Герцен Александр Иванович - Письма из Франции и Италии

ающими в Россию (М. Ф. Корш, П. В. Анненков и др.).

   Под влиянием большого успеха, выпавшего на долю его книги "С того берега" ("Vom andern Ufer"), выпущенной в 1850 г. на немецком языке гамбургским издательством "Hoffmann und Campe", Герцен предпринимает аналогичное немецкое издание своих "Писем": "Briefe aus Italien und Frankreich (1848-1849) von einem Russen, Verfasser des "Vom andern Ufer", Hamburg, Hoffmann und Campe, 1850". В этом издании, русский оригинал которого до нас не дошел, имеются по сравнению с первоначальным текстом композиционные изменения и значительные сокращения (так, "Письма из Avenue Marigny" в него совершенно не вошли), но расширено письмо от 1 июня 1849 г. (11-е по нумерации изданий 1855 и 1858 гг.). Перевод (на основе перевода, продиктованного Герценом) принадлежит Фридриху Каппу. Из письма Герцена к Якоби от 24 апреля 1850 г. известно, что корректур этого издания Герцен не читал и перевод оценил как "довольно плохой". Поэтому важнейшие варианты немецкого издания, отличные как от первоначальной, так и от окончательной редакций, печатаются в настоящем томе в качестве приложения к вариантам основного текста (см. стр. 413-434).

   Особый интерес представляет в издании 1850 г. "Предисловие" издателя, которое не могло быть написано без значительного участия Герцена. Приводим его в переводе на русский язык.

   "Нижеследующие письма принадлежат одному остроумному русскому писателю, который одновременно с ними издает свое новейшее любопытное произведение "С того берега". Письма находятся с последним в теснейшей духовной и территориальной связи и вместе с тем примыкают к ряду более ранних писем из Франции, выходивших с продолжением в одном петербургском журнале.

   С начала 1848 г. автор не мог более ничего сказать такого, что было бы пропущено русской цензурой. Он не испытывал также желания калечить или намеренно искажать свои сообщения с тем, чтобы они стали приемлемыми для цензуры. Прежние парижские письма, периода от марта до октября 1847 г., здесь не приведены по той причине, что они были написаны с оглядкой на русскую цензуру и поэтому содержали лишь косвенные указания и намеки. Лучшая часть их как раз та, которую читаешь между строк. Уже то обстоятельство, что они печатались при петербургской цензуре, достаточно их обрисовывает.

   Что касается данных писем, то с первого римского письма времена очень изменились. Автор, конечно, уже не стал бы теперь до такой степени восторгаться величественным пробуждением Италии, после того как он видел глубокую летаргию Франции. Мне кажется тем не менее, что это определенно выраженное различие в тоне и во всей манере наблюдения представляет еще дополнительный интерес. В каждом письме биение пульса времени тем горячее, что автор, за исключением маленьких частностей, ничего не изменяет и не улучшает. Пережитое схвачено так, как оно отражалось в реальной натуре.

   Женева, декабрь 1849

  

   Дальнейшая работа Герцена над текстом "Писем" отчасти отразилась в его небольшой статье "Из воспоминаний о прошлом годе одного русского", напечатанной на немецком языке в лондонской газете "Der Kosmos" ("Deutsche Zeitung aus London". Hrsg. v. E. Hang, 1851, JVsNo 1 и 2 от 17 мая и 14 июня). Эта статья представляет, с мало существенными разночтениями, первоначальную редакцию нового (12-го по нумерации изданий 1855 и 1858 гг.) письма (начиная с "Наконец я опять в Ницце..." и кончая "июньскими застрельщиками", стр. 190-192 настоящего тома). Опубликована в русском переводе в ЛН, т. 7-8, М., 1933, стр. 57-58.

   К этому же времени относятся два рукописных отрывка из перевода "Писем" на французский язык, которые хранятся в ЦГАОР ("пражская коллекция") и помещаются в томе в особом разделе ("Авторские переводы"). Первый отрывок представляет собой черновой автограф перевода на французский язык двенадцатого письма основной редакции (стр. 190-200), второй - начала тринадцатого (стр. 201-209). Перевод выполнен самим Герценом, причем двенадцатое письмо, перевод которого сохранился почти полностью, названо здесь первым. Рукопись озаглавлена: "Письма русского из Италии. Воспоминания 1850-1852 гг."

   Первое (двенадцатое) письмо датировано во французской рукописи 30 июня 1850 г., а не 10 июля, как в русском тексте. В конце этого письма пометка Герцена: "Переведено в Лугано 2 июля 1852 г."

   При переводе Герцен довольно близко держался русского подлинника, однако внес в перевод ряд более или менее значительных изменений, то сокращая текст, то, наоборот, обогащая его новыми мыслями, характеристиками, фактическими подробностями, эпитетами и т. п. Так, характеризуя консерватизм, Герцен во французском тексте добавил: "Это теория, манера рассматривать вещи, это настоящие, рассматриваемое с точки зрения прошедшего...", и противопоставил консерваторов прежнего времени, сохранявших в какой-то степени положительные качества, современным "гнусным интриганам, которые держатся на поверхности французского общества", утверждая, что они сохранили свойства "тех тигров-обезьян, о которых говорит Вольтер". Клеймя французскую буржуазию, желающую наслаждаться во что бы то ни стало и любой ценой, Герцен в своем переводе добавляет: "Это система Исава, продающего свои права за скверную чечевичную похлебку". При описании прений о депортации Герцен замечает во французском тексте: "Я не мог понять ропота почтенных законодателей, когда Пьер Леру заявил, что "Нука-Ива - это знойная Сибирь" - оскорбиться должен был Киселев, русский посланник, уподоблением Сибири этим piombi {Здесь: темницам (итал.). - Ред.} океана". Возмущаясь террористическими мерами, принятыми французским правительством для своей защиты, Герцен дополняет в своем переводе соответствующее место следующей сентенцией: "Общество, распадающееся на части, имеет врага в своем сердце, в своей крови". Тьера Герцен в переводе характеризует как "типичного представителя этого живущего на проценты большинства", "того жирного слоя, который разливается, подобно маслу, по всему современному обществу". В переводе Герцен называет "страсть к переменам - добрым гением Франции", говорит, что народ надо изучать "не по книгам, а в его хижинах". Он утверждает, что президент Луи-Наполеон "не является причиной зла, а только его результатом. Болезнетворное начало находится в совсем ином месте" и т. д. Любопытно следующее указание, содержащееся во французском тексте: "Я видел собственными глазами прусского короля, Пия IX, Луи Бонапарта - это ничтожества, принадлежащие к одной и той же семье".

   Французский перевод Герцена подвергся в рукописи значительной стилистической переделке неустановленным лицом. Вся эта посторонняя правка, по большей части неудачная и временами даже искажающая мысль Герцена, снята при публикации в настоящем томе. Сохранено только исправление несомненных ошибок орфографического характера.

   На первой странице второго (тринадцатого) письма в левом верхнем углу надпись рукой Герцена: "Письма из Ит<алии> Ис<канде>ра, стр. 269". (Герцен указывает на соответствующую французскому тексту страницу издания 1858 г.).

   В 1855 {Издание 1855 г. фактически вышло в свет в конце 1854 г. (см. письма Герцена к М. К. Рейхель от 21 ноября и 4 декабря 1854 г.).} и 1858 гг. Герцен выпустил в Лондоне на русском языке два отдельных издания "Писем", в которых первоначальная редакция их испытала стилистическую переработку и местами была сокращена, материал отдельных писем подвергнут частичному перемещению. В частности, в отличие от немецкого издания, включен в несколько сокращенном виде текст "Писем из Avenue Mariguy", a также прибавлено три новых письма из Ниццы, датированных 1850-1851 гг., и "Приложение" - письмо к Ш. Риберолю.

   В текст издания 1858 г. внесены следующие исправления:

   Стр. 31, строка 3: нанимающийся вместо: занимающийся (по изд. 1855 г.)

   Стр. 35, строка 7: Jeu de Paume вместо: Jeu de pommes

   Стр. 48, строка 14. Но что ему до нее со всем ее богатством? Он нашел ту деву, о которой мечтал, он узнал Марию, изучил ее, он вместо: Он (по изд. 1855 г. и С)

   Стр. 52, строка 2: он даст вместо: он дает (по изд. 1855 г.)

   Стр. 56, строка 2: 15 сентября 1847 вместо: 15 сентября 1848 (по изд. 1855 г.)

   Стр. 57, строка 7: новости, вместо: повести (по С)

   Стр. 66, строки 10-11: ссылаются вместо: ссылают (по изд. 1855 г.)

   Стр. 94, строка 33: Климент XIV вместо: Климент XVI (по авторизованной копии ПД, см. также примеч. к стр. 94)

   Стр. 99, строка 5: никогда не принимал вместо: никогда не переносил (по изд. 1855 г.)

   Стр. 100, строка 14: Франциск I вместо: Франциск II (см. примеч. к стр. 100)

   Стр. 102, строки 10-11: народной жизни, скрытной, вместо: народной жизни скрытной (по авторизованной копии ПД)

   Стр. 109, строка 36: страны вместо: травы (по изд. 1855 г.)

   Стр. 110, строки 19-20: Но самую резкую противуположность ~ составляют Рим и Неаполь вместо: Но самая резкая противоположность составляет Рим и Неаполь (по авторизованной копии ПД)

   Стр. 118, строка 3: кредитивного письма вместо: кредитного письма (по контексту)

   Стр. 131, строка 26: необыкновенного вместо: обыкновенного (по изд. 1855 г.)

   Стр. 132, строка 17: Собрания вместо: собора (по изд. 1855 г.)

   Стр. 134, строка 37: старую Францию и Францию революционную, вместо: старую Францию революционную (по изд. 1855 г.)

   Стр. 138, строки 20-21: не нелепо и бедно приложенный вместо: нелепо и бедно неприложенный (по изд. 1855 г.)

   Стр. 188, строка 27: слова вместо: слога (по изд. 1855 г.)

   Стр. 194, строка 28: июльскую колонну, вместо: июньскую колонну (по французскому автографу ЦГАОР, см. стр. 389, строка 7)

   Стр. 198, строка 7: непременно, вместо: непреметно (по изд. 1855 г.)

   Стр. 204, строка 5: теоретическим, вместо: теорическим (по изд. 1855 г.)

   Стр. 215, строка 31: спасется вместо: спасается (по изд. 1855 г.)

  

  

   "Письма из Франции и Италии" создавались Герценом в течение четырех с лишним лет (1847-1852). В этой книге Герцен собрал написанные им в эпистолярной форме статьи о революции 1848 г. во Франции и Италии. Статьи эти писались на различных стадиях развития духовной драмы, которую пережил Герцен, живой свидетель буржуазно-демократической революции в Европе в эти годы. "Письма" являются одним из важнейших документов этого переломного периода в жизни Герцена и в развитии его мировоззрения; они дают возможность проследить процесс нарастания его духовного кризиса. Основные ступени этого процесса находят свое отражение в трех циклах писем, из которых составлялась впоследствии Герценом книга "Письма из Франции и Италии".

   Первый цикл, "Письма из Avenue Marigny", написан Герценом осенью 1847 г., вскоре после его приезда в Париж. Предназначая эти статьи для русской печати, Герцен писал их, имея, как он выразился, постоянно перед глазами "красный призрак цензурных чернил".

   Начинаясь шутливым описанием дорожных впечатлений о путешествии Герцена из Москвы в Париж в начале 1847 г., "Письма из Avenue Marigny" вскоре переходят к острому анализу общественных отношений во Франции в годы Июльской монархии и дают яркую обличительную характеристику ее господствующего класса - буржуазии - и французской буржуазной культуры.

   Второй цикл "Писем из Франции и Италии" составили письма-статьи, написанные Герценом в Риме и Неаполе с декабря 1847 г. по март 1848 г.

   В цикле "Писем с via del Corso" описывалось путешествие Герцена в Италию, обстановка в Италии перед революцией и события начальных недель революции в этой стране.

   Третий цикл - "Опять в Париже" - был, по сути дела, очерком истории французской революции 1848 г., с февральских дней до середины мая 1848 г. Сам Герцен называл этот очерк "историей реакции".

   Заключительные письма-статьи (1850-1851 гг.) содержали размышления Герцена по поводу торжества буржуазной контрреволюции во Франции и завершающего события этой контрреволюции - бонапартистского государственного переворота 2 декабря 1851 г.

   Из сказанного видно, насколько сложен состав "Писем из Франции и Италии". Различные части этой книги создавались при разных исторических обстоятельствах, под влиянием меняющихся взглядов и настроений автора, и имели разное назначение, определившее особенности стиля, в зависимости от того, задумывал ли Герцен подцензурную статью или же откровенный разговор с друзьями.

   Несмотря на столь значительное разнообразие "Писем из Франции и Италии" как со стороны содержания, так и со стороны формы, им присуще определенное внутреннее тематическое единство. Оно-то и позволило Герцену осуществить издание этих "Писем" как единой, цельной книги. Шла ли в них речь о парижских театрах или парижских баррикадах, о продажных журналистах или демократах-формалистах, о "дилетантах социализма" или "дилетантах политики", о терроре буржуазных республиканцев или о терроре бонапартистском,- стержнем всего служила сквозная тема о "мире буржуазии" и борьбе с ним эксплуатируемых трудящихся масс. Эта огромная тема включила в себя разносторонний анализ буржуазных общественных отношений Западной Европы, процесса умирания революционности буржуазной демократии и нарастания революционного возмущения пролетариата, оценку исторического выступления рабочего класса в 1848 г., его поражения и дальнейших перспектив его борьбы за социализм.

   Необходимо отметить, что эта тема возникла в первых же статьях Герцена о его заграничных впечатлениях, в "Письмах из Avenue Marigny", хотя первая встреча с Европой и была, как выразился Герцен, "веселая сначала". Объясняя это, Герцен впоследствии, в предисловии к изданию "Писем" 1858 г., писал: "<...>да и как же было не веселиться, вырвавшись из николаевской России, после двух ссылок и одного полицейского надзора!". Но "веселый тон писем, - тут же отмечал Герцен,- скоро тускнет - начинается зловещее раздумие и патологический разбор. Пестрые декорации конституционной Франции ненадолго могли скрыть внутреннюю болезнь, глубоко разъедавшую ее".

   Насколько быстро совершился этот переход Герцена от первого радостного чувства свободы к "зловещему раздумию" о противоречиях, разъедающих буржуазный строй Западной Европы, свидетельствуют его личные письма к друзьям на родину. Показательно в этом смысле письмо Герцена к М. С. Щепкину, датированное 23/11 апреля 1847 г. и написанное, следовательно, менее чем через месяц после приезда во Францию (Герцен приехал в Париж 25 марта). Письмо это содержало уже набросок тех мыслей, которые Герцен несколько месяцев спустя развивал в своих "Письмах из Avenue Marigny". Герцен писал знаменитому русскому актеру: "...вы можете смело определить по пьесам господствующий класс в Париже, и наоборот". Раскрывая значение этого "наоборот", Герцен выражал убеждение, что не буржуазия, а класс "работников" был движущей силой прогресса во Франции в последнее время. Герцен говорил Щепкину: "<...> чем беднее здесь человек, тем он далее от мещанина в хорошую сторону <...>".

   Таким образом, перед взором Герцена быстро открылись два мира, которые он так образно назвал в "Письмах из Avenue Marigny": "Париж, стоящий за ценс" и "Париж, стоящий за ценсом".

   Ошибочно было бы думать, что разочарование в буржуазной демократии и мысли о буржуазии, как о "Фигаро", который "обрюзг, отяжелел, ненавидит голодных и не верит в бедность, называя ее ленью и бродяжничеством", появились у Герцена только в результате его личного знакомства с отталкивающей действительностью Франции 1847 г., этого гниющего царства банкиров. Знакомство с этой действительностью обострило те мысли, какие зародились у Герцена еще до поездки за границу, оно помогло их быстрому созреванию и развитию.

   В идейном багаже, с которым Герцен переезжал в январе 1847 г. через границу, была не только ненависть к самодержавно-крепостническому строю. В герценовском дневнике уже в 1844 г. появились следы глубоких раздумий о буржуазном строе Западной Европы. Семена разочарования в нем давно были посеяны произведениями великих социалистов-утопистов Сен-Симона и Фурье. Изучение же сочинений эпигонов утопизма, мелкобуржуазных социалистов и экономистов - Луи Блана, Пьера Леру, Прудона и др.- основательно познакомило Герцена с арсеналом идей морализирующих критиков капитализма. Герцен уезжал за границу революционером, демократом и социалистом. Его убеждения содержали большую дозу скептицизма и презрения по отношению к буржуазному общественному строю Западной Европы и горячие симпатии к западноевропейскому "работнику" и его страданиям. Но сформировавшиеся в этот период у Герцена социалистические идеи принадлежали, как указывал Ленин, к многочисленным в ту эпоху формам и разновидностям буржуазного и мелкобуржуазного социализма. Эти идеи были преисполнены иллюзий "надклассового социализма", обращающегося равно к рабочим и к буржуазии, к крестьянам и к мелким буржуа. Несмотря на свое материалистическое философское мировоззрение, Герцен не мог выйти из рамок утопического социализма, так как он остановился перед историческим материализмом.

   "В сущности, это был вовсе не социализм, а прекраснодушная фраза, доброе мечтание...",- характеризовал тогдашние социалистические воззрения Герцена Ленин (В. И. Лени и. Сочинения, т. 18, стр. 10). Именно этим иллюзиям, утопическим мечтаниям и суждено было разлететься в прах при столкновении с реальностью классовой борьбы в капиталистической Европе, вскоре дошедшей до своих высших форм - революции и гражданской войны.

   "Письма из Франции и Италии" в полной мере раскрывают силу этих иллюзий у Герцена перед революцией и в начале революции. С особой наглядностью обнаруживают их живучесть и цепкую власть "Письма с via del Corso" Восторженный тон этих писем, идеализация итальянской буржуазии и затушевывание классовых противоречий, которые Герцен так отчетливо различал во Франции,- все это не было случайным. Это можно объяснить прежде всего тем, что в Италии в значительно больших размерах, чем во Франции, сохранялась почва для буржуазных иллюзий Герцена. Приехав из Франции в Италию (1847 г.), Герцен увидел тогда еще революционную буржуазию, он наблюдал в действии революционную буржуазную демократию в условиях неразвитых классовых противоречий незрелого капитализма. Его иллюзии, уже пошатнувшиеся от ударов французской действительности, вновь временно окрепли на итальянской почве.

   Возвращение во Францию, куда весной 1848 г. Герцен "летел на крыльях", охваченный восторгом от вестей о начавшейся всеевропейской революции, быстро рассеяло эти расцветшие было иллюзии и нанесло ем смертельный удар. Герцен не понимал тогда буржуазного характера революции 1848 г. Подобно многим другим представителям домарксовского социализма, он принял установление демократической республики во Франции за начало эры торжества социализма сперва во Франции, а затем и в других западноевропейских странах. Однако приехав в Париж на другой день после открытия Учредительного собрания, Герцен проницательно разглядел обстановку развернувшегося контрнаступления буржуазии на рабочий класс. Он быстро распознал признаки готовящегося разгрома пролетариата и поражения революции. Кровавая бойня июньских дней и неистовства буржуазного террора кавеньяковских республиканцев полностью подтвердили самые мрачные предвидения Герцена и повергли его в отчаяние. Опыт революции и особенно гражданская война июньских дней произвели глубокие сдвиги в его мировоззрении. "Нечего сказать, педагогический год мы прожили!" - писал потом Герцен Грановскому, в письме от 12 мая 1849 г., метко определяя значение этого опыта. Герцен распознал фальшь формального республиканизма, придя к правильному выводу, что "даже край буржуазного радикализма реакционен по отношению к социализму и пролетариату". Он заклеймил и отверг политику мелкобуржуазных "демократов-формалистов", пытавшихся "продолжать свою невозможную несоциальную республику...". Он правильно расценил бессилие утопистов, которые были преисполнены желания общего блага, но "не знали, как навести мосты из всеобщности в действительную жизнь, из стремления в приложение". Он отдавал себе все более ясный отчет в том, что "вопрос о материальном благосостоянии", - иначе говоря, экономические интересы как пружины борьбы классов,- играет огромную роль в истории современности, что без "экономической стороны" великие слова и идеи остаются словами. Но эти страстные поиски революционной научной теории, о которых свидетельствуют многие страницы герценовских "Писем", не увенчались успехом. Хотя взгляды Герцена развивались здесь в направлении материалистического понимания истории, он все же по-прежнему оставался, несмотря на свои гениальные догадки, идеалистом в понимании общественных явлений. Вследствие этого Герцен оказался не в состоянии осмыслить уроки революции 1848 г., не увидел дальнейшей революционной перспективы европейского рабочего движения и социализма. Если первое время после июньских дней Герцен "верил еще в побежденных" ("Былое и думы", часть V, гл. XXXVIII), то с дальнейшим торжеством буржуазной контрреволюции он перестал в них верить и "с каким-то внутренним озлоблением убивал прежние упования и надежды" ("Былое и думы", часть V, гл. XLIII). Герцен не видел неиссякаемого источника сил пролетариата и поэтому принял его поражение в первой открытой битве против буржуазного строя за свидетельство и доказательство невозможности победы социализма в Западной Европе. Отсюда его крайний пессимизм после 1848 г., его глубокий духовный кризис, завершившийся к концу этого периода обращением к утопической идее русского народнического "общинного социализма". "Письма из Франции и Италии" позволяют проследить шаг за шагом нарастание этого кризиса, измерить его мучительную остроту и глубину. Эти письма-статьи убедительно подтверждают гениальный ленинский взгляд насущность духовной драмы Герцена. "Духовный крах Герцена, его глубокий скептицизм и пессимизм после 1848-го года был крахом буржуазных иллюзий в социализме. Духовная драма Герцена была порождением и отражением той всемирноисторической эпохи, когда революционность буржуазной демократии уже умирала (в Европе), а революционность социалистического пролетариата еще не созрела" (В. И. Ленин, Сочинения, т. 18, стр. 10).

   При всех своих идейных блужданиях Герцен проявлял часто замечательный реализм исторического мышления, делал глубокие наблюдения над классовой борьбой в буржуазном обществе,- наблюдения, в которых отразились большие куски жизненной правды. Многие страницы этих писем содержат оценки исторических событий революции и характеристики ее действующих лиц, поразительно перекликавшиеся с соответствующими оценками и характеристиками К. Маркса. Особый интерес в этом отношении представляет исторический очерк начального периода французской революции 1848 г., который Герцен набросал для своих русских друзей в серии писем "Опять в Париже". Встречающиеся в этом очерке следы идеалистических иллюзий Герцена и его мучительного духовного кризиса не могут заслонить содержащегося в нем превосходного анализа действующих сил февральской революции во Франции. Предпринятый Герценом "холодный разбор" февральского периода как "истории реакции", которая началась - подчеркивал он - "не с 23 июня, а с 25 февраля", разоблачение контрреволюционности внутренней и внешней политики буржуазных республиканцев, гневно-саркастическая критика демократической партии за ее "консерватизм в революционном деле" - все это во многом приближается к тому, что говорил об этом периоде в своих исторических работах К. Маркс. Разумеется, и в методе анализа исторических событий, и в самом подходе к ним между Герценом и Марксом были коренные различия, обусловленные принципиальной противоположностью утопического и научного социализма, идеалистического и материалистического понимания истории. При всем том в герценовских письмах-статьях о революции 1848 г. обнаружилось все превосходство революционного мыслителя, вплотную подошедшего к диалектическому материализму, над тогдашними представителями западноевропейского утопического социализма.

   В своей критике буржуазного строя Западной Европы Герцен высказал ряд интереснейших мыслей о сущности буржуазной культуры и затронул вопросы будущей социалистической культуры. В постановке этих вопросов сказалась широта обличительной критики капитализма у Герцена, - она касалась всех сторон общественного бытия и судеб человека при господстве буржуазии. К пониманию пороков буржуазной цивилизации Герцен был подготовлен развитием своих социалистических убеждений еще до отъезда за границу. В своем дневнике 17 июня 1844 г. он отметил, например, по поводу фактов бесчеловечной эксплуатации силезских рабочих предпринимателями, насколько правы были фурьеристы, когда "обличили меркантилизм и современную индустриальность, как сифилитический шанкер, заражающий кровь и кость общества!" (см. т. II наст. изд., стр.360). Но тогда эта критика носила у Герцена в большой мере отвлеченный характер. По приезде за границу, непосредственно соприкасаясь с буржуазной цивилизацией и наблюдая буржуазную культуру, Герцен пошел в этой критике гораздо дальше, он глубже заглянул в суть вещей. Он постигнул лицемерие буржуазной цивилизации е целом, ее уродство, ее антинародную сущность: Он понял, что буржуазная цивилизация обрекает народные массы на невежество, так как "нет образования при голоде". Охватывая взором многообразные признаки вырождения буржуазной культуры, Герцен разглядел печать идейного и морального растления, наложенную на нее буржуазией, ставшей господствующим классом. Это "мещанское растление,- передавал потом Герцен свои впечатления, - пробралось во все тайники семейной и частной жизни" ("Былое и думы", часть V, "Западные арабески", Тетрадь вторая, II. Post scriptum).

   Подводя итоги своим наблюдениям над французской буржуазной культурой накануне революции 1848 г., Герцен писал: "Смерть в литературе, смерть в театре, смерть в политике, смерть на трибуне <...>". Но тут же он указывал на другое - на ростки новой культуры, идущей из среды трудящихся масс, на то, что "где-то внизу" раздаются "какие-то крики титанов, что-то сильное и страшное, как будто из могучей и здоровой груди".

   После поражения революции 1848 г., в наиболее острый момент своего духовного кризиса, Герцен приходит к выводу, что буржуазная цивилизация обречена на гибель, на уничтожение, так как эта цивилизация массам "ничего не дала, кроме слез, нужды, невежества и унижения". Свой вывод о предстоящей гибели буржуазной цивилизации Герцев сопровождает однако оптимистическим предвидением: на смену явится новая культура и в ней "основной тон будет принадлежать социализму".

   Впоследствии, развивая свои мысли по данному вопросу, Герцен писал, что погибнет не вся буржуазная цивилизация,- сохранится то, что в ней "есть общечеловеческого, т. е. наука", которая "принадлежит всем, как воздух принадлежит каждому, имеющему легкие" ("Mortuos plango", 1862). Этот взгляд на науку как на непреходящую основу всей человеческой культуры представлял существеннейшую черту воззрений Герцена на будущую социалистическую культуру.

   Глубокие мысли об искусстве можно найти в той части "Писем с via del Corso", где Герцен говорит о великих памятниках и произведениях итальянского искусства эпохи Возрождения. Здесь выявилась основа эстетических воззрений Герцена, видевшего источник прекрасного в "мире действительности и жизни". Религиозно-мистическое искусство, оторванное от реальной жизни человека, Герцен считал лишенным подлинно эстетической ценности. В своих оценках итальянской живописи, скульптуры, архитектуры Герцен утверждал идею великого реалистического искусства, такого искусства, которое отражает развитие жизни и творческой силы человека, вовлекает народ в активную историческую деятельность, не только возвещает ему светлое будущее, но и помогает завоевывать и строить его.

   "Письма из Avenue Marigny" сыграли в истории русской общественной мысли весьма значительную роль. Вокруг них в России разгорелись споры, продвинувшие вперед начавшееся размежевание демократического и либерально-буржуазного лагерей. Герценовская критика буржуазной культуры, переросшая в обличение буржуазного общества, явилась своего рода оселком, на котором испытывалось и выявлялось принципиальное отличие демократической и социалистической идеологии Герцена и Белинского от буржуазной идеологии "западников". Показывая реакционный облик господствующего класса Франции, Герцен возвращал русского читателя "Писем" к вопросу о современном состоянии России. Московские друзья Герцена сразу уловили, что мысли автора "Писем" незримо связывают анализ положения дел во Франции с размышлениями о будущем России, русского народа. Герценовская критика французской буржуазной культуры резонно представилась им своеобразным выступлением против идеализации общественных отношений Западной Европы русскими либералами. Как известно, полемику с ними Герцен вел еще до своего отъезда за границу. Неудивительно, что первые же критические замечания Герцена о французской буржуазии и ее вырождающейся культуре были встречены "западниками" в штыки. "Одни вступились,- писал Герцен в пятом письме, - за французскую буржуазию, за немецкую кухню", все упрекали его "за неуважительный тон, за легкость и поверхностность <...>". "Я читал его <Герцена> письмо к Щепкину с большим огорчением, - писал в мае 1847 г. В. П. Боткин своим друзьям - Анненкову и другим.- Он такого вздору наговорил! Bourgeois, видите, виноват в том, что на театрах играются гривуазные водевили" ("П. В. Анненков и его друзья", СПб., 1892, стр. 540). Еще более отрицательным было отношение либеральствующих "западников" к критике буржуазии в опубликованных в "Современнике" "Письмах из Avenue Marigny". Боткин, похвалив статьи Герцена за увлекательность и "игривость", возмущался тем, что "Герцен не дал себе ясного отчета <...> в значении bourgeoisie, которую он так презирает", и провозглашал: "<...> дай бог, чтоб у нас была буржуазия!" (там же, стр. 551). "Отечественные записки" устами своего критика Галахова также объявили о том, что "недовольны" "Письмами из Avenue Marigny". "Буржуазия создала силу Франции,- писал Галахов, возражая Герцену,- неужели русский путешественник XIX столетия не видит в ней ничего, кроме злоупотребления власти?" (ОЗ, 1848, No 1, стр. 22). Галахов упрекал Герцена в том, что "взгляд его заимствованный. Заимствовал же он его из мнений той котерии, которая в истории видит борьбу пролетариев с буржуазией, бедного в богатого класса народа" (там же).

   Значение этого спора подчеркивается тем фактом, что решительным защитником Герцена от нападок Боткина и других поклонников буржуазии выступил В. Г. Белинский. Идеи герценовских статей были известны великому русскому критику еще до появления "Писем из Avenue Marigny" в печати. Белинский побывал в Париже в конце лета и осенью 1847 г. и, как он сообщал Боткину в декабре того же года, Герцен писал свои "Письма" при нем, на его глазах.

   По свидетельству В. Г. Белинского, вопросы, поставленные Герценом в его "Письмах", породили дискуссию и в кружке его русских друзей в Париже. Бакунин доказывал Белинскому, что "избави-де бог Россию от буржуазии". Сазонов и Анненков упрекали Герцена в том, что он толкует слово "буржуазия" слишком неопределенно и сбивчиво и не учитывает, что понятие это охватывает не только крупную буржуазию, но и среднюю и мелкую буржуазию. С данным упреком был, по-видимому, согласен и Белинский. Он повторил его в своем отклике на "Письма из Avenue Marigny" в статье "Взгляд на русскую литературу 1847 г.". Но либеральную апологетику капитализма и буржуазии Белинский решительно отвергал. В своем письме к Боткину Белинский дал горячую отповедь либеральным противникам герценовской критики буржуазии: "<...> не знаю, господа,- заявлял Белинский либералам-"западникам", - может быть, вы и правы, но я что-то слишком глуп, чтобы понять вас в вашей мудрости. Я не говорю, что взгляд Герцена безошибочно верен, обнял все стороны предмета, я допускаю, что вопрос о bourgeoisie - еще вопрос, и никто пока не решил его окончательно, да и никто не решит - решит его история, этот высший суд над людьми. Но я знаю, что владычество капиталистов покрыло современную Францию вечным позором <...> Все в нем мелко, ничтожно, противоречиво; нет чувства национальной чести, национальной гордости" (В. Г. Белинский. Письма, т.III, СПб., 1914, стр. 326).

   К сожалению, письма Белинского не дают ясного представления о той позиции, какой придерживался в парижских спорах о буржуазии сам Герцен. Как видно, вопрос об отношении к развитию буржуазии и капитализма в России в этом обсуждении только еще поднимался и возможные ответы на него, намечаясь, не додумывались до конца. Впрочем, одно из писем Белинского к Боткину содержит указание на то, что Герцен не был согласен с упрощенческим взглядом Бакунина на буржуазию и признавал, что "Письма из Avenue Marigay" уязвимы "с точки зрения <...> неопределенности и сбивчивости в слове буржуази <...>" (там же, стр. 328).

   Последующий ход событий быстро прояснял Герцену значение его разногласий с "западниками" по вопросу о буржуазии. В конце своей первой статьи из серии "Письма с via del Corso", написанной в Риме в декабре 1847 г. в расчете на опубликование в подцензурном "Современнике", Герцен коснулся своих расхождений с теми, "кто вступился за французских буржуа", и отвечал им еще в шутливой форме. Герцен объяснял и оправдывал тон своих первых "Писем из Avenue Marigny", ссылаясь на то, что эти письма представляют лишь набросок первых впечатлений о Европе, но "не последнее слово, не весь собранный плод", что ему в них хотелось "передать первое столкновение с Европой". Но тут же Герцен подчеркивал: "<...> я не вижу никакой необходимости говорить с почтением о вещах, которые мне кажутся презрительными, хотя бы мы их и привыкли уважать издали, по старым воспитаниям. Недостаточно найти страну, в которой все еще хуже, чтоб находить хорошим то, что делается здесь. Все кумиры долой - голая, обнаженная истина лучше приведет к делу...". Он напоминал о том, что "нигде не смеялся и над Францией, стоящей за ценсом - а в плесени, покрывающей общество во Франции, все вызывало смех, все досадовало...".

   Дальнейшее объяснение Герцена по предмету этого спора с "западниками" можно проследить по его личным письмам к московским друзьям - Боткину, Коршу и другим, где ответ Герцена заступникам буржуазии делался более твердым, а принципиальный смысл его разногласий с ними очерчивался все более ясно. В письме к Боткину от 31 декабря 1847 г. Герцен писал: "<...> я должен откровенно сказать, что я чувствую настолько в себе самобытности, что даже ваше суждение <...> не может меня потрясти <...> В защиту внутреннего смысла писем <"Письма из Avenue Marigny"> я ставлю целый ряд убеждений и фактов. Это перчатка, которую я бросаю, это тема, которую я берусь защищать". На протяжении 1848 г., в свете опыта революции, идейная четкость ответа Герцена продолжала нарастать. После июньских дней, в письме к московским друзьям от 2 августа 1848 г., Герцен писал: "Все защитники буржуазии, как вы, хлопнулись в грязь",- и характеризовал намеком их позицию, как "последнее дикое мясо, т. е. буржуазологию". В письме к Грановскому, Е. Ф. и М. Ф. Корш от 6 сентября 1848 г. Герцен уже не делает ссылок на шутливый элемент своих писаний о Европе, а подчеркивает принципиальные основы своей критической и разоблачительной позиции по отношению к буржуазному господству во всех его формах: "<...> для меня все это не шутка, а последняя сущность, пульпа мозга, сердца, даже рук и ног".

   Но и убедившись в непримиримости своих разногласий с либерально-буржуазными "западниками", Герцен не смог все же дойти до логического конца в своих спорах с апологетами буржуазии и порвать узы, связывавшие его с либеральными друзьями-"западниками". Этому помешала, прежде всего, коренная слабость идейных позиций самого Герцена, наглядно-обнаруживающаяся в его "Письмах".

   Как подчеркнул Ленин, Герцен "проклинал" буржуазный либерализм, "не умея понять его классовой природы" (В. И. Ленин. Сочинения, т. 18, стр. 10).Эта идейная слабость и противоречия мировоззрения Герцена не ограждали его самого от либеральных иллюзий и впоследствии способствовали возрождению этих иллюзий и колебаний.

   Кроме того большого значения, какое имели "Письма из Франции и Италии" в идейном развитии Герцена и в истории русской общественной мысли, эта книга знаменовала весьма важный этап творческого развития Герцена как художника слова, писателя. В "Письмах из Франции и Италии" Герцен впервые создал и разработал специфическую форму своего писательского творчества - жанр художественной публицистики автобиографического характера. Непревзойденным мастером этого жанра он показал себя впоследствии в мемуарах "Былое и думы". Уже книга "Письма из Франции и Италии" оправдывала позднейшее мнение Н. Г. Чернышевского, что "собственно по блеску таланта в Европе нет публициста, равного Герцену" (Материалы для биографии Н. А. Добролюбова, собранные в 1861-1862 годах, т. I. М., 1890, стр. 319).

  

  

   Русскому нечего теперь здесь говорить и нельзя. - Предисловие писалось Герценом в Лондоне во время начавшейся войны Англии, Франции и Турции против России (Крымская война 1853-1856 гг.).

   Мои брошюры, статьи в журнале Прудона, мои письма к Маццини и к Мишле были приняты с живым участием радикальною прессой в Европе и в Северной Америке. - Герцен имеет в виду свои книги: "Письма из Франции и Италии", "С того берега" (1850), "Du développement des idées révolutionnaires en Russie" ("О развитии революционных идей в России" 1851) и статьи 1848-1851 гг.: "La Russie" ("Россия"), "Donoso-Cortès, marquis de Valdegamas, et Julien, empereur romain" ("Донозо-Кортес, маркиз Вальдегама, и Юлиан, император римский"), напечатанные в газете Прудона "La Voix du Peuple" в 1849-1850 гг., "Lettre d'un Russe à Mazzini" ("Письмо русского к Маццини"), "Русский народ и социализм" - открытое письмо историку Мишле (см. тт. VI и VII наст. изд.).

   Я ~ заслужил вопль негодования, грязь неблагородных обвинений и подлых намеков.- В ряде вышеупомянутых произведений Герцен развивал мысли о превосходстве патриархального общинного строя крестьянской России над капиталистическим строем Западной Европы и о будущей великой революционной роли России в Европе. Эти идеи, высказанные к тому же в атмосфере войны капиталистической Англии против России за господство на Ближнем Востоке, вызвали злобную реакцию английской буржуазной прессы, договаривавшейся в своих клеветнических обвинениях по адресу Герцена до утверждений, будто он выступал под диктовку царского правительства.

   Николай в Петропавловской крепости, да и там под спудом... - Николай I похоронен в усыпальнице дома Романовых в соборе Петропавловской крепости.

   "Nein, es sind keine leere Träume!" - Неточная цитата из стихотворения Гёте "Надежда". У Гёте: "Nein, es sind nicht leere Träume!"

   ...по Оригену сами себя уродовать, чтоб не согрешить.- Ориген - христианский философ, родившийся в конце II века,- оскопил себя, чтобы противостоять плотским соблазнам.

   ...и вовсе не плакал с Парашей Сибирячкой.- Сентиментальная, пьеса Н. Полевого "Параша Сибирячка. Русская быль, в двух действиях, с эпилогом" была написана им в 1840 г., через шесть лет после закрытия "Московского телеграфа". Официозно-патриотический сюжет пьесы был характерным для верноподданического направления писаний Полевого в этот период.

   ...попы крамольничали против Сиккарди.- Сиккарди был автором закона, распространившего на духовенство равную с остальными гражданами ответственности в судебных делах.

   ...мы расстались с вами на белом снегу в Черной Грязи...- Черная Грязь - станция на Петербургском тракте, до которой друзья Герцена провожали его в день отъезда за границу, 19 января 1847 г. Путь лежал через Тверь, Новгород, Псков, Ригу, Тауроген.

   С легкой руки Фонвизина ~ у нас всё рассказали о Европе в замечательных письмах русского офицера ...- Герцен имеет в виду публиковавшиеся в печати письма Фонвизина к сестре и П. И. Панину о заграничном путешествии писателя в 1777-1778 гг., а также "Письма русского офицера о Польше, австрийских владениях, Пруссии и Франция; с подробным описанием похода россиян противу французов в 1805 и 1806, также Отечественной и заграничной войны с 1812 по 1815 год...", принадлежавшие перу Ф. Н. Глинки, известного впоследствии поэта и публициста. "Письма русского офицера" Ф. Н. Глинки печатались в 1814-1816 гг. в "Русском вестнике", "Сыне отечества" и "Вестнике Европы" и вскоре вышли отдельным изданием (8 частей, М., 1815-1816), которое имело большой успех у читающей публики во всех концах России.

   ...гражданские деловые письма его превосходительства Н. И. Греча и приходо-расходный дневник М. П. Погодина договорили последнее слово.- Имеются в виду верноподданнические "Путевые письма из Англии, Германии и Франции" Николая Греча (1839) и дневник заграничного путешествия М. П. Погодина, публиковавшийся им в 1843 г. в "Москвитянине" с подзаголовком "Из путевых записок". Иронически называя дневник путешествия Погодина "приходо-расходным дневником", Герцен намекал на то обстоятельство, что в своих записках о заграничном путешествии Погодин уделил много места перечню дорожных расходов, запугивая читателя дороговизной жизни в Западной Европе. На это произведение Погодина Герцен написал пародию "Путевые записки г. Вёдрина" (см. т. II наст. изд.).

   ... если б и прежний Дюмон-Дюрвиль вышел из вагона, не сгорел бы он на версальской дороге...- Во время железнодорожной катастрофы Дюмон-Дюрвиль сгорел в вагоне поезда Париж-Версаль.

   ...Василий Иванович с негодованием возражал Ивану Васильичу, что он не путешествует, а просто едет к себе в село Мордасы.- См. "Тарантас" В. А. Соллогуба, глава III.

   ...о бефреюнгскриге, в котором мы их освободили от французов...- Освободительная война, которую вела в 1813-1814 гг. Германия против наполеоновской Франции, была развязана вступлением в конце 1812 г. на территорию Германии победоносных русских войск и проходила при решающем участии России.

   ...Арминий недаром спас в "тейтобургской грязи" германскую народность.- Битва в Тевтобургском лесу (в 9 г. н. э.), в результате которой Арминий нанес римлянам решительное поражение, происходила в топкой, болотистой местности.

   ...германская диета...- Союзный сейм, формально объединявший все 38 государств Германии в так называемый "германский союз".

   ...именно там немецкая кухня приближается к _е_д_и_н_о_й_ и _н_е_р_а_з_д_е_л_ь_н_о_й_ кухне...- Герцен намекает на декретированную Конвентом 25 сентября 1792 г. формулу официального названия республики, провозглашенной во Франции в ходе революции: "Французская Республика - единая и нераздельная". Во время революционных войн Франции против интервентов рейнская Германия испытала сильнейшее влияние французской революции; территория левобережья была присоединена к Франции, и на нее распространилось французское революционное законодательство.

   Sie sollen ihn nicht haben...- Обращенное к французам начало "Рейнского гимна", сочиненного в 1840 г. Н. Беккером.

   ...дом тамплиеров - мрачных воинов-монахов...- Тамплиеры (храмовники) - духовно-рыцарский орден, основанный в Палестине в начале XII в. для защиты пилигримов. После прекращения крестовых походов тамплиеры переселились во Францию, где владели большими феодами и образовали "государство в государстве".

   ...вроде процессии царственных теней в "Макбете". - См. "Макбет" Шекспира (акт IV, сцена 1).

   ...сиживал на известном ахенском стуле...- Ахенский стул - реликвия Ахенского собора. Согласно легенде, на нем восседал император Карл Великий. До середины XVI в. этот мраморный стул служил троном во время коронационных торжеств для вновь избранного императора священной Римской империи германской нации.

   ...смуглая креолка - императрица французов?- Первая жена Наполеона I, Жозефина Богарнэ, родилась на о. Мартинике и была по происхождению креолкой.

   Как не вспомнить опять: Dich stört nicht im Innern... - Из стихотворения Гёте "Den Vereinigten Staaten".

   ... _б_е_ф_р_у_а - сторожевая башня.

   ...скучную жизнь кошихинских времен... - времен, описанных Котошихиным (или Кошихиным) -