Тургенев Иван Сергеевич - Открытые письма

sp;   

   К искреннему сожалению, непредвиденные обстоятельства помешали моему намерению присутствовать на знаменательном торжестве, устраиваемом в Кракове в честь славного ветерана польской литературы. Мне остается просить Вас передать почтенному юбиляру выражение моих горячих поздравлений и пожеланий; с уверенностью могу прибавить, что в лице моем громадное большинство русской интеллигентной публики приветствует Крашевского и братски жмет его руку. Пускай же он примет этот привет как залог сближения между двумя племенами, столь долго разрозненными прошедшею историею и вступающими наконец в новую и плодотворную эру свободного, дружного и мирного развития. Ввиду благ, которые сулит близкое будущее, русский писатель, ученик Пушкина, заочно поднимает заздравный кубок в честь польского поэта, сподвижника Мицкевича.

   Пр<имите> и пр.

  

  

  

   Le peintre B. Vereschaguine, mon ami et compatriote, va exposer, au cercle de la rue Volney (c<i> d<evant> Saint-Arnaud), un assez grand nombre de tableaux et etudes dont le sujet est pris a l'Inde et a la derniere guerre des Balkhans. Il a longuement visite ces pays et a pris lui-meme une part considerable a la lutte dans l'Asie centrale et la Turquie, ou il a ete blesse. Je ne doute pas que le public parisien ne fasse un accueil bienveillant a notre jeune maНtre, dont le talent original et puissant a ete constate par des autorites plus competentes que la mienne.

   Le cachet particulier de ce talent est une recherche opiniatre dela verite, dela physionomie, du type dans la nature et dans l'homme, qu'il rend avec une grande justesse et une force quelquefois un peu rude, mais toujours sincere et grandiose. Cette tendance au vrai, au caracteristique,qui depuis notre grand ecrivain Gogol, a pose son empreinte sur toutes les productions de la litterature russe, se manifeste egalement dans l'art russe sous le pinceau de Vereschaguine. Sans compter ses tableaux indiens, qui ont ete exposes cette annee a Londres et qui y ont fait sensation, j'ai eu la bonne fortune de voir dans l'atelier de mon compatriote quelques tableaux nouvellement peints par lui, et dont le sujet se rapporte a la derniere guerre. Ce sont des scenes militaires, mais pas prises dans le sens chauvin. Vereschaguine ne pense pas a poetiser l'armee russe, a lui raconter sa gloire, mais a rendre tous les cТtes de la guerre, les pathetiques, les grotesques et les terribles aussi bien que les autres, les psychologiques surtout, objet de sa constante preoccupation. Ajoutez a cela un coloris energique, un dessin a la fois naif et correct, et vous ne trouverez pas mes eloges exageres. Il y a telle figure de soldat russe qui est un chef-d'oeuvre d'observation exacte et profonde.

   Vereschaguine est certainement le peintre le plus original que la Russie ait encore produit, et rien qu'a ce titre, il merite d'attirer l'attention du public parisien. Je me compterais heureux si ces quelques paroles pouvaient y contribuer.

   Agreez, Monsieur et cher confrere, l'expression de mes sentiments devoues.

  

  

   Художник В. Верещагин, мой друг и соотечественник, намерен выставить в клубе на улице Вольне (бывш. Сент-Арно) довольно большое число картин и этюдов, предметом для которых послужили Индия и последняя война на Балканах. Он длительное время провел в этих странах и сам принял значительное участие в боях в Средней Азии и в Турции, где был ранен. Я не сомневаюсь, что парижская публика окажет благосклонный прием нашему молодому мастеру, чей самобытный и могучий талант был признан более авторитетными и компетентными, нежели я, ценителями.

   Особенностью этого таланта является упорное искание правды, своеобразного и типического в природе и в человеке, которое он передает с большой верностью и силой, порой несколько суровой, но всегда искренней и величественной. Это стремление к правде, к характерному, наложившее, со времени нашего великого писателя Гоголя, свой отпечаток на все произведения русской литературы, проявляется также, под кистью Верещагина, и в русском искусстве. Помимо его индийских картин, которые в этом году были выставлены в Лондоне и произвели там сенсацию, мне посчастливилось видеть в мастерской моего соотечественника несколько картин, недавно им написанных, предмет которых относится к последней войне. Это военные сцены, лишенные, однако, всякого шовинистического духа. Верещагин не думает поэтизировать русскую армию, рассказывать о ее славе, а стремится показать все стороны войны: патетическую, уродливую, ужасную, равно как и другие, в особенности же психологическую сторону, предмет его постоянного внимания. Добавьте к этому энергичный колорит, рисунок, одновременно простой и точный, и вы не сочтете мои похвалы преувеличенными. Фигуры некоторых русских солдат являются верхом совершенства по верности и глубине наблюдения.

   Верещагин, несомненно, самый своеобразный художник из всех, которых до сих пор произвела Россия, л уже по одному этому он заслуживает внимания парижской публики. Я почел бы себя счастливым, если бы настоящие строки могли этому способствовать.

   Примите, милостивый государь и дорогой собрат, уверение в совершенной моей преданности.

  

  

  

   Вам, как старинному моему приятелю, хорошо известно, с какой неохотой я решаюсь занимать публику вопросами, лично до меня касающимися; но прочтенная мною на днях корреспонденция г. "Иногороднего обывателя" в "Московских ведомостях" вынуждает меня взяться за перо.

   Корреспонденция эта появилась по поводу напечатанного в газете "Temps" моего письма, предпосланного рассказу изгнанника, содержавшегося в одиночном заключении в течение четырех лет,- рассказу, представлявшему исключительно психологический и, пожалуй, судебный интерес.

   Если бы г. "Иногородный обыватель" ограничился одними посильными оскорблениями, я бы не обратил на них внимания, зная, из какой "кучи" идет этот "гром"; но он позволяет себе заподозревать мои убеждения, мой образ мыслей,- и я не имею права отвечать на это одним презрением.

   Приписывая мне всяческие неблагородные побуждения и чуть ли не преступные намерения, г. "Иногородный обыватель" обвиняет меня в низкопоклонстве, в заискивании, в "кувыркании" перед некоторой частью нашей молодежи. Такого рода заискивание предполагает отступничество от собственных убеждений и подделывание под чужие. Но, не хвастаясь и не обинуясь, а просто констатируя факт, я имею право утверждать, что убеждения, высказанные мною и печатно и изустно, не изменились ни на йоту в последние сорок лет; я не скрывал их никогда и ни перед кем. В глазах нашей молодежи - так как о ней идет речь - в ее глазах, к какой бы партии она ни принадлежала, я всегда был и до сих пор остался "постепеновцем", либералом старого покроя в английском, династическом смысле, человеком, ожидающим реформ только свыше,- принципиальным противником революций, не говоря уже о безобразиях последнего времени. Молодежь была права в своей оценке - и я почел бы недостойным и ее и самого себя представляться ей в другом свете. Те овации, о которых упоминает г. "Иногородный обыватель", мне были приятны и дороги именно потому, что не я шел к молодому поколению, нерасположение которого я весьма философически переносил в течение пятнадцати лет (со времени появления "Отцов и детей"), но потому, что оно шло ко мне; они были мне дороги, эти овации, как доказательство проявившегося сочувствия к тем убеждениям, которым я всегда был верен и которые громко высказывал в самых речах моих, обращенных к людям, которым угодно было меня чествовать.

   С какой же стати мне было лгать и заискивать в них,, когда они сами мне протягивали руки и верили мне?

   И как подумаешь, из чьих уст исходят эти клеветы, эти обвинения?! Из уст человека, с младых ногтей заслужившего репутацию виртуоза в деле низкопоклонства и "кувыркания", сперва добровольного, а наконец даже невольного! Правда - ему ни терять, ни бояться нечего: его имя стало нарицательным именем, и он не из числа людей, которых дозволительно потребовать к ответу. Но и в его положении оглядка не мешает: во всяком случае не ему упоминать об "опозоренных сединах"; незачем обращать взоры читающей публики на собственную голову. Публика и без того хорошо его знает... и, смею прибавить, знает и меня.

   Париж, rue de Douai.

   2 января 1880 г.

  

  

  

   Vous avez bien voulu admettre au "XIX-e Siecle" une lettre ou j'annonГais l'exposition des tableaux de Vereschaguine. Le succes que j'osais predire et qui a depasse mon attente, m'encourage a m'adresser encore a vous. Cette fois-ci il s'agit encore de l'oeuvre d'un peintre, mais d'un peintre la plume a la main.

   Je veux parler du roman historique de mon compatriote, le comte Leon Tolstoi, "La guerre et la paix", dont une traduction vient d'etre publiee chez Hachette. Leon Tolstoi est l'auteur le plus populaire que nous ayons en Russie; et "La guerre et la paix" est, je ne crains pas de le dire, un des livres les plus remarquables de notre temps. Un souffle d'epopee traverse ce vaste ouvrage, ou la vie publique et privee des Russes, dans les premieres annees de notre siecle, est retracee de main de maНtre. Toute une epoque fertile en grands faits et en grandes figures (le recit commence un peu avant la bataille d'Austerlitz et va jusqu'a celle de la Moscowa), tout un monde, une foule de types saisis sur le vif, dans tous les rangs de la societe se deroulent devant le lecteur. La maniere dont le comte Tolstoi traite son sujet est aussi originale que nouvelle; ce n'est ni du Walter Scott, ni, je n'ai guere besoin de l'ajouter, de l'Alexandre Dumas. Le comte Tolstoi est un ecrivain russe jusqu'a la moelle des os; et ceux des lecteurs franГais que quelques longueurs, quelques bizarreries d'appreciation ne rebuteront pas, pourront se dire que "La guerre et la paix" leur aura donne une plus intime, plus veridique intuition du caractere russe et de son temperament, de la vie russe en un mot, que s'ils avaient parcouru des centaines d'ouvrages d'ethnographie et d'histoire. Il y a des ehapitres entiers qmi ne seront jamais plus a refaire; des figures historiques- (comme Koiurouzofi, Rastsopchine et d'autres) dont les traits soat a jamais fixes; cela restera- Vous voyez, cher monsieur, que je se menage pas les expressions; et pourtant elles ne rendent qu'imparfaitement ma pensee. Il n'est pas impossible que la profonde originalite du comte Leon Tolstoi nenuise, par sa force meme, a une comprehension sympathique et sapide de la part des lecteurs etrangers, mais je le repete - et je serais heureux qu'on ajoutat foi a mes paroles: ceci est une grande oeuvre d'un grand ecrivain,- et c'est la vrai Russie.

   Agreez, cher, monsier About, l'assurance de mes sentiments devoues.

  

  

   Вы соблаговолили поместить в "XIX-e Siecle" мое письмо об открытии выставки картин Верещагина. Успех, который я осмелился предсказывать и который даже превзошел мои ожидания, дает мне смелость вновь обратиться к Вам. На этот раз речь тоже идет о произведении художника, но художника, творящего с пером в руке.

   Я имею в виду исторический роман моего соотечественника, графа Льва Толстого, "Война и мир", перевод которого только что выпущен издательством Ашетта. Лев Толстой - самый популярный из современных русских писателей, а "Война и мир", смело можно сказать,- одна из самых замечательных книг нашего времени. Это обширное произведение овеяно эпическим духом; в нем частная и общественная жизнь России в первые годы нашего века воссоздана мастерской рукой. Перед читателем проходит целая эпоха, богатая великими событиями и крупными людьми (рассказ начинается незадолго до Аустерлицкого сражения и доходит до Бородина {Буквально: до битвы на Москве-реке.}), развертывается целый мир со множеством выхваченных прямо из жизни типов, принадлежащих ко всем слоям общества. Манера, какой граф Толстой разрабатывает свою тему, столь же нова, сколь и своеобразна; это не Вальтер Скотт и, само собою разумеется, также не Александр Дюма. Граф Толстой - писатель русский до мозга костей; и те французские читатели, кого не оттолкнут некоторые длинноты и странность некоторых суждений, будут вправе сказать себе, что "Война и мир" дала им более непосредственное и верное представление о характере и темпераменте русского народа и о русской жизни вообще, чем если бы они прочитали сотни сочинений по этнографии и истории. Здесь есть целые главы, в которых никогда не придется ничего менять; здесь есть исторические лица (как Кутузов, Растопчин и другие), черты которых установлены навеки; это - непреходящее. Как видите, любезный господин Абу, я щедр на выражения, и, однако, мои слова еще не полностью передают мою мысль. Возможно, что глубокое своеобразие графа Льва Толстого самой своей силою затруднит читателю-иностранцу сочувственное и быстрое понимание его романа, но я повторяю,- и я был бы счастлив, если бы к моим словам отнеслись с доверием,- это великое произведение великого писателя - и это подлинная Россия.

   Примите, любезный г. Абу, уверение в моей преданности.

  

   К крайнему моему сожалению, я вынужден предупредить вас, что едва ли буду в состоянии участвовать в сегодняшнем литературном вечере. Я занемог простудою, и доктор запретил мне выходить из комнаты. Однако, если к вечеру болезнь моя не усилится, я, несмотря на это запрещение, прибуду в благородное собрание; но рассчитывать на это нельзя - и я счел долгом известить вас об этом.

  

  

  

   Je vois avec une certaine surprise que dans le Gaulois d'aujourd'hui mon nom se trouve mele au recit de l'expulsion de M. Pierre Lavroff.

   C'est comme litterateur que j'ai connu M. Lavroff a Saint-Petersbourg, alors qu'apres avoir ete colonel de l'artillerie de la garde, il professait l'art militaire et publiait des ouvrages de philosophie, c'est comme litterateur que je l'ai introduit un soir a une seance musicale et litteraire du Cercle des artistes russes a Paris.

   Quant a sauver M. Lavroff, je n'en ai jamais eu ni le pouvoir, ni l'occasion, et nos opinions politiques different a ce point que, dans une de ses publications, M. Lavroff m'a formellement reproche de m'etre toujours oppose comme liberal et opportuniste a ce qu'il nommait le developpement de l'idee revolutionnaire en Russie.

   Je vous prie, etc.

  

  

   Я вижу с некоторым удивлением, что в сегодняшнем номере "Gaulois" мое имя примешано к рассказу о высылке г. Петра Лаврова.

   Я знал г. Лаврова как литератора в С.-Петербурге, когда, оставив службу в гвардии, где он был полковником артиллерии, он преподавал военное искусство н издавал книги по философии; как литератора я ввел его однажды и на музыкально-литературный вечер в Кружке русских художников в Париже.

   Спасать г. Лаврова я никогда не имел ни возможности, ни случая, а наши политические убеждения до такой степени несходны, что в одном из своих сочинений г. Лавров формально упрекнул меня за то, что, как либерал и оппортунист, я всегда противился тому, что он называл развитием революционной мысли в России.

   Примите и пр.

  

  

  

   М. г.

   Позвольте попросить Вас принять для себя и передать всему драматическому обществу в Киеве выражение моей искреннейшей благодарности за полученную мною вчера поздравительную телеграмму. Такое сочувствие моих соотчичей к литературным трудам моим мне особенно дорого именно теперь. Глубоко тронутый его выражением, прошу всех вас, господа, моих незнакомых, но близких друзей, верить в неизменные чувства уважения и преданности, с которыми пребываю

   10 ноября/29 октября 1882 г.

  

  

  

   Позвольте прежде всего поблагодарить вас за ваше письмо. Благодарю вас и за высказанное вами в столь лестных выражениях сочувствие к моей деятельности и особенно за данную мне возможность участвовать в таком гуманном и патриотическом деле, каковым я считаю упрочение будущности женских врачебных курсов. В доказательство, что это дело действительно патриотическое, русское, позволяю себе повторить прекрасные слова вашего письма:

   "Мы желаем одного: чтоб нам не закрывали пути к знанию. Неужели русское общество откажет нам в нашем справедливом стремлении и заставит нас с надломленным чувством уйти, для приобретения необходимых знаний, на чужбину?"

   Сколько мне известно, русское общество не только не ответит вам отказом, но уже отозвалось, горячо и деятельно отозвалось на ваши столь справедливые стремления. Оно доказало, что, несмотря на все превратные и недобросовестные толкования, оно помнит ваши заслуги и в военные и в мирные времена - и одинаково убеждено и в чистоте ваших намерений, засвидетельствованной единогласным отзывом ваших наставников, и в той великой пользе, которую вы призваны принести нашей родине. Можно утвердительно сказать, что, при настоящем ее положении, родина эта нуждается еще более в женских врачах, чем во врачах вообще, хотя количество даже этих врачей несоразмерно мало в сравнении с настоящею в них потребностью. Исторические судьбы России налагают на русскую женщину особые и высокие обязанности, при исполнении которых она уже заявила столько силы самопожертвования, столько способности к честному и стойкому труду, что было бы неразумно, было бы грешно - не говорю уже ставить ей преграды на указанном ей свыше пути,- но не способствовать ей всеми мерами к осуществлению ее призвания. Поверьте: за вас в этом вопросе всё честное на Руси, всё любящее свою родину, всё желающее ей блага, правильного и спокойного развития - ив общечеловеческом и в законногосударственном смысле!

   А потому в успехе сомневаться нельзя. Позвольте и мне присоединиться к нему и внести мою лепту.

   Примите и пр.

  

  

  

   Je crois etre l'interprete des sentiments de douloureuse sympathie d'un grand nombre de mes compatriotes, en vous priant de deposer, en leur nom, une couronne sur la tombe de l'homme illustre que France vient de perdre.

  

  

   Думаю, что я буду выразителем горестного сочувствия большого числа моих соотечественников, прося Вас возложить от их имени венок на могилу знаменитого человека, которого только что лишилась Франция.

  

  

  

  

   Вы желаете от меня статьи для возобновляющейся "Недели"; я бы рад был оказать Вам посильную услугу, так как искренне сочувствую направлению Вашего журнала. Но у меня нет ничего готового - и я поневоле принужден ограничиться небольшим эпизодом из заграничной моей жизни, который, быть может, не покажется Вашим читателям вовсе лишенным интереса.

  

   Раздел вариантов содержит материал беловых автографов и прижизненных изданий, а также тех автографов, которые служат единственным источником текста.

   В этот раздел включаются варианты к следующим произведениям:

   "Из-за границы. Письмо первое" - варианты белового автографа;

   <Речь на обеде 19 февраля 1863 г.> - французский текст с переводом;

   <Речь о Шекспире> - варианты первопечатного текста (СПб Вед);

   <Речь на международном литературном конгрессе 5/17 июня 1878 г.> - русский текст;

   <Речь по поводу открытия памятника А. С. Пушкину в Москве> - варианты белового автографа;

   "Образчик старинного крючкотворства" - первоначальная редакция "Письма к издателю сборника";

   Письмо в редакцию <"Нашего века"> 11/23 апреля 1877 г. - варианты белового автографа;

   Мемориал - конспективные записи;

   "Жил-был некакий мальчишка..." - варианты чернового автографа.

   Как и в предыдущих томах настоящего издания, из вариантов рукописных и печатных источников приводятся лишь те, которые имеют смысловое или существенное стилистическое значение.

   Система подачи вариантов изложена в ранее вышедших томах издания - см. т. I, стр. 475-476; т. V, стр. 434; т. VI, стр. 400.

   Источники текстов даются в следующих сокращениях (сиглах):

  

   БА - беловой автограф.

   ЧА - черновой автограф.

  

  

   К ВЕ - корректура в гранках "Вестника Европы" с поправками Тургенева.

   СПб Вед - "С.-Петербургские Ведомости".

  

  

  

   Стр. 168.

   ^8-9 редактор небольшого парижского журнала / редактор парижского еженедельного журнала

   ²⁰ Одна газета точно так же поступила / Г-н Краевский (в "Голосе") точно так же поступил

   ^23-24 Но я не ожидал такой бесцеремонности со стороны г. Суворина./ Такая бесцеремонность со стороны г. Краевского не удивила меня; я не ожидал ничего подобного от г. Суворина.

   ²⁹ и потому смею надеяться / и потому смею думать

  

  

  

  

   ГБЛ - Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина (Москва).

   ГПБ - Государственная публичная библиотека имени M. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

   ИРЛИ - Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Академии наук СССР (Ленинград).

   ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).

   ЦГИА - Центральный государственный исторический архив (Ленинград).

   Bibl Nat - Национальная библиотека в Париже.

  

  

   Анненков - П. В. Анненков. Литературные воспоминания. Гослитиздат, М., 1960.

   Алексеев - М. П. Алексеев. И. С. Тургенев - пропагандист русской литературы на Западе. В кн.: Труды Отдела новой русской литературы Института литературы (Пушкинский Дом). Изд. Академии наук СССР, вып. I. M.-Л., 1948, стр. 37-80.

   Белинский - В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, тт. I-XIII. Изд. Академии наук СССР, М., 1953-1959.

   Б Чт - "Библиотека для чтения" (журнал).

   Васильев, Описание торжеств - П. П. Васильев. Описание торжеств, происходивших в честь И. С. Тургенева во время пребывания его в Москве и Петербурге в течение февраля и марта 1879 г. Казань, 1880.

   ВЕ - "Вестник Европы" (журнал).

   Гальп-Кам, Письма - Письма И. С. Тургенева к Полине Виардо и его французским друзьям. Изд. Гальперина-Каминского, М., 1900.

   Герцен - А. И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах, тт. I-XXX. Изд. Академии наук СССР, М., 1954-1965.

   Гоголь - Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений, тт. I-XIV. Изд. Академии наук СССР, M.-Л., 1937-1952.

   Звенья - "Звенья". Сборник материалов и документов по истории литературы, искусства и общественной мысли XIV-XX вв., под ред. В. Д. Бонч-Бруевича, А. В. Луначарского и др., тт. I-VI, VIII-IX. "Academia", M.-Л., 1932-1951.

   Историч Вестн - "Исторический вестник" (журнал).

   Клеман, Летопись - М. К. Клеман. Летопись жизни и творчества И. С. Тургенева. Ред. Н. К. Пиксанов. "Academia", M.-Л., 1934.

   Лит Арх - "Литературный архив". Материалы по истории литературы и общественного движения, тт. I-VI. Изд. Академии наук СССР, M.-Л., 1938-1961 (Институт русской литературы - Пушкинский Дом).

   Лит Наcл - "Литературное наследство", тт. 1-78. Изд. "Наука" (ранее: Журнально-газетное объединение и издательство Академии наук СССР), М., 1931-1967. Издание продолжается.

   Мин Г - "Минувшие годы" (журнал).

   Москв - "Москвитянин" (журнал).

   Моск Вед - "Московские ведомости" (газета).

   Н Вр - "Новое время" (газета).

   Некрасов - Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем, под общ. ред. В. Е. Евгеньева-Максимова, А. М. Еголина и К. И. Чуковского, тт. I-XII. Гослитиздат, М., 1948-1953.

   Никитенко - А. В. Никитенко. Дневник в трех томах, тт. I-III. Гослитиздат, Л., 1955-1956 (Серия литературных мемуаров).

   ОЗ - "Отечественные записки" (журнал).

   Орл сб, 1955 - "Записки охотника" И. С. Тургенева (1852-1952). Сборник статей и материалов. Под ред. М. П. Алексеева. Орел, 1955.

   Письма Mаркевича - Письма Б. М. Маркевича к графу А. К. Толстому, П. К. Щебальскому и друг<им>. СПб., 1888.

   Полонский - Я. Полонский. И. С. Тургенев у себя в его последний приезд на родину. "Нива", 1884, NoNo 1-8.

   ПСП - Первое собрание писем И. С. Тургенева 1840-1883 гг. Изд. Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым, СПб., 1884 (на обложке: 1885).

   Пушкин - Пушкин. Полное собрание сочинений, тт. I-XVI и Справочный. Изд. Академии наук СССР, 1937-1959.

   Р Арх - "Русский архив" (журнал).

   Р Вед - "Русские ведомости" (газета).

   Р Вестн - "Русский вестник" (журнал).

   Революционеры-семидесятники - И. С. Тургенев в воспоминаниях революционеров-семидесятников. "Academia", M.-Л., 1930.

   Р Мир - "Русский мир" (журнал).

   Р Мысль - "Русская мысль" (журнал).

   Р Обозр - "Русское обозрение" (журнал).

   Р Пропилеи - "Русские пропилеи". Материалы по истории русской мысли и литературы. Собрал и подготовил к печати М. О. Гершензон, т. III. М., 1916.

   Р Сл - "Русское слово" (журнал).

   Р Ст - "Русская старина" (журнал).

   Салтыков-Щедрин - Н. Щедрин (M. E. Салтыков). Полное собрание сочинений, тт. I-XX. Гослитиздат, M.-Л., 1934-1941.

   Сб ГПБ, 1955 - Сборник Государственной публичной библиотеки им. M. E. Салтыкова-Щедрина, вып. III, Л., 1955.

   Сев В - "Северный вестник" (журнал).

   СПб Вед - "С.-Петербургские ведомости" (газета).

   С Пчела - "Северная пчела" (газета).

   Стасов - В. В. Стасов. Собрание сочинений, тт. I-IV. СПб., 1894-1906.

   Стасюлевич - M. M. Стасюлевич и его современники в их переписке. Под ред. М. К. Лемке, т. III. СПб., 1912.

   Т и круг Совр - Тургенев и круг "Современника". Неизданные материалы, 1847-1861. "Academia", M.-Л., 1930.

   Т и Савина - Тургенев и Савина. Письма И. С. Тургенева к М. Г. Савиной. Воспоминания М. Г. Савиной об И. С. Тургеневе. С предисловием и под редакцией А. Ф. Кони. Изд. гос. театров, Пгр., 1918.

   Толстой - Л. Н. Толстой. Полное собрание сочинений (Юбилейное издание. 1828-1928), под общ. ред. В. Г. Черткова, тт. 1-90. Гослитиздат, M.-Л., 1928-1958.

   Труды ГБЛ - Труды Публичной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, вып. III-IV. "Academia", M., 1934-1939.

   Т, Письма - И. С. Тургенев. Полное собрание сочинений и писем в двадцати восьми томах. Письма, тт. I-XIII. "Наука" (ранее изд. Академии наук СССР), M.-Л., 1961-1968.

   Т, ПСС, 1883 - Полное собрание сочинений И. С. Тургенева. Посмертное издание Глазунова, тт. 1-10. СПб., 1883.

   Т сб - "Тургеневский сборник". Материалы к полному собранию сочинений и писем И. С. Тургенева, вып. I-IV. "Наука", М.-Л., 1964-1968. Издание продолжается.

   Т сб (Алексеев) - И. С. Тургенев (1818-1883-1958). Статьи и материалы под ред. академика М. П. Алексеева. Орел, 1960.

   Т сб (Бродский) - И. С. Тургенев. Материалы и исследования. Сборник под ред. Н. Л. Бродского. Орел, 1940.

   Т сб (Пиксанов) - "Тургеневский сборник". Изд. "Огни", Пгр., 1915 (Тургеневский кружок под руководством Н. К. Пиксанова).

   Т, Соч, 1865 - Сочинения И. С. Тургенева (1844-1864), чч. 1-5. Издание братьев Салаевых, Карлсруэ, 1865.

   Т, Соч, 1874 - Сочинения И. С. Тургенева (1844-1874), чч. 1-8. Издание братьев Салаевых, М., 1874.

   Т, Соч, 1880 - Сочинения И. С. Тургенева (1844-1868-1874-1880), тт. I-X. Издание книжного магазина наследников братьев Салаевых, М., 1880.

   Т, Сочинения - И. С. Тургенев. Сочинения под ред. К. Халабаева и Б. Эйхенбаума, тт. I-XII. M.-Л., ГИЗ и ГИХЛ, 1929-1934.

   Т, СС - И. С. Тургенев. Собрание сочинений в двенадцати томах, тт. I-XII. Гослитиздат, М., 1953-1958.

   Успенский - Г. И. Успенский. Полное собрание сочинений, тт. I-XIV. Изд. Академии наук СССР, М., 1940-1954.

   Фет - А. А. Фет. Мои воспоминания (1848-1889), чч. I и II. М., 1890.

   Чернышевский - Н. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в пятнадцати томах, тт. I-XV (и т. XVI - дополнительный). Гослитиздат, М., 1939-1953.

   Halp-Kam, Corr - Е. Halperine-Kaminsky. Ivan Tourgueneff d'apres sa correspondance avec ses amis francais. Paris (Bibliotheque Charpentier), 1901.

   Mazon - Manuscrits parisiens d'Ivan Tourguenev. Notices et extraits, par Andre Mazon. Paris, 1930 (Bibliotheque de l'Institut francais de Leningrad, Tome IX).

  

   Пятнадцатый том завершает собою серию сочинений настоящего издания. Состав этого тома сложен как в жанровом отношении, так и по хронологическому охвату. Входящие в него произведения объединяются лишь одним общим для них признаком: они не имеют самостоятельного художественного значения или, по крайней мере, художественных заданий (последнее относится к эпиграммам, альбомным записям, сатирическим стихотворениям и пародиям). В жанровом отношении том представляет те разделы критико-публицистической и автобиографической прозы, какие но вошли в том XIV, а хронологически обнимает произведения, написанные с 1848 года до конца жизни писателя.

   В первом из семи разделов тома ("Корреспонденции") содержится, в частности, впервые введенное в собрание сочинений Тургенева газетное сообщение об оперном творчестве композитора В. Н. Кашперова и о постановке его оперы "Мария Тюдор" в Милане (1860); атрибуция этой заметки, как несомненно написанной Тургеневым, вместе с тем решает и вопрос о статье "Сочинения Д. В. Давыдова" ("Отечественные записки", 1860), ошибочно приписанной Тургеневу М. О. Гершеизоном (см. об этом: Т, Сочинения, т. XII, стр. 524-525).

   Во втором разделе особый подраздел составляют речи, произнесенные (или заготовленные для произнесения) Тургеневым на чествованиях его, происходивших в Москве и Петербурге в марте 1879 г.; к ним присоединены три открытых письма Тургенева в ответ на приветствия, связанные с этими же его чествованиями. Впервые публикуется текст речи, подготовленной для произнесения на обеде в Собрании петербургских художников (стр. 62). Среди вариантов к текстам этого раздела печатаются отрывки из речи о Пушкине, не вошедшие ни в произнесенный Тургеневым, ни в напечатанный текст речи,- отрывки, вносящие новые и существенные черты в понимание этого, во многих отношениях программного, выступления.

   Из вошедших в третий раздел предисловий четыре: к "Стихотворениям А. А. Фета", к французским переводам драматических произведений Пушкина, к переводам его же стихотворений и к трем письмам из переписки Пушкина - включаются в собрание сочинений Тургенева также впервые.

   Из открытых писем (раздел четвертый) впервые включаются в собрание сочинений письма: редактору парижского журнала "Revue Europeenne" (стр. 139), издателю английской "Pall Mail Gazette", редактору парижской газеты "Le Temps" (стр. 161), членам "Художественной беседы" в Праге, редактору парижского журнала "Le XIX-e Siecle" (стр. 181), Комитету "Общества вспомоществования студентам Санкт-Петербургского университета", Киевскому драматическому обществу. Впервые публикуется письмо в редакцию еженедельной газеты "Неделя".

   Впервые включена в собрание сочинений и большая часть текстов пятого раздела (автобиографические материалы - см. "Содержание"). Исключение составляет лишь автобиография, написанная в 1875 г. для выпуска VI "Русской библиотеки" М. М. Стасюлевича (1876) и включавшаяся в собрание сочинений Тургенева.

   Записи Тургенева о ходе и лечении его последней болезни - "Скорбные листы", ведшиеся им в течение 72 дней, со 2 августа по 12 октября (с припиской 25 октября) п. ст. 1882 г. и опубликованные в книге Maron, стр. 175-187,- в издание не включены, так как, при всем своем психологическом значении, имеют слишком специальное медицинское и физиологическое содержание.

   Включенные в шестой раздел эпиграммы (на Кетчера, Кудрявцева, Боткина, Дружинина, Никитенко) и экспромт "Отсутствующими очами" не сохранились в автографах и не предназначались Тургеневым к печати. Однако свидетельства о принадлежности их Тургеневу достаточно авторитетны. Введен в издание (впервые) фельетон-пародия "Шестилетний обличитель", напечатанный в "Искре", в 1859 г. Впервые публикуется по автографу ИРЛИ, ускользавшему до сих пор от внимания исследователей, сатирическое стихотворение политического содержания "Когда монарх наш незабвенный", написанное весною 1856 г. и направленное одновременно против Николая I и К. С. Аксакова. С другой стороны, исключена входившая ранее в издания (Т, Сочинения, т. XI, стр. 250) пародия на стихотворение Фета - "Я долго стоял неподвижно...", опубликованная в книге Maron, стр. 94, якобы по автографу. При проверке выяснилось, что стихи Фета и пародия на них записаны не Тургеневым, а неизвестною рукою, и принадлежность пародии Тургеневу ничем не может быть доказана. Впервые вводятся (по рукописям) в издание сочинений Тургенева его альбомные записи.

   Последний раздел ("Записки общественного назначения") содержит два документа, уже публиковавшиеся и входившие в собрания сочинений Тургенева, и третий - обращение к членам русской колонии в Париже по поводу реорганизации кассы взаимопомощи, впервые включаемый в собрание сочинений.

   Ряд произведений Тургенева, разных жанров, различного содержания и значения, оригинальных и переведенных им, на русском и французском языках, в этот том и вообще в настоящее издание не включен. Основания к этому кратко изложены во вступительной статье к комментариям последнего тома художественных произведений - т. XIII, стр. 537-538. К тому, что сказано там, следует добавить, что Редакционная коллегия издания решила не давать в нем раздела "Dubia". Поэтому в том XV не введены некоторые вещи, в сочинении которых участие Тургенева несомненно или возможно, но ввиду наличия соавторов не может быть текстуально точно установлено. Таковы коллективные сатирические стихотворения, написанные совместно Тургеневым, Некрасовым и Дружининым: "К портрету Краевского" (приписывалось и А. И. Кронебергу), "Загадка" (на И. П. Арапетова) и "Послание к M. H. Лонгинову".

   По этим же причинам нет в издании и предисловия к роману Б. Ауэрбаха "Дача на Рейне" (1868), написанного Тургеневым совместно с Л. Пичем.

   Не вошли в том и вообще в издание и такие произведения в стихах и в прозе, для которых авторство Тургенева не может считаться доказанным. Всем дубиальным, не вошедшим в издание произведениям редакция издания предполагает посвятить специальные публикации и статьи в Тургеневских сборниках.

   Из числа произведений, вошедших в настоящий том, нет почти ни одного, которое бы Тургенев включал в прижизненные издания своих сочинений (не в счет предисловия к изданиям 1865 и 1874 годов, имевшие временное значение и не повторявшиеся). Исключение составляют статьи, отобранные, очевидно, самим Тургеневым, а именно: "Пергамские раскопки", речь на обеде 13/25 марта 1879 г. в Петербурге, речь по поводу открытия памятника Пушкину, предисловие "От издателя" к "Новым письмам А. С. Пушкина", письмо к редактору, "Вестника Европы" от 21 ноября / 3 декабря 1875 г., письмо ему же от 2 января н. ст. 1880 г. Они вошли в том I издания И. И. Глазунова (1883 г.), вышедший в свет уже после смерти писателя.

   Большая часть остальных произведений пятнадцатого тома была перепечатана из периодических изданий М. О. Гершензоном в третьем томе сборника "Русские Пропилеи" (М., 1916). В собрание сочинений Тургенева все они - и другие, отмеченные в примечаниях к настоящему тому - включены впервые в издании: Т, Сочинения, т. XII. В последнем каждое произведение сопровождено подробным комментарием, в который введены, полностью или в извлечениях, многие материалы - архивные документы, статьи из периодической печати, современной Тургеневу, письма, мемуары и пр. Обилие материалов и основательность комментария в этом издании позволяют редакции настоящего тома отослать к нему читател