Крылов Виктор Александрович - Б. П. Никонов. В. А. Крылов

ма и какъ-разъ у самаго моего подъѣзда черезъ улицу строили баррикаду. Собственно, эта баррикада была ничтожна: простое загражден³е, чтобы мѣшать проѣзду. Навалили пустыхъ ящиковъ, протянули проволоку, взяли у насъ со двора тачку и двѣ лѣстницы и соорудили какую-то кучу поперекъ переулка. Три дня все время толклись предъ моими окнами как³е-то неизвѣстные съ пистолетами. Были и женщины въ ротондахъ, тоже съ пистолетами; слѣдили за переулками, дѣлали другъ другу знаки, но этимъ и ограничивался весь ужасъ. Когда появлялись солдаты, всѣ разбѣгались. Было пущено нѣсколько выстрѣловъ, но кѣмъ - не знаю. Есть слѣдъ на воротахъ, другой на водосточной трубѣ, трет³й въ окнѣ пустующей квартиры. Мы, конечно, парадный подъѣздъ мой заперли, и теперь все ходимъ заднимъ ходомъ. На трет³й-же день сталъ ходить патруль и заставилъ насъ запереть ворота.

   Большимъ подспорьемъ служилъ намъ мой большой просторный дворъ, огражденный кругомъ домами. Всѣ жильцы, и мы тоже, весь день и даже ночью гуляли по двору. Погода стояла чудесная, и мы дышали прекраснымъ воздухомъ. A въ это время въ окрестностяхъ стрѣляли изъ ружей и пушекъ. Но мы, къ счастью, только слышали выстрѣлы; но до насъ ничего не долетало".

   Революц³я однако сильно дала себя почувствовать Крылову, и пережитыя имъ жутк³я впечатлѣн³я повлекли рѣзкое ухудшен³е его здоровья. Съ декабря 1905 года болѣзнь его быстро пошла впередъ. У него сталъ временами заплетаться языкъ, и постепенно отказывались работать ноги. Къ довершен³ю всего онъ потерялъ и другой глазъ... Впрочемъ, онъ и за нѣсколько дней до этого времени уже очень плохо видѣлъ своимъ единственнымъ глазомъ: не могъ, напримѣръ, совсѣмъ писать, а когда читалъ, то не видѣлъ нѣкоторыхъ строчекъ.

   Несмотря на всѣ эти немощи, В. А. однако все время былъ на ногахъ и только за двѣ, приблизительно, недѣли до своей кончины совсѣмъ ослабѣлъ и, слѣпой и безпомощный, слегъ въ постель.

   Принимались всѣ мѣры къ тому, чтобы облегчить его состоян³е и хоть сколько-нибудь поправить ему зрѣн³е. Была сдѣлана операц³я извѣстнымъ московскимъ окулистомъ, но уже нельзя было даже понять, помогла-ли она Крылову. Иногда онъ всматривался и говорилъ, что какъ-будто что-то видитъ...

   Состоян³е его здоровья было крайне тяжелое. Онъ томился тѣмъ, что не могъ спать; просилъ то поднять его, то положить. Но облегчен³я не было.

   Дня за три до кончины ему стало нѣсколько лучше. Онъ уснулъ, долго спалъ и отдохнулъ. И въ день кончины, когда пришелъ навѣстить его докторъ, В. А. выпилъ чашку бульону и спросилъ доктора:- Вы довольны мной?

   Послѣ этого онъ опять заснулъ и спалъ до 10 часовъ вечера.

   Неутомимая и не отходившая отъ него ни на шагъ "сидѣлка" и "сестра милосерд³я" его, З. А. Я. бодрствовала около него. За послѣднее время В. А. тяготился одиночествомъ и боялся оставаться одинъ. И, вотъ, сидя у его постели, г-жа Я. замѣтила, что В. А. проснулся. Она взяла его за руку (это былъ способъ дать знать ему, что онъ не одинъ) и увидѣла, что онъ вдругъ началъ съ трудомъ двигать парализованной правой рукой. Онъ поднялъ руку къ лицу, закатилъ глаза и хотѣлъ вздохнуть...

   И уже не могъ...

   Параличъ дыхательныхъ путей прервалъ его вздохъ - и В. А. Крылова не стало.

   Это было поздно вечеромъ, 28 февраля 1906 года.

   Кончина популярнаго драматурга прошла почти незамѣченной. Лишь кое-гдѣ въ газетахъ появились коротеньк³е некрологи. Не такое тогда время было, чтобы помнить о мирномъ культурномъ дѣятелѣ: Москва, а съ нею и вся Росс³я переживала тогда боевое настроен³е...

  

  

   Всего, сказаннаго нами о В. А. Крыловѣ, слишкомъ еще недостаточно для выяснен³я его личности.

   Кѣмъ онъ былъ въ жизни? Что за человѣкъ былъ этотъ изумительно счастливый драматургъ, пользовавш³йся такимъ огромнымъ успѣхомъ у публики и полонивш³й всѣ театральныя сцены въ Росс³и?

   Прежде всего слѣдуетъ сказать, что счастливый драматургъ былъ далеко не столь-же счастливымъ человѣкомъ. И виною тому была, главнымъ образомъ, та недобрая молва, которая всю жизнь окружала Крылова и дѣлала его въ глазахъ постороннихъ людей совсѣмъ не такимъ человѣкомъ, какимъ онъ былъ на самомъ дѣлѣ. Молва эта создала цѣлыя легенды о Крыловѣ... И, нечего и говорить, какъ мучили Крылова распространявш³яся о немъ клеветническ³я сплетни... И не даромъ боялся онъ, что всѣ эти незаслуженныя злыя легенды перейдутъ въ публику и послѣ его смерти и затемнятъ его настоящ³й образъ.

   Правда, въ одномъ изъ своихъ писемъ В. А. говоритъ:- "Я самъ во многомъ обманывался, но въ сущности, по совѣсти, долженъ сказать, что мало знаю людей, прожившихъ такъ счастливо, какъ я"... Однако эти слова слѣдуетъ отнести, скорѣе, къ внѣшней сторонѣ карьеры Крылова. Въ иныхъ-же случаяхъ онъ говорилъ о своемъ "счастьѣ" нѣсколько иначе... Такъ, напримѣръ, онъ писалъ слѣдующ³я горьк³я строки по поводу постановки "Правительницы Софьи":- "Куда какъ больно, когда такъ любишь дѣло и такъ глубоко преданъ ему, не встрѣчать даже капли простой добросовѣстности.- Меня упрекали за выборъ легкихъ сюжетовъ - вотъ, я выбралъ самый крупный. Меня упрекали за легкость работы... Я работалъ надъ "Софьей" до захлебыван³я, до забывчивости объ обѣдѣ, до безсонныхъ ночей. Меня упрекали, что будто-бы я гонюсь за гонораромъ, а я для наилучшей работы беру сотрудника (Полеваго), дѣлюсь гонораромъ - и за добрую помощь, ей Богу, ни минуты даже малѣйшимъ образомъ не жалѣлъ, что совершенно чужому мнѣ человѣку, да еще человѣку клеветавшему на меня, попадетъ добрая плата съ моего труда. И, вотъ, чѣмъ-бы встрѣтить сочувств³е и поддержку всему этому, я встрѣчаю лишь злобу и ненависть"....

   Эта жалоба В. А. Крылова охватываетъ мног³я терн³и, которыми награждали его окружающ³е, но далеко не всѣ.

   Въ обрисовкѣ своихъ недоброжелателей, онъ являлся человѣкомъ мелочнымъ, жесткимъ, черствымъ эгоистомъ, а, главное, какимъ-то необычайнымъ сребролюбцемъ. Его укоряли въ неистовой "погонѣ за гонораромъ", въ скупости, въ плюшкинскомъ скопидомствѣ, въ нежелан³и помочь нуждающимся товарищамъ... Ему бросали упреки въ томъ, что онъ ради матер³альныхъ выгодъ пользуется неловкостью и неопытностью своихъ товарищей по литературѣ, чтобы вмѣсто нихъ самому воспользоваться тою, или другою выгодой. Указывали на то, что В. А. "окрыляетъ" чуж³я пьесы и за окрылен³е беретъ крупные куши... Въ тѣхъ-же случаяхъ, когда не могли указать никакой явной вины Крылова, въ вину ему ставили его богатство, ("Нажилъ 100.000 рублей"!.. Дома его занимаютъ цѣлый кварталъ"!...), предполагая, очевидно, что нельзя нажить честнымъ трудомъ палатъ каменныхъ...

   Причиною всего этого недоброжелательства и этой травли, прежде всего являлась, повидимому, простая зависть. Крылову не могли простить его исключительныхъ удачъ и популярности. Онъ былъ бѣльмомъ на глазу у всѣхъ, кто шелъ по одной съ нимъ дорогѣ, какъ будто онъ былъ виноватъ въ томъ, что театры и публика предпочитали его пьесы. A кромѣ того, по увѣрен³ю С. К. Эфрона:- "Крылову завидовали за его относительную обезпеченность, его аккуратность, его уравновѣшенность - качества, чуждыя нашему брату - писателю, что дало ему возможность на старости лѣтъ быть обезпеченнымъ и сохранить независимость".

   Что касается, затѣмъ глухихъ обвинен³й Крылова въ "неправедности" его трудовъ, которыми онъ создалъ свои каменныя палаты, то источникъ этого мнѣн³я (если, конечно, оно было искренно), нужно искать прежде всего въ свойственномъ русскому писателю и, вообще, русскому человѣку неумѣн³и систематически и постоянно работать. Обвинители Крылова, очевидно, мѣряли его на свой собственный аршинъ...

   Писатели западной Европы, обладая способностью къ систематической работѣ, спокойно наживаютъ каменныя палаты, и никто тамъ не упрекаетъ ихъ за это, ибо тамъ умѣютъ работать и знаютъ, что при строгомъ выполнен³и правила "Nulla dies sine linea" (да еще при умѣренной, какъ у Крылова жизни) писатель - даже и не Богъ вѣсть, какой выдающ³йся, можетъ легко обезпечить свое матер³альное положен³е...

   В. А. Крыловъ, и былъ, именно, такимъ иностранцемъ въ своей литературной работѣ. Вѣроятно, онъ унаслѣдовалъ это качество отъ своей матери - иностранки... Онъ былъ в_с_е_г_д_а господиномъ своего труда: онъ не выжидалъ, какъ это дѣлаютъ иные писатели, какого-то особаго вдохновен³я, но работалъ всегда, памятуя, что вдохновен³е приходитъ во время работы, подобно тому, какъ "L'appetit Vient en mangeant". И благодаря этой способности къ постоянной и систематической работѣ, не говоря о его талантѣ, онъ и завоевалъ свое исключительное положен³е въ литературѣ и театрѣ и нажилъ свои палаты. A этого-то и не могли, повидимому понять искренн³е недоброжелатели Крылова и не хотѣли понять недоброжелатели злостные...

   Крылова такъ мучили несправедливые укоры и подозрѣн³я и прозрачные намеки насчетъ "капиталовъ" и "домовъ",- и упреки эти были такъ сильны и всеобщи, что онъ даже счелъ однажды нужнымъ выступить въ защиту самого себя. Въ одной изъ его статей (въ "Историческомъ Вѣстникѣ") мы встрѣчаемъ очень обстоятельное объяснен³е, какъ и почему ему удалось пр³обрѣсти литературнымъ трудомъ его матер³альное обезпечен³е...

   Онъ говоритъ въ этой статьѣ о своихъ первоначальныхъ театральныхъ успѣхахъ о куплетахъ для бенефиц³антовъ, о возникновен³и общества драматическихъ писателей, которое собирало для него больш³я деньги съ провинц³альныхъ театровъ, о повышен³и гонорара драматическимъ писателямъ въ царствован³е Александра III - и, наконецъ, о своей скромной, чуждой роскоши и излишествъ жизни.

   "Такимъ путемъ" - говоритъ онъ:- "мало по малу я обезпечилъ свою старость, могъ выполнить всѣ обязательства, налагаемыя на меня нравственнымъ долгомъ, и оставляю послѣ себя капиталъ въ 200.000 р.

   Мой примѣръ показываетъ, что если умѣешь находить разумныя радости, и въ нихъ ищешь себѣ счастье, а не въ потачкѣ пошлымъ страстямъ, то литературный трудъ при извѣстныхъ данныхъ, при способности автора, можетъ вполнѣ обезпечить и его жизнь и его старость"...

   Тоже самое говоритъ о Крыловѣ и С. Н. Эфронъ:

   - "Былъ-ли Крыловъ жаденъ и посягалъ-ли на чужую копейку?

   "Ничего подобнаго! Крыловъ былъ экономенъ, да! Онъ не расточалъ зря добытую трудомъ копейку, не любилъ роскошествовать и транжирить, но никогда не былъ скупъ и никогда не желалъ чужаго. Человѣкъ труда и умѣренныхъ потребностей, онъ всегда осуждалъ товарищей, не умѣвшихъ соразмѣрить свои расходы съ доходами. Крыловъ ничего не пилъ и даже не курилъ; о кутежѣ даже въ молодые свои годы онъ не имѣлъ никакого понят³я. Онъ дорожилъ своимъ временемъ, которое у него было строго соразмѣрено, а потому безъ особаго напряжен³я могъ дать такое большое количество творческой работы.

   Его изумительная плодовитость не была слѣдств³емъ жадности къ заработку, а была слѣдств³емъ душевной потребности труда, работы, которая доставляла ему удовольств³е"...

   Какъ это ни смѣшно, но скупость и черствость Крылова видѣли даже въ томъ, что онъ никого не угощалъ обѣдами въ ресторанахъ и, обыкновенно, отказывался отъ подписки и участ³я въ товарищескихъ и юбилейныхъ обѣдахъ... Для людей, привыкшихъ къ рестораннымъ засѣдан³ямъ - преступлен³е, дѣйствительно, чрезвычайное! Но объяснялось оно очень просто: В. А. былъ принцип³альнымъ врагомъ ресторанной кухни... Вѣрнѣе, его желудокъ. былъ врагомъ ресторановъ. Склонный къ. желудочнымъ заболѣван³ямъ (особенно, въ послѣдн³е годы жизни); Крыловъ, елико возможно, избѣгалъ недомашней ѣды. Иногда онъ открещивался отъ ресторанныхъ пиршествъ въ довольно курьезномъ тонѣ какого-то ужаса. Любопытную сценку этого рода рисуетъ упомянутый г. Эфронъ:

   - "Во время войны извѣстный писатель, В. И. Немировичъ-Данченко, возвратился изъ Манчжур³и въ Москву - и москвичи рѣшили чествовать его обѣдомъ. Крыловъ долго не рѣшался записаться на этотъ обѣдъ.

   - "Положительно, не знаю какъ быть?- жаловался онъ Эфрону: - и что они находятъ въ этомъ скверномъ ресторанномъ обѣдѣ, въ этомъ противномъ шампанскомъ? И еще въ такое время, когда на Дальнемъ Востокѣ проливается кровь, и люди гибнутъ отъ голода и холода... Я-бы понялъ если-бы въ честь В. И. устроили по подпискѣ 3-4 кровати его имени для раненыхъ, или стипенд³и въ пользу сироты, а то соберутся жрать и пить... Это, значитъ порти себѣ желудокъ въ честь В. И. Съ какимъ удовольств³емъ я пожертвовалъ-бы 25-50 р. на просвѣтительное учрежден³е имени В. И. A эти 10 рублей на обѣдъ мнѣ дѣйствительно, жалко"!...

   Дома - у себя, Крыловъ, по свидѣтельству г. Эфрона, былъ "хлѣбосоленъ и, какъ истый москвичъ, любилъ, что бы за его обѣденнымъ столомъ бывали гости, и, такимъ образомъ, его "скупость" и "черствость" простирались только на ресторанное бражничанье"...

   По этой же причинѣ (т. е. изъ-за отказовъ въ трактирномъ сидѣн³и) Крылова считали скупцомъ и скрягой и въ актерской средѣ. И каково-же было удивлен³е гг. актеровъ, когда - по вступлен³и Крылова на должность управляющаго труппой - они увидѣли, что новый управляющ³й не только не отказывается отъ подписокъ и иныхъ расходовъ по сценѣ, но оказывается еще щедрѣе многихъ!

   О подобной-же "скупости" В. А., но уже при обстоятельствахъ несравненно болѣе серьезныхъ, чѣмъ юбилейные обѣды и подписки, свидѣтельствуетъ г. Ефронъ, который разбиралъ - по поручен³ю Крылова - его переписку.

   - "Я былъ возмущенъ" - говоритъ онъ: - когда прочелъ письмо одного весьма виднаго литератора, который разсыпался предъ Крыловымъ въ благодарностяхъ... "Вы мой спаситель! Безъ Вашей дружеской помощи я-бы погибъ... Если-бы Вы знали, изъ какого омута вытащили меня! Умирать буду - не забуду Вашей дружеской услуги, на которую не смѣлъ надѣяться, послѣ того, какъ мнѣ отказали въ помощи NN, ZZ (поименованы лица)... A вѣдь это все друзья!.. Къ скрягѣ Крылову обратился я съ отчаян³я... Не ожидалъ я, что мой посланный возвратится съ требуемой суммой! Глазамъ своимъ не вѣрилъ, когда нашелъ въ конвертѣ 250 рублей... Спасибо вамъ тысячу разъ"...

   Эфронъ имѣлъ полное основан³е возмущаться, читая это письмо: эти строки писалъ человѣкъ, который потомъ не стѣснялся раздѣлывать Крылова всяческими способами! Такова человѣческая комед³я!

   Что касается отношен³й В. А. Крылова къ его коллегамъ-писателямъ, то въ этомъ направлен³и, какъ уже сказано выше, на него сыпались упреки за то, что онъ становится своимъ товарищамъ поперекъ дороги, устраняетъ ихъ, не даетъ имъ хода... A главное, пользуется чужимъ трудомъ, т. е. "окрыляя" чуж³я пьесы, беретъ за это так³е гонорары, какъ будто-бы онъ самъ писалъ данную пьесу.

   Трудно понять, какое логическое и реальное основан³е имѣло первое обвинен³е (т. е. "недаван³е хода*)... Вотъ, что говоритъ по этому поводу человѣкъ, близко знавш³й Крылова, въ статьѣ по поводу 25-лѣтняго юбилея В. А.:

   "Никогда Крыловъ не становился поперекъ дороги товарищу: напротивъ, онъ готовъ былъ бросать свой трудъ, свои выгоды для другихъ. Послѣ "Натана" онъ взялся переводить "Ур³эля Акосту", и полтора акта у него уже были готовы, когда появился переводъ Вейнберга. Крыловъ не только бросилъ свой переводъ, но самъ хлопоталъ въ драматической цензурѣ о пропускѣ для сцены перевода Вейнберга и рекомендовалъ его для постановки въ Москвѣ и Петербургѣ. Почему? - спросятъ насъ.- Да потому, что Крыловъ выше всего цѣнилъ интересы театра, и разъ онъ видѣлъ, что пьеса написана хорошо, и разъ эта пьеса, по его мнѣн³ю, была необходима для русскаго театра (а для этой цѣли онъ и сталъ переводить "Акосту"), то онъ вовсе не старался протиснуть свою пьесу въ ущербъ чужой - хорошей, но всѣ мѣры прилагалъ къ тому, чтобы дать дорогу этой послѣдней"...

   Теперь объ "окрылен³и"...

   Богъ знаетъ, какъ часто и какъ жестоко корили Крылова этимъ "окрылен³емъ" и какъ ядовито смѣялись надъ нимъ по этому поводу! Если-бы выслушать всѣ эти укоры, то можно было-бы составить понят³е о Крыловѣ, какъ о какомъ-то пиратѣ, который только и дѣлалъ, что подкарауливалъ на большой дорогѣ авторовъ съ ихъ пьесами, кидался на нихъ, "окрылялъ"* и потомъ загребалъ за нихъ деньги, пуская бѣдныхъ авторовъ по м³ру!

   Но дѣло въ томъ, что авторы "окрылявшихся" пьесъ сами обращались къ В. А., хорошо зная его изумительное знан³е сцены и вкусовъ публики и всѣхъ тѣхъ обстоятельствъ, которыя даютъ и обезпечиваютъ пьесѣ успѣхъ. Что касается резонности "окрылен³я", это показываетъ хотя-бы истор³я съ пьесой Величко "Первая муха". Въ самостоятельной редакц³и эта пьеса провалилась, а переработанная В. А. Крыловымъ имѣла огромный успѣхъ.

   Бывало иногда и такъ, что Крыловъ самъ приглашалъ сотрудника, затѣявъ разработать какой-либо сюжетъ (напримѣръ, онъ пригласилъ Полевого для совмѣстной работы надъ "Правительницей Софьей"). Иногда, наконецъ, онъ, просто, пользовался чьей-либо идеей (напримѣръ, въ основан³и комед³и "Городъ упраздняется" легла мысль, сообщенная Крылову К. К. Случевскимъ). Но ни въ одномъ изъ такихъ случаевъ и рѣчи не могло быть о пользован³и чужимъ трудомъ, или объ эксплоатац³и чужаго произведен³я ради своихъ матер³альныхъ выгодъ. Крыловъ всегда вознаграждалъ себя за свое участ³е въ написан³и пьесы - это правда - но его расчеты съ соавторами всегда носили характеръ самой мелочной щепетильности. Въ тѣхъ-же случаяхъ, когда онъ приглашалъ сотрудника, или пользовался посторонней мыслью, онъ столь-же щепетильно расплачивался за сотрудничество, или идею.

   Въ видѣ примѣра "жадности" Крылова къ чужимъ пьесамъ, обыкновенно, приводили два "дѣла" его съ его сотрудниками, Величко и Мердеръ.

   Дѣла эти возникли вслѣдств³е недоразумѣн³й, которыя всегда возможны при соавторствѣ.

   Съ одной стороны здѣсь выплывало наружу авторское самолюб³е соавторовъ, изъ которыхъ каждому казалось, что его доля участ³я въ пьесѣ есть большая доля. Съ другой стороны возникалъ непосредственно вытекающ³й отсюда вопросъ о дѣлежѣ гонорара.

   В. А. Крыловъ, какъ писатель, обладавш³й признаннымъ талантомъ и къ тому-же имѣвш³й за собою 30-лѣтн³й литературный стажъ естественно, не могъ слишкомъ легко относиться къ долѣ своего участ³я въ тѣхъ пьесахъ, которыя предлагались ему для обработки, какъ драматургу съ вѣсомъ и именемъ. A такъ-какъ въ точности опредѣлить удѣльный вѣсъ его участ³я не всегда было возможно, ибо въ это дѣло была всегда замѣшана тачая тонкая и невѣсомая величина, какъ его талантъ, то отсюда и возникала - при строптивости его соавторовъ - возможность недоразумѣн³й...

   "Истор³й" такого рода могло-бы быть безчисленное множество, ибо Крыловъ написалъ въ сотрудничествѣ съ другими лицами много пьесъ. Но истор³й было всего двѣ (третья "истор³я" съ Ефрономъ - изъ за "Контрабандистовъ", не имѣетъ никакой матер³альной подкладки). И уже это одно мелкое количество подобныхъ недоразумѣн³й должно-бы, казалось, указывать на всю щепетильность Крылова при дѣлежѣ славы и гонорара.

   Недоразумѣн³е съ Величко случилось въ 1894 году изъ-за комед³и "Первая Муха". Величко остался недоволенъ авторизац³ей его пьесы Крыловымъ и его половиннымъ участ³емъ въ гонорарѣ. И, повидимому, здѣсь дѣло было, скорѣе, въ авторскомъ самолюб³и, чѣмъ въ гонорарѣ. По словамъ Ефрона, Крыловъ "имѣлъ право считать комед³ю "Первая Муха" своею наравнѣ съ Величко". - "Я видѣлъ эту комед³ю" - говоритъ онъ:- "въ Крыловской переработкѣ и въ первоначальномъ ея видѣ, гдѣ авторомъ ея являлся единолично Величко. Въ первомъ видѣ она смотрѣлась съ возрастающимъ интересомъ вызывала бурные аплодисменты и имѣла большой успѣхъ. Во второмъ ея видѣ она оказалась растянутой и скучной и провалилась".

   Столкновен³е Крылова съ Величко вызвало третейск³й судъ, и мы имѣемъ его результаты, т. е. рѣшен³е. Третейск³й судъ оказался, поистинѣ, судомъ Соломона: Онъ разсѣкъ общаго младенца Крылова и Величко на двѣ половины и предоставилъ каждому изъ нихъ пользоваться въ печати и на частныхъ сценахъ своею половиной.

   При этомъ Крыловъ обязывался не иначе пользоваться своей редакц³ей "Мухи", какъ только при услов³и, чтобы подъ заглав³емъ пьесы было напечатано въ скобкахъ:- "Обработка пьесы В. Л. Величко". Изъ этого, повидимому, и явствуетъ, что у Beличко въ данномъ случаѣ, главнымъ образомъ, страдало авторское самолюб³е...

   На Императорской-же сценѣ, по рѣшен³ю суда, пьеса должна была идти въ переработкѣ Крылова. Иначе говоря судъ призналъ за Крыловымъ весьма существенное для него, какъ писателя право на монопол³ю казенной сцены (Величко-же принужденъ былъ довольствоваться однѣми частными сценами). Но зато гонораръ отъ представлен³й на казенной сценѣ дѣлился на прежнемъ основан³и, т. е. пополамъ, такъ что и Величко тутъ не былъ въ обидѣ. Однимъ словомъ, судъ былъ и "равный для всѣхъ" и милостивый. Недаромъ, суперарбитромъ на судѣ былъ такой мудрецъ - юристъ какъ покойный Спасовичъ!.

   Для насъ, однако, въ рѣшен³и суда всего важнѣе, то обстоятельство, что судъ оставилъ въ силѣ прежн³я гонорарныя услов³я, т. е. призналъ правоту В. А. Крылова въ этомъ отношен³и и утвердилъ справедливость его денежныхъ претенз³й.

   Можно-ли было, спрашивается, послѣ этого упрекать Крылова въ томъ, что онъ "пользуется чужимъ трудомъ" и заключаетъ недобросовѣстныя гонорарныя услов³я съ соавторами? Однако упреки эти продолжались и послѣ истор³и съ "Мухой".

   И въ особенности они посыпались на Крылова по случаю его инцидента съ г-жей Мердеръ. Инцидентъ этотъ вообще, былъ гораздо сложнѣе и гораздо тягостнѣе для В. А., чѣмъ столкновен³е съ Величко.

   Г-жа Мердеръ обратилась къ нему съ просьбой посмотрѣть, что можно сдѣлать изъ набросковъ задуманной ею комед³и? В. А. далъ ей не только цѣнныя указан³я по части сценической техники, но и весь планъ пьесы. Онъ кореннымъ образомъ измѣнилъ самую идею комед³и и совершенно переработалъ ее. И возникла "Генеральша Матрена".

   A вслѣдъ затѣмъ возникло и несоглас³е. Мердеръ не желала считать Крылова главнымъ творцомъ пьесы. Крыловъ-же былъ убѣжденъ что безъ его участ³я дѣтище Мердеръ, какъ сценическое произведен³е, не имѣло-бы никакой цѣны, и только онъ своей работой сдѣлалъ его сценичнымъ. Мердеръ почувствовала себя оскорбленной въ своемъ писательскомъ достоинствѣ и рѣзко протестовала противъ "притязан³й" Крылова и написала ему письмо въ крайне рѣзкомъ тонѣ. Крыловъ, въ свою очередь, оскорбился и тоже отвѣтилъ рѣзкостью. Потомъ возникъ вопросъ о вознагражден³и, и В. А. сталъ доказывать, что творческой работы въ написан³и пьесы на его долю выпало болѣе, и поэтому и процентное вознагражден³е ему слѣдуетъ большее.

   Дѣло опять доходило до третейскаго суда, но на этотъ разъ окончилось еще до суда примирен³емъ.

   Главную горечь для Крылова въ этой истор³и составляло, собственно, не самое дѣло, т. е. не вопросъ объ авторствѣ, или о вознагражден³и, но сознан³е несправедливости къ нему со стороны тѣхъ лицъ которыя могли и должны были-бы оцѣнить истинную степень его трудовъ и того, что онъ далъ пьесѣ - и не хотѣли этого сдѣлать. A то, что онъ далъ пьесѣ и было, повторяемъ, нѣчто невѣдомое и могущее быть опредѣленнымъ лишь самимъ авторомъ и лицами, имѣющими литературное чутье. Крыловъ причислялъ г-жу Мердеръ - какъ писательницу-романистку - къ числу, именно такихъ лицъ, и оттого ему было крайне тяжело, что она не хочетъ понять и оцѣнить его авторскихъ претенз³й.

   Но еще болѣе мучили его въ этой истор³и тѣ вопли "друзей - пр³ятелей", тѣ сплетни и клеветы, которыя немедленно посыпались на его голову, едва столкновен³е съ Мердеръ сдѣлалось извѣстно въ печати и въ обществѣ. И тамъ и здѣсь прямо говорили, что Крыловъ ограбилъ г-жу Мердеръ...

   Въ перепискѣ В. А. съ С. Н. Шубинскимъ имѣются своего рода "оправдательные документы'* для выяснен³я роли Крылова въ этой истор³и. И изъ этихъ документовъ (т. е. писемъ В. А.) явствуетъ почему В. А. такъ настаивалъ на своемъ первенствѣ въ создан³и "Матрены". Отсюда-же можно видѣть, насколько справедливы были обвинен³я въ "грабежѣ".

   "Въ Москвѣ, гдѣ она (т. е. г-жа Мердеръ) читала мнѣ наброски своихъ актовъ комед³и" - писалъ В. А.: - "она прямо сказала мнѣ:- Ѣхала къ вамъ - не знала, выйдетъ что изъ этого, или прямо все бросить? Я все равно эти два мѣсяца ничего другого работать не могла. Я хотѣла отдыхать. Теперь дѣлайте изъ этого что хотите. Назначайте, как³я хотите услов³я, я заранѣе на все согласна, и отъ меня вы никакихъ непр³ятностей имѣть не будете,- (такъ я въ тотъ день записалъ въ мою записную книгу). Я, конечно, сдѣлалъ большую оплошность, что не попросилъ тогда заявить это письменно. Я повѣрилъ на слово, а она, вѣроятно, забыла".

   "За мою тридцатилѣтнюю карьеру* - писалъ В. А. по тому-же поводу:- "я могу представить не мало письменныхъ доказательствъ, на сколько мног³е уважаемые въ литературѣ писатели были всегда благодарны мнѣ за мое сотрудничество и за широкое безкорыст³е въ дѣлежѣ гонорара"...

   "Теперь еще два слова", пишетъ онъ далѣе:- "въ опровержен³е мнѣн³я, что будто-бы всякое сотрудничество можетъ быть только половинное, а не въ разныхъ доляхъ. Какъ-же, позвольте спросить, Вейнбергъ перевелъ четыре акта "Сарданапала", а Соколовск³й - одинъ 5-й актъ - развѣ работа ихъ одинакова? Да и въ болѣе тонкихъ случаяхъ люди добросовѣстные всегда знаютъ, чьего труда и творчества болѣе. Мнѣ во многихъ моихъ сотрудничествахъ пришлось въ этомъ убѣдиться. При исполнен³и пьесы "Правительница Софья" я получаю 6 %, а Полевой 4 %. При представлен³и "Хворой*, наоборотъ, Потѣхинъ получаетъ 6 %, а я 4 %. Мы прямо сознали, что это справедливо, и такъ раздѣлили. Случевск³й пожелалъ чтобы его имя значилось на афишѣ рядомъ съ моимъ ("Городъ упраздняется"), а его была только основная мысль, а пьеса вся написана мной. И за мысль Случевск³й получилъ 400 р. единовременно, а остальной гонораръ весь шелъ и идетъ мнѣ, и Случевск³й выдалъ мнѣ записку, что признаетъ пьесу моей собственностью. Старикъ-поэтъ, А. Н. Плещеевъ, въ письмѣ прямо сознается, что получая отъ меня 1/2 гонорара за пьесу "Ангелъ доброты и невинности*, онъ считаетъ это одолжен³емъ съ моей стороны, такъ-какъ участ³е его въ пьесѣ самое ничтожное. Какъ видите, все это люди, имѣющ³е больш³я литературныя имена, но добросовѣстно сознающ³е, въ какой мѣрѣ кѣмъ было приложено къ дѣлу труда и творчества. Почему-же г-жу Мердеръ можетъ это унижать, если она сознается, что ея труда и творчества въ "Генеральшѣ Матренѣ" менѣе моего?

   "Теперь судите сами, кто изъ насъ добросовѣстнѣе, и велики-ли мои требован³я? Мнѣ говорятъ въ Москвѣ:- я своему труду не придаю значен³я, дѣлайте изъ него, что хотите, и ставьте как³я хотите услов³я...- Я работаю, ставлю услов³я, ихъ подписываютъ... Вдругъ я слышу, что ими недовольны. Я спѣшу навстрѣчу: говорю:- Можетъ быть я, дѣйствительно ошибся, давайте провѣримъ, но дайте показать, почему я такъ поступаю? Мнѣ на это отвѣчаютъ:- Не хочу ничего разъяснять! И не стѣсняются позорить меня корыстнымъ человѣкомъ и поднимать на меня всѣ газеты!"...

   Однимъ словомъ, В. А. былъ серьезно обиженъ претенз³ями г-жи Мердеръ - "Вотъ, такъ дама!" - восклицаетъ онъ въ одномъ изъ писемъ.- "Я жестоко раздраженъ противъ этой женщины!" - говоритъ онъ въ другомъ письмѣ. "Я много имѣлъ тяжелаго горя отъ тѣхъ, кому помогалъ своей работой, но такого, какъ отъ г-жи Мердеръ, я еще не имѣлъ ни отъ кого... Мнѣ достовѣрно извѣстно, что всѣ грязные упреки, напечатаные про меня въ послѣднее время, вытекли изъ жалобъ г-жи Мердеръ".

   Въ концѣ концовъ В. А. обратился къ третейскому суду, но потомъ пошелъ на уступки и далъ свое соглас³е на требован³я г-жи Мердеръ еще до третейскаго разбирательства.

   Позднѣе, когда страсти улеглись, между враждовавшими сторонами возстановились добрыя отношен³я. Мердеръ переписывалась съ Крыловымъ, давала ему поручен³я и всегда передавала ему свой голосъ въ общихъ собран³яхъ общества русскихъ драматическихъ писателей.

   Въ 1904 году, когда В. А. серьезно заболѣлъ, Мердеръ будучи въ Москвѣ безпокоилась о его здоровьѣ и собиралась навѣстить его, но серьезно заболѣла сама.

  

  

   Находились и так³е обвинители, которые попрекали Крылова его домомъ въ Палашевскомъ переулкѣ. О Крыловѣ говорили, что онъ воспользовался неопытностью и непрактичностью своего брата и его вдовы и "обошелъ" ихъ, задешево пр³обрѣтя у нихъ громадную цѣнность, и т. п.

   На самомъ дѣлѣ этотъ пресловутый домъ принесъ Крылову массу непр³ятностей и огорчен³й и ввелъ его въ огромный долгъ кредитному обществу, долгъ который В. А. выплачивалъ около 25 лѣтъ...

   Домъ этотъ сначала перешелъ къ брату В. A. Hо тотъ не съумѣлъ вести дѣло, какъ слѣдуетъ, и къ тому-же скоро умеръ. Его вдова еще менѣе умѣла справляться со своимъ недвижимымъ имуществомъ, которое притомъ было обременено долгами. В. А. помогалъ, сколько могъ, но дѣло все-таки рушилось. И тогда онъ по предложен³ю одного своего знакомаго купилъ въ компан³и съ нимъ все имущество у опеки, чтобы спасти хоть кое-как³я деньги для матери и семейства брата. В. А. рѣшился на эту покупку, скрѣпя сердце... Ему не хотѣлось взваливать себѣ на плечи всѣ эти хлопоты, мѣшавш³я ему всецѣло отдаться театру.

   Какъ мы уже знаемъ, съ домомъ потомъ стряслось несчастье: онъ сгорѣлъ и Крылову пришлось затратить нѣсколько тысячъ на возстановлен³е сгорѣвшей постройки и войти въ огромный долгъ, висѣвш³й надъ нимъ цѣлую четверть вѣка...

   Вскорѣ послѣ пожара, когда дѣла съ домомъ шли особенно плохо, благодаря нерасчетливости и недобросовѣстности компаньона, Крыловъ имѣлъ возможность выгодно поправить обстоятельства, продавъ свою половину упомянутому компаньону, (тотъ самъ предлагалъ В. А. эту комбинац³ю)... Конечно, продать пришлось-бы въ долгъ взявъ имущество въ залогъ. - "Я зналъ", говоритъ Крыловъ:- "что послѣднее мнѣ было-бы очень выгодно, такъ-какъ мой компаньонъ никогда-бы не выплатилъ мнѣ этого долга, и имущество досталось-бы мнѣ не въ примѣръ дешевле, чѣмъ при куплѣ его половины. Но я зналъ тоже, что такимъ образомъ были-бы разорены и мои родные, у которыхъ въ долгъ было куплено имущество, и друг³е частные кредиторы моего компаньона".

   Въ виду этого В. А. продолжалъ тянуть лямку этого невыгоднаго владѣн³я. И только упорнымъ трудомъ, аккуратностью и бережливостью онъ добился, спустя 25 лѣтъ, того, что долгъ былъ погашенъ, и владѣн³е стало выгоднымъ. Когда-же оно стало выгоднымъ, то о Крыловѣ начали кричать, что онъ злостный эксплоататоръ, черствый буржуй-домовладѣлецъ и т. п. A между тѣмъ этотъ самый "буржуй-домовладѣлецъ" завѣщалъ добрую половину своего состоян³я на благотворительныя и просвѣтительныя учрежден³я и - въ ихъ числѣ на основан³е въ Петербургѣ школы своего имени со стипенд³ями для лучшихъ учениковъ...

  

  

   Итакъ, какою-же должна представляться истинная личность В. А. Крылова, освобожденная отъ той фальшивой размалевки, которой подвергли его недоброжелатели?

   Главнѣйшей, доминирующей чертою В. А. было его изумительное трудолюб³е, вмѣстѣ съ страстной, фанатической любовью къ театру и литературѣ.

   В. А. Крыловъ былъ по настоящему счастливъ только тогда, когда онъ работалъ - и только въ работѣ онъ находилъ истинное наслажден³е. Это былъ вѣчный труженикъ, труженикъ до мозга костей и, главное, труженикъ радостный, т. е. видящ³й въ работѣ не работу, не рабство предъ необходимостью труда, но наслажден³е отъ удовлетворен³я сжигающей его потребности. И страдан³е и горечь существован³я начались для него не тогда, когда звѣзда его стала меркнуть, но когда, вслѣдств³е болѣзни, онъ уже не могъ всецѣло отдаваться поглощающей его жаждѣ работы.- "Безъ работы нѣтъ жизни!" - говорилъ онъ съ тоскою, въ послѣдн³е свои годы...

   Въ жертву работѣ онъ принесъ все свое существован³е; изъ-за нея онъ ушелъ отъ другихъ радостей жизни и остался одинокимъ холостякомъ. И не надо думать, что онъ не замѣчалъ своего холостецкаго одиночества и не тяготился имъ. "Въ наши годы даже такому неизбалованному холостяку, какъ я, хотѣлось-бы всегда имѣть подлѣ себя близкихъ!" - вырвалось у него однажды въ одномъ изъ его писемъ.

   Работалъ В. А. до самозабвен³я, "до безсонныхъ ночей", "до забывчивости объ обѣдѣ". Въ работѣ своей онъ находилъ такъ много рессурсовъ для своего благополуч³я, что даже "проработалъ", не замѣтилъ за работою такого крупнаго несчастья, какъ пожаръ его московскаго дома.

   Увлечен³е литературной работой и театромъ постоянно закрывало Крылову глаза на практическ³я мелочи жизни. Онъ не безъ юмора разсказываетъ, напримѣръ, о томъ, какъ еще раньше того "надоѣдалъ" ему старш³й братъ съ пресловутымъ домомъ. Братъ В. А., получивъ этотъ домъ отъ отца, былъ почему-то убѣжденъ, что остальные члены семьи пострадали отъ этого. И, вотъ - разсказываетъ Крыловъ:- "когда я пр³ѣзжалъ въ Москву ставить новую пьесу, я останавливался у брата. Онъ часто по вечерамъ приходилъ въ свой кабинетъ, гдѣ я ночевалъ, и старался убѣдить меня, что онъ ничего не выгадалъ на пр³обрѣтен³и дома. Но мнѣ было не до объяснен³й: мои мысли всѣ были на сценѣ Малаго театра среди моихъ артистовъ, и я съ грубоватостью петербургскаго нигилиста прогонялъ его.

   - Поди ты къ черту! Какое мнѣ дѣло, получилъ ты тутъ выгоду или нѣтъ? Мнѣ надо обдумать хорошенько завтрашнюю репетиц³ю и выспаться, чтобы со свѣжими силами ею распоряжаться"...

  

  

   Другой характерной чертою В. А. Крылова была его личная скромность. Онъ былъ врагъ всякаго "рисован³я". При всей своей живости и общительности, принимая участ³е во всевозможныхъ чтен³яхъ, спектакляхъ, вечерахъ, онъ никогда не выдвигалъ на первое мѣсто свою персону, но держался съ простотою и скромностью знающаго себѣ цѣну человѣка. Его простота иногда переходила даже въ нѣкоторую грубость, не имѣвшую однако ни тѣни какой-либо оскорбительности.

   По своимъ манерамъ, привычкамъ, вкусамъ и житейскому обиходу онъ походилъ, какъ выражался самъ, на стараго студента это - третья характерная черта его. И черта эта всецѣло вытекаетъ изъ его увлечен³я работою. Главное для Крылова заключалось въ литературномъ трудѣ и въ театрѣ. Все-же остальное - жилище, пища, платье - все это были мелк³я детали существован³я, неизбѣжное зло быт³я...

   "Теперь, конечно, лѣтъ десять, какъ я постарѣлъ и живу съ мамашей" - писалъ онъ въ концѣ 80-хъ годовъ С. Н. Шубинскому:- "И невольно накапливается всякая обстановка. Но до того времени я всю жизнь жилъ студентомъ, и какъ хороша эта подвижность и независимость отъ мѣста"!..

  

  

   О томъ, какъ относился Крыловъ къ своимъ собратьямъ по перу, мы уже говорили. Но не лишнее отмѣтить теперь его отношен³е къ писателямъ, вообще, и его взгляды на то, какимъ требован³ямъ долженъ удовлетворять писатель, и какого отношен³я къ себѣ писатель заслуживаетъ?

   Крыловъ всегда чрезвычайно высоко ставилъ зван³е писателя и искренно возмущался, когда литературный трудъ приравнивали къ простому ремеслу. Отъ писателя-же онъ требовалъ, прежде всего, серьезнаго отношен³я къ своему призван³ю, усидчивой и продуманной работы, пренебрежен³я матер³альною стороною литературнаго труда (или хотя-бы, просто, скромности гонорарныхъ требован³й) и, наконецъ, личной скромности и простоты. Хорошую иллюстрац³ю всѣхъ этихъ взглядовъ В. А. Крылова на личность писателя дастъ его "Эпизодъ на конгрессѣ".

   Въ этой статьѣ рѣчь идетъ о литературномъ конгрессѣ въ Вѣнѣ (въ 1881 году), въ которомъ В. А. принималъ довольно видное участ³е. Говоря о дѣлахъ конгресса и объ его участникахъ, В. А. подсмѣивается надъ коммерческими и гонорарными вожделѣн³ями заграничныхъ братьевъ-писателей и надъ вѣнскимъ обществомъ взаимопомощи литераторовъ, "Конкорд³я", "которая доказала, что современный литераторъ въ дѣлѣ житейскаго благополуч³я далеко не такой глупый фантазеръ, какимъ былъ литераторъ временъ Лессинга и Шиллера"... "Въ 1881 году" - прибавляетъ Крыловъ, даже нѣсколько незаслуженно подтрунивая надъ вѣнской кооперац³ей:- "общество "Конкорд³я" владѣло уже нѣсколькими домами, сдавая въ нихъ квартиры не плоше инаго извѣстнаго домовладѣльца". Посмѣивался онъ, далѣе, и надъ стремлен³ями французскихъ писателей закрѣпить въ Росс³и права литературной собственности: "Невольно думалось:- неужели у съѣхавшихся литераторовъ нѣтъ вопросовъ болѣе важныхъ, чѣмъ подсчитыванье лишней копейки гонорара?... Извѣстный сочинитель отвратительно сальныхъ романовъ, французъ Бело, кричалъ:- Дайте намъ хоть нѣсколько су, но заплатите намъ за то, чѣмъ вы пользуетесь!...

   Попутно Крыловъ высказываетъ въ этой статьѣ и свое изумлен³е по поводу того, что съѣхавш³еся на конгрессъ литераторы отвели для обсужден³я задачъ литературнаго дѣла по 1 1/2-2 часа въ сутки, а остальное-же время употребляли на прогулки, развеселый кутежъ и т. п. И еще того болѣе возмущало его полное отсутств³е личной скромности у заграничныхъ писателей: ихъ громкое хвастовство, самообожан³е и воспѣван³е своихъ заслугъ.

   На этомъ конгрессѣ В. А. Крыловъ и двое его русскихъ товарищей, возмущаясь несерьезностью и пустотою его, рѣшили возбудить серьезный вопросъ о ходатайствѣ отъ имени конгресса предъ русскимъ правительствомъ о смягчен³и участи Н. Г. Чернышевскаго:

   - "Думалось: отчего-бы конгрессу не сдѣлать такого добраго дѣла - не попросить милости у Государя своего собрата-литератора, чтобы вернуть его изъ Сибири?" - говоритъ В. А. по этому поводу. Въ, самомъ дѣлѣ для конгресса это было-бы достойнымъ и вполнѣ естественнымъ начинан³емъ. Но г.г. литераторы взглянули на это иначе. Предложен³е Крылова вызвало цѣлую бурю негодован³я. "Какая имъ была нужда обсуждать судьбу сосланнаго писателя" - иронизируетъ В. А.:- "когда предстояла развеселая поѣздка, угощен³е, трескуч³я рѣчи и смѣхотворные, разсказы. Вотъ если бы кто нибудь предложилъ обратиться къ русскому Царю съ петиц³ей о томъ, чтобы русской полиц³и было приказано блюсти денежные интересы иностранныхъ писателей - о, тогда даже пирушка на Каленбергѣ не остановила-бы сочувствующихъ дебатовъ?...

   Вѣнск³я газеты извратили упомянутый "эпизодъ на конгрессѣ" (т. е. предложен³е о Чернышевскомъ) - и притомъ извратили во вредъ русскимъ участникамъ конгресса. И Крыловъ болѣя о достоинствѣ русскаго писателя, немедленно отправился къ предсѣдателю конгресса и настоялъ на томъ, чтобы конгрессъ отозвался на это извращен³е и опровергъ его. И когда предсѣдатель (Ульбахъ), редактируя формулу опровержен³я, выразился о французскомъ писателѣ "нашъ уважаемый товарищъ", а o русскихъ писателяхъ, просто: "Ces messieurs", Крыловъ энергично настоялъ на исправлен³и этой безтактности.

   Искренное уважен³е В. А. Крылова къ личности писателя, его благоговѣн³е предъ великими дѣятелями въ области художественнаго творчества ярко сказались между прочимъ въ его пилигримствѣ въ "мѣста, гдѣ былъ написанъ "Натанъ Мудрый". Крыловъ такъ чтилъ память Лессинга, что счелъ своею обязанностью посѣтить его родину. И, вотъ как³я характерныя строчки писалъ онъ по этому поводу:

   - "Можетъ быть, это и сантиментальность во мнѣ, но если сантиментальность - порокъ, это порокъ очень простительный. Мнѣ хотѣлось еще хоть нѣсколько минутъ побыть въ комнатѣ, гдѣ такъ много пережито, передумано, перечувствовано великимъ писателемъ. Моя работа о "Натанѣ Мудромъ" и переводъ драмы какъ-бы сроднили меня съ Лессингомъ. Я чувствовалъ, что тутъ родной мнѣ человѣкъ, среди самыхъ горькихъ испытан³й завѣщалъ человѣчеству лучш³я мысли о любви и гуманности".

   Какимъ глубокимъ уважен³емъ къ писательскому достоинству, какой любовью къ личности великаго драматурга вѣетъ отъ этихъ строчекъ и отъ всего этого пилигримства В. А. Крылова къ обители его духовнаго отца и наставника!...

  

  

   Въ противовѣсъ ходячимъ легендамъ о писательской завистливости Крылова, необходимо привесть его отзывы о другихъ драматургахъ.

   Любя театръ, В. А. органически любилъ все то доброе, что создавалось для театра, и ненавидѣлъ все то, что, по его мнѣн³ю, засоряло театръ и портило вкусъ у публики. Не завистью, но любовью къ театру и къ литературѣ руководился онъ въ своихъ взглядахъ и отзывахъ о томъ, или другомъ драматическомъ писателѣ.

   "Слѣдя за вновь народившимся репертуаромъ", говоритъ по этому поводу С. К. Эфронъ:- "за новыми вѣян³ями и течен³ями въ области драматическаго искусства, Крыловъ многимъ восторгался, но еще большимъ возмущался. Такъ пьеса Найденова "Дѣти Ванюшина", произвела на него большое впечатлѣн³е. Онъ восхищался первымъ произведен³емъ начинающаго драматурга и рекомендовалъ всѣмъ смотрѣть эту пьесу.

   - Найденовъ - несомнѣнный талантъ!... Это оазисъ среди пустыни!- говорилъ онъ.

   Зато Чехову, а въ особенности, Горькому, отъ него доставалось. Въ Чеховѣ В. А. не находилъ никакого драматическаго таланта, а о Горькомъ, какъ о драматическомъ писателѣ, онъ отзывался еще строже:

   - Помилуйте! - кипятился Крыловъ:- Ни фабулы, ни дѣйств³я! Одна только безконечная канитель сквернослов³я, пошлости, безъ начала и конца!...