Добролюбов Николай Александрович - Н. А. Добролюбов в воспоминаниях современников

вский прочитал над гробом покойного несколько страниц из его дневника². Это был ряд фактов, из которых сложилась в уме слушателей верная и раздирающая сердце картина той нравственной пытки, тех нравственных оскорблений и мнений, которые свели в могилу сильного и смелого защитника добра и правды... Болезнь Добролюбова развилась вследствие безвыходных нравственных страданий, испытываемых им во все время его кратковременной литературной деятельности. Многие, может быть, не поймут этого и не поверят, хотя ряд фактов, записанных самим Добролюбовым для себя, может превосходить своею достоверностью все возможные объяснения и толкования...

   Нравственная и умственная сила человека - это обоюдоострое оружие, которое или побеждает... или уничтожает самого бойца. На долю русских сильных талантов выпала эта последняя доля и преследует их исторически: стоит вспомнить, что наиболее сильные из них исчезли в преждевременных могилах. Чем сильнее духовная природа человека, тем быстрее и разрушительнее бывает этот внутренний взрыв его, это самосгорание, если нет ни малейшей возможности пробить хотя один шаг вперед на избранном пути. Честность не дозволяет отступить от своих принципов, святость истины не терпит измены, ренегатства, а собственное падение, собственный разврат, осязание разложения своего чистого, духовного организма хуя?е смерти для всякой возвышенной, честной натуры. "Добролюбов умер оттого, что был слишком честен",- заключил г. Чернышевский, и это психологически верно. Когда же даровитые русские люди перестанут умирать преждевременно?!

   Добролюбов похоронен на Волковом кладбище, рядом с Белинским; там есть еще и третье свободное место, "но нет еще для него человека в России",- сказал Н. Г. Чернышевский, бросая последнюю горсть земли на скромную, но славную могилу.

   Слова г. Некрасова извлекали слезы; чтение же дневника потрясало присутствующих; без нервной лихорадки его невозможно было слышать никому, кто не отупел от привычки.

   На похоронах Добролюбова собралось довольно значительное число порядочных людей из жителей Петербурга, конечно, с весьма немногими исключениями, неизбежными у нас при всяких собраниях. Порядочность присутствующих и сочувствие их к литературным деятелям выразилась, между прочим, одним добрым делом: собрано было по подписке около четырехсот рублей серебром³ в пользу одного литератора, отправляющегося из Петербурга. Это хорошая тризна по Добролюбове: они были один другому близки.

   Мы бросили горсть земли на могилу и венок на гроб нашего собрата; а вы, провинциальный читатель, если вам дорога русская мысль и русское развитие,- хоть подумайте одну минуту над тем, чье общество лишилось деятеля, к которому неприложима нагла формула, утешающая нас в других утратах: "такой-то умерший исключается из списков, а на место его назначается такой-то".

  

   21 ноября <1861>

  

  

   Опять нам приходится занести в нашу хронику раннюю смерть - энергический писатель, неумолимый диалект и один из замечательнейших публицистов русских, Добролюбов, похоронен на днях на Волковом кладбище, возле своего великого предшественника Белинского. Говорят, что Добролюбову было только двадцать пять лет.

  

   <Ноябрь 1861>

  

  

   В ночь с 16 на 17 ноября умер один из замечательнейших русских писателей - Николай Александрович Добролюбов, и смерть его была для всех, кто знал покойного, тяжелым ударом. Совершилось роковое событие: жизнь со всеми своими условиями убила жизнь полезного человека. Друзья Добролюбова давно ожидали его смерти, знали наверное, что болезнь его неизлечима; смерть приближалась заметно, явно глодала больного. Но пробил последний час - и всякий, кто был даже совершенно убежден в неминуемой скорой смерти Добролюбова, испугался. Одним честным и неустрашимым деятелем стало меньше.

   Николай Александрович Добролюбов был сын священника. Курс образования своего он кончил в бывшем Педагогическом институте, и тотчас после того вступил на литературное поприще. Критические статьи Добролюбова, подписанные "Н.-бов", "Н. Лайбов", "Н.-нов"¹, "Конрад Лилиеншвагер" и др.,- все показывают здоровую, талантливую голову и установившееся, прочное, всегда верное себе воззрение. Он успел проработать только три года², и деятельность его была остановлена быстро развившеюся чахоткой. Чтобы избавиться от климатических вредных условий, постоянно раздражавших его впечатлительную натуру, он ездил за границу, в Италию³. Там, вместо того чтобы внимательнее заняться своим здоровьем, он весь погрузился в ту кипучую жизнь, которою тогда жила соединявшаяся Италия, познакомился со всеми тамошними деятелями, принимал живое участие в их делах и прениях, несколько раз проехал в Италию из конца в конец и возвратился в Петербург, значительно поправившись⁴. Но здесь несколько ударов очень быстро и гибельно подействовали на его слабый организм и развили в нем неизлечимую болезнь. Эта болезнь быстро свела его в могилу. Он не прожил и двадцати шести лет. Судя по началу его деятельности, Россия могла ожидать от Добролюбова много пользы, потому что он был храбрый, честный боец за правду.

  

   <Ноябрь 1861>

  

  

   ...Теперь я проведу вас на Волково кладбище и покажу вам свежую могилу талантливого, умного литератора, умершего в полном цвете жизни, унесшего с собою в могилу прекрасные надежды. Это - могила Николая Александровича Добролюбова, одного из самых деятельных членов редакции "Современника", известного своими критическими статьями, под которыми он обыкновенно подписывался: "-бов". Покойный только что начинал свое литературное поприще, и начинал так, как не многим удается; можно было не соглашаться со многими его взглядами, находить их крайними и т. д., но нельзя было отрицать в нем присутствие прекрасного ума, сильной энергии и любви к правде, которую он отстаивал во всех ее проявлениях. Память его почтили словом теплого сочувствия все любящие русскую литературу и желающие ей добра.

   Да и не на одних приверженцев литературы грустно подействовала смерть Добролюбова: ведь он умер двадцати пяти лет от роду, и с такими прекрасными задатками!..

  

   <Ноябрь 1861>

  

  

   В ночь на 17 ноября умер Николай Александрович Добролюбов, один из даровитейших молодых писателей, сотрудник "Современника", замечательный критик и публицист, редко выставлявший под статьями свое имя¹, но большей частью подписывавшийся "Н.-бов". Всем, конечно, памятны его меткие, бойкие статьи, из которых более других возбудили всеобщее внимание "Темное царство" и "Забитые люди". Николай Александрович страдал грудною болезнью, получил небольшое облегчение нынче летом за границей. Но с возвращением в Петербург припадки болезни возобновились, и она свела его в могилу, в молодых годах, в полном цвете умственных сил. Судьба все еще продолжает быть мачехой русской литературы и губит лучших ее деятелей, не давая им возможности высказаться вполне. С Добролюбовым легли в гроб надежды на преемничество Белинского. В области русской критики покойник начал свое литературное поприще так, как немногие его оканчивают. Самые ошибки и увлечения Николая Александровича проистекали от горячей любви к человечеству и русскому народу, от полного сочувствия его нуждам и невзгодам. Он не был оптимистом! не верил громким фразам и обещаниям, не смотрел в радужные стекла на события своего времени - но можно ли упрекать его за это?

   В понедельник, в день его похорон, несмотря на дурную погоду, густая толпа шла за его гробом, который несли на своих плечах друзья и почитатели покойного от Литейного до Волкова кладбища, где его положили подле Белинского. Были тут и писатели, и офицеры, и студенты, были лица, никогда не знавшие и не видавшие покойного, но которые считали долгом поклониться телу благородного деятеля, добивались, как чести, возможности пронести хоть несколько шагов на плечах своих тяжелый гроб... Над могилой сказали несколько теплых, правдивых слов друзья погибшего. Еще одною горькою утратою, безвременною могилою стало больше на печальном поприще русской литературы, но не отвратит никого от трудов на этом поприще ранняя кончина даровитого труженика: напротив, благородным призывом укрепит она каждого действовать по мере сил своих на развитие и укоренение в массе здравых идей, важных, хотя и неутешительных истин.

   Редакции "Современника" предстоит собрать и издать все, что успел высказать и написать Добролюбов. Это будет самый прочный памятник ему в нашей литературе.

  

   <Ноябрь 1861>

  

  

   ...Погребальная процессия была чужда всякой мишуры, всякой пышности. Но простой сосновый гроб несли на руках друзья и знавшие покойника от дома до самого кладбища; за гробом шла длинная вереница провожавших, тянулся длинный ряд экипажей. Процессия двигалась в тишине, без певчих, без наряженных в черные мантии наемников, но грустные лица провожавших ясно говорили, что каждый искренно уважал покойника, каждый сознавал значение утраты... В числе лиц, которые несли гроб и шли за гробом, было много известных ученых и литераторов, были знакомые покойного, было много лиц, никогда не видавших Добролюбова и знавших его только по литературным трудам. У писателя талантливого, современного всегда есть друзья, которых он не знает и которые, не видав его при жизни, как близкие, как родные, печально идут за его гробом... Такова сила таланта!.. Добролюбов многих привязывал к себе этою силою, а воспоминание о нем сохранится долго в памяти многих!..

  

   <Ноябрь 1861>

  

  

   С глубоким прискорбием мы извещаем наших читателей о кончине одного из даровитейших молодых писателей - Николая Александровича Добролюбова, посвящавшего все время усиленным литературным занятиям. Он умер в ночи с 16-го на 17-е число ноября.

   В тесном кругу русских писателей утрата эта тем печальнее, что г. Добролюбов принадлежал к числу деятелей, которых ожидала блестящая будущность.

   Потеря эта в особенности ощутительна в настоящее время, в которое более чем когда-либо чувствуется необходимость в таких литературных деятелях, каким был г. Добролюбов.

   20-го ноября в половине десятого часа утра будет вынос тела его на Волково кладбище из квартиры на Литейной, в доме Юргенса.

  

   <18 ноября 1861>

  

  

   Мы только что возвратились с зрелища очень печального, с похорон человека, расставшегося с жизнью в самом ее цвете, человек неоспоримо любившего жизнь; в самом лучшем смысле этого слова. Я говорю о Н. А. Добролюбове, обратившем на себя общее внимание русской читающей публики прекрасными критическими статьями, печатавшимися в "Современнике" начиная с 1857 года. Сын бедного сельского священника¹, воспитанный за казенный счет в стенах упраздненного теперь Педагогического института, Н. А. Добролюбов умер двадцати пяти лет, умер полный жаждою деятельности, искренней любовью к России. Он рано сознал свое призвание и с небольшим двадцати лет выступил на журнальное поприще. Три года его деятельности² произвели ряд замечательных статей, вроде "Обломовщины", "Темного царства", "Светлого луча в темном царстве" (по поводу драм Островского) и некоторых других. Кроме того, он в это время заведовал критикою и библиографиею "Современника", значительно обязанного ему своим успехом. Расстроенное здоровье заставило его уехать за границу, где он пробыл около года. Возврат его обозначился превосходною статьею по поводу романов г. Достоевского "Забитые люди". Но злая чахотка свела его наконец в могилу.

   К его гробу собрался не особенно многочисленный кружок, состоявший из литераторов, участвующих по преимуществу в "Современнике", студентов, офицеров и нескольких дам. Несмотря на это, гроб Н. А. Добролюбова был донесен этим небольшим кружком от квартиры покойного (на Литейной) до самого Волковского кладбища, долженствовавшего принять последние останки покойного. При выносе тела из церкви гг. Некрасов и Чернышевский сказали несколько слов о значении Н. А. Добролюбова не столько как писателя, а более как человека. Г-н Чернышевский прочел при этом несколько отрывков из найденного дневника Добролюбова и несколько его стихотворений, которые ясно говорили, что на ускорение смерти Н. А. имели сильное влияние некоторые нравственные причины. Над могилою, над засыпанным уже землею Добролюбовым, было произнесено еще несколько дружеских речей, из которых иные указывали на знаменательность смежности его могилы с последним жилищем Белинского.

   Тихо и тоскливо разошлась с кладбища небольшая толпа хоронивших, и у каждого, без сомнения, была в уме дума о молодости наших деятелей, сходящих в могилу... Еще жертва смерти, и еще жизнь, подкошенная в самом роскошном ее цветении!

   Друзьями покойного собрана уже некоторая сумма на памятник ему. Редакциею "Современника" будут изданы сочинения и портрет Добролюбова, которому, кроме обычного псевдонима "Н.-бов", принадлежали также подписи "Н.-пов"³, "Н. Лайбов" и "Конрад Лилиеншвагер".

  

   <20 ноября 1861 г.>

  

  

   Сегодня, в 9 1/2 час. утра, был вынос тела умершего 17 числа литератора Добролюбова. В квартиру его, на Литейной, собралось более двухсот человек литераторов, офицеров, студентов, гимназистов и других лиц. Всем бывшим там раздавали его визитные карточки. Гроб несли на руках до самого кладбища, но похороны его были довольно бедные. В кладбищенской церкви, во время отпевания тела, намеревались было говорить речи, но священники этого не позволили. Когда гроб вынесли на паперть, то выступил Некрасов и стал говорить, весьма невнятно, сквозь слезы¹, почти шепотом, о причине смерти Добролюбова, приписываемой им сильному душевному горю вследствие многих неприятностей и неудач, присовокупив, что он умер, к несчастию, слишком рано, мог еще многое совершить, ибо он занимался делом, а не голословна, и советовал последовать его примеру. Речь Некрасова трудно было расслышать. Потом говорил Чернышевский. Начав с того, что необходимо объявить собравшейся публике о причине смерти Добролюбова, Чернышевский вынул из кармана тетрадку и сказал: "Вот, господа, дневник покойного, найденный мною в числе его бумаг; он разделяется на две части: на внесенное им в оный до отъезда за границу и на записанное после его возвращения. Из этого дневника я прочту вам некоторые заметки, из которых вы ясно увидите причину его смерти; лиц я называть не буду, а скажу только NN". Тут Чернышевский начал читать статей восемь, приблизительно следующего содержания: "Такого-то числа пришел ко мне (Добролюбову) NN и объявил мне, что в моей статье сделано много помарок. Такого-то числа явился ко мне NN и передал, что за мою статью, которая была напечатана там-то, он получил

   выговор. Такого-то числа получено известие, что в Харьковском университете были беспорядки. Получено уведомление, что беспорядки были в Киеве. Дошли сведения, что некоторые не из "наших" сосланы в Вятку; другие т - бог знает, что с ними стало. Получено сведение из Москвы, что в одной из тамошних гимназий удавился воспитанник за то, что его хотели заставить подчиниться начальству". "Но главная причина его ранней кончины,- присовокупил Чернышевский,- состоит в том, что его лучший друг,- вы знаете, господа, кто! - находится в заточении"².

   Читая один параграф, Чернышевский забылся и назвал пришедшего к Добролюбову Елисеева (он один из тех, который во всякое время имеет доступ к Чернышевскому). При наименовании его он смутился немного, но тотчас же, обретясь к публике, сказал: "Вы его знаете, это "наш"!"

   В заключение Чернышевский прочитал два довольно длинные стихотворения Добролюбова³, в весьма либеральном духе написанные, из которых первое оканчивалось словами: "Прости, мой друг, я умираю оттого, что честен был", а второе словами: "И делал доброе я дело среди царюющего зла".

   Вообще вся речь Чернышевского, а также и Некрасова, клонилась, видимо, к тому, чтобы все считали Добролюбова жертвою правительственных распоряжений и чтобы его выставляли как мученика, убитого нравственно, одним словом, что правительство уморило его. Из бывших на похоронах двое военных в разговоре между собою заметили: "Какие сильные слова; чего доброго, его завтра или послезавтоа арестуют".

  

   20 ноября 1861 г.

  

  

  

  

   ДВАДЦАТОЕ НОЯБРЯ 1861 ГОДА

  

   Я покинул кладбище унылое,

   Но я мысль мою там позабыл,-

   Под землею в гробу приютилася

   И глядит на тебя, мертвый друг!

  

   Ты схоронен в морозы трескучие,

   Жадный червь не коснулся тебя,

   На лицо через щели гробовые

   Проступить не успела вода;

  

   Ты лежишь как сейчас похороненный,

   Только словно длинней и белей

   Пальцы рук, на груди твоей сложенных,

   Да сквозь землю проникнувшим инеем

   Убелил твои кудри мороз,

  

   Да следы наложили чуть видные

   Поцелуи суровой зимы

   На уста твои, плотно сомкнутые,

   И на впалые очи твои...

  

   20 ноября 1861 г.

  

   ПАМЯТИ ДОБРОЛЮБОВА

  

   Суров ты был, ты в молодые годы

   Умел рассудку страсти подчинять.

   Учил ты жить для славы, для свободы,

   Но более учил ты умирать.

  

   Сознательно мирские наслажденья

   Ты отвергал, ты чистоту хранил,

   Ты жажде сердца не дал утоленья;

   Как женщину, ты родину любил,

   Свои труды, надежды, помышленья

  

   Ты отдал ей; ты честные сердца

   Ей покорял. Взывая к жизни новой,

   И светлый рай и перлы для венца

   Готовил ты любовнице суровой.

  

   Но слишком рано твой ударил час,

   И вещее перо из рук упало.

   Какой светильник разума угас!

   Какое сердце биться перестало!

  

   Года минули, страсти улеглись,

   И высоко вознесся ты над нами...

   Плачь, русская земля! но и гордись -

   С тех пор, как ты стоишь под небесами,

  

   Такого сына не рождала ты,

   И в недра не брала свои обратно:

   Сокровища душевной красоты

   Совмещены в нем были благодатно...

  

   Природа-мать! когда б таких людей

   Ты иногда не посылала миру,

   Заглохла б нива жизни...

  

   1864

  

  

   ПАМЯТИ ДОБРОЛЮБОВА

  

   Вечный враг всего живого,

   Тупоумен, дик и зол,

   Нашу жизнь за мысль и слово

   Топчет произвол.

  

   И чем жизнь честней и чище,

   Тем нещаднее судьба;

   Раздвигайся ты, кладбище,-

   Принимай гроба!

  

   Гроб вчера и гроб сегодня,

   Завтра гроб... А мы стоим

   Средь могил и... "власть господня",

   Как рабы, твердим.

  

   Вот и твой смолк голос честный,

   И смежился честный взгляд,

   И уложен в гроб ты тесный,

   Отстрадавший брат.

  

   Жаждой правды изнывая,

   В темном царстве лжи и зла

   Жизнь зачахла молодая,

   Гнета не снесла.

  

   Ты умолк, но нам из гроба

   Скорбный лик твой говорит:

   "Что ж молчит в вас, братья, злоба?

   Что любовь молчит?

  

   Иль в любви у вас лишь слезы

   Есть для ваших кровных бед?

   Или сил и для угрозы

   В вашей злобе нет?

  

   Братья, пусть любовь вас тесно

   Сдвинет в дружный ратный строй,

   Пусть ведет вас злоба в честный

   И открытый бой!"

  

   Мы стоим, не слыша зова,-

   И ликуя, зверски зол,

   Тризну мысли, тризну слова

   Правит произвол.

  

   20 ноября 1861 в.

  

  

   * * *

  

   Ты жаждал правды, жаждал света,

   Любовью к ближнему согрета

   Всегда была душа твоя.

  

   Не суету и наслажденье -

   Добру высокое служенье

   Считал ты целью бытия.

  

   И, провозвестник жизни новой,

   На подвиг трудный и суровый

   Ты с юных дней себя обрек...

  

   С горячей верой, с сердцем чистым,

   Ты бодро шел путем тернистым,

   Тщеславных помыслов далек.

  

   Давно уж нет тебя меж нами,

   Но над правдивыми сердцами

  

  Еще ты властвуешь досель.

  

   И, духом падших ободряя,

   Горит звездой в ночи - благая,

  

  Тобой указанная цель!

  

   <1881>

  

  

  

   В мастерской сидит старик -

   Бледнолиц и тонок,-

   С ним ребенок - не велик,

   Но смышлен ребенок:

   "Дядя, кто это такой

   Длинный, точно дудка?"

   И на карточку рукой

   Указал малютка.

   "Биллиардный Ришелье,

   Шулер и проныра,

   Ростовщик, habitue {*}

   {* Завсегдатай (фр.).- Ред.}

   Палкина трактира...

   Хоть кого заговорит

   И к игре он склонит,,

   И в огне он не горит

   И в воде не тонет...

   Пропечатали его

   Раз в журнале "Дело"...

   Что же он? - Да, ничего...

   Не мое, мол, дело!..

   Не поделаешь пером

   Ничего с пронырой,

   Не пробьешь его дубьем -

   Где ж пробить сатирой?!"

  

   "Ну, а это кто?" - "Актер,

   Падкий к комплиментам;

   Он пороги все обтер

   Нашим рецензентам.

   Им закормлен сонм писак

   И шампанским залит,-

   И за то его ведь как

   Лизоблюды хвалят!..

   С драматургами он свой:

   Сват иль кум любезный,

   И для каверз их порой

   Человек полезный...

   И строчилы за родство,

   За холопство, что ли,-

   Сочиняют для него

   Выгодные роли...

   Он ведет себя хитро,-

   Публику дурача,-

   Выдает за серебро

   Мельхиор от Кача¹,-

   Ну, а публика дурак,

   Смысла не имея,

   Принимает,- да ведь как,

   Этого пигмея?!"

  

   "Это кто?" - "Хм! Журналист,

   Каторжный писатель,

   Пренахальный публицист

   И лихой предатель...

   Злой змеею повит он

   И волчицей вспоен,

   Но имеет вес и тон

   Этот грязный воин...

   И у многих он в чести,

   Многим друг короткий,-

   Эх! Его держать в части

   Надо б за решеткой!.."

  

   "Это кто?" - "Скот из скотов

   И домовладелец,-

   Бедняков душить готов

   Он из-за безделиц...

   В храмы льет колокола...

   Что ж ему за дело,

   Что жилица не пила

   И три дня не ела!..

   Сам ведь сыт он и здоров,

   Денег тьма и платья,-

   Что ж ему стон бедняков,

   Вопли и проклятья!"

  

   Долго б речь он продолжал,

   На портреты глядя,

   Но ребенок вдруг сказал:

   "Ух, довольно, дядя!..

   Гадки люди, вижу я,-

   Звери лучше, право!.."

  

   "Нет, не все, душа моя,

   Посмотри направо -

   Видишь личность: светлый взор,

   Нежный и безгрешный...

   (Как на этот скотный двор

   Ты попал, сердечный?)

   Подлость, зло сражал он в прах,

   Смел был, бескорыстен,

   Он высказывал в статьях

   Много едких истин.

   Он нередко повторял:

   "Все мы люди - братья"₈

   И к толпе он простирал

   Нежные объятья.

   Но толпа тупа была,

   Хоть в статьи глядела,-

   Но его не поняла

   Иль понять не смела...

   Он пером своим наш сон

   Вековой встревожил,-

   Век бы жить ему,- но он

   Четверти не прожил².

   Да, для края своего

   Не жалел он груди...

   После смерти лишь его

   Оценили люди...

   Бил людское он скотство

   Словом крепче стали;

   Мы всегда статьи его

   С жадностью читали.

   Он вливал тепло и свет,

   В нас роил идеи..."

  

   "Дядя, стой! Его портрет

   Дай мне поскорее...

   Славно быть таким борцом

   И известным свету!.."

   И с сияющим лицом

   Он припал к портрету.

  

   "Бедный!" - молвил он с тоской

   И, сложив три пальца,

   Сделал крест за упокой

   Честного страдальца,

  

   <1871?>

  

  

  

   * * *

  

   Друзья! В тяжелый миг сомненья

   Взгляните пристальней назад:

   Какие скорбные виденья

   Оттуда с ужасом глядят!

   И молят и как будто плачут,

   Грозят кистями рук худых...

   Что их мольбы немые значат?

   Кому, за что упреки их?

  

   То - наши братья... Жизнь, свободу,

   Все блага лучшие земли

   Они родимому народу

   С любовью в жертву принесли.

   Они погибли, веря страстно,

   Что мы пойдем по их стопам

   И не дадим пропасть напрасно

   Их жертвам, ранам и скорбям!

  

   Когда в постыдный час забвенья

   Страдальца-брата тень мелькнет,-

   Какая буря возмущенья

   Внезапно сердце потрясет!

   Святые слезы покаянья

   Подступят к горлу... И опять

   Кипит душа огнем желанья -

   Идти на крестные страданья,

   Всю душу родине отдать!

  

   1883

  

  

   Аничков - Добролюбов Н. А. Полн. собр. соч. под ред. Е. В. Аничкова, т. 1-9. СПб., изд-во "Деятель", 1911-1912.

   Арх. Добр., No... - Найдич Э. Э. Архив Н. А. Добролюбова. Опись. Государственная публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Л., 1952.

   Герцен - Герцен А. И. Полн. собр. соч. и писем под ред. М. К. Лемке, т. 1-22. Пг., 1915-Л., 1925.

   ГПБ - Государственная публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина.

   ИРЛИ - Институт русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР.

   Княжнин, No... - Княжнин В. Н. Архив Н. А. Добролюбова. Описание.- В кн.: "Временник Пушкинского дома. 1913". СПб., 1914.

   Летопись... - Рейсер С. А. Летопись жизни и деятельности Н. А. Добролюбова. М., Госкультпросветиздат, 1953.

   ЛН - Литературное наследство.

   Материалы - Материалы для биографии Н. А. Добролюбова, собранные в 1861-1862 гг. Н. Г. Чернышевским, т. I. M., изд-во К. Т. Солдатенкова, 1890.

   ПссН - Некрасов Н. А. Полн. собр. соч. и писем, в 12-ти томах. М., Гослитиздат, 1948-1953.

   ПссТ - Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М-Л., Изд-во АН СССР, 1960-1968.

   ПссЧ - Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч, в писем в 16-ти томах. М., Гослитиздат, 1939-1951,

   Совр. - "Современник".

   СсД - Добролюбов Н. А. Собр. соч. в 9-ти томах. М.-Л., Гослитиздат, 1961-1964.

   ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства.

   ЦГИА - Центральный государственный исторический архив.

   Шестидесятые годы - Шестидесятые годы. Материалы по истории литературы и общественному движению. Под ред. Н. К. Пиксанова и О. В. Цехновицера. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1940.

  

   В сборник включены воспоминания, статьи и заметки мемуарного характера, посвященные жизни и творческому пути Добролюбова. Только немногие из них, как воспоминания А. Я. Панаевой, Н. Г. Чернышевского и М. А. Антоновича, неоднократно перепечатывались в советское время и более или менее хорошо известны читателю. В 1936 году были впервые опубликованы в "Литературном наследстве" (No 25-26) воспоминания И. М. Сладкопевцева, Б. И. Сциборского и М. И. Шемановского. Остальной материал в большей своей части не переиздавался в течение многих десятилетий; затерянный на страницах труднодоступных журналов, газет или отдельных изданий, он практически неизвестен в широких кругах. Таковы письма, статьи, заметки и мемуары Д. В. Аверкиева, П. И. Вейнберга, В. И. Глориантова, В. А. Добролюбова, М. А. Кострова, Н. Н. Мазуренко, П. И. Мельникова-Печерского, В. И. Модестова, В. Н. Никитина, Н. Я. Николадзе, А. Н. Пыпина, А. П. Пятковского, А. А. Радонежского, Л. Н. Самсонова, Д. П. Сильчевского и др. Воспоминания Н. А. Татариновой и В. И. Глориантова впервые опубликованы в первом издании наст. сборника. В книге собраны также некрологи Добролюбова, извлеченные из различных газет и журналов, и перепечатано донесение агента III Отделения. В приложении помещены наиболее значительные в художественном отношении стихотворения, посвященные памяти Добролюбова.

   Весь материал разбит на несколько разделов. Внутри каждого раздела по возможности соблюдена хронология жизни великого критика.

   Включенные в книгу тексты всюду, где это было возможно, сверены с рукописями. При этом в некоторых случаях, по сравнению с другими изданиями, в текст внесены уточнения (это особенно касается воспоминаний М. А. Антоновича и А. П. Златовратского).

   Все недописанные в автографах слова даны полностью. Угловые скобки сохранены лишь в тех случаях, когда раскрытие вызывает хотя бы некоторое сомнение.

   Каждая публикация сопровождается датой, указывающей время написания: установленные составителем даты заключены в угловые скобки.

   В настоящее 2-е издание сборника в тексты и комментарии введены различные дополнения, исправления и сокращения.

   В подготовке рукописи к изданию принимал участие В. Э. Боград.

  

---