Лемке Михаил Константинович - Очерки по истории русской цензуры и журналистики Xix столетия

p;  Нѣтъ, я не дамъ женѣ своей

         Читатъ романъ такой.

  

   Нѣтъ, положительно, романъ

         "Что дѣлать" не хорошъ!

   Въ пирушкахъ романистъ - профанъ

   И чудеса бѣлилъ, румянъ

         Не ставитъ онъ ни въ грошъ.

   Нѣтъ, положительно, романъ

         "Что дѣлать" не хорошъ! ¹)

  

   ¹) 1863 г., No 32.

  

   Очень интересный эпизодъ представляетъ "протестъ" противъ Искры "всей русской литературы"... Дѣло заключалось въ слѣдующемъ.

   Въ декабрьской книжкѣ "Библ³отеки для Чтен³я" Писемск³й, подъ псевдонимомъ "Никиты Безрылова", написалъ фельетонъ, полный разнузданнаго издѣвательства надъ всѣми лучшими начинан³ями, чаян³ями и надеждами прогрессивной части русскаго общества. Тутъ осмѣивались закрытыя воскресныя школы, стремлен³я женщины къ образован³ю и независимости, литературныя чтен³я въ пользу нуждающихся литераторовъ, студентовъ и вообще учащихся, Некрасовъ, Панаевъ и мног³е друг³е. Тонъ фельетона былъ настолько гнусенъ въ общественномъ смыслѣ, что Елисеевъ совершенно вышелъ изъ терпѣнья и написалъ "Хронику прогресса", полную горячихъ порицан³й по адресу когда-то подававшаго надежды Писемскаго. Онъ поставилъ вопросъ очень широко и правильно, и въ заключен³е высказалъ мнѣн³е редакц³и совершенно откровенно: "Прошли тѣ времена, когда литературную извѣстность можно было пр³обрѣтать ловкой фразой, гладкимъ стихомъ, даже блестящимъ остроум³емъ, даже умѣньемъ сочинять повѣсти и разсказы. Нынѣ всякому, даже и не учившемуся въ семинар³и, извѣстно, что талантъ, который не имѣетъ искренняго стремлен³я служить общественному дѣлу, не заслуживаетъ никакого уважен³я, а талантъ употребляющ³й свои силы на разрушен³е этого дѣла, достоинъ полнаго презрѣн³я. Это общее убѣжден³е раздѣляемъ и мы, - и съ настоящаго времени имя г. Писемскаго въ нашемъ журналѣ будетъ неразлучно съ именемъ г. Аскоченскаго" {1862 г., No 5.}.

   Брошенную такимъ образомъ перчатку, вмѣсто Писемскаго подняла газета "Русск³й М³ръ" - ближайш³й конкурентъ Искры, такъ какъ при ней издавался сатирическ³й листовъ Гудокъ. Повиненъ въ этомъ былъ исключительно редакторъ газеты Г³ероглифовъ. Онъ напечаталъ, что за выходку противъ Писемскаго Искрѣ готовится "протестъ русскихъ литераторовъ", составлен³е котораго будетъ поручено особо выбраннымъ уполномоченнымъ, Немедленно въ Искрѣ появляется "Письмо въ В. С. Курочкину", подписанное М. Антоновичемъ, Н. Некрасовымъ, И. Панаевымъ, Н. Чернышевскимъ и А. Пыпинымъ. Вотъ оно:

  

   "Редакторы и сотрудники "Современника" послали въ редакц³ю газеты "Русск³й М³ръ" слѣдующую замѣтку, которую просятъ васъ напечатать и въ вашей, уважаемой ими, газетѣ:

   "Въ редакц³ю газеты "Русск³й М³ръ".

   "Въ No 6 "Русекаго М³ра", на стр. 158, въ статьѣ подъ заглав³емъ: "О литературномъ протестѣ противъ Искры" напечатано, между прочимъ, слѣдующее.

   "Въ обществѣ здѣшнихъ литераторовъ и журналистовъ составляется протестъ по поводу напечатанной въ No 5 "Искры" замѣтки о г. Писемскомъ. Когда листъ съ подписями находился въ редакц³и "Русскаго М³ра", подписавшихся было до 30 и ожидается еще значительное число. Мы встрѣтили здѣсь имена почти всѣхъ лучшихъ представителей русской литературы и редакторовъ и сотрудниковъ нашихъ наиболѣе популярныхъ журналовъ: "Современника" и проч.".

   "Как³я подписи лицъ, принадлежащихъ къ нашему журналу, могла видѣть на этомъ протестѣ редакц³я газеты "Русск³й М³ръ", мы не знаемъ, потому что не видѣли этого протеста. А не видѣли мы потому, что господа собиратели подписей къ этому протесту не обращались къ намъ и съ вопросами о томъ согласимся-ли мы подписать ихъ протестъ, и въ этомъ случаѣ они поступили очень благоразумно, потому что мы вполнѣ одобряемъ ту статью "Искры", противъ которой, по объяснен³ю редакц³и "Русскаго М³ра", хотятъ они протестовать" {1862 г., No 7.}.

  

   Этого было достаточно, чтобы "протестъ" остался въ рукахъ "Русскаго М³ра". А Искра, поддержанная "Современникомъ", пр³обрѣла въ глазахъ лучшей части общества еще больш³й вѣсъ и значен³е.

   Итакъ, вотъ какова была та "литературная сатира", которая гг. Трубачевыми ставится въ вину Искрѣ... Читатель, надѣюсь, увидѣлъ ея серьезное общественное значен³е, - значен³е безусловно боевое - какъ и всего содержан³я этого журнала, - а не зубоскальное, не месть конкуррентамъ и личнымъ врагамъ. Такая литературная сатира не могла не быть въ органѣ, широко понимавшемъ свои задачи.

  

  

   Чтобы закончить обзоръ Искры, надо разсказать о "стороннихъ обстоятельствахъ", тяготѣвшихъ надъ нею съ самаго перваго шага и, въ концѣ концовъ, заставившихъ ее влачить сравнительно съ прошлымъ жалкое существован³е. Но это немыслимо безъ предварительнаго ознакомлен³я читателя съ общимъ положен³емъ сатирической журналистики въ области цензурнаго воздѣйств³я. Только тогда будутъ ясны отдѣльныя злоключен³я и Искры и другихъ издан³й, которыми намъ еще предстоитъ заняться.

  

  

   Хотя еще въ 1856 году, графиня Е. Растопчина, находясь подъ вл³ян³емъ новаго пер³ода развит³я русскаго общества, писала:

  

   Не бойтесь насъ, цари земные.

   Не страшенъ искренн³й поэтъ,

   Когда порой въ дѣла м³рск³я

   Онъ вноситъ Божьей правды свѣтъ

  

   Во имя правды этой вѣчной

   Онъ за судьбой людей слѣдитъ;

   И не корысть, а пылъ сердечный

   Его устами говоритъ.

  

   Онъ не завистникъ: не трепещетъ

   Вражда въ груди, въ душѣ его;

   Лишь слабыхъ ради въ сильныхъ мещетъ

   Онъ стрѣлы слова своего.

  

   Онъ врагъ лишь лжи и притѣснен³й,

   Онъ мрака, предразсудка врагъ;

   Въ немъ нѣтъ ни тайныхъ ухищрен³й

   Ни алчности житейскихъ благъ ¹).

  

   ¹) "Рус. Архивъ", 1874 г., I, 497.

  

   Но вся политика министерства народнаго просвѣщен³я, а съ 1863 года - министерства внутреннихъ дѣлъ, - какъ центровъ цензурнаго воздѣйств³я, - сводилась лишь къ "терпѣн³ю" сатирической журналистики. Обличен³е злоупотреблен³й, неразвитости, иногда просто тупости должностныхъ лицъ никогда не пользовалось поощрен³емъ, даже безразличнымъ къ себѣ отношен³емъ. Въ результатѣ - кульминац³онный пунктъ "эзоповщины", цѣлая наука проскочить сквозь игольное ушко съ какимъ-нибудь толсточревымъ взяточникомъ...

   Первымъ болѣе или менѣе замѣтнымъ шагомъ въ этомъ направлен³и является циркулярное предложен³е министра просвѣщен³я, Е. П. Ковалевскаго, 3 апрѣля 1859 года, т. е. въ пер³одъ первоначальнаго развит³я сатирической журналистстики и стремлен³я прессы вообще къ облегчен³ю и протесту противъ стараго уклада жизни:

   "Нынѣ при сужден³и въ Совѣтѣ министровъ о гласности въ печатныхъ сочинен³яхъ и журналахъ вообще, и о статьяхъ, касающихся гласности судопроизводства въ особенности, найдено, что оглашен³е въ печатныхъ сочинен³яхъ и журнальныхъ статьяхъ о существующихъ безпорядкахъ и злоупотреблен³яхъ можетъ быть полезнымъ въ томъ отношен³и, что этимъ способомъ предоставляется правительству возможность получать свѣдѣн³я независимо отъ офиц³альныхъ источниковъ, и нѣкоторыя изъ этихъ свѣдѣн³й могутъ служить поводомъ къ повѣркѣ свѣдѣн³й офиц³альныхъ и съ принят³ю надлежащихъ по усмотрѣн³ю мѣръ. Но гласность можетъ быть и вредною, когда она касается важныхъ предметовъ управлен³я, правительствомъ окончательно не обсужденныхъ или не признанныхъ имъ заслуживающими вниман³я, и когда напечатанныя сужден³я о такихъ предметахъ, не вполнѣ доступныхъ, по неполнотѣ свѣдѣн³й, читающей публикѣ, могутъ быть принимаемы въ видѣ истинъ, не подлежащихъ сомнѣн³ю, а не въ видѣ вопросовъ, подлежащихъ еще обсужден³ю и допускающихъ возможность опровержен³я. Когда предметомъ подобныхъ сужден³й дѣлаются вопросы, касающ³еся основныхъ государственныхъ постановлен³й, тогда гласность становится опасною, и въ такомъ случаѣ необходимо предупредить послѣдств³я вредныхъ заблужден³й.

   "Въ этомъ убѣжден³и полагалось возможнымъ допускать оглашен³е въ печатныхъ сочинен³яхъ и журнальныхъ статьяхъ о предметахъ правительственныхъ, въ такомъ случаѣ, когда изложен³е подобныхъ статей будетъ заключаться въ предѣлахъ, согласныхъ съ постановлен³ями, охраняющими неприкосновенность самодержавнаго правлен³я и государственныхъ учрежден³й. Такимъ образомъ, все, непротивное основнымъ началамъ нашихъ государственныхъ учрежден³й, представляемое въ видѣ разсужден³й или предположен³й, допускающихъ разсмотрѣн³е и, слѣдовательно, опровержен³е, можетъ быть допущено съ обнародован³ю, тогда какъ, напротивъ того, безусловное утвержден³е преимущества порядка государственнаго устройства, несогласнаго въ основан³яхъ съ существующимъ въ нашемъ отечествѣ, или изложен³е рѣшительныхъ заключен³й о вопросахъ государственнаго устройства, не признанныхъ еще правительствомъ подлежащими его обсужден³ю, или по коимъ не послѣдовало распоряжен³й, обнаруживающихъ намѣрен³е верховной власти подвергнуть пересмотру какую-либо часть нашего законодательства, къ печатан³ю допускаемо быть не можетъ.

   "Руководствуясь сими указан³ями, благонамѣренные писатели будутъ имѣть возможность обнаруживать всякаго рода злоупотреблен³я, не допуская личностей, какъ это предписано высочайшими повелѣн³ями, и содѣйствовать правительству развит³емъ мыслей полезныхъ относительно предположен³й, коими достигнуты быть могутъ улучшен³я въ ходѣ управлен³я, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, отнята будетъ возможность увлекать общественное мнѣн³е въ заблужден³е относительно истинной цѣли и видовъ правительства" {"Сборникъ постановлен³й и распоряжен³й по цензурѣ съ 1720 по 1862 годъ", 344-345.}.

   Что оставалось послѣ этого, какъ ни обычная формула обличен³й: "въ нѣкоторомъ царствѣ, въ нѣкоторомъ государствѣ..."? Но и она была использована въ полной мѣрѣ, о чемъ, кромѣ содержан³я журналовъ и газетъ, краснорѣчиво заявилъ министръ просвѣщен³я въ другомъ своемъ циркулярномъ предложен³и, отъ 3 октября того же, 1859 года:

   "Главное управлен³е цензуры, слѣдя за ходомъ русской литературы, не могло не обратить вниман³я на то, что въ послѣднее время въ нашей журналистикѣ, сверхъ сатирическихъ произведен³й беллетристики, изображающихъ вообще слабости и недостатки людей, въ томъ числѣ и лицъ, занимающихъ должности въ государственной и общественной службѣ, стали появляться статьи, чуждыя всякаго литературнаго вымысла, но посвященныя преимущественно указан³ю на злоупотреблен³я лицъ существующихъ и разсказамъ дѣйствительныхъ, будто бы, происшеств³й, съ означен³емъ иногда даже подлинныхъ именъ лицъ и мѣстъ, а большею част³ю съ такою обстановкою и прозрачнымъ замаскирован³емъ ихъ, что очень не трудно догадаться, о комъ и о чемъ идетъ дѣло. Статьи подобнаго рода, нерѣдко изображающ³я самымъ рѣзкимъ образомъ злоупотреблен³я и даже уголовные проступки, побуждали правительство къ неоднократнымъ изслѣдован³ямъ указанныхъ дѣйств³й и происшеств³й. Произведенныя такимъ образомъ слѣдств³я показали, что нѣкоторые изъ напечатанныхъ разсказовъ выдаютъ за дѣйствительно случивш³яся так³я событ³я, какихъ никогда не было, чему, между прочимъ, служить можетъ примѣромъ помѣщенное въ No 65 "С.-Петерб. Вѣдомостей" извѣст³е о заживо погребенной женщинѣ, какого происшеств³я, по офиц³альномъ, самомъ тщательномъ изслѣдован³и, рѣшительно не было, а между тѣмъ, оно едва не нарушило общественнаго спокойств³я. Друг³я же статьи сего рода, хотя и заключали въ себѣ въ нѣкоторой степени истину, но описанныя въ нихъ происшеств³я оказались чрезмѣрно преувеличенными и легковѣрно или недобросовѣстно записанными со словъ лицъ, вовсе незаслуживающихъ довѣр³я, какъ, напримѣръ, напечатанный въ No 175 "Московскихъ Вѣдомостей" разсказъ инженернаго офицера, подъ назван³емъ "Нѣсколько словъ объ одномъ тюремномъ замкѣ". Къ этой категор³и принадлежитъ большинство такъ называемыхъ обличительныхъ статей.

   "Распространен³е такого направлен³я журналистики можетъ повести съ весьма вреднымъ послѣдств³ямъ злоупотреблен³я печати; а потому главное управлен³е цензуры, при обсужден³и сего предмета, не могло не остановиться, во-первыхъ, на допускаемыхъ, вопреки устава о цензурѣ, въ печати личностяхъ, называя поименно описываемыя лица, или обозначая ихъ осязательно, во-вторыхъ, на необходимости установлен³я такого порядка при допущен³и съ печати разсказовъ о такъ называемыхъ истинныхъ происшеств³яхъ, который обезпечивалъ бы правительство и публику отъ ложныхъ извѣст³й, вводящихъ ихъ въ заблужден³е, тѣмъ болѣе, что опровергать всѣ печатаемые въ современныхъ издан³яхъ несправедливые и ложные разсказы было бы невозможно и недостойно правительства.

  

   "Вслѣдств³е сего главное управлен³е цензуры постановило:

   1) Подтвердить по цензурному вѣдомству, что дальнѣйшее допущен³е къ печати, вопреки ст. 3 пункта 2 устава цензурнаго, статей, оскорбляющихъ честь какого-нибудь лица, непремѣнно повлечетъ за собою удален³е отъ должностей виновныхъ въ семъ упущен³и цензоровъ.

   2) Принять за правило, чтобы отъ редакц³й пер³одическихъ издан³й, при представлен³и ими для одобрен³я къ печати статей, заключающихъ въ себѣ описан³е какихъ-либо злоупотреблен³й или происшеств³й, выдаваемыхъ за дѣйствительно случивш³яся, требовать фактическаго удостовѣрен³я въ ихъ дѣйствительности, и чтобы при томъ, въ случаѣ допущен³я къ печати статьи, непремѣнно было извѣстно цензурѣ какъ имя и мѣстопребыван³е автора, такъ время и мѣсто описываемаго происшеств³я, съ тѣми фактическими подробностями, которыя всяк³й благоразумный цензоръ найдетъ необходимыми для удостовѣрен³я и которыя исчислить впередъ невозможно. Само собою разумѣется, что цензоръ при этомъ не въ правѣ требовать юридическихъ доказательствъ въ подкрѣплен³е описываемыхъ происшеств³й, а долженъ ограничиваться вышесказаннымъ руководствомъ. За симъ всякое ложное извѣст³е вышесказаннаго рода, допущенное цензоромъ въ печать, будетъ отнесено къ неизбѣжной его отвѣтственности" {Ibidem, 447-449. Курсивъ мой.}.

   8 марта 1860 года, по цензурному вѣдомству было объявлено новое циркулярное предложен³е:

   "Государь Императоръ, по выслушан³и въ Совѣтѣ министровъ соображен³й о развит³и законовъ, ограждающихъ честь должностныхъ и частныхъ лицъ противъ оскорблен³й посредствомъ печати, между прочимъ, высочайше повелѣть соизволилъ: строго подтвердить по цензурному вѣдомству, чтобы не были допускаемы въ печать сочинен³я и журнальныя статьи, а равно изображен³я и каррикатуры: а) въ которыхъ возбуждается непр³язнь и ненависть одного сослов³я въ государствѣ къ другому; б) въ которыхъ заключаются оскорбительныя насмѣшки надъ цѣлыми сослов³ями и должностями гражданской и военной службы, надъ военнымъ мундиромъ и занят³ями по фронтовой части въ мирное время b т. п.; в) въ которыхъ, вопреки § 3 (пунктъ 4) Уст. ценз., хотя не прямо съ назван³емъ фамил³и, а большею частью подъ такимъ прозрачнымъ замаскирован³емъ, что легко узнать можно о комъ и о чемъ идетъ дѣло, оглашаются обстоятельства, относящ³яся до нравственности и частной жизни разнаго зван³я лицъ, до преступлен³й ихъ родителей, до происхожден³я или дурного поведен³я членовъ семействъ и т. д." {Ibidem, 452-453.}.

   Еще черезъ годъ, 28 апрѣля 1861 г., объявляется четвертое предложен³е:

   "На основан³и ст. 3 пункта г. цензурнаго устава, цензура обязана подвергать запрещен³ю произведен³я словесности, когда въ оныхъ оскорбляется честь какого-либо лица непристойными выражен³ями или предосудительнымъ обнародован³емъ того, что относится до его нравственности или домашней жизни, а тѣмъ болѣе клеветою. По случаю же допущен³я къ печати въ пер³одической литературѣ статей, въ которыхъ выставлялись личности съ осязательнымъ ихъ обозначен³емъ или съ поименован³емъ фамил³и, Главное Управлен³е Цензуры подтвердило циркулярно по цензурному вѣдомству, отъ 3-го октября 1859 года, что дальнѣйшее допущен³е къ печати, вопреки вышеозначенной статьи цензурнаго устава, статей оскорбляющихъ честь какого-либо лица, непремѣнно повлечетъ за собой удален³е отъ должности виновныхъ въ семъ упущен³я цензоровъ. А отъ 8-го марта 1860 г. Главнымъ Управлен³емъ Цензуры объявлено Высочайшее повелѣн³е, коимъ, между прочимъ, воспрещено допущен³е къ печати сочинен³й и журнальныхъ статей, а равно изображен³й и каррикатуръ, въ которыхъ хотя не прямо съ назван³емъ фамил³и, а большею частью подъ прозрачнымъ замаскирован³емъ, оглашаются обстоятельства, относящ³яся до нравственности и частной жизни разнаго зван³я лицъ и т. д.

   "Несмотря на вышеизложенныя постановлен³я, воспрещающ³я положительнымъ образомъ появлен³е въ печати личностей, Главное Управлен³е Цензуры усматриваетъ въ журналахъ и газетахъ статьи, описывающ³я злоупотреблен³я и проступки разныхъ лицъ, не только съ ясными намеками на обстоятельства, могущ³я вести къ открыт³ю именъ сихъ лицъ, но даже съ поименован³емъ полныхъ ихъ фамил³й. Примѣрами подобныхъ отступлен³й отъ цензурныхъ постановлен³й могутъ служить напечатанныя въ послѣднее время, возбудивш³я журнальную полемику статьи о грубыхъ поступкахъ Козляинова на Николаевской желѣзной дорогѣ и о поступкѣ студента Харьковскаго университета Страхова на маскарадѣ въ Харьковѣ {Страховъ схватилъ одну маску за ногу.}. Въ No 67 же "Московскихъ Вѣдомостей", 28 истекшаго марта, напечатано извѣст³е о побояхъ, нанесенныхъ ма³оромъ Чириковымъ кадету Межевого института, на улицѣ въ Москвѣ, съ прямо выраженнымъ намѣрен³емъ придать общему позору фамил³ю сего офицера.

   "Вслѣдств³е сего Главное Управлен³е Цензуры считаетъ своею обязанностью подтвердить снова строго руководствоваться пунктомъ г ст. 3 ценз. уст., не допуская въ сочинен³яхъ и статьяхъ личностей и не дозволяя ни въ какомъ случаѣ оглашен³я подлинныхъ фамил³й въ разсказахъ о происшеств³яхъ, предосудительныхъ для нравственности приводимыхъ въ нихъ лицъ. Къ сему Главное Управлен³е Цензуры считаетъ нужнымъ присовокупить, что напечатан³е статьи въ одномъ пер³одическомъ издан³и не даетъ права къ перепечатан³ю оной въ другихъ повременныхъ издан³яхъ безъ новаго цензурнаго разсмотрѣн³я" {Ibidem., 459-461.}.

   И, несмотря на такое обил³е стѣснен³й, сатирическая журналистика, все-таки, продолжала честную службу по своему крайнему разумѣн³ю понят³я о долгѣ! За это она была всегда предметомъ особаго вниман³я цензурнаго вѣдомства. Выраженное въ офиц³альныхъ документахъ, вниман³е это заслуживаетъ быть отмѣченнымъ.

   Вотъ что писалъ, между прочимъ, предсѣдатель комитета 1861 года для пересмотра цензурнаго устава, д. ст. сов. Берте:

   "Родъ гласности, подъ именемъ литературы обличительной, возникъ за нѣсколько лѣтъ предъ тѣмъ, я имѣлъ сначала общ³я сатирическ³й характеръ. Касаясь большею частью дѣйств³й и образа жизни служащихъ лицъ гражданскаго вѣдомства, обличительная литература сперва вывела на сцену рядъ злоупотреблен³й, какъ бы укоренявшихся въ разныхъ должностяхъ, какъ, напр., городничихъ, исправниковъ, становыхъ приставовъ и другихъ полицейскихъ чиновниковъ, лѣсничихъ, офицеровъ путей сообщен³я и проч., и установивъ, такъ сказать, тины этихъ чиновниковъ, предала ихъ посмѣян³ю и презрѣн³ю публики; но вскорѣ, недовольствуясь общими характеристиками, она стала разбирать и разоблачать поступки отдѣльныхъ лицъ государственной администрац³и и даже называть ихъ по именамъ, требуя иногда и отчета въ ихъ дѣйств³яхъ. Нерѣдко подобныя обличен³я отличались преувеличен³емъ незначительныхъ обстоятельствъ, даже ложью и клеветою. Этому роду обличен³й посвятили себя также нѣсколько сатирическихъ, каррикатурныхъ издан³й, которыя, несмотря на заключающееся въ программахъ ихъ запрещен³е, воспроизводятъ весьма часто въ юмористическомъ и каррикатурномъ видѣ дѣйствительные факты и извѣстныя, иногда весьма высокостоящ³я личности, неизвѣстныя цензурѣ, но легко узнаваемыя многими читателями по соображен³ю съ событ³ями и по сходству портретовъ. Принявъ на себя роль публичнаго обвинителя противъ должностныхъ лицъ и даже цѣлыхъ присутственныхъ мѣстъ, обличительная литература стала разбирать не только совершивш³яся рѣшен³я, распоряжен³я и дѣйств³я, но даже дѣла или проступки, не изслѣдованные и нерѣшенныя законнымъ порядкомъ, заранѣе объявляла свое мнѣн³е и сужден³е. Еще менѣе она колебалась въ опубликован³и и осужден³и частныхъ лицъ, замѣшанныхъ въ как³е-либо публичные безпорядки или нарушившихъ общественное прилич³е. Так³я публикац³и, оскорбительныя для лицъ, имѣли иногда послѣдств³емъ ослаблен³е къ нимъ кредита и довѣр³я въ коммерческихъ дѣлахъ и предпр³ят³яхъ. Описан³е частныхъ проступковъ должностныхъ лицъ часто сопровождалось сужден³ями объ общей испорченности административныхъ и судебныхъ учрежден³й и властей, и изъ частнаго случая выводится заключен³е о положен³и цѣлаго общества и правительства. Эта отрасль литературы, разработываемая съ какою-то лихорадочною дѣятельностью, съ какимъ-то желчнымъ и страстнымъ увлечен³емъ, привлекаетъ многихъ читателей и потому составляетъ выгодную спекуляц³ю, способствующую размножен³ю подобныхъ произведен³й" {"3аписка предсѣдателя комитета для пересмотра цензурнаго устава, д. ст. сов. Берте, и члена сего комитета, ст. сов. Янкевича", Спб., 1862 г., 9-10.}.

   Другая, аналогичная, комисс³я кн. Оболенскаго, 1862 г., находила, что:

   "Обличительная литература, такъ быстро развившаяся въ послѣднее время, не сдержанная никакими ясно очерченными предѣлами, подвергалась нерѣдко справедливымъ упрекамъ, и, что еще хуже, возбуждала во многихъ недовѣр³е въ той гласности, одностороннимъ выражен³емъ которой она, къ сожалѣн³ю, являлась. Друг³е, не отрицая положительной пользы гласныхъ обличен³й частныхъ пороковъ и злоупотреблен³й общества, сознаютъ, однако, что есть что-то недоброе въ самомъ способѣ добыван³я того добра, во имя котораго поднято литературой знамя обличен³я.

   "Неумѣренный и не всегда приличный тонъ самыхъ обличен³й - этотъ такъ сказать, первый крикъ пробуждающагося сознан³я, дѣйствуетъ тѣмъ раздражительнѣе на общество, чѣмъ заботливѣе охранялось доселѣ его чуткое ухо. Поэтому истор³я литературъ всѣхъ образованныхъ народовъ представляетъ эпохи весьма сходныя съ эпохой, переживаемой и уже отчасти пережитой нашею литературой.

   "Не подлежитъ сомнѣн³ю, что со временемъ и наша литература получитъ настоящее свое значен³е и не станетъ, какъ справедливо замѣчено было, "составлять судебную инстанц³ю на полицейскую расправу, предварять судебныя рѣшен³я, вмѣшиваться въ дѣла семейныя, вторгаться въ кабинетъ мирнаго чиновника, залѣзать къ нему въ служебный портфель, ревизовать, переворачивать его бумаги, сплетничать, доносить публикѣ и не публикѣ, диктаторски направлять такъ называемое общественное мнѣн³е, прибѣгать нерѣдко къ системѣ интимидац³и или устрашен³я и пр." {"Первоначальный проектъ устава о книгопечатан³и", Спб., 1862 г., 259-261. Послѣдн³я слова комисс³я заимствовала изъ 37 No "Дня" за 1862 годъ.}.

   Таковы были взгляды цензурнаго вѣдомства. Единственный только разъ одинъ изъ его болѣе или менѣе видныхъ представителей выступилъ на защиту каррикатуръ, да и то касающихся лишь иностранной политики западноевропейскихъ государствъ.

   Въ 44 нумерѣ "Гудка" (за 1862 г.) появилась каррикатура "Изъ семейной хроники римскаго вопроса", въ сущности, мало остроумная, какъ и всѣ почти политическ³я каррикатуры Гудка; въ Искрѣ онѣ рисовались очень рѣдко. Несмотря на это, министръ иностранныхъ дѣлъ, кн. А. M. Горчаковъ нашелъ, что "подобныя каррикатуры потрясаютъ уважен³е къ монархической власти", и сообщилъ свое мнѣн³е министру просвѣщен³я. Послѣдн³й потребовалъ объяснен³й отъ петербургскаго цензурнаго комитета. Объяснен³я были даны; они настолько интересны съ точки зрѣн³я столкновен³я разныхъ мнѣн³й въ бюрократическихъ верхахъ эпохи реформъ, что я приведу ихъ дословно.

   "Политическ³я каррикатуры - писалъ комитетъ министру - существуютъ во всѣхъ безъ исключен³я образованныхъ государствахъ и нигдѣ не почитаются опаснымъ оруд³емъ для потрясен³я монархическихъ началъ. Доказательствомъ служитъ то, что изъ всѣхъ западныхъ государствъ, едва-ли ни въ Англ³и верховная власть пользуется наибольшимъ уважен³емъ, а между тѣмъ нигдѣ болѣе, какъ въ Англ³и, ни появляется политическихъ каррикатуръ. У насъ, въ Росс³и, вкусъ къ этимъ каррикатурамъ до сихъ поръ еще мало былъ развитъ, но, при существован³и трехъ сатирическихъ листковъ въ Петербургѣ и при безпрерывныхъ сношен³яхъ съ западомъ, увеличившихся въ особенности въ послѣднее время съ открыт³емъ желѣзныхъ дорогъ, каррикатуры во множествѣ привозятся изъ-за границы, причемъ онѣ тѣмъ еще безвредны, что вовсе непонятны для огромной массы публики и могутъ быть разгаданы только наиболѣе образованнымъ обществомъ. Наши же сатирическ³е журналы помѣщаютъ ихъ болѣе для того, чтобы не отставать отъ заграничныхъ сатирическихъ листковъ, которымъ они стараются подражать. Запрещен³е же всѣхъ подобныхъ каррикатуръ произвело бы безъ всякой надобности раздражен³е въ журналистикѣ и придало бы этимъ шуткамъ слишкомъ большое значен³е. Поэтому не представляется возможности и не предвидится особенной надобности въ воспрещен³и перепечатки изъ заграничныхъ журналовъ политическихъ каррикатуръ, безвредность которыхъ признается цензурою. Каррикатура, о которой упоминаетъ кн. Горчаковъ, взята изъ берлинскаго сатирическаго журнала "Kladderadatch". Цензурный комитетъ, исключивъ изъ подлинника всѣ надписи и подписи, которыя могли бы показаться оскорбительными, не затруднился дозволить эту каррикатуру, намекающую на обстоятельство, извѣстное всей читающей публикѣ, а именно, что императрица французовъ настойчиво дѣйствуетъ на Наполеона III, убѣждая его не оставлять въ Римѣ безъ защиты свѣтской власти папы. Впрочемъ, всѣ каррикатуры въ иностранныхъ, журналахъ, которыя, по содержан³ю своему, могли бы быть дѣйствительно оскорбительными для царствующихъ особъ или касались бы тѣхъ изъ нихъ, которыя связаны родственными отношен³ями съ нашею императорскою фамил³ею, какъ, напримѣръ, каррикатуры, направленныя противъ короля прусскаго и нашего правительства, въ настоящее время не одобряются цензурою.

   "Что же касается до политическаго отдѣла въ журналахъ, то, при большомъ просторѣ, даваемомъ сему отдѣлу, казалось бы министерство иностранныхъ дѣлъ можетъ только выигрывать, потому что, съ одной стороны, наше правительство, при настоящемъ его либеральномъ направлен³и, имѣетъ возможность, не безъ пользы для себя, прислушиваться къ говору общественнаго мнѣн³я, съ другой же стороны, г. вице-канцлеръ, при личныхъ своихъ сношен³яхъ съ представителями чужеземныхъ державъ, можетъ, на основан³и высочайшаго повелѣн³я отъ 8 марта 1862 года, {Отмѣна особыхъ "спец³альныхъ" цензуръ, въ ихъ числѣ и иностранной.} отклонять отъ себя всякую солидарность со всѣми мнѣн³ями, по вопросамъ внѣшней политики, которыя высказываются въ нашихъ журналахъ. Съ тѣмъ вмѣстѣ онъ можетъ иногда, не безъ пользы, въ случаѣ, когда того потребуютъ виды нашего правительства и интересы нашей заграничной политики, ссылаться на общественное мнѣн³е, выражающееся въ печати, которое нынѣ у насъ, какъ и вездѣ, день ото дня получаетъ большее и большее значен³е" {П. Усовъ, "Изъ моихъ воспоминан³й", "Истор. Вѣстникъ", 1884 г., III, 575-577.}.

   12-ое мая 1862 года снова вноситъ ограничен³е: высочайiе утвержденными въ этотъ день "временными" правилами по цензурѣ предписывалось разрѣшать как³я бы то ни было указан³я на недостатки и злоупотреблен³я администрац³и только тѣмъ издан³ямъ, которыя съ пересылкою стоили не менѣе семи рублей въ годъ, въ самыхъ же этихъ указан³яхъ - отнюдь не допускать печатан³я именъ лицъ и собственнаго назван³я мѣстъ и учрежден³й. Это главная часть "временныхъ" правилъ; а въ особо приложенныхъ при нихъ и не опубликованныхъ, наставлен³яхъ цензорамъ, указывалось такъ много ограничен³й, что положительно непонятно, что предоставлялось тогда сатирѣ.

   14 января 1863 года цензурное вѣдомство было цѣликомъ передано въ министерство внутреннихъ дѣлъ. Валуевъ не заставилъ себя долго ждать.

   29 ³юля послѣдовало секретное циркулярное предложен³е министра внутреннихъ дѣлъ, которымъ предписывалось "отнюдь не дозволять нападки на авторитетъ правительственныхъ, особенно высшихъ, учрежден³й и зван³й, путемъ обобщен³я отдѣльныхъ фактовъ или придан³я имъ типическаго значен³я, какъ послѣдств³я неудовлетворительной организац³и всего государственнаго управлен³я; кромѣ этихъ особенностей въ содержан³и, услов³емъ для напечатан³я подобныхъ обличительныхъ статей должно считаться прилич³е въ тонѣ и отсутств³е рѣзкостей въ формѣ изложен³я". "Гг. цензоры должны имѣть въ виду допускать такихъ статей въ печать менѣе и менѣе, если не будутъ рядомъ съ ними помѣщаемы друг³я статьи въ противоположномъ духѣ, такъ какъ систематическое заявлен³е этихъ недостатковъ, при совершаемыхъ нынѣ правительствомъ улучшен³яхъ во всѣхъ сферахъ государственнаго управлен³я, обнаруживаетъ не стремлен³е къ раскрыт³ю истины, а систематическое же старан³е возбуждать умы и вселять въ нихъ недовѣр³е" {"Сборникъ распоряжен³й по дѣламъ печати (съ 1863 по 1-ое сентября 1865 года)", Спб., 1865 г., 11-13.}.

   А сатирическая журналистика, все-таки, дѣлала свое дѣло... По этому поводу чрезвычайно интересно мнѣн³е цензора-публициста, Н. П. Гилярова-Платонова, высказанное имъ во второй комисс³и кн. Оболенскаго, въ 1863 году:

   "Не надобно забывать, что развит³ю обличительной литературы въ томъ видѣ, въ какомъ она явилась у насъ въ послѣдн³е годы, всего болѣе содѣйствовали правительственныя распоряжен³я, и даже едва-ли ни имъ однимъ обязана она своимъ происхожден³емъ. Когда, послѣ Восточной войны, въ обществѣ возникла усиленная потребность гласности, и литература, съ легкой руки "Морского Сборника", начала порываться къ удовлетворен³ю этой потребности, правительство мало-по-малу расширило права печати, но какъ и въ какой послѣдовательности? Вмѣсто того, чтобы съ самаго начала допустить свободное обсужден³е общественныхъ практическихъ вопросовъ и тѣмъ вызвать печать на такое поприще, гдѣ возбужденная потребность гласности могла находить удовлетворен³е наиболѣе достойное общественнаго мнѣн³я, наиболѣе безопасное для общественнаго порядка и наиболѣе полезное для правительства; вмѣсто того, чтобы воздержаться совершенно отъ разрѣшен³я сатирическихъ издан³й, какъ явлен³я несовмѣстнаго съ сохранен³емъ предварительной цензуры и съ судомъ, основаннымъ на формальныхъ доказательствахъ; вмѣсто того, чтобы съ особенною строгостью преслѣдовать безличныя оглашен³я, какъ безчестное уклонен³е отъ отвѣтственности - вмѣсто всего этого приняты были мѣры совершенно противоположныя.

   "Рядомъ предписан³й и замѣчан³й литературѣ возбранялись именно такъ-называемыя "смѣлыя сужден³я о государственныхъ вопросахъ". Попытки публицистики содѣйствовать разрѣшен³ю вопросовъ, связанныхъ съ наиболѣе важными реформами (крестьянскою и судебною), были круто пр³останавливаемы. Спец³альная цензура, естественная преграда независимому отъ офиц³альныхъ соображен³й сужден³ю объ общественныхъ вопросахъ, не только не была уничтожена, напротивъ, усилена и расширена, и была сохранена даже тогда, когда высочайшимъ повелѣн³емъ отъ 3 апрѣля 1859 г., свободному сужден³ю открыто было все (???), за исключен³емъ коренныхъ государственныхъ установлен³й (такимъ образомъ, свобода, установленная въ принципѣ, встрѣчала себѣ прямое противодѣйств³е въ фактѣ). Между тѣмъ, широкою рукою раздавались дозволен³я на издан³е сатирическихъ журналовъ и даже журналовъ съ каррикатурами, то есть съ пасквилями подъ формою изображен³й; такимъ образомъ пасквиль получалъ права гражданства? принимался подъ охрану закона и подъ особенное правительственное руководство (ибо программы сатирическихъ журналовъ, какъ и всякихъ другихъ, утверждаются правительствомъ). Въ добавокъ ко всему, съ особенною строгостью преслѣдовались въ огласительныхъ статьяхъ именно указан³я собственныхъ именъ; даже дано было прямое наставлен³е допускать къ печати огласительныя статьи не иначе, какъ съ услов³емъ, чтобы подлинныя имена описываемыхъ мѣстъ и лицъ были скрыты.

   "Послѣдств³я понятны. Публицистика и именно часть ея, наименѣе сер³озная, тѣмъ съ большею жадностью бросилась на единственный открытый ей путь, что для дѣйствован³я на немъ не требовалось ни особеннаго ума и глубокихъ соображен³й, ни основательныхъ знан³й и дѣльнаго приготовлен³я. Расплодилась цѣлая особая литература таинственныхъ, но понятныхъ намековъ, безличныхъ, но легко угадываемыхъ указан³й, литература скандаловъ и сплетенъ, передаваемыхъ изъ-за угла, полупрозрачныхъ пасквилей съ дагерротипными портретами живыхъ лицъ, но съ подложными именами, и весь этотъ таинственныя полусвѣтъ, въ явное нарушен³е всякаго смысла окрещенъ былъ назван³емъ гласности. Цензура, по самой силѣ предписан³й, не могла не давать простора этому странному роду литературы, столь мало оправдывающему свое назван³е. Но должно полагать, что съ издан³емъ новаго законоположен³я подобный порядокъ прекратится, съ уничтожен³емъ причинъ исчезнутъ и послѣдств³я" {"Журналъ высоч. учрежд. комисс³и для разсмотрѣн³я проекта устава о книгопечатан³и", Спб., 1863 г., Журналы NoNo 4-5, стр. 15-16.}.

   Въ этомъ мнѣн³и, какъ и во всѣхъ мнѣн³яхъ Гилярова-Платонова, много нелѣпаго и смѣшного, но сторона нерац³ональности политики въ отношен³и съ прессѣ съ самаго начала эпохи 60-хъ годовъ подмѣчена вѣрно и широко.

   По удостовѣрен³ю министерства внутреннихъ дѣлъ, въ 1863 г. обнаружились уже "прекрасные" результаты какъ "временныхъ" правилъ, такъ и ³юльскаго распоряжен³я: "прежн³й взглядъ журналистики на прямое значен³е гласности и такъ называемаго "обличен³я" существенно измѣнился къ лучшему. Въ послѣдн³е годы и преимущественно со времени послѣдовавшихъ въ 1857 г. распоряжен³й по устройству быта крестьянъ, вышедшихъ изъ крѣпостной зависимости, пер³одическая литература наша подъ вл³ян³емъ новости впечатлѣн³я, производимаго духомъ реформъ, получила одностороннюю наклонность къ обличен³ю, къ самобичеван³ю, принимая это направлен³е за истинную, благодѣтельную гласность. Вскорѣ это увлечен³е перешло въ безпрерывный рядъ скандалезныхъ заявлен³й, диффамац³й, оскорблен³я личности и за тѣмъ - въ духъ отрицан³я. "Мы предавались этому занят³ю, - продолжаетъ авторъ цитируемаго офиц³альнаго документа, пользуясь словами "Голоса" въ объявлен³и на 1863 годъ, - съ какимъ-то наслажден³емъ и часто для остраго словца, для красивой фразы, глумились надъ понят³ями, принципами и учрежден³ями, которыхъ замѣнить было пока нечѣмъ. Всякое умѣренное слово, малѣйш³й намекъ на осторожность клеймили мы назван³емъ отсталости и, наоборотъ, всякое слово, всяк³й даже бредъ людей, пользующихся титуломъ передовыхъ, привѣтствовали жаркими рукоплескан³ями..." Если въ началѣ 1863 года можно замѣтить еще слѣды этого печальнаго настроен³я нашей прессы, то уже съ половины минувшаго 1864 года оно почти окончательно прекратилось въ сколько-нибудь серьезныхъ издан³яхъ. Публика потеряла вкусъ къ такой превратной гласности, стала относиться къ ней почти съ презрѣн³емъ и теперь (1865 г.) это направлен³е терпимо еще время отъ времени въ видѣ шутки, родясь и умирая въ одну минуту, вмѣстѣ съ другими эфемеридами нашихъ сатирическихъ листковъ: Искры, Занозы, Осы и проч. Причины такой утѣшительной перемѣны заключаются, конечно: 1) въ положительныхъ, практическихъ результатахъ, принесенныхъ уже капитальными преобразован³ями, послѣдовавшими въ нынѣшнее царствован³е, какъ напримѣръ: освобожден³емъ крестьянъ отъ крѣпостной зависимости, 2) въ дѣйствительной серьезности и въ многознаменательности событ³й нашей внутренней и внѣшней общественной жизни въ минувшемъ году и, наконецъ, 3) въ томъ, что цензура, дѣйствуя систематичнѣе и послѣдовательнѣе прежняго, примѣнялась къ сложившемуся подъ вл³ян³емъ правительственныхъ дѣйств³й и явлен³й общественной жизни, характеру современной нашей прессы и старалась направлять оную къ цѣлямъ, соотвѣтственнымъ требован³ямъ правительства и услов³ямъ общественной пользы" {"Собран³е матер³аловъ о направлен³и различныхъ отраслей русской словесности за послѣднее десятилѣт³е и отечественной журналистики за 1863 и 1864 г." Спб.. 1865 г. 207-209.}.

   Въ другомъ мѣстѣ того же чрезвычайно интереснаго историческаго документа, обзору котораго ниже посвященъ особый очеркъ, находимъ:

   "Въ 1864 году издан³я сатирическ³я, сдѣлавшись гораздо блѣднѣе по своему содержан³ю, имѣли менѣе значен³я въ глазахъ читающей публики, а посему и не производили того раздражающаго впечатлѣн³я, которымъ они отличались до того времени. Духъ всеобщаго отрицан³я, страсть къ исключительному отыскан³ю злоупотреблен³й въ частной, общественной и правительственныхъ сферахъ утратили въ значительной степени свое обаян³е. Одновременно съ тѣмъ и система отрицан³я, находившая свое крайнее выражен³е въ литературномъ нигилизмѣ, перестала составлять приманку въ издан³яхъ, посвященныхъ публицистикѣ. Журналы такъ называемой нигилистической школы столь мало въ 1864 году пользовались сочувств³емъ, что для поддержан³я интереса къ своимъ издан³ямъ въ читающей публикѣ, нерѣдко помѣщали на своихъ страницахъ беллетристическ³я произведен³я, д³аметрально противорѣчивш³я признанному редакц³ей знамени" {Ibidem., 248-249.}.

   При крайне своеобразномъ взглядѣ на журналистику, при еще болѣе своеобразныхъ понят³яхъ о ея цѣляхъ и задачахъ, авторъ только что цитированнаго документа, несомнѣнно, правъ, указывая на причины замиран³я сатирической журналистики къ концу 1864 года, который, какъ знаетъ читатель, считается послѣдней лебединой ея пѣснью. Да, при томъ настроен³и массы русскаго общества, которое охватило ее и сдѣлалось доминирующимъ съ начала 1863 года, сатира была уже неумѣстна: мы вступали снова въ полосу самообожан³я, самовосхвален³я, ergo - квасного патр³отизма. Валуевъ хорошо понялъ разницу настроен³й 1857-1862 гг. и 1862-64 гг. и уже твердо направилъ цензуру по тому курсу, который не могъ быть взятымъ ею при однообраз³и и дружности цѣлостнаго общественнаго организма. Вчерашн³е его обвинители сегодня дѣлались защитниками; поддержка реакц³онныхъ мѣръ росла и крѣпла... Сатира была тѣмъ непр³ятнымъ зеркаломъ, которое въ так³е моменты всегда злобно разбивается...

  

  

   Теперь, при свѣтѣ общихъ услов³й существован³я сатирической журналистики интересующаго насъ пер³ода, лучше будутъ понятны тѣ, которыя въ частности окружали существован³е Искры.

   Ею были недовольны еще до появлен³я перваго нумера. Очень неодобрительно приняли самую, казалось бы, невинную виньетку на объявлен³и о подпискѣ. Вотъ она.

   По этому поводу въ "Дневникѣ" Никитенка читаемъ:

   "Искра напечатала въ объявлен³и виньетку, которую III Отдѣлен³е истолковало по своему и объявило злонамѣренною, хотя ее можно истолковать десять разъ иначе. Требовали объяснен³я у издателя Степанова. Дѣло доходило до государя, но оставлено безъ послѣдств³й, за недостаткомъ ясныхъ доказательствъ въ возмутительности виньетки {"Рус. Старина", 1890 г., IX, 618.}.

   По словамъ С. Я. Степанова, добрая половина работъ его отца погибла навсегда въ архивѣ цензурнаго комитета. Въ этомъ нѣтъ ничего невѣроятнаго. Друг³е сотрудники страдали тоже сильно: В. Р. Щиглевъ ("Романычъ") говорилъ мнѣ, что цензурою не пропускалась вообще треть посылаемаго Искрой матер³ала.

   Въ No 9 за первый же годъ были помѣщены стихи П. И. Вейнберга "На Невскомъ проспектѣ", въ которыхъ авторъ очень зло посмѣивался надъ дѣловитостью господъ, мчащихся во всю прыть въ своихъ коляскахъ, и потому давящихъ бѣдныхъ пѣшеходовъ. Только-что открытый тогда "комитетъ по дѣламъ книгопечатан³я", очень неодобрительно отнесся къ такой выходкѣ былъ даже проектъ усадить Степанова на гауптвахту. Кажется, дѣло ничѣмъ не кончилось {Подробности см. въ очеркѣ "Русское Bureau de la presse".}. Но этихъ двухъ фактовъ было достаточно, чтобы отдать Искру подъ строг³й надзоръ: съ 16-го нумера ее цензируютъ, не въ примѣръ прочимъ издан³ямъ, втроемъ, а съ 36-го - очень часто попадаются даже и четыре цензорскихъ подписи.

   Въ No 32, среди "частныхъ объявлен³й", было помѣщено, между прочимъ, такое:

  

   "Нѣкто "старецъ" исцѣляетъ самыхъ трудныхъ больныхъ совершенно простымъ средствомъ - "ухою, которую должно приготовить изъ пяти ершей большихъ или десяти малыхъ и второго куска отъ хвоста сига въ одной глубокой столовой тарелкѣ; уху эту долженъ сварить непремѣнно мужчина и ты раздѣли ее на три дня - на обѣдъ и ужинъ..." Въ дѣйствительности сего преподаннаго старцемъ средства удостовѣряютъ пять санктпетербургскихъ опытныхъ и образованныхъ докторовъ. О подробностяхъ лѣчен³я узнать можно: въ нѣкоторыхъ книжныхъ магазинахъ, изъ брошюры, изданной въ 1859 г. опытнымъ же образованнымъ врачемъ" {1859 г., No 32.}.

  

   Добролюбовъ, въ письмѣ своемъ къ Бордюгову, писалъ: "съ Искрой сочинена истор³я за объявлен³е о старцѣ и ухѣ". Вотъ и все, что извѣстно по этому поводу. Очевидно, и старецъ и уха были сильными въ кого-нибудь стрѣлами.

   Въ 4 No за 1860 г. помѣщена каррикатура "свободный выборъ": поваръ, обращаясь къ курам