Шишков Александр Семенович - Рассуждение о старом и новом слоге российского языка, Страница 12 - Книги

летаютъ; но мошки на слабыхъ крыльяхъ своихъ висѣть или толпиться могутъ только въ полѣ. Природа изображена здѣсь, живѣе и пр³ятнѣе.

первый:

"Лучезарная! что привлекаетъ взоръ твой на долинѣ? но я вижу съ нѣжною усмѣшкою преклоняешься на края горизонта. Волны радостно стекаются вокругъ тебя, и омываютъ твои блестящ³е власы."

вторый:

"Что видишъ ты, свѣтило любезное? но ты улыбаешься и заходишъ. Волны съ радост³ю окружаютъ тебя, и омываютъ прекрасные власы твои."

трет³й:

Е che mai guati, o graziosa stella?

Ma tu parti e sorridi; ad incontrarti

Corron l'onde festose, e bagnan liete

La tua chioma lucente.

т. е.

"На кого смотришъ ты, прелестное свѣтило? Но ты отходишъ и улыбается; ликующ³я волны текутъ во срѣтен³е тебя, и омываютъ съ весел³емъ власы твои блистающ³е."

Примѣчан³е.

Здѣсь всѣ три перевода и мыслями и выражен³ями сходны. Замѣтимъ токмо, что въ первомъ переводѣ я вижу суть излишн³я слова, и что выражен³е преклоняется на края горизонта не имѣетъ чистаго смысла, ибо что такое края горизонта? - Кругъ, называемый симъ именемъ, есть самъ предѣлъ или край пресѣкающагося съ землею видимаго намъ неба: чтожъ такое край края? Буде же мы, не согласно съ астрономическимъ опредѣлен³емъ слова горизонтъ,возмемъ оное за зримую нами поверхность земли, то хотя окружный предѣлъ ея и можемъ назвать краемъ, но и тогда не избѣгнемъ отъ запутанности мыслей, поелику не о та";ой вещи говоримъ, которая движется по землѣ къ сему краю, но о звѣздѣ или свѣтилъ, опускающемся къ горизонту; а не къ краямъ горизонта. Сверхъ сего въ Осс³яновыхъ пѣсняхъ астрономическ³я слова не у мѣста.

первый:

"Прости молчаливая звѣзда! Пусть огонь моего духа с³яетъ вмѣсто лучей твоихъ. Я чувствую онъ возраждается во всей своей силѣ, при его с³ян³и вижу я тѣни друзей моихъ, собравшихся на холмѣ Лоры."

вторый:

"Прости лучь тих³й! Да возс³яетъ свѣтъ души Осс³яновой! и возс³ялъ онъ въ силѣ своей! я вижу умершихъ друзей моихъ, собирающихся на Лорѣ, гдѣ они во дни прошедш³е собирались."

трет³й:

Addio soave

Tacito raggio: ah disfavilli omal

Nell' aima d'Ossian la Serena luce.

Ecco già sorge, ecco s'avviva; io veggo

Gli amici estinti, il lor congresso é in Lora,

Come un tempo già fu.

т. е.:

"Прости пр³ятный тих³й лучь! Ахъ возблистай снова, о свѣтозарный лучь, въ душѣ Осс³яновой! се уже возгарается, се возс³яваетъ онъ: я вижу тѣни усопшихъ друзей моихъ. Они собираются въ Лорѣ, какъ бывало въ прежн³я времена."

Примѣчан³е.

Хотя въ каждомъ изъ сихъ трехъ переводовъ есть нѣкоторая разность въ выражен³яхъ, но какъ с³е не дѣлаетъ главной разности въ мысляхъ, то и могутъ они оставаться каждый въ своемъ видѣ"

первый:	вторый:
"Я зрю тамъ Фингала, посреди своихъ сильныхъ."	"Является Фингалъ, подобно влажному столпу тумана.

трет³й:

Fingal sen viene

Ad acquosa colonna somigliante

Di densa nubbia che sul lago avanza.

т. е.:

"Фингалъ идетъ, подобенъ густому столпу тумана, движущемуся по озеру."

Примѣчан³е.

Въ первомъ переводъ прекрасное уподоблен³е Фингаловой тѣни густому столпу тумана совсѣмъ выпущено, и вмѣсто онаго сказано: я зрю Фингала посреди своихъ сильныхъ.

Во второмъ переводѣ прилагательное влажный, говоря о туманѣ, далеко уступаетъ прилагательному густый (denso); притомъ же подоб³е не докончано, и чрезъ то оно слабѣе, чемъ въ третьемъ, Итал³янскомъ. Туманъ на водѣ гораздо виднѣе, и потому изображен³е, что онъ въ видъ густаго столпа движется по озеру, много мечтан³ю сему придаетъ силы.

первый:

"Я вижу бардовъ, моихъ сотрудниковъ: тамъ почтенный Улинъ, величественный Рино, сладкогласный Альпинъ, нѣжная и жалостная "Минона."

вторый:

"Герои окружаютъ его и барды пѣн³я: Улинъ сѣдовласый, величавый Рино, Альпинъ сладкогласный и кроткая, печальная Минона."

трет³й:

Gli fan cerchio gli eroi: vedi con esso

I gran figli del canto, Ulin canuto,

E Rino il maestoso, e 'l dolce Alpino

Dall' armonica voce, e di Minona

Il soave lamento.

т. е.

"Храбрые воины и знаменитые пѣснопѣвцыокружаютъ его: Улинъ сѣдовласый, и величественный Рино, и сладкогласный Альпинъ, и унывно поющая Минона."

Примѣчан³е.

Мы не станемъ говорить о разностяхъ, таковыхъ, какъ въ одномъ переводъ Улинъ названъ почтеннымъ, а въ другихъ сѣдовласымъ, хотя и оныя должны означать нѣкоторую неточность съ подлинникомъ; но замѣтимъ гораздо больш³я сихъ, а имянно: въ двухъ первыхъ переводахъ Минона названа, въ одномъ нѣжною и жалостною, а въ другомъ кроткою и печальною: всѣ с³и назван³я показываютъ нравственныя ея свойства; но Осс³янъ, по мнѣн³ю Итал³янскаго переводчика, не о томъ разсуждаетъ: онъ хочетъ только показать искуство и образъ ея пѣн³я. Чезаротти въ примѣчан³яхъ своихъ говоритъ, что Осс³янъ сими словами означаетъ с³ю пѣвицу: Minona dotata divoce soavemente lamentevole, то есть: Минона одаренная пр³ятноунылымъ голосомъ. - Замѣтимъ еще во второмъ переводъ, что выражен³е Барды пѣ³н³я Рускому языку совсемъ не свойственно, иначе какъ развѣ слово Барды взять за учителей, даже и въ такомъ случаѣ лучше сказать: учатъ пѣть, нежели учители пѣн³я.

первый :

"О друзья мои! сколь много перемѣнились вы съ тѣхъ щастливыхъ дней, какъ среди торжествъ Сельмы состязались мы, кому вѣнчаться наградою пѣн³я, подобны весеннимъ зефирамъ, которые поперемѣнно возлетаютъ на холмъ, и съ пр³ятнымъ шумомъ нѣжатъ и колеблютъ раждающуюся траву."

вторый:

"Какъ перемѣнились вы, друзья мои, со дней Сельмскаго пиршества, когда мы спорили въ пѣн³и, подобно вѣтеркамъ весеннимъ, несущимся вдоль по холму, и колеблющимъ по перемѣнно тихо шепчущую траву."

трет³й:

Oh quanto, amici,

Cangiati siete dal buon tempo antico

Del convîto di Selma, allor che insieme

Faceam col canto graziose care!

Siccome i venticelli a primavera,

Che volando sul colle alternamente

Piegan Perbetta dal dolce susurro.

т. е.

"О какъ перемѣнились вы, друзья мои, отъ тѣхъ блаженныхъ, старыхъ временъ, когда бывало на Сельмскихъ празднествахъ въ пр³ятномъ спорѣ, кто лучше споетъ, пѣвали мы, подобно весеннимъ вѣтеркамъ, вѣющимъ по холму, играя по перемѣпно съ сладко-шепчущею травою."

Примѣчан³е.

Здѣсь много различ³я, и для того разсмотримъ каждый переводъ. Въ первомъ: среди торжествъ Сельмы, не хорошо; лучше: среди Сельмскихъ торжествъ. Выражен³е: вѣнчаться наградою пѣн³я, также не хорошо, первое потому, что награду не можно, какъ, вѣнокъ, надѣть на голову. Иносказан³е долженствуетъ быть ясное, не затрудняющее понят³я. Второе, награда пѣн³я есть столько же не по Руски, какъ Барды пѣн³а. Въ рѣчи: подобны весеннимъ вѣтеркамъ, слово подобны относится къ мѣстоимен³ю мы; но какъ же Осс³янъ говоритъ: мы, то есть стихотворцы, подобны зефирамъ? Иное голосъ или пѣн³е стихотворца уподоблять весеннимъ вѣтеркамъ или зефирамъ, иное самого стихотворца. Можно бы счесть с³е опечаткою, и вмѣсто подобны поставить подобно, однако нѣтъ; тогда смыслъ будетъ еще хуже: кому вѣньчаться наградою пѣн³я, подобно весеннимъ зефирамъ? Слѣдовательно выдетъ, что весенн³е зефиры вѣньчались наградою пѣн³я. Въ окончан³и сказано: подобны весеннимъ зефирамъ, которые поперемѣнно возлетаютъ на холмъ, и съ пр³ятнымъ шумомъ нѣжатъ и колеблютъ раждающуюся траву: колебать то, что раждается! Всякъ, кто сличитъ рѣчь с³ю съ тѣмъ, какъ она сказана въ двухъ другихъ переводахъ, легко почувствуетъ находящуюся между ими разность. Въ чтен³й таковыя погрѣшности суть непримѣтныя крупинки, но въ разборъ больш³е камни. Для того то сочинен³я и переводы рѣдко цѣнятся по достоинству.

Во второмъ переводѣ сказано: какъ перемѣнилисъ вы, друзья мои; со дней Селимскаго пиршества: въ семъ мѣстѣ нѣтъ Итал³янскаго выражен³я dal buon tempo antico (отъ тѣхъ блаженныхъ, старыхъ временъ), которое дѣлаетъ рѣчь с³ю гораздо чувствительнѣе въ устахъ жалующагося на с³ю перемѣну. Когда мы спорили въ пѣн³и; спорить въ пѣн³и, больше значитъ спорить во время пѣн³я, нежели спорить о превосходномъ пѣн³и, въ выражен³и: подобно вѣтеркамъ весеннимъ, несущимся вдоль по холму, замѣтить можно первое, что несущ³йся прилично говоришь о крѣпкомъ вѣтрѣ: туча, буря несется; но о весеннихъ вѣтеркахъ должно говоришь нѣжнѣе: летаютъ, вѣютъ. Второе, лучше просто сказать, несущимся по холму, нежели: несущимся вдоль по холму, потому что у холма нѣтъ длины; онъ имѣетъ только вершину, подошву, и пологость или крутизну.

первый:

"Во едино изъ сихъ торжествъ зрѣли мы нѣжную Минону, грядущую въ полномъ с³ян³и своихъ прелестей. Ея поникш³я къ долу очи окроплялись слезами."

вторый:

"Выступила Минона въ красотѣ своей съ потупленмымъ взоромъ и очами слезящими."

трет³й:

Suonami ancor nella memoria il canto:

Ricordanza soave. Usci Minona,

Minona adorna di tutta beltade,

Ma il guardo ha basso, e lagrimoso il ciglio.

т. е.

"Еще с³и пѣсни отзываются въ памяти моей: сладкое воспоминан³е! Вышла Минона, Минона всѣми прелестями украшенная; но взоры ея были потуплены, изъ очей катились слезы."

Примѣчан³е.

Въ первомъ переводѣ вмѣсто сей прекрасной и нужной для вступлен³я рѣчи: еще с³и пѣсни отзываются въ памяти моей: сладкое воспоминан³е! сказано простое увѣдомлен³е: во едино изъ сихъ торжествъ зрѣли мы, и проч.

Во второмъ переводѣ введен³е или приступъ сей совсѣмъ выпущенъ и повѣствован³е начинается сими словами: выступила Минона въ красотѣ своей; выражен³е, выступитъ въ красотѣ своей, какъ будто въ какомъ одѣян³и, по Руски не хорошо, и далеко не можетъ сравниться съ сею величавою и важною рѣчью, сказанною въ первомъ переводъ: грядущ³я въ полномъ с³ян³и своихъ прелестей. Здѣсь слово грядущая, по важности другихъ сопряженныхъ съ тѣмъ словъ, весьма прилично. - Читая мног³я нынѣшн³я книги можно на подобныя высок³я слова находитъ вмѣстѣ и гонен³е и употреблен³е ихъ совокупно съ простонародными, такъ что скоро, послѣдуя худому навыку, не будемъ мы чувствовать странности въ выражен³яхъ: отверзъ ротъ и разинулъ уста. Къ сему неприличному смѣшен³ю важныхъ словъ съ простыми ведетъ насъ тожъ самое подражан³е францускому языку. Молодые писатели наши,вмѣсто познан³я языка своего изъ старинныхъ, а особливо священныхъ книгъ, ополчаются противъ важнаго, величественнаго въ нихъ слога, которой называютъ они славенскимъ, вооружаются противъ многихъ коренныхъ словъ, изгоняютъ ихъ, и на мѣсто оныхъ переводятъ буквально чуж³я, или составляютъ противусвойственно языку свои, собственныя, утверждая, что это будетъ очищенный Руской языкъ, тотъ, подобный Францускому, на которомъ мудрецъ, вельможа и простолюдинъ пишутъ и говорятъ въ бесѣдахъ съ равною простотою. Но простота имѣетъ свое искуство: разломать великолѣпныя здан³я, и на мѣсто ихъ, или рядомъ съ ними построить хижины, есть худая простота.

первый:

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

вторый:

"Порывистый вѣтръ отъ холма несущ³йся, тихо развѣватъ ея волосы."

трет³й:

E lento lento le volava il crine

Sopra l'auretta, che buffando a scosse

Uscia del colle.

т. е.

"И вырывающ³йся изъ за холма вѣтерокъ тихо тихо развѣвалъ ея власы."

Примѣчан³е.

Въ первомъ переводѣ слова с³и совсѣмъ пропущены. Во второмъ замѣтить можно, что порывистый вѣтръ несущ³йся, означаетъ великую силу вѣтра, которому уже не свойственно развѣвать волосы тихо.

первый:

"Сердца героевъ смягчились, когда возвысила она сладостный свой голосъ. Часто видали они гробъ Сальгара, и мрачное жилище нещастной Кольмы, Кольмы, которой Сальгаръ обѣщалъ возвратиться при концѣ дня; но мракъ ночи ее окружаетъ; она зритъ себя оставленну на холмѣ."

вторый:

"Печал³ю исполнились души героевъ, когда она сладостнымъ голосомъ запѣла. Часто видали они гробъ Сальгаровъ и мрачное жилище бѣлогрудой Кольмы. Осталась Кольма едина на холмѣ, едина съ своею пѣсн³ю. Салгаръ обѣщалъ пр³йти кѣ ней; темная ночь ниспускалась. Внимайте пѣн³ю Кольмы, когда она едина на холмѣ сидѣла."

трет³й:

Degli Eroi nell' alma

Scese grave tristezza, allor che sciolse

La cara voce; che di Salgar vista

Spesso aveano la tomba, e 'l tenebroso

Letto di Colma dal canidido seno.

Colma sola sedea su la collina

Con la musica voce: a lei venirne

Salgar promise; ella attendealo, e intante

Giù dai monti cadea la notte bruna.

Già Minona incomincia: udite Colma,

Quando sola sedea su la collina.

т. е.

"Глубокая печаль овладѣла сердцами витязей, когда унылый гласъ ея раздался: они часто видали гробъ Салгаровъ и мрачное ложе бѣлогрудой Кольмы. Кольма одна съ сладкозвучнымъ гласомъ своимъ сидѣла на холмъ. Салгаръ обѣщалъ придти къ ней; но между тѣмъ ночь темная ниспускалась уже съ горъ."

Примѣчан³е.

Во всѣхъ сихъ переводахъ нѣтъ разности въ смыслѣ. Итакъ замѣтимъ только, хотя и мелочи, но и онъ подаютъ поводъ къ сужден³ю. Въ первомъ переводѣ: сердца героевъ смягчились, когда она возвысила голосъ, оба глагола смягчались и возвысила не тѣ, которымъ бы тутъ быть надлежало; ибо смягчаются только ожесточенныя или гнѣвныя сердца; но герои, слушавш³е с³е пѣн³е, не были въ семъ расположен³и. - Возвысила голосъ значитъ больше стала пѣть громче, нежели запѣла. Вопросимъ здѣсь, которое выражен³е правильнѣе: гробъ Салгара (какъ сказано въ первомъ переводъ, или: гробъ Салгаровъ (какъ сказано во второмъ;? Безсомнѣн³я с³е послѣднее. Между тѣмъ не льзя сказать, чтобъ оба с³и выражен³я не были свойственны языку нашему; но дѣло въ томъ, гдѣ и когда свойственны? Языкъ имѣетъ свои законы, иногда положительные, иногда разбору предоставленные, въ которые надлежитъ тщательно вникать, дабы чрезъ смѣшен³е ихъ не портить оный. Иногда гнѣвъ царя, иногда царск³й гнѣвъ лучше, смотря по смыслу и составу рѣчи. Французы не могутъ сего различать, но мы можемъ и должны; ибо худо сдѣлаемъ, естьли вмѣсто видъ моря скажемъ морской видъ, но еще хуже, естьли вмѣсто морская рыбы, скажемъ рыба моря. Таковыя погрѣшности нынѣ, какъ мы то ниже сего увидимъ, часто примѣчаются. - Во второмъ переводъ можно замѣтить, что отъ подобнаго сему непр³ятнаго стечен³я одинакихъ звуковъ: она едина не холмѣ, должно стараться избѣгать.

Кольма поетъ.

первый:

"Уже ночь, я одна на семъ холмъ, гдѣ соединяются бури."

вторый:

"Пришла ночь;- я одна на бурномъ холмѣ оставленная."

трет³й:

E notte: io siedo abbandonata e sola

Sul tempestoso colle.

т. е.

"Се ночь; я одна, оставленная, сижу на холмѣ вѣтрами обуреваемомъ."

Примѣчан³е.

Въ первомъ переводѣ выражен³е: холмъ, гдѣ соединяются бури, не хорошо. Бури никогда и нигдѣ не соединяются. Выражен³е с³е не естественно и странно. - Во второмъ переводѣ пришла ночь хорошо, когда что нибудь расказываешь, и расказываешь просто; но Кольма начинаетъ пѣть, и хочетъ положен³е свое представить страшнымъ, ужаснымъ; а потому и ночь (é notte) гораздо приличнѣе и важнѣе, нежели пришла, или настала, или наступила ночь. Также одно причаст³е безъ глагола не составляетъ полнаго смысла: я одна на бурномъ холмѣ оставленная, не говорится; надлежитъ сказать или оставлена, или оставленная сижу, пребываю. Теперь разсмотримъ свойственно ли выражен³е бурный холмъ нашему языку: что разумѣемъ мы подъ словами бурный вѣтръ, бурное дыхан³е? Вѣтръ съ великою силою дующ³й. А подъ словами бурный мечъ или бурный гнѣвъ? Мечъ или гнѣвъ, дѣйствующ³й на подоб³е бури. Можно ли сказать: я плыву по бурному морю? можно; ибо море представляется намъ тогда волнующимся, кипящимъ, или, какъ говаривали предки наши, вреющимъ. Но можно ли сказать: я плыву на бурномъ кораблѣ? нѣтъ, для того, что корабль не самъ дышетъ бурею, но буря на него дышетъ, и потому онъ не есть бурный, но обуреваемый, то есть колеблемый или потрясаемый бурнымъ вѣтромъ или моремъ. - Можно ли сказать: бурный камень? Можно, когда камень сей представляется намъ въ образѣ дѣйствующаго оруд³я. Напримѣръ: онъ сильною рукою бросилъ тяжелый камень, и бурная громада с³я засвистѣла по воздуху. Такъ Гомеръ говоритъ иногда о своихъ Греческихъ богатыряхъ. Здѣсь камень по тому бурный, что онъ летитъ и тягост³ю или огромност³ю своею все, во что ударяется, наподоб³е бури ломаетъ, сокрушаетъ. Но можно ли сказать: Я сижу на бурномъ камнѣ? отнюдь нѣтъ; потому что камень тогда неподвиженъ, и ни мало не представляется мнѣ бурнымъ. По той же причинѣ бурный холмъ, бурной пригорокъ; бурная кочка, суть пустыя выражен³я. Скажутъ: такъ у Осс³яна сказано; тамъ стоитъ слово соотвѣтствующее нашему бурный. Можетъ быть. Сошлются также на Итал³янской переводъ, гдѣ сказано tempestoso colle. Не спорю, но въ Итал³янскомъ tempestoso значитъ вмѣстѣ и бурный и обуреваемый. Они не различаютъ сихъ двухъ понят³й, а мы различаемъ. Искусному переводчику должно вникать въ свойство языка своего, и не располагать его по чужимъ выражен³ямъ, хотя бы онъ были Осс³яновы или Гомеровы; Гомеръ, писавъ по Руски, можетъ быть не употребилъ бы того слова или выражен³я, какое на своемъ языкѣ употребилъ.

первый:

"Я слышу гремятъ яростные въ ребрахъ горы вѣтры; источникъ, наводненный дождемъ, шумитъ по крутизнъ скалы. Я не вижу никакова убѣжища, гдѣ бы могла скрыться. увы! я одна оставлена."

вторый:

"Шумитъ вѣтръ на горѣ; стремительно потокъ мчится внизъ по утесу. Некуда мнѣ отъ дождя укрыться. Мнѣ, оставленной на бурномъ холмѣ."

трет³й:

Il vento freme

Sulla montagne, e romoreggia il rivo

Giù dalle rocce, ne capanna io veggo

Che dalla pioggia mi ricopri: achi lasso!

Che far mai deggio abbandonata e sola

Sopra il colle de' venti?

т. е.

"вѣтръ воетъ на горъ; шумитъ быстрая съ крутой скалы рѣка. Не вижу убѣжища, куда укрыться отъ дождя. Нещастная! что мнѣ дѣлать одной, оставленной на холмѣ ярыми вѣтрами обуреваемомъ?

Примѣчан³е.

3дѣсь въ Итал³янскомъ переводѣ не употреблено больше прилагательное tempestoso, но сказано: sopra it colle de' venli (на холмѣ вѣтровъ). Я привожу с³и подробности для показан³я, что хотя бы да тысячи языкахъ сказали: сидѣть на бурномъ холмѣ,или на холмѣ вѣтровъ, но въ нашъ языкъ вводить с³и выражен³я несвойственно. Замѣтимъ еще здѣсь, что въ первомъ переводѣ рѣчь: гремятъ яростные съ ребрахъ горы вѣтры, хотя и громозвучна, однако есть одно только напыщенное пустослов³е. Первое, глаголъ гремитъ не весьма приличествуетъ вѣтрамъ, которые паче шумятъ, бушуютъ, нежели гремятъ. Второе, просто ребра не означаютъ утробы или внутренности горы боками или ребрами объемлемой. Третье, здѣсь не говорится о горахъ огнедышущихъ, у коихъ во внутренности или утробъ ихъ слышенъ бываетъ шумъ; но просто о вѣтръ, шумящемъ на горахъ или между горъ.

Я прекращаю замѣчан³я мои, потому что можно ими наскучить читателю; но между тѣмъ изъ сего сличен³я довольно явствуетъ, что переводы, съ какихъ бы они славныхъ сочинителей ни были дѣланы, должны принаравливаемы быть къ своему языку. Не столько вреда въ томъ, что переводчикъ худо выразитъ мысль сочинителеву, сколько въ томъ, что, углубленный въ достоинство переводимаго имъ писателя, забывъ самого себя, безъ разсужден³я будетъ вводить его выражен³я. Отъ сего портится языкъ и дѣлается изъ чистаго и яснаго страннымъ и невразумительнымъ. Нѣтъ нужды, что найдемъ мы въ переводѣ Осс³яновой пѣсни (называемой Картонъ): солнечный лучъ изливаетъ предъ нимъ свѣтлость свою, вмѣсто: солнце предшествуетъ ему и разливаетъ предъ нимъ пучину свѣта: (lo precede il sole e sgorga lucidissimo torrente innanzi adesso). Здѣсь ничего нѣтъ противъ языка, кромѣ что одно изображен³е слабѣе другаго. Но когда мы въ той же пѣснѣ найдемъ: кто, кромѣ сына Комалова, царя великихь дѣлъ? Тогда не знающ³й хорошо языка своего можетъ подумать, что цари великихъ дѣлъ,есть прекрасное выражен³е. Естьли же по навыку къ старому слогу и покажется оно ему не хорошимъ, то не посмѣетъ въ томъ усумниться, слыша, что повсюду въ журналахъ твердятъ о новомъ слогѣ, о вкусѣ, объ изящномъ, и проч., и проч. Но разберемъ смыслъ сего выражен³я, и тогда мы противное тому увидимъ. Когда мы называемъ кого царемъ, то симъ означаемъ или власть его надъ чемъ нибудь, какъ напримѣръ Нептунъ царь морей, или преимущество его надъ тѣми животными, или существами, которыя одинакаго съ нимъ рода, какъ напримѣръ левъ царь звѣрей, или роза царица цвѣтовъ; но человѣкъ и дѣло суть вещи совсѣмъ различныя, между которыми не льзя вообразить ни связующей ихъ власти и повиновен³я, ни преимущества существующаго между ими, и потому царь дѣлъ; царь мечей {Я никогда не покорялся, царь мечей. См. въ тойже пѣсни.}, суть так³я же пустыя выражен³я, какъ царь шапокъ или царь благоухан³й. Для чего бы вышеупомянутой рѣчи не сказать по Руски: кто, кромѣ сына Ком³алова, царя великими дѣлами свѣтлаго, или тому подобнымъ образомъ. Разсмотримъ еще нѣкоторыя выражен³я въ сихъ переводахъ. Мы не отнимемъ чрезъ то славы у переводчиковъ, но между тѣмъ изобличая нѣкоторыя ихъ погрѣшности, принесемъ ту пользу, что молодые люди, начинающ³е упражняться въ словесности могутъ остеречься и не принимать въ нихъ худое за хорошее. Читая далѣе вышеприведенные нами переводы Сельмской пѣсни находимъ мы въ нихъ слѣдующ³я выражен³я. Въ первомъ: юный ратникъ! въ величественной высотѣ своей прекраснѣе ты всѣхъ сыновъ равнины. Во второмъ: внимайте моему гласу, сыны любви моей. - Онъ пришелъ въ одеждѣ сына морскаго. - Одинъ сынъ скалы отвѣтствовалъ ей, и проч. - Я бы могъ изъ обоихъ переводовъ еще гораздо болѣе выписать сихъ сыновъ,естьли бы захотѣлъ. Что значатъ всѣ с³и сыны? Между тѣмъ не льзя отрицать, чтобъ выражен³е с³е не было свойственно языку нашему, равно какъ и всѣмъ другимъ. И въ священномъ писан³и правовѣрные называются сынами Бож³ими, а грѣшники сынами человѣческими. Краснорѣчивый нашъ Платонъ весьма хорошо въ проповѣди своей сказалъ: преображаетъ молитва невѣрующаго въ правовѣрнаго и изъ сына тьмы творитъ сыномъ свѣта. Не худо также, когда кто, желая означить грознаго или свирѣпаго воина, скажетъ: сынъ брани, чадо гнѣва,и тому подобное. Но надлежитъ разсматривать, чтобъ такое иносказан³е имѣло должную силу и прилич³е. Къ таковымъ важнымъ словамъ, каковы суть: тьма, свѣтъ, брань, гнѣвъ, оно прилично. Когда же мы, не разбирая вещей, станемъ ко всякой изъ нихъ прикладывать с³е назван³е и говорить: сынъ любви, сынъ морской, сынъ скалы, сынъ равнины, сынъ камня, сынъ дерева, и проч., и проч., то наконецъ въ словесности нашей народится столько дѣтей, что и дѣвать ихъ будетъ не куда; ибо с³и сыны любви весьма плодовиты: отъ нихъ тотчасъ произошло новое поколѣн³е выражен³й, доселѣ нигдѣ, во всемъ пространствѣ языка нашего не существовавшихъ_#а имянно: мы находимъ въ тѣхъ же самыхъ переводахъ: еленъ холма, пещера камня, супруга любви, и проч. Почему Еленю въ вѣчное и потомственное владѣн³е пожалованъ холмъ? Мы въ описан³яхъ животныхъ не видимъ, чтобъ олени раздѣлялись на два рода, изъ которыхъ одни жили бы всегда на холмахъ, а друг³е на поляхъ; да естьли бы и с³е было, такъ однихъ, для различ³я родовъ ихъ, называли бы горными или нагорными, а другихъ полевыми, и отнюдь не говорили бы: олень холма, олень поля. На какомъ разумѣ основано право вмѣсто каменная пещера говорить пещера камня? гдѣ въ книгахъ своихъ найдемъ мы тому примѣры, и позволитъ ли языкъ нашъ вмѣсто деревянной домъ, золотое кольцо, мѣдной котелъ,говорить: домъ дерева, кольцо золота,котелъ мѣди? Отнюдь нѣтъ; потому что мѣдный котелъ значитъ у насъ изъ мѣди сдѣланный, а котелъ мѣди, подобно какъ рюмка вина, стаканъ воды, и проч., значитъ котелъ наполненный мѣдью или мѣдными вещами. Равнымъ образомъ вмѣсто любезная милая, супруга въ языкъ нашемъ несвойственно говорить супруга любви. Подъ словами супруга пѣтуха всякъ разумѣетъ у насъ курицу, такъ и подъ словами супруга любви долженъ будетъ разумѣть тоже, но весьма странное, то есть любовь на комъ-то женатую. На что въ богатый и сильный языкъ нашъ вводить так³я не нужныя ему новости, которыя больше безобразятъ его, нежели украшаютъ?

³⁷Читая побольше таковыхъ переводовъ, можетъ быть пересталъ бы я сожалѣть, что не знаю по Гречески.

³⁸Можетъ быть Овид³евы стихи пр³ятнѣе, но ежели бы онъ писалъ прозою, то бы прочитавъ подобный сему переводъ, можно было не имѣть желан³я читать подлинника.

³⁹ О Ломоносовѣ нѣчего много разсуждать: кто желаетъ быть силенъ въ языкѣ, тотъ долженъ всѣ стихотворен³я, и почти всю прозу его, знать наизусть.

⁴⁰ Прочитайте описан³е зимы въ Росс³ядѣ, прочитайте мног³я друг³я мѣста, прочитайте разныя сочинен³я сего знаменитаго писателя, и вы должны будете почувствовать, что у насъ есть стихотворцы.

⁴¹ Изъ писателей и переводчиковъ нашихъ Матонисы, Крашенинниковы, Полѣтики, Лепехины, Румовск³е и подобные имъ, писали и переводили Рускимъ слогомъ, переводили прекрасно, и нигдѣ не найдемъ мы въ нихъ нынѣшняго чужеязыч³я. Изъ стихотворцевъ (сверхъ тѣхъ, коихъ стихотворен³я приведены здѣсь въ примѣры) Петровы, Майковы, Нелединск³е, Капнисты, Дмитр³евы и друг³я имъ подобные, сколько мнѣ ихъ читать случалось, также нигдѣ не потчивали меня Рускими щами, по Француски изготовленными.

⁴² Естьли въ подобныхъ сочинен³яхъ, каковы суть с³и двѣ рѣчи, Феофанова и Платонова, не будемъ мы находить достаточныхъ къ подражан³ю примѣровъ краснорѣч³я: то я уже не знаю, как³е намъ образцы и примѣры надобны.

⁴³ Какую мягкость, какую нѣжность чувствъ неспособенъ изображать Руской языкъ! Вѣрьте послѣ сего симъ сказкамъ, что у насъ мало истинныхъ писателей, что надобно утвердить вкусъ, сто мы не имѣемъ образцовъ, что намъ должно еще языкъ свой воспитывать, выдумывать новыя выражен³я, обогащать его новыми идеями, и что мы обо многихъ предметахъ должны еще говорить такъ, какъ напишетъ человѣкъ съ таоантомъ. Скажемъ лучше, что предразсудокъ и слѣпая привязанность наша къ Францускому языку не допускаютъ насъ чувствовать красоту языка своего; что естьли бы мы разсматривая чаще богатство, силу и великолѣп³е его, вникали въ оное, читали собственныя книги свои, любили языкъ свой; то могли бы, по важности и способности онаго, въ словесности и краснорѣч³и превзойти всѣхъ другихъ народовъ. Но по нещаст³ю мы восхищаемся токмо Францускимъ языкомъ; считаемъ за единственное украшен³е свое, за необходимую надобность погубить лучш³я лѣта возраста своего на обучен³е онаго въ совершенствѣ; читаемъ, пишемъ, поемъ, думаемъ, говоримъ на яву и во снѣ по-Француски. Какъ же намъ знать Руской языкъ? Знан³е онаго требуетъ времени, охоты и прилѣжан³я. Не ужъ ли воображаемъ мы, что скорѣе можно сдѣлаться искуснымъ писателемъ, чѣмъ хорошимъ сапожникомъ?

⁴⁴ Въ нѣкоторой книгѣ случилось мнѣ прочитать слѣдующее: "Есть непремѣнно и должно быть искуство писать. Это искуство не можетъ существовать, поддерживать себя безъ природнаго дарован³я; но оно можетъ недоставать природному дарован³ю. Доказательствомъ сему послужатъ мног³е писатели, родивш³еся съ самыми щастливыми расположен³ями къ стихотворству, и которые однакожъ никогда не знали искусства писать стихи. - Таковы безспорно были Князь Кантемиръ и Тредьяковск³й. У обоихъ было довольно Поэтическаго ума, довольно Энтуз³асму, охоты, однакожъ полвѣка проходитъ, какъ они осуждены совершенно не имѣть читателей, хотя сочинитель сихъ строкъ говоритъ о семъ весьма утвердительно, какъ то показываетъ употребленное имъ слово безспорно, однакожъ (съ позволен³я его) я весьма различнаго съ нимъ мнѣн³я о сихъ двухъ Росс³йскихъ писателяхъ. Мнѣ кажется Тредьяковск³й и Кантемиръ не токмо несходны, но даже совсѣмъ противны между собою. Я не знаю довольно ли было въ нихъ Поэтическаго ума и Энтуз³азму (слово с³е въ Росс³йскомъ языкѣ я худо понимаю), но вѣдаю, что между ими есть превеликая разность, а именное Тредьяковск³й былъ трудолюбивый переводчикъ, посредственный сочинитель, довольно искусный въ знан³и словъ языка своего, но не знавш³й въ чемъ состоитъ приличность, сила и красота слога. Въ разсужден³и же стихотворства былъ онъ хотя и весьма худой Стихотворецъ, однакожъ такой, которой ввелъ стопосложен³е въ Росс³йск³е стихи, и первый писалъ анапестами и дактилями. Кантемиръ напротивъ того былъ весьма хорош³й Стихотворецъ, но сочинялъ Сатиры свои въ такое время, когда еще у насъ стопосложен³е и мѣра въ стихахъ не наблюдались. Итакъ въ семъ случаѣ ни мало не похожи они, другъ на друга; теперь посмотримъ, естьли какое сходство въ произведен³яхъ ума ихъ? У кого Ахиллесъ говоритъ Деидам³и:

Царевна, приступить позволеноль къ вамъ смѣло?

Я зрю, что углубленъ умъ въ тайное вашъ дѣло.

Не лучше ль, какъ и мню, вамъ быть на единѣ?

И сей ли вашъ приказъ, чтобъ отлучиться мнѣ?

Я здѣсь предъ васъ предсталъ для должнаго поклона,

Не зналъ, что будетъ вамъ чрезъ мой приходъ препона,

Но что! вы на меня не взводите очей,

Ни хощете притомъ сподобить и рѣчеи:

Васъ мысль къ себѣ одной весьма знать пригвоздила.

Я щастливъ бы, когдабъ я вещь былъ ей и сила.

У кого, говорю, въ Трагед³и Ахиллесъ изъясняется любовницѣ своей такимъ смѣшнымъ и страннымъ слогомъ, похожъ ли сей на того, кто въ Сатирѣ описываетъ вѣстовщика и болтуна сими прекрасными и остроумными стихами:

Съ зорею вставши Менандръ вездѣ побываетъ,

Развѣситъ уши вездѣ, вездѣ примѣчаетъ,

Что въ домахъ, что въ улицѣ, въ дворѣ и въ приказѣ

Говорятъ и дѣлаютъ. О всякомъ указѣ

Вновь выданномъ, о всякой перемѣнѣ чина

Онъ извѣстенъ прежде всѣхъ; такъ всему причина,

Какъ Отче нашъ наизусть. Три дни брюху дани

Лучше не дастъ, нежъ не знать, что привезъ съ Гиляни

Вчера прибывш³й гонецъ; гдѣ кто съ кѣмъ подрался,

Сватается кто на комъ, гдѣ кто проигрался,

Кто за кѣмъ волочится, кто выѣхалъ, въѣхалъ,

У кого родился сынъ, кто на тотъ свѣтъ съѣхалъ.