Ножин Евгений Константинович - Правда о Порт-Артуре

ь, но имъ вмѣсто отвѣта посланъ кукишъ. Передайте на всѣ батареи, что я разрѣшилъ выдать всѣмъ по чаркѣ водки, пусть выпьютъ за здоровье Батюшки-Царя.

   Тронулись дальше.

   - Знаете - неожиданно сообщилъ мнѣ генералъ Стессель - съ русскимъ солдатомъ, этой сволочью, нужно умѣть обходиться. Онъ ничего иного не понимаетъ, кромѣ кулака и водки. Съ кулакомъ и водкой съ нимъ можно чудеса дѣлать. Всѣ эти гуманности, школы, которыя завели у насъ въ арм³и, только портятъ его. Нѣтъ ничего хуже грамотнаго солдата - пьяница и неисправимый негодяй. - Мы въѣзжали въ арсеналъ.-

   - Смотрите, сколько оруд³й китайскихъ. Это все я забралъ въ китайскую кампан³ю.

   Нужно замѣтить, что всѣ эти оруд³я достались намъ при мирномъ занят³и Артура. Миновавъ арсеналъ, мы въѣзжали въ городъ; было около 4 часовъ. Надъ головой завыли снаряды, и взрывы ихъ послышались впереди нашего пути. Еще, еще. Началась бомбардировка порта и бомбардировка ожесточенная, какъ бы въ отместку за отказъ вступить въ переговоры. Поминутно слышались взрывы по всѣмъ направлен³ямъ. Впереди вся площадь обстрѣливалась. То были недолеты въ портъ. Стессель осадилъ лошадь, очевидно, раздумывая, какую выбрать дорогу. Въ это время санитары проносили раненыхъ съ фронта.

   - Гдѣ раненъ?

   - На Куропаткинскомъ люнетѣ, ваше превосходительство - говорилъ слабымъ голосомъ стрѣлокъ: ничего, ноги только малость попортило.

   Въ потухающемъ взорѣ страдальца я увидѣлъ, что ему дѣйствительно "ничего" не оставалось: безпощадная смерть держала его уже въ своихъ объят³яхъ.

   - Въ блиндажѣ раненъ?

   - Никакъ нѣтъ, ваше превосходительство, это значитъ мы на брустверѣ были, все тихо, вдругъ...

   - Вотъ вѣдь подлецы, не угодно ли?- обращается ко мнѣ генералъ: ну, на кой чортъ имъ блиндажи строятъ? Всѣхъ васъ переколотятъ, если будете торчать у бруствера, когда противникъ открываетъ артиллер³йск³й огонь.

   Выбравъ болѣе безопасную дорогу, мимо тюрьмы, черезъ Ново-Китайск³й городъ - мы скоро были у цѣли. Подъѣзжая къ штабу ра³она, я обратился къ генералу съ просьбой дать мнѣ ознакомиться съ письмами, которыя онъ получаетъ изъ-за границы.

   - Съ удовольств³емъ. Заходите какъ-нибудь ко мнѣ и забирайте всю эту чепуху.

   На этомъ мы разстались.

   Вечеромъ по войскамъ ра³она былъ отданъ слѣдующ³й приказъ:

  

   Славные защитннки Артура! Сегодня дерзк³й врагъ черезъ парламентера ма³ора Ямооки прислалъ письмо съ предложен³емъ сдать крѣпость. Вы, разумѣется, знаете, какъ могли отвѣтить русск³е генералы и адмиралы, коимъ ввѣрена честь Росс³и. Предложен³е отвергнуто. Я увѣренъ въ васъ, мои храбрые защитники, готовьтесь драться за Вѣру и своего обожаемаго Царя. Ура! Богъ Всесильный поможетъ намъ!

  

  

   4 августа комендантъ крѣпости генералъ-лейтенантъ Смирновъ въ 7 часовъ утра вмѣстѣ съ адъютантомъ подпоручикомъ Гаммеръ отправился на Орлиное Гнѣздо, а оттуда посѣтилъ Заредутную батарею. Спустившись въ редутъ, комендантъ крѣпости подробно осматривалъ блиндажи для прикрыт³я пѣхоты отъ артиллер³йскаго огня.

   Осмотрѣвъ эти работы, генералъ-лейтенантъ Смирновъ отправился на мортирную батарею шт.-капит. Ручьева (батарея эта, благодаря замѣчательно удачной установкѣ оруд³й, была въ дѣйств³и до самой сдачи, несмотря на то, что находилась въ центрѣ с.-в. фронта, непрерывно бомбардировавшагося въ течен³е 5 мѣсяцевъ); онъ здѣсь былъ встрѣченъ начальникомъ инженеровъ полковникомъ Григоренко, который лично руководилъ работой по поспѣшному возстановлен³ю бруствера, размытаго ливнемъ.

   Выслушавъ докладъ о состоян³и остальныхъ укрѣплен³й послѣ прошедшихъ дождей, генералъ-лейтенантъ Смирновъ отправился на Малое Орлиное Гнѣздо, гдѣ полковникъ Тохателовъ доложилъ о цѣли, по которой производилась стрѣльба. Отсюда было замѣчено, что за Сахарной Головой непр³ятель энергично и спѣшно производитъ земляныя работы.

   Видно было, что таскаютъ бревна, балки, а изъ лощинъ непрерывно выбѣгали въ одиночку японцы, подносивш³е либо снаряды, либо припасы.

   По этимъ работамъ немедленно былъ открытъ огонь съ л. Б и Малаго Орлинаго Гнѣзда; работы пр³остановились, и японцы вразсыпную убѣжали въ овраги и деревни.

   Съ Малаго Орлинаго Гнѣзда комендантъ крѣпости, въ сопровожден³и полковника Тохателова, направился по батареямъ л. Б, откуда приказалъ открыть огонь по горѣ, находящейся влѣво отъ Дагушаня, склоны и вершины которой быди покрыты сплошными окопами. За горой же, въ глубокомъ оврагѣ, было замѣчено скоплен³е непр³ятеля. Повидимому, тамъ сосредоточились батареи и пулеметы. Противникъ какъ въ первомъ, такъ и во второмъ случаѣ отвѣтилъ, быстро перейдя на поражен³е.

   Снаряды отлично ложились какъ съ л. Б, такъ и съ Зейцевской батареи (Золотая гора). Послѣ нѣсколькихъ выстрѣловъ японцы очистили окопы, которые были въ нѣкоторыхъ мѣстахъ совершенно снесены.

   Въ это время Заредутная батарея дала нѣсколько очень удачныхъ выстрѣловъ по замѣченнымъ японскимъ колоннамъ, усиливавшимъ центръ своего расположен³я.

   На Дагушанѣ попрежнему замѣчался лишь одинъ наблюдательный постъ. На скатѣ Сяогушаня, обращенномъ къ морю, противникъ по временамъ производитъ земляныя работы.

   По окончан³и стрѣльбы комендантъ крѣпости спустился въ расположен³е 4 роты 25 полка, гдѣ пробовалъ пищу, оставшись доволенъ ея доброкачественностью.

   Проѣзжая Ново-Китайскимъ городомъ, генералъ-лейтенаитъ Смирновъ выслушалъ подробный докладъ генерала Горбатовскаго о расположен³и и состоян³и нѣкоторыхъ частеи с.-в. фронта.

   Состоян³е войскъ бодрое. Людямъ дается отдыхъ путемъ частой смѣны какъ сторожевого охранен³я, такъ и нарядовъ на работы.

   Въ 2 часа пополудни комендантъ отправился домой, подтвердивъ полковнику Григоренко, чтобы онъ приложилъ всѣ старан³я для возможно лучшаго прикрыт³я пѣхоты отъ шрапнельнаго огня.

  

   Въ моихъ "извѣст³яхъ" за четвертое августа, конечно, нельзя было помѣстить многаго: 1) Работы по оборонительной лин³и велись не вездѣ съ одинаковой интенсивностью. Инженеры, избалованные шестилѣтнимъ ничегонедѣлан³емъ или только занятые частными постройками, крайне халатно относились къ серьезнымъ мобилизац³оннымъ работамъ. Съ воодушевлен³емъ работали лишь Рашевск³й, Шварцъ, Зедгенидзе и понуждаемый Смирновымъ Григоренко. Остальные - Лилье и К° положительно ничего не хотѣли дѣлать. Это былъ голосъ большинства офицеровъ на оборонительной лин³и. 2) Я пишу о доброкачественности пиши. Обѣдъ можно было ѣсть, но онъ далеко не былъ питателенъ. А осада только началась. 3) Упоминая о генералѣ Горбатовскомъ, я не смѣлъ писать, что этотъ генералъ, неотлучно находясь на ввѣренномъ ему и уже уязвляемомъ фронтѣ, не знаетъ, что такое сонъ и отдыхъ. Онъ цѣлыми днями на лин³и обороны, гдѣ своимъ присутств³емъ и любовнымъ отношен³емъ къ солдатамъ и нижнимъ чинамъ вноситъ въ ихъ среду бодрость духа и увѣренность въ своихъ силахъ. 4) Говоря о бодромъ состоян³и войскъ, я не смѣлъ указать, что, хотя они и бодры духомъ, но немощны тѣломъ: все малорослый, худосочный, изнуренный народъ. 5) Приводя приказан³е Смирнова о возможно лучшемъ прикрыт³и пѣхоты отъ шрапнели - нельзя было упомянуть, что козырьки были не вездѣ, а гдѣ были, то очень непрочные. Не смѣлъ говорить о томъ, что офицеры Христомъ Богомъ просили прислать имъ досокъ, бревенъ, желѣза для устройства прочныхъ блиндажей собственными силами. Просили они, но не скоро, а то и совсѣмъ ихъ не получали, хотя этого добра было сколько угодно. Инженеры отговаривались, что у нихъ нѣтъ перевозочныхъ средствъ, а то и прямо отказывались исполнять просьбы "мелкихъ сошекъ". 6) Не смѣлъ сказать, что Смирнову приходилось иногда самому лично провѣрять, исполнено ли его приказан³е, и только этимъ путемъ заставлять работать излѣнившихся инженеровъ {Я думаю, что полковникъ Григоренко не будетъ отрицать этихъ фактовъ, если, конечно, ему въ этомъ только не измѣнила память.}.

   Много, много жизней лежитъ на душѣ артурскихъ инженеровъ.

   Если Петербургъ сдѣлалъ ошибку, сокративъ до минимума периметръ крѣпости, онъ отвѣтитъ передъ судомъ истор³и, какъ отвѣтитъ передъ нимъ масса кормившихся въ Артурѣ инженеровъ, изъ которыхъ одна часть, при первомъ облакѣ порохового дыма, убѣжала отдыхать въ Росс³ю, а другая во время осады преступно не хотѣла работать.

   Если бы инженеры работали въ пер³одъ владѣн³я нами Артуромъ за страхъ и совѣсть, ошибки, допущенныя Петербургомъ, никогда не имѣли бы такихъ горестныхъ послѣдств³й.

   Петербургъ отпускалъ средства, и съ ними можно было если не все, то многое сдѣлать.

  

  

   Съ ранняго утра въ Артурѣ и кругомъ воцарилась полная тишина.

   Осаждающ³й притаился и молчалъ.

   Предчувств³е подсказывало, что не къ добру это затишье.

   Наступилъ и полдень - все тихо.

   Мы давно уже отвыкли отъ этой тишины. Сегодня она нарушалась лишь взрывами во вновь строющемся докѣ. Конечно, производя эти гранд³озныя работы, мы были увѣрены, что производимъ ихъ для себя.

   Деньги тратились больш³я.

   Интересно, есть ли объ этихъ работахъ отчетъ. Положимъ - бумага чего не терпитъ.

   Чѣмъ выше солнце, тѣмъ настроен³е тревожнѣй.

   По городу разнесся слухъ, что къ ночи можно ожидать штурма.

   Въ 2 часа генералъ Смирновъ, въ сопровожден³и начальника инженеровъ полковника Григоренко, отправился на сѣверо-восточный фронтъ. По обыкновен³ю, я ему сопутствовалъ. Начали осмотръ съ форта 11-го то пѣшкомъ, то верхами.

   Вездѣ комендантъ подолгу останавливался, подробно осматривая возведенныя сооружен³я, внося поправки, давая указан³я Григоренко. Всюду спѣшно производятся работы: копаютъ, таскаютъ, утрамбовываютъ - готовятся защищаться.

   Солнце склонялось уже къ западу, косо глядѣло на землю. Тишь и гладь вокругъ. Молчатъ японцы, молчимъ и мы.

   Въ многочисленныхъ госпиталяхъ и лазаретахъ Артура настроен³е тревожное. Въ эти обители страдан³й, смерти и печали первой залетѣла вѣсть о возможномъ штурмѣ. Тамъ все готовится встрѣтить надвигающуюся грозу.

   Комендантъ уже на Куропаткинскомъ люнетѣ. Командиръ его, вѣчно грустный, задумчивый красавецъ, поручикъ Дударовъ, внимательно слушаетъ распоряжен³я коменданта.

   Положен³е люнета во время штурма будетъ серьезное. Онъ будетъ страшно поражаться огнемъ и первый, какъ наиболѣе выдвинутый, въ лобъ приметъ на себя штурмовыя волны.

   Комендантъ спѣшитъ уже дальше. Я простился съ Дударовымъ навсегда. Онъ былъ наповалъ убитъ шальной пулей.

   Переходя черезъ мостикъ, оглянулся: Дударовъ стоялъ задумавшись, онъ никого не видѣлъ.

   Солнце золотило горы, блистало на стали оруд³й, играло оазами рѣдкой зелени...

   Солнце свѣтило всѣмъ - друзьямъ и недругамъ.

   Все тихо. Воздухъ чистъ и прозраченъ.

   Сегодня даже Шининзск³й перевалъ явственно виденъ.

   Японцы молчатъ, молчимъ и мы.

   Эта тишь, этотъ царственный покой въ природѣ и среди враждующихъ людей манилъ къ себѣ, ласкалъ собою, властно обѣщая жизнь и свѣтъ.

   Стрѣлки, артиллеристы - эти сѣрые люди, всю жизнь такъ близко соприкасавш³еся съ землей, непосредственно цѣнящ³е и любящ³е ее - видимо, упивались прохладой и покоемъ наступившаго вечера.

   Вглядываясь въ загорѣлыя, изможденныя, до времени старческ³я лица, я читалъ въ нихъ только жажду покоя и простое, каждому понятное чувство: Господи, какъ тихо, какъ хорошо!

   Только бы жить, все равно - какъ, но лишь бы жить! подтверждали взгляды каждаго и всѣхъ, кого я только ни видѣлъ въ этотъ вечеръ на оборонительной лин³и въ канунъ жесточайшихъ артурскихъ штурмовъ.

   Надежды, тоскливыя надежды на доброе, мирное, свѣтлое воскресали и росли.

   Суровая дѣйствительность уступала могучему полету грезъ.

   Грезы!?... Грезы!

   Да, только бы жить - для многихъ было только грезы.

   Властныя, оковъ жизни и смерти не признающ³я, чудныя, но только и только грезы.

   Комендантъ энергично продолжалъ осмотръ боевой лин³и.

   Поддался ли онъ очарован³ю дремлющаго дня, исходилъ ли онъ изъ чисто практическихъ соображен³й, не знаю - всегда суровый, сосредоточенный, жгуч³й взглядъ сверкающихъ глазъ ни на секунду не выдавалъ его душевныхъ движен³й; но я знаю, что ни одинъ выстрѣлъ по его винѣ не нарушилъ торжественной тишины уходившаго въ вѣчность дня Артура.

   На всемъ фронтѣ отъ моря и до моря продолжала царить тишина. {Лишь около 4-хъ часовъ началась и быстро прекратилась легкая перестрѣлка на западномъ фронтѣ.}

   Сѣли на коней. Рысью взобрались по крутому скату на Залитерную батарею штабсъ-капитана Высокихъ.

   Внизъ и вдаль развернулась картина нашихъ фортовъ, батарей и укрѣплен³й.

   Впереди, на золотисто-бирюзовомъ небосклонѣ проектируются горы. Онѣ сплошь заняты притаившимся врагомъ - человѣкомъ.

   Тамъ сегодня тоже тихо, совсѣмъ тихо.

   Миръ и любовь, казалось, царили надъ Квантуномъ, надъ умолкнувшими врагами.

   День догоралъ.

   Добрались наконецъ до лит. Б. Командиръ ея капитанъ Вахнѣевъ, жизнерадостный, веселый, лихой танцоръ въ мирное время, дѣятельный артиллеристъ теперь, съ увлечен³емъ докладываетъ, какъ онъ отлично пристрѣлялся къ работамъ осаждающаго.

   - Ваше превосходительство, разрѣшите открыть огонь - мигомъ всполошу японцевъ.

   - Не увлекайтесь, капитанъ. Еще много предстоитъ впереди, берегите снаряды. Смотрите, достанется вамъ. Вы долго и безнаказанно испытывали терпѣн³е противника. Желаю вамъ счастья и успѣха. {На слѣдующ³й день лит. Б была разбита въ пухъ и дребезги, а Вахнѣевъ израненъ въ 40 мѣстахъ. Остался живъ.}

   Осмотрѣвъ еще рядъ укрѣплен³й, напутствуя вездѣ людей на надвигающуюся страду, Смирновъ тронулся на Опасную гору.

   Поднялись на наблюдательную вышку. {Отсюда Смирновъ предполагалъ руководить обороной во время штурмовъ. Полковникъ Рашевск³й вполнѣ приспособилъ ее для этой цѣли, соединивъ телефономъ съ штабомъ крѣпости.}

   Солнце уже за Ляотѣшанемъ.

   Съ высоты Опасной горы все, какъ на ладони.

   Вонъ тамъ и дальше, дальше - цѣпи горъ. теряющ³яся въ прозрачной синевѣ упавшихъ сумерекъ. Онѣ уже не наши. Тамъ врагъ, непримиримый, настойчивый и сильный.

   Да врагъ ли? Правда ли, что онъ готовитъ чугунъ и сталь съ цѣлью разгромить, уничтожить, истребить все живое въ крѣпости?

   Такъ ли? Врагъ - человѣкъ. Ему вѣдь близки чувства любви, милосерд³я, страха; стремлен³е сохранить жизнь. Врагъ достойный, храбрый - но онъ человѣкъ...

   День догорѣлъ.

   Вечеръ, неизмѣнный предвѣстникъ ночи, медленно спускался на землю, окутывая нѣжной, прозрачной дымкой утомленныхъ въ вѣковой враждѣ людей.

   Со стороны доносился легк³й шумъ города, постепенно сходивш³й на нѣтъ.

   На оборонительной лин³и замерли аккорды молитвъ... Десятки тысячъ молен³й отлетѣли къ Тому, Кто справедливъ и милосердъ... Все стихло... Люди готовились отойти ко сну, тревожному, чуткому, для многихъ послѣднему.

   Сумерки сгустились.

   Вечеръ потухъ.

   На западѣ, на темномъ фонѣ сумрачнаго океана еще горѣла и догорала вечерняя заря, догорали съ ней надежды, таяли грезы тѣхъ, кому осталось лишь жить до зари...

   Генералъ Смирновъ, отдавъ послѣдн³я распоряжен³я по распредѣлен³ю и сосредоточен³ю боевыхъ силъ на оборонительной лин³и сѣверо-восточнаго фронта, спустился внизъ къ лошадямъ.

   Ночь, темная... звѣздная... Тихо вблизи, тишь убаюкала даль. Мертвый покой кругомъ, болѣзненно нарушаемый стукомъ копытъ.

   Молча спускались мы въ низину Артура, словно очарованные этимъ не земнымъ, но и не небеснымъ покоемъ.

   Это былъ покой дремлющаго ада.

   Далеко впереди, на кружныхъ высотахъ, залегли стальныя чудовища, притаились въ оврагахъ, долинахъ и балкахъ, направивъ на насъ свои смертоносныя жерла. Холодомъ, смертью вѣетъ отъ нихъ.

   Вокругъ этихъ адскихъ чудовищъ копошились во снѣ маленьк³е, но сильные люди.

   Глубокая ночь. Звѣзды ярко горятъ, перемигиваются. Словно узнать онѣ хотятъ, что у людей дѣется.

   Но люди спятъ.

   Тяжелый сонъ, сонъ тревожный сковалъ ихъ.

   Только въ спальнѣ одного изъ домовъ, прилегавшихъ къ порту, не спятъ. Дѣвочка-ребенокъ всѣхъ перепугала.

   Отецъ и мать безпомощно смотрятъ на нее...

   Спала она. Вдругъ вскакиваетъ съ перекошеннымъ отъ ужаса лицомъ и съ недѣтскимъ, душу надламливающимъ воплемъ бросается на колѣни.

   - Мама! папа! Страшно, страшно! Стрѣляютъ! Господи, добрый Боженька, спаси васъ и меня, и матросиковъ, и солдатиковъ!..- съ тѣмъ и замерла - блѣдная, съ расширенными зрачками, протянутыми къ образу рученками, передъ которымъ мирно теплился огонекъ лампадки.

   Затѣмъ нервный припадокъ, и бредъ продолжается:

   -... Осколки... осколочки миленьк³е... пташечки... маленьк³я... не нужно драться... больно... кровь льется... мамочка! мамочка!.. это съ улицы... съ улицы... кровь... стаканъ крови... {У ребенка на глазахъ 4 августа вблизи порта изуродовало снарядомъ проходившаго рабочаго.}

   Звѣзды померкли. Ночь на исходѣ. Заалѣла заря. Пташки встрепенулись - запѣли. Океана волна за волной быстрѣй покатились, зашумѣли - приливъ начался.

   Въ кабинетѣ коменданта огонь. Въ креслѣ онъ дремлетъ, рядомъ звонокъ телефона дребезжитъ неустанно.

   Близокъ разсвѣтъ.

   Востокъ запылалъ во всю свою ширь необъятную. Секреты отходятъ къ своимъ заставамъ.

   По всей лин³и и у насъ и у нихъ будятъ людей.

   Разсвѣтъ наступаетъ.

   Люди проснулись.

   Разсвѣтъ наступилъ!

  

  

   Раннее утро. Въ синевѣ небесъ привѣтливо сверкаетъ яркое солнце. Воздухъ прозраченъ, недвижимъ. День будетъ ясный, тих³й. Еще все покойно на землѣ Артура. 5 часовъ 10 минутъ......... Выстрѣлъ!- тамъ, въ сторонѣ Волчьихъ горъ. Вой снаряда прошумѣлъ и стихъ... Грохочущ³й гулъ взрыва разбудилъ городъ - все встрепенулось.

   Еще выстрѣлъ, еще, еще. Секунды затишья.

   Еще, еще....................

   Началось!

   Въ воздухѣ запѣло, завыло - все больше, гуще, сильнѣе. Выстрѣлы, ударъ за ударомъ, наполняя, сотрясаютъ воздухъ, земля дрожитъ отъ взрывовъ. Гулъ взрывовъ, выстрѣловъ, громъ - все смѣшалось.

   Идетъ артиллер³йск³й бой.

   Сотни оруд³й ревутъ, гудятъ...

   Сотни снарядовъ, вздымая огромныя облака дыма, мечутъ смерть и разрушен³е.

   Люди уничтожаютъ другъ друга.

   На землѣ заклокотала ненависть людская и злоба.

   Тысячи людей и покойно и въ ужасѣ, словно въ кровавомъ кошмарѣ, мечутся у оруд³й въ пороховомъ дыму, среди гула, треска выстрѣловъ и взрывовъ, одухотворенные однимъ лишь желан³емъ, стремящ³еся къ одной лишь цѣли - уничтожить побольше себѣ подобныхъ.

   На землѣ адъ!

   А на небѣ?

   На небѣ?

   Тихо!

   Все выше, выше поднимается лучезарный шаръ, все ярче, привѣтливѣе свѣтитъ онъ на дымящ³яся горы, заглядываетъ всюду: и въ пороховые погреба, и въ госпиталя, гдѣ все блеститъ чистотой въ ожидан³и тѣхъ, кому жарко у грохочущихъ оруд³й, кто уже корчится отъ боли, барахтаясь въ лужѣ собственной горячей крови...

   Громъ земли гремитъ и жалобно стонетъ и злобно воетъ. Все сатанински рветъ и рушитъ.

   А солнце все выше и выше катится по небосклону. Сколь царственно-щедро льетъ оно всѣмъ свой свѣтъ, столь же царственно-безучастно глядитъ въ упоръ въ остановивш³еся, уже мутные, съ печатью страдан³я, глаза тѣхъ, кто только что жилъ, стремительно надѣялся, страшно страдалъ и - умеръ.

   Отъ моря и до моря на протяжен³и 25 верстъ ужъ не покой минувшей ночи, не здоровый жизнерадостный шелестъ мирно проснувшихся людей - нѣтъ: кругомъ и вокругъ борьба сонма незримыхъ злыхъ ангеловъ смерти, вырывающихъ изъ объят³й жизни существован³е сотенъ неразумныхъ людей.

   6 августа противникъ въ 5 час. 10 мин. утра открылъ огонь изъ всѣхъ батарей по нашимъ фортамъ и укрѣплен³ямъ.

   Особенно энергично обстрѣливались западный и восточный фронты.

   Батарея, бомбардирующая городъ, энергично стрѣляла.

   Непр³ятель, постепенно усиливая огонь, повелъ атаку на предгор³я Угловыхъ горъ и самыя горы.

   Въ 7 часовъ штурмъ былъ отбитъ съ большими со стороны противника потерями.

   Начался опять сосредоточенный артиллер³йск³й огонь.

   На западномъ фронтѣ - главнымъ образомь противъ Угловой горы, а на восточномъ - противъ Лит. Б, Малаго Орлинаго Гнѣзда и другихъ.

   Съ форта No 1 за ходомъ боя наблюдалъ начальникъ укрѣпленнаго ра³она генералъ-лейтенантъ Стессель.

  

  

   На Опасной горѣ былъ комендантъ крѣпости, откуда, соединясь съ штабомъ крѣпости, руководилъ боемъ.

   Къ 12 часамъ огонь началъ нѣсколько стихать.

   Въ 2 часа возобновился съ удвоенной силой.

   Наши форты, батареи и укрѣплен³я буквально засыпались снарядами.

   Подготовивъ артиллер³йскимъ огнемъ атаку, японцы перешли въ наступлен³е, но вездѣ были отбиты съ огромнымъ урономъ. Только противъ Водопроводнаго редута они заняли лощину и, пользуясь темнотой, залегли въ наружномъ рвѣ, открывъ перестрѣлку съ нашими передовыми цѣпями

   Съ наступлен³емъ сумерекъ и до утра шла бомбардировка города.

   Наши батареи мѣткимъ огнемъ, пользуясь тѣмъ, что противникъ открылъ себя ночной стрѣльбой, много подбили оруд³й, нанеся поражен³я прислугѣ.

   Вечеромъ, около 6 часовъ, отъ попавшаго въ одно изъ здан³й близъ арсенала снаряда возникъ пожаръ, который быстро сталъ распространяться. Противникъ засыпалъ мѣсто пожарища снарядами. Усил³ями геройски самоотверженныхъ молодцовъ пожарныхъ, работавшихъ все время подъ градомъ бомбъ и мѣстныхъ взрывовъ, бѣдств³е удалось локализовать къ 2 часамъ утра.

  

  

   По полученнымъ дополнительнымъ свѣдѣн³ямъ отъ участниковъ дѣла, въ ночь на 1 августа поручикъ Волченск³й не раненъ; поручикъ Мюльбергъ раненъ въ щеку (выбито два зуба), охотники команды, будучи окружены непр³ятелемъ со всѣхъ сторонъ въ значительныхъ силахъ (до полка пѣхоты и одного или двухъ эскадроновъ кавалер³и), приняли неравный бой, положивъ на мѣстѣ болѣе 300 японцевъ и лошадей; три раза ходили на него въ штыки и, пробившись сквозь его массы, наконецъ отступили. У насъ раненыхъ и безъ вѣсти пропавшихъ до 30 нижнихъ чиновъ.

  

   Лишь только снаряды начали рваться въ городѣ, я отправился къ коменданту. По обыкновен³ю у дверей дома ждали уже осѣдланныя лошади.

   Канонада съ каждой минутой увеличивалась. Улицы, прилегающ³я къ порту, засыпались снарядами. По всѣмъ направден³ямъ раздавались взрывы, вздымавш³е клубы черно-бураго дыма.

   На лин³и обороны все заволоклось дымомъ.

   Береговой фронтъ еще молчалъ.

   Комендантъ былъ по обыкновен³ю спокоенъ, то и дѣло подходилъ къ телефону, принималъ донесен³я, отдавая приказан³я въ точной, категорической формѣ.

   - Ваше превосходительство, мы сегодня куда отправимся?

   - Сегодня на Опасную гору, я оттуда буду руководить боемъ. Генерала Кондратенко я отправилъ на западный фронтъ.

   Вотъ никакъ не могу уѣхать, телефонъ не отпускаетъ, трезвонитъ безъ конца.

   Началось! Ну, и задаютъ же намъ японцы. Слышите, какой они огонь раздули.

   Получилось донесен³е полицмейстера. Сообщаетъ, что взрывами ранено и убито нѣсколько человѣкъ въ сводномъ госпиталѣ.

   - Э-э-э! это только пустяки. Впереди много еще жертвъ. Не убивайтесь.

   - Да, но если бьютъ на позиц³и, на фортахъ, батареяхъ, это понятно, но вѣдь блокада только, только что началась, а артиллер³я перешла уже на поражен³е центра крѣпости, разрушаетъ госпиталя. Что же будетъ дальше? Что будетъ, когда противникъ, постепенно придвигая батареи, будетъ поражать все самое цѣнное, съ нашей эскадрой во главѣ?

   - Все будетъ разрушаться, а люди умирать - преспокойно отвѣтилъ Смирновъ.

   - Но позвольте, ваше превосходитедьство, мнѣ что-то непонятно. Какъ же это такъ? Не успѣлъ противникъ обложить крѣпость, а первые выстрѣлы поражаютъ не только центръ, но даже прострѣливаютъ крѣпость насквозь.

   Вѣдь, собственно говоря, осада и оборона лишь въ началѣ первой стад³и своего развит³я. То, что происходитъ сейчасъ, то, что мы сейчасъ видимъ и слышимъ, могло произойти лишь послѣ того, когда бы мы остались лишь за центральной оградой, а все остальное было уже потеряно. Я говорю, конечно, о центральной оградѣ въ прямомъ смыслѣ, а не о нашей центральной оградѣ.

   - Да, положен³е города довольно непр³ятное, но не нужно падать духомъ. Будемъ защищаться. Будемъ искупать всѣ вмѣстѣ чуж³е грѣхи. А тамъ - что будетъ, то будетъ. Наше дѣло теперь защищать, а не разсуждать.

   - Я вполнѣ съ вами согласенъ, ваше превосходительство, но сердце сжимается, когда подумаешь, что раненые уже съ самаго начала осады находятся въ сферѣ оруд³йнаго огня, и нѣтъ имъ нигдѣ спасен³я.

   О здоровыхъ я не говорю.

   - Ну-съ, нужно собираться.

   Гаммеръ идетъ. Э! да я вижу - нервничать начинаете, о жалости сердце заговорило, когда крѣпость нужно отстоять. Вотъ какъ я васъ разъ десять протаскаю подъ дѣйствительнымъ огнемъ, тамъ впереди - живо нервы успокоятся...

   Въ это время грохнула Золотая гора, противникъ давно уже ее обстрѣливалъ. Вышли на балконъ.

   - ...Да, такъ вотъ нервы у васъ и успокоятся. На войнѣ нѣтъ жалости, и тотъ военачальникъ не военачальникъ, который гдѣ нужно жалѣетъ людей. Здѣсь всѣ мы не больше, какъ пѣшки. Мнѣ жалко зарѣзать цынленка, но я смотрю и долженъ смотрѣть покойно на раненаго и послать въ критическую минуту тысячи на вѣрную смерть...

   Въ это время раздался еще выстрѣлъ съ Золотой; не прошло нѣсколькихъ секундъ, какъ высоко, высоко наверху что-то зашумѣло. Все громче, громче, словно громоздкая карета мчалась сверху по плохо мощеной улицѣ, съ сопровождающимъ все увеличивающимся гуломъ - затѣмъ что-то сверкнуло, ударилось въ землю и засыпало всѣхъ насъ землей и грав³емъ, запорошило глаза.

   - Счастливо! Пойдемъ посмотримъ, здоровый осколчище, сказалъ Смирновъ.

   Оказалось, что это половина преждевременно разорвавшагося снаряда съ Золотой горы, вѣсомъ пудовъ въ 8-9.

   Это уже былъ не первый случай преждевременныхъ разрывовъ съ Золотой горы.

   Чугунныя бомбы 11" мортиръ Золотой горы были такъ хитро устроены, что большинство изъ нихъ рвалось не въ расположен³и противника, а то надъ городомъ, то надъ оборонительной лин³ей.

   - Чортъ возьми, этого еще не доставало. Мало намъ японцы подсыпаютъ, а тутъ еще свои задаютъ. Положимъ, это хорошо, меньше лодырей въ госпиталя будетъ шляться. Нехорошо на фронтѣ, да несладко и въ городѣ. Какъ узнаютъ, что въ городѣ мало чѣмъ лучше, не будутъ особенно стремиться въ госпиталя.

   Выѣхали на Опасную гору.

   Проѣзжая казармами 10 полка, я былъ удивленъ при видѣ массы парадныхъ офицеровъ. Что такое? Оказалось, что стоявш³й въ резервѣ 14-ый полкъ (Савицк³й) праздновалъ свой полковой праздникъ.

   На фронтѣ шелъ ожесточенный огонь.

   Подъѣзжая къ Опасной, попали подъ шрапнельный огонь. Комендантъ, обернувшись ко мнѣ, со смѣхомъ сказалъ:

   - Вотъ это лучше всего успокоитъ ваши нервы.

   На горѣ уже ожидали полковники Рашевск³й и Некрашевичъ-Покладъ.

   Рашевск³й подробно доложилъ о состоян³и работъ. Некрашевичъ-Покладъ торжественно молчалъ.

   Возвращаясь назадъ той же дорогой - я былъ непр³ятно пораженъ весельемъ, которое царило въ 14 полку. Музыка, "ура" - все это такъ мало гармонировало съ грохотомъ оруд³йной канонады.

   Увидѣвъ слѣдовавшаго мимо казармъ коменданта, выбѣжало нѣсколько офицеровъ съ приглашен³емъ раздѣлить трапезу.

   Комендантъ, получивш³й приглашен³е еще наканунѣ, уклонился отъ торжества за недостаткомъ времени и серьезностью окружающей обстановки...

   Часовъ около 2 получилось по телефону отъ Кондратенко извѣст³е, что окопы внизу Угловой оставлены.

   - Ну скажите, нельзя держаться! Пр³учили бѣгать - теперь извольте съ ними справляться! Если жалѣть людей, нужно сдать крѣпость. Пусть мнѣ укажутъ способъ защиты безъ траты людей.

   Скверное, гнетущее чувство овладѣло мной. Отстоимъ ли Артуръ? Нужно держаться по крайней мѣрѣ до 1 октября: раньше помощи не будетъ, да къ этому времени подойдетъ и эскадра.

   Падетъ Артуръ - какой это будетъ ударъ для нац³ональнаго самолюб³я!

   Въ 4 часа пополудни канонада увеличилась до невѣроятнаго.

   Весь фронтъ дымитъ.

   Начало смеркаться. Вдругъ надъ арсеналомъ взвилось огромное пламя, временами заволакиваемое густымъ чернымъ дымомъ. Пламя растетъ и распространяется все шире и выше: загорѣлся арсеналъ. Сумерки сгустились. Въ сторонѣ пожарища слышится непрерывный трескъ рвущихся патроновъ. Зарево освѣщаетъ склоны Перепелиной, дома и кружныя горы.

   Противникъ сосредоточилъ на пожарищѣ сильный огонь бомбъ и шрапнели. Гремитъ кругомъ, вездѣ и всюду; надъ огромнымъ костромъ рвется шрапнель; грохочутъ взрывы бомбъ подъ аккомпаниментъ взрывающихся патроновъ.

   Картина сильная и эффектная!

   Пожаръ быстро разгорается. Полъ Артура подернуто пурпуромъ.

   Къ мѣсту пожара лихо мчалась пожарная команда, со своимъ героемъ-брандмейстеромъ Вейканеномъ во главѣ.

   Огонь надъ арсеналомъ былъ сосредоточенъ настолько сильный, что командиръ расположенной тамъ 120 м.м. батареи капитанъ Петренко вывелъ ее оттуда и, когда встрѣтилъ летѣвшаго туда брандмейстера, постарался его отговорить отъ этого рискованнаго предпр³ят³я.

   Но для Вейканена не существовало опасности.

   - Служба-съ! Ничего не подѣлаешь!- и помчался дальше.

   - Сумасшедш³й человѣкъ! нослалъ Петренко напутств³е Вейканену.

   Совсѣмъ уже стемнѣло, когда началась работа пожарныхъ. Арсеналъ пылалъ. Оруд³йный огонь по фронту то усиливался, то слабѣлъ, замиралъ и вновь спазматически возобновлялся.

   Вся эта грозная обстановка могла послужить темой для картины "Послѣдн³й день Артура". Но это былъ лишь его первый страдный день.

   Вечеромъ къ коменданту прибылъ съ докладомъ генералъ Кондратенко.

   Смирновъ, слегка пожуривъ Романа Исидоровича за очищен³е окоповъ внизу Угловой горы, убѣдительно просилъ помнить серьезное значен³е Угловой и ни въ коемъ случаѣ не пятиться назадъ.

   - Сегодня день прошелъ великолѣпно, при минимумѣ потерь.

   Если бы не отдали этихъ окоповъ, день былъ бы вполнѣ нашъ. Вы всегда можете разсчитывать на мою помощь изъ общаго резерва.

   Не позволяйте, не допускайте только отступлен³я. Держите резервъ всегда вблизи, чтобы во-время поддержать боевую лин³ю. Во-время подведенный резервъ всегда контръ-атакой отброситъ атакующаго.

   - Совершенно вѣрно, ваше превосходительство. Но если резервъ держать вблизи, онъ подвергается обстрѣлу, несетъ потери.

   Намъ нужно беречь людей.

   - Укройте его, держите въ укрытомъ мѣстѣ. Если мы будемъ держать резервъ далеко отъ мѣста атаки, то насъ всегда будутъ вышибать. Люди пр³учены оглядываться назадъ. Вѣдь мы обораняемся - всѣ выгоды на нашей сторонѣ. Мы должны и мы можемъ держаться.

   Кондратенко сталъ скоро прощаться.

   Смирновъ на прощанье жметъ рукуи, пронизывая острымъ взглядомъ уходившаго, говоритъ:

   - Итакъ, въ общей сложности все обстоитъ благополучно. Съ этой стороны намъ опасаться нечего. Поѣзжайте туда и завтра, дѣйствуйте съ тѣмъ же успѣхомъ. Я въ васъ увѣренъ. Душа же моя болитъ за сѣверо-восточный фронтъ, гдѣ много оруд³й подбито.

   Наступила ночь. Луна свѣтила. Огонь продолжался по всей лин³и. Арсеналъ догоралъ. Эта ночь была первой ночью бомбардировки города и порта. Вой снарядовъ надъ головами напоминалъ свистъ гигантскихъ змѣй, съ быстротою молн³и ползущихъ по небу и жалившихъ землю съ шумомъ, съ смертоноснымъ шипѣн³емъ.

   Въ эту ночь не спалось. Снаряды рвались безпорядочно по всей площади, прилегавшей къ порту.

   Настроен³е тяжелое, удрученное.

   Мѣсяцъ тускнѣлъ, все заволакивалось легкой дымкой. Прожекторы стремительно свѣтили рейдъ. Съ неба глядитъ ночь. На морѣ тишина, а на землѣ попрежнему адъ.

   Въ городѣ тишина могилы. Лишь снарядъ за снарядомъ падаютъ по всѣмъ направлен³ямъ, давая при взрывѣ кроваво-красный огонь. Словно как³я-то волшебныя чудовища, скаля зубы, грозно рыкаютъ.

   На оборонительной лин³и свѣтятъ боевыя ракеты.

   Дождь непр³ятельскихъ снарядовъ льется на сухопутный фронтъ, сопровождающ³йся красно-кровавыми взрывами на фонѣ облаковъ чернаго дыма.

   Луна закатилась. И въ городѣ и на фронтѣ стало темно и хуже.

   Темная ночь. Чистое, глубокое небо, съ милл³ардами мерцающихъ звѣздъ, а на землѣ, окутанной темнотой ночи, по всѣмъ направлен³ямъ: въ низинахъ, балкахъ, долинахъ, холмахъ, увалахъ, оврагахъ, раздаются взрывы - вѣеръ краснаго пламени и визгъ осколковъ.

   Золотая гора, Электрическ³й утесъ, Стрѣлковая, Крестовая страшно грохочутъ въ отвѣтъ. Все дрожитъ и трясется. Вылетаютъ рамы, звенятъ стекла, рушатся крыши, все живое притаилось, попряталось по домамъ.

   По улицамъ спѣшатъ части войскъ, шумятъ патронныя двуколки, несутся ординарцы.

   Воздухъ кипитъ отъ летящихъ снарядовъ и осколковъ.

   То здѣсь, то тутъ, то тамъ блеснетъ то фосфорическ³й, то красный огонекъ - и вслѣдъ за нимъ грохотъ выстрѣловъ, заставляющ³й людей и съ сильными нервами вздрогнуть.

   Особенно въ отвѣтъ японцамъ неистовствуютъ Золотая, Утесъ. Когда же стрѣляетъ броненосецъ - получается что-то невѣроятное по силѣ звука: сухой трескъ выстрѣла, равноподобный удару грома, и какой-то свистъ, скрипъ воздуха, стремящагося заполнить разрѣжаемое полетомъ снаряда пространство.

   Невольно вспомнились слова Смирнова, сказанныя имъ сегодня:

   - Меня всегда считали двужильнымъ, а теперь и я узналъ, что такое нервы, засыпая на часъ-полтора въ сутки.

   Все утомилось, но все начеку. Ждутъ штурма. Прожекторы съ сухопутныхъ батарей тоже свѣтятъ непрестанно.

   Но что значатъ эти нѣсколько слабыхъ прожекторовъ на двадцатипятиверстный фронтъ?

   Ночь глубокая развернулась надъ утомленнымъ, обагреннымъ кровью Артуромъ.

   Что дѣлается впереди? Что задумалъ врагъ? Что онъ готовитъ?

   Никто не знаетъ - всѣ въ ожидан³и.

   Только въ передовыхъ окопахъ притаились стрѣлки и зорко, зорко глядятъ