Крылов Виктор Александрович - Б. П. Никонов. В. А. Крылов

днимъ словомъ все тянуло и толкало В. А. Крылова на дорогу писателя-драматурга. И не даромъ онъ говоритъ, что страсть къ литературѣ была уже у него, прямо, въ крови, и что первою мечтою его дѣтства было имѣть свой собственный письменный столъ...

  

  

   Выше мы уже говорили о первыхъ попыткахъ В. А. къ самостоятельному творчеству: о томъ, какъ онъ, прислушиваясь къ разговорамъ и разсказамъ о театральныхъ пьесахъ, "обдѣлывалъ эти разговоры въ свои собственныя пьесы" и разыгрывалъ эти пьесы со своими пр³ятелями въ дѣтской. Нельзя не видѣть въ этихъ "обдѣлываньяхъ" задатка литературной дѣятельности, но все это творчество покуда было еще совершенно безсознательное. И крайне любопытно установить тотъ моментъ, когда подобное творчество впервые стало для В. А. сознательнымъ?..

   Въ эпоху шарадъ и позднѣе, въ эпоху собственныхъ спектаклей въ дѣтской, двѣнадцатилѣтн³й мальчуганъ еще не задавался вопросами, что значитъ "сочинятъ", что такое "литература", "драматическое искусство"? Всѣ эти шарады и спектакли были для него, просто игрою, любимой и интересной забавой. Онъ игралъ въ театръ, потому что видѣлъ театръ и слышалъ рѣчи о немъ въ окружающей обстановкѣ.

   "Я тогда еще не отдавалъ себѣ отчета въ томъ, что такое творчество", пишетъ по этому поводу самъ Крыловъ: - "и на классныя сочинен³я въ гимназ³и, гдѣ я учился, я смотрѣлъ какъ на урокъ". Но, тогда, именно въ третьемъ классѣ гимназ³и, съ нимъ произошелъ важный духовный переворотъ, заставивш³й его узнать и понять, что такое творчество. И, вотъ, какъ самъ онъ разсказываетъ далѣе объ этой важной степени своего духовнаго развит³я:

   "У меня въ этомъ отношен³и открылись глаза совершенно случайно. Учитель русскаго языка задалъ намъ, какъ упражнен³е, изложить въ прозѣ басню "Три мужика".

   - A можно написать другими стихами! - спросилъ одинъ изъ моихъ товарищей.

   - Попробуйте, если съумѣете! отвѣчалъ учитель.

   "Ученикъ, дѣйствительно, принесъ басню, написанную своими собственными стихами. Ужъ я не помню, каковы были эти стихи, и что сказалъ учитель, но я вдругъ почувствовалъ неодолимую жажду тоже писать стихи. Хотѣлось сочинять, творить"...

   Съ этого этапнаго пункта въ жизни В. А. Крылова начинается рѣзк³й переходъ къ новому м³ровоззрѣн³ю - къ эпохѣ сознательнаго творчества. Случайно эта перемѣна въ его духовномъ м³рѣ совпала съ серьезной перемѣной въ его внѣшней жизни; ему минуло 14 лѣтъ, и родители рѣшили везти его въ Петербургъ. Двухъ старшихъ мальчиковъ В. А. и его старшаго брата, родителямъ удалось послѣ долгихъ хлопотъ и старан³й помѣстить въ Главное (нынѣ Николаевское) инженерное училище въ Петербургѣ, что считалось тогда самою лучшею и завидною учебной карьерой. Это была еще одна черта родительской любви и заботливости, которыя играли такую видную роль въ семьѣ Крыловыхъ...

   Наканунѣ отъѣзда изъ родительскаго дома и вступлен³я въ новую жизнь, В. А. Крыловъ написалъ свое первое стихотворен³е. Написалъ онъ его, проснувшись среди ночи. Вотъ оно:

   "Прекрасный шелкъ зеленой травы, которымъ стольк³е любовались! Какъ ты клонишься передъ острой косой, какимъ жалкимъ лежишь ты въ ногахъ прохожихъ! Опали листки съ цвѣтовъ, которыми любовались дѣвицы, и птички клюютъ эти листки. Насъ людей, тоже на свѣтѣ цѣлый м³ръ, который смерть безвременно коситъ. Ея коса - причина нашихъ мукъ, лишаетъ насъ всего".

   Мы приводимъ это первое литературное произведен³е В. А. Крылова въ такомъ, именно, видѣ, въ какомъ оно цитируется въ упоминавшемся нами не разъ автоб³ографическомъ очеркѣ. "Почему такъ случилось" - спрашиваетъ В. А. тамъ-же: - "что, именно, этой ночью разыгралась моя фантаз³я, и какъ могла пр³йти такая тема въ голову 14-лѣтнему мальчику, настроенному самымъ веселымъ образомъ (я ѣхалъ въ Петербургъ очень охотно) - все это для меня совершенно непонятно, какъ и многое другое въ дальнѣйшемъ моемъ творчествѣ".

   Въ сущности, это далеко не такъ ужъ непонятно. Тема эта пришла В. А. въ голову, очевидно, просто потому, что она очень шаблонна и употребительна. Кто изъ юныхъ поэтовъ не дебютировалъ воспѣван³емъ мрачнаго отчаян³я, разочарованности, унын³я, смерти?

   Съ переѣздомъ въ Петербургъ, въ жизни В. А. Крылова начался новый пер³одъ, пер³одъ первыхъ попытокъ сознательнаго творчества и безсознательнаго подготовлен³я къ литературной карьерѣ; и въ тоже время эпоха своеобразной трудной жизни въ грубой и необычайно оригинальной обстановкѣ закрытаго военно-учебнаго заведен³я среди всяческихъ удивительныхъ традиц³й.

  

  

   Прежде, чѣмъ мы приступимъ къ изложен³ю этого новаго пер³ода жизни В. А. Крылова, намъ необходимо ознакомиться съ обстановкой и нравами того заведен³я, въ которомъ онъ принужденъ былъ теперь продолжать и впослѣдств³и закончить свое образован³е. Обстановка его школьнаго воспитан³я слишкомъ характерна, чтобы игнорировать ее... Школьный пер³одъ жизни, вообще, чрезвычайно важенъ въ жизни каждаго изъ насъ, такъ какъ школьныя воздѣйств³я и вл³ян³я падаютъ на наиболѣе воспр³имчивую почву - въ душу взрослаго ребенка, уже пр³ученную къ сознательной, умственной и духовной работѣ, но еще сохраняющую всю рѣзкую воспр³имчивость ранней молодости...

   Мы не знаемъ, какъ воздѣйствовала на В. А. Крылова его первая школа - т. е. московская гимназ³я, но, во всякомъ случаѣ, ея вл³ян³е не могло быть особенно значительнымъ, такъ какъ В. А. тогда еще жилъ въ домашней, семейной средѣ, и вл³ян³е семьи, несомнѣнно, было сильнѣе какихъ-либо постороннихъ воздѣйств³й.

   Другое дѣло петербургское училище, гдѣ В. А. пришлось жить уже вдали отъ семьи и притомъ въ четырехъ стѣнахъ самого училища... Что-же это было за училище?

   В. А. Крыловъ самъ считалъ необходимымъ увѣковѣчить обстановку и бытъ своего школьнаго петербургскаго пер³ода жизни и описалъ ее въ отдѣльномъ очеркѣ: "Маленькая республика въ большомъ государствѣ". Отсылая читателей къ этой интересной статьѣ, мы ограничимся лишь нѣкоторыми указан³ями и цитатами оттуда.

   Главное инженерное училище, куда былъ отданъ вмѣстѣ со своимъ старшимъ братомъ В. А. Крыловъ, имѣло своей задачей готовить военныхъ инженеровъ.

   Это было въ высшей степени оригинальное и своеобразное заведен³е, отличавшееся отъ обычныхъ военныхъ учебныхъ заведен³й очень многими характерными чертами. Прежде всего уже самая внѣшность его была, необычна: Инженерное училище помѣщалось въ знаменитомъ Михайловскомъ замкѣ, въ бывшей неприступной крѣпости-резиденц³и Императора Павла I, нашедшаго тамъ-же, въ суровыхъ крѣпостныхъ стѣнахъ ея, свою трагическую кончину. Затѣмъ, въ это училище принимались мальчики 14-лѣтняго возраста, т. е. дѣти на рубежѣ между отроческимъ и юношескимъ состоян³емъ, глядѣвш³я уже болѣе, или менѣе сознательно на свое положен³е и свои занят³я. Передъ этимъ они, обыкновенно, уже проходили нѣсколько классовъ гимназ³и и привыкали къ общественной товарищеской жизни съ ея обычаями и традиц³ями. Но при всемъ томъ это были еще чистыя души, склонныя къ возвышеннымъ понят³ямъ и чуждыя мелкой расчетливости и эгоизма. Поэтому въ ихъ средѣ легко культивировались понят³я рыцарства и своеобразной товарищеской солидарности и чести и не менѣе своеобразной товарищеской дисциплины...

   Въ описываемое время (въ 50-хъ годахъ) въ Инженерномъ училищѣ царилъ въ высшей степени оригинальной modus vivendi, и учащимся, кромѣ школьнаго учен³я, приходилось пройти еще тяжелую выучку школьнаго общежит³я, исполненнаго разныхъ, иной разъ совсѣмъ необыкновенныхъ и нигдѣ не виданныхъ порядковъ и воздѣйств³й.

   Прежде всего не слѣдуетъ забывать, что тогда было время царствован³я Николая I и притомъ самый разгаръ тяжкаго николаевскаго режима. Все трепетало и сжималось подъ суровой абсолютной волей и властью Государя. Монархизмъ въ Росс³и тогда достигъ своего апогея. Чувствовался онъ,- и, конечно, очень сильно - и въ Инженерномъ училищѣ:- николаевск³й суровый "духъ" находилъ въ немъ полное отражен³е во многихъ чертахъ училищнаго режима и быта. Но при всемъ томъ - странное дѣло - монархизмъ иногда вступалъ въ стѣнахъ инженернаго училища въ коллиз³ю съ училищными нравами и порядками и встрѣчалъ тамъ сопротивлен³е... Правда, пассивное, но все-же сопротивлен³е. Въ другихъ частяхъ росс³йской импер³и это было-бы невозможно, но вся остальная росс³йская импер³я, съ ея законами, была инженерному училищу не указъ...

   Въ своемъ очеркѣ, "Маленькая республика", В. А. приводитъ одинъ очень характерный эпизодъ, ярко иллюстрирующ³й только-что сказанное нами. Попутно этотъ эпизодъ иллюстрируетъ и нравы училища.

   Ученики однажды сильно поколотили и выгнали на улицу одного новичка. Битье и драка, какъ увидимъ ниже, были обыкновеннымъ явлен³емъ въ училищѣ, и данный эпизодъ самъ по себѣ не могъ бы вызвать никакой сенсац³и ни у учащихъ, ни у учащихся. Но побитый новичекъ былъ сынъ вл³ятельнаго придворнаго генерала, и генералъ пожаловался самому царю. Николай I сильно разгнѣвался и, пр³ѣхавъ въ училище въ неурочное время, приказалъ собрать подъ барабанный бой все училище. И когда ученики, офицеры училища и директоръ собрались въ залѣ, Николай I произнесъ суровый выговоръ и въ заключен³е крикнулъ:

   - На колѣни, мерзавцы!

   И всѣ, находивш³еся въ залѣ, упали на колѣни. Государь повернулся и ушелъ, а весь составъ училища такъ и остался стоять на колѣняхъ, не смѣя нарушить Высочайшее повелѣн³е... Отмѣнить таковое повелѣн³е могъ только самъ Государь.

   Начальство и учащ³еся стояли на колѣняхъ часъ, другой, трет³й... Доложили высшему военно-учебному начальству. Оно пр³ѣхало, пособолѣзновало, но заявило, что ничего подѣлать не можетъ. Доложили, наконецъ, наслѣднику, который пр³ѣхавъ, объявилъ, что и онъ никакого распоряжен³я сдѣлать не смѣетъ, но готовъ взять на себя ходатайство предъ Государемъ, если воспитанники дадутъ честное слово, что впредь подобныя изб³ен³я не повторятся.

   Но воспитанники отказались дать ему въ этомъ слово и заявили, что могутъ дать честное слово только въ томъ, что "употребятъ всѣ усил³я, чтобы этого больше не было".

   Никак³я убѣжден³я не помогли, и дать честное слово въ первой редакц³и учащ³еся такъ и отказались. Это было, конечно, сочтено ослушан³емъ воли Императора. Воспитанники (а заодно съ ними и начальство: зачѣмъ не уговорили!) простояли за такое дерзновен³е на колѣняхъ цѣлый день, и только къ вечеру получили разрѣшен³е встать. A затѣмъ была получена резолюц³я: сдать въ солдаты, въ кавказск³е полки каждаго десятаго изъ воспитанниковъ старшихъ классовъ.

   Этотъ эпизодъ, сдѣлавш³йся потомъ одною изъ училищныхъ легендъ, даетъ понят³е о томъ, каковъ былъ духъ въ инженерномъ училищѣ, каковы были нравы учащихся и ихъ образъ мыслей.

   Въ училищѣ царили самыя противоположныя и парадоксальныя понят³я и нравственныя директивы: съ одной стороны - преклонен³е предъ верховной властью и суровая воинская дисциплина, съ другой - упорное сопротивлен³е той-же власти и заурядное, вошедшее въ норму, игнорирован³е училищной власти. Съ одной стороны - великое уважен³е къ честному слову и связанное съ нимъ нравственное единен³е учащихся, съ другой - право сильнаго и великое злоупотреблен³е этимъ правомъ. Наконецъ, всевозможныя дик³я драки и побоища и жестокое битье направо и налѣво - и на ряду съ этимъ утонченная вѣжливость во взаимныхъ отношен³яхъ избивающихъ и избиваемыхъ.

   Но всѣ эти взаимоисключащ³я и парадоксальныя нормы объединялись и регулировались тѣмъ "республиканскимъ духомъ", о которомъ часто и съ любовью упоминаетъ въ своемъ очеркѣ В. А. Крыловъ. Духъ этотъ преимущественно заключался въ покорности училищнымъ традиц³ямъ, каковая покорность связывала всѣхъ учениковъ инженернаго училища въ одно сплоченное цѣлое. Какъ это ни странно, но въ этомъ учебномъ заведен³и главную власть надъ учащимися имѣло не начальство и не казенное распорядки и правила, но установленные самими учащимися внутренн³е законы и товарищеская солидарность. Этотъ училищный "республиканск³й" духъ былъ такъ могущественъ, что само училищное начальство находило выгоднымъ пользоваться имъ и для этого поддерживало его.

   Очеркъ В. А., "Маленькая республика" даетъ намъ чрезвычайно интересныя подробности о нравахъ и обычаяхъ инженернаго училища въ описываемую эпоху.

   Въ училищѣ было 126 воспитанниковъ, которые распредѣлялись на 4 класса, и всѣ эти классы, вмѣстѣ, составляли "роту". Воспитанники оффиц³ально именовались "кондукторами", а рота - "кондукторскою ротою".

   Но кромѣ оффиц³альнаго дѣлен³я на 4 класса существовало гораздо болѣе важное, неоффиц³альное, дѣлен³е всѣхъ воспитанниковъ на двѣ касты: новичковъ (или "рябцовъ", какъ прозвалъ ихъ Велик³й князь Михаилъ Павловичъ) - безправныхъ и избиваемыхъ, и старшихъ юнкеровъ - полноправныхъ и избивающихъ. Младш³е, т. е. "рябцы", находились въ полномъ подчинен³и у старшихъ, исполняли всѣ ихъ прихоти и затѣи и подвергались всякимъ измывательствамъ и потасовкамъ, проходя какъ-бы нѣк³й искусъ закаливан³я и уподобляясь въ этомъ отношен³и, какъ говоритъ В. А. Крыловъ, древнимъ спартанцамъ: "тутъ было нѣчто вродѣ того, что испытывали юноши Спарты, считавш³е доблестью не пикнуть, не показать ни малѣйшихъ проявлен³й страдан³я, когда ихъ безжалостно истязали, воспитывая въ нихъ терпѣливость, выносливость, убивая въ нихъ всяк³й признакъ малодуш³я и трусливости".

   Здѣсь было, добавимъ мы, тоже самое, что практиковалось нѣкогда у нѣмецкихъ студентовъ, такъ-же измывавшихся надъ "фуксами". Так³е-же нравы царили тогда (да и позже!) и въ огромномъ большинствѣ другихъ русскихъ закрытыхъ учебныхъ заведен³й... Вообще, это было въ духѣ времени.

   Закаливан³е и "спартанское воспитан³е" состояли между прочимъ, въ слѣдующемъ:

   Старш³е кондукторы, по установленному внутреннему (неоффиц³альному) правилу, считали своей обязанностью слѣдить за поведен³емъ и внѣшней исправностью "рябцовъ". Этобылоосновой нравовъ заведен³я. Начальство и воспитатели могли въ это не вмѣшиваться: учащ³еся сами заботились о сохранен³и дисциплины и порядка внутри заведен³я и внѣ его.

   И, вотъ, слѣдя за своими младшими товарищами, кондукторы безжалостно наказывали ихъ за малѣйшее уклонен³е отъ правилъ и возводили эти наказан³я въ какой-то культъ изб³ен³я. "Малѣйшая провинность", говоритъ В. А.- "разстегнутая пуговица куртки, плохое ученье во фронтѣ, плохо сложенное на табуретѣ платье, всякая неряшливость - все это подвергалось наказан³ю отъ старшихъ"...

   Наказан³я иногда употреблялись оффиц³альныя, т. е. тѣ-же самыя, которыя употреблялись и начальствомъ: стоянье подъ ружьемъ, лишен³е отпуска и т. н., но гораздо чаще - неоффиц³альныя, заключавш³яся во всевозможныхъ изб³ен³яхъ. Нерѣдко так³я изб³ен³я облекались въ торжественную ритуальную форму:

   - Явитесь ко мнѣ въ полной кавалергардской формѣ! - приказывалъ старш³й младшему.

   И младш³й обязанъ былъ вечеромъ, предъ спаньемъ, явиться къ старшему въ одномъ бѣльѣ и съ линейкой въ рукахъ.

   - Станьте въ позу! - приказывалъ старш³й, взявъ у него линейку.

   Младш³й нагибался, а старш³й безпощадно билъ его по ягодицамъ линейкой - "по большей части ребромъ" - говоритъ В. А.: "Случалось" - добродушно добавляетъ онъ: - "что линейка при этомъ трескалась...

   Но били и не только за провинности и не ради закаливан³я. Иной разъ у старшихъ кондукторовъ, просто, что называется, руки чесались, и они били злосчастныхъ "рябцовъ" безъ всякаго повода.

   Интересующихся отсылаемъ за другими подробными примѣрами къ интересной статьѣ В. А. Крылова. Для насъ же, для обрисовки училищныхъ нравовъ достаточно и того, что уже сказано... Училищное обычное право создало однако и нѣкоторыя ограничен³я въ этомъ бойлѣ: воспрещалось драть за уши, за волосы, такъ какъ это значило бы ставить избиваемаго на уровень мальчишки, а кондуктора, согласно духу заведен³я, "уважали личность другъ у друга", а потому, напр. не могъ имѣть мѣста такой случай, чтобы старш³й далъ младшему пощечину. Вообще, изъ всѣхъ этихъ изб³ен³й старательно устранялся позорящ³й элементъ и какое-бы то ни было издѣвательство, и въ нихъ проглядывала, дѣйствительно, какая-то педагогическая тенденц³я "закаливан³я"...

   В. А. Крыловъ относится къ "спартанской закалкѣ" рябцовъ скорѣе, съ добродушной ирон³ей, чѣмъ съ негодован³емъ...

   Въ училищѣ строго соблюдалась своя особая училищная и корпоративная честь, и за ея сохранен³емъ строго надзирали всѣ кондуктора, особенно старш³е. Не говоря уже объ исправной внѣшности, за чѣмъ очень строго слѣдилъ товарищеск³й надзоръ, не менѣе, если не болѣе строго слѣдилось за соблюден³емъ общей порядочности и нравственности. "Каждый младш³й кондукторъ*,- говоритъ В. А.: "былъ на чеку, боялся малѣйшимъ образомъ проштрафиться. За нимъ присматривали не два-три надзирателя, а сотня глазъ товарищей, отъ которыхъ ничего не могло укрыться: никакая ничтожная вина, или нерадѣн³е не оставалось безъ строгаго наказан³я"...

   Уйти изъ подъ этой товарищеской опеки, столь чувствительно отражавшейся на ихъ бокахъ, младш³е могли только во время классныхъ занят³й. Во все остальное время они постоянно были на виду и въ предѣлахъ досягаемости старшихъ. Этому способствовало и самое расположен³е училища. Оно помѣщалось въ двухъ этажахъ Инженернаго замка. Вверху находились классныя комнаты, внизу - спальни, рекреац³онный залъ, столовая и проч³я жилыя помѣщен³я. Наверху учащ³еся распредѣлялись по классамъ и по окончан³и уроковъ немедленно сходили внизъ; внизу-же вслѣдств³е того, что воспитанники распредѣлялись по камерамъ по росту, а не по классамъ, и кондукторы всѣхъ классовъ были перетасованы, а также и вслѣдств³е устройства комнатъ, жизнь воспитанниковъ протекала сообща. Каждый шагъ каждаго кондуктора былъ на глазахъ у всѣхъ. И только по праздникамъ, во время отпусковъ, воспитанники уходили отъ этого всевидящаго товарищескаго ока.

   "Республиканск³й духъ" училища и приверженность кондукторовъ къ своимъ традиц³ямъ были такъ сильны, что училищное начальство, какъ уже мы упоминали, считало нужнымъ считаться съ ними.

   - Можетъ быть, васъ тутъ и пощиплютъ сначала немножко, а вы стерпите! - говаривалъ директоръ училища "рябцамъ" - новичкамъ:- A пуще всего, чтобъ не выносить сору изъ избы!

   Училищные воспитатели, прямо, не дерзали притѣснять кондукторовъ (старшихъ) въ ихъ льготахъ, которыя были установлены все тѣмъ же внутреннимъ закономъ училища. Льготы эти состояли въ томъ, что кондукторы двухъ старшихъ классовъ позволяли себѣ нѣкоторыя вольности и отступлен³я отъ правилъ, за что сами они такъ жестоко истязали младшихъ. Вольности эти были своего рода habeas corpus училища, и начальство не посягало на нихъ. Иначе, воспитанники не задумывались вступать въ самыя жесток³я столкновен³я съ начальствомъ, и начальство покорялось и иногда даже извинялось передъ кондукторами.

   Такова была нравственная атмосфера въ училищѣ.

   В. А. Крыловъ отзывается объ этой атмосферѣ съ похвалою:- "Отъ всей этой жизни въ училищѣ, говоритъ онъ:- "остались въ бывшихъ его воспитанникахъ привычки къ самовоспитан³ю, къ дисциплинѣ, уважен³е къ принципу, упорство въ трудѣ, въ борьбѣ за правду, въ достижен³и намѣченныхъ цѣлей. Кондукторская жизнь вырабатывала характеръ человѣка, его энерг³ю, его иниц³ативу. При всемъ, повидимому, унижен³и новичковъ, оно не ослабляло ихъ самолюб³я. Оно являлось только временною непр³ятностью и шло объ руку съ твердымъ отстаиван³емъ своихъ традиц³й, предъ которыми преклонялось всякое начальство. Человѣкъ не стирался въ повседневной рутинѣ. Его дарован³я потомъ прорывались самобытнымъ творчествомъ.

   Съ этими словами В. А. Крылова, конечно, нельзя согласиться въ полной ихъ мѣрѣ, и мы считаемъ необходимымъ отнестись къ нимъ cum grano salis. Во всякомъ случаѣ, безпросвѣтное битье "рябцовъ" такъ, что "линейка иногда трескалась", и всѣ "дик³я" (по выражен³ю самого же В. А.) побоища едва-ли могутъ быть причислены къ отраднымъ явлен³ямъ, хотя-бы даже они и производились исключительно съ педагогической цѣлью закалки на спартанск³й манеръ. "Унижен³е" новичковъ тоже должно было имѣть мѣсто, по крайней мѣрѣ, по отношен³ю къ натурамъ деликатнымъ, ибо всякое физическое насил³е, всякое "рукоприкладство", несомнѣнно, имѣетъ элементъ унижен³я личности. Самъ В. А. сознается, что вся эта трепка въ первые два года пребыван³я воспитанниковъ въ училищѣ ложилась на природу иного юноши очень тяжело"... Да, конечно, иначе и быть не могло!

   Но съ другой стороны, несомнѣнно, училищный режимъ давалъ и хорош³е результаты.

   Во первыхъ "закалка" такъ, или иначе, дѣйствительно, достигалась. Достигалась также и пр³обрѣтенная этою горькой выучкой привычка къ порядку и аккуратности и отсутств³е какого-либо разгильдяйства.

   Во вторыхъ-же, (и это главное), "республиканск³й духъ", несомнѣнно, развивалъ въ воспитанникахъ сознан³е товарищеской солидарности, сознан³е своего долга и уважен³е къ слову. Этотъ-же духъ внушалъ имъ нѣкоторыя понят³я о гражданской независимости и самозащитѣ гражданской личности отъ придавливан³я ея лицами власть имущими. Для того времени такой духъ былъ болѣе, чѣмъ необыкновененъ, и остается только удивляться, какъ могла уцѣлѣть эта маленькая гражданская община въ огромномъ морѣ тогдашняго абсолютизма и подавлен³я всякой гражданственности! В. А. Крыловъ правъ: "Человѣкъ" въ инженерномъ училищѣ, дѣйствительно, не стирался. Личность не задавливалась безличнымъ и тупымъ "не разсуждать!" Отъ товарищей "личность" терпѣла заушен³я и удары линейкой, но сверху надъ ней никакого гнета не было. Повторяемъ, такой очагъ гражданственности въ в_о_е_н_н_о_м_ъ училищѣ да еще въ николаевское время - явлен³е, положительно, необыкновенное... По истинѣ, наша родина,- страна всевозможныхъ наглядныхъ несообразностей !

   Навѣрное, именно эта сторона училищнаго режима и прельщала В. А. Крылова. И несомнѣнно, она-же заставила хорошо отзываться объ инженерномъ училищѣ и другихъ извѣстныхъ питомцевъ его: Д. В. Григоровича, И. М. Сѣченова и Ѳ. М. Достоевскаго. Что касается этого послѣдняго, то о немъ мы имѣемъ безусловно авторитетное свидѣтельство: вдова знаменитаго писателя сама говорила В. А. Крылову, что Ѳ. М. Достоевск³й всегда поминалъ инженерное училище добромъ...

   В. А. Крыловъ, съ своей стороны, имѣлъ полное основан³е остаться довольнымъ тѣмъ режимомъ, которому онъ подпалъ въ училищѣ. Хорошая сторона училищнаго быта, т. е. "республиканск³й духъ", была усвоена будущимъ драматургомъ во всей ея полнотѣ и повл³яла на весь дальнѣйш³й ходъ его жизни и на весь складъ его характера:

   В. А. Крыловъ на всю жизнь остался свободнымъ въ своихъ стремлен³яхъ человѣкомъ. Училище не только не поработило его личности, но, наоборотъ, выдвинуло ее... A сверхъ того оно дало ему устойчивость въ житейскихъ передрягахъ и упорство въ достижен³и намѣченной цѣли. Оно пр³учило его къ суровой борьбѣ съ дѣйствительностью, что было, прямо, необходимо для такого мягкаго идеалиста, какимъ былъ въ свои юношеск³е годы В. А. Крыловъ. Однимъ словомъ, инженерное училище дало ему дѣйствительную "закалку", какую врядъ-ли дала-бы ему семья.

   Таковы были нравственные результаты училищной жизни В. А. Крылова. Посмотримъ теперь, что дало ему училище въ смыслѣ знан³й, и чѣмъ содѣйствовало ему оно въ развит³и его писательскаго таланта?

  

  

   Въ этомъ отношен³и оно дало ему, къ сожалѣн³ю, слишкомъ мало...

   Съ талантливымъ юношей повторилась, въ сущности, та-же истор³я, что и съ многими другими выдающимися людьми: онъ пошелъ не по своей дорогѣ; и то, чего онъ пытался достигнуть и могъ-бы достигнуть при другихъ услов³яхъ вполнѣ легко и безболѣзненно, было достигнуто имъ съ большими нравственными уколами и съ огромной лишней затратой силъ, не говоря уже о потерѣ времени...

   Въ самомъ дѣлѣ, какой смыслъ былъ будущему писателю-драматургу изучать инженерныя науки, созидан³е крѣпостей, наводку понтоновъ и т. н.? Какой для него смыслъ имѣли военныя экзерциц³и и усиленная шагистика? Несомнѣнно, что всѣ эти науки были для него самой злостной потерей времени, и только одно обстоятельство и могло-бы оправдать отдачу В. А. Крылова въ это заведен³е: это, именно, "духъ" училища, а также и то, что въ тѣ времена оно считалось лучшимъ учебнымъ заведен³емъ. Чему-же учили въ этомъ лучшемъ учебномъ заведен³и того времени? И какъ учили?

   Какъ и во всѣхъ военно-учебныхъ заведен³яхъ, въ инженерномъ училищѣ на первомъ планѣ стояла шагистика, т. е. фронтовое ученье.

   "Послѣ утреннихъ занят³й въ классѣ" - говоритъ В. А. Крыловъ:- "дѣлалось ежедневно фронтовое учен³е, въ то время довольно-таки затруднительно. Маршировку начинали упражнен³емъ въ три пр³ема, и приходилось долго стоять на одной ногѣ, пока другая тихо и высоко поднималась. Отъ этого переходили къ тихому шагу съ высокимъ поднят³емъ ногъ, и только послѣ этого къ обыкновенному скорому шагу и военнымъ поворотамъ"...

   Всѣ эти балетныя упражнен³я имѣли въ виду одну главную цѣль, чтобы воинск³я эволюц³и происходили, какъ можно, красивѣе и грац³ознѣе. Существовало требован³е показнаго великолѣп³я; существо-же дѣла, какъ въ шагистикѣ, такъ и во всемъ остальномъ было въ загонѣ. Такъ, напримѣръ, и въ ружейныхъ пр³емахъ главное вниман³е было обращено не на смыслъ ихъ, а на быстроту и показной блескъ - и блескъ этотъ давался съ великимъ трудомъ... "Я помню" - разсказываетъ В. А.: - "что великимъ достоинствомъ фронтовика считалось, чтобы ординарецъ, подходящ³й на парадѣ къ Государю, умѣлъ такъ сразу остановиться и сдѣлать ружьемъ на караулъ, чтобы у него при этомъ не дрогнула ни одна мышца, ни одинъ краешекъ одежды... И, вотъ, готовясь къ параду, иной ординарецъ ставилъ себѣ на голову кружку съ водой и добивался такой правильности и увѣренности движен³й и остановокъ, что кружка съ головы не падала, и вода не проливалась".

   Но наряду съ этимъ фокусничаньемъ, на которое уходила масса времени, кондуктора не умѣли стрѣлять изъ ружей! Въ училищѣ почти совсѣмъ не существовало упражнен³й въ стрѣльбѣ, и В. А. говоритъ, что онъ, пробывъ въ училищѣ четыре года и выйдя въ офицеры, не сдѣлалъ за все это время ни одного выстрѣла!

   Повидимому къ такой же показной внѣшности сводились въ значительной мѣрѣ и спец³ально-инженерныя науки и занят³я. Напримѣръ, главное вниман³е обращалось на внѣшнее изящество чертежей, на отдѣлку горъ красивыми штришками и т. п. Содержан³е чертежей считалось уже менѣе важнымъ. Главной задачей лѣтнихъ упражнен³й кондукторовъ была наводка понтоннаго моста въ присутств³и Государя. При этомъ опять-таки требовалось какое-то сверхъестественное и совершенно излишнее изящество исполнен³я, на которое тоже тратилась зря масса времени...

   Но спец³альныя военно-инженерныя науки все-таки еще были поставлены въ училищѣ на нѣкоторую должную высоту и давали кое-как³я знан³я. А, вотъ, съ общеобразовательными предметами дѣло обстояло гораздо хуже. A они-то и были такъ настоятельно необходимы для будущаго писателя!

   "Гуманитарныя науки", говоритъ В. А. Крыловъ: - "хромали"...

   Но В. А. выражается въ данномъ случаѣ черезъ чуръ мягко. Науки болѣе, чѣмъ хромали. Истор³я преподавалась кратко, лживо, темно. Литература еще хуже. О Гоголѣ и даже о Пушкинѣ воспитанники только слышали кое-что на плохихъ лекц³яхъ; но самихъ произведен³й этихъ авторовъ почти не читали. Въ этомъ виноваты, впрочемъ, были не одни учителя, но, главнымъ образомъ, то глухое и страшное для литературы время. Новыя издан³я Пушкина, Гоголя и другихъ знаменитыхъ писателей не разрѣшались, а старыя совсѣмъ исчезли изъ продажи. Четыре томика повѣстей Гоголя тогда съ трудомъ можно было купить за 50 рублей!

   О прогрессивномъ движен³и журналистики, о Бѣлинскомъ, Тургеневѣ, Герценѣ, конечно, и не упоминалось. Преподаватель литературы, Плаксинъ, удѣлялъ весьма много времени и Георг³ю Конисскому и Ѳеофану Прокоповичу и Ломоносову и Державину, но о Гоголѣ говорилъ только вскользь, сопоставляя его съ Булгаринымъ, при чемъ пальму первенства предоставлялъ этому послѣднему.

   Таково-же было преподаван³е и иностранной литературы. Преподаватели знакомили воспитанниковъ съ начатками литературы, съ придворными классиками Людовика XIV, но тщательно избѣгали при этомъ всего, что было, по выражен³ю В. А. "недостаточно монархично".

   "Мы всѣ учились понемногу, чему-нибудь, и какъ-нибудь!" Правъ былъ нашъ велик³й поэтъ, говоря это... Этими двумя строчками онъ охарактеризовалъ все русское просвѣщен³е николаевской эпохи - и, увы, онѣ были вполнѣ примѣнимы, даже къ лучшему учебному заведен³ю того времени"!

  

  

   Таково было то училище, куда попалъ В. А. Крыловъ - уже 14-лѣтн³й юноша, имѣющ³й опредѣленныя стремлен³я и порядочную подготовку для достижен³я этихъ стремлен³й.

   У насъ нѣтъ достаточныхъ свѣдѣн³й о томъ, какъ жилось Крылову въ училищѣ, по крайней мѣрѣ, въ первые годы. Но нѣтъ никакого сомнѣн³я, что жилось ему тамъ нелегко.

   Привыкш³й къ порядочной семейной обстановкѣ и къ теплому домашнему очагу, юноша попалъ сразу подъ надзоръ сотни глазъ, въ шумное общежит³е, въ суровую казарменную обстановку. Наравнѣ съ другими "рябцами", онъ вставалъ и одѣвался "по барабану", маршировалъ въ строю въ классы и столовую и чинно готовилъ по вечерамъ уроки у своего столика предъ казенной сальной свѣчей въ мѣдномъ подсвѣчникѣ. Тутъ-же онъ и спалъ, аккуратно сложивъ на табуретѣ свое платье. Наравнѣ съ товарищами, онъ скудно и скромно питался и пилъ жиденьк³й казенный чай съ чернымъ хлѣбомъ. A по воскресеньямъ и праздникамъ уходилъ въ отпускъ къ своей теткѣ.

   О внѣшней сторонѣ своей жизни въ училищѣ В. А. Крыловъ умалчиваетъ, но зато довольно подробно говоритъ о своихъ занят³яхъ литературой - о томъ, какъ и въ какихъ услов³яхъ протекало тамъ охватившее его творчество.

   И нужно сознаться, что услов³я школьной жизни отнюдь не благопр³ятствовали его неустаннымъ попыткамъ писательства. Еще менѣе благопр³ятствовали эти услов³я страсти В. А. къ театру, хотя въ этомъ послѣднемъ отношен³и въ училищѣ иногда кое-что и предпринималось. Въ своихъ воспоминан³яхъ В. А. упоминаетъ о домашнемъ спектаклѣ, устроенномъ кондукторами въ рекреац³онномъ залѣ. Пьеса для этого спектакля была написана кѣмъ то изъ товарищей, и въ ней изображался какой-то заговоръ, причемъ заговорщики, потрясая казенными кондукторскими тесаками, восклицали: - "Да здравствуетъ революц³я!" - И суровое "николаевское" начальство смотрѣло на эту воп³ющую нецензурность сквозь пальцы... Полковникъ, который при этомъ присутствовалъ зрителемъ, только пожалъ плечами и замѣтилъ:- Что за охота кричать так³я глупости! Кричали-бы лучше: - "Да здравствуетъ кондукторская рота!"

   Но эта попытка обращен³я къ музамъ въ инженерномъ училищѣ осталась лишь попыткою и лишь подтвердила классическое правило:- "Inter arma silent Musae"... Во всемъ остальномъ училище упорно чуждалось музъ, предпочитая имъ разныя "серьезныя" занят³я: фронтовое ученье, изящество ружейныхъ артикуловъ и военно-инженерныя науки. И будущ³й писатель былъ здѣсь, по правдѣ говоря, совсѣмъ не ко двору.

   Онъ немало подвергался насмѣшкамъ товарищей за то, что горячо любилъ литературу и съ первыхъ-же классовъ училища сталъ заниматься писательствомъ. "Моимъ наклонностямъ къ литературнымъ занят³ямъ", говоритъ В. А.: - "тѣмъ труднѣе было развиваться, что въ товарищахъ по училищу я встрѣчалъ слишкомъ мало сочувств³я тому, что меня увлекало. Наиболѣе даровитые и прилежные изъ этихъ юношей считали несерьезнымъ то, что не относилось къ ихъ спец³альности - къ наукамъ фортификац³и, механики и строительнаго искусства. Лѣнивые и неталантливые были одинаково равнодушны и къ спец³альнымъ и постороннимъ предметамъ, и я подпадалъ подъ насмѣшки и тѣхъ и другихъ...

   Случалось, товарищи выкрадывали у меня мои стихи, насмѣшливо переиначивали ихъ и крупно писали ихъ на классной доскѣ для посмѣшища всему классу. Я сердился, писалъ на товарищей плох³я и злыя эпиграммы, показывая ихъ развѣ-только самымъ близкимъ друзьямъ"...

   "Такъ, съ первыхъ шаговъ моей жизни" - съ горечью прибавляетъ В. А.: - "я попалъ въ глупую передрягу безцѣльныхъ нападокъ, отравлявшую и позднѣе мое дѣло и мою жизнь"...

   Однако, несмотря на всѣ эти огорчен³я, В. А. Крыловъ упорно занимался своимъ любимымъ "несерьезнымъ" дѣломъ. По его признан³ю, въ Петербургѣ, по вступлен³и въ училищѣ, онъ "окончательно увлекся стихотворствомъ". Каждую свободную минуту, всяк³й досугъ свой онъ посвящалъ писан³ю стиховъ и литературному чтен³ю. И такъ тянулось втечен³е всего четырехлѣтняго пребыван³я его въ инженерномъ училищѣ.

   Но развит³е его таланта было, къ сожалѣн³ю, всецѣло предоставлено лишь ему самому. Будущ³й писатель и драматургъ не находилъ никакого достойнаго руководительства въ своихъ начинан³яхъ. "По вѣчной моей робости", говоритъ онъ: - "я не умѣлъ заводить знакомствъ и не видѣлъ вокругъ себя никого, кто-бы могъ озаботиться моимъ развит³емъ. По воскресеньямъ я ходилъ въ отпускъ къ старой вдовѣ-теткѣ, вѣчно озабоченной и не имѣвшей ничего общаго съ литературой"... И въ концѣ концовъ литературное воспитан³е будущаго драматурга свелось къ старательному чтен³ю всякой литературы; но читалъ онъ совершенно безсистемно и безъ надлежащаго выбора.

   При полномъ отсутств³и надлежащаго руководительства, наставниками В. А. по этой части явились мелк³е апраксинск³е книгопродавцы, которые, конечно, сбывали неопытному и несвѣдущему юношѣ все, что попадало имъ подъ руку - всяк³й хламъ и заваль, на что только хватало у покупателя средствъ. A средства его были очень скудны. В. А. Крыловъ, въ бытность свою въ училищѣ, получалъ отъ родителей по рублю въ мѣсяцъ на мелк³е расходы, да рублей 15 въ годъ накапливалось подарками отъ нихъ и отъ дяди. И все-таки даже на эти гроши В. А. ухитрялся удовлетворять свою ненасытную страсть къ литературному чтен³ю...

   Но что, именно, онъ читалъ?

   Во всѣхъ книжныхъ лавченкахъ Апраксина двора тогда въ большомъ количествѣ встрѣчались толстые томы сочинен³й Булгарина - его романы: "Иванъ Выжигинъ", "Дмитр³й Самозванецъ" и т. п. Встрѣчался довольно часто одинъ и тотъ-же томъ сочинен³й Жуковскаго, относительно котораго В. А. увѣряли, что онъ заколдованъ, и оттого появляется всюду. Книги эти продавались сравнительно дешево; видъ у нихъ былъ внушительный, имена авторовъ знаменитыя. И В. А. покупалъ ихъ и читалъ, пичкая себя этой, въ большинствѣ случаевъ, совершенно непитательной и безполезной умственной пищей.

   Хорош³я книги и настоящ³е знаменитые авторы были тогда совершенно недоступны скромному карману "кондуктора". Сочинен³я Пушкина и Гоголя стояли тогда въ такой высокой цѣнѣ, что Крыловъ никоимъ образомъ не могъ раздобыться ими.

   Любимымъ его писателемъ въ первые годы училищной жизни былъ Державинъ. Сочинен³я Державина В. А. привезъ съ собой еще изъ Москвы и мног³я изъ его стихотворен³й зналъ наизусть - тѣ самыя, надъ которыми такъ маются и злобствуютъ современные гимназисты: "Фелица", "Богъ", "На рожден³е порфиророднаго отрока", "Фонарь", "Снигирь" и т. п.

   Въ болѣе позднее время В. А. Крылову удалось значительно пополнить свою библ³отеку и вмѣстѣ съ тѣмъ свое художественное образован³е. Начало этому пополнен³ю было положено удачнымъ для него случаемъ: ему довелось однажды заработать собственнымъ трудомъ (въ первый разъ въ жизни!) немного денегъ - и онъ конечно, немедленно употреблялъ ихъ на пр³обрѣтен³е книгъ.

   По курьезной случайности, эти первыя заработанныя имъ деньги дало ему драматическое произведен³е - правда, на этотъ разъ еще покуда чужое. Однажды потребовалось для "Отечественныхъ Записокъ" переписать пьесу Писемскаго, "Ветеранъ и Новобранецъ". Секретарь редакц³и встрѣтилъ Крылова у знакомыхъ и предложилъ ему эту переписку. Редакц³я торопилась съ перепиской, искать професс³ональнаго переписчика было некогда. Подвернулся 15-лѣтн³й воспитанникъ военнаго училища - ему и поручили.

   Великъ былъ восторгъ Крылова! За работу онъ получилъ цѣлый рубль серебромъ и, къ великой своей радости, ему удалось раздобыться на этотъ рубль сочинен³ями Озерова...

   Потомъ пр³обрѣтен³е книгъ стало дѣлаться для него все легче и легче. Въ бытность В. А. въ старшихъ классахъ училища, съ новымъ царствован³емъ (Александра II) повѣяло свѣжестью и въ обществѣ и въ литературѣ. Книги сразу подешевѣли; въ продажѣ появились так³я сочинен³я, которыя прежде были библ³ографической рѣдкостью. В. А. употребилъ всѣ усил³я, чтобы скопить побольше денегъ, и купилъ Пушкина въ новомъ издан³и Анненкова и воспоминан³я С. Аксакова. Эта послѣдняя книга произвела на него чрезвычайно сильное впечатлѣн³е. Онъ зачитывался ей съ замиран³емъ сердца, потому что книга эта была переполнена разсказами о театрѣ и объ актерахъ.

   Въ это-же, болѣе позднее время своего пребыван³я въ училищѣ, В. А. ближе сошелся съ окружающими, пересталъ быть одиночкой и пр³обрѣлъ товарищей.

   Впрочемъ, въ его классѣ товарищей у него все-таки не оказалось, и В. А. выбралъ друзей изъ другихъ классовъ. Сошелся онъ, конечно, только съ тѣми, кто былъ родствененъ ему по вкусамъ и наклонностямъ, т. е. по любви къ литературѣ и театру. Таковыми оказались: извѣстный нынѣ композиторъ Цезарь Кюи, философъ-литераторъ Лесевичъ, и братъ драматурга, А. Н. Островскаго, П. Н. Островск³й.

   Кюи и Лесевичъ были старше В. А., и онъ относился къ нимъ съ особымъ довѣр³емъ, полагая на ихъ судъ всѣ свои первыя произведен³я (въ ихъ числѣ цѣлую поэму - "За Богомъ молитва, за царемъ служба не пропадаетъ"). Оба пр³ятеля благоволили къ В. А., сочувствовали его стремлен³ямъ и хвалили его стихи. В. А. чрезвычайно цѣнилъ это теплое отношен³е друзей къ себѣ и своему творчеству и чѣмъ болѣе сердился на насмѣшки своихъ одноклассниковъ, тѣмъ сильнѣе, съ болѣзненной нервностью и восторженностью привязывался къ друзьямъ. "Всегда благоразумный Кюи", по словамъ Крылова:- "иногда даже охлаждалъ эти порывы восторга, вызваннаго простымъ одобрительнымъ словомъ, и приглашалъ своего экспансивнаго пр³ятеля не очень-то довѣряться похваламъ друзей". Такъ напримѣръ Кюи однажды писалъ Крылову:- "Вы слишкомъ довѣрчивы и слишкомъ готовы привязаться (къ лицу, или мнѣн³ямъ его) всего силою вашей поэтической души. Для вашего-же счастья будьте холоднѣй... Остерегайтесь слишкомъ частыхъ изл³ян³й: они могутъ надоѣсть".

   Эти строчки довольно ярко рисуютъ намъ характеръ В. А. Крылова въ то время. Спокойный и уравновѣшенный человѣкъ въ остальное время своей жизни, онъ въ тѣ времена отличался пылкой восторженностью и экзальтированностью. И, вотъ, что говоритъ онъ самъ по этому поводу:- "Я былъ одинокъ... Безъ всякаго руководства, безъ всякой интеллигентной поддержки, я тѣмъ съ большей горячностью относился къ участ³ю человѣка, гораздо болѣе счастливаго, чѣмъ я, и откликавшагося на мои первыя попытки литературнаго творчества. Я радовался этому участью, я жилъ, я питался имъ. Я въ немъ лелѣялъ надежду на осуществлен³е моихъ завѣтныхъ желан³й, моего любимаго дѣла".

   Съ Кюи В. А. Крыловъ сошелся потомъ еще ближе - въ эпоху позднѣйшей юности, когда оба они перешли изъ училища въ инженерную академ³ю... Были у нихъ даже попытки кое-какого совмѣстнаго творчества; такъ, В. А. написалъ либретто для двухъ оперъ Ц. Кюи. Кромѣ общихъ вкусовъ и стремлен³й, обоихъ друзей сблизила также и ихъ участь; подобно В. А. Крылову и Кюи былъ одинокъ въ стѣнахъ училища и подвергался насмѣшкамъ за свои художественные вкусы...

   Въ большой дружбѣ В. А. состоялъ и съ П. Островскимъ. Съ нимъ онъ зачитывался сообща книгами, разсуждалъ о театрѣ, спорилъ...

  

  

   Вторая половина пребыван³я В. А. Крылова въ училищѣ, вообще, прошла для него въ гораздо болѣе свѣтлыхъ и отрадныхъ ощущен³яхъ чѣмъ первая.

   Въ училище мало по малу проникли новыя вѣян³я приближавшихся шестидесятыхъ годовъ.

   Уѣзжая на праздники и на вакац³и въ свои семьи, кондукторы стали урывками знакомиться съ произведен³ями новой, освободительной и обличительной литературы. Они читали Некрасова, Тургенева ("Записки охотника") Григоровича ("Антонъ Горемыка"), прислушивались къ разговорамъ о Бѣлинскомъ и Герценѣ. Многое изъ прежнихъ вѣрован³й стало меркнуть и постепенно замѣнялось новыми понят³ями. Старыя училищныя традиц³и стали представляться уже въ иномъ свѣтѣ, и многое въ нихъ казалось уже нелѣпымъ и недостойнымъ. Въ нравахъ кондукторской роты проявлялось нѣчто новое, какая-то нежданная перемѣна къ лучшему, къ большей нравственной и умственной культурности.

   Прежде всего у старшихъ воспитанниковъ возникъ чисто-гамлетовск³й вопросъ: "Бить, или не бить"? Прежнее безудержное битье "рябцовъ" стало казаться дурнымъ дѣломъ. И какъ это ни странно теперь для насъ, этотъ вопросъ вызывалъ у кондукторовъ не только серьезныя размышлен³я, но даже и серьезную войну. Вопросъ о недостойности дракъ разрѣшился, именно, дракою... Первый (старш³й) классъ считалъ битье "рябцовъ" дѣломъ непристойнымъ, а второй классъ, т. е. кондукторы младш³е, только что вышедш³е изъ подневольнаго положен³я въ положен³е господствующее, заявили себя сторонниками стараго режима. Дѣло кончилось крупною стычкою, причемъ побѣдилъ новый режимъ, т. е. первоклассники.

   Въ своихъ воспоминан³яхъ В. А. Крыловъ описываетъ, какъ тотъ-же первый классъ еще до этого событ³я собрался однажды тайно (!) въ холодномъ цейхгаузѣ, чтобы обсудить, какъ уничтожить жестокое обращен³е съ "рябцами"? Онъ даже воспѣлъ это тайное собран³е