Байрон Джордж Гордон - Лара

sp;         Она жила недолго и могила

         Ея любовь и тайну схоронила.

                             О. Чюмина.

  

  

  

   Стр. 355. Среди владѣн³й Лары ликованье...

   "Къ свѣдѣн³ю читателя сообщается, что хотя имя Лары испанское, однако въ поэмѣ нѣтъ никакихъ описан³й мѣстности или природы, которыми ея герой или дѣйств³е пр³урочивалъ бы къ какой-либо опредѣленной странѣ или эпохѣ. Слово "рабы", котораго нельзя было бы примѣнить къ низшему классу населен³я Испан³и, гдѣ никогда не было крѣпостныхъ, употреблено здѣсь для обозначен³я подданныхъ вымышленнаго господина". (Прим. Байрона).

   Вернулся онъ изъ чужеземныхъ странъ...

   "Въ этой строфѣ Байронъ отчасти разсказываетъ собственную истор³ю". (Вальтеръ Скоттъ).

   Стр. 356.

   ......насмѣшливый языкъ -

   Орудье тѣхъ, кто былъ ужаленъ свѣтомъ.

   "Замѣчательная особенность поэз³и Байрона заключается въ томъ, что хотя его манера часто измѣняется, хотя онъ и умѣетъ усвоивать, смотря по обстоятельствамъ, характерный стихъ и стиль различныхъ современныхъ поэтовъ, но все-таки его произведен³я всегда отличаются сильнымъ отпечаткомъ оригинальности. При этомъ во многихъ важныхъ подробностяхъ, а особенно - въ характерѣ его героевъ, каждая поэма такъ близко похожа на другую, что у поэта менѣе сильнаго эта манера вызывала бы впечатлѣн³е утомительнаго однообраз³я. Всѣ, или почти всѣ, его герои лосятъ на себѣ примѣты Чайльдъ-Гарольда: всѣ, или почти всѣ, отличаются настроен³емъ, повидимому, противорѣчащимъ ихъ состоян³ю, повышеннымъ и рѣзкимъ ощущен³емъ скорби и удовольств³я, тонкимъ пониман³емъ всего честнаго и благороднаго и чувствительной воспр³имчивостью ко всякой несправедливости и обидѣ, подъ маской стоическаго равнодуш³я и презрѣн³я къ человѣчеству. Сила рано пробудившейся страсти и пылъ юношескаго чувства изображаются обыкновенно охлажденными и подавленными вслѣдств³е какой-нибудь неосторожности, совершенной въ раннемъ возрастѣ, или какой-нибудь темной вины, и чувство радости помрачается отъ слишкомъ близкаго знакомства съ суетностью человѣческихъ желан³й. Эти мрачныя черты являются качествами, общими всѣмъ байроновскимъ героямъ, отъ Чайльдъ-Гарольда до ренегата Альпа. Онъ постоянно выводилъ на сцену все одинъ и тотъ же характеръ, измѣнявш³йся только благодаря усил³ямъ могучаго ген³я, который, разслѣдуя скрытыя пружины страсти и чувства въ самыхъ затаенныхъ извилинахъ сердца, умѣлъ своеобразно комбинировать ихъ дѣйств³я, такъ что вызываемый ими интересъ постоянно обновлялся и никогда не ослабѣвалъ, несмотря на то, что важнѣйш³я дѣйствующ³я лица этой драмы являлись все подъ одними и тѣми же чертами. Въ течен³е четырехъ лѣтъ, несмотря на значительное количество выдающихся поэтическихъ талантовъ, которыми мы можемъ гордиться, только одинъ писатель, и притомъ - писавш³й съ беззаботностью и небрежнымъ спокойств³емъ знатнаго человѣка, выбирая для своихъ произведен³й сюжеты и лица, очень сходные другъ съ другомъ, несмотря на всѣ эти обстоятельства, несмотря на непр³ятныя свойства, которыми онъ обычно надѣлялъ своихъ героевъ и на всѣмъ извѣстное непостоянство публики, съумѣлъ поддерживать къ нимъ тотъ же интересъ, какой возбужденъ былъ его первымъ зрѣлымъ произведен³емъ. Этотъ фактъ когда-нибудь будетъ признанъ однимъ изъ замѣчательнѣйшихъ литературныхъ явлен³й нашего вѣка, тѣмъ болѣе, что вѣрность его не подлежитъ сомнѣн³ю". (Вальтеръ Скоттъ).

   Мысль, высказанная В. Скоттомъ, повторена Пушкинымъ, въ одной изъ не законченныхъ замѣтокъ 1827 г.: "Байронъ бросилъ односторонн³й взглядъ на м³ръ и природу человѣческую, потомъ отвратился отъ нихъ и погрузился въ описан³е самого себя, въ коемъ онъ поэтически создалъ и описалъ единый характеръ, именно - свой... Все отнесъ онъ къ сему мрачному, могущественному лицу, столь таинственно плѣнительному. Онъ представилъ намъ свой призракъ. Онъ создалъ себя вторично, то подъ чалмой ренегата, то въ плащѣ корсара, то издыхающимъ подъ схимой, то странствующимъ посреди..."

   Стр. 357.

   Привѣтливый пр³емъ со всѣхъ сторонъ

   Въ домахъ вельможъ пр³ѣзжему оказанъ...

   "Это описан³е Лары, внезапно и неожиданно вернувшагося изъ дальнихъ странств³й и вновь занявшаго свое прежнее положен³е въ обществѣ своей родины, во многомъ очень сходно съ тою ролью, какую приходилось играть самому автору въ тѣхъ случаяхъ, когда велик³е люди смѣшиваются съ толпой" (В. Скоттъ).

   Стр. 358.

   Надъ черепомъ, кощунственно изъ праха

   Исторгнутымъ, лежавшимъ на столѣ...

   Б³ографы Байрона указываютъ, что въ 1808-9 гг. въ числѣ украшен³й его рабочаго кабинета было нѣсколько череповъ, хорошо отполированныхъ и разставленныхъ на легкихъ полочкахъ вокругъ всей комнаты: въ ту пору онъ скорѣе любилъ вызываемыя ими мрачныя мысли, чѣмъ боялся или чуждался ихъ.

   Стр. 370. Пѣснь вторая.

   Байрону, какъ будто, пришло прихотливое желан³е разочаровать второю пѣснью Лары большую часть ожидан³й, возбужденныхъ первой пѣснью поэмы. Не говоря уже о воскрешен³и сэра Эццелина, таинственное видѣн³е Лары въ его старинномъ залѣ является совсѣмъ ненужной вставкой, необъяснимой какою-либо опредѣленною цѣлью. Характеръ Медоры, которую мы видѣли покорно живущею на островѣ корсара не спрашивая о томъ, откуда и почему она тамъ появилась, теперь, вслѣдств³е какихъ-то таинственныхъ отношен³й между нею и сэромъ Эццеллиномъ, пр³обрѣтаетъ довольно непр³ятный и двусмысленный оттѣнокъ; далѣе, благородный и великодушный Конрадъ, предпочитавш³й смерть и пытку жизни и свободѣ, замѣняется ночнымъ уб³йцею и унижается до роли подлаго и коварнаго разбойника". (Джорджъ Эллисъ).

   Стр. 380.

   Не Лара здѣсь, а то, что было имъ.

   "Смерть Лара, безъ сомнѣн³я,- лучшее мѣсто въ поэмѣ, и смѣло можетъ стать наряду со всѣмъ, что когда-либо написано Байрономъ. Физическ³й ужасъ, внушаемый этимъ событ³емъ, описаннымъ съ страшною силою и вѣрностью, оттѣняется и смягчается превосходнымъ изображен³емъ душевной энерг³и и преданности. Вся эта часть поѳмы написана съ одинаковою силою и глубиною чувства и можетъ выдержать какое угодно сравнен³е съ другими произведен³ями нашей поэз³и, изображающими паѳосъ или энерг³ю". (Джеффри).

   Стр. 382. Строфа XXIV.

   Содержан³е этой строфы навѣяно описан³емъ смерти или, лучше сказать, похоронъ герцога Ганд³йскаго. Наиболѣе интересный и подробный разсказъ объ этомъ событ³и находится у Борчарда. Сущность его заключается въ слѣдующемъ:

   "Въ восьмой день ³юня кардиналъ Валенцск³й и герцогъ Ганд³йск³й, сыновья папы, ужинали у своей матери, Ваноццы, близъ церкви св. Петра въ узилищѣ; при этомъ присутствовали также и нѣкоторыя друг³я особы. Съ наступлен³емъ поздняго часа кардиналъ напомнилъ своему брату, что имъ пора возвратиться въ папск³й дворецъ; они сѣли на лошадей или муловъ и въ сопровожден³и небольшого числа прислуги доѣхали до дворца кардинала Аскан³о Сфорцы. Здѣсь герцогъ сказалъ кардиналу, что прежде, чѣмъ вернуться домой, ему нужно побывать еще въ одномъ мѣстѣ ради своего удовольств³я. Поэтому, отпустивъ всю свою свиту, за исключен³емъ лишь одного служителя и одного замаскированнаго человѣка, который явился къ нему во время ужина, а раньше, въ течен³е цѣлаго мѣсяца, почти ежедневно посѣщалъ его въ папскомъ дворцѣ, герцогъ посадилъ этого человѣка сзади себя на мула и поѣхалъ въ еврейскую улицу. Тамъ онъ оставилъ своего служителя, приказавъ ему дожидаться до извѣстнаго часа, а потомъ, если онъ не вернется, возвратиться во дворецъ. Затѣмъ, опять посадивъ замаскированнаго человѣка сзади себя, герцогъ поѣхалъ дальше, неизвѣстно, куда именно; но въ ту же ночь онъ былъ убитъ и брошенъ въ рѣку. Оставленный имъ служитель также подвергся нападен³ю и былъ смертельно раненъ; и, хотя за нимъ ухаживали очень внимательно, онъ оказался въ такомъ положен³и, что не могъ дать ясныхъ свѣдѣн³й о томъ, что произошло съ его господиномъ. На утро слуги герцога, видя, что онъ не возвращается во дворецъ, стали тревожиться; одинъ изъ нихъ разсказалъ папѣ о вечерней прогулкѣ его сыновей и сообщилъ, что герцога еще нѣтъ дома. Папа былъ этимъ очень обезпокоенъ, но подумалъ, что, вѣрно, какая-нибудь куртизанка заманила герцога провести съ нею ночь, и что онъ, находя неудобнымъ возвращаться домой среди бѣлаго дня, рѣшилъ дождаться вечера. Но когда и вечеръ уже наступилъ, а ожидан³е не оправдалось, папа былъ глубоко огорченъ и сталъ производить розыски съ помощью разныхъ лицъ. которымъ онъ приказалъ принять участ³е въ этомъ дѣлѣ. Въ числѣ этихъ людей оказался одинъ человѣкъ, по имени Джордж³о Скьявони; онъ таскалъ бревна съ барки, стоявшей на рѣкѣ, а затѣмъ остался сторожить свое судно. Когда его спросили, не видалъ ли онъ, что въ прошлую ночь кого-нибудь бросили въ воду, онъ сказалъ, что видѣлъ двоихъ пѣшихъ людей, которые спустились по улицѣ, внимательно осматриваясь, нѣтъ ли гдѣ прохожихъ. Не видя никого, они пошли назадъ, а нѣсколько времени спустя, пришло двое другихъ, которые стали такъ же осматриваться, какъ и первые: никого не открывъ, они подали знакъ своимъ товарищамъ; тогда пр³ѣхалъ всадникъ, сидѣвш³й на бѣлой лошади; сзади него на сѣдлѣ было мертвое тѣло, котораго голова и руки висѣли съ одной стороны, а ноги - съ другой; двое пѣшихъ поддерживали тѣло, чтобы оно не свалилось. Они прошли до того мѣста, гдѣ городск³я нечистоты спускаются въ рѣку: тамъ всадникъ повернулъ лошадь задомъ къ рѣкѣ, а двое пѣшихъ взяли тѣло за руки и за ноги и изо всей силы швырнули его въ рѣку. Тогда всадникъ спросилъ, брошено ли оно, а они отвѣтили: "Да, господинъ". Тогда онъ обернулся къ рѣкѣ и, замѣтивъ плывш³й по ней плащъ, спросилъ, что это такое чернѣетъ; они отвѣчали, что это плащъ, и одинъ изъ нихъ сталъ кидать въ него каменьями, отчего плащъ утонулъ. Слуги папы спрашивали Джор³дж³о, отчего же онъ не донесъ обо всемъ видѣнномъ губернатору города; на это онъ отвѣчалъ, что ему на своемъ вѣку сотни разъ случалось видѣть, какъ на этомъ самомъ мѣстѣ бросали въ воду мертвыя тѣла, о которыхъ затѣмъ не производилось никакого разслѣдован³я, и что, поэтому, онъ не придавалъ этому случаю никакого значен³я. Тогда рыбакамъ и морякамъ приказано было обыскать рѣку, и на слѣдующ³й же вечеръ они нашли тѣло герцога, въ полномъ его одѣян³и и съ тридцатью дукатами въ кошелькѣ. На немъ было девять ранъ, изъ которыхъ одна нанесена была въ горло, а друг³я - въ голову, тѣло и конечности. Когда папѣ сообщили о смерти его сына и о томъ, что онъ былъ вмѣстѣ съ нечистотами выброшенъ въ рѣку,- онъ далъ волю своей скорби, заперся у себя въ комнатѣ и горько плакалъ. Кардиналъ Сегов³йск³й и друг³я лица папской свиты подошли къ дверямъ и послѣ нѣсколькихъ часовъ убѣжден³й и упрашиван³й уговорили папу допустить ихъ къ себѣ. Съ вечера среды до слѣдующей субботы папа не принималъ пищи и не спалъ съ утра четверга до того же часа слѣдующаго дня. Наконецъ, уступая убѣжден³ямъ своихъ придворныхъ, онъ началъ сдерживать свою скорбь, которая могла причинить большой вредъ его здоровью". (Роско, Жизнь и священство Льва X, 1803, т. I, стр. 265).