К. Р. - Примечания (к пьесе "Царь Иудейский")

   Бог любить повелевает нам ближнего, как самого себя. - "Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя" (Левит XIX, 18).

  

  

   Mаккавейский дворец. - Муж Иоанны, Хуза, домоправитель четверовластника Ирода Антипы, вероятно, вместе с последним проживал в Иерусалиме в одном и том же дворце. Я допускаю возможность, что местопребыванием Ирода при посещениях Иерусалима был дворец Асмонеев или Маккавейский. Об этом здании у Флавия говорится, что оно возникло еще при Асмонеях. Так как этот дворец был расположен на возвышенности, то отсюда открывался прелестнейший вид на город⁹⁸. Помещая Ирода Антипу в Маккавейском дворце, я расхожусь с автором "Археологии истории страданий Господа Иисуса Христа" Н. Маккавейским, который предполагает, что четверовластник останавливался во дворце Ирода Великого, а преторию Пилата видит в Маккавейском дворце.

  

  

   Друг кесаря, Сеян. - В Летописи Тацита говорится: "Шел девятый год правления Тиверия". В республике было благоустройство, в семействе процветание (смерть Германика он считал в числе счастливых событий), как вдруг судьба начала мутить: он стал свирепствовать сам или помогал свирепствовать другим. Виновником и причиной этой перемены был префект преторианских когорт Сеян... Теперь я расскажу об его происхождении, характере и о том, каким злодеянием он задумал захватить господство. Он родился в Вольсиниях¹⁰⁰ и был сыном Сея Страбона, римского всадника... Он разными хитростями так привязал к себе Тиверия, что скрытного по отношению к другим он сделал неосторожным и доверчивым по отношению к себе одному... У него было выносливое к трудам тело, смелый дух; себя он умел прикрывать, а других обвинять; одинаково был льстецом и гордецом; снаружи у него была притворная стыдливость, внутри - жажда к достижению высшего положения, и ради него он пускал в ход иногда щедрость и роскошь, а чаще энергию и бдительность - также вредные свойства, когда они направляются на приобретение царской власти.

   Умеренную до него силу преторианского префекта он увеличил тем, что рассеянные по Риму когорты соединил вместе в лагере, дабы они получали приказания все разом, а также, чтоб число, сила и вид друг друга внушали им доверие к себе, а другим страх. Предлогом же он выставлял то, что солдаты, рассеянные по городу, становятся распущенными, что в случае внезапной надобности они, действуя совокупно, могут оказать больше помощи и что между ними будет строже дисциплина, если будет устроен окоп вдали от приманок города. Как только лагерь был окончен, он стал мало-помалу вкрадываться в душу солдат, посещая их, называя по именам, и в то же время сам выбирать центурионов и трибунов¹⁰¹. Не забывал он также ухаживать за сенаторами, доставляя своим клиентам должности и провинции, причем Тиверий был для него податлив и до того к нему расположен, что не только в разговорах, но в сенате и перед народом величал его товарищем в трудах и дозволял чествовать его изображения в театрах и на форумах¹⁰², а также на главной площади лагеря легионов.

   Но исполнение его желаний задерживалось тем, что семейство Кесарей было многолюдно, тем, что был сын¹⁰³, молодой человек, и взрослые внуки¹⁰⁴, и так как было небезопасно разом истребить столько душ, то злоумышленность его требовала, чтобы злодеяния совершались с промежутками. Во всяком случае, он решил действовать тайными средствами и начать с Друза¹⁰⁵, против которого пылал свежим гневом. Дело в том, что Друз, не терпя соперника и будучи слишком вспыльчив, в поднявшейся как-то ссоре поднял на Сеяна руку и, когда тот подступил к нему, ударил его по лицу. И вот, обдумывая всякие средства к отмщению, Сеян нашел, что самое скорое из них - обратить взоры на жену его, Ливию, сестру Германика, которая в первые годы была некрасива, но затем стала женщиной выдающейся красоты. Как бы пылая к ней любовью, он увлек ее к прелюбодеянию, а заставив ее совершить первое преступление, он (ведь, потеряв целомудрие, женщина в другом уже не отказывает) внушил ей желание сочетаться с ним браком, мысль о совместном царствовании и об умерщвлении мужа. И она, у которой был дядя Август, тесть Тиверий, дети от Друза, оскверняла себя, предков и потомков связью с любовником из муниципия¹⁰⁶, для того, чтоб вместо почетного и обеспеченного положения ожидать преступного и неверного! Они берут в сообщники Эвдема, друга¹⁰⁷ и врача Ливии, который, под видом своего искусства, часто находился с ней наедине. Сеян прогоняет из дому жену свою, Апикату, от которой уже имел троих детей, затем, чтоб не возбуждать в любовнице подозрения. Но великость преступления пугала их, заставляла откладывать его, иногда принимать другие решения"¹⁰⁸.

  

  

   Александрийский большой корабль. - Пользуюсь сведениями, сообщаемыми мне М. И. Ростовцевым: "Путей в Сирию и Палестину было несколько, самые обычные - морем. Из Рима ехали по Аппиевой дороге в Брундизий (Бриндизи), оттуда, чтобы не огибать бурной Малеи, где гибло немало кораблей, переправлялись в Патрас или прямо на Коринфский перешеек; через Коринф следовали в гавань Коринфа - Кенхреи, здесь опять садились на корабли и шли обычным путем от острова к острову, через Делос и другие острова Архипелага на Родос; отсюда мимо берегов Ликии, Памфилии и Киликии шли в Таре и далее по берегу в Антиохию; иногда, минуя Таре, в ту же Антиохию плыли через одну из гаваней Кипра. Из Антиохии можно было продолжать морское путешествие до Кесарии, но предпочитали прекрасную сухопутную дорогу вдоль берега моря.

   Люди, не выносившие моря, могли пробраться в Иудею почти сплошь по суше и по превосходным мощеным дорогам. Из Брундизия в одни сутки переезжали в один из портов Эпира (Диррахий, Аполлонию или др.), откуда по Эгнатиевой дороге через Македонию и Фракию добирались до одного из портов Геллеспонта. Переехав через Геллеспонт в Азию, переезжали вдоль моря в Смирну, а оттуда по большой дороге через Сарды, Филадельфию, Лаодикею, Апамею, Иконий, Тиану и Таре в Антиохию.

   Если хотели миновать и переход морем от Брундизия до Эпира, то ехали через Северную Италию до Аквилеи, затем вдоль Савы до Белграда и оттуда через Софию и Филиппополь в Византию. Через Босфор переезжали в Азию и через Никомедию и Анкиру попадали на описанную уже выше дорогу. Этот путь рекомендует путеводитель 333 г. по Р. X. паломникам, едущим из Бордо в Иерусалим.

   Наконец, часто выезжали не из Брундизия, а из Путеол (Pozzuoli близ Неаполя) прямым трактом в Александрию, а оттуда сухим путем через Суэцкий перешеек в Кесарию. Этот путь любили, так как верили в искусство александрийских кормчих и в морские качества их больших и крепких судов".

   К нам Нептун был милостив. - Нептун, бог моря римской мифологии, именем которого пользовались для обозначения самого моря.

   Эол, надувши щеки, веял. - Эол - царь ветров, сын Юпитера и нимфы Меланиппы. В греческой и римской мифологии он поднимал бури.

   Дней в двадцать плаванья до Кесарии. - От Сицилийского (Мессинского) пролива в Александрию префект Галерий приплыл на седьмой день, префект Балбилл - на шестой, а сенатор Валерий Максим, правда, от Путеол, - на девятый, при очень тихом ветре (Plin. Nat. hist., XIX, 1). Филон (Philo in Flacc. p. 521 M.) упоминает о 15-дневном плавании от Александрии до Кесарии¹⁰⁹.

  

  

   Войти сюда нельзя уговорить их. - "И поднялось все множество их" (Лук. XXIII, 1). "От Каиафы повели Иисуса в преторию. Было утро; и они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху" (Иоан. XVIII, 28).

  

  

   Неудачу потерпел старик Север Щецина. - Префект ссылается на обстоятельство, случившееся перед тем лет за десять с небольшим. Север Цецина отличался еще в паннонских войнах под предводительством Тиверия¹¹⁰. В 15 г. по Р. X. он вместе с Силием и Апронием за свои подвиги в Германии получил триумфальные украшения, которые во время империи заменяли триумф для полководцев. Он, как и Силий, был legatus Caesaris pro praetore, т. е. легат или наместник императора.¹¹¹ Тацит повествует, что однажды среди прений в сенате "Цецина Север сделал предложение, чтобы никакое правительственное лицо, которому досталась провинция, не сопровождала жена. Не напрасно в старину было постановлено, что женщин не следует тащить с собой к союзникам или иностранным народам: женской свите присуще нечто такое, что мирные занятия затрудняет роскошью, войну боязнию, и превращает поход римского войска в подобие шествия варваров. Этот пол не только слаб и не способен к перенесению трудов, но, если дать ему волю, жесток, любит интригу, жаден до власти, любит ходить среди солдат, иметь у себя под рукой центурионов: недавно¹¹² женщина распоряжалась упражнением когорт, маневрами легионов. Подумайте о том, что всякий раз, как кто-нибудь обвинялся в вымогательствах, больше всего обвинений падало на женщин! К ним тотчас пристают самые негодные люди из провинциалов; они предпринимают дела, вступают в сделки; две свиты для выходов, две претории¹¹³, причем более настойчивые и капризные приказания идут от женщин, которые некогда были связаны Оппиевым¹¹⁴ и другими законами, но теперь, когда эти цепи развязаны, хотели бы управлять домами, форумами¹¹⁵, а вот уже и войсками. Речь эту с одобрением слушали немногие... Таким образом, мнение Цецины было устранено"¹¹⁶.

  

  

   Жену Пизона, наместника Сирийского, Планцину. - О них говорится в летописях Тацита: "Тиверий... отдал Сирию Гнею Пизону, человеку вспыльчивого характера и не умеющему повиноваться... Кроме отцовского духа гордости, Пизон был вызываем к ней также знатностью и богатством жены своей Планцины¹¹⁷; он едва уступал Тиверию, а детей его считал гораздо ниже себя. Он не сомневался, что его назначили управлять Сирией с тою целию, чтоб обуздывать расчеты Германика"¹¹⁸.

   Внук кесаря Августа, Германик, приходился родным племянником Тиверию и был усыновлен последним по приказанию Августа. Германик был поставлен Августом во главе восьми легионов на Рейне. Он производил ценз в Галлии, когда 19 августа 14 г. по Р. X. кесарь Август умер, и власть перешла к Тиверию. Германика тревожила скрытая ненависть дяди (Тиверия) и бабки (Ливии, вдовы Августа), ненависть тем более ожесточенная, что она была несправедлива. Дело в том, что римский народ питал большое уважение к памяти отца Германика; отсюда то же расположение и к сыну. И в самом деле, у юноши были гражданские наклонности¹¹⁹, замечательная ласковость в обхождении, разнившаяся с речью и лицом Тиверия, выражавших надменность и скрытность. Но Германик, чем он был ближе к осуществлению высшей надежды, тем ревностнее стоял за Тиверия. Услышав о бунте легионов, он из Галлии поспешно отправился к ним на Рейн и потребовал от возмутившихся воинов повиновения. По усмирении бунта он повел легионы на германцев. Война с ними продолжалась до 17 года, и Германик просил Тиверия остаться еще на год в Германии, но был принужден возвратиться в Рим.

   26 мая 17 года он праздновал триумф над Херусками, Хаттами, Ангривариями и другими племенами, живущими вплоть до Эльбы. Была везена добыча, пленные, изображение гор, рек, сражений: война, так как ее не позволено было окончить, была принимаема за оконченную. Особенно взоры зрителей поражала необыкновенная красота самого Германика и колесница, в которой ехало пятеро детей¹²⁰ его. Но зрителями овладевало тайное опасение, когда они припоминали, что не на добро послужило его отцу расположение народа, и что любимцы римлян живут недолго и несчастны.

   Не достигши веры в искренность своей любви, Тиверий решился отделаться от молодого человека под почетным предлогом и создал причины или ухватился за случайно предоставившиеся. Он доложил сенату о смутах в Каппадокии, Коммагенах, Ниликии и Армении, говоря, что волнения на Востоке может успокоить лишь мудрость Германика. Выл составлен декрет сената, которым Германику вручались все провинции, отделяемые от Италии морем, и предоставлялась везде там власть выше той, которую имели бы лица, выбранные жребием или назначенные государем. Одновременно с этим Тиверий назначил Гнея Пизона правителем Сирии с тайною целию противодействовать Германику.

   Между тем Гней Пизон, спеша приступить к тому, что было задумано, поплыл быстро через Кикладские острова сокращенным путем и нагнал на острове Родосе Германика, который знал, каким будет подвергаться преследованиям, но вел себя так дружелюбно, что когда поднявшаяся буря понесла Пизона на утесы и гибель недруга могла быть приписана случаю, он послал триремы, при помощи которых последний мог бы избавиться от опасностей. Это, однако, не смягчило Пизона, и он, едва пробыв на Родосе один день, покидает Германика и опережает его.

   Когда же он приехал в Сирию и встретился с легионами, то деньгами, заискиванием, поддержкою самых низших из солдат, удалением старых центурионов и строгих трибунов, раздачей их мест своим клиентам или самым негодным людям, дозволением солдатам праздности в лагере, вольного поведения в городах, шатанья и распущенности в деревнях он до того развратил их, что толпа называла его отцом легионов. Да и Планцина не держала себя в границах того, что прилично для женщины, а присутствовала при упражнениях конницы, при маневрировании пехоты, поносила Агриппину¹²¹, Германика, причем некоторые даже из хороших солдат были склонны к повиновению в дурных делах, так как ходил тайный говор, что все это делается не без согласия императора. Германику это было известно, но он считал более настоятельным делом отправиться прежде всего к армянам. Он поставил им царя, назначил легатов для управления Каппадокией и Коммагеной и, прибыв в Сирию, встретился с Пизоном в Кирре, в зимнем лагере десятого легиона. Тут между ними произошел явный разрыв. В 19 году Германии посетил Египет. Возвращаясь оттуда, он узнает, что все его распоряжения, сделанные относительно легионов или городов, уничтожены или применены навыворот. Это вызвало в нем суровые порицания Пизону; но не менее язвительны были уколы, которые направлялись Пизоном против Германика. После этого Низон решил оставить Сирию; но он был задержан болезнию Германика. Узнав же, что последний выздоровел и что исполняют обеты за сохранив его, он посредством ликторов прогоняет от жертвенников приведенных для заклания животных, расстраивает все жертвенные приготовления и разгоняет антиохийскую¹²² чернь, одетую по-праздничному. Затем он удаляется в Селевкию¹²³ и там выжидает исхода нездоровья, которое снова постигло Германика. Жестокая сила болезни увеличивалась в Германике от убеждения, что он отравлен Пизоном. Германик написал ему письмо, в котором отказывал ему в дружеских сношениях; многие прибавляют к этому, что был послан приказ оставить провинцию. И Пизон, не мешкая долго, сел на корабли, но плыл не быстро, чтоб ему не далеко было возвращаться, если смерть Германика откроет для него Сирию. Германик умер 10 октября 19 г., уверенный, что погиб от женского коварства. Он подозревал Планцину, а может быть, и Августу Ливию, ненависть которой к нему, а в особенности к его жене, была ему, конечно, хорошо известна. Он умер среди большой печали провинции и окрестных народов: так велика была его ласковость с союзниками, мягкость с большой печали провинции и окрестных народов: так велика была его ласковость с союзниками, мягкость с врагами! И когда на него смотрели, и когда его слушали, он был одинаково достоин почитания и, сохраняя величие и важность человека самого высокого положения, он не имел в себе возбуждающего ненависть высокомерия. Находили сходство между ним и Александром Великим в наружности, летах, роде смерти, сравнивали их судьбу также по близости мест, в которых тот и другой потеряли жизнь. Если б Германии один имел власть и титул царя, он настолько скорее достиг бы военной славы Александра, насколько он превосходил его милосердием, воздержанием и другими хорошими качествами¹²⁴.

  

  

   С гладиаторами в цирке. - Фридлендер¹²⁵ упоминает о случаях, когда женщины бились с гладиаторами, и ссылается на Ювенала:

  

   Видишь, как рвется она наносить по науке удары,

   И покрыта каким тяжелым шлемом, какая

   На коленях у ней повязка...

  

   (Сатира VI, 261-263, перевод Фета) и на Марциала (VII, 67). В переводе Фета эта эпиграмма опущена.

  

  

   Кто больше выпьет. - Также у Фридлендера, со ссылкой на Ювенала:

  

   ...Вот, наконец, она входит, багровая, жаждой

   К целой бутыли сгорая, которую, равную урне,

   Ей придвигают к ногам; из нее второй уж секстарий

   Тянет она перед пищей, чтоб бешеный голод он вызвал...

   (Сатира VI, 424-427. Перевод Андрея Адольфа, М.,

   1888) и на Сенеку (Ерр. 95, 20)126.

  

  

   Сами предъявляют иск. - Опять у Фридлендера со ссылкой на Ювенала:

  

   ...Манилия, коль не ответчица, то обвиняет.

   Сами себе сочиняют и пишут по форме прошенья,

   А основанья и ссылки готовы подсказывать...

   (Сатира VI, 243-245, перев. А. Адольфа)¹²⁷.

  

  

   Стихи в количестве изрядном пишут. - Фридлендер указывает на Лукиана (De mercede cond. 36)¹²⁸.

  

  

   Гомер или Виргилий. - Эти подробности заимствованы у Фридлендера, который приводит выдержки из Ювенала¹²⁹:

  

   Та же несносней еще, которая сев за трапезу,

   Хвалит Виргилия, гибель в вину не ставит Элиссе,

   Сопоставляет поэтов и сравнивает тут Марона,

   А с другой стороны на весы полагает Гомера.

   Уступают грамматики, риторы сбиты, смолкает

   Сборище все, ни герольд говорить, ни законник не смогут,

   Ни сторонняя женщина: речи стремятся так сильно,

   Что подумаешь, в несколько тут звонков и тарелок

   Бьют... (Сатира VI, 434-442, перев. Фета).

  

  

   Свитки строгих стоиков. - Стоики - школа греческих философов, основанная Зеноном, который беседовал в Афинах в портике Стоа, отсюда и название стоиков. Последователи Зенона - Герилл, Хризипп, Антипатр, Эратосфен и др. Во времена римской империи стоицизм получил самое широкое распространение и обратился в популярно-просветительную философию. Задача стоиков - найти прочное, разумное основание для нравственной жизни; знание есть средство к добродетельному поведению и достижению блага; посредством добродетели человек делается свободным и счастливым¹³⁰.

   Шелковых подушек. - Взято из Горация (Epod. 8, 5)131.

  

  

   Назиданьям "Республики" Платона. - Заимствовано у Лукиана (De mercede cond. 32 и 36)¹³².

  

  

   В Остию, на виллу. - Остия - город в древнем Лациуме, при впадении Тибра в Средиземное море. Здесь многие богатые жители Рима имели виллы. Развалины Остии теперь в расстоянии 3-х километров от берега моря.

   Ощенилась. - Оттуда же¹³³.

  

  

  

   Подать нам запрещает кесарю платить. - "Пилат вышел к ним и сказал: "В чем вы обвиняете Человека Сего?" Они сказали ему в ответ: "Если бы он не был злодей, мы не предали бы Его тебе". Пилат сказал им: "Возьмите Его вы и по закону вашему судите Его". Иудеи сказали ему: "Нам не позволено предавать смерти никого" (да сбудется слово Иисусово, которое сказал Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет). (Иоан. XVIII, 29-32). И начали обвинять Его, говоря: "Мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает подать кесарю, называя себя Христом Царем" (Лук. ХХШ, 2)"¹³⁴.

  

  

   Божье Богу, а кесарево - кесарю. - "И посылают¹³⁵ к Нему учеников своих с иродианами (Матф. XXII, 16). Они же, пришедши, говорят Ему: "Учитель! Мы знаем, что Ты справедлив и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лицо, но истинно пути Божию учишь (Марк. XII, 14). Итак, скажи нам: как Тебе кажется? Позволительно ли давать подать кесарю, или нет? (Матф. XXII, 17). Давать ли нам или не давать? (Марк. XII, 14)". Но Иисус, видя лукавство их, сказал: "Что искушаете Меня, лицемеры? Покажите мне монету, которою платится подать". Они принесли Ему динарий. И говорит им: "Чье это изображение и надпись?" Говорят ему: "кесаревы". Тогда говорит им: "Итак, отдавайте кесарево кесарю, а Вожие Богу" (Матф. XXII, 18-21)"¹³⁶.

   "Для большего успеха в своей хитрости фарисеи пригласили с собою в участие иродиан. Секта сия, отличавшаяся наклонностию к языческой образованности и нравам, во многом была не согласна с фарисеями, до излишества приверженными ко всему отечественному: в отношении к податям иродиане именно утверждали противное всеобщему мнению, почитая их законными. Но по сей-то самой противоположности они и были теперь полезны для фарисеев - в том случае, если бы Иисус Христос, как надеялись, не одобрил податей. - Как иродиане думали об отношении своего отечества к римлянам и вообще о независимости политической, - можно догадываться из следующих слов Ирода Агриппы, сохраненных для потомства Флавием (Иуд. война, II, 16, 4): "Чтобы не потерять свободы, - говорит он, - за это сражаются по праву; но кто, будучи раз побежден, силится потом свергнуть иго победителя, то походит более на упрямого раба, нежели на ревнителя свободы""¹³⁷.

  

  

   Его спросил ты. - "В Евангелии нет упоминания о переводчике, и потому сам собою является вопрос: на каком языке происходил разбор дела Господа Иисуса Христа у Пилата? - Официальным языком римских судей и вообще должностных лиц сначала был исключительно язык латинский. Но уже к концу республики не только в римскую жизнь, но даже в римский сенат проникает язык греческий (Valer Max. Cib. II, с. 2, п. 2,3). На нем производятся вопросы и решения при Тиверии. На востоке мы видим то же самое. Тот же язык был придворным языком проконсулов в Азии и Сирии (Seneca, Ер. XII; De ira, II, 5). То же должно сказать, в частности, и о Палестине. Не один из ее городов был населен греками или сирийцами, говорившими по-гречески. С чужеземным греко-римским влиянием, особенно усилившимся при Ироде, иудеи при всем желании были не в силах бороться, и греческий язык завоевывал себе право гражданства рядом с языком еврейским. Итак, на греческом языке обратился Пилат к приведшим Иисуса Христа членам синедриона, на том же языке отвечали ему судьи Спасителя, а может быть, и народ; по-гречески давал свои немногие ответы Обвиняемый". - См. Pontius Pilatus v. G. A. Millier, s. 57 и 58)¹³⁸.

   В Маккавейский дворец ~ погнали Иисуса. - "Тогда Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: "Ты Царь Иудейский?" Иисус

   отвечал ему: "От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе обо Мне?" Пилат отвечал: "Разве я иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал?" Иисус отвечал: "Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда". Пилат сказал Ему: "Итак, Ты Царь?" Иисус отвечал: "Ты говоришь, что Я Царь; Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего". Пилат сказал Ему: "Что есть истина?" И, сказав это, опять вышел к иудеям и сказал им: "Я никакой вины не нахожу в Нем" (Иоан. XVIII, 33-38). И первосвященники обвиняли Его во многом (Марк. XV, 3). И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал. Тогда говорит Ему Пилат: "Не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя?" И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился (Матф. XXVII, 12-14). Пилат сказал первосвященникам и народу: "Я не нахожу никакой вины в этом Человеке". Но они настаивали, говоря, что Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места. Пилат, услышав о Галилее, спросил: "Разве Он Галилеянин?" И узнав, что Он из области Иродовой, послал Его к Ироду, который в эти дни был также в Иерусалиме (Лук. XXIII, 4-7)"¹³⁹.

  

  

   Четыре прокуратора. - Предшественниками Пилата в управлении Иудеей были прокураторы: с 6-9 г. по Р. X. - Колоний, с 9-12 г. - Марк Амбибул, с 12-16 г. - Анний Руф и с 15-26 г. - Валерий Грат¹⁴⁰.

   Иудеев в войско не вербуют. - Флавий упоминает о медных таблицах, найденных в Риме в Капитолии, на которых еще при Юлии кесаре было вырезано между прочим следующее: "Пусть ни один чиновник, ни один претор, ни один легат не набирает войск в пределах иудейских, равно как не допускает солдат вымогать от иудеев деньги ни для зимовок, ни под каким-либо другим предлогом; пусть иудеи будут свободны от всех решительно повинностей"¹⁴¹.

   Из Кесарии ночью в Ерусалим. - Рассказ Пилата воспроизводит повествование Флавия: "Когда претор Иудеи, Пилат, повел свое войско из Кесарии в Иерусалим на зимнюю стоянку, он решил для надругания над иудейскими обычаями внести в город изображения императора на древках знамен. Между тем закон наш возбраняет всякие изображения. Поэтому прежние преторы вступали в город без таких украшений на знаменах. Пилат был первым, который внес эти изображения в Иерусалим, и сделал это без ведома населения, вступив в город ночью. Когда узнали об этом, население толпами отправилось в Кесарию и в течение нескольких дней умоляло претора убрать изображения. Пилат не соглашался, говоря, что это будет оскорблением императора, а когда толпа не переставала досаждать ему, он на шестой день приказал своим воинам тайно вооружиться, поместил их в засаде в здании ристалища, а сам взошел на возвышение, там же сооруженное. Но так как иудеи опять возобновили свои просьбы, то он дал знак, и солдаты окружили их. Тут он грозил немедленно перерубить всех, кто не перестанет шуметь и не удалится восвояси. Иудеи, однако, бросились на землю, обнажили свои шеи и сказали, что они предпочитают умереть, чем допустить такое наглое нарушение мудрого закона. Пилат изумился их стойкости в соблюдении законов, приказал немедленно убрать из Иерусалима императорские изображения и доставить их в Кесарию"¹⁴².

   В Антониеву башню. - Флавий сообщает: "Гиркан, первый из целого ряда первосвященников, носивших это имя, построил себе вблизи храма башню... Овладев царством, Ирод Великий роскошно отстроил эту башню, названную им в честь своего друга Антония, Антониею"¹⁴³.

  

  

   Вольноотпущенных евреев тысяч до четырех. - В Летописи Тацита говорится: "Состоялось сенатское постановление о том, чтобы зараженных этим суеверием¹⁴⁴ четыре тысячи вольноотпущенников, которые имеют для того годный возраст, отвезти на остров Сардинию для усмирения тамошних разбойников, и что невелика будет потеря, если они там погибнут от тяжелого климата; остальные же должны уйти из Италии, если до известного дня не оставят своих нечестивых обрядов"¹⁴⁵.

  

  

   Сеяна, не терпевшего евреев. - О том, что Сеян был заклятым врагом евреев, мы знаем из письма Филона к Каю¹⁴⁶.

   Щиты из золота литого. - В том же письме Филона рассказано, что Пилат, потерпев неудачу с помещением в иерусалимской Антониевой башне императорских изображений на знаменах когорт, решил развесить во дворце Ирода Великого густо позолоченные щиты, на которых не было изображений, но имелось имя Тиверия¹⁴⁷.

  

  

   Пластыри чернеют на лице. - Тацит IV, 57: "Он (Тиверий) был большого роста, но очень худощав и сутуловат, голова у него была лысая, лицо было в прыщах, часто покрытое пластырями". - Светоний¹⁴⁸: "Он был полного и крепкого телосложения и ростом выше среднего. Плечи и грудь его были широкие, остальные части тела, кончая ногами, отличались замечательной пропорциональностью. Он ловчее и сильнее действовал левою рукою, причем ее суставы были так крепки, что он протыкал пальцем свежее цельное яблоко, а щелчком мог поранить голову ребенка и даже взрослого. Он был блондин. Волосы на затылке были у него длинные, так что даже закрывали шею... Его лицо отличалось красотой, - хотя на нем неожиданно появлялись прыщи в большом количестве, - глаза же отличались необыкновенною величиной".

  

  

   Уж много лет его не видно в Риме. - "Чтобы не уменьшить своего влияния... а с другой стороны - не давать повода для обвинений, он (Сеян) повернул дело к тому, чтоб побудить Тиверия жить вдали от Рима в приятной местности. И в самом деле, он предусматривал от этого многие выгоды: в его руках были бы доступы к государю, и он был бы в значительной доле хозяином писем, так как они шли через солдат; далее, кесарь, находясь уже на склоне лет своих и изнежившись от пребывания в уединении, легче предоставит ему бразды правления... Поэтому он начинает мало-помалу говорить против городских хлопот, стечений народа, множества посетителей, восхваляя покой и уединение, среди которых ничто не надоедает и не причиняет неприятностей и можно как нельзя лучше обдумывать важные дела"¹⁴⁹.

  

  

   На острове, отшельник венценосный. - По свидетельству Светония¹⁵⁰, этот остров (ныне Капри, близ Неаполя) "особенно нравился ему (Тиверию) потому, что высадиться на него можно было только в одном, притом небольшом месте, и что со всех сторон его окружали страшно высокие и чрезвычайно крутые скалы, а море здесь отличалось глубиной".

   Латинское название упомянутого острова Capreae правильнее было бы передавать по-русски Капреи (во множественном числе), подобно тому, как Pompeji вернее называть по-русски Помпеи. Но обычно в русской, даже ученой, литературе говорят Капрея и Помпея.

   Тиверий выстроил на Капрее несколько вилл, но жил преимущественно в Юпитеровой вилле. "От этой виллы, самой большой и наиболее любимой Тиверием, сохранились развалины и, между прочим, огромный фундамент со сводчатыми подвалами. Юпитерова вилла стояла на самом высоком месте острова, около 300 метров над уровнем моря, на обрыве, и господствовала над Капреями. После смерти Тиверия дворец запустел. О нем упоминают разве как о месте ссылки супруги императора Коммода, Криспины, и его сестры Луциллы. Дворец в разное время грабили сарацины, норманны и другие завоеватели, а землетрясение разрушило его стены. Но еще видны остатки гигантской лестницы из 784 ступеней. Теперь во дворце Тиверия живут крестьяне, устроившие там и свои винные погреба с конюшнями. Везде растут в изобилии апельсины, фиги и виноград"¹⁵¹.

  

  

   Как страшно он погиб. - "Сеян... пользовавшийся, благодаря войскам, огромною властью, устроил опасный заговор, к которому примкнули многие сенаторы и вольноотпущенники. Так как заговорщики сумели подкупить войско, то дело приняло бы серьезный оборот, и Сеян привел бы свой план в исполнение, если бы Антония (вдова брата Тиверия) не выступила смелою противницей его гнусных начинаний. Узнав о задуманном покушении на жизнь Тиверия, она написала последнему о том подробное письмо, которое вручила одному из преданнейших слуг своих, Палласу, для доставки Тиверию на остров Капрею. Извещенный об этом император велел казнить Сеяна и его заговорщиков"¹⁵². Приводимые в речах префекта и обоих трибунов подробности о гибели Сеяна заимствованы из книги Tiberius. Leben, Regierung, Character, von Adolf Stahr. Berlin, 1873, где есть ссылки на Диона Кассия (58, 10 и 11) и Сенеку (Seneca de tranquill. animi XI, 9, p. 363 Ruhk). Сеян погиб 18 октября 31 года. Я сознательно допускаю анахронизм в сопоставлении его падения с осуждением на крестную смерть Христа Спасителя.

  

  

   Элий Ламия, легат сирийский кесаря, тебе с Капреи прислал гонца. - Тацит свидетельствует в Летописи (I, 80), что "было у Тиверия в обычае продолжать власть и удерживать многих до конца жизни при тех же армиях и тех же гражданских управлениях¹⁵³.

   Причины этого передаются различно: одни говорят, что он оставался до конца верен однажды сделанным назначениям из нелюбви к новым заботам; другие - будто это по зависти, чтоб не дать пользоваться этими должностями большему количеству чиновников. Есть и такие, которые приписывают это как хитрости его ума, так и нерешительности его суждения; ибо он, с одной стороны, не искал выдающихся качеств, с другой - ненавидел недостатки: от лучших людей ждал опасности для себя, от негодных опасался бесчестия для государства. В этом колебании он наконец дошел до того, что иногда поручал управление провинцией таким людям, которым он был намерен не позволять удалиться из Рима".

   Примером таких фиктивных назначений Тацит в 27-й главе VI книги Летописи приводит Элия Ламию, "который, освободившись наконец от призрачного управления Сирией, был сделан префектом Рима. Он был приличного рода¹⁵⁴, имел бодрую старость; а то, что его не пустили в провинцию, только прибавило ему чести".

   Как уже сказано выше, Сеян погиб в 31 г. по Р. X., а в следующем, 32-м году Элий Ламия был назначен префектом Рима, а легатом Сирии прибыл в Антиохию Л. Помпоний Флакк. Итак, можно с достаточною вероятностью допустить, что, вскоре после казни Сеяна, Ламия, в качестве фиктивного легата Сирии, находился на Капрее при кесаре и по его поручению писал Пилату.

  

  

   Им (иудеям) возвращено благоволение нашего владыки. - По свидетельству Филона, Тиверий преследовал иудеев только под влиянием Сеяна, относившегося враждебно к этому народу. После падения временщика отношение Тиверия к иудеям изменилось, и вследствие их жалобы, к которой примкнули Ирод Антипа и его братья, кесарь приказал золотые щиты, по распоряжению Пилата развешанные во дворце Ирода Великого в Иерусалиме, вернуть в Кесарию и поместить в храме Августа.

  

  

   Четверовластник мечтал увидеть Иисуса. - "Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем..." (Лук. XXIII, 8).

  

  

   Много во сне сегодня ночью пострадала я за Него. - "Между тем, как сидел он¹⁵⁵ на судейском месте, жена его послала ему сказать: "Не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него"" (Матф. XXVII, 19).

  

  

   Он возмущенье поднимал. - "Варавва был посажен в темницу за произведенное в городе возмущение и убийство" (Лук. XXIII, 19).

   Смертной в Нем он не нашел вины. - "И надеялся¹⁵⁶ увидеть от Него какое-нибудь чудо, и предлагал Ему многие вопросы; но Он ничего не отвечал ему. Первосвященники же и книжники стояли и усиленно обвиняли Его. Но Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату" (Лук. XXIII, 8-11).

   Привожу выдержки из упомянутой выше книги Н. Маккавейского: "Умный, честолюбивый, но малодеятельный, жестокий, хитрый и сладострастный, тетрарх Галилеи и Переи Ирод Антипа был достойный сын своего отца, Ирода Великого¹⁵⁷. Эпитет "лисицы", данный ему устами Самого Господа Иисуса Христа¹⁵⁸, достаточно говорит о хитрости тетрарха; в то же время такие факты, как незаконное сожительство с Иродиадою, женою сводного брата Филиппа, и убийство Иоанна Крестителя, выразительно указывают на его сладострастие и жестокость. Последнее преступление, впрочем, не прошло бесследно в робкой и суеверной душе Ирода: ему постоянно грезился мститель за невинно пролитую кровь.

   Трепет ужаса проник в сердце тетрарха, когда вскоре после убийства Иоанна он услышал о появлении нового пророка в Галилее, совершавшего чудеса у самых ворот его столицы... Можно представить себе суеверное любопытство Ирода при известии, что тот чудный Пророк, Которого он готов бы считать тенью обезглавленного Иоанна, связанный и поруганный, прислан прокуратором к нему на суд...

   Некоторые, переводя греческое выражение словом "блестящий", утверждают, что одежда, в которой возвратился Господь Иисус Христос от Ирода, была пурпурного цвета. Но употребление этого слова в других местах новозаветных книг¹⁵⁹ показывает, что оно служило для обозначения высшей степени белизны и может быть переведено: "блестящий белизною". Великолепная одежда такого цвета у иудеев облекала царей и вельмож, наравне с одеждою пурпурною. Царь Соломон, кроме пурпурного, имел еще белое пышное одеяние¹⁶⁰. Архелай явился в храм к собравшемуся народу в великолепном белом платье¹⁶¹. Царская одежда Агриппы I была серебристо-белого цвета¹⁶². В Риме такую великолепную одежду носили также только очень знатные лица - высшие государственные чиновники на празднествах, полководцы и т.п.¹⁶³. В белых же одеждах являлись там и так называемые candidati, лица, домогавшиеся у народа высших должностей¹⁶⁴. Таким образом, в данном случае это роскошное платье можно считать ирониею над настоящим положением Господа Иисуса Христа. Его хотели заставить играть роль какого-то знатного сановника, пожалуй - даже царя, во главе войска в белых одеждах выступающего против врагов своего царства, а может быть - кандидата на звание Мессии¹⁶⁵. Ирод верно рассчитал, что эта злая и тонкая насмешка не останется непонятною для римлянина Пилата"¹⁶⁶.

   "Ирод велел надеть на Иисуса Христа длинную, белую, лоснящуюся одежду" (Архиеп. Иннокентий, 288)¹⁶?.

  

  

   Наказав, верну Ему свободу. - "Пилат же, созвав первосвященников и начальников, и народ, сказал им: "Вы привели ко мне Человека Сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел Человека Сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; и Ирод также: ибо я посылал Его к нему, и ничего не найдено в Нем достойного смерти. Итак, наказав Его, отпущу"" (Лук. XXIII, 13-16).

   У иудеев давний есть обычай. - "Итак, когда собрались они, сказал им Пилат (Матф. XXVII, 17): "Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху; хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?" (Иоан. XXXIX, 18). Откуда сие обыкновение и когда оно началось? Трудно определить. Производили его между прочим от римлян, кои в известные праздники снимали оковы с своих преступников (Liv. 5, 13). Но слова "у вас есть обычай" указывают на еврейское происхождение сего обычая; не говоря уже о том, что переход обыкновений от римлян к иудеям, не терпевшим иностранного, сам по себе невероятен. Вероятно, что иудеи сами ввели у себя обыкновение освобождать одного из преступников на Пасху, в память своего освобождения из рабства египетского; и начавшееся под сирийским правлением обыкновение сие утверждено потом Августом (Rosenmiilier. Grotius ad Matth. XXVII, 15. Wolfius. Kircherus ad Luc. XXIII, 15)"¹⁶⁸.

   Толпа отхлынула. - Указания на это нет в четвероевангелии. Но нельзя не согласиться с архиепископом Иннокентием: "Первосвященники и народ несколько удалились для совещания. Пилат оставался на судейском месте, посреди лифостротона, для производства суда над прочими узниками"¹⁶⁹.

   Какому-то разбойнику Варавве. - "Был тогда у них известный узник, называемый Варавва; итак, когда собрались они, сказал им Пилат: "Кого хотите, чтоб я отпустил вам: Варавву или Иисуса, называемого Христом?" Ибо знал, что предали Его из зависти... Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить. Тогда правитель спросил их: "Кого из двух хотите, чтоб я отпустил вам?" Они сказали: "Варавву"" (Матф. XXVII, 16-18, 20, 21). "В трех древних кодексах, переводе армянском и сирийско-иерусалимском Варавва называется Иисусом Вараввою; и уже Ориген (Tract. 35 in Matth.) находил это наименование во многих списках. Такое сходство имен, догадывались некоторые, и было причиною того, что Пилат, назвав Иисуса по имени, для отличия от Вараввы, прибавил: "называемого Христом". Недостаток же слова: Иисус - при имени Вараввы в позднейших кодексах производили из суеверия переписчиков, кои, почитая неприличным, чтобы разбойник носил одно