Морозов Михаил Михайлович - Комментарии к пьесам

гая мысль об отношении природы и вымысла. Мы читаем в тексте о превосходстве вымысла.

   На картинах, изображающих Венеру, "работа фантазии превосходит природу" (II, 3). "Природе не хватает материала, чтобы соперничать с фантазией в создании причудливых форм" (V, 2). И все же в моменты наивысшего расцвета жизни природа обнаруживает свое несомненное превосходство над вымыслом. Заявив в приведенных нами цитатах о превосходстве вымысла Шекспир тут же утверждает приоритет жизни. Клеопатра превосходит изображенную на картинах Венеру. "Представить себе, что Антоний был созданием природы и сопоставить его с фантазией, значит признать ничтожество теней", - говорит Клеопатра.

   Перед таким расцветом жизни образы фантазии оказываются лишь "тенями". В этой полноте жизни, превосходящей и красоту и причудливые формы воображения, великолепие Антония и Клеопатры.

   Практичный, расчетливый Октавий, - имеющий столь много сходства с типичным пуританином эпохи Шекспира, - сдержанный Октавий, который мягко стелет, но жестко спать, описан Шекспиром в мало привлекательном образе. Он не способен внушить чувство любви к себе; он "достает деньги там, где теряет сердце" (II, 1). Комментаторы шекспировской трагедии, анализируя образ шекспировского Октавия, подозревают его в неискренности на каждом шагу. Некоторые комментаторы считают, например, что обвинение им Лепида в чрезмерной жестокости является ложью, при помощи которой Октавий не только губит Лепида, но и оправдывает самого себя от аналогичного обвинения, - одним словом валит с больной головы на здоровую. Существует также высказанное комментаторами предположение, что брак Антония с Октавией был хитрой уловкой Августа, который, предвидя, что Антоний вернется к Клеопатре и бросит Октавию, всеми уважаемую в Риме, задумал скомпрометировать этим Антония.

   Лепид описан в "Антонии и Клеопатре" в тех же красках, как и в "Юлии Цезаре", где Антоний характеризует его как "ничтожного, не имеющего никаких достоинств человека, которому больше всего к лицу быть на посылках". И когда Август (который в данную минуту боится единовластия Антония и считает для себя выгодным поддерживать Лепида) называет последнего "опытным и воинственным солдатом" ("Юлий Цезарь", IV, 1), Антоний возражает, что не менее "опытным и воинственным солдатом" является его жеребец. Не более лестна характеристика Лепида и в "Антонии и Клеопатре". Добившись власти (согласно разделу государства между тремя триумвирами Август получил Италию и европейские владения Империи, Антоний - Восток, Лепид - Африку), Лепид больше всего боится конфликтов, которые могли бы лишить его власти. Он мечтает только об одном - сохранить положение вещей, только этим и объясняется его защита Антония перед Августом (I, 4). "Лепид льстит обоим (Антонию и Августу), и оба льстят ему. Но он не любит обоих, и они не любят его", - говорит Помпей (II, 1). Энобарб и Агриппа смеются над Лепидом. Замечательны их иронические отзывы о нем. "Как он любит Цезаря! - он просто обожает Марка Антония!" Цезарь! (по его словам, это не человек, а Юпитер). А Антоний? Бог Юпитер (III, 2). Когда он пьян, он просто глуп (II, 7), но не забывает своей примирительной роли. Когда они начинают ссориться, он кричит им "довольно" и примиряет их своими просьбами (не ссориться), - говорит один из слуг. Слуги прекрасно понимают его жалкую роль. "Вот что значит попасть товарищем великих людей. Я бы охотней владел бесполезной тростинкой, чем бердышом, который я не в силах поднять", - говорит слуга. А другой сравнивает Лепида со светилом, поднявшимся в великую сферу, но оставшимся на ней неподвижным (II, 7).

   Очень интересен образ Помпея, джентльмена-пирата. Людей такого типа Шекспир мог наблюдать в окружавшей его действительности. Комментаторы указывают, что Помпей, действуя, с одной стороны, отнюдь не благовидным путем (он использует для своей цели завзятых пиратов), вместе с тем проникнут сознанием рыцарской чести. Он был бы не прочь разделаться со своими соперниками. Но пусть Менас делает за него грязную работу. Сам этот барин и белоручка, живя среди пиратов, больше всего ценит свою репутацию. И когда Менас предлагает ему поднять якорь и предательски захватить Антония и Августа, он искренне жалеет, что Менас не сделал этого. Но приказать так поступить он не может, ибо это противоречит чести джентльмена: то, что для Менаса было бы доказательством "хорошей службы", для него, Помпея, было бы "подлостью" (II, 7).

   Значительной фигурой в трагедии является Энобарб. Энобарб лишь вскользь упоминается Плутархом, и достаточно сложный характер его целиком разработан самим Шекспиром. Это по природе своей честный и преданный воин. Вместе с тем по профессии своей Энобарб - ландскнехт, который кормится войной. В том, как он умеет есть и пить, есть что-то фальстафовское: после попойки на корабле Помпея он готов пить еще и еще. "Я не хочу идти на берег", - говорит он. И пират Менас ведет его в свою каюту, где продолжается попойка. Вместе с тем он не лишен эстетического чувства. Он восхищается красотой Клеопатры. Шекспир не случайно вложил ему в уста замечательное описание плавания Клеопатры по реке Сидну. Энобарб предан Антонию. Но, когда "желание" Антония побеждает, по словам Энобарба, его "рассудок" (рассудок Энобарба, т. е. расчет ландскнехта, начинает подсказывать ему мысль об измене), Энобарб изменяет Антонию. Но честная природа его не может примириться с совершенным им поступком. Жалкий, полный раскаяния, он, по собственным словам, "идет искать канаву", чтобы умереть в ней от одной "мысли" о своем подлом поступке. Он хочет умереть в грязной канаве, потому что, как говорит он, "самое гнусное больше всего к лицу моей жизни за последнее время".

   Тонко описаны Шекспиром сподвижники Августа - скрытные, расчетливые, холодные дипломаты Агриппа и Меценат. Прямой противоположностью им являются прислужницы Клеопатры, непосредственные и откровенные Ирада и Хармия. Хрупкая Ирада умирает от одного поцелуя Клеопатры, в роли красивой Хармии встречается следующее место, требующее объяснения. "Пусть выйду я замуж, - говорит она предсказателю, - в один день за трех... и останусь их вдовой; пусть в пятьдесят лет у меня родится ребенок, которому будет поклоняться Ирод Иудейский; сделай так, чтобы я вышла замуж за Октавия Цезаря и сделай меня равной моей госпоже". Хармия, как объяснил Фаддей Зелинский, мечтает стать женой трех евангельских волхвов, мадонной, римской императрицей и Клеопатрой.

  

  

   Помимо Плутарха Шекспир несомненно много слыхал об Августе из тех рассказов, заимствованных у разных античных авторов, которые были в большом ходу в его эпоху. Все же и в отношении Августа основным его источником был Плутарх. Приводим несколько характерных для Августа черт. После взятия Перузы Август велел убить большинство своих врагов и на все их мольбы отвечал спокойно: "Нужно умереть". Август считал, что поспешность является главным недостатком военачальника, он часто повторял и греческую поговорку: "Спеши медленно". Когда народ в Риме роптал на дороговизну вина, Август велел сказать народу, что Агриппа построит в Риме достаточное количество водопроводов. Обстановка в доме Августа поражала простотой и скромностью. Он спал на низкой кровати, покрытой простым одеялом. Любимой пищей его были мелкие рыбки, сыр, финики, изюм. Организм его не выносил большого количества вина. Ему нравилась простота и ясность стиля, и он смеялся над пышным и витиеватым языком Марка Антония. Умирая, Август велел принести зеркало. Он приказал причесать ему вопосы и подрумянить щеки, а затем спросил собравшихся друзей, хорошо ли сыграл он свою роль в комедии человеческой жизни, и процитировал слова, которыми обычно заканчивались театральные пьесы: "Итак, аплодируйте, бейте в ладоши".

   Согласно мнению Ферреро (см. известное сочинение "Величие и падение Рима", изд. Сабашниковых, Москва, 1916), Октавий был не продолжателем Цезаря, но его противоположностью. Усталый и нерешительный Август, как характеризует его Ферреро, "внук ростовщика из Веллитр, уже состарившийся в тридцать шесть лет, слабый, колеблющийся, болезненный... тот, кто одержал окончательную победу в одной из наиболее ужасных войн, переданных нам историей; и в которой погибло столько полководцев, был человеком, всего менее заботившимся о военных римских доблестях. Начальствование над армиями, завоевавшими самую обширную империю, виденную до сих пор, находилось в руках хворого человека, опасавшегося пройти по солнцу с непокрытой головой, не желавшего больше ездить верхом из боязни утомиться и приказывавшего носить себя в носилках по полям битв", - таков был, в описании Ферреро, Август. По мнению, Ферреро, Август стал проводником консервативной реакции ("Это была победа Цицерона и поражение Цезаря", - замечает Ферреро) и стал воссоздавать то, против чего он сам боролся в юные свои годы. Конечно, эта концепция ничего общего не имеет с трактовкой Шекспира, действующие лица которого являются не воплощениями политических сил, а, скорее, типами современного Шекспиру английского общества: как мы уже указывали, в столкновении Антония и Августа отразилась вражда уходящего Ренессанса и наступающего Пуританства.

   Внешность Антония описана Плутархом в следующих словах: "...его представительная благородная внешность, красивая борода, широкий лоб и горбатый нос делали его похожим на героя - Геракла, каким его рисуют на картинах или представляют в статуях. По древнему преданию, Антоний даже происходил от Геракла, считаясь потомком сына Геракла, Антона. Антоний доказывал справедливость этого предания своей внешностью, о которой говорилось выше, а затем своею одеждой, - когда ему приходилось появляться в многочисленном обществе, он застегивал тунику на бедре, опоясывался большим мечом и накидывал на плечи грубый солдатский плащ". Трудно решить, таким ли представлял себе Антония Шекспир. Клеопатра сравнивает Антония с Атлантом. Согласно древнему мифу, Атлант держит на плечах своих земной шар. Земной шар на плечах своих держал Геракл, заменивший на некоторое время Атланта, Геракл с земным шаром на плечах был вывеской шекспировского театра "Глобус". Клеопатра называет Антония "кудрявым". Энобарб говорит, что Антоний, отправляясь к Клеопатре на пир, "трижды завился".

   О Клеопатре Плутарх говорит следующее:

   "Сама по себе красота ее не могла, говорят, называться ослепительной и вовсе не была в состоянии поразить тех, кто смотрел на нее; но в ее обхождении было что-то неизбежно завлекавшее в ее сети". Он также говорит об ее "уме, соединенном с лукавством". Шекспир, как мы указывали, поэтизировал образ Клеопатры. Энобарб говорит, что сами страсти ее состоят из "тончайших частиц чистой любви" (I, 2). Он также говорит о горячности ее, называя ее вздохи и слезы "бурями и грозами".

   Некоторые комментаторы полагают, что в Клеопатре отражена "смуглая леди" шекспировских сонетов. Эта гипотеза весьма сомнительна. Судя по сонетам, "смуглая леди" отнюдь не отличалась красотой.

   Существующие переводы трагедии на русский язык оставляют желать лучшего. Все они не передают в полной мере глубины мысли и поэтической красоты одного из величайших произведений Шекспира, которое следует изучать в ряду других его "больших трагедий": "Гамлета", "Отелло", "Короля Лира" и "Макбета". Тенденция толковать ее как произведение декаданса - тенденция, связанная с тем образом, который, судя по описаниям, давала Дузе в роли Клеопатры, требует от советского театра пересмотра. Советский театр уже сделал многое в пересмотре идейного содержания "Гамлета", "Отелло", "Короля Лира". Что же касается "Антония и Клеопатры", то нужно прежде всего помнить, что с представлением об упадке, декадансе плохо вяжутся образы героев, для которых открываются "новые моря и новые земли".

  

  

   Пьеса "Цимбелин" была написана Шекспиром в 1609 г. Таким образом, она принадлежала к последнему периоду творчества Шекспира. Как принадлежащие к тому же периоду "Зимняя сказка" и "Буря", "Цимбелин" как бы подводит итоги творчеству Шекспира. Первое собрание сочинений великого драматурга, изданное в 1623 г., заканчивается "Цимбелином". И в самом деле, эта пьеса перекликается со многими произведениями Шекспира. Действие происходит в языческой Британии, как и в "Лире" (хотя в "Цимбелине" - указывает Гервинус - перед нами более "цивилизованное" общество). Ослушавшаяся отца и верная своей любви к Постуму Имоджена напоминает и юную Джульетту и доблестную Дездемону. Эпизод ее переодевания в крестьянское платье, как и прорывающийся местами жизнерадостный юмор ее, заставляет вспомнить Розалинду из "Как вам это понравится" (вспоминаются также Виола из "Двенадцатой ночи" и Елена из комедии "Конец - делу венец"). Ситуация, в которой оказывается оклеветанная Имоджена, напоминает мотив Геро и Клавдио из "Много шума из ничего".

   Сложен сюжет "Цимбелина", почерпнутый Шекспиром из различных источников. Сведения о легендарном британском короле Цимбелине были позаимствованы им из "хроник" Голишпеда. Клеветническая проделка Якимо подсказана, возможно, одной из новелл Боккаччо. Линия безобразного Клотена и злобной его матери, а также укрывшегося вместе со своими "птенцами" в дикой горной местности Белария создана самим Шекспиром.

   Одним из сложнейших вопросов постановки "Цимбелина" является оформление спектакля. Как нам кажется, вопрос этот решается приблизительно так же, как и в "Зимней сказке". Перед нами условная "античность" - "античность", полная элементов Ренессанса, и притом английского; здесь золотой шлем и алый плащ уживаются рядом с корсажем шекспировской Англии (в одном костюме), и здесь античные колонны нисколько не мешают подробно описанной в пьесе ренессансной спальне Имоджены, комнаты, где на стенах висят аррасские ковры с мифологическим сюжетом, у спального ложа горит свеча, драпировки украшены золотой и серебряной бахромой, камин украшен изваяниями, изображающими купание Дианы, и где в ночной тишине громко стрекочут сверчки. Нам кажется, что за исходную точку своей работы художнику следует взять эскизы театральных костюмов Иниго Джонса (младший современник Шекспира), хотя следует помнить, что "живопись" Шекспира, даже в последний период его творческого пути, и полнокровнее и несколько тяжеловеснее карандаша Иниго Джонса. Шекспир близок голландским и фламандским художникам. Оглядка на Рубенса и вообще на фламандцев никогда не мешает при постановке произведений Шекспира.

  

   1-я картина. С формальной точки зрения это просто "экспозиция", но образы двух придворных не лишены интереса. Первый придворный, весело разбалтывающий все тайны двора и критикующий других придворных за то, что они "подделываются" под печаль Цимбелина, - по-видимому, один из тех великосветских "вольнодумцев", которыми так богат был двор Якова I (в царствование которого написан "Цимбелин"). Второй придворный, расспрашивающий о новостях, - вероятно, чужеземец. Можно предположить, что он римлянин. Заметьте прорывающуюся местами его недоверчивость к словам первого придворного.

   2-я картина. (Входит королева, Постум, Имоджена.) Образы злодейки-королевы, собирающей какие-то травы и снадобья, и безобразного ее сына Клотена (от слова "клот" - ком земли, земляная глыба) предвосхищают образы ведьмы Сикоракс и сына ее Калибана (из "Бури"). Заметьте, что первый монолог королевы построен на антитезах, подчеркивающих ее двуличность: "Я буду добра к вам, дочь, [но] вы мой пленник... я буду защитником вашим, Постум, [но] лучше покориться воле короля". На фоне этой мрачной фигуры, напоминающей Екатерину Медичи, тем ярче звучит сцена расставания Имоджены и Постума, воскресающая знаменитую сцену расставания из "Ромео и Джульетты". Эту сцену прерывает вход королевы. В лирическую мелодию вплетается мрачный мотив, как бы предвещающий недоброе... Входит разгневанный Цимбелин. Этот эгоистический и капризный сибарит всецело находится под влиянием королевы, которая задумала, женив Клотена на Имоджене, возвести его после смерти Цимбелина на престол. Впоследствии Цимбелин так же легко и равнодушно отречется от королевы, узнав про ее злодейство, как сейчас легко подпал под ее влияние. Цимбелин - натура, испорченная постоянным поклонением и подобострастием окружающих придворных (теперь становится понятным, почему пьеса начинается с упоминания о льстивых придворных). Характерный для Цимбелина штрих: он говорит, что непослушание Имоджены старит его на один год (некоторые редакторы текста произвольно изменили это место на "много лет"). Гнев его вообще неглубок. Характерно, что, сердясь на дочь, он вместе с тем желает, чтобы она умерла в старости. В конце картины появляется Пизанио. Этот преданный слуга из пестрой галереи шекспировских слуг, скорее, напоминает либо веселого Транио, либо умного карлика Грумио из "Укрощения строптивой".

   3-я картина. Как мы отмечали, имя Клотена означает "глыба земли". Он только что дрался на дуэли, и от него "валит пар, как от жертвенника". Перед нами вырисовывается образ толстого, неуклюжего, глупого сатира. Художественное мышление Шекспира в те годы приблизилось к аллегоричности. Клотен как бы символизирует грубую животную силу в человеке. Придворные щеголи испытывают особое наслаждение, издеваясь над Клотеном.

   4-я картина. Чередование комического и лирического, веселого и драматического, вообще типичное для Шекспира, в "Цимбелине" выражено особенно ярко. Имоджена - противоположность Клотена. Комментаторы часто называют Имоджену "чистой", "светлой", что, конечно, справедливо, но недостаточно уделяют внимания горячности ее. Эта горячность проявляется в самих оборотах ее великолепных монологов в этой картине. "Я желала бы, чтобы ты врос в землю у гавани... Я бы проглядела свои глаза, следя за уплывающим кораблем", - говорит она, обращаясь к Пизанио. В конце картины она сравнивает чувство, соединяющее ее с Постумом, с цветущим деревом - образ в стиле Джульетты.

   5-я картина. Комментаторы несправедливо назвали Якимо "мелким Яго". Это скорее повеса, великосветский и самодовольный щеголь, которого толкают на преступление безмерное тщеславие и "удальство". Речь его в подлиннике несколько витиевата, как и полагалось щеголю-аристократу. В его глазах Постум - попросту карьерист, женившийся на дочери короля. Он самоуверенно идет на пари. Полной противоположностью его является скромный и доверчивый Постум. Последний соглашается на пари как на дело защиты чести Имоджены.

   6-я картина. На рассвете (вспомним отца Лоренцо в 3-й картине II акта "Ромео и Джульетты") королева собирает орошенные росой травы и цветы (утренняя роса, по представлению той эпохи, придавала цветам и травам особую силу). Замечателен образ врача Корнелия, подменяющего яд снотворным снадобьем. Этот ученый-гуманист напоминает отца Лоренцо из "Ромео и Джульетты". Королева роняет коробку со снадобьем (делает это, конечно, нарочно). "Ты не знаешь, что поднял", - обращаясь к Пизанио, с тайной иронией замечает королева. Дамы приносят ей цветы: фиалки, первоцвет (действие происходит, по-видимому, весной). Зачем нужны эти цветы королеве? Возможно, она изготовляет отравленные букеты. Она, возможно, замыслила погубить Цимбелина, чтобы посадить на престол Клотена, женив его на Имоджене.

   7-я картина. В первом монологе Имоджены звучит как бы мимоходом один из основных мотивов всего произведения: она упоминает о людях "низкого рождения", но обладающих "честной волей". Входит Якимо. Характерно смущение Якимо при виде Имоджены, - смущение, которое он старается побороть: "Будь мне другом, смелость! Наглость (andacity), вооружи меня с головы до ног!" Вооружившись этой наглостью, Якимо начинает осуществлять свой план и здесь временами действительно напоминает Яго. На сцене шекспировской Англии тот момент, когда Якимо садится в сундук, якобы полный предназначенной для императора драгоценной утвари, вполне возможно, исполнялся отдельным эпизодом в качестве интермедии.

   То разделение на пять актов, которое мы имеем в тексте, не принадлежит Шекспиру. Логичнее, на наш взгляд, считать концом первого действия конец первой картины следующего акта. Во-первых, эта картина заканчивается рифмованными строками; во-вторых, заключающий ее монолог "второго вельможи", желающего Имоджене сохранить нравственную чистоту в наступающих тяжелых испытаниях, как бы подводит итоги всему происшедшему и, подобно хору античной трагедии, выражает мысли и чувства зрителей.

  

   2-я картина. Имоджена ложится в полночь. Для той эпохи это очень позднее время: обычно ложились часов в десять, не позже. Во дворце все давно заснули. У постели Имоджены, как видно из текста, горит свеча (сальные свечи были распространены в ту эпоху). Якимо недаром вспоминает преступного Тарквиния: он сам несколько смущен (ведь иначе не было бы понятным его раскаяние в конце трагедии). Бой часов (вероятно, на башенных часах) пугает его. "Время, время!" - восклицает Якимо, т. е. "пора, пора!". Но восклицание это имеет, как часто бывает у Шекспира, и другое значение: Якимо потом сам вспомнит то время, когда он совершил свой подлый поступок. На шекспировской сцене, как видно из ремарки, эта картина исполнялась в алькове, в глубине сцены. В конце картины задергивался занавес перед альковом. На занавесе, вероятно, была условно изображена (возможно, нарисована) дверь в спальню Имоджены; перед этой дверью и происходит следующая картина.

   3-я картина. Четвертый час утра. Светает (действие происходит, как мы видели, весной). Появляются музыканты, которых, вероятно, нанял Клотен (тут возможны очень красочные фигуры: бродячие музыканты шекспировской Англии, напоминающие бродячих актеров той эпохи - "с пожитками за плечами"; песню пели обладающие нежными голосами мальчики). Основные инструменты - лютни и виолы. Эта песня принадлежит к лучшим образцам шекспировской лирики. Вообще заметим, что в "Цимбелине" было, вероятно, значительно больше музыки и пения, чем это видно из текста.

   Клотен - на что есть указание в тексте - нарядился в самое пышное свое платье. Вообще эта "земляная глыба" любит франтить. К четырем часам уже вставали с постели. В появлении Цимбелина и королевы в столь ранний час нет поэтому ничего необычного. При встрече Имоджены с Клотеном вспыхивает бурный гнев Имоджены - гнев тем более героический, что Имоджена прекрасно знает злое коварство и лицемерие королевы. Эта вспышка могла ей стоить жизни. Клотен задыхается от бешенства (дикая, тупая темпераментность характера для Клотена); задыхаясь, он повторяет слова: "одежда...", "самая жалкая одежда...". Он гордится своим щегольским нарядом.

   4-я картина. Постум доверчив, наивен даже. Воспитанный в скромной семье, он не имеет представления о нравах "золотой молодежи". Он воспринимает жизнь открытой душой, и то, что для Якимо лишь игра, веселая забава, - для него становится трагедией. Заметим, что Якимо приводит действительно очень веские доказательства измены Имоджены, - доказательства, во всяком случае, более веские, чем случайно оброненный Дездемоной платок: тут ведь не один браслет, но и описание спальни, упоминание о родинке, а главное - тут и разлука и все обстоятельства, обращенные против любви Постума и Имоджены: желание Цимбелина, воля королевы, домогательства Клотена. Монолог Постума в 5-й картине достаточно простодушен. Впервые столкнувшись с жизнью, он негодует на женщин вообще; характерно, что он заканчивает грозную свою филиппику решением написать сатиру на женщин. Как видим, ревность молодого Постума совершенно безобидна по сравнению с ревностью Отелло!

  

  

   1-я картина. Нам кажется, что борьба Британии с Римом здесь является не только воинственным мотивом (трубы, мечи, за рукоять которых хватаются в споре сверкающие гневно глаза) - мотивом, который, как читаем у современников, так живо действовал на зрителей шекспировской Англии. "Цимбелин" рисует упадок Ренессанса, на смену которому идет грубая животная сила (Клотен) и коварный "макиавеллизм" (королева). Правда, в дальнейшем Шекспир изображает победу британского войска над римским. Но это уже мотив иного порядка. В данной сцене Рим (как аллегорический образ, характерный для последнего этапа творчества Шекспира) является перед взором Шекспира как "античность", как светлая колыбель Ренессанса. Вот почему врагами этого Рима выступают королева и Клотен. Итак, в "Цимбелине" мы имеем как бы три основных плана. Это прежде всего современность, которую наблюдал вокруг себя Шекспир во время написания "Цимбелина" (Британия). Вторым планом является недавнее прошлое расцвета Ренессанса - в частности, быть может, воспоминание об аристократических просвещенных кружках (кружок Саутгэмптона, куда в молодости был вхож Шекспир), где под гостеприимной кровлей честного Филарио встречаются и заезжий французский кавалер, и распущенный щеголь Якимо, и доверчивый Постум (не сам ли Шекспир? И не здесь ли искать разрешения загадки сонетов, связанных, возможно, с другом и покровителем Шекспира - графом Саутгэмптоном?). Это светлое для Шекспира прошлое воплощено в "античности", в Риме. Возрождение латинской литературы и искусства вдохновляло кружок Саутгэмптона. Но теперь, при Якове I, осыпанный милостями двора Саутгэмптон забыл своего былого друга. Образ его померк, он превратился в пустого и до подлости тщеславного Якимо. (Интересно, что в первых изданиях пьесы Филарио назван Флорио, именем учителя итальянского языка в доме Саутгэмптона и переводчика Монтеня на английский язык.) Третьим планом является девственная природа (Беларий и его "птенцы"). Все эти три плана объединяются в Имоджене, центральном образе пьесы. Она жертва и грубых темных сил, идущих на смену Ренессанса, и разложившихся сил последнего: прихоти испорченного Якимо; она и друг скрывающихся в диких горах охотников, "природных людей".

   3-я картина. Тема природы является в творчестве Шекспира одной из центральных. Гуманизм Шекспира зиждился в начале его творческого пути на убеждении в светлой чистоте природы человека, омраченного дурными влияниями (в предельном своем развитии - влияние Яго на Отелло) или "юморами", т. е. прихотями, причудами (строптивость Катарины). В природе человек как бы находит самого себя (тема, сближающая Шекспира с Монтенем). Только в природе разрываются цепи несправедливых отношений, исчезают тирания и произвол, торжествуют любовь и радость ("Сон в летнюю ночь"). Только среди девственной природы люди сбрасывают случайные и портящие их "одежды", В устанавливающемся природном равенстве между герцогом и пастухом, шутом и дворянином звучат робингудовские мотивы "зеленого леса" ("Как вам это понравится"), но в "Цимбелине" гуманистическая мысль Шекспира подымается на более высокую ступень. Хотя образы "природных людей", живущих в дикой местности и противопоставивших пещеру королевскому чертогу, являются перед нами как образы светлые и чистые, но лишь утомленный своим прошлым Беларий удовлетворен такой жизнью. Молодое же поколение, Гвидерий и Арвираг, томится среди диких скал, как в неволе. Им хочется вернуться к людям, к деятельному существованию (подлинным воплощением которого в пьесе является Имоджена). Жизнь людей, начинает понимать Беларий, - та же "богиня Природа". В конце картины звучат охотничьи рога как призыв к деятельной жизни. "Зверь поднят", - с грустным вздохом замечает Беларий. Он знает, что его "птенцы" скоро вернутся к людям. Жизнь движется и зовет людей - таков лейтмотив этой прекрасной романтической сцены.

   4-я картина. В этой картине рельефно вырисовывается сложность образа Имоджены. В ней - героический пафос и почти что юмор в тяжелую минуту. "Я думал, что ты не вернешься домой", - говорит Пизанио. "Конечно, если ты меня убьешь", - отвечает Имоджена. В Имоджене есть и чувство ревнивого подозрения (она подозревает, что Постум влюбился "в римскую куртизанку") и напоминающая Розалинду сила воображения ("Я уже чувствую себя мужчиной", - восклицает Имоджена).

   5-я картина. Здесь наиболее ярким моментом является встреча Клотена и Пизанио. Из текста можно предположить, что грубый, тяжеловесный Клотен хватает Пизанио за горло и душит его. Заметьте то презрение, с которым Клотен относится к "низкородному" Постуму.

   6-я картина. Имоджена изнемогла от голода. Этот самый многокрасочный из женских образов Шекспира в эту минуту напоминает даже не Розалинду, а Селию ("Как вам это понравится"). Но минута упадка сменяется героическим подъемом, а затем следует один из великолепнейших штрихов: обнажив меч, Имоджена сама пугается своего обнаженного меча. Многозначительно имя, которое дала себе Имоджена: Фиделе, что значит "верный".

  

  

   1-я картина. Арвираг упоминает о том, что Имоджена прекрасно поет. Как мы указывали, в пьесе было больше пения и музыки, чем это видно из текста. Мелодии шекспировской Англии мало что говорят современному слуху. Тело мнимо умершей Имоджены усыпают цветами. Клотена, как принца, кладут рядом с ней. Пробуждение мнимоумершей, столь трагическое в "Ромео и Джульетте", в произведениях последнего периода повторяется как радостный мотив (ср. "Перикла", а также оживающую статую Гермионы в "Зимней сказке"). Убийство Клотена напоминает героическую сказку - сражение народного героя со злым чудовищем. Гвидерий называет Клотена жабой, гадюкой, пауком. Гвидерий также называет Клотена "наглым куском мяса". Остальные картины этого акта не нуждаются в комментарии. Как нам кажется, они замедляют ход действия.

  

  

   Это действие в том виде, в котором оно было напечатано в издании 1623 г. и в котором оно дошло до нас, безусловно страдает многими недостатками. Быть может, мы в самом деле имеем здесь дело с внезапным творческим срывом в одном из замечательнейших произведений Шекспира, написанном, напомним, на закате его творческого пути. Неудачным является изображение в пятом акте сна Постума. Недаром Бен Джонсон издевался (в комедии "Всяк в своем нраве") над "спускающимся на радость мальчишкам скрипучим троном Юпитера". К явным творческим неудачам великого драматурга следует причислить и те монологи в конце пятого акта, в которых действующие лица рассказывают об уже известных зрителю событиях. Мы, однако, сомневаемся в справедливости мнения некоторых исследователей, причисляющих последний акт разбираемой нами пьесы к "самым плохим актам мировой драматургии". В пятом акте есть замечательные места, но все наносное и случайное в этом акте требует при постановке сокращения. Вообще этот акт в интересах целого следует присоединить к предыдущему. Недостаток пятого акта сыграл фатальную роль в сценической судьбе "Цимбелина", а между тем замечательные сцены этого акта остались нераскрытыми.

   В первой картине "кровавый платок", упоминаемый Постумом в начале его монолога, является типичной для театра той эпохи условностью, которая ничего не говорит современному зрителю. Нам кажется поэтому, что начало монолога следует сократить, но сцену битвы некоторые английские шекспирологи напрасно называют "пустой шумихой". Это битва народного воинства, возглавляемого героями Беларием и его воспитанниками, напоминающими Геркулеса и другие мощные образы античной мифологии, а также Постумом в крестьянской одежде, - против аристократического римского войска.

   Великолепная сцена (3-я картина) встречи Постума на поле битвы с вельможей, хоронящимся вдали от сражения. Вельможа расспрашивает Постума о ходе боя для того, конечно, чтобы потом хвастать своими "подвигами". О таком же великосветском щеголе на поле сражения рассказывает Перси ("Генрих IV", 1-я часть, действие I, картина 3-я). Поведение Постума в тюрьме проникнуто несокрушимым спокойствием. Не будь этой сцены, Постум потерял бы много в наших глазах. Очень интересна фигура тюремщика, не только шутника и балагура, наподобие могильщиков из "Гамлета", но и человека, втайне недолюбливающего свое ремесло. Эта "трагедия со счастливой развязкой" завершается всеобщей радостью. Недаром в самом конце Цимбелин запоминает о пирах.

   Перед нами одно из величайших произведений Шекспира. Оно повествует в лице Имоджены о победе честности и подлинной человечности над всеми преградами. Оно разоблачает грубую животную силу (Клотен) и подлый, коварный "макиавеллизм" (королева); мимоходом касаясь темы "бегства в природу", оно зовет назад к жизни и рисует грандиозный образ победы народных героев.

  

  

   Сочетание "героических" античных имен с именами пасторальными указывает на внешний стиль этой пьесы, которая, по-видимому, рисовалась Шекспиру как праздничная условно-классическая "пьеса масок", близкая к эскизам Иниго Джонса. Впрочем, стиль образов здесь реалистичнее, чем у Джонса, т. е. в этих образах больше черт Англии эпохи Шекспира (см. "Заключение" к настоящему комментарию).

   Богемия. - Это географическое название Шекспир заимствовал у Роберта Грина, новелла которого является источником сюжета "Зимней сказки". По мнению Тика, "Богемия" была выбрана Грином и сохранена Шекспиром как страна, мало известная в Англии того времени. О настоящей Богемии сам Шекспир имел, по-видимому, смутное представление: в данной пьесе она оказывается приморской страной.

   Заглавие "Зимняя сказка" намекает на те беседы у пылающего камина, которыми любили в шекспировской Англии коротать длинные зимние вечера. "Зиме подходит печальная сказка", - говорит Мамилий.

  

  

   Беседа Камилло и Аркидама. - Колридж отмечает непринужденный стиль этой беседы по сравнению с пышностью торжественных слов при появлении двух королей во 2-й картине.

   "Нет в мире причины и нет такой злой воли, которая могла бы нарушить любовь между королями Богемии и Сицилии". - В этих словах сущность первой картины, цель которой - показать спокойствие и мир, чтобы тем ярче выделить последующий трагический конфликт.

  

  

   "Девять перемен влажной звезды" (луны) - т. е. девять месяцев.

   "Когда я его просил, он не хотел остаться", - говорит Леонт. "Первая вспышка ревности", - замечает по поводу этих слов Колридж.

   "Гермиона, ты лучше никогда не говорила!" - "Никогда?" - Многое должна выразить актриса этим словом "никогда". "Разве ты забыл, - звучит в этом слове, - то время, когда ты сватался и получил мое согласие?" - Леонт понимает Гермиону. "Один только раз", - говорит он.

   Она упрекает его за то, что он не хвалит ее, - упрекает ласково и игриво. Тут вспоминается Дездемона, когда она просит Отелло за Кассио" (актриса Мартин).

   Три месяца. - Леонт высчитывает, сколько времени потратил он на сватовство. В этих "трех месяцах" слышится горечь скрытой ревности.

   "Это не нравится ни сердцу моему, ни лбу". - Намек на "рога" обманутого мужа. Тот же намек в дальнейших упоминаниях о рогатом скоте.

   "Двадцать три года тому назад". - Итак, Леонту лет тридцать с небольшим. Он, таким образом, значительно моложе Отелло.

   "Мой честный друг, хочешь взять яйца вместо денег?" - обращается Леонт к Мамилию. Эти слова вызвали множество различных толкований. По нашему мнению, они значат следующее: "Хочешь обменять орла на кукушку?" (т. е. чтобы отцом твоим стал Поликсен). Мамилий понимает слова Леонта в значении: "Ты позволишь себя обмануть?" - Тут каламбур на старинной и давно забытой поговорке.

   "Ты был моим интимным советником", - говорит Леонт, обращаясь к Камилло. По тонкому замечанию Фернеса, слово "советник" относится не к государственным делам, а к интимной жизни Леонта. Интимные исповеди перед Камилло намекают на распутное прошлое Леонта.

   Василиск. - По древнему поверию, взгляд василиска так ядовит, что от него умирают люди и животные.

   "Пусть будет имя мое тогда поставлено в один ряд с именем того, кто предал лучшего", - с горечью восклицает Поликсен. Он имеет в виду Иуду.

   "Я буду уважать тебя, как отца". - Эти слова Поликсена указывают, что Камилло - пожилой человек.

  

  

   "Я узнал это, наблюдая женские лица", - говорит Мамилий. По-видимому, эти слова значат: "наблюдая за лицами рассматривающих друг друга женщин".

   "И сверчки не услышат сказки", - говорит Мамилий. Сквозь театральную одежду условного "классицизма" вдруг выступает Англия эпохи Шекспира, английская провинция, Стратфорд: зима, пылающий камин, сверчки - как скрытый, но ощутимый фон "Зимней сказки".

   Впрочем, как часто в тексте Шекспира, здесь возможно и другое толкование: "те сверчки - болтающие придворные дамы" (Фернес).

   "Если бы так сказал негодяй... Но вы мой господин". - Как указывает актриса Мартин, интонация Гермионы должна подчеркнуть резкую грань между возмущенным возгласом "негодяй" и обращением к мужу, которого Гермиона продолжает любить. "Мой господин" - обычное для той эпохи обращение жены к мужу.

   "Я не склонна к слезам". - Как хорошо сформулировала Джеймсон, "Гермиона - нежность без слабости".

   "Дельфийский оракул". - Эта деталь еще раз указывает на условно-классический стиль этой пьесы, который, являясь по форме близким к барокко, вполне совместим и с "Богемией" и даже с тем, что отец Гермионы был "российский император".

   "Храм Аполлона". - Важнейший храм в Дельфах, где находился знаменитый в древней Греции оракул.

  

  

   Паулина. - "Это - роль для первоклассной актрисы... Умная с горячим сердцем... Она восхищена высокими качествами Гермионы" (актриса Мартин). Она является обличительницей неправды и напоминает мужественную и темпераментную Эмилию в конце трагедии "Отелло".

  

  

   Монолог Леонта. - Он говорит сам с собой, между тем как придворные стоят в отдалении (Кольер).

   "Фу, не надо думать о нем" - т. е. о Поликсене. Леонт в своем монологе перескакивает с предмета на предмет. Естественностью этого монолога, в котором человек рассуждает сам с собой, восхищался Колридж в своих лекциях о Шекспире.

   "Это - вы, которые крадетесь около него, как тени", - обращается Паулина к придворным; комментаторы, ссылаясь на медицинские авторитеты, указывают, что тихие шумы, шепот, легкие шаги особенно раздражают тяжелобольных.

   "Природа, не дари ей желтого цвета". - Желтый цвет был символом ревности, как толкует Джонсон.

   "Если ты повесишь всех тех мужей, которые не смогут этого сделать, у тебя почти не останется подданных". - К этим словам Антигона следует поставить ремарку: "в сторону".

   "Еретики возжигают костры, но не еретики горят на них". - В этих словах комментаторы видели лишь выпад Шекспира против преследования католиками протестантов. Но какую остроту мог иметь этот выпад в царствование Якова I? Значение этих слов, конечно, гораздо шире. Шекспир выступает здесь вообще против религиозного и мистического фанатизма. Вспомним, что в царствование Якова I, когда написана была "Зимняя сказка", в Англии пылало множество костров, на которых сжигали "ведьм". Сам король считал себя "специалистом" в этом вопросе и даже написал трактат о ведьмах.

   "Клянись на этом мече", - говорит Леонт, обращаясь к Антигону. Согласно древнему обычаю, клялись на рукояти меча, на которой бывал обычно изображен крест. Этот крест целовали.

  

  

   Гермиона на суде - с "расшатанным здоровьем, но сохраняя достоинство" (актриса Мартин).

   "Молчание". - В большинстве современных английских изданий этим словом заканчивается сообщение судебного герольда. Но в тексте 1623 г. это слово напечатано как ремарка. Присутствующие встречают молчанием весть о том, что Гермиона должна предстать перед судом.

   Монолог Гермионы - "прекраснейший образец красноречия в английской литературе... Монолог подобен мраморной статуе, ... снежной горе, озаренной летним солнцем" (Хадсон).

   Суд над Гермионой в основных чертах напоминает процедуру суда в Палате лордов.

   Слова оракула. - Только недоразумению, либо вольному или невольному искажению Шекспира можно приписать то, что в словах оракула некоторые комментаторы видят свидетельство "потусторонней" истины.

   Голос оракула - голос правды, воплощенный в условно-аллегорический образ.

   "Он умер". - "При вести о смерти Мамилия в зале раздается крик... Крик отчаяния и безнадежности... Этот крик разбитого сердца долго потом будет звучать в ушах Леонта. Услыхав этот крик, Леонт, как бы очнувшись, видит весь ужас своего преступления", - так описывает свое исполнение роли Гермионы актриса Мартин.

   "Как черны мои поступки". - В Леонте много импульсивной природной горячности.

   "Входят Антигон и матрос". - Судя по словам Бена Джонсона, в театре эпохи Шекспира здесь вместе с Антигоном входило несколько потерпевших кораблекрушение людей.

   Действие переносится на лоно природы. - О значении темы природы как о народном корне гуманизма у Шекспира - см. мою статью "Баллады о Робин Гуде". - "Литературный критик", 1938, N 12 (переиздана в кн.: Михаил Морозов. Избранное. М., 1979. - Прим. ред.).

   Ночное видение Антигона. - Некоторые комментаторы и в нем видят что-то таинственное. - Но ведь Гермиона была жива и, следовательно, не могла "явиться" как видение. И разве не естественно было Антигону, увозившему ребенка на верную смерть, увидеть этот тревожный кошмар?

   "Что это за шум?" - Антигон слышит звуки охотничьих рогов, крики охотников и лай собак, преследующих медведя. Здесь где-то близко за сценой - глушь тех лесов, которых так много было в шекспировской Англии.

   Пастух. - По ремарке второго фолио, в руке пастуха - пастуший посох.

   "Между десятилетним и двадцатитрехлетним возрастом". - Вероятно, прав Гильдемейстер, заменивший "десятилетний" на "девятнадцатилетний".

   Клоун, сын пастуха. - Здесь, конечно, значит не "шут", а в первоначальном своем смысле - "простак", "простофиля".

   "Нужно соблюдать все в тайне", - говорит старый пастух, сыну. По поверью той эпохи, рассказать о милостях и дарах, посланных феями, з