Полянский Валериан - Чернышевский

тех псевдолитераторов, которые подходили к языку как к явлению узко сословному. Он подверг уничтожающей критике произведения, в которых крестьяне разговаривали на ломаном русском языке. Он доказывал, что крестьяне владеют общенародным русским языком во всяком случае не хуже других классов и сословий. Высоко оценивал Чернышевский язык крестьян в лучших произведениях Григоровича (III, 692-693).

   Демократизм является непременной чертой истинно великих писателей. Обращаясь к читателю, Чернышевский заявляет: "Ведь вы любите Диккенса и Теккерея, этих грубых, хотя и даровитых людей, которые с такою мужицкою прямотою называют каждую вещь прямо по имени, не имея понятия о приличиях в образе выражения" (III, 467). Характерно, что эпитет "мужицкий" Чернышевскому представлялся наиболее подходящим для определения той прямоты и принципиальности, которую он требовал от литературы.

   В статье "Стихотворения Н. Щербины" (1857) Чернышевский показывает, какое вредное влияние оказала теория "чистого искусства" на творчество Щербины, сделав этого талантливого поэта эпигоном чуждой потребностям времени и народа антологической поэзии античности и А. Шенье. Щербина не способен творчески откликаться на вопросы современности, поэтически изображать русскую жизнь, а следовательно, как поэт он бесплоден: стихи его не имеют никакого значения в русской литературе и жизни. Разоблачение дворянской салонной реакционной литературы последовательно проходит через ряд статей и рецензий Чернышевского и является частью его борьбы за упрочение влияния революционной демократии на литературу.

   Идеей борьбы за творческое развитие традиций передовой литературы пронизаны статьи о "Бедности не порок" А. Н. Островского (1854), об "Очерках из крестьянского быта" А. Ф. Писемского (1857), о "Стихотворениях" Н. Огарева (1856). В статье об Островском Чернышевский говорит, что, отказываясь от правдивого изобличения современной действительности ради идеализации реакционных патриархальных сторон быта, Островский теряет возможность быть реалистом, произведения его утрачивают свою художественную силу.

   Чернышевский стремился освободить Островского от влияния реакционного кружка младославянофилов, от влияния эстетской критики Ап. Григорьева и вернуть его в лагерь передовой реалистической литературы. Впоследствии, когда Островский порвал с кружком "Москвитянина" и написал свою реалистическую обличительную комедию "Доходное место", Чернышевский с большой симпатией отозвался об этой пьесе.

   Борьбу за передовые тенденции в творчестве Островского продолжал соратник Чернышевского Добролюбов в своих гениальных статьях "Темное царство" и "Луч света в темном царстве".

   Горячей защитой идейности и отрицанием "эстетской критики" проникнута статья об "Очерках из крестьянского быта" А. Ф. Писемского. Воспроизводя весь ужас подневольной жизни крепостного крестьянства, Писемский не только не призывает изменить эту жизнь, но даже не подозревает возможности подобных изменений. Писемский - писатель, недостаточно ясно осмысляющий действительность. Реакционная критика в лице Дружинина именно эту слабую сторону в творчестве Писемского и стремилась выставить как его достоинство. Чернышевский, иронизируя по поводу статьи Дружинина и показывая ее грубую тенденциозность и враждебность передовой русской литературе, напоминает Писемскому, что, только идя по пути, указанному Белинским и Гоголем, писатель-реалист может совершенствовать свое дарование и поставить его на службу народу.

   В статье о "Стихотворениях" Н. Огарева Чернышевский развивает мысли, высказанные в "Очерках гоголевского периода" относительно деятельности Огарева. Огарев особенно дорог ему как друг и соратник Герцена, как один из крупнейших деятелей революционного движения. Лирический герой поэзии Огарева - революционер, для которого счастье людей - цель жизни и деятельности:

   "... Чувствуется, что наслаждение жизни для такой личности заключается в том, чтобы жить для других, быть счастливым от счастья близких и скорбеть их горем, как своим личным горем.

   "Действительно, таковы были люди, тип которых отразился в поэзии г. Огарева, одною из них.

   "И вот, между прочим, одно из качеств, по которым она останется достоянием истории: в ней нашел себе выражение важный момент в развитии нашего общества. Лицо, чувства и мысли которого вы узнаете из поэзии г. Огарева, лицо типическое" (III, 564-565).

   Чернышевский призывает создать образ последовательного революционера, соединяющего революционную теорию с практической деятельностью на благо народа. "Мы слышали от самого Рудина, что время его прошло; но он не указал нам еще никого, кто бы заменил его... Мы ждем еще этого преемника, который, привыкнув к истине с детства, не с трепетным экстазом, а с радостною любовью смотрит на нее; мы ждем такого человека и его речи, бодрейшей, вместе спокойнейшей и решительнейшей речи, в которой слышалась бы не робость теории перед жизнью, а доказательство, что разум может владычествовать над жизнью, и человек может свою жизнь согласить с своими убеждениями" (III, 567-568). Впоследствии в своем замечательном романе "Что делать?" Чернышевский изобразил таких "новых людей".

   Духом борьбы за передовую, идейную критику и литературу против либерализма пронизана статья Чернышевского "Об искренности в критике" (1854). Чернышевский показывает, что либеральные деятели, скрывающие за левой фразой готовность пойти на сговор с реакцией и отсутствие каких-либо убеждений, не способны руководить литературой. Они не выражают интересов общества и нации, они противостоят традиции критики, идущей от Белинского. Чернышевский пишет в этой статье о критике: "Ее значение - служить выражением мнения лучшей части публики и содействовать дальнейшему распространению его в массе. Само собою разумеется, что эта цель может быть достигаема сколько-нибудь удовлетворительным образом только при всевозможной заботе о ясности, определенности и прямоте... Русская критика не должна быть похожа на щепетильную, тонкую, уклончивую и пустую критику французских фельетонов; эта уклончивость и мелочность не во вкусе русской публики, нейдет к живым и ясным убеждениям, которых требует совершенно справедливо от критики наша публика" (II, 254, 255).

   Статья Чернышевского "Русский человек на rendez-vous" (1858), по выражению В. И. Ленина, "злая и меткая характеристика российского либерализма". {Ленинский сборник, XXV, стр. 224.} Чернышевский высоко ценил творчество Тургенева. Он боролся против принижения значения тургеневского реализма либеральными критиками. {См. его полемику с Дудышкиным в No 2 "Современника" за 1857 год (IV, 696-701) и статью "Разговор отчасти литературного, а более не литературного содержания" (III, 776-782).} Он утверждал, что "из действующих ныне литераторов наших, нет ни одного, заслуги которого перед публикою равнялись бы заслугам г. Тургенева" (III, 780), и старался освободить Тургенева из плена либеральной идеологии, вредно отражавшейся на его творчестве.

   Чернышевский показывает в статье по поводу "Аси", что, субъективно симпатизируя своим героям-дворянам, Тургенев сумел объективно, реалистическим их изображением показать типичные черты дворянской интеллигенции - "лишних людей". Герой Тургенева - никчемный фразер и позер, у которого фраза всё время расходится с жизненной практикой. Он типичный представитель дворянства, классовое благополучие которого связано с нищетой и угнетением народа. Чернышевский показывает, что политическим выражением дворянского "свободолюбия" является либерализм. Критик разоблачает классовый эгоизм либерального дворянства: "Мы не имеем чести быть его <дворянского героя> родственниками; между нашими семьями существовала даже нелюбовь, потому что его семья презирала всех нам близких. Но мы не можем еще оторваться от предубеждений, набившихся в нашу голову из ложных книг и уроков, которыми воспитана и загублена наша молодость, не можем оторваться от мелочных понятий, внушенных нам окружающим обществом; нам всё кажется (пустая мечта, но всё еще неотразимая для нас мечта), будто он оказал какие-то услуги нашему обществу, будто он представитель нашего просвещения, будто он лучший между нами, будто бы без него было бы нам хуже. Всё сильней и сильней развивается в нас мысль..., что есть люди лучше его, именно те, которых он обижает; что без него нам было бы лучше жить..." (V, 171-172).

   Вскоре в романе "Что делать?" Чернышевский создал образы новых героев - демократов 60-х годов, имевшие огромное воспитательное значение. Он показал их как людей, для которых слово и дело неразделимы, людей честных и в личных отношениях, и в трудовой практике, и в политических своих убеждениях и делах.

   Чернышевский анализирует ряд повестей Тургенева, поэму "Саша" Некрасова и другие произведения, рисующие дворянского героя, и отмечает, что трусливый либерал всей своей жизнью доказывает свою беспринципность и никчемность. Он разоблачает себя как "страшный рутинер", который "дряннее отъявленного негодяя" (V, 158). Чернышевский дает понять, что дворянский либерализм еще яснее покажет свою беспринципность, трусость и ренегатство во время открытой политической борьбы.

   Статья Чернышевского "Русский человек на rendez-vous" проникнута верой в неизбежную близость крестьянской революции, убеждением, что революционная демократия должна быть готовой возглавить эту революцию, должна способствовать всеми мерами ее подготовке. Сегодняшний день он считает днем накануне "суда", во время которого народ окончательно поймет все свои права, незаконно отобранные у него эксплуататорами, вернет их себе и заставит господствующие классы "расплатиться за всё до последней мелочи" (V, 174).

   Статья Чернышевского "Русский человек на rendez-vous" вызвала взрыв бешенства в лагере либералов. С ответом Чернышевскому выступил Анненков, напечатав в журнале "Атеней" (1858, No 32) статью "Литературный тип слабого человека".

   Чернышевский признавал характер героя тургеневской повести типическим, указав при этом, что в нем воплощены типические черты либерала - безусловного врага революции, защитника интересов помещичьего класса. Чернышевский доказал, что люди того типа, представителем которого является герой тургеневской повести, не могут, не имеют права называться "лучшими людьми". К числу действительно лучших людей Чернышевский относит тех, которые противостоят герою повести "Ася" - разночинцев-демократов, сторонников крестьянской революции.

   Анненков соглашается с той характеристикой психологического облика тургеневского героя, которая дана ему в статье Чернышевского, - с характеристикой его как "слабого" человека. Вместе с тем Анненков доказывает, что слабость героя Тургенева, его безволие не принижает, а возвышает его, что в нем олицетворены лучшие черты современного ему общества, что он "есть единственный нравственный тип, как в современной нам жизни, так и в отражении ее - текущей литературе". {П. В. Анненков, Воспоминания и критические очерки, отд. II, СПб., 1879, стр. 153.} Слабость его, по Анненкову, будто бы коренится в той силе мысли, которая содержится в нем.

   Словом, и Чернышевский, и Анненков признают героя тургеневской повести явлением типическим для своего времени. Но тогда как Чернышевский осуждает этого героя, Анненков оправдывает его и возвышает. Революционный демократ Чернышевский и либерал Анненков с противоположных позиций подходили к решению проблемы типичности.

   Беспощадно борясь с либеральной и консервативной идеологией, вредно влиявшей на творчество некоторых передовых писателей, Чернышевский зорко подмечал всё новое, передовое в искусстве, поддерживая его и создавая своей критикой условия для его развития. Умение писателя увидеть типичные черты действительности, показать новое, присущее современной русской жизни, дать правдивое изображение жизни и тем самым содействовать познанию действительности и, в конечном счете, ее изменению - Чернышевский выдвигал как критерий оценки значения художественных произведений. С этой точки зрения Чернышевский анализировал творчество Л. Н. Толстого. Он дал замечательную характеристику его таланта на основании первых немногочисленных произведений писателя и своих статьях: "Детство и отрочество. Военные рассказы" (1856), "Заметки о журналах" (декабрь 1856 г.).

   Чернышевский отмечает, как отличительную особенность дарования Толстого, его умение удивительно верно проникнуть в психологию крестьянина, изобразить не только быт деревни, но и духовный мир крестьян. "Теперь очень ясно для нас только одно то, что граф Толстой с замечательным мастерством воспроизводит не только внешнюю обстановку быта поселян, но, что гораздо важнее, их взгляд на вещи. Он умеет переселяться в душу поселянина, - его мужик чрезвычайно верен своей натуре, - в речах его мужика нет прикрас, нет реторики, понятия крестьян передаются у графа Толстого с такою же правдивостью и рельефностью, как характеры наших солдат" (IV, 682).

   Чернышевский приводит эпизоды из "Утра помещика", в которых Толстой показывает взаимное непонимание помещика и крепостного крестьянина, основанное на противоположности их материальных интересов.

   Критик обращает внимание на изображение фальшивой филантропии помещика и нищеты крестьянина у Толстого. Говоря о том, что воспроизведение взгляда крестьян на вещи важнее всего, он разумел ярко показанную Толстым враждебность крестьян к помещикам. До конца правдивое и реалистическое изображение людей, их взаимоотношений, их быта и психологии в произведениях Толстого дало критику основание сделать вывод о "юношеской свежести" "нравственного чувства" (III, 427) как типичной черте личности и творчества Толстого. Правдивость Толстого, чистота и искренность его социальных исканий, его нежелание в чем-либо идти по пути лжи и рутины представлялись Чернышевскому источником огромных творческих сил писателя.

   Таким образом, в произведениях молодого Толстого Чернышевский прозрел черты, получившие развитие в дальнейшем творчестве великого писателя, срывавшего все и всяческие маски, выразителя "тех идей и тех настроений, которые сложились у миллионов русского крестьянства ко времени наступления буржуазной революции в России". {В. И. Ленин, Сочинения, т. 15, стр. 180, 183.}

   Огромным достижением толстовского реализма критик считал метод, которым Толстой изображает внутренний мир человека. Чернышевский, понимавший значение диалектического метода как средства познания мира, высоко ценил в Толстом писателя, раскрывшего "диалектику души", показавшего психологическую жизнь человека как противоречивый и сложный процесс: "Особенность таланта графа Толстого состоит в том, что он не ограничивается изображением результатов психического процесса: его интересует самый процесс..." (III, 426). Он сравнивает Толстого с живописцами, которые умеют передавать движение в природе и о которых "по преимуществу говорят, что они умеют уловлять жизнь природы", и добавляет: "Нечто подобное делает граф Толстой относительно таинственнейших движений психической жизни" (III, 426).

   Проникновение художника в человеческую психологию Чернышевскому представляется одной из важных форм сознания общественной жизни, дающей "прочную основу для изучения человеческой жизни вообще, для разгадывания характеров и пружин действия, борьбы страстей и впечатлений" (III, 426).

   Чернышевский отметил пристальное внимание, с которым Толстой наблюдает жизнь, и указал, что круг тем творчества Толстого всё расширяется. В этом он увидел залог великого будущего молодого писателя:

   "Этот талант принадлежит человеку молодому, с свежими жизненными силами, имеющему перед собою еще долгий путь - многое новое встретится ему на этом пути, много новых чувств будет еще волновать его грудь, многими новыми вопросами займется его мысль, - какая прекрасная надежда для нашей литературы, какие богатые новые материалы жизнь дает его поэзии! Мы предсказываем, что всё, данное доныне графом Толстым нашей литературе, только залоги того, что совершит он впоследствии; но как богаты и прекрасны эти залоги!" (III, 431).

   Предсказание Чернышевского сбылось. Глубоко проникнув в сущность произведений молодого писателя, великий критик предвидел пути его дальнейшего творчества.

  

   Оценивая творчество писателя, Чернышевский прежде всего стремился установить, что нового вносит он в литературу, какие явления жизни отразились в его творчестве, с какой точки зрения он смотрит на эти явления, какую пользу принесут его произведения народу. Поэтому ни одно новое значительное явление литературы не прошло мимо внимания критика.

   Чернышевский отмечал, что писатели, принадлежащие к лагерю революционной демократии, сознательно борются за счастье народа.

   Некрасова он считал "гениальнейшим и благороднейшим из всех русских поэтов" (XV, 88), видел в нем защитника русского народа, крестьянства. Чернышевский первый понял, что Некрасов начинает новый период русской поэзии. Он утверждал, что сила поэзии Некрасова в передовых идеях, лежащих в основе его творчества. Чернышевскому было ясно, что, борясь за освобождение народа от крепостного права, борясь со всем крепостническим строем оружием своей поэзии, Некрасов выковывал новую художественную форму, был поэтом-новатором. Чернышевский видел в Некрасове одного из вернейших учеников Белинского.

   В. И. Ленин следующим образом характеризовал отношения Некрасова и Чернышевского: "Некрасов колебался, будучи лично слабым, между Чернышевским и либералами, но все симпатии его были на стороне Чернышевского. Некрасов по той же личной слабости грешил нотками либерального угодничества, но сам же горько оплакивал свои "грехи" и публично каялся в них". {В. И. Ленин, Сочинения, т. 18, стр. 287.}

   Появление Чернышевского в "Современнике" сыграло огромную роль не только в жизни журнала, но и в литературной и политической судьбе его редактора. Чернышевский часто отрицал свое влияние на Некрасова из скромности и из любви к поэту, стремясь подчеркнуть как можно больше его самостоятельность, однако факт воздействия могучей революционной проповеди Чернышевского на Некрасова неоспорим. Некрасов признавал это и сам. Он ценил Чернышевского выше всех современных литературных деятелей и критиков. Лежа на смертном одре, в ответ на полное восхищения его творчеством письмо Чернышевского, узнавшего в вилюйской ссылке о его смертельной болезни, Некрасов просил Пыпина: "Скажите Николаю Гавриловичу, что я очень благодарил его; я теперь утешен; его слова дороже мне, чем чьи-либо слова". {Письмо А. Н. Пыпина к Н. Г. Чернышевскому от 5 ноября 1877 года. - Н. Г. Чернышевский, XV, 920.}

   Чернышевский мечтал написать статью о творчестве Некрасова, однако это ему не удалось. Печатать в "Современнике" критическую статью о деятельности его редактора было неудобно, либеральные же журналы стремились замалчивать поэзию революционного певца и ненавидели обличителя либерализма - Чернышевского. Не удивительно, что редактор "Библиотеки для чтения" Дружинин уклонился от того, чтобы поместить в своем журнале статью Чернышевского о стихотворениях Некрасова.

   Чернышевский дал развернутый анализ произведений Некрасова в письмах к поэту; по собственному признанию, Чернышевский развивал здесь мысли, которые думал сделать основой статьи о Некрасове. С радостью констатирует здесь Чернышевский, что стихотворения Некрасова - прекрасное выражение самой передовой идеологии современного русского общества, идеологии революционной демократии: "... и людям самостоятельным критика может быть полезна, когда в состоянии обнаружить недостатки в их убеждениях (только в убеждениях, в понятиях о жизни) и заставить их вернее смотреть на жизнь - но в этом отношении... я не знаю, какие ошибочные убеждения нужно было бы Вам исправлять в себе" (XIV, 316).

   По определению Чернышевского, Некрасов одарен "талантом первоклассным, вроде Пушкина, Лермонтова и Кольцова" (XIV, 315). Чернышевский протестует против легенды о "тяжелом" стихе Некрасова, созданной сторонниками "чистого искусства" (эта легенда получила такое широкое хождение в либеральной критике, что сам Некрасов, человек чрезвычайно скромный, по временам был готов поверить ей). Чернышевский показывает, что энергия стиха, связанная с революционным пафосом, с демократизмом произведений, является неприемлемой для подобных критиков и производит на них впечатление "тяжести".

   Впоследствии, в 1886 году, Чернышевский резко протестовал против эстетско-снобистского пренебрежения либералов к великому наследию Некрасова. Он негодовал на издававших собрание сочинений Некрасова Л. М. Скабичевского и С. И. Пономарева, осмелившихся "исправлять" стихи Некрасова там, где им казалось, что поэт не выдерживает размера. Чернышевский неоспоримо доказывает, что "исправители" не понимают сложности и совершенства художественной структуры произведений поэта.

   Чернышевский подчеркивает в своих письмах к Некрасову, что задача Некрасова - открыть новые пути в поэзии, что форма его произведений так же нова, как их содержание. Некрасов творчески развивал реализм в поэзии, продолжая дело Пушкина, Лермонтова и Кольцова. Естественно, что его не могли признать эпигоны, не понимавшие, по существу, ни Пушкина, ни Лермонтова, ни Кольцова.

   Чернышевский напоминал Некрасову о том, что творчество его имеет огромное общественное значение. В письме к поэту от 5 ноября 1856 года, заботливо осведомляясь о его здоровье, Чернышевский писал: "Вы отвечаете за Ваше здоровье перед русским обществом. Теперь Вы дали нам книгу, какой не бывало еще в русской литературе, - но Вы обязаны дать нам еще гораздо больше..." (XIV, 329).

   Чернышевский указывал Некрасову, что особенное значение его лирике придает ее новое содержание, выражающее идеи, психологию и этику революционной демократии - идеи любви к народу, стремления помочь ему, идеи ненависти к его угнетателям, идеи любви к родине, уважения к личности других людей. Чернышевский оговаривается, что этими темами далеко не исчерпывается богатое содержание поэзии Некрасова, что он остановился лишь на некоторых сторонах его творчества, наиболее "личных" для поэта, которые, однако, дают полное основание утверждать, что Некрасов - поэт, сохранивший "редкую свежесть и силу чувства" (XIV, 325).

   Глубоко сочувствуя прекрасным лирическим стихотворениям, в которых поэт выражал чувства грусти и уныния, вызванные тяжелой обстановкой гнета, насилий и притеснений, господствовавшей в обществе, Чернышевский призывал Некрасова отказаться от таких настроений в поэзии. Они мимолетны, и не их ждет русское общество от Некрасова. Поэзия революционного поэта должна звать на победоносную борьбу.

   Некрасов был близким другом и соратником Чернышевского. Он посвятил свою жизнь, как и Чернышевский, служению народу, делу его освобождения. В своем творчестве Некрасов следовал советам своего великого друга.

   Давая общую оценку значения творчества Некрасова, Чернышевский писал: "... его слава будет бессмертна, ...вечна любовь России к нему, гениальнейшему и благороднейшему из всех русских поэтов... Он действительно был человек очень высокого благородства души и человек великого ума. И, как поэт, он, конечно, выше всех русских поэтов" (XV, 88).

   До последних своих дней Чернышевский ощущал потребность обстоятельно изложить свои взгляды на творчество Некрасова. Находясь в Астрахани, ссыльный и поднадзорный Чернышевский, произведения которого запрещено было печатать, в письме к Пыпину от 17 июня 1886 года сообщает о том, что им составлена рецензия на посмертное издание "Стихотворений" Н. А. Некрасова, вышедшее в 1879 году в четырех томах со вступительной статьей А. М. Скабичевского.

   В своих заметках при чтении посмертного издания "Стихотворений" Некрасова Чернышевский решительно выступает против попытки истолковать Некрасова как либерала, будто бы полевевшего в ходе пресловутой борьбы крепостников и либералов вокруг реформы 1861 года.

   Чернышевский напоминает, что "образ мыслей Некрасова" сформировался в кругу "замечательных людей" - революционеров 40-х годов ("Белинский, Герцен и их друзья"). Некрасов тяжело переживал невозможность осуществить, по цензурным причинам, ряд своих замыслов.

   "Он был одушевляем на работу желанием быть полезен русскому обществу; потому и нужна ему была для работы надежда, что произведение будет скоро напечатано; если бы он заботился о своей славе, то мог бы работать и с мыслью, что произведение будет напечатано лишь через двадцать, тридцать лет; право на славу заработано созданием пьесы..., посмертные находки ценятся дороже даваемого поэтом при жизни. Но они служат только славе поэта, а не обществу...

   "Итак, писать без надежды скоро увидеть произведение напечатанным Некрасов не имел влечения. Потому содержание его поэтических произведений сжималось или расширялось соответственно изменениям цензурных условий" (I, 744).

   Говоря об отношении Некрасова к реформе 1861 года, Чернышевский указывает, что поэт в общем разделял его взгляды на крестьянский вопрос, но до последней минуты надеялся, что помещики и правительство не посмеют превратить реформу в средство окончательного ограбления крестьянства. Реформа произвела на него тягостное впечатление. Чернышевский же не был ничуть удивлен характером реформы. Однако тут же Чернышевский замечает, что отношение Некрасова к реформе выражало лишь чувства поэта, его горячее желание, чтобы участь народа была хоть отчасти облегчена.

   Чернышевский свидетельствует, что реальные события, наблюдение явлений окружающей его жизни были материалом для произведений Некрасова и воздействовали на их направление.

   Он напоминает, что Некрасов сознательно сделал свой журнал "Современник" органом революционной демократии и не отступал перед цензурными преследованиями, которым из-за этого подвергался журнал. Органическая близость Некрасова с его сотрудниками - революционными демократами, в первую голову с самим Чернышевским, подчеркивается в воспоминаниях Чернышевского о Некрасове, в которых Чернышевский дает обаятельный образ редактора "Современника" - организатора сил реалистической литературы, с глубокой симпатией относившегося к молодым представителям революционно-демократического направления в критике.

   Как представителя революционно-демократического направления в литературе оценивал Чернышевский и М. Е. Салтыкова-Щедрина. Он приветствовал "Губернские очерки" и посвятил им большую статью (1857). Рассматривая первый крупный цикл Салтыкова-Щедрина, Чернышевский дал замечательную характеристику таланта писателя, проницательно определил черты, ставшие затем типическими для всего его творчества.

   Щедрин - беспощадный и последовательный отрицатель современного общественного строя: "... ни у кого из предшествовавших Щедрину писателей картины нашего быта не рисовались красками, более мрачными. Никто... не выставлял перед нами наших общественных язв с большею беспощадностию. У него нет ни одного веселого или легкого выражения, не только целого очерка, - у него нет не только целого рассказа, похожего на "Коляску", или на "Тяжбу", или на "Лакейскую" Гоголя, - нет двух строк, которые бы ни были пропитаны грустным чувством. Он писатель, по преимуществу скорбный и негодующий" (IV, 266-267).

   Критический реализм Щедрина является шагом вперед по отношению к творчеству Гоголя, так как он осуществляет отрицание современного общества с позиций сознательного демократизма, знает источник общественного зла, знает, во имя чего и какими средствами должно бороться с этим злом. Революционная идейность играет огромную роль в художественном творчестве писателя, и Щедрин вносит эту идейность в литературу. В статье "Сочинения и письма Н. В. Гоголя. Издание П. А. Кулиша" (1857) Чернышевский формулирует мысль о дальнейшем развитии критического реализма Щедриным. Гоголя, указывает здесь Чернышевский, "... поражало безобразие фактов, и он выражал свое негодование против них; о том, из каких источников возникают эти факты, какая связь находится между тою отраслью жизни, в которой встречаются эти факты, и другими отраслями умственной, нравственной, гражданской, государственной жизни, он не размышлял много. Например, конечно, редко случалось ему думать о том, есть ли какая-нибудь связь между взяточничеством и невежеством, есть ли какая-нибудь связь между невежеством и организацией различных гражданских отношений. Когда ему представлялся случай взяточничества, в его уме возбуждалось только понятие о взяточничестве и больше ничего; ему не приходили в голову понятия произвол, бесправность, централизация и т. п." (IV, 632). Чернышевский указывает, что обличение взяточничества в "Губернских очерках" Щедрина ведется с революционно-демократических позиций: "... Щедрин вовсе не так инстинктивно смотрит на взяточничество,... он очень хорошо понимает, откуда возникает взяточничество, какими фактами оно поддерживается, какими фактами оно могло бы быть истреблено" (IV, 633).

   Мыслью о художественной новизне и революционном характере идейного содержания творчества Щедрина пронизана вся статья о "Губернских очерках".

   Отношения между классами Чернышевский сравнивает с войной между государствами. Продолжая критику либерализма, развернутую им в ряде других статей, Чернышевский анализирует яркий образ либерала-дворянина Буеракина в "Губернских очерках" Щедрина. Либералы - люди, которые находятся в "фальшивом или, проще сказать, ненатуральном положении" (IV, 291). Они пытаются представить себя защитниками крестьянства, врагами крепостного права, живя за счет крепостных крестьян. Чернышевский сравнивает "ненатуральность положения" Гамлета с положением дворянских либералов и приходит к выводу о неизбежности их бездеятельности: "Любить женщину и не желать назвать ее своею женою, желать добра людям и вместе с тем брать у них необходимое им, для удовлетворения своим прихотям, - которое из этих двух положений кажется вам менее противоестественно, менее фальшиво? На наши глаза оба они равно ненатуральны, равно дурны" (IV, 291). "Нерешительный", когда дело доходит до осуществления "народолюбивых" обещаний, либерал-помещик очень энергичен в защите своих материальных, классовых интересов. Фразы о свободе и справедливости в устах либерала лишены своего подлинного смысла, а следовательно, имеют прямо противоположный тому, какой вкладывают в них защитники народа. О либерале Буеракине Чернышевский пишет:

   "Внимательное рассмотрение его убеждений докажет, что какова бы ни была его деятельность, но она сообразна с его убеждениями.

   "В самом деле, положение человека имеет решительное влияние на характер его убеждений..., два различные положения необходимо ведут к двум различным взглядам на вещи" (IV, 293, 294).

   Теория либералов вполне соответствует их помещичьей практике. Для пояснения своей мысли Чернышевский рассказывает притчу о Цицероне, Верресе и Цезаре. Цицерон, обличающий пропретора Сицилии Верреса в злоупотреблениях, но не требующий отмены в Сицилии всей системы управления, неизбежно порождающей злоупотребления, в притче Чернышевского иносказательно обозначает либерала-обличителя. Чернышевский доказывает, что противоречия между Верресом и Цицероном - крепостниками и либералами - случайные недоразумения в одном лагере, несмотря на внешнюю "решительность" Цицерона. Обоим им противопоставляется Цезарь - иносказательное обозначение революционной демократии. Либералы ненавидят революционную демократию, а с консерваторами они всегда могут сговориться: вся система общественного устройства, не отвергаемая либералами, так же как и консерваторами, предопределяет их воззрения на жизнь и их действия. Цезаря, конечно, не смутили бы такие оправдания, так как он отрицает всю систему управления Сицилией и настаивает на уничтожении этой системы в целом. "Но Цицерон был враг Юлия Цезаря и его благотворных для римского государства действий. Он осуждал Юлия Цезаря как врага Римской республики... Он хотел задушить Юлия Цезаря рукою палача, как задушил Лентула. Он не мог бы согласиться с мнением Юлия Цезаря о деле Верреса и сицилианцев", - так иносказательно выразил Чернышевский мысль о предательской роли либералов в политической борьбе (IV, 296).

   Иносказательно, но вполне ясно Чернышевский заявил и о том, что осуществление справедливости может быть обеспечено только в том случае, если власть будет передана революционной демократии, народу и отнята у либералов и консерваторов-помещиков. "Справедливость требует, - говорит "Цезарь", - чтобы государство было управляемо сообразно с своими потребностями. Помпей и Цицерон совершенно не понимают этих потребностей и вводят Рим в бесконечные бедствия. Справедливость требует, чтобы они удалились от дел, заниматься которыми неспособны, и чтобы эти дела поручены были человеку, который один в целом Риме способен вести их надлежащим образом с выгодою для государства, то есть поручены были мне. А что касается до тяжбы Цицерона с Верресом, это нелепость, основанная на тупоумных односторонностях той и другой партии. Справедливость требовала бы объявить торжественно на форуме и Цицерона и Верреса глупцами; но так как это дело пустое, то лучше его бросить" (IV, 298).

   Огромное значение книги Салтыкова-Щедрина "Губернские очерки" Чернышевский видел в том, что, противостоя либеральной обличительной литературе, она разоблачала социальный строй крепостнической России в целом, была проникнута ощущением неизбежности и благотворности крестьянской революции.

   ""Губернские очерки" мы считаем не только прекрасным литературным явлением, - эта благородная и превосходная книга принадлежит к числу исторических фактов русской жизни.

   ""Губернскими очерками" гордится и долго будет гордиться наша литература. В каждом порядочном человеке русской земли Щедрин имеет глубокого почитателя. Честно имя его между лучшими, и полезнейшими, и даровитейшими детьми нашей родины", - писал Чернышевский (IV, 302).

   Критика Чернышевского имела огромное влияние на Салтыкова-Щедрина. Она помогла писателю твердо встать на путь борьбы за крестьянскую революцию.

   Черты нового отношения к народу, связанные с идеями революционной демократии, Чернышевский усмотрел в рассказах молодого писателя-разночинца Н. Успенского (статья "Не начало ли перемены?", 1861). Успенский не идеализирует народ, не рисует его однообразной массой, он показывает, что на некоторые слои народа оказало пагубное влияние крепостное право, воспитав в людях покорность, консерватизм, тупость, невежество. С этими проявлениями рабства надо, по мнению Чернышевского, бороться, поэтому трезвое изображение народа может принести огромную пользу крестьянской революции. Близость революционного взрыва, который потребует мобилизации всех сил народа, обязывает повести борьбу с забитостью отсталых слоев крестьянства. Русскому народу свойственны прекрасные черты: свободолюбие, смелость, стойкость в борьбе за свое счастье, трезвая мудрость и проницательность в оценке обстановки, - все эти черты являются гарантией успешности революционного движения народа. Однако нужна большая агитационная работа, чтобы вся масса народа поднялась на борьбу, нужно разоблачить и отбросить предрассудки, навязанные народу и сковывающие подчас его инициативу: "Наше общество составляют люди очень различных образов мыслей и чувств. В нем есть люди пошлого взгляда и благородного взгляда, есть консерваторы и прогрессисты, есть люди безличные и люди самостоятельные. Все эти разницы находятся и в каждом селе, и в каждой деревне. Мы, по указаниям г. Успенского, говорим только о тех людях мужицкого звания, которые в своем кругу считаются людьми дюжинными, бесцветными, безличными..., не заключайте по ним о всем простонародье, не судите по ним о том, к чему способен наш народ, чего он хочет и чего достоин. Инициатива народной деятельности не в них..., но должно знать их свойства, чтобы знать, какими побуждениями может действовать на них инициатива" (VII, 863).

   Несмотря на то, что крестьяне "сами по себе сильнее" своего врага и "собственно от него могли бы защищаться", они терпят обиды, так как боятся возбудить "против себя другую силу" (VII, 869) - опирающееся на солдатские штыки крепостническое государство. Нужно направить удар восставшего народа на все устои современного государственного строя. В эпоху, когда вопрос о народной революции стал насущным и реальным вопросом жизни общества, когда приблизилась "минута энергических усилий, отважных решений" в истории народа, должно констатировать, что "коренная причина... тяжелого хода" народной жизни состоит в несознательности и разобщенности крестьянства (VII, 877, 873).

   Чернышевский устанавливает, что народ способен воспринять революционную пропаганду. Лучшие представители народа уже сами стали доходить до их осознания. Революционная демократия, борющаяся за интересы крестьянства, близка им и легко может найти с ними общий язык. "Десять лет тому назад не было из нас, образованных людей, такого человека, который производил бы на крестьян подобное впечатление. Теперь оно производится нередко. Если вы одеты не бог знает как богато, если вы человек простой по характеру и если вы действительно любите народ, мужик не отличает вас ни по разговору, ни по языку от своей братьи, отпущенников; это свидетельствует о том, что в числе людей, принадлежащих по своим интересам к народу, есть уже такие, которые довольно похожи на нас с вами, читатель. Свидетельствует также, что образованные люди уже могут, когда хотят, становиться понятны и близки народу..., говорите с мужиком просто и непринужденно, и он поймет вас; входите в его интересы, и вы приобретете его сочувствие. Это дело совершенно легкое для того, кто в самом деле любит народ, - любит не на словах, а в душе" (VII, 889).

   Интересы народа, польза его - вот тот критерий, которым руководствовался Чернышевский, оценивая значение творчества писателей, начинающих и знаменитых, стоящих во главе литературы и второстепенных.

   Чернышевский был замечательным знатоком и ценителем мировой литературы. Прекрасно зная немецкий, французский и английский языки, он внимательно следил за всеми новинками зарубежной литературы. Его горячее сочувствие вызывали писатели-гуманисты, защищавшие права человеческой личности и народа, выступавшие против политического гнета, реакции, феодальной и капиталистической эксплуатации народных масс. При оценке явлений западной литературы, так же как при анализе произведений русской литературы, Чернышевский исходил из определения значения творчества того или другого писателя в жизни общества, влияния его на судьбы народа. Он высоко ценил Шекспира за гуманизм, которым проникнуто его творчество, за жизненность образов и ситуаций его драм, за благородный пафос его произведений, уважал Байрона за его могучее "недовольство собою и миром" (II, 191), любил Диккенса за реалистичность его произведений, за подлинное сочувствие его к маленьким, простым людям, которых он сделал своими героями. Гейне Чернышевский считал "одним из серьезнейших и благороднейших поэтов нашего времени" (II, 272), Жорж Санд - замечательной писательницей, смелой защитницей прав женщин и угнетенных вообще. Шиллера и Гете Чернышевский оценивал как величайших поэтов мысли. Шиллера он высоко ставил и как обличителя феодальных нравов, писателя, произведения которого овеяны духом революционной гражданственности. Замечательному немецкому просветителю Г.-Э. Лессингу Чернышевский посвятил специальную большую работу "Лессинг, его время, его жизнь и деятельность" (1856-1857).

   В этой работе дана широкая картина немецкой общественной жизни и литературы XVIII века. Чернышевский показал, какое место в политической жизни Германии этой эпохи занимала литература. Он указывал, что сила передовой немецкой литературы XVIII века состояла в том, что она будила в немецком народе стремление к борьбе за национальное единство, против феодальной раздробленности, тормозившей развитие страны. Это участие литературы в важном общественном и политическом деле увеличивало ее историческое значение. Выступая против феодальной тирании и эксплуатации крестьянства, литература осуществляла благородное дело защиты интересов народных масс, которые были подавлены и забиты. В центре работы Чернышевского стоит Лессинг, которого он считает преобразователем немецкой литературы. Чернышевский указывал, что Лессинг первый придал немецкой литературе народное значение, сделав ее средством постановки и решения важнейших для своего времени задач и придав ей национальную художественную форму. Лессинг боролся за национальную самобытность и самостоятельность немецкой литературы. Он первый в Германии стал изображать простых людей, их быт и их духовный мир. Произведения его выражали демократические тенденции писателя и его патриотизм. Характеризуя деятельность Лессинга как просветителя и человека передовых для своего времени идей, Чернышевский показывал, что этот писатель вступал в столкновения с реакционными силами немецкого общества, препятствовавшими развитию литературы, вторжению ее в жизнь общества. В борьбе с реакционной эпигонской литературой просветитель-энциклопедист Лессинг трудился на благо народа и его культуры, развивал новые литературные жанры, до него слабо развитые в Германии, создал стройную теорию искусства. Все его произведения имели острый политический смысл, были злободневны. Лессинг обличал княжеский деспотизм, выступал против средневековых предрассудков и религиозных распрей, мешавших объединению Германии. Чернышевский указывал, что его литературная деятельность имела исторически прогрессивное значение и способствовала решению насущных для немецкого народа вопросов.

  

   Чернышевский чрезвычайно высоко ценил народное творчество, в частности народную поэзию. Народная поэзия - устная литература широчайших масс крестьянства - выражает лучшие черты народного характера, является мощным средством воспитания и представляет собой огромную эстетическую ценность. Чернышевский указывает, что истинный патриот не может не любить фольклора. Устная народная словесность "до сих пор остается единственною поэзиею массы народонаселения; поэтому она интересна и мила для всякого, кто любит свой народ. А не любить своего родного невозможно. Другое достоинство ее - чисто ученое: в народной поэзии сохраняются предания старины. Потому важность ее неизмеримо велика и посвящать свою жизнь собиранию народных песен - прекрасный подвиг. Народная поэзия прекрасна" (II, 308).

   Народная поэзия является прекрасным материалом для изучения народа, его исторически сложившихся особенностей, она имеет большое научно-познавательное значение.

   "Существенные качества народной поэзии, достойной своего имени, очевидны из качеств народа, которому она принадлежит, из обстоятельств ее происхождения и роли, какую играет она в народной жизни. Народная поэзия развивается только у народов энергических, свежих, полных кипучей жизни, искренности, достоинства и благородства. Потому она всегда полна свежего, энергического, истинно поэтического содержания. Она всегда возвышенна, целомудренна, если можно так выразиться, чиста, проникнута всеми началами прекрасного... Она принадлежит целому народу, потому чужда всякой мелочности и пустоты, которой в неиспорченном народе может поддаваться только отдельный человек, а не целая масса; она вообще полна жизни, энергии, простоты, искренности, дышит нравственным здоровьем. Каково ее содержание, такова и форма ее: проста, безыскусственна, благородна, энергична" (II, 297-298).

   Наибольшего расцвета народная поэзия достигает у народов свободолюбивых, активно борющихся за свою национальную независимость и свою свободу: "Только там являлась богатая народная поэзия, где масса народа... волновалась сильными и благородными чувствами, где совершались силою народа великие события. Такими периодами жизни были у испанцев войны с маврами, у сербов и греков - войны с турками, у малоруссов - войны с поляками" (II, 295).

   В борьбе обнаруживаются лучшие качества народа, и фольклорные произведения, в которых это показано, наиболее ярко выражают дух народа. Чернышевский приводит примеры высоких образцов героической народной поэзии - патриотическую сербскую песню, рисующую самоотверженную и непримиримую борьбу сербов с турецкими захватчиками, и русскую былину о Даниле Денисьевиче, в которой честному и смелому богатырю Даниле, его верной, исполненной чувства собственного достоинства жене противопоставляются завистливый и жестокий князь Владимир и его коварный советник Мишаточка Путятин.

   Вместе с развитием народа, с ростом его культуры развивается его национальная самобытность. Культура народа всегда носит национальный характер: "... только образование даст индивидуальности содержание и простор; варвары все сходны между собою; каждая из высоко-образованных наций отличается от других резко обрисованною индивидуальностью. Потому, заботясь о развитии общечеловеческих начал, мы в то же время содействуем развитию своих особенных качеств..." (II, 292).

   У колыбели национальной культуры стоит фольклор. Он служит ярким проявлением высокого уровня развития духовной жизни народа зачастую уже на ранних исторических этапах. Народ создает произведения, о которых "должно решительно сказать, что только у первоклассных поэтов могут быть найдены произведения, равные им по красоте" (II, 305).

   Народная поэзия, в своем содержании отражающая мечты, чаяния и переживания народа, прекрасная, истинно художественная по форме, является богатым источником для писателей. Наиболее даровитые, честные, болеющие за судьбу народа и близкие ему писатели приближаются к этому источнику и черпают из него огромные силы. "Всё светлое" в творчестве Шекспира, по мнению Чернышевского, объясняется "очаровательным влиянием" сказок, которое господствует над его поэзией. Пушкин, Лермонтов, Кольцов, Некрасов учились на фольклорных образцах и вступали с ними в