Ножин Евгений Константинович - Правда о Порт-Артуре

ustify">   На лицахъ у всѣхъ недоумѣн³е и испутъ.

   Свершилось. Такъ вотъ она дѣйствительность осажденной крѣпости! Никто здѣсь не знаетъ, откуда несется къ намъ смерть и разрушен³е. Оттуда, изъ-за горъ. Но горъ много...

   Такъ вотъ они тѣ черные деньки, мысль о которыхъ давила, какъ кошмаръ.

   Куда же дѣвалось у всѣхъ молитвенное настроен³е? Куда исчезла надежда на помощь Того, Кому только что такъ парадно и усердно молились, Кому вѣрили, у Кого просили защиты?!.

   Молебенъ кончался. Еще гремѣло многолѣт³е Государю, а священники уже быстро, почти бѣгомъ уходили отъ мѣста молитвы; пѣвч³е, кресты и хоругви едва поспѣвали за ними.

   Священнослужители хотя и ближе къ Богу, но они тоже люди: имъ было страшно.

   Площадь быстро опустѣла. Бомбардировка продолжалась.

   Когда кончился молебенъ, я потребовалъ лошадь и отправился по улицамъ Стараго города.

   Большинство снарядовъ рвалось передъ портомъ и въ самомъ порту. Одинъ изъ снарядовъ разорвался у забора офицерскаго экономическаго Общества, рядомъ съ домомъ полковника Тыртова; m-me Тыртова была одна дома, когда началась бомбардировка.

   Когда разорвался снарядъ въ нѣсколькихъ шагахъ отъ крайняго окна гостиной, m-me Тыртова, сидѣвшая въ этой комнатѣ, остолбенѣла отъ ужаса и, ошеломленная взрывомъ, была близка къ обмороку.

   Мысль о мужѣ, отправившемся на крестный ходъ, заставила ее овладѣть собой и взять себя въ руки. Страхъ за участь мужа былъ сильнѣе чувства самосохранен³я.

   Когда я подъѣхалъ къ здан³ю порта, къ домику, который занималъ старш³й бухгалтеръ, я увидѣлъ грозную картину разрушенья. Это были слѣды дѣйств³я 120 мм. бомбъ: крыша разворочена, въ домѣ хаосъ.

   Сошелъ съ коня - вхожу.

   Меня встрѣчаетъ самъ хозяинъ со словами:

   - Скажите - что дѣлать? Куда ѣхать? Куда спрятаться? Гдѣ безопаснѣе? Вы должны знать. Не угодно ли? Сидѣлъ спокойно у окна. Помолился еще, когда крестный ходъ у насъ останавливался.

   Вдругъ - трахъ! и видите, что сталось со мной.

   Что могъ я отвѣтить напуганному, выбитому изъ колеи почтенному человѣку? Сказавъ нѣсколько фразъ, долженствовавшихъ его успокоить и ободрить, я прошелъ въ сосѣднюю квартиру.

   Въ ней меня поразило слѣдующее обстоятельство. Снарядъ, пронизавъ крышу и потолокъ, разорвался въ гостиной, разворотивъ въ ней положительно все. Въ сосѣдней же столовой, отдѣленной лишь тонкой стѣной, все было цѣло - даже теплилась лампадка передъ образомъ.

   Бомбардировка съ перерывами продолжалась до сумерекъ.

   Проѣзжая по Стрѣлковой улицѣ, я встрѣтилъ пристава Пржевальскаго. Полицейск³й чинъ былъ страшно взволнованъ, собиралъ осколки разорвавшихся снарядовъ, передавая ихъ сопровождавшимъ его околодочнымъ и городовымъ.

   - Эти осколки нужно представить г. полицмейстеру и начальнику ра³она.

   Улицы показались вымершими; кое-гдѣ лишь попадались прохож³е, съ любопытствомъ разсматривавш³е результатьт бомбардировки.

   Населен³е Стараго города попряталось въ дома. Окна закрыты - у оконъ никого. Словно всѣ были увѣрены, что стѣны и крыша спасутъ ихъ отъ адской разрушительной силы рвущихся снарядовъ.

   Артуръ около 3-хъ часовъ дня словно застылъ. Неожиданность бомбардировки подѣиствовала на всѣхъ крайне угнетающе.

   Объѣхавъ Старый городъ, я направился въ Новый.

   На улицѣ, кромѣ городовыхъ, почти никого. Извозчики тоже куда-то попрятались.

   На всемъ пути до Новаго города я души живой не встрѣтилъ.

   Никто не рѣшался показаться въ Старый городъ.

   Чѣмъ дальше я былъ отъ порта, чѣмъ глуше доносились до меня взрывы снарядовъ, тѣмъ покойнѣе становилось на душѣ.

   А вѣдь тамъ, назади, оставались люди. Тамъ оставались мои новые знакомые, которыхъ я за коротк³й пер³одъ времени успѣлъ оцѣнить, полюбить и сжиться съ ними.

   Я нѣсколько разъ старался поймать себя на мысли, не ѣду ли я въ Новый городъ потому, что тамъ совершенно безопасно.

   Въ концѣ концовъ я убѣдилъ себя, что я ѣду туда въ силу необходимости, а вовсе не изъ трусости. Я убѣдилъ себя въ томъ, что мнѣ необходимо по возможности побывать сегодня повсюду, чтобы составить себѣ цѣльное впечатлѣн³е - чѣмъ былъ Артуръ въ первый день бомбардировки съ суши.

   Я убѣдилъ себя въ этомъ и спокойно продолжалъ свой путь.

   Дорога въ Новый городъ ведетъ прямая, ровная, отлично шоссированная.

   Подъѣзжая къ городскому саду, я встрѣтилъ пролетку, въ пролеткѣ красивый чиновникъ.

   - Будьте добры сказать: въ Старый городъ можно проѣхать? Мнѣ тамъ быть необходимо...

   - Какъ же, можно.

   - Но вѣдь тамъ рвутся снаряды. Говорятъ - много убитыхъ, раненыхъ?

   - Снаряды рвутся, но убитыхъ и раненыхъ еще не видѣлъ.

   - А вотъ у насъ свѣдѣн³я есть, чтотубитыхъ очень много. Что теперь - хуже или лучше, чѣмъ во время морской бомбардировки?

   Я слушалъ словоохотливаго чиновника, смотрѣлъ на его разстроенное, поблѣднѣвшее лицо и угадывалъ, что ему ужасно не хочется туда ѣхать. Онъ, видимо, ожидалъ отъ меня такого отвѣта, который далъ бы ему право вернуться назадъ.

   - По моему, теперь лучше; что будетъ дальше - не знаю. Кромѣ того, снаряды рвутся на опредѣленной площади. Честь имѣю кланяться.

   Поворачивая съ шоссе въ городъ, я оглянулся: чиновникъ ѣхалъ назадъ.

   Сопровождавш³й меня мой вѣстовой Николай Худобинъ изобразилъ на своемъ лицѣ огромную улыбку.

   - Чего, Николай Терент³евичъ, изволите смѣяться?

   - Чего изволите?

   - Я говорю - чего вамъ такъ весело?

   - Да вонъ, нашъ-то разговорщикъ назадъ вериулся.

   Въ Новомъ городѣ жизнь текла обычнымъ путемъ - словно сегодня ничего не происходило, только прохожихъ мало.

   Заѣхалъ въ ресторанъ "Звѣздочку". Нѣсколько столовъ занято.

   Публика закусываетъ, крѣпко выпиваетъ. Выпиваетъ по-артурски.

   Подошелъ къ буфету. Обращаюсь къ буфетчику. Послѣдн³й вмѣсто того, чтобы дать мнѣ требуемое, засыпалъ меня вопросами.

   - Вы изъ Стараго города? Ну что? Страшно тамъ? Много народу побило? Снаряды, говорятъ, въ крестный ходъ посыпались? Вотъ бѣда-то! А-я-я-яй! Что же это будетъ? Неужели и насъ будутъ бомбардировать? Теперь, пожалуй, каждый день. Этакъ вѣдь нельзя...

   - Дайте мнѣ пожалуйста...

   - Теперь прямо хоть ложись и умирай. Чѣмъ все это кончится? Прежде - придетъ эскадра, отбомбардируетъ и уйдетъ. Уйдетъ надолго. А теперь? Теперь никуда не скроешься. Японцы тоже изъ Артура не пускаютъ...

   - Я васъ прошу - дайте мнѣ...

   - О Господи, Господи! Чѣмъ все это кончится? А о Куропаткинѣ ни слуху ни духу, и дѣла наши плохо идутъ. Вамъ рюмку водки? Англ³йской? Да, и что это будетъ? Говорятъ, что долго намъ не продержаться. А ну ихъ! Чего даромъ народъ-то губить. Все равно съ японцами намъ не справиться...

   Буфетчикъ, вѣрно, долго еще говорилъ бы на эту тему. Для меня же было вполнѣ достаточно. Я поспѣшилъ уйти.

   Въ дешевыхъ городскихъ квартирахъ, расположенныхъ рядомъ со "Звѣздочкой" и занятыхъ по преимуществу красавицами Артура, шло веселье. Изъ оконъ раздавались звуки п³анино. Чей-то поставленный на шампанскомъ голосъ старался изобразить цыганск³й романсъ. Пѣла плохо, но все-таки пѣла.

   Проѣхавъ къ казармамъ 12-го полка, я умилился душой.

   Нѣсколько солдатъ изъ обоза играли въ чехарду. Были они выпивши, или нѣтъ - я не знаю. Но что имъ было совершенно безразлично, идетъ бомбардировка Стараго города, или нѣтъ - то это было ясно.

   У здан³я флотскаго экипажа меня поразила слѣдуютцая картина. Извозчичья коляска. Въ коляскѣ, на заднемъ сидѣн³и, два китайца, на переднемъ - два стрѣлка. Всѣ четверо сильно выпивши. Возница дремлетъ. Лошади едва плетутся. Сѣдоки о чемъ-то горячо бесѣдуютъ, затѣмъ начинаютъ обниматься - очевидно, доказывая этимъ свою дружбу.

   Глядя на эту сцену, я невольно задумался надъ вопросомъ - что это: русская ли разнузданность, или китайская хитрость?

   Читатель долженъ помнить, что китайцы были прекрасными и полезными шп³онами, только не для насъ, а для японцевъ.

   Часамъ къ 6 вернулся въ Старый городъ. Бомбардировка прекратилась. Все приняло обычный обликъ, все по старому: на улицѣ масса публики, на Этажеркѣ играетъ оркестръ, на аллеяхъ много морскихъ офицеровъ, дамъ меньше.

   Единственно, что напоминало о первой бомбардировкѣ - это разрушен³я. Публика группами собирается и съ любопытствомъ разглядываетъ ихъ. Улицы, гдѣ попали снаряды, уже подметены. Телеграфные и телефонные столбы и провода исправляются. Ямы, въ видѣ воронокъ, на улицѣ и тротуарахъ засыпаны.

   По городу словно буря прошла, и все успокоилось, все вошло въ обыденную колею. Явилась даже увѣренность: это только такъ; вѣрно, больше не повторится. Не можетъ же быть, чтобы японцы начали разрушать городъ. Главная ихъ цѣль - форты и укрѣплен³я крѣпости. Не станутъ же они безцѣльно тратить дорого стоящ³е снаряды на разрушен³е домовъ мирныхъ жителей.

   Въ 10 часовъ вечера я пр³ѣхалъ къ редактору "Новаго Края" на воскресную бесѣду.

   Кромѣ г. Томаровича, никто изъ нашихъ не пришелъ.

   Редакторъ, Петръ Александровичъ Артемьевъ, по обыкновен³ю былъ бодръ. Никак³я неожиданности, казалось, не могли выбить его изъ колеи: онъ со спокойной увѣренностыо смотрѣлъ на будущее. Онъ вѣрилъ въ счастливую звѣзду Артура, и поэтому ничто не могло его заставить хотя на минуту усумниться въ счастливомъ исходѣ наступившей тѣсной блокады крѣпости.

   Никогда не забуду его фразы, сказанной мнѣ имъ въ эту ночь на прощанье.

   - Спокойств³е, полное спокойств³е, увѣренность въ своихъ силахъ и рѣшен³е, но не на словахъ, а безповоротное рѣшеи³е воина умереть съ честью.

   Выйдя вмѣстѣ съ Томаровичемъ на улицу, мы сразу попали въ тьму кромѣшную. Полная темень, грязь невылазная, и сильный дождь. Счастье наше, что я позаботился о коляскѣ.

   Артуръ ночью, подъ проливнымъ дождемъ, нѣчто до горечи непр³ятное.

   Было совершенно тихо. Береговой и сухопутный фронтъ молчали. Все окутано безпросвѣтной тьмой. Только въ сторонѣ моря свѣтовая полоса - то прожекторы освѣщаютъ рейдъ.

   - Ну и темень! Того и гляди, японцы поведутъ сегодня штурмъ. Посмотрите: кругомъ въ трехъ шагахъ ничего не разглядѣть - говоритъ Томаровичъ.

   - Кто идетъ? раздался голосъ выросшаго изъ темноты патруля.

   - Свои, свои.

   Мы спускались съ Перепелиной горы въ городъ.

   Около 2-хъ ночи, когда мы съ Томаровичемъ, забравшись на оттоманку, пили чай, мирно бесѣдуя о минувшемъ днѣ, въ сторонѣ Дагушаня послышалась сильная ружейная стрѣльба, съ минуты на минуту усиливавшаяся.

   Оруд³я молчали. Свѣтили лишь боевыя ракеты.

   Никакъ начался штурмъ? Но почему молчатъ оруд³я?

   Ружейный знакомый трескъ усиливался. Послышались отдѣльные оруд³йные выстрѣлы, за ними начались залпы.

   Всѣ звуки смѣшались.

   Я хотѣлъ было ѣхать на фронтъ, но дождь, поливш³й, какъ изъ ведра, заставилъ меня отказаться отъ этого рѣшен³я.

   Къ 5 часамъ утра все успокоилось.

   Оказалось, что шла атака Дагушаня.

   На слѣдующ³й день противникъ, оставивъ въ покоѣ городъ и всю оборонительную лин³ю, обрушился на Дагушань. Гора Дагушань и Сяогушань, эти естественные форты Артура на его восточномъ фронтѣ, переживали страшные часы.

   Во-первыхъ, онѣ не были использованы, такъ какъ при распланировкѣ крѣпости ихъ не считали серьезными опорными пунктами, и поэтому ихъ и не думали укрѣплять и вооружать, какъ того требовало ихъ положен³е относительно крѣпости.

   Генералъ Смирновъ успѣлъ Дагушань и Сяогушань слегка лишь вооружить.

   Во-вторыхъ, съ оставлен³емъ генераломъ Фокъ Волчьихъ горъ, онѣ подвергались фланговому огню, и поэтому защищать ихъ было положительно невозможно.

   Противникъ развилъ по нимъ такой страшный фронтальный и фланговый оруд³йный огонь, что защитники ихъ положительно таяли.

   Роты 13-го восточно-сибирскаго стрѣлковаго полка шли туда, какъ на вѣрную смерть. Они защищали Дагушань вмѣстѣ съ артиллеристами до послѣдней крайности.

   Такъ какъ Дагушань былъ не фортъ и даже не долговременное укрѣплен³е, а лишь ничѣмъ почти не защищенная артиллер³йская позиц³я, безъ какихъ бы то ни было признаковъ казематовъ и блиндажей, въ которыхъ можно было укрыться во время подготовительной къ штурму бомбардировки, то становится до очевидности понятнымъ, что творилось на этой горѣ, когда противникъ направилъ туда огонь всѣхъ своихъ оруд³й.

   Защиту Дагушаня я считаю одной изъ блестящихъ страницъ всей эпопеи защиты Артура.

   Стрѣлки и артиллеристы доказали, на что способенъ нашъ воинъ.

   Будь Дагушань и Сяогушань укрѣпленъ такъ, какъ подсказывала сама природа - защита Артура облегчилась бы многимъ.

   Дагушань на восточномъ, Высокая на западномъ фронтѣ - двѣ почти равнозначащ³я величины. Какъ та, такъ и другая не вошли въ утвержденный планъ крѣпости.

   Чѣмъ же была Высокая гора для крѣпости - читатель узнаетъ дальше.

   Теперь, когда все пережитое кануло въ вѣчность, когда эпопею защиты Артура заслонили событ³я революц³и - мало кто интересуется ею, но тотъ, кто заглянетъ въ эту истор³ю, тотъ невольно отдастъ должное артурскому гарнизону и призоветъ проклят³е на тѣхъ, кто довелъ Росс³ю до Артура.

   Я не останавливаюсь здѣсь на отдѣльныхъ фактахъ исключительнаго геройства отдѣльныхъ лицъ, но свидѣтельствую, что защита Дагушаня - это рядъ блестящихъ доказательствъ выносливости, отваги и самоотвержен³я нашихъ офицеровъ и иижнихъ чиновъ.

   Когда шла атака Дагушаня, мы почему-то были совершенио спокойны. Никто, кромѣ, конечно, начальствующихъ лицъ, не зналъ, какое серьезное значен³е имѣлъ Дагушань.

   Можно было предположить, что противникъ, поведя такъ интенсивно атаку на Дагушань, будетъ форсировать весь восточный фронтъ, который, кстати сказать, былъ самый глубок³й и самый сильный.

   Трудно было, конечно, предположить, куда противникъ главнымъ образомъ будетъ стремиться, но предположен³е, что онъ будетъ форсировать самый сильный фронтъ, не выдерживало критики.

   Генералъ Смирновъ сразу опредѣлилъ, куда противникъ присосется. Онъ указалъ на сѣверо-восточный фронтъ, что блестяще и подтвердилось.

   Но генералы Фокъ и Стессель съ Ренсомъ и птенцами были другого на этотъ счетъ мнѣн³я, и поэтому всѣми силами препятствовали коменданту въ сильной оборонѣ указаннаго фронта и въ возведен³и третьей лин³и укрѣплен³й на этомъ же фронтѣ.

  

  

   26 ³юля въ 8 час. вечера послѣдняя незначительная часть войскъ праваго фланга послѣ упорнаго боя отошла за верки крѣпости.

   Противникъ стремительно, цѣлыми массами, велъ нѣсколько атакъ, подвергаясь сильнѣйшему артиллер³йскому огню всего нашего восточнаго фронта и части береговыхъ батарей.

   Когда непр³ятелю удалось наконецъ занять Дагушань и Сяогушань съ огромными потерями, численность которыхъ опредѣлить трудно, съ цѣлью, конечно, установить за ночь батареи,- наша артиллер³я, по приказан³ю генералъ-лейтенанта Смирнова, развила настолько сильный огонь по квадратамъ и прицѣлу, что не только возводить как³я бы то ни было сооружен³я, но даже кругомъ не было никакой возможности держаться.

   На утро всѣ склоны Дагушаня были изрыты.

   Снаряды огненнымъ ливнемъ всю ночь омывали Дагушань.

  

  

   26 ³юля поздно вечеромъ я отправился на Золотую гору.

   Дежурный офицеръ на батареѣ, прапорщикъ запаса артиллер³и г. X., директоръ отдѣлен³я русско-китайскаго банка въ Артурѣ, не захотѣлъ меня пропустить. Предъявивъ свои документы, я попросилъ вызвать командира батареи капитана Зейца.

   Съ его приходомъ инцидентъ былъ исчерпанъ.

   Во время ужина получается телефонограмма съ приказан³емъ Золотой горѣ открыть огонь по Дагушаню, давая выстрѣлъ каждыя 5 минутъ.

   Капитанъ Зейцъ немедленно усѣлся за карту и началъ вычислять углы возвышен³я.

   Наверху засуетилась прислуга у оруд³й.

   Мы сидѣли въ прочномъ бетонномъ казематѣ, который, тѣмъ не менѣе, несмотря на свою прочность, былъ пробитъ 12-ти дюймовымъ снарядомъ во время морской бомбардировки.

   Черезъ 5-10 минутъ Золотая гора открыла огонь изъ своихъ 11-дюймовыхъ чудовищъ.

   Въ казематѣ лампы, свѣчи потухли. Изъ посуды кое-что разбилось. Въ открытый люкъ послѣ каждаго выстрѣла врывалась струя воздуха.

   Заперли всѣ люки и желѣзныя массивныя двери. Не помогло. Каждый выстрѣлъ не тушилъ уже лампъ и свѣчей, но страшно оглушалъ; на столѣ все тряслось и дребезжало. Поднялся на батарею. Совершенно темно. Прислуга у мортиръ возится съ фонарями.

   - Первое!..

   Столбъ пламени, и оглушительный грохотъ выстрѣла. Стальная глыба съ стихающимъ свистомъ - урчан³емъ понеслась наверхъ, высоко.

   Мортиры, съ высоко поднятыми дулами, отчетливо обрисовываются на бѣлесоватомъ бетонѣ.

   Внизу въ казематѣ дребезжитъ звонокъ телефона.

   - Ваше высокоблагород³е, недолетъ. Просятъ обстрѣлять склонъ, обращенный къ непр³ятелю - докладываетъ телефонистъ.

   - Второе!

   Опять грохотъ выстрѣла, да какой - въ ушахъ все время страшный звонъ и шумъ. Едва различаешь выстрѣлы сосѣднихъ морскихъ батарей.

   Дядя Мошинск³й тоже открылъ огонь. Дальше - Плоск³й мысъ, Крестовая. Весь фронтъ гудитъ.

   - Ваше высокоблагород³е, снарядъ попалъ въ сѣдло Дагушаня. Просятъ обстрѣлять склонъ, обращенный къ непр³ятелю - опять докладываетъ телефонистъ.

   Капитанъ Зейцъ сбѣжалъ внизъ въ казематъ, склонился надъ разложенной картой.

   Поднялся, поправилъ прицѣлъ.

   - Третье!

   Каждыя 5 минутъ раздается выстрѣлъ. Южная ночь полна очарован³я. Вышелъ на гласисъ. Подошелъ къ самому обрывзт. Крутой скатъ въ море. На морѣ тишина. Горизонтъ чистъ, никого не видать. Прожекторы съ береговыхъ батарей освѣщаютъ водную поверхность. Сталъ приглядываться, упорно смотрѣть по одному направлен³ю. Чѣмъ дольше я смотрѣлъ впередъ, тѣмъ явственнѣе обрисовывались очертан³я приближавшагося судна. Метнулся лучъ прожектора - и ничего, кромѣ темной зеленоватой волны.

   Обернулся назадъ: ровный обрѣзъ горы, и на равномъ разстоян³и другъ отъ друга четыре жерла мортиръ.

   Послѣ послѣдняго выстрѣла прошло двѣ минуты. На батареѣ тихо и темно. На гласисѣ я одинъ.

   Внизу разстилается городъ, погруженный въ полную темень: ни на улицахъ ни въ домахъ ни признака свѣта. Городъ словно вымеръ.

   Батарея сразу освѣтилась, словно днемъ. Огромный столбъ пламени вылетѣлъ изъ жерла мортиры.

   Отъ сотрясен³я воздуха зашумѣли мелк³е камешки, оторвавшись съ обрыва, и покатились внизъ.

   Уже 3 часа подрядъ весь береговой фронтъ отъ Золотой горы громитъ Дагушань.

   Вернулся въ казематъ. Большинство бывшихъ на батареѣ офицеровъ улеглось спать. Кто въ казематѣ, кто прямо на дворикѣ. Жарко и душно было.

   Разговорился съ адъютантомъ крѣпостной артиллер³и, молодымъ, безусымъ поручикомъ.

   Сей юноша вполнѣ оцѣнилъ свое положен³е, какъ адъютанта крѣпостной артиллер³и, и поэтому съ большимъ апломбомъ критиковалъ дѣятельность генерала Кондратенко, давая мнѣ довольно прозрачно понять, что онъ очень недоволенъ моими описан³ями боевъ на Зеленыхъ горахъ, гдѣ я хвалю генерала. По мнѣн³ю юноши, я жестоко ошибался въ оцѣнкѣ Кондратенко.

   Я избѣгалъ, по возможности, споровъ, и поэтому готовъ даже былъ принести свою покаянную - лишь бы выиграть во мнѣн³и своего юнаго критика.

   На батареѣ, за исключен³емъ Зейца, всѣ спали, когда я опять спустился въ казематъ. Заснуть не было никакой возможности: каждый выстрѣлъ въ буквальномъ смыслѣ оглушалъ

   Я пристроился у стола. Привязалъ лампу и началъ писать свои ежедневныя "извѣст³я" для "Новаго Края".

   Черезъ два-три выстрѣла ко мнѣ спускался капитанъ Зейцъ и, полусонный, со мной бесѣдовалъ.

   - Ну и задаемъ же мы японцамъ! Я думаю, тамъ на двѣ, на три версты отъ его склоновъ нѣтъ ни одной живой души. Я иногда удлиняю дистанц³ю и посылаю нѣсколько бомбъ за Дагушань...

   - Ваше высокоблагород³е, доложилъ вошедш³и унтеръ-офицеръ: изъ штаба крѣпости приказали уменьшить огонь - стрѣлять черезъ полчаса.

   - Передай на батарею, я сейчасъ приду!

   - Отчего вы не передадите командован³я вашему помошнику?

   - Нѣтъ-съ. Нельзясъ, стрѣльба очень серьезная - сказалъ Зейцъ, скрываясь въ корридоръ.

   Выстрѣлы стали рѣже. Въ казематѣ полная тишина. На батареяхъ тоже. Преодолѣвая сонъ, пишу, изрѣдка посматривая на часы. Еще пять минутъ до выстрѣла. Увлекся, не доглядѣлъ - да такъ и подпрыгнулъ на стулѣ отъ неожиданнаго удара.

   Вышелъ опять на батарею. Чуть свѣтаетъ. На востокѣ загорался день. Океанъ подернутъ дымкой - едва плещется о прибрежныя скалы. Сгущается туманъ. Съ моря повѣяло холодкомъ. На батареѣ тихо.

   У готовой къ выстрѣлу мортиры въ живописной группѣ стоятъ на парапетѣ артиллеристы, словно окаменѣлые, дремлютъ...

   Капитанъ Зейцъ въ нишѣ траверса съ часами въ рукахъ тоже дремлетъ. Въ сторонѣ стоитъ бравый фейерверкеръ. Время приближается къ выстрѣлу...

   - Ваше высокоблагород³е...- Капитанъ Зейцъ вскочилъ...

   - Готово? Провѣрилъ?

   - Четвертое!

   Прислуга зашагала, задвигала руками...

   Природа еще въ полудремѣ.

   На высотѣ горы внизъ и вдаль распространилась и царила такая обаятельная, чуткая, дѣвственная тишина просыпавшагося ранняго утра!

   Грянулъ выстрѣлъ, Вырвавш³йся столбъ пламени растворился въ свѣтѣ торжествовавшаго уже утра. Громъ выстрѣла покатился по океану и словно раздвинулъ завѣсу неба: на востокѣ яркимъ золотомъ блеснуло, замигало солнце въ отражен³и края небосвода, уходившаго въ далек³й горизонтъ освѣтившагося океана.

  

  

   Когда солнце медленно покатилось по бирюзовому небу и, озаривъ красноватымъ свѣтомъ горы, отразилось нѣжнымъ розовымъ свѣтомъ въ Прѣсномъ Озерѣ - я разбудилъ Н. Худобина. Черезъ нѣсколько минутъ лошади были осѣдланы, и мы легкой рысцой спускались по военной дорогѣ въ городъ.

   - Куда теперь? спросилъ Худобинъ, съ раскраснѣвшимся и лоснящимся отъ сна лицомъ.

   - Прямо, братецъ, къ коменданту крѣпости.

   Когда мы подъѣхали къ дому Смирнова, у воротъ стояли уже осѣдланныя лошади.

   Пройдя въ вестибюль, я передалъ ординарцу свою визитную карточку и попросилъ его доложить коменданту.

   Я уже зналъ, что генералъ Смирновъ встаетъ съ восходомъ солнца.

   Черезъ нѣсколько минутъ ординарецъ вернулся.

   - Его превосходительство приказали просить.

   На обширной верандѣ за стаканомъ чая сидѣлъ уже при шарфѣ и шашкѣ генералъ Смирновъ.

   Поздоровавшись, довольно сурово спросилъ меня:

   - Чѣмъ могу служить?

   - Ваше превосходительство, наступила тѣсная блокада крѣпости, разрѣшите сопровождать васъ при объѣздѣ оборонительной лин³и.

   - Я противъ этого ничего не имѣю, но долгомъ считаю предупредить, что, во-первыхъ, я буду ѣздить по атакованному фронту, посѣщая самыя опасныя мѣста; второе - сопутствуя въ объѣздахъ мнѣ, вы наживете себѣ всемогущаго врага въ лицѣ генерала Стесселя. Начальникъ ра³она относится крайне враждебно ко всѣмъ меня окружающимъ.

   Если все это отвѣчаетъ вашимъ желан³ямъ и вы не боитесь за послѣдств³я - сопровождайте.- А-а... вотъ и поручикъ Гаммеръ! Знакомы?.

   Мы представились другъ другу вторично. Въ самомъ началѣ осады я уже встрѣчался съ нимъ въ штабѣ крѣпости.

   - Ну-съ, господа, ѣдемъ!

   Вышли на крыльцо.

   - Здорово, молодцы охотники! поздоровался генералъ съ конными охотниками отъ полковъ дивиз³и Кондратенко.

   - Здрав³я желаемъ, ваше превосходительство! Старш³й подвелъ вороного коренастаго жеребца-монгола.

   - Господа, прямо на лит. А.

   Съ мѣста тронулись крупной рысью. Генералъ впереди, по бокамъ Гаммеръ и я, конвой едва поспѣвалъ.

   Городъ уже просыпался. По дорогѣ встрѣчались отдѣльныя группы солдатъ, матросы, дружинники, мастеровые. Съ каждымъ, положительно съ каждымъ встрѣчнымъ генералъ здоровался.

   - Здорово, друзья! Здорово, дружинники! Здорово, молодецъ артиллеристъ!- то и дѣло привѣтствовалъ встрѣчныхъ Смирновъ.

   - Здрав³я желаемъ, ваше пр-во! неслось намъ вслѣдъ. Генералъ все прибавлялъ ходу - неслись быстро.

   Черезъ полчаса были уже на батареѣ лит. А.

   Только что поднялись на батарею, засвистѣли пули. На дворѣ батареи никого. Часть оруд³йной прислуги у брустверовъ, часть въ казематѣ. Навстрѣчу съ рапортомъ шелъ командиръ батареи.

   - Э! да у васъ тутъ музыка. Все время посвистываетъ, сказалъ Смирновъ, принявъ рапортъ.

   - Такъ точно, ваше превосходительство. Какъ только былъ прекращенъ оруд³йный огонь по Дагушаню, противникъ на вершинѣ выставилъ частые посты. Наша батарея у нихъ какъ на ладони. Я убралъ прислугу въ блиндажи. Пули хотя на излетѣ, все же опасно, доложилъ батарейный командиръ.

   - Гаммеръ, дайте-ка бинокль. Надо поглядѣть на этихъ шельмецовъ. Да, да, совершенно отчетливо видно отдѣльныхъ японцевъ. Вотъ вѣдь канальи - ничѣмъ ихъ не испугаешь. Ночью тамъ, гдѣ они теперь сидятъ, чортъ знаетъ что было. Ну-съ, а насчетъ опасности, то теперь это лишь игрушки. Цвѣточки и ягодки впереди. Вы въ этомъ направлен³и и ведите своихъ подчиненныхъ.

   Въ нишахъ блиндажей высыпали группы артиллеристовъ.

   - Здорово, друзья артиллеристы!- поздоровался Смирновъ: смотри у меня, не оплошай! Теперь наступила наша очередь помѣряться съ японцемъ.

   Отдавъ соотвѣтствующ³я распоряжен³я, генералъ тронулся дальше.

   Когда спустились внизъ на дорогу, ведущую изъ крѣпости въ Дальн³й, обнажили себя передъ Дагушанемъ. Пули одна за другой стремительно засвистали надъ головами.

   Смирновъ, словно нарочно, уменьшилъ ходъ и, показывая рукой въ сторону Дагушаня и на дорогу, сказалъ:

   - Не угодно ли? Теперь вся эта дорога до поворота обстрѣливается.

   Дѣйствительно, прибывш³е и прибывающ³е на лин³ю обороны санитары, стрѣлки жались у откосовъ и къ китайской стѣнѣ.

   - Еще не обстрѣлялись. Ничего, попривыкнутъ, перестанутъ обращать вниман³е на этихъ птичекъ, когда начнется настоящая бомбардировка - съ улыбкой и сверкая глазами, шутилъ комендантъ.

   Мы подымались по военной дорогѣ.

   - Здѣсь будетъ, пожалуй, ближе на лит. Б - сказалъ Смирновъ.

   Только что мы свернули направо, какъ въ воздухѣ прошуршала шрапнель и разорвалась на дорогѣ.

   Опоздай мы на минуты двѣ-три, шрапнель разорвалась бы надъ нашими головами.

   Подъѣзжая глубокой лощиной къ батареѣ лит. Б - мы издали еще увидѣли группу генераловъ и офицеровъ.

   Генералъ Горбатовск³й пристально разглядывалъ въ подзорную трубу вершину Дагушаня.

   Поднявшись на лит. Б и принявъ рапортъ отъ командира батареи капитана Вахнѣева, генералъ Смирновъ приказалъ немедленно открыть огонь изъ всѣхъ оруд³й восточнаго фронта и двинуть въ атаку на Дагушань нѣсколько назначенныхъ ротъ.

   Роты двинулись впередъ. Показалась цѣпь. Едва различаемъ стрѣлковъ. Цѣпь медленно подвигается.

   На Дагушанѣ никого не видно. Японцы попрятались.

   Батареи осыпаютъ Дагушань шрапнелью и фугасными бомбами. На склонахъ явственно различаемъ огромные взрывы.

   - Полковникъ Тохателовъ, прикажите батареямъ обстрѣлять вершину - на ней и за ней навѣрное много японцевъ - чего они даромъ обстрѣливаютъ склоны?- отдаетъ приказан³е Смирновъ.

   Полковникъ Тохателовъ спускается въ казематъ. Хочетъ передать по телефону на дальн³я батареи. Ничего не выходитъ. Центральная не отзывается. Тохателовъ горячится. - Дайте лит. А; лит. А - говорю! Да что вы, ошалѣли? лит. А. А. А..!

   Наконецъ центральная отозвалась.

   А время идетъ. Снаряды несутся къ Дагушаню и, вмѣсто вершинъ, рвутся на его склонахъ.

   Снаряды съ батареи лит. А начали ложиться въ сѣдлѣ Дагушаня.

   - Ну, что же это? Только одна батарея поправилась. Передайте же на друг³я батареи. Что онѣ смотрятъ?- начинаетъ горячиться Смирновъ.

   Тохателовъ мечется. Кричитъ наверхъ, на залитерную батарею. Приказываетъ передать по семафору.

   Наконецъ всѣ батареи сосредоточили огонь на вершинѣ Дагушаня.

   Генералъ Кондратенко, совершенно сонный, какъ-то безучастно смотритъ на все вокругъ происходящее.

   Генералъ Горбатовск³й, страшно чѣмъ-то взволнованный, ходитъ по гласису.

   Генералъ Смирновъ пристально смотритъ на Дагушань.

   Здѣсь я впервые убѣдился, въ какомъ прекрасномъ состоян³и былъ крѣпостной телефонъ. Благодаря его примитивному устройству, начальникъ отдѣла крѣпостной артиллер³и не только не могъ одновременно отдать однороднаго приказан³я на всѣ подчиненныя ему батареи (какъ это практикуется въ Герман³и), но даже не могъ добиться быстраго соединен³я съ одной изъ нихъ.

   А на центральной станц³и знали, что самъ комендантъ крѣпости на батареѣ лит. Б и лично оттуда руководитъ артиллер³йскимъ огнемъ.

   Я говорю - въ центральной знали.

   Да, знали, потому что, какъ только комендантъ пр³ѣзжалъ на какую-нибудь батарею, поручикъ Гаммеръ немедленно передавалъ въ центральную и въ штабъ крѣпости о мѣстѣ нахожден³я генерала.

   Если тогда, когда на батареѣ находился самъ комендантъ крѣпости, руководивш³й огнемъ артиллер³и, нельзя было быстро отдать экстреннаго приказан³я, то что же творилось, когда командиръ отдѣла или сектора по собственной иниц³ативѣ спѣшилъ и долженъ былъ сообщить важное, не терпящее отлагательствъ приказан³е на одну изъ ввѣренныхъ ему батарей?

   Бывали случаи, что, не добившись соединен³я, отправляли посыльныхъ; носыльные возвращались, а центральная все еще не соединяла съ требуемымъ No.

   Солнце уже было довольно высоко, когда стрѣлковыя цѣпи приблизились къ подошвѣ Дагушаня.

   Артиллер³йск³й огонь усилился, шла энергичная подготовка атаки.

   Шрапнель и бомбы непрерывно рвались на Дагушанѣ.

   Приближался моментъ начала атаки.

   Всѣ съ напряженнымъ вниман³емъ слѣдили за атакуютцими.

   Генералы Смирновъ, Кондратенко, Горбатовск³й сгруппировались у подзорной трубы.

   Капитанъ Вахнѣевъ страшно суетился, бѣгая отъ одного оруд³я къ другому.

   - Ваше превосходительство, ваше превосходительство, посмотрите, какъ удачно попалъ снарядъ изъ второго оруд³я - прямо въ сѣдло Дагушаня! А вотъ еще, еще лучше!- неуспѣлъ онъ сообщить этого пр³ятнаго извѣст³я и сознавая, что всѣмъ уже порядочно прискучила его суетливость, оборвавъ фразу, уже мчится къ оруд³ямъ и, поправляя прицѣлъ, командуетъ:

   - Третье!

   Стрѣлки уже тѣмъ временемъ начали быстро подниматься наверхъ, съ трудомъ карабкаясь по уступамъ Дагушаня.

   Солнце близко къ полудню, жжетъ немилосердно.

   - Полковникъ Тохателовъ, прекратите артиллер³йск³й огонь - крикнулъ Смирновъ.

   Опять Тохателовъ бросился исполнять приказан³е, что, при его довольно грузной фигурѣ, было нелегко. Послѣ долгаго мучен³я у телефона и передачи семафоромъ, огонь постепенно сталъ стихать. Только лит. А гремѣла еще всѣми оруд³ями. Наконецъ удалось и ей сообтдить - батарея замолчала.

   Наступилъ интересный фазисъ атаки.

   Всѣ - казалось, притаивъ дыхан³е - смотрятъ на Дагушань. На батареѣ и далеко дальше налѣво и направо все замолчало.

   Вниман³е всего фронта приковала середина Дагушаня.

   Стрѣлки уже наполовину его одолѣли. Подымаются все выше, выше...

   Въ этотъ моментъ на лѣвомъ скатѣ Дагушаня изъ лощины показалась колонна японцевъ и быстро двигалась во флангъ нашимъ. Наши, атаковывавш³е Дагушань, еще не видятъ японцевъ, стремятся наверхъ.

   - Ваше превосходительство, ваше превосходительство, закричали со всѣхъ сторонъ: смотрите - японцы показались...

   - Полковникъ Тохателовъ, открыть огонь шрапнелью..! скомандовалъ Смирновъ.

   Всѣ съ лихорадочнымъ вниман³емъ слѣдили за показавшейся колонной японцевъ. Ясно, ясно видно, какъ они бѣгутъ. Бѣгутъ на виду всего фронта. Впереди офицеръ размахиваетъ шашкой. Японцы, карабкаясь, словно кошки, энергично подвигаются впередъ.

   - Огонь открывайте! Скорѣй открывайте огонь! Вѣрная шрапнель слизнетъ всю колонну, горячится Смирновъ.

   Капитанъ Вахнѣевъ провѣряетъ наводку своихъ оруд³й.

   - Первое!

   Всѣ такъ и впились въ японцевъ. Разрывъ... Недолетъ. Второе! Третье!

   Разрывы. Японцы бѣгутъ впередъ - нѣсколько человѣкъ упало.

   - Почему друг³я батареи молчатъ? Передайте на друг³я батареи - кричитъ генералъ Горбатовск³й. Кондратенко молчитъ.

   Сзади насъ высоко возвышаюшаяся Залитерная батарея открыла бѣглый огонь. Лѣвѣе тоже открыли огонь.

   Дальше влѣво и вправо молчатъ. Эти батареи или не видятъ наступающей колонны, или зѣваютъ.

   Полковникъ Тохателовъ, потерявъ надежду передать нужное приказан³е по телефону, выбѣжалъ на горжу батареи и кричитъ во весь голосъ:- Передайте семафоромъ, чтобы открыли огонь по колоннѣ, огонь по к-о-л-о-н-н-ѣ...

   Огонь постепенно усиливался, но было уже поздно - японцы, очутившись въ сферѣ все усиливавшагося оруд³йнаго огня, скрылись за склономъ Дагушаня. Шрапнель за шрапнелью рвались имъ въ догонку.