Тургенев Иван Сергеевич - Примечания (к "Запискам охотника")

nbsp;    В настоящем издании в текст ЗО 1880 внесены следующие исправления:

   Стр. 107, строки 6-7. Вместо "махнул рукой" - "нагнулся с облучка, посмотрел, махнул рукой" (по Совр и ценз. рукоп.).

   Стр. 109, строки 13-14. Вместо "закричал озлобленным голосом" - "закричал на него озлобленным голосом" (по всем источникам до ЗО 1880).

   Стр. 109, строка 26. Вместо "голодное мяуканье кошки" - "голодное мяуканье" (по всем источникам до ЗО 1874).

   Стр. 115, строка 29. Вместо "далеко" - "далеко-далеко" (по всем источникам до ЗО 1874).

   Стр. 119, строка 42. Вместо "название "юродивца"" - "название "юродивца", данное ему Ерофеем" (по Совр и ценз. рукоп.).

   Стр. 122, строка 1. Вместо "люди что" - "люди-то" (по Совр, ценз. рукоп., ЗО 1852, ЗО 1859).

   Стр. 122, строки 32-33. Вместо "оглядывайся!.." - "оглядывайся!.." (по всем источникам до ЗО 1880).

  

   Замысел рассказа относится, вероятно, к концу 1850 г. В Программе X "Касьян с Красивой Мечи" еще не значится, хотя оставленное незаполненным место под No 22 (после "Бежина луга") дает основания предполагать, что оно предназначалось для "Касьяна...".

   В "Касьяне с Красивой Мечи" Тургенев поэтически воспроизвел некоторые черты народной крестьянской идеологии, прикрытой религиозной сектантской оболочкой {См. об этом в работах: Бродский Н. Л. И. С. Тургенев и русские сектанты. М., 1922; Воробьева З. А. Рассказ И. С. Тургенева "Касьян с Красивой Мечи".- Уч. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена, кафедра рус. лит-ры, 1958, т. 170, с. 95-108.}. Через семью Аксаковых Тургенев был знаком с материалами судебного следствия по делу секты "бегунов", или "странников", в с. Сопелки Ярославской губ. (одним из участников этого следствия, производившегося в 1849-1851 гг., был И. С. Аксаков). Тургенев проявил большой интерес к этой секте, справедливо усматривая в ней своеобразную форму оппозиции тогдашним устоям общественной жизни со стороны крестьянских масс. 25 июля (6 августа) 1856 г., после беседы с Тургеневым и с его слов, Фарнгаген фон Энзе отметил "два основных вопроса" во внутреннем состоянии России: "рост сектантства и крепостное право" (Varnhagen von Ense К. A. Tagebücher. Hamburg, 1870. Bd. XIII, S. 111-112). На принадлежность Касьяна к религиозной секте указывал И. Делаво в примечаниях к выполненному им французскому переводу "Записок охотника" (см. выше, с. 425). В образе Касьяна, по свидетельству Делаво, "автор представил... сектанта, и если он не говорит этого, то это потому, что этому воспрепятствовала цензура" (с. 465 указ. книги). Уклончивый ответ Касьяна на вопрос автора о его родне Делаво комментировал следующим образом: "Сектанты не признают авторитета официальной церкви, и естественно, что браки, которые они заключают между собой, рассматриваются властью как незаконные. Поэтому они не любят говорить о своей семье посторонним; постоянные преследования, которым они подвергаются, сделали их очень подозрительными" (там же, с. 486). Эти примечания восходят, по-видимому, к самому Тургеневу, советами и указаниями которого Делаво пользовался, работая над французским переводом "Записок охотника".

   В полном соответствии с учением "странничества", Касьян не видит в окружающей его социальной действительности "правды" и "справедливости". Он не участвует в обычных крестьянских занятиях, которые учители "странничества" называли "вражьей работой" на антихриста, отвергает собственность, деньги, живет в безбрачии. Тургенев наделяет своего героя пантеистической любовью ко всякой живущей на земле твари и социальной мечтой о сказочной стране, где "живет птица Гамаюн сладкогласная" и "всяк человек" живет "в довольстве и справедливости".

   "Бегуны" отвергали официальную церковь, и, вероятно, поэтому (возможно, но указанию И. С. Аксакова) при подготовке отдельного издания 1852 г. Тургенев отбросил слова Касьяна: "Случается, так в церкви божией на крылос меня берут по праздникам. Я службу знаю и грамоте тоже разумею". Вместо этих слов, бывших в "Современнике", во всех последующих источниках: "Грамоте, однако, разумею" (117, 40-41).

   Имея в виду оглядку на цензурное ведомство, с которой писался рассказ о народном правдоискателе, отрицающем существующий порядок вещей, Тургенев спрашивал Е. М. Феоктистова в письме от 12 (24) марта 1851 г.: "В главном характере много поневоле недосказанного - хочется мне знать, можно ли понять, в чем дело?" При отсутствии первоначальных рукописей невозможно конкретно и в полной мере судить о цензурных самоограничениях, на которые вынужден был пойти Тургенев. Несомненно, однако, что восстановлением доцензурного чтения, а не новым авторским вариантом, следует считать слова Касьяна, указывающие на типичность его фигуры для тогдашней действительности: "И не один я, грешный... много других хрестьян в лаптях ходят, по миру бродят, правды ищут... да!.." (119. 34-36).

   Поэтизация в "Касьяне с Красивой Мечи" "странничества" как одной из разновидностей духовной жизни народа явилась причиной преимущественного успеха этого рассказа у славянофилов и "почвенников" со свойственным им патриархально-консервативным взглядом. Журнал "Москвитянин", сурово отозвавшийся о "Певцах" и "Свидании" и скептически о "Бежине луге", новый рассказ "Записок охотника" встретил одобрительно. В рецензии Ап. Григорьева (Моске, 1851, No 7, с. 420-423) оба выведенных в рассказе лица объявлялись созданными "цельно и прекрасно" и принадлежащими "к удачнейшим созданиям г. Тургенева". Рецензент находил, что все детали в рассказе отличаются особенной "прелестью", а описание зеленой ветки на фоне голубого неба - "прелестная картина истинного мастера".

   Сходная оценка содержится в анонимной рецензии "Отечественных записок" (1851, No 4, отд. VI, с. 104-105).

   О впечатлении, произведенном рассказом на московских друзой Тургенева, Е. М. Феоктистов сообщал автору 17 (29) марта 1851 г.: "...Ваша статья о Касьяне - прелесть! Это бесспорно один из лучших Ваших рассказов - и таково общее здесь мнение. Кроме характера, который вышел очень рельефен и понятен, самое описание деревни, пустой в жаркий летний день, наконец описание самого этого дня,- всё это как будто сейчас видишь, как будто сам только что выехал из этой деревни. Вообще весь рассказ - истинно превосходен. Очень хороша также девочка. Право, кроме этого восхищения я не могу Вам передать ничего более, да и едва ли, думаю, и можно что-нибудь критиковать в этом рассказе" (ИРЛИ, арх. Л. Н. Майкова, ф. 166, ед. хр. 1539, л. 10 об.- 11). И ЗО марта (11 апреля): ""Касьян" всем понравился, "Бежин луг" тоже, хотя менее "Касьяна",- но сказать ли Вам общий голос об них в известных московских кружках? Все говорят: "довольно". Рассказы очень хороши, последний всем ужасно понравился, но все находят, что Вы уже слишком часто выпускаете их и что пора бы Вам переменить род" (там же. л. 13-13 об.).

   "Касьян с Красивой Мечи" был последним рассказом "Записок охотника", опубликованным в "Современнике". 2 (14) апреля 1851 г. Тургенев писал Феоктистову, что считает работу над "Записками охотника" законченной и намерен писать большое произведение в иной манере.

  

   Стр. 112. ...сидел на передней грядке...- Грядки - здесь: поперечные брусья, образующие края кузова у телеги.

   Стр. 115. Вам кажется, что ~ деревья не поднимаются от земли, но, слоено корни огромных растений, спускаются...- 13 (25) октября 1852 г. Тургенев писал Полине Виардо: "Знаете ли, в одном месте моей книги <...> я говорю так же, как вы, о деревьях, которые как будто опускаются в небо?"

   Стр. 118. Красивая Мечъ, или Красивая Меча.- река в б. Тульской губ., правый приток Дона. Протекая в высоких, скалистых и извилистых берегах, Красивая Мечь считалась одним из красивейших мест Европейской России. В повести Н. Ф. Павлова "Ятаган", которая была хорошо известна Тургеневу, этой реке посвящена пространная лирическая характеристика и рассказывается предание о ней (см.: Три повести Н. Павлова. М., 1835, с. 177-183). Матери Тургенева, а потом ему самому, принадлежало на Красивой Мечи с. Кадное Меньиюе.

   Стр. 119. Гамаюн - легендарная птица, изображение которой украшало мундиры царских сокольничих. Упоминается в изданной при царе Алексее Михайловиче книге: "Новое уложение и устроение чина сокольничия пути", которую Тургенев хорошо знал и любил. (См. эпиграф и упоминание о ней в рецензии Тургенева на "Записки ружейного охотника" С. Т. Аксакова, 1852 г.- наст. изд., Сочинения, т. 4.)

  

  

   Впервые опубликовано: Совр, 1847, No 10, отд. I, с. 197-209 (ценз. разр. 30 сент.). под No VI, вместе с "Конторой". Подпись, общая для двух рассказов: Ив. Тургенев.

   Сохранился черновой автограф рассказа (ГПБ, ф. 795. ед. хр. 3, 4 л.). Первоначальное заглавие ("Порода") в автографе зачеркнуто. Под ним написано "6. Бурмистр". На полях рукописи четыре программы "Записок охотника" (см. Приложение I, Программы I-IV), проект обложки отдельного издания "Записок охотника", рисунки пером и многочисленные надписи, не относящиеся к тексту. Подпись: Ив. Тургенев.

   В настоящем издании в текст ЗО 1880 внесены следующие исправления:

   Стр. 125, строки 11-12. Вместо "из Лючии и Сомнамбулы тоже помнит" - "из Лючии и Сомнамбулы тоже иное помнит" (по черн. автогр., Совр, ценз. рукоп. и всем изданиям до ЗО 1874).

   Стр. 129. строка 31. Вместо "сторожился" - "сторонился" (по черн. автогр. и на основании письма Тургенева к Белинскому от 14 (26) ноября 1847 г.).

   Стр. 133, строка 35. Вместо: "стояли два мужика" - "стояло на коленках два мужика" (по черн. автогр.).

   Стр. 133, строка 37. Вместо "в домашних заплатанных рубахах" - "в замашных заплатанных рубахах" (по черн. автогр.). Опечатка - в Совр. (Впервые на это обратил внимание Б. М. Эйхенбаум, исправив текст в Т, Сочинения, т. I, с. 129.)

  

   Работа над рассказом "Бурмистр" могла начаться не ранее первых чисел апреля, так как Программа I на нолях черновой рукописи "Бурмистра" ne могла быть набросана ранее этого времени (Клемая, Программы, с. 95). В черновой редакции рассказ был окончен к середине июня ст. ст. 1847 г. Основная работа над черновой редакцией приходится на конец мая - первую половину июня в Зальцбрунне, куда Тургенев приехал вместе с Белинским 22 мая (3 июня). В середине июня о существовании нового рассказа уже знал Некрасов. В письме от 24 июня (6 июля) 1847 г. он просил Тургенева: "Белинский говорит, что Вы еще написали рассказ; если не думаете скоро написать другой, то высылайте хоть этот; это нам к осени куда хорошо; нас то и дело спрашивают, будут ли в ..Современнике" еще Ваши рассказы" (Некрасов, т. X, с. 71). Тургенев предназначал рассказ для августовской книжки "Современника", о чем свидетельствует пометка в той же Программе I. Однако он не выслал рассказ в срок.

   В июле работа над рассказом, видимо, была прервана из-за поездки в Лондон, откуда Тургенев приехал уже в Париж 18 (ЗО) июля 1847 г. Здесь к началу сентября рукопись "Бурмистра" была перебелена и отослана в Петербург, о чем Тургенев писал из Куртавнеля 5 (17) сентября Белинскому, прося его взять на себя корректуру.

   В журнальной публикации были сделаны две цензурные купюры: устранено указание на то, что Пеночкин был "гвардейским" офицером, и снято шутливое восклицание его - "Конституция!". Оба слова были восстановлены Тургеневым в цензурной рукописи 1852 г., где обнаруживаются также следы весьма значительной стилистической правки.

   В ЗО 1859 во фразе: "...а только на нашей земле..." (131, 36 наст. изд.) была допущена опечатка, искажающая смысл,- "...а только не нашей земле...". В ЗО 1860 эти бессмысленные в контексте слова подверглись корректорской правке, в результате которой появились строки: "...а только не на нашей земле...". Этот испорченный текст воспроизводился в трех последующих прижизненных изданиях (1865, 1869, 1874) и бытовал таким образом двадцать лет. Тургенев заметил ошибку и устранил ее только при подготовке ЗО 1880.

   В ЗО 1880 Тургенев проставил дату написания рассказа: "Зальцбрунн, в Силезии, июль, 1847 г.". Дата не совсем точна (основная работа над "Бурмистром" падает на конец мая - первую половину июня), но она стала традиционной как авторская датировка. По мнению Ю. Г. Оксмана, Тургенев сделал пометку о дате с целью "подчеркнуть ее связь с точной датой письма Белинского к Гоголю: "15 июля 1847 г. Зальцбрунн"" (Оксман, Сб, 1959, с, 207).

   Рассказ "Бурмистр" - один из самых острых антикрепостнических рассказов цикла. В художественной системе образов, в решении основного конфликта заложена идея социального антагонизма двух классов. Здесь появляется также новая для "Записок охотника" тема - зарождение кулака-эксплуататора в крепостной деревне. Материал для этого давали, в частности, наблюдения над хозяйством В. П. Тургеневой в Спасском.

   В своем рассказе Тургенев затронул многие вопросы, обсуждавшиеся в журналистике того времени. В суждениях Пеночкина "об отличных качествах русского мужика", о принципе управления крепостными крестьянами и т. п. писатель сатирически использует основные положения реакционных публицистов {О связи рассказа с идеологическими течениями 40-х годов см. в работах Ю. Г. Оксмана, Н. Л. Бродского, В. А. Ковалева, названных выше (с. 408, 448).}. В 1846-1847 годах, в связи с общим упадком сельского хозяйства в крепостной России, на страницах многих газет и журналов ("Северная пчела", "Земледельческая газета", "Журнал министерства внутренних дел", губернские ведомости) печатались статьи о системе управления крепостными, о мерах, но искоренению недоимок, способах и размерах наказания крестьян. Основные меры по поднятию сельского хозяйства сводились к рекомендации усилить различные виды помещичьего и государственного принуждения. В рассказе "Бурмистр" Тургенев рисует истинное положение дел в крепостной деревне при "образованном" помещике, "умном" бурмистре и при "выгодной для крестьян" оброчной повинности.

   Белинский считал рассказ лучшим после "Хоря и Калиныча" (Белинский, т. 10, с. 346). Анненков вспоминает о первой непосредственной реакции критика на рассказ: "Он <Тургенев> написал в Зальцбрунне своего замечательного "Бурмистра", который понравился и Белинскому, выслушавшему весь рассказ с вниманием и сказавшему только о Пеночкине: "Что за мерзавец - с тонкими вкусами!"" (Анненков, с. 334).

   Герцен имел в виду, в частности, этот рассказ, когда писал: "У Тургенева есть свои предмет ненависти, он не подбирал крохи за Гоголем, он преследовал другую добычу - помещика, его супругу, его приближенных, его бурмистра и деревенского старосту" (Герцен, т. XIII, с. 177, перевод с немецкого).

   Современники были единодушны в признании высокохудожественных достоинств рассказа. Боткин восторженно писал Анненкову 12 октября 1847 г.: "Какая прелесть "Записки охотника": "Пеночкин" и "Контора", помещенные в 10-м No "Современника"! Какой артист Тургенев! Я читал их с таким же наслаждением, с каким, бывало, рассматривал золотые работы Челлини" (Анненков и его друзья, с. 553). Даже рецензент "Отечественных записок", скептически отнесшийся к молодому автору и поставивший Тургенева ниже Даля и Григоровича, отметил "Бурмистра" в числе трех лучших рассказов цикла (Отеч Зап, 1848, No 1, отд. III).

   В 1852 г. наибольшие придирки чиновника Главного управления цензуры Е. Волкова вызвал именно этот рассказ. В рапорте на имя министра он подчеркивал, что характер помещика описан с самой злой иронией, указывал на недопустимость таких слов, как "государственный человек" (в применении к безграмотному мужику), "либеральничать", возмущался рассказом о подкупе посредника при размежевании и станового по делу о мертвом теле. Негодование чиновника вызвал сам факт появления в печати слова "конституция": "Хотя тут и понятно, что Пеночкин, употребив слово Конституция, хотел выразиться иронически, но тем не менее г. ценсор не должен был бы допускать этого слова к печати, вспомнив, что оно повторялось простым народом на Сенатской площади во время страшной катастрофы 14 декабря" (Оксман, Сб., 1959, с. 275).

   В сотую годовщину рождения Тургенева Короленко в речи о Тургеневе и "Записках охотника" говорил: "...и Пеночкин, человек с прекрасными манерами (из рассказа "Бурмистр"), который хладнокровно приказывает: "Насчет Федора - распорядиться", и господин Зверков, искренне убежденный в неблагодарности крепостной девушки <...>, всё это для того времени обыкновенные явления и обыкновенные люди, которыми была полна тогдашняя жизнь... И ужас был именно в этой обыденности..." (Короленко В. Г. Собр. соч. в 5-ти т. М.: Молодая гвардия, 1961. Т. 5, с. 374).

   Обобщающий смысл образа Пеночкина, истинную суть "гуманности" тургеневского "цивилизованного" помещика вскрыл В. И. Ленин. Он дважды обращался в своих публицистических статьях к тургеневскому персонажу: в 1901 г. в статье "Внутреннее обозрение" и в 1907 г. в статье "Памяти графа Гейдена" (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 5, с. 301, и т. 16, с. 43).

  

   Стр. 124. Бурмистр - назначенный помещиком управляющий из крепостных крестьян. В поместье В. П. Тургеневой бурмистром был крепостной человек Иосиф Григорьевич Горбылев, которого крестьяне звали "главным министром". По воспоминаниям современников, Горбылев получил однажды с лутовиновских крестьян в свою пользу несколько тысяч рублей недоимки, хотя помещица простила им долг. Мошенничество раскрылось, но изворотливый бурмистр после недолгой опалы вновь вошел в доверие к барыне (Рында, с. 21).

   ..."Вечного жида" едва осилил.- "Вечный жид" ("Le Juif errant") - роман французского писателя Эжена Сю. Выходил отдельными томами в 1844-1845 годах. Имел огромный успех у современников.

   Стр. 125. ...из Лючии и Сомнамбулы тоже иное помнит...- "Лючия ди Ламмермур" (1831) и "Сомнамбула" (1835) - оперы выдающихся итальянских композиторов: первая - Гаэтано Доницетти, вторая - Винченцо Беллини. Эти оперы в 40-х годах пользовались в России большой популярностью. Они входили в репертуар итальянской оперной труппы в Петербурге.

   Стр. 128. ...доморощенного Карема...- Карем - знаменитый французский повар (Marie Antoine Carême); служил у Талейрана, а затем при русском и австрийском императорских дворах.

   Стр. 131. Третьего дня сказку подписали.- Сказка - список, реестр, опись. Здесь: документ о проведении размежевания.

   Стр. 132. ...земский...- Здесь: писарь или помощник при бурмистре.

   Стр. 133. Что ж, купите ~ на мое имя...- Крепостные крестьяне не имели права собственности на землю, покупка могла быть оформлена только на имя помещика.

  

  

   Впервые опубликовано: Совр, 1847, No 10, отд. I, с. 210-226 (ценз. разр. ЗО сент.), под No VII, вместе с "Бурмистром". Подпись, общая для двух рассказов: Ив. Тургенев.

   Сохранился черновой автограф (ГПБ. ф. 795, ед. хр. 4. 4 л.). На полях автографа рисунки пером (человек в постели, мужской профиль, фигура с кинжалом) и надписи, не относящиеся к тексту. Подпись: И. Т. Заключительные слова рассказа отличаются в рукописи от текста в "Современнике" и последующих изданий. В рукописи читаем: "В течение месяца число дворовых людей г-жи Лосняковой уменьшилось двумя - мужчиной и женщиной. Читатель, вероятно, угадает их имена".

   В настоящем издании в текст ЗО 1880 внесены следующие исправления:

   Стр. 147, строка 2. Вместо "что тут, чужой-то барин" - "что тот, чужой-то барин" (по черн. автогр., Совр, ценз. рукоп. и всем изд. до ЗО 1874).

   Стр. 149. строки 16-17. Вместо "чего?" - "чего? Из господской власти вышли, что ли?" (по черн. автогр. и Совр). В ценз. рукоп. фраза вычеркнута цензором.

   Стр. 149, строка 18. Вместо: "Меня отпусти" - "Меня отпусти на волю" (по черн. автогр. и Совр). В ценз. рукоп. слова "на волю" вычеркнуты цензором.

   Судя по записи названия "Контора" в Программе I, возникновение замысла рассказа относится к апрелю - июню ст. ст. 1847 г. К работе над рассказом Тургенев приступил, вероятно, во второй половине июля в Париже, по возвращении из лондонской поездки. В первом слое Программы III, датируемой второй половиной июля - началом августа, рассказ обозначен как неоконченный. Однако Белинский знал о его существовании еще до отъезда в Петербург. Окончательная отделка была завершена в начале сентября 1847 г. В письме к Белинскому от 5 (17) сентября Тургенев называет "Контору" вместе с "Бурмистром" старыми рассказами и сообщает, что он переписал эти два рассказа и отправил их Некрасову в Петербург. При этом Тургенев просил Белинского взять на себя корректуру рассказов.

   Из журнальной публикации цензор убрал строки о "старших", назначивших сторожем глухого старика (стр. 139, строки 25-26 наст. изд.). Слова эти восстановлены Тургеневым в цензурной рукописи {А. Е. Грузинский писал еще об одном цензурном вмешательстве в текст журнальной публикации: "...путем пропуска нескольких маленьких словечек был накинут легкий флёр на сцену мошеннического уговора Николая Еремеича с купцом насчет покупки хлеба у барыни, так что самый смысл сцены утратил ясность" (Научное слово, 1903, кн. 7, с. 96). Однако сопоставительный анализ текста чернового автографа, журнальной публикации и цензурной рукописи заставляет отвергнуть это утверждение. Некоторая смысловая неясность указанной. сцены в публикации "Современника" происходила от недостаточной авторской обработки. В цензурной рукописи Тургенев подверг сцену тщательной стилистической правке и устранил неясность (см. раздел "Варианты" в изд.: Т, ПСС и П, Сочинения, т. IV, с. 416).}.

   В цензурной рукописи из речи Куприяна цензор вычеркнул слова о "господской власти" и "воле" (стр. 149, строки 17-18 наст. изд.). В прижизненных изданиях они не восстанавливались. В цензурной рукописи Тургенев осуществил значительную стилистическую правку, которая продолжалась и в ЗО 1852.

   По требованию предварительной цензуры Тургенев внес исправления в текст ЗО 1859: снял сравнение осеннего дождя со "старой девкой" и некоторые подробности из описания сюжета третьей картины, обнаруженной охотником в конторе (Оксман, Сб, 1959, с. 284-285). Однако в издании ЗО 1865 писатель вновь вернулся к этим сценам, подвергнув их стилистической обработке и частично восстановив первоначальный текст.

   В окончательном тексте рассказа остались две неточности, не замеченные и не исправленные автором: дважды (145, 35 и 146, 23) Николай Еремеич назван приказчиком, хотя из разговора охотника с дежурным (с. 142) выясняется, что приказчиков в системе управления Лосняковой не было.

   В рассказе "Контора" Тургенев разоблачает одну из форм помещичьего управления крепостными крестьянами. Учреждение господских контор было чрезвычайно популярно в середине XIX века (такая контора была и у В. П. Тургеневой). В результате этого нововведения над крепостными крестьянами появился еще один хозяин и распорядитель - конторщик, что усилило гнет и поборы. Пагубно отражалось это и на самих "управителях", вчерашних дворовых, лакейской аристократии, получивших "узаконенную" помещиком и развращавшую их власть над крепостным мужиком.

   Белинский чрезвычайно высоко оценил рассказ, отнеся его к числу лучших в "Записках охотника" наряду с "Хорем и Калинычем", "Бурмистром" и "Однодворцем Овсяниковым" (Белинский, т. 10, с. 346).

   Антикрепостнический противопомещичий дух рассказа был отмечен в рапорте цензора Е. Волкова 1852 г.: "В означенной главе,- писал он,- автор, верный своему плану, снова насмехается над помещиками, выставляя их пошлыми глупцами и какими-то сумасбродами" (Оксман, Со, 1959, с. 276).

  

   Стр. 138. ...чрезвычайно мелкий и холодный дождь, который с самого утра, не хуже старой девки, неугомонно и безжалостно приставал ко мне...- Эти строки вызвали резкие критические замечания братьев Аксаковых, которые, в общем, весьма скептически отнеслись к "Запискам охотника" в 1852 г. (по выходе отдельного издания). Иван Аксаков писал Тургеневу 4 октября 1852 г. в Спасское: "В "Записках охотника" встречаются очень часто такие натянутые сравнения, такие претенциозные остроты <...> что я удивляюсь, как ваш строгий и разборчивый вкус допустил всё это. К чему все эти шуточки и остроты, часто ни к селу, ни к городу, на счет старых девок, кислых фортепьян (слово кислый у вас в большом ходу), рыхлых купчих, дряблых грудей и проч., и проч.? Нападения на старых девушек напоминают мне нападения г. Вонлярлярского на единственные сапоги у бедняка. На этот счет так остроумно острятся водевильные писатели, что вы могли бы не оспаривать у них первенства в этом отношении" (Рус Обозр, 1894, No 7, с. 476). В том же духе высказался и Константин Аксаков. Он находил, что в "Записках охотника", "кроме общего неясного достоинства, есть общие же, ясные недостатки. Первый недостаток: это постоянное усилие, которое сопровождает всякое описание, всякий разговор, всякое изображение <...> Потом: есть любимые выражения, часто неуместные, есть старые насмешки над старыми девами, которые нора бы уже кинуть серьезным людям" (там же. с. 481-482).

   Стр. 141. На другой картине два старика ели арбуз...- Картина с изображением двух стариков, которые едят арбуз, была в усадьбе Тургеневых в Спасском и в настоящее время находится в Государственном заповеднике Спасское-Лутовиново.

   ...Э - я фа пасатыню удаляюсь...- Начальные слова романса "Я в пустыню удаляюсь". Текст приписывается М. В. Зубовой. Впервые опубликован в сборнике XVIII века "Песенник, или Полное собрание старых и новых российских народных и протчих песен..." (СПб., (1798), ч. 2, No 6).

   Стр. 142. ...волховских котелок...- Волхов - уездный город Орловской губернии; котелки - крендели, сваренные в котле.

   Коскенкин - старая народная форма имени Константин.

   Стр. 145. ...две сереньких и беленькую вашей милости...- Бытовые названия ассигнаций по их цвету: серенькая - 50 рублей; беленькая - 25 рублей.

   Стр. 148. ...цвета аделаида - темно-синего цвета. Об этом и других случаях употребления в русской литературе этого обозначения для темно-синего цвета см. в заметке М. П. Алексеева (Т сб, вып. 3, с. 169-170).

   Стр. 153. ...ты меня сабуром опоил...- Сабур - растение алоэ. Его сгущенный сок употребляется как лекарство. В больших дозах ядовит.

  

  

   Впервые опубликовано: Совр, 1848, No 2, отд. I, с. 166-173 (ценз. разр. 31 янв.), под No X. Подпись, общая для шести рассказов: Ив. Тургенев.

   Автографы неизвестны. Об утраченном черновом автографе можно судить только по его краткому описанию, сделанному прежним владельцем рукописи А. М. Подшиваловым в сообщении "Факсимиле одной из рукописей Тургенева" (ИВ, 1884, No 1, с. 97-99). В этом сообщении факсимильно воспроизведен первый лист автографа, кончающийся словами "показалась на пороге" (стр. 155-156, строки 1-29) и опубликован текст фрагмента (прочитанный с пропусками и ошибками). Рукопись воспроизведенного листа сильно правлена; последний слой близок к первопечатному тексту; на полях - рисунки и записи: "Theo-dor Mundt", "Sebastien" и др.

   В настоящем издании в текст ЗО 1880 внесены следующие исправления:

   Стр. 160, строка 3. Вместо "взял лошадь за чолку" - "взял лошадь за холку" (по Совр, ценз. рукоп. и всем изданиям до ЗО 1880).

   Стр. 162, строки 5-6. Вместо "недолго тебе чваниться!" - "недолго тебе царствовать!" (по Совр и ценз. рукоп.). В ценз. рукоп. "царствовать" вычеркнуто и заменено на "чваниться" цензором.

  

   Время написания рассказа определяется на основании анализа программ "Записок охотника". Записи на полях чернового автографа не содержат точных примет времени. Впервые название "Бирюк" появляется в Программе V, в первоначальном слое которой рассказ вычеркнут как оконченный. Слова Тургенева в письме к Белинскому от 5 (17) сентября 1847 г. о написании им двух рассказов позволяют отнести создание черновой редакции "Бирюка" к концу августа - началу сентября 1847 г. (Клеман, Программы, с. 104-106). Судя по отметке в Программе VI, "Бирюк" предназначался для первого номера "Современника" 1848 г. Так как из рассказов, опубликованных во втором номере "Современника" за 1848 г., "Бирюк" был написан ранее других, к нему, очевидно, и следует отнести первое из эпистолярных свидетельств этой поры об отправке материалов в редакцию "Современника"; 7 (19) ноября 1847 г. Тургенев писал П. Виардо: "Всё это время я много работал; я только что отправил толстый пакет в наш журнал" (подлинник по-французски).

   Белинский, ставя в целом рассказы из "Записок охотника", напечатанные в "Современнике", 1848, No 2. ниже опубликованных ранее, отметил среди них два. "Больше других мне понравились "Бирюк" и "Смерть"",- писал он П. В. Анненкову 15 (27) февраля 1848 г. (Белинский, т. 12. с. 467).

   В рассказе нашли отражение впечатления Тургенева от родных ему мест; в километре от Спасского-Лутовмнова, поблизости от оврага Кобылий Верх, действительно была раньше избушка лесника (Богдановы, с. 10).

  

   Стр. 156. ..."как в море челнок"...- Цитата из стихотворения Лермонтова "Три пальмы".

  

  

   Впервые опубликовано: ЗО 1852, с. 21-40 (о подготовке издания и времени выхода в свет см. с. 406-409 наст. тома).

   Сохранился черновой автограф рассказа (ГДЕ, ф. 795. ед. хр. 5). Первоначальное, зачеркнутое название - "Два соседа"; подпись: И. Т. Автограф содержит полный текст рассказа с густой стилистической правкой; последний слой близок к тексту ЗО 1852.

   В настоящем издании в текст ЗО 1880 внесены следующие исправления:

   Стр. 165, строки 1-2. Вместо "поводит усами и бровями" - "поводит усами и бровями, сперва усами, йотом бровями" (по черн. автогр. и ценз. рукоп.).

   Стр. 166, строка 19. Вместо "высказать свое красноречие" - "выказать свое красноречие" (по черн. автогр.;.

   Кроме того, восстановлены по черновому автографу и цензурной рукописи следующие строки, вычеркнутые в ценз. рукон. цензором:

   Стр. 168, строка 19. "Как в вашем званье не пить!"

   Стр. 168, строки 33-34. "Всё проповеди держит, да вот вина не пьет".

   Стр. 170, строки 21-24. "Я. признаться вам откровенно, из тех-то двух семей и без очереди в солдаты отдавал и так рассовывал - кой-куды; да не переводятся, что будешь делать? Плодущи, проклятые".

   Первая и вторая фразы имеются в авторизованном переводе И. Делаво (Delaveau, p. 299). Первоначальный текст цензурной рукописи, не известный переводчику, не мог быть восстановлен без прямого участия автора.

  

   Впервые название "Два помещика" появляется под No 8, взамен вычеркнутого названия "Рус<ский> нем<ец>". в Программе I, которая была составлена в промежуток от начала апрели до середины июня ст. ст. 1847 г. (Приложение I, с. 374). К этому же времени позволяет отнести возникновение замысла "Двух помещиков" и тот факт, что для окончания чернового автографа рассказа использован лист с зачеркнутым заглавием "Русский немец", а черновой набросок начала "Русского немца" был сделан Тургеневым на листке неоконченного письма с датой "Берлин, 1 (13) апреля 1847" (Mazon, p. 54).

   Работа над "Двумя помещиками" отодвинула написание не только "Русского немца", но и "Уездного лекаря" ("Бедное семейство"): цифра 7, которая стоит в черновом автографе "Двух помещиков" перед заглавием, свидетельствует о том, что Тургенев намеревался закончить этот рассказ вслед за "Бурмистром", помеченным в Программе I, а также в черновом автографе рассказа цифрой 6, и опубликовать в "Современнике", 1847, No 8 (Клеман, Программы, с. 97). Однако осуществление замысла задержалось. Рассказ был написан, в его черновой редакции, очевидно, в конце августа ст. ст. 1847 г., так как слова Тургенева в письме к Белинскому от 5 (17) сентября о написании "двух больших очерков" со времени их последней встречи могут быть отнесены только к "Бирюку" и "Двум помещикам" (Клеман, Программы, с. 104-106). Запись на полях л. 3 об. чернового автографа "Бурмистра": Палл Асилич,Михалл Ваныч представляющая собою деталь речевой характеристики Хвалынского, также говорит о том, что писание "Двух помещиков" совпало с периодом окончательной выработки текста "Бурмистра" (см. комментарий к этому рассказу). Судя по карандашной помете в Программе V, Тургенев намеревался поместить рассказ в 10-м номере "Современника". Окончательная отделка "Двух помещиков" задержалась, очевидно, до ноября 1847 г., так как следующая помета в той же Программе V предназначает его уже для "Современника", 1848, No 1 (Приложение I, с. 377).

   Острота антикрепостнического содержания рассказа, который был начат Тургеневым в месяцы совместной жизни с Белинским в Зальцбрунне (июнь - июль 1847 г.) и написан под воздействием знаменитого письма Белинского к Гоголю, определила его судьбу. Редкий в творческой истории "Записок охотника" разрыв во времени между написанием и публикацией "Двух помещиков" объясняется цензурными условиями, сложившимися в России после революции 1848 г. В объявлении о подписке на "Современник" "Два помещика" названы в числе произведений, предназначенных к опубликованию в 1848 г. (Моcк Вед, 1847, No 154, 25 декабря). Однако в позднейшей информации "Два помещика" уже указаны в составе "Иллюстрированного альманаха", который должен был выйти как бесплатное приложение к "Современнику" (Совр, 1848, No 2, вкладной лист без пагинации; перепечатано: Некрасов, т. XII, с. 118). В феврале 1848 г. рассказ Тургенева, очевидно, находился в редакции "Иллюстрированного альманаха", так как сделанный для этого рассказа рисунок П. А. Федотова "Два помещика" в мельчайших деталях опирается на тургеневские портретные характеристики (гравюра с рисунка воспроизведена в книге: Литературный сборник с иллюстрациями. Издан редакцией "Современника". СПб., 1849, между с. 176 и 177).

   В марте 1848 г. альманах был отпечатан (ценз. разр. 26 февр. 1848 г.), но в свет не вышел. Опасаясь цензурных неприятностей, редакция "Современника" задержала выход издания и представила его в цензуру для вторичного рассмотрения. 20 октября оно было запрещено, а затем уничтожено (Лит Насл, т. 55, с. 458). В уцелевших экземплярах "Иллюстрированного альманаха" "Два помещика" отсутствуют; кем и на какой стадии был снят рассказ, до сих пор не установлено. Из письма Тургенева к Н. М. Щепкину от 18 (30) октября 1850 г. следует, что рассказ "Два помещика" должен был быть опубликован в альманахе "Комета". Альманах вышел в свет весной 1851 г., но без тургеневского рассказа.

   Рассказ "Два помещика" обратил на себя особое внимание в самом начале секретного следствия о первом отдельном издании "Записок охотника", проходившего в Главном управлении цензуры. В своем рапорте от 25 июня 1852 г. коллежский советник Е. Е. Волков отметил как предосудительное стремление автора изобразить "в смешном виде" генерал-майора Хвалын-ского и выставить петербургского чиновника "пошлым дураком и сумасбродом" (Окснан, Сб, 1959, с. 267). Точно так же были отмечены цензором места, рисующие пренебрежительное отношение помещика к священнику и осуждение правительственных мер по размежеванию.

  

   Стр. 163. ...иных зубов уже нет, как сказал Саади, по уверению Пушкина...- Тургенев перефразирует строки из последней строфы восьмой главы "Евгения Онегина".

   Стр. 165. "Journal des Débats" - ежедневная парижская газета, выходившая в 1789-1895 гг.

   Стр. 167. ...купил ~ у Бутенопа в Москве молотильную машину...- Завод земледельческих орудий и машин был устроен братьями Бутеноп в Москве в 1832 г.

   ...кислые фортопьяны...- Эпитет "кислые" применительно к "фортопьянам", как и вообще частое употребление этого слова Тургеневым, вызвал возражение И. С. Аксакова (см. примеч. на с. 475). Однако Тургенев сохранил этот эпитет, не сразу найденный им (в черновом автографе первоначально было: "фортепианы, кислые на вид").

   Стр. 170. ...сажалки даже нету...- См. примеч. на с. 458.

   А что будешь делать с размежеваньем? - См. примеч. на с. 461.

   Стр. 171. "Вот она, старая-то Русь!"...- Концовка рассказа , полемически направленная против славянофильской идеализации патриархальных отношений между помещиками и крестьянами, сразу же вызвала возражение И. С. Аксакова. В письме от 4 (16) октября 1852 г. он писал: "Это восклицание, обличающее очень поверхностный взгляд, еще понятно в 1847 году, но теперь оно устарело. Вы знаете, что "дворовый человек" есть скорее явление петровской Руси, нежели древней, что Алексей Михайлович запрещал брать из крестьян в дворовые и что Петр, уничтожив различие между крестьянами и холопами, сделал их всех холопами" (Рус Обозр, 1894. No 8, с. 476-477). Тургенев, отвечая Аксакову 28 декабря 1852 г. (9 января 1853 г.), ограничился общими словами благодарности за замечания и уклонился от дальнейшей полемики.

  

  

   Впервые опубликовано: Совр, 1848, No 2, отд. I, с. 173-185 (ценз. разр. 31 янв.), под No XI. Подпись, общая для шести рассказов: Ив. Тургенев.

   Автографы неизвестны. Краткие сведения об утраченном черновом автографе были даны его бывшим владельцем А. М. Подшиваловым: "лист писчей бумаги, исписанный кругом", "на последней странице" которого набросана Программа VIII (ИВ, 1884, No 1, с. 97-98).

   В настоящем издании в текст ЗО 1880 внесены следующие исправления:

   Стр. 173, строка 37. Вместо "продавал его "совсим"" - (продавал его "со всим"" (по Совр, ценз. рукоп., ЗО 1852. ЗО 18.59).

   Стр. 173, строка 39. Вместо "навалились" - "наваливались" (на основании письма Тургенева к M. M. Стасюлевичу от 2 (14) декабря 1882 г.).

   Стр. 174, строка 27. Вместо "отправился" - "отправился я", по Совр, ценз. рукоп. и всем изд. до ЗО 1880).

   Стр. 180, строки 6-7. Вместо "Хоть бы кому в светлый праздник прокатиться!" - "Хоть бы царю Ивану Васильевичу в светлый праздник прокатиться!" (по ценз. рукоп.). Слова "царю Ивану Васильевичу" вычеркнуты и заменены на "кому" цензором.

   Стр. 182, строки 21-22. Вместо "с такою важностью" - "с такою важностью призывал господа бога во свидетели" (по ценз. рукоп.). Слова "призывал господа бога во свидетели" вычеркнуты цензором.

  

   Время возникновения замысла "Лебедяни" определяется приблизительно - сроками составления программ "Записок охотника". Впервые начальное название этого рассказа - "Рракалион и Ситников" - введено под No 15 в Программу V, датируемую концом августа - сентябрем 1847 г. (Приложение I, с. 378). К этому времени следует, по-видимому, отнести зарождение замысла. Как видно из Программы VI. Тургенев предполагал опубликовать рассказ в "Современнике", 1848, X 5. Расширение авторской задачи, сводившейся первоначально, по-видимому, к очерку двух характеров, зафиксировано в Программе VII (там же, с. 380); здесь "Лебедянь" фигурирует уже под другим названием - "Ярмарка". Окончательное заглавие рассказа появляется впервые в утраченном черновом автографе и в Программе VIII (там же, с. 381).

   Очевидно, рассказ "Лебедянь" был отправлен в редакцию "Современника" около 1 декабря ст. ст. 1847 г. 11 (23) декабря 1847 г. Некрасов писал Тургеневу: "Все рассказы ваши уже у меня - на днях увижу, будет ли возможность поместить их в 1-ую книжку, ибо я от вас 4-й рассказ и желание о помещении их в 1-м номере получил только седьмого числа" (Некрасов, т. X, с. 93). Слова Некрасова о четвертом рассказе могли относиться только к "Лебедяни". С одной стороны, оформление замысла "Лебедяни" затянулось по сравнению с рассказами "Бирюк", "Малиновая вода" и "Уездный лекарь"; с другой - остальные два рассказа из шести опубликованных в "Современнике", 1848, No 2, а именно "Смерть" и "Татьяна Борисовна и ее племянник", были написаны позднее "Лебедяни": первый в черновой редакции мог быть окончен не ранее конпа ноября ст. ст. 1847 г. (см. ниже, с. 485). а второй не значится в Программе VIII. набросанной на последней странице чернового автографа "Лебедяни".

   При публикации в "Современнике" рассказ "Лебедянь" вызвал неодобрительный отзыв Белинского, который увидел в нем отход писателя от задач общественного обличения. "С чего Вы это, батюшка, так превознесли "Лебедянь" Тургенева? - писал он П. В. Анненкову 15 (27) февраля 1848 г.- Это один из самых обыкновенных рассказов его, а после Ваших похвал он мне показался даже довольно слабым. Цензура не вымарала из него ни единого слова, потому что решительно нечего вычеркивать" (Белинский, т. 12, с. 466). Осудил Белинский и натуралистические приемы речевой характеристики Хлопакова: "Да воздержите Вы этого милого младенца от звукоподражательной поэзии - Ррракалиооон! Че-о-эк" (там же, с. 467). Анненков, очевидно, не согласился с Белинским, так как в "Заметках о русской литературе прошлого года" поставил "Лебедянь" наравне с другими рассказами из "Записок охотника", назвав их "этюдами многоцветного русского мира, исполненными тонких заметок и ловко подмеченных черт" (Совр, 1849, No 1, с. 19). Из этой статьи видно, что в основе высокой оценки "Лебедяни", которую Анненков дал в своем письме Белинскому ранее, лежало признание им права художника и на такие "этюдные" зарисовки русской жизни, достоинства которых определялись преимущественно "силой наблюдения" и "литературной и житейской опытностью автора".

   В рассказе нашли отражение личные впечатления Тургенева от его охотничьих странствий по Лебедянскому уезду Тамбовской губернии и от конных ярмарок, которыми была известна -Лебедянь.

   Так, еще в 1828 г. "Московский телеграф" (кн. 23, No 17) извещал читателей об учреждении Лебедянского скакового общества, которое в период ярмарки устроило в Лебедяни скачки. Рецензируя "Журнал Лебедянского скакового общества" (1828, кн. 1), "Московский телеграф" писал: "По нашему мнению, всё это заслуживает особенное внимание, не только как предмет любопытства, но и как дело, важное по своим последствиям" (1828, кн. 23, No 19, с. 337).

  

   Стр. 173. ...пана Твардовского дают на театре...- Имеется в виду опера А. Н. Верстовского "Пан Твардовский" (либретто M. H. Загоскина; 1828 г.). Лебедянская ярмарка особенно славилась цыганскими хорами (П. М. [Пыляев]. Петербург за сто лет.- Новое время, 1881, No 2051). Поэтому можно предположить, что речь идет об исполнении отдельных цыганских эпизодов из оперы Верстовского или об инсценировке песни "Мы живем среди полей", которая ко времен