Амфитеатров Александр Валентинович - Женское нестроение

  

  

  

  

   О борьбѣ съ проституц³ей (I-V)

   *) О равноправ³и

   Старыя страницы

         Послѣ лондонскаго конгресса

         Англицк³й милордъ

         Женское невѣжество

         Пассажирки второго класса

         О медичкахъ

         К. В. Назарьева

   О ревности I-II-III

   Подвальныя барышни

   Анна Дэмби

   Думск³я весталки

   О дѣвицѣ-торсъ и господахъ Кувшинниковыхъ

   Страждущ³я мужевладѣлицы

   *) Женщина въ общественныхъ движен³яхъ Росс³и

   *) Заря русской женщины

   *) Французская барышня

   *) Прошлое гражданскаго брака

   *) Насильники

  

   *) Отмѣчены статьи, не бывш³я въ первомъ и второмъ издан³и.

  

  

  

   Опять газеты полны разговорами о борьбѣ съ развит³емъ проституц³и, объ уничтожен³и торга бѣлыми невольницами, о правилахъ для одиночекъ, квартирныхъ хозяекъ, объ охранѣ отъ разврата малолѣтнихъ и т. д. Собираются и ожидаются съѣзды, слагается союзъ "защиты женщинъ", готовятся проекты, сочиняются рѣчи, пишутся статьи. Сколько хорошихъ словъ, благихъ намѣрен³й, - надо отдать сараведливость, - весьма часто переходящихъ и въ доброжелательные поступки, и въ полезныя пробныя мѣропр³ят³я! И изъ года въ годъ, изъ десятилѣт³я въ десятилѣт³е повторяется одна и та же истор³я: доброжелательные поступки приводятъ къ результатамъ чуть ли не обратно противоположнымъ желан³ю, a изъ мѣропр³ят³й вырастаетъ для женскаго пола, совсѣмь неожиданнымъ сюрпризомъ, какая-нибудь новая житейская каторга, горшая прежнихъ. И сатана, гуляя по своему аду, полъ въ которомъ, какъ извѣстно, вымощенъ добрыми намѣрен³ями, - послѣ каждаго съѣзда или конгресса о проституц³и, все крѣпче, все съ большею самоувѣренностыо топаетъ копытами по тому мѣсту, гдѣ похоронены сотни разрѣшен³й вопроса о падшихъ женщинахъ, язвительно смѣется и приговариваетъ:

   - Вотъ гдѣ y меня основательно, густо вымощено!

   Борьба съ распространен³емъ проституц³и, обыкновенно, проектируется съ двухъ точекъ отправлен³я: этической - для самихъ жертвъ проституц³и, медицинско-профилактической - для общества, въ средѣ котораго проституц³я развивается, служа показательницею его, какъ принято выражаться, темперамента. Въ дополнен³е къ отвѣтамъ на эти главные устои вопроса, ищутся разгадки второстепенныхъ осложнен³й, изъ него истекающихъ; въ томъ числѣ, съ особеннымъ усерд³емъ предлагается дилемма объ улучшен³и быта проститутки, объ охранѣ ея человѣческихъ и гражданскихъ правъ, словомъ, такъ сказать, о защитѣ ея отъ жестокаго обращен³я. Опять-таки - прекрасныя, истинно гуманныя задачи: и упражняться въ рѣшен³и подобныхъ житейскихъ шарадъ - благороднѣйшее занят³е для мыслителя благонамѣреннаго и любвеобильнаго. Но сатана, все-таки, топочетъ копытами, смѣется и восклицаетъ:

   - Нѣтъ, господа, - это мѣсто y меня надежно, крѣпко вымощено!

   Я зналъ въ жизни своей очень много членовъ разныхъ обществъ покровительства животнымъ, въ томъ числѣ иныхъ очень дѣятельныхъ, - но только одного, который покровительствовалъ имъ дѣйствительно и вполнѣ послѣдовательно. Онъ сдѣлался вегетар³анцемъ, всегда и всюду ходилъ пѣшкомъ и не держалъ въ домѣ своемъ ни кота, ни собаки. Этотъ человѣкъ устранилъ себя отъ потребностей въ животномъ м³рѣ, и тогда животный м³ръ получилъ нѣкоторую гарант³ю, что онъ не будетъ терпѣть отъ этого человѣка жестокаго обращен³я, по крайней мѣрѣ, вольнаго потому что, вѣдь, въ концѣ-то концовъ, все наше отношен³е къ животнымъ - сплошь жестокое, даже когда мы считаемъ его кроткимъ. Нельзя съ нѣжностью лобанить быка, хотя бы на самой усовершенствованной бойнѣ, нельзя мягко сердечно перерѣзать горло барану и отрубить голову индюку; нельзя воображать, будто доставляешь необычайное наслажден³е лошади, впрягая ее въ вагонъ конно-желѣзной дороги; и хотя гастрономы утверждаютъ, будто карась любитъ, чтобы его жарили въ сметанѣ, однако врядъ-ли они отъ карася это слышали. Не быть жестокимъ по отношен³ю къ животнымъ можетъ только то общество, которое въ состоян³и обходиться безъ животныхъ. Всякое иное покровительство животнымъ заботится не о благополуч³и животнаго м³ра, a объ успокоен³и нервной чувствительности общества человѣческаго, объ умиротворен³и поверхностными компромиссами человѣческой совѣсти, внутреннимъ голосомъ своимъ протестующей въ насъ противъ грубыхъ формъ эксплоатац³и живого, дышущаго существа. Защищая истязуемое или напрасно убиваемое животное, мы оберегаемъ не его, но собственный нравственный комфортъ, собственное самодовольство. Если въ оправдан³е истязан³я или уб³йства животнаго имѣется хоть маленьк³й, понятный и выгодный человѣку предлогъ, оно уже не считается ни истязан³емъ, ни напраснымъ уб³йствомъ. Научные интересы - достоян³е немногихъ: поэтому тысячи людей возмущаются до глубины души откровенными жестокостями вивисекц³и, цѣлей которой они не понимаютъ. Вкусовые интересы доступны всѣмъ: поэтому тѣ же тысячи людей не смущаются ѣсть раковъ заживо сваренныхъ въ кипяткѣ, и требуютъ, чгобы кухарка сѣкла налима предъ заклан³емъ его въ уху, такъ какъ отъ сѣчен³я налимъ "огорчается", и вкусная печенка его распухаетъ.

   Прошу извинен³я за грубоватую аналог³ю, но мнѣ сдается, что въ вопросѣ о проституц³и мы весьма недалеко ушли отъ сомнительной условносги обществъ покровительства животнымъ. Вопросъ ставится совершенно на тѣ же шатк³я основы компромиссовъ между безусловнымъ и неизбѣжнымъ зломъ общественнаго явлен³я и его условною, житейски-практическою "пользою".

   Мы хотимъ остановить распространен³е проституц³и и, для начала, обуздать наглую торговлю живымъ товаромъ. Очень хорошо будеть, если переловятъ разныхъ аферистовъ и аферистокъ, промышляющихъ бѣлыми невольницами на проституц³онномъ рынкѣ, если затруднятъ кандидаткамъ въ проституц³ю доступъ къ позорному ремеслу и т. д. Но я не думаю, все-таки, чтобы всѣ эти палл³ативы стоили назван³я борьбы съ распространен³емъ проституц³и и чтобы, даже при самомъ тщательномъ проведен³и ихъ въ жизнь, проституц³я перестала распространяться: ростъ ея не отъ нея зависитъ, и остановится онъ и пойдетъ на убыль не отъ тѣхъ искусственныхъ мѣръ, какими мы воображаемъ упорядочить рыночное предложен³е проституц³и, но только и исключительно отъ этическихъ, соц³альныхъ, экономическихъ, реформъ, которыя, преобразовавъ физ³оном³ю современнаго общества, естественнымъ путемъ уничтожатъ проституц³онный рынокъ или, по крайней мѣрѣ, понизятъ на немъ спросъ. Пусть общество не нуждается или какъ можно меньше нуждается въ проституткѣ, и промыселъ самъ собою сведется на нѣтъ, фатально исчезнетъ, ликвидируется. Проститутка - рабочая на половой инстинктъ. Трудъ ея подчиненъ тѣмъ же законамъ роста, какъ и всяк³й трудъ: гдѣ есть въ немъ потребность, онъ развивается; гдѣ падаетъ потребность, - тамъ замираетъ, сокращается, уничтожается и онъ. Въ состоян³и ли общество, при современныхъ услов³яхъ своего быта, отказаться отъ обладан³я этимъ женскимъ классомъ, отъ спроса на его услуги? Дѣйствительность говоритъ: нѣтъ, не въ состоян³и. Тогда не будемъ и хвалиться столь громкими предпр³ят³ями, какъ борьба съ проституц³ей. Условимся лучше замѣнить широк³я задачи просто выработкою кое-какихъ внѣшнихъ прилич³й, чтобы обществу было не столь зазорно и опасно пользоваться жертвами своего темперамента и, воспользовавшись, потомъ смотрѣть имъ въ глаза, - чтобы свинство спроса вуалировалось благовидностью и закономѣрностью предложен³я.

   - Злополучная падшая женщина! порочная и несчастная торговка собственнымъ тѣломъ! Отвѣтствуй намъ: что ты за сфинксъ неразрѣшимый? Мы учреждаемъ для тебя исправительные пр³юты: тебя въ нихъ не заманишь и калачомъ, а, заманутая, ты бѣжишъ изъ нихъ, куда глаза глядятъ, только бы уйти. Мы учреждаемъ для надзора за тобою врачебно-полицейскую инспекц³ю: ты обращаешь ее въ вѣдомство, за покровительство коему муза трагед³и споритъ съ музою оперетки. Мы арестуемъ, судимъ, сажаемъ въ тюрьмы, ссылаемъ твоихъ развратителей и рабовладѣлицъ... и эта гидра неистребима, на мѣсто каждой отрубленной головы ея вырастаютъ три новыхъ. Только что защитили тебя отъ жестокой, наглой эксплоатац³и, a ты уже опять по уши увязла въ ней, и опять вся, какъ паутиною, опутана долгами, контрактами, услов³ями разныхъ агентовъ и агентшъ, сводниковъ и сводней. Ужели ты неисправима? Ужели тщетны наши усил³я, и милъ тебѣ развратъ для разврата, и нельзя тебя отвлечь отъ него ни крестомъ, ни пестомъ, ни честною молитвою? Однако, вотъ уже сорокъ лѣтъ, какъ насъ увѣряютъ неподдѣльные знатоки сердца человѣческаго, что ты - самое несчастное и страдающее существо въ подлунномъ м³рѣ, что ты ужасаешься самой себя, льешь о себѣ покаянныя слезы, что ты - Соня Мармеладова, святая душа въ оскверненномъ тѣлѣ. Если такъ, опомнись, Соня Мармеладова! Брось стези порока, по коимъ водитъ тебя продажный развратъ, и возвратись на путь добродѣтели, куда мы тебя великодушно призываемъ...

   Соня Мармеладова отвѣчаетъ:

   - Я со всею готовностью-съ... Но, вѣдь, вступивъ на путь добродѣтели, стоять на немъ неподвижнымъ столбомъ невозможно-съ, a надо по оному пути идти впередъ, далѣе, въ текущую жизнь-съ?

   - Конечно!.. Мы поведемъ тебя! Мы просвѣтимъ тебя! Мы покажемъ тебѣ прямую дорогу!

   - Чувствительнѣйше благодарна. Только вотъ что скажу вамъ, милостивые государи мои: чтобы идти, - тамъ ли, сямъ ли? - впередъ, нужны средства-силенки. A y меня и на пути порока часто подкашиваются ноги отъ голодухи. Такъ боюсь, что на пути добродѣтельномъ-то я и вовсе паду, какъ заѣзженная клячасъ... вотъ какъ надорвалась, царство ей небесное, Катерина Ивановна, покойная мачеха моя, ежели изволите ее помнить.

   Этическ³я воздѣйств³я - сила хорошая, но и они - палка о двухъ концахъ. Нѣтъ на свѣтѣ книги болѣе свѣтлой, благой, братолюбивой, чѣмъ Евангел³е Христово. И, однако, я зналъ человѣка, который изъ всего Евангельскаго содержан³я любилъ только одинъ стихъ, потому что толковалъ его, какъ благословен³е на ненависть къ человѣчеству. Былъ онъ парень гордый, рабоч³й, нищ³й, не попрошайка. Остался, послѣ болѣзни, безъ мѣста, перебивался, чѣмъ и какъ могъ, жилъ въ углахъ; наконецъ, силъ не стало: протягивай руку за подаян³емъ, либо околѣвай. И вотъ навернулся благотворитель. Прочелъ истощенному, озлобленному, полубольному, голодному человѣку лекц³ю о смирен³и, о промыслѣ, о прилежан³и въ трудѣ, подарилъ Евангел³е, пожалѣлъ, что "нѣтъ y меня для васъ никакой работы", далъ рубль денегъ и изчезъ. Изъ рубля y парня три четвертака отняла за долгъ хозяйка угла, гдѣ онъ сгнивалъ, четвертакъ онъ проѣлъ - а, четверо сутокъ спустя, подобрали его на Даниловомъ кладбищѣ, за Москвою, въ тифѣ, и отвезли въ больницу. Натура была сильная: выдержалъ. Врачи заинтересовались интеллигентомъ, который чуть не умеръ отъ голода, поддержали его кое-какою работою; онъ сталъ на ноги, вышелъ въ люди и впослѣдств³и былъ извѣстенъ въ адвокатурѣ, какъ... рвачъ самой жестокой и безсовѣстной марки. И однажды, въ интимномъ и очень бурномъ разговорѣ на благотворительную тему, въ которой онъ былъ близко и нехорошо заинтересованъ, онъ крикнулъ мнѣ, пишущему эти строки, жесток³я, самозабвенныя слова:

   - Что вы попрекаете меня христ³анствомъ, Евангел³е въ примѣръ приводите? Что вы въ немъ понимаете? Что вы можете понимать? Вы читали Евангел³е въ теплой комнатѣ, сытый; a я - на Даниловомъ кладбищѣ, подъ осеннимъ дождемъ, съ пустымъ брюхомъ... Помню-съ: "алкалъ я, и вы не дали мнѣ ѣсть; жаждалъ, и вы не напоили меня"... A потомъ я продалъ Евангел³е кладбищенскому нищему за пятачекъ, a силы пойти, чтобы себѣ хлѣба купить, мнѣ уже недостало, и я легъ на могильную плиту и сталъ умирать... Вотъ и все мое Евангел³е. "Алкалъ я, и вы не дали мнѣ ѣсть; жаждалъ, и вы не напоили меня". Помню это, - и довольно съ меня. Тутъ цѣлое м³ровоззрѣн³е!

   Если бы всѣ господа благотворители хорошо помнили этотъ стихъ, они никогда не посмѣли бы давать Евангел³е въ руки голоднымъ людямъ, прежде чѣмъ ихъ накормить.

   Та³съ, вотъ, я думаю, что и съ этическими воздѣйств³ями на м³ръ падшихъ женщинъ мы не будемъ имѣть ни малѣйшаго успеха до тѣхь поръ, пока онѣ будутъ алкать и жаждать, a мы не сумѣемъ накормить и напоить ихъ иначе, какь при услов³и продолжен³я ими той же професс³и, отъ которой мы беремся ихъ спасать.

   Мнѣ скажутъ:

   - Позвольте. Одинъ изъ наиболѣе существенныхъ пунктовъ программы къ борьбѣ съ проституц³ей въ томъ и заключается, что мы предлагаемъ падшей женщинѣ замѣнить добычу труда позорнаго заработкомъ труда честнаго.

   Милостивые государи! Еще разъ повторю: этика - вещь прекрасная. Но вѣдь и политическая эконом³я - наука недурная. A она, увы! не дѣлитъ труда на позорный и честный, но лишь на легко добывающ³й и трудно добывающ³й, при чемъ учитъ, что благо, добытое трудомъ легкимъ, натурѣ человѣческой свойственно предпочитать благу, добытому трудомъ тяжкимъ, и что трудовой идеалъ человѣчества - отнюдь не въ потѣ лица ѣсть свой хлѣбъ, выбирая его изъ волчцовъ и терн³я, но наибольшая заработная выгода при наименьщей затратѣ рабочей силы. И еще: однажды обладавъ какимъ-либо благомъ, человѣкъ не легко примиряется съ его лишен³емъ и очень туго соглашается на сбавку блага. И потому-то позорный, но легк³й, по доходности, промыселъ проститутки побѣждаетъ честные, но тяжелые и маловыгодные виды женскаго труда. Потому-то проститутка, извлеченная изъ дома терпимости или отъ тайной эксплоататорши-хозяйки и опредѣленная къ какому-нибудь утомительно-рабочему, a тѣмъ паче къ "черному" мѣсту, почти обязательно обращается чрезъ нѣкоторое время вспять, оказывается рецидивисткою и до тѣхъ поръ, пока нравственный уровень нашего общества не поднимется настолько, что честные виды женскаго труда будутъ дѣлаться, если не вровень, то хоть въ одну треть заработка проститутки, до тѣхъ поръ я сильно опасатсь, что кадры вреднаго злополучнаго класса не будутъ задержаны въ прогрессивномъ ростѣ своемъ ни нравственными воздѣйств³ями, ни полицейскими мѣрами.

   Если хотите, чисто-проституц³оннаго вопроса не существуетъ вовсе. Есть только вѣчный, жгуч³й вопросъ женскаго подчинен³я и женскаго труда, одною изъ болячекъ котораго является проституц³я. Мы видимъ въ ней аномал³ю, и она, дѣйствительно, является аномал³ей въ общественномъ укладѣ христ³анскаго государства, но аномал³ей не самостоятельной, a производной, уродливою вѣтвью отъ уродливаго корня, a не корнемъ. Очень хорошо заботиться о томъ, чтобы женщинъ въ проституц³ю не совращали, a совращенныхъ не обижали. Но сколько бы реформъ въ этомъ направлен³и ни было проведено, всѣ онѣ - только полумѣры безъ успѣха или съ кратковременнымъ, мнимымъ успѣхомъ. Серьезною, коренною реформою можетъ очистить общество отъ проституц³и только рѣшительная, полная переоцѣнка культурою будущаго столь огромной м³ровой цѣнности, какъ женщина, крутой переломъ въ нашихъ отношен³яхъ къ ея личности, труду, образован³ю, праву.

   Проститутка по природной развращенности, по лѣни и неохотѣ къ честному труду, - очень рѣдкое явлен³е, по крайней мѣрѣ, въ Росс³и. Русская падшая дѣвушка, въ девяти случаяхъ изъ десяти, становится продажною исключительно потому, что честный трудъ ее не кормитъ или кормитъ при слишкомъ ужъ тяжкихъ услов³яхъ. Изъ этого правила я не исключаю и тѣхъ, которыя были вовлечены въ развратъ обманомъ, такъ какъ для нихъ честный трудъ, плохо кормящ³й и непорочныхъ, дѣлается особенно скуднымъ и даже почти недоступнымъ по этическому лицемѣр³ю общества; мы - мастера губить дѣвушекъ, но еще больш³е мастера возмущаться потомъ ихъ паден³емъ. Одинъ изъ самыхъ блестящихъ и трагикомическихъ обмановъ нашего мужского лицемѣр³я состоитъ въ томъ, что мы даже каторжныя формы женскаго труда, существующ³я въ современной цивилизац³и, опредѣлили женщинѣ не просто, a какъ бы въ награду за ея добродѣтельное поведен³е. Ты добродѣтельна, - ну, вотъ тебѣ за это высокая честь: каторга труда кухарки, горничной, "бонны за все", гувернантки при семи ребятахъ, телефонной барышни, телеграфистки съ суточными дежурствами. Наслаждайся своею добродѣтелью и своимъ трудомъ. Ты пала, - кончено: мы не позволимъ тебѣ быть ни "бонною за все", ни гувернанткою при семи дѣтяхъ, ни телефонною барышнею ни телеграфисткою съ суточнымъ дежурствомъ. Всѣ эти блаженства для цѣломудренныхъ; ты же ступай, куда знаешь, - пожалуй, хоть и въ проститутки.

   Земледѣльческ³й пер³одъ русской цивилизац³и быстро идетъ къ концу. Городъ беретъ верхъ надъ деревнею, городской теленокъ все громче похваляется, что онъ умнѣе деревенскаго быка, люди скорѣе согласны босячить, но на асфальтовой мостовой и подъ электрическими фонарями, чѣмъ сидѣть въ лѣсу и молиться пню, даже при изобил³и. При отсутств³и же изобил³я, слишкомъ ярко характерномъ для послѣднихъ лѣтъ нашего отечества, переселен³е деревни въ городъ особенно мощно и многолюдно. Городской трудъ великъ и многообразенъ, но и въ его области "цѣнъ на бабу нѣтъ".

   Помню я: въ одномъ интеллигентномъ семействѣ большого южнаго города, очень порядочномъ, зашла рѣчь о развращенности современной прислуги, - тема, излюбленная хозяйками всѣхъ вѣковъ и народовъ. Въ данномъ случаѣ, хозяйка дома была особенно пылко заинтересована: ей везло такое несчаст³е, что въ течен³е года y нея "сманули" послѣдовательно двухъ молодыхъ горничныхъ. Теперь служила трегья, дѣвица юная, некрасивая, неумѣлая, взятая именно за то, что она прямо изъ деревни и не испорчена городскими мѣрами.

   - Помоему, - возразилъ отецъ семейства, человѣкъ свободно благомыслящ³й, - помоему, вся эта пресловутая развращенность - дамская фантаз³я. И удивляться надо не тому, что извѣстный процентъ Машекъ и Ленокъ уходитъ отъ насъ, обывателей, изъ прислуги въ погибш³я, но милыя создан³я, но тому, какъ процентъ этотъ еще вдесятеро не выше.

   - Почему это? - взволновалась хозяйка.

   - Потому что возьмемъ хотя бы эту Дуню, которая теперь намъ служитъ. Мы считаемся добрыми, хорошими господами, прислуга нась любитъ. Однако, при всей вашей добротѣ и прекраснодуш³и, вотъ дневная работа Дуни. Встала она въ шестомъ часу утра, растопила четыре печи, вымела и вытерла тряпкою полъ въ семи комнатахъ, облазила со щеткою углы, зеркала, картины, мебель (мы любимъ чистоту), подала на столъ и убрала со стола самовары для трехъ чаевъ со всѣмъ подобающимъ сервизомъ, накрыла завтракъ и обѣдъ на семь человѣкъ и служила имъ, перечистила платье и обувь для семи человѣкъ, гладила на кухнѣ для барыни, разъ двѣнадцать выпустила и впустила на подъѣздъ своихъ и чужихъ, разъ шесть, семъ бѣгала по-нашимъ поручен³ямъ въ лавку, трижды чистила "невѣжество" за котами Марьи Сергѣевны, привела въ порядокъ семь постелей на ночь... Сейчасъ уже двѣнадцать часовъ ночи, y насъ всегда сидятъ до двухъ и больше, a она не спитъ, и завтра ей вставать опять въ половинѣ шестого. Комнаты y нея нѣту, и постель ея стоитъ за шкапомъ въ коридорѣ, ѣстъ она на ходу. При этомъ отъ нея требуются опрятность, быстрота, ловкость, сообразительность, чистоплотность, преданность и желан³е соблюдать господск³е интересы паче собственныхъ. И все это цѣнится въ десять рублей серебра мѣсячнаго жалованья, то есть въ 33 копейки за день, - при чемъ всѣ пр³ятельницы увѣряютъ Марью Сергѣевну, что прислуга насъ просто грабитъ. И, дѣйствительно, вы можете имѣть въ нашемъ городѣ прислугу и на пять, на шесть рублей, a въ недородный годъ шли за три. Если, при многочисленности своихъ занят³й, Дуня въ чемъ-нибудь не довернется, вы, все за тѣ же 33 копейки въ день, имѣете право обругать ее негодницею, лѣнтяйкою, дармоѣдкою, а, въ случаѣ упорства или непослушав³я, тѣмъ болѣе дерзости, можете бросить ей паспортъ и выгнать ее на улицу. Повторяю: мы слывемъ добрыми, хорошими господами. И я не сомнѣваюсь, что личныя симпат³и къ намъ значительно задержали и Машу, и Леву въ стремлен³и катиться по наклонной плоскости. Отъ другихъ онѣ бѣжали бы на содержан³е мѣсяцемъ, двумя раньше. Но вполнѣ парализовать наклонной плоскости мы, конечно, не могли.

   - Что же онѣ - въ деревнѣ меньше что ли работы видѣли? - вспылила "сама".

   - Не меньше. Но не забудь, что отъ деревенской работы онѣ ушли въ городъ, - стало быть, искали не такого труда, чтобы былъ вровень съ деревенскимъ, a лучшаго, болѣе доходнаго и легкаго. A попали на - вонъ какой! Не говорю уже о томъ, что есть огромная психологическая разница между работою на себя въ натуральномъ хозяйствѣ деревенскаго дома и работою на чужихъ, въ качествѣ вольнонаемной прислуги y господъ. Да-съ. Пришли искать лучшаго и легчайшаго, - анъ, опредѣлились на маленькую каторгу за 33 копейки въ день.

   - A помнишь, въ Ниццѣ намъ служила одной прислугой Сюзаннъ? Какая работница была: десять нашихъ ея не замѣнятъ. И платили мы ей франкъ въ день. И не знала она никакихъ увлечен³й...

   - Франкъ въ день! Шутишь ты съ франкомъ въ день! Тамъ франкъ, - мѣстная денежная единица, какъ y насъ рубль, и на франкъ, по услов³ямъ быта, можно прожить, какъ y насъ на рубль. Тридцать франковъ для ниццардки - тридцать рублей, a для нашей Дуни - только двѣнадцать. Это - разница. Изъ десяти рублей своего жалованья Дуня семь отсылаетъ роднымъ въ деревню. Такимъ образомъ, честный городской трудъ лично ее вознаграждаетъ за рабство десятью копейками въ день, - меньше, чѣмъ оплачивается самая низшая поденщина, не требующая ничего, кромѣ тупой физической силы. Лестно, не правда ли? Такъ что же и удивляться, если этотъ злополучный гривенникъ не въ состоян³и выдержать конкурренц³и съ десятирублевымъ золотымъ, который ей предлагаетъ частный повѣренный Чижикъ за то, что она придетъ къ нему на квартиру пить чай съ конфектами, изъ фарфороваго блюдечка, съ серебряной ложечки? За гривенникъ въ сутки - перспектива убирать "невѣжество" за котами; за десять рублей въ сутки - серебряная ложечка и фарфоровое блюдечко. Ей-Богу, бой соблазновъ слишкомъ неравенъ.

   - Должны же быгь нравственныя начала въ человѣкѣ!

   - A вотъ ты сперва внѣдри ихъ въ человѣка, эти нравственныя начала, a потомъ уже съ него и спрашивай стойкой нравственности. Да внѣдряй-то разумно, съ ранняго дѣтства, да, главное, въ сытаго и не битаго. A то y насъ, за спорами, как³я школы лучше для народа, вовсе никакихъ нѣтъ. Откуда же ему нравственными началами раздобываться? Ищемъ, чего не положили, и сердимся, что не находимъ.

   Читатель остановитъ меня:

   - Позвольте. Вы начали положен³емъ, что проституц³я уничтожится только тогда, когда совершится реформа женскаго труда, образован³я, права. A теперь выходитъ y васъ какъ-то; что чуть ли не вся бѣда въ томъ, что мы платимъ мало жаловаиья женской прислугѣ. Такъ прибавить, - и вся недолга.

   - Прибавить? A нуте-ка! прибавьте!

   И вспоминаются мнѣ блестящ³е черные глаза и насмѣшливое лицо одной странной интеллигентной дѣвушки, самаго оригинальнаго и гордо разочарованнаго существа, какое зналъ я вь жизни. Въ течен³е нѣсколькихъ лѣтъ она перебывала учительницею, гувернанткой, помощницею бухгалтера въ банкирской конторѣ, телефонною барышнею, выходною актрисою, счетчицею въ желѣзнодорожномъ правлен³и, секретарствовала y знаменитаго писателя и завѣдывала книжнымъ магазиномъ. Служила всюду хорошо, по службѣ нигдѣ никогда никакихъ упущен³й, но... всегда и вездѣ всѣ какъ будто немножко, a иногда и очень множко недоумѣвали: зачѣмъ это ей? Красавица, a служитъ. Ей бы на содержан³и, въ коляскахъ кататься, a не надъ конторкою спину гнутъ.

   - Женск³й трудъ! Боже мой! Я работала, какъ волъ, по двѣнадцати часовъ въ сутки, становилась полезнѣе всѣхъ служащихъ, - и не могла подняться выше пятидесяти, шестидесяти рублей жалованья. Когда я жаловалась, что мало получаю, что моя работа стоитъ дороже, на меня широко открывали глаза и возражали: - Помилуйте! Это мужской складъ! Сколько y насъ мужчины получаютъ! - Да вѣдь они за пять часовъ получаютъ и еще дѣлаютъ вамъ все, спустя рукава, a мы по двѣнадцати сидимъ...

   - Невозможно-съ! По принципу-съ!.. На то они мужчины... Но, стоило мнѣ перестать быть "служащею", a улыбнуться и пококетничать, какъ полагается женщинѣ "по природѣ ея", и... Сезамъ отворялся. И прибавка, и ссуда, и награда... Такъ вотъ и тычутъ тебѣ въ носъ всю жизнь: покуда ты, баба, лѣзешь заниматься нашимъ мужскимъ дѣломъ, дотолѣ тебѣ, баба, цѣна ломаный грошъ, хоть будь ты сама Семирамида Ассир³йская. A вотъ займись ты, баба, своимъ женскимъ дѣломъ, и - благо тебѣ будетъ: купайся въ золотѣ, сверкай брилл³антами, держи тысячныхъ рысаковъ. A женское дѣло выходитъ, по ихнему, - проституц³я {См. мой романъ "Виктор³я Павловна" (Именины) и послѣслов³е къ нему.}.

   Добывать честнымъ трудомъ хлѣбъ свой - и право и обязанность каждаго человѣка. Но что въ правѣ, если оно ограничено въ дѣйств³и своемъ настолько, что не можетъ быть осуществлено? Какой нравственный смыслъ сохраняетъ обязанность, если она неисполняма при обычныхъ услов³яхъ жизни, если она обращена въ хроническ³й подвигъ, ежедневно требующ³й геройскихъ усил³й? Да! Между русскими трудящимися мужчинами - много героевъ; но русская женщина, умѣющая работать бодро и не ропща при современныхъ унизительныхъ и тяжкихъ услов³яхъ ея честнаго труда, - всегда героиня, при томъ героиня незамѣтная, неоцѣненная; на геройство ея какъ-то принято не обращать вниман³я. Она - точно обязана быть героинею, точно предписан³е геройства поставлено въ непремѣнныя нравственныя услов³я ея трудового контракта съ нами, "мужскимъ сослов³емъ".

   - Самостоятельности хочешь? Не желаешь смотрѣть на свѣтъ изъ-за мужниной спины! Ну, и бейся, какъ рыба, объ ледъ.

   - Господа, будьте же справедливы! За что?

   - Ни за что, а... выходи замужъ.

   - Да если я никого не люблю?

   - Глупая, хлѣбомъ будутъ кормить.

   - Я желаю быть обязана своимъ хлѣбомъ только самой себѣ.

   - Такъ вотъ тебѣ и говорятъ: бейся, какъ рыба объ ледъ.

   Замужъ - это выходъ "благородный", это - "женщинѣ счастье": избавили отъ труда и за супружеск³я ласки кормятъ хлѣбомъ. При меньшемъ счастьи, народы изумляются: почему ты труженица, a не содержанка? Почему ты изнываешь "въ боннахъ за все", когда въ кафешантанномъ хорѣ даютъ уйму денегъ за одну фигуру? Почему ты стираешь бѣлье въ прачечной, a не идешь пить чай къ частному повѣренному Чижику? Недоумѣн³е и борьба. И чтобы успѣшно выдержать борьбу, женщина должна быть либо героинею, либо дурнушкою. Зато и не везетъ же ииъ!

   Проституц³я вьетъ свои гнѣзда не только по улицамъ и вертепамъ, она и живетъ и свирѣпствуетъ много выше. Она многолика и ловитъ женщину въ самыхъ разнообразныхъ формахъ и на всѣхъ путяхъ ея къ самостоятельному труду и существован³ю, отъ нижайшихъ слоевъ общества до верхушекъ его. отъ горничныхъ Маши и Лены, которыхъ какая-нибудь подвальная ходебщица сватаетъ въ наложницы частному повѣренному Чижику, до блистательной столичной актрисы, которая сходится съ театральнымъ тузомъ, потому что "безъ покровителя невозможно", до свѣтской дѣвушки, которую поспѣшно выдаютъ замужъ за антипатичнаго ей человѣка, потому что онъ съ состоян³емъ, a она замѣчена въ преступной "склонности къ идеямъ".

   - Выйди замужъ и имѣй свои идеи... на всемъ готовомъ, если мужъ позволитъ. A порядочная дѣвушка должна быть безъ идей.

   Проституц³я можетъ чувствовать себя госпожею положен³я даже въ лонѣ наизаконнѣйшей семьи. И вотъ я и думаю, что пока общество не справится въ собственныхъ нѣдрахъ своихъ съ этою проституц³ей, что создается женскимъ трудовымъ, правовымъ и образовательнымъ неравенствомъ, безсильно оно и регулировать проституц³ю улицы и домовъ терпимости. Потому что вторая - только логическ³й плодъ и неизбѣжный житейск³й отбросъ первой.

   Обѣ проституц³и невозможны тамъ, гдѣ мужчина и женщина - равнозначущ³я, связанныя взаимнымъ уважен³емъ, общественныя силы.

   Обѣ неизбѣжны тамъ, гдѣ одинъ - мужчина - общественная сила, ревнивая и надменная въ своей дѣятельности, a женщина, - исключительно или прежде всего, - "земля для посѣва", какъ характеризуютъ ее мусульмане.

   Уравняйте женщину съ собою въ правахъ на образован³е, трудъ и заработную плату. Поставьте ее такъ, чтобы проституц³я, въ какой бы то ни было формѣ, не оказывалась для нея выгоднѣе честнаго труда, - и тогда вамъ не нужно будетъ собирать ни съѣздовъ, ни конгрессовъ: вопросъ о проституц³и умретъ самъ собою. A безъ общественнаго равенства трудящейся женщины съ трудящимся мужчиною всѣ съѣзды и конгрессы - только новые кирпичи въ адскую мостовую добрыхъ намѣрен³й, надъ которою такъ злобно хохочетъ сатана...

   У него тамъ славно вымощено!

  

  

   Мои мысли о борьбѣ съ проституц³ей вызвали пылк³я возражен³я со стороны аболиц³ониста В. В. Зѣньковскаго.

   Г. Зѣньковск³й упрекаетъ меня, какъ "мечтателя о коренныхъ реформахъ" въ области женскаго вопроса, въ презрительномъ равнодуш³и къ великому аболиц³онистическому движен³ю, которымъ сейчасъ энергично всколыхнулись Европа и Росс³я. Источникъ моего якобы презрительнаго отношен³я къ аболиц³онистической работѣ г. Зѣньковск³й усматриваетъ въ маломъ моемъ знакомствѣ съ нею. "Если бы г. Иксъ {Подъ этимъ случайнымъ псевдонимомъ печатался весь рядъ статей о проституц³и въ "Спб. Вѣдомостяхъ".} потрудился прочитать хотя бы книги Ренве-Амъ-Рина ("Недостатки современнаго надзора за общественною нравствеыностью"), Гюйо (La Prostitution"), Окорокова ("Международная торговля дѣвушками для цѣлей разврата"), Покровской ("Регистрац³я способствуетъ вырожден³ю народа"), - онъ понялъ бы, что задачи, которыя себѣ ставитъ аболиц³онизмъ, жизненны и чрезвычайно широки".

   Имѣю эти труды, читалъ: они интересны, полезны, поучительны {Нѣкоторыя статьи г-жи Покровской даже печатались въ одной изъ Петербургскихъ газетъ, которую я тогда фактически редактировалъ.}. А, сверхъ того, полагаю, что неоспоримое положен³е г. Зѣньковскаго: "Задачи, которыя себѣ ставитъ аболиц³онизмъ, жизненны и чрезвычайно широки", - не требуетъ никакихъ искусственныхъ и книжныхъ доказательствъ. Оно ясно безъ всякихъ книгъ. Само собою, "нутромъ" ясно. Аболиц³онизмъ - инстинктивный протестъ испуганной и возмущенной человѣческой натуры противъ слишкомъ нагляднаго и осязательнаго, мучательнаго зла. Законность этого естественнаго протеста не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣн³ю. Больше того: черствое сердце y того человѣка, который не присоединяется къ протесту. Мое же, - по не весьма для меня лестному мнѣн³ю г. Зѣньковскаго, - оказывается черствымъ изъ черствыхъ, такъ какъ я, будто бы, даже издѣваюсь надъ аболиц³онизмомъ, поднимаю его на смѣхъ. Откуда это г. Зѣньковск³й взялъ, - не усматриваю въ своей статьѣ, равно какъ и того, чтобы я проповѣдывалъ "кв³этизмъ" до отношен³ю къ проституц³онному вопросу... Аболиц³онистическ³е опыты и упражнен³я я очень уважаю, самъ въ нихъ неоднократно участвовалъ, охотно участвую и, конечно, не разъ еще буду участвовать. Думаю, словомъ, что практически я - столько же аболиц³онистъ, не принимая на себя этой клички, сколько и мой оппонентъ. Теоретическая же разница между нашими взглядами та, что г. Зѣньковск³й оптимистически вѣритъ:

   - Спасая и охраняя падшихъ женщинъ, аболиц³онисты уничтожають проституц³ю.

   Я же, менѣе склонный къ радужнымъ упован³ямъ и розовымъ миражамъ, говорю:

   - Спасая и охраняя падшихъ жешцинъ, мы спасаемъ и охраняемъ (при томъ, рѣдко съ удачею) только извѣстное количество извѣстныхъ намъ падшихъ женщинъ. Проституц³ю же, какъ соц³альный институтъ, мы благородными палл³ативами аболиц³онизма уничтожить не можемъ. Ростъ проституц³и остановится (а? что остановилось въ ростѣ, обречено на вымиран³е) исключительно отъ этическихъ, общественныхъ, экономическихъ реформъ, которыя уравняютъ образован³е, трудовыя и гражданск³я права женщины съ таковыми же правами мужчины. И, прежде всего, практически необходимо равенство правъ экономическихъ. Какъ скоро увеличатся въ числѣ и расширятся въ компетенц³и области честнаго женскаго труда, какъ скоро честный заработокъ женщины будетъ въ состоян³и парализовать для нея необходимость или соблазнъ заработка черезъ половую самопродажу, - смертный приговоръ проституц³онному институту (по крайней мѣрѣ, въ современныхъ его формахъ) будетъ произнесенъ; a приведен³е приговора въ исполнен³е временемъ станетъ дѣломъ весьма короткаго срока.

   Итакъ, еще разъ: чтобы уничтожить проституц³ю, нужно, прежде всего, уничтожить соблазнъ ея экономическихъ преимуществъ предъ честнымъ женскимъ трудомъ, возвысивъ его заработную плату до мужского уровня, что достижимо только коренною реформою женскихъ правъ въ обществѣ будущаго. Слѣдовательно, давайте стремиться къ коренной реформѣ женскихъ правъ. Вотъ прямой и, я полагаю, единственно возможный выводъ изъ моей статьи. Сколько въ немъ "кв³этизма", предоставляю судить читателю.

   Г. Зѣньковск³й укоряетъ меня теоретическимъ "смотрѣн³емъ въ корень" въ ущербъ (?) живому, практическому дѣлу, и черезчуръ, по его мнѣн³ю, большимъ значен³емъ, которое я придаю въ вопросѣ о проституц³и фактору экономическому. Онъ напоминаетъ мнѣ, что зло проституц³и можетъ быть порождено и иными соц³альными причинами и принужден³ями, какъ, напримѣръ, въ античномъ м³рѣ существовала проституц³я религ³озная. Но возражен³е г. Зѣньковскаго не опровергаетъ, a только подтверждаетъ необходимость "смотрѣн³я въ корень", которое онъ странно ставитъ мнѣ въ вину. Экстатически-чувственные восточные культы, проникавш³е и въ Европу, создали религ³озную проституц³ю, отголосокъ докультурной пол³андр³и. Существуетъ ли религ³озная проституц³я въ настоящее время? Нѣтъ, не существуетъ, - по крайней мѣрѣ, въ странахъ европейской цивилизац³и. Что убило ее? Старан³я античныхъ аболиц³онистовъ? Увы, ихъ не было. Убила "коренная реформа": м³ровая побѣда религ³озныхъ культовъ духа (³удаизма, христ³анства, ислама, - изъ древнихъ религ³й: миѳраизма, Изиды, синкретической религ³и неоплатониковъ) надъ культами плоти. Религ³озная проституц³я умерла потому, что засохъ корень ея, уничтожились культы, желавш³е проституц³и. Наша проституц³я происхожден³я экономическаго. Корень ея - женское неравенство съ мужчиною въ трудовыхъ правахъ и заработной платѣ. Женщина поставлена въ невозможность существовать иначе, какъ на счетъ мужчины, пр³обрѣтающаго ее, семейно или внѣсемейно. Самостоятельная жизнь для женщины окупается такимъ жестокимъ, тяжкимъ, почти аскетическимъ подвигомъ, что нести его бодро и успѣшно дано только натурамъ выдающимся, необычайнымъ, святымъ; это - героини и мученицы идеи. Для женщины средняго уровня способностей и энерг³и, самостоятельная трудовая жизнь, - крайне неблагодарно вознаграждаемая, житейская каторга. Для женщины слабой утомлен³е этою неблагодарною каторгою заурядъ разрѣшается въ дезертирство изъ-подъ трудового знамени: самопродажею обратно подъ мужскую опеку и на мужск³е кормы. Таковы отвратительные браки съ первымъ встрѣчнымъ, лишь бы хлѣбомъ кормилъ, - и проституц³я. Марья Андреевна вь "Бѣдной Невѣстѣ" - очень близкая родственница Сонѣ Мармеладовой. И покуда Марьямъ Андреевнамъ нѣтъ дороги къ достаточно сытному куску хлѣба иначе, какъ черезъ спальню Максима Беневоленскаго, - наивно изумляться и плакаться, что Марьи Андреевны гибнутъ въ неравныхъ, вынужденныхъ бракахъ сотнями тысячъ. Это - роковое, неизбѣжное. Покуда Соня Мармеладова не въ состоян³и накормить себя, помочь измученнымъ трудомъ мачехѣ, ссудить отцу двугривенный на выпивку, да хоть сколько-нибудь прибрать и хоть копѣечнымъ пряникомъ побаловать малютокъ Мармеладовыхъ, - не въ состоян³и иначе, какъ навязываясь прохожимъ на Невскомъ проспектѣ, - до тѣхъ поръ наивно изумляться и слезно плакаться, что Сонями Мармеладовыми кишать вечерн³я улицы и дома терпимости. Это - роковое и неизбѣжное. И тутъ аболиц³онистическое движен³е, при всей его почтенности, совершенно безсильно. Потому что, какъ изъ сотни кроликовъ не выходитъ одной лошади, такъ и тысячи падшихъ женщинъ не составляютъ собою проституц³и. И, въ соотвѣтств³и съ тѣмъ, даже тысячи дѣвушекъ, не допущенныхъ къ самопродажѣ или извлеченныхъ изъ нея филантропическимъ путемъ, все-таки не рѣшаютъ проституц³оннаго вопроса: что обществу дѣлать, чтобы исцѣлиться отъ проституц³онной язвы. Кто беретъ на себя смѣлость посильно разсуждать о загадкѣ столь глубокой важностя, тому, право же, лучше смотрѣтъ въ корень ея, чѣмъ довольствоваться плаван³емъ по видимой поверхности вопроса...

   Я говорилъ и повторяю:

   Очистить общество отъ проституц³и можетъ только рѣшительная, полная переоцѣнка культурою будущаго столь огромной м³ровой цѣнности, какъ женщина: крутой переломъ въ нашихъ отношен³яхъ къ ея личности, труду, образован³ю, праву.

   Цитируя мои слова, г. Зѣньковск³й признаетъ, что съ ними "врядъ ли кто не согласится, - врядъ ли не согласятся и тѣ, непр³ятные для г. Икса, люди, которые такъ энергично борются съ проституц³ей".

   Откуда взялъ г. Зѣньковск³й увѣренность, будто мнѣ непр³ятны люди, которые энергично борются съ проституц³ей, и за что онъ бросаетъ въ меня этою оскорбительною фразою, - оставляю на его совѣсти. Не въ томъ дѣло. Главное "врядъ ли кто не согласится". Что касается аболиц³онистовъ, то, конечно, они, какъ болѣе и ближе знакомые съ услов³ями проституц³оннаго м³ра, даже не "врядъ ли", a прямо-таки должны согласиться прежде всѣхъ другихъ. Но тутъ-то и обличается мое коварство. Я сказалъ очень хорошо, по аттестац³и г. Зѣньковскаго. Но, - это? господа, будетъ уже не мое, a г. Зѣньковскаго "но": - "Обратите вниман³е на его (т. е. мои) слова: "рѣшительная полная переоцѣнка", "крутой переломъ". Такъ какъ ясно, что этотъ крутой переломъ и рѣшительная переоцѣнка во всемъ объемѣ наступятъ очень и очень нескоро, то, конечно, должно остаться совершенно спокойнымъ и ровно ничего не дѣлать, такъ какъ ни единоличными усил³ями, никакими конгрессами "крутого перелома" несоздать".

   Да? въ самомъ дѣлѣ? Ну, на этотъ разъ перевѣсъ въ оптимизмѣ за мною. Я не имѣю столь твердой вѣры въ хронологическую устойчивость женскаго рабства, поддерживаемаго буржуазною культурою, и былъ бы очень несчастливъ, если-бы мнилъ истор³ю двадцатаго вѣка улитою, которая ѣдетъ, когда-то будетъ. Девятнадцатый вѣкъ пробилъ въ стѣнахъ женской Бастил³и столько брешей, что часъ перелома, о которомъ мы говоримъ. представляегся мнѣ совсѣмъ не такимъ безнадежно далекимъ, a работа для его ускорен³я совсѣмъ не такизмъ отвлеченнымъ, теоретическимъ "смотрѣн³емъ въ корень", какъ воображаетъ ее г. Зѣньковск³й, столь благонадежно уповающ³й на черепаш³й ходъ улиты.

   Г. Зѣньковск³й относитъ меня къ рязряду тѣхъ сторонниковъ коренныхъ реформъ, которые, признавая цѣлесообразными единственно таковыя, спѣшатъ въ то же время оговориться, что онѣ невозможны. Опять г. Зѣньковск³й приписываетъ мнѣ, - и еще въ кавычкахъ, стало быть, какъ цитату моихъ точныхъ словъ, - идею, которой нѣтъ въ моей статьѣ. То-есть, что единственными цѣлесообразными къ излѣчен³ю проституц³онной язвы средствами я признаю коренныя реформы во всей общественной постановкѣ женскаго вопроса, - это вѣрно; a вотъ, что я будто бы считаю коренныя реформы "невозможными", - это ужъ г. Зѣньковск³й сочинилъ отъ себя. Вся статья моя - наглядное доказательство, что для меня онѣ - не только надежда полной возможности, но и убѣжден³е требовательной и неотложной необходимости. Г. Зѣньковск³й навязываетъ мнѣ собственную свою мысль. Возвращаю по принадлежности и, признаюсь, безъ благодарности. Въ контрастъ мечтателямъ о коренныхъ, но невозможныхъ реформахъ, г. Зѣньковск³й восхищается тѣми, которые думаютъ, что "нужно дѣлать то, что можно дѣлать". У всякаго - свой вкусъ! Спасибо этимъ добрымъ и хорошимъ людямъ, дѣлающимъ, "что можно", но не хочу терять ыадежды, что будетъ открытъ Сѣверный полюсъ, ни многихъ другихъ "невозможныхъ" надеждъ. "Можность", предлагаемая г. Зѣньковскимъ въ мѣрило вещей и потребностей м³ра сего, - начало весьма растяжимое, не говоря уже о томъ, что совершенно субъективное. То, чего нельзя предполагать "можнымъ", не посмотрѣвъ или даже опасаясь смотрѣть въ корень, весьма часто оказывается не только можнымъ, но и должнымъ, когда въ оный посмотримъ попристальнѣе. И, - да проститъ мнѣ г. Зѣньковск³й (впрочемъ, онъ наговорилъ мнѣ столько безпричинно непр³ятныхъ словъ и обвинен³й, что я имѣлъ бы право и безъ извинев³й примѣнить къ нему правило: "долгъ платежемъ красенъ"), - проповѣдуемая имъ теор³я безапелляц³онной "можности" противъ зловреднаго "мечтательства" ужасно напоминаетъ классическ³й кодексъ умѣренности и аккуратности подъ торжествующимъ девизомъ: "Въ мои лѣта не должно смѣть свое сужден³е имѣть". Хорошъ былъ бы прогрессъ человѣческ³й, если бы общество измѣряло свои идеалы современною возможностью ихъ осуществлен³я! Ѵо³еге - potere, говоритъ итальянская пословица. И - пусть людей съ идеалами "невозможнаго" называютъ не только мечтателями, но даже безумцами...

  

             Безумству храбрыхъ поемъ мы пѣсню!

         &nbs