особенно обращай вниман³е на то, чтобы не переступать границы естественнаго. Все, что изысканно - противорѣчитъ намѣрен³ю театра, цѣлью котораго было, есть и будетъ отражать въ себѣ природу: добро, зло и люди должны видѣть въ немъ себя, какъ въ зеркалѣ. Если представить ихъ слишкомъ сильно или слишкомъ слабо, конечно, это заставитъ иногда смѣяться профана, но знатоку - досадно; а для вась сужден³е знатока должно перевѣшивать сужден³е всѣхъ остальныхъ".

   Съ достовѣрностью можно предположить, что эти золотыя правила не оставались между актерами, окружающими Шекспира, одною только тeopieю, и что Ричардъ Бёрбэджъ, какъ актеръ, былъ вполнѣ достоинъ такого поэта, какъ Шекспиръ. Бербэджъ, какъ мы уже упомянули, былъ изъ одного города съ Шекспиромъ и тремя годами моложе его. Смерть его - онъ умеръ черезъ три года послѣ Шекспира - возбудила необыкновенныя сожалѣн³я. "Его нѣтъ - говоритъ одна элег³я, написанная на смерть Бёрбэджа - и какой велик³й мipъ исчезъ съ нимъ! Человѣкъ неподражаемый! цѣлый мiръ заключался въ этомъ маленькомъ тѣлѣ! Въ высшей публикѣ его не иначе называли, какъ Росц³усъ {Знаменитый римскiй трагикъ.} Бёрбэджъ". Графъ Соутгэмптонъ писалъ, что "у него слова вполнѣ соотвѣтствовали дѣйствiю, а дѣйствie - словамъ"; слѣдовательно, игра его была осуществлен³емъ совѣтовъ Гамлета и воспроизведен³емъ шекспировскаго драматическаго искусства, которое, вѣроятно, многимъ обязано ей. "Онъ создавалъ поэтовъ - продолжаетъ та же элег³я - и душа ихъ исполнялась восторга, когда Бербэджъ произносилъ ихъ стихи". И въ прозѣ, и въ стихахъ писали современники объ его "чарующемъ" видѣ на сценѣ, который, несмотря на малый ростъ Бёрбэджа, "былъ красотой для глазъ и музыкой для ушей". "Онъ одинъ - говорятъ они - давалъ душу и жизнь пьесѣ, мертвой на бумагѣ. Пока онъ бывалъ на сценѣ - всѣ глаза и уши прикованы были къ нему такою волшебною силою, что никто не могъ говорить или взглянуть въ сторону. Обаятельны были его голосъ, мимика, рѣчь; жесты и дѣйствiя его такъ соотвѣтствовали его рѣчи, что ни одно слово не было у него лишнимъ балластомъ. Съ непостижимою легкостью измѣнялись его игра и видъ, переходя отъ стараго Лира къ юному Пeриклу: каждая мысль, каждое ощущен³е ярко отпечатлѣвались на его лицѣ; и въ игрѣ или мимикѣ искусство его было одинаково неподражаемо". Всѣ эти отзывы заставляютъ предполагать, что и ему, такъ же какъ Шекспиру, ничего не досталось безъ труда и что оба они къ своимъ необыкновеннымъ природнымъ дарован³ямъ присоединяли много необыкновенныхъ трудовъ и изучен³й. Въ шекспировскихъ пьесахъ игралъ онъ каждую наиболѣе трудную роль, исключая только комическ³я роли. Достовѣрно извѣстно, что онъ игралъ Гамлета, Ричарда III, Шейлока, принца и короля Генриха V, Ромео, Брута, Отелло, Лира, Макбета, Перикла и Кор³олана. Во всѣхъ этихъ чрезвычайно разнообразныхъ роляхъ игра его была одинаково велика; кажется, что онъ какъ бы съ намѣрен³емъ искалъ самыхъ большихъ трудностей и что Шекспиръ нарочно предлагалъ ихъ ему. Весьма можетъ статься, что "Периклъ", сочиненный кѣмъ-нибудь другимъ, нарочно былъ передѣланъ Шекспиромъ для того, чтобъ доставить своему другу, Бёрбэджу, случай показать себя въ одной и той же роли молодымъ и потомъ старцемъ, убитымъ горестью. Приведенная нами выше элег³я упоминаетъ еще, что всего болѣe трогалъ Бёрбэджъ зрителей въ роли "огорченнаго" мавра. Слово "огорченный", употребленное элег³ею, кажется, указываетъ на то, что Бёрбэджъ проникалъ въ самую глубь характера Отелло, давая въ игрѣ своей болѣе всего вѣса этой скорби разочарован³я, предшествующей бѣшенству ревности, именно тому мѣсту въ роли своей, изъ котораго развивается весь послѣдующ³й характеръ Отелло, если только онъ не просто варваръ, безъ всякой силы воли и если смыслъ пьесы не одно грубое ожесточен³е. Если мы не ошибаемся въ своемъ предположенiи, то нельзя не удивляться такому глубокому пониман³ю и чувству. Но совершенствомъ игры Бёрбэджа была роль Ричарда III. Здѣсь поэтъ соединилъ все, чтò представляетъ для актера самыя непреодолимыя трудности, именно: мужественный, отважный героизмъ, обаятельную силу соблазнителя и безобразный, отвратительный образъ. Всѣ эти почти несоединимыя стороны воплотить въ одно лицо и вызвать его на сценѣ къ дѣйствительной жизни - задача, превышающая все, чтò представляло когда-либо сценическое искусство.

   Другой знаменитый актеръ того времени былъ Эдуардъ Алленъ, и хотя онъ не принадлежалъ шекспировской труппѣ, но мы считаемъ не лишнимъ сказать о немъ нѣсколько словъ. Въ 1580 году онъ былъ уже на сценѣ, а въ 1592 - пользовался большою славою. Особенно любили его въ роляхъ возвышенныхъ, но онъ игралъ также и комическ³я роли; современники говорятъ, что онъ превосходилъ иногда даже славныхъ комиковъ Тарльтона и Кемпа. Онъ игралъ главныя роли въ пьесахъ Грина и Марло. Будучи одинокимъ, онъ, умирая, завѣщалъ свое состоян³е, которое было очень значительно, на устройство богадѣльни для стариковъ и на школу для бѣдныхъ дѣтей.

   Вотъ между какими людьми поставленъ былъ Шекспиръ, когда прiѣхалъ въ Лондонъ и вступилъ на сцену въ труппѣ Бёрбэджа. Въ то время, когда еще искусство драматическаго поэта не было отдѣлено отъ искусства актера и драмы писались не для чтен³я, драматическ³е поэты почти всегда бывали вмѣстѣ актерами: Гринъ, Марло, Лоджъ, Пиль, Гейвудъ, Вебстеръ, Фильдъ были тѣми и другими. Касательно сценическаго таланта Шекспира мнѣн³я современниковъ его и предан³я, собранныя его б³ографами, весьма между собою разнорѣчатъ. Четль называетъ его отличнымъ актеромъ, Аудре тоже говоритъ, что онъ игралъ необыкновенно хорошо, а Роу, напротивъ, пишетъ, что онъ былъ актеромъ весьма посредственнымъ. Колльеръ полагалъ, что Шекспиръ игралъ небольш³я роли потому только, чтобъ не отвлекаться отъ своихъ авторскихъ занят³й. Мнѣнiе это кажется очень правдоподобнымъ. Извѣстно, что въ "Гамлетѣ" игралъ онъ духа Гамлетова отца, и игралъ его превосходно. Кромѣ того, братъ его Джильбертъ вспоминалъ въ старости, что онъ видѣлъ Вилл³ама въ роли Адама въ пьесѣ "Какъ вамъ это понравится". Конечно, роли эти второстепенныя, но совсѣмъ тѣмъ очень значительныя, и Томасъ Кэмбль основательно говоритъ, что роль духа въ "Гамлетѣ" требуетъ не только хорошаго, но даже великаго актера. Въ то время очень часто случалось - и одно это доказываетъ уже большое развит³е сценическаго искусства - что самыя небольш³я роли игрались замѣчательными талантами: это непремѣнно сообщало гармон³ю впечатлѣн³й цѣлаго и, кромѣ того, заставляло поэта дѣлать второстепенныя лица въ своихъ пьесахъ характерными и оригинальными. Слѣдовательно, если даже и предположить, что Шекспиръ, чтобъ не отвлекаться отъ своего поэтическаго призван³я, игралъ однѣ только небольш³я роли, то это еще не доказываетъ его сценической неспособности. Не надо, притомъ, забывать, что такой велик³й актеръ, какъ Ричардъ Бёрбэджъ, игралъ на той же самой сценѣ, и, слѣдовательно, близость его, во всякомъ случаѣ, должна была оставить Шекспира въ тѣни, не говоря уже о томъ, что сравнен³е Шекспира-поэта съ Шекспиромъ-актеромъ никакъ не могло быть выгоднымъ для послѣдняго.