Вахтангов Евгений Багратионович - Художник и время, Страница 22 - Книги

ангова: "На сцену!" И снова и снова начинают свой бешеный танец нищие, калеки, люди, изуродованные другими людьми ради пресыщения, ради золота. В ложе зорким, всепроникающим серым глазом смотрит орлиный, острый профиль Вахтангова. [...]

Иногда, сидя за столом в маленьком фойе, он говорил: "Давайте поговорим, какие руки у вас, играющего Прохожего? {Роль Прохожего играл А. М. Прудкин, впоследствии актер и режиссер МХАТ, по сцене Карев.} Как вы ходите? Какой характер рук и походки подсказывает вам ваша фантазия? Любите, лелейте ваш образ, любите его нутро и любите очень, очень любите форму, несущую ваше содержание. Мы мало любим форму. Войдите в комнату: мешок за плечами, палка в руках. Вы - Прохожий. Подымите немного правое плечо, выдвиньте его вперед. Идите, идите. Вы - Прохожий. Не отрывайтесь от того, чем он живет, что он принимает, чего он не выносит. Идите, идите. Вот так я ищу. Дальше ищите сами.

Вы - голодная нищая. Какие руки у нее? Как жадно хватает она скрюченными ревматическими пальцами все, что попадает ей в руки. Она уже давно разучилась мягко держать, она все хватает и судорожно держит.

Вы - богатый купец, выдающий замуж свою дочь. Сколько самодовольства в вашей груди, в вашем животе, в открытых ладонях спокойных рук, которые говорят - у нас так много всего, мы так много нахватали. Поэтому выпятите немного грудь, живот, а руки впереди тела, открытые, пухлые, довольные. Это форма вашего купца. Отрицательный образ художник любит, как свое создание, он любит оттачивать его форму для богатейшего содержания. Вероятно, как любой образ несет свою форму, любой автор в моей постановке должен нести свой стиль". Так учил он.

{...] Часто репетиция останавливалась словами: "Я не понимаю, что вы говорите. Я не понимаю, что вы делаете". Это говорил режиссер, который не знал языка, но требовал от актера такой действенной линии слова, чтобы было понятно даже не знающему языка.

С. БИРМАН

ЧЕЛОВЕК НЕУГАСИМОЙ СТРАСТИ

Маленькая ложа в еврейском театре "Габима". Два передних места в ложе занимают Вахтангов и художник Альтман. Идет генеральная репетиция "Гадибука", второй акт. Танец нищих и невесты. Высокая девичья фигура - цветок лилии. Плескаются две длинные черные косы.

В публике овации. Нет, слово "овация" слишком специфически театральное- лучше сказать - зрители в восторге. Глаза их направлены на человека в ложе-на Вахтангова-это его фантазией, его силой, его трудом создано замечательное сценическое произведение. Вахтангов не знал жалости к самому себе, не знал пощады.

"Ему мало было дней, он ночи превратил в день",- так говорили о нем актеры еврейского театра.

Вахтангов приподымается в ответ на приветствия зрителей. Щеки его худы, впали, но празднично горят его красивые зеленые глаза. Этот день в его жизни особенный, меченый. Это день рождения Мастера - Евгения Вахтангова.

"Вахтанговец",

1937, 29 мая.

Самуил Mapголин. Студия "Габима". "Гадибук" Ан-ского (С. Рапопорта]

[...] В конце театрального года, перенесшего не одну бурю и не один шторм, совершенно неожиданно возникает новое театральное явление, бросающее на боевые фронты такую мощную силу, с которой придется считаться составителям театрально-военных бюллетеней.

Речь идет о постановке Вахтанговым пьесы (на древнееврейском языке) "Гадибук" Ан-ского.

Здесь все от современности, совсем не из старой еврейской синагоги, не с амвона и не из могил, где в дни свадьбы души покойных переселяются в живых,- выкачивает "Габима" все страсти и переживания для того, чтобы вернуть их ей же в преображенной форме искусства театрального.

[...] Первый акт в своем финале - страшного, жуткого пляса у трупа - делается большой летописью, символом событий, переживаемых и пережитых. Здесь все от гротеска в своей театральной и философской иронии, доходящего до кошмара. Жизнь, ничего не ведающая, только бы жить, и смерть, не принимающая жизни.

Расскажите это словами в статье, в поэме, расскажите это талантливо, вдохновенно, и может получиться только перепев очень старой, уже не трогающей темы. Но в "Габиме" та же сцена представлена как гротеск нашего сегодня.

Счастливо найденная форма театра, вся проникнутая современностью, собой определила здесь само содержание. Какое изумительное открытие для театра современности не из теоретических измышлений, а в реальном своем осуществлении. "Габима" нашла форму театрального действа, и раскрытие формы сделало чудо с отжитой легендой, мало кого трогающей сегодня пьесы Ан-ского.

Пожалуй, и вправду дело совсем не в пьесах, написанных сейчас, не в пьесах из Масткомдрамы или с Запада, из отшельнических углов, сотворенных в крикливых кафе, или под лязг машинных ремней и свист разгудевшихся паровозов, для того чтобы создать театр революции, или театр мещанский, театр бульвардье или театр людей труда.

С_е_к_р_е_т в_е_с_ь в т_е_а_т_р_а_л_ь_н_о_й ф_о_р_м_е, п_ы_т_л_и_в_о р_а_з_ы_с_к_и_в_а_е_м_о_й, д_л_я к_а_ж_д_о_й п_ь_е_с_ы о_с_о_б_о_й, н_о в ф_о_р_м_е т_е_а_т_р_а с_о_в_р_е_м_е_н_н_о_с_т_и. Э_т_а ф_о_р_м_а - М_е_ф_и_с_т_о_ф_е_л_ь д_л_я с_в_о_е_г_о Ф_а_у_с_т_а - С_О_В_Р_Е_М_Е_Н_Н_О_Г_О Т_Е_А_Т_Р_А,- д_л_я к_о_т_о_р_о_г_о и в_ы_з_ы_в_а_е_т_с_я ю_н_а_я д_у_ш_а, э_к_с_т_а_т_и_ч_н_о_с_т_ь в_н_у_т_р_е_н_н_е_й з_а_р_а_ж_е_н_н_о_с_т_и д_е_й_с_т_в_о_м.

Что бы вы от своих всклокоченных душ, нервных недугов, неистовых ожиданий ни пожелали бы найти в одном этом свадебном плясе у незамеченного еще трупа, вы найдете все - такова подлинная, неиссякаемая глубина театра, когда этот театр до конца пронизан современностью, всем, чем живет эпоха - III Коминтерном и белоэмиграцией, свирепой разрухой и самым изобретательным строительством, вселенскими лозунгами и нищенским бытом, энтузиазмом и апатией, новыми откровениями и жвачкой изъеденных мыслей.

С_е_г_о_д_н_я_ш_н_и_м д_н_е_м [...] современностью, а не древними повериями иудеев - ж_и_в_у_т кровью, нервами, душой, сердцем, мыслью, чувствами, живут всецело актеры и актрисы студии "Габима", так влюбил их, погрузил в современность пришедший к ним на помощь Вахтангов.

Второй акт сильнее первого.

Случайный прохожий, нищие, проходимцы, юродивые и случайный слепец на случайной свадьбе невесты - все играют в студии "Габима" в ритм музыки Энгеля, всецело слившейся с действом спектакля.

Играют такие простые и такие верные декорации художника Н. Альтмана. Играют острые, резкие, прекрасно найденные Ю. А. Завадским гримы, играют в театре нашем, в театре нам близком, и старые образы: самодура отца, преданного старого учителя - главного церемониймейстера свадьбы, невесты и т. д.

Играют встречу жениха со свечами в дрожащих руках родственниц невесты, и_г_р_а_ю_т т_а_к, к_а_к м_ы д_а_в_н_о н_е в_и_д_а_л_и н_а д_р_у_г_и_х с_т_у_д_и_й_н_ы_х с_ц_е_н_а_х.

"Вестник театра",

1921, No 93-94, 1S августа.

Самуил Марголин. В раскрывающихся скитах (к постановке "Гадибук" в студии "Габима")

Самое интересное в творчестве - противоречия художника, извивы, блуждания, сомнения, по которым скользит его вдохновение.

Самое замечательное в театре - неожиданность раскрытия загадок. Противоречия беспредельны, неожиданности театра - безграничны.

Но когда встречаешься с глубокими противоречиями в путях творчества, всегда заражаешься остротой их исканий. А в театре весь загораешься радостью неожиданных раскрытий, если они вдруг счастливо найдены.

[...] Неужели не поражающая неожиданность то, что студия "Габима" [...] вдруг оказывается театром воспаленной современности. И неужели не раскрытие в театре то, что быт эпохи устарелой {...] передан в театре современно и оправданно, и потом в такой форме театра, которую нельзя назвать ни реальной, ни условной в общепринятом понятии этих слов, но для которой есть новая форма в театре, найденная режиссером Вахтанговым, форма театрального реализма.

Первые два акта постановки "Гадибук" мне посчастливилось увидеть еще весной - на генеральных репетициях. Впечатления от них в театре незабываемы.

Третий акт постановки мне удалось увидеть на генеральных репетициях сейчас.

Последний акт постановки еще в работе и его покажут, вероятно, через месяц. Я не знаю, чего можно ждать от этого четвертого акта, но если он не может быть сильнее и вдохновеннее первых двух актов, мне хочется, чтобы пьеса оборвалась после второго акта и чтобы этот (я беру всю ответственность за определение свое и пишу его со всей верой и искренностью, на которую я способен),- гениальный второй акт постановки Вахтангова был бы концом спектакля. Если четвертый акт пьесы "Гадибук" может повторить, задержать, закрепить впечатление второго акта,- значит, нет в театре современном достижения более значительного. Если четвертый акт окажется еще более подлинным театром современности, чем второй акт,- жду чуда в театре современном {Пьеса "Гадибук" была написана С. Ан-ским в четырех актах. В постановке Вахтангова третий и четвертый акты, действие которых происходит в доме цадика, были объединены в один заключительный акт. В композицию пьесы были внесены и другие изменения. Сценическая редакция пьесы значительно отличалась от первоначального авторского текста.}.

{...] Третий акт - замечательное театральное мастерство. Если в нем еще есть недочеты, излишняя напряженность студийцев, то эта напряженность пройдет; если еще есть чрезмерность использования игры рук, то и это будет убрано из постановки.

Но тем, кто видел первые два акта "Гадибука" и видел раскрытыми глазами,- тем ясно, что второй акт постановки заставляет ждать большего, чем дает третий акт. В свое время я писал о первых двух актах "Гадибука" в последнем номере ныне закрытого "Вестника театра", а теперь должен сказать, что поскорее, поскорее должно раскрыть скит "Габимы" и показать театральным лицедеям, мастерам, профанам, революционерам в искусстве и даже обывателям, буржуазии и пролетариату, в_с_е_м, как лучшее, как редкое д_о_с_т_и_ж_е_н_и_е т_е_а_т_р_а с_о_в_р_е_м_е_н_н_о_с_т_и.

"Экран",

1921, 25-27 ноября.

M. Загорский. "Гадибук" (студия "Габима")

[...] "Гадибук" не имеет ничего общего с русской революцией и нашими днями. Но отчего же я именно на нем понял вдруг очарование и пленительность этих грохочущих и сверкающих лет, и почему именно на нем я почувствовал величие и смысл созидающегося ныне мифа о нас самих?

Потому, что в "Гадибуке"- трепетность и взволнованность разрушения целых исторических, религиозных и национальных пластов во имя освобождения и победы Любви. Данте и Беатриче, Ромео и Джульетта... Сладостные имена и торжествующая над Смертью Любовь.

[...] Конкретно: что такое свершили Ханам и Лея? Они полюбили друг друга, и, побеждая в любви, опрокинули наземь тысячелетнюю Библию, Талмуд, всяческие законы, проклятия общины, самого страшного бога.

[...] Режиссерская работа Вахтангова в "Гадибуке" - очень значительна и плодотворна. Он хорошо воспринял и осуществил основную линию "Гадибука" - строгость, простоту и насыщенность формы, уходя от быта в бытие образа. Экстатичность среды передана отчетливо, но вместе с тем мягко, в пляске нищих, женщин и особенно "хасидов" в третьем акте, некоторый налет византизма прекрасно выражен в этом наклонном и суживающемся столе и сидящих за ним цадике и его сотрапезников, и, наконец, очень резко и удачно подчеркнут социальный мотив пьесы в противопоставлении кукольности и статичности богатых и взволнованности и подвижности бедных в сцене свадебного угощения.

Но есть и промахи и, что существенно, п_р_о_в_а_л_ы. К первым я отношу длинноты диалогов, особенно в начале первого действия и повторения некоторых сценических положений, особенно в плясках, ко вторым - весь конец третьего действия.

То, что совершил Вахтангов по отношению к этому финальному куску пьесы,- поистине чудовищно и невероятно! Так кончить "Гадибук" - это почти самоубийство. Победный конец, в котором раскрывается в_е_с_ь смысл и вся символика пьесы, торжествующий уход Леи к возлюбленному Ханану, где все радость, просветленность и преодоление, передан... изображением судорожно и мучительно умирающей Леи. Этого н_е_т в пьесе, где Лея исчезает из магического круга, обведенного вокруг нее церковниками, и сливается с тенью возлюбленного. Каким же образом, какая злая рука и какое чудовищное непонимание извратили этот чудесный финальный аккорд и вместо торжествующей, просветленной, уходящей Леи, дали какую-то несчастную девушку, умирающую притом по всем законам натуралистического театра {О финале спектакля "Гадибук" см. статью Ю. А. Смирнова-Несвицкого "Трагический спектакль Вахтангова" в данном сборнике.}.

Этот конец необходимо поправить как можно скорее, иначе не стоило и подымать всю тяжесть воплощения "Гадибука" на сцене. [...]

"Театральная Москва",

1922, No 25.

В. КУЗА

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ¹

¹ Публикуется впервые (Музей Театра им. Евг. Вахтангова).

Я бывал в "Габиме" часто и считал, что "Дибук" это был замечательнейший спектакль Евгения Богратионовича с точки зрения тогдашних требований искусства. Это был самый глубокий, самый значительный спектакль по вскрытию материала вопреки слабой пьесе С. Ан-ского.

Я пришел на первый спектакль "Габимы", не зная совершенно языка, и был взволнован спектаклем. Я был поражен исключительным богатством актерских красок. Спектакль был почти скульптурным, просился на барельеф, настолько ярко и до конца был продуман и сделан. И Горький, и Луначарский понимали сущность этого спектакля, чего не понимали разные рецензенты, писавшие о мистике спектакля, они не понимали, что Евгений Богратионович сквозь мистичность, которая есть в пьесе, сумел вскрыть глубокие корни народа, сумел сильно и крепко показать действительность.

После просмотра я подошел к Евгению Богратионовичу страшно взволнованный, пожал ему руку и сказал, что это замечательно, что я никогда в жизни не видел ничего подобного. Он посмотрел на меня, блеснул глазами и сказал: "Неужели?"

1937 г.

В. ПОДГОРНЫЙ

ОТРЫВКИ ВОСПОМИНАНИЙ

"Гадибук" буквально потряс меня. На генеральной репетиции я подошел к Вахтангову, чтобы высказать свое восхищение. И в то же время- некоторую досаду, которую испытывали многие студийцы на то, что Вахтангов отдает слишком много на сторону. Мы хотели, чтобы он работал только у нас и в своей студии - в будущем театре его имени. Мы ревновали его к "Габиме", к занятиям и урокам в других местах.

Я высказал ему свое ревнивое чувство: почему он целиком не отдает себя нам? Почему у нас он не добивается такой четкой выразительности актерской игры, как это я только что видел у актеров "Габимы" - у всех буквально исполнителей, как больших, так и маленьких ролей.

- Видите ли,- ответил Вахтангов,- у нас в Первой студии для многих я не только режиссер, но и просто Женя, товарищ, сверстник, со мною можно поспорить. Это отнимает много времени, расхолаживает иногда. А здесь каждое мое слово - закон. Никому в голову не придет усомниться в моей творческой правоте. Тот нищий, который только что танцевал в общей сцене с поднятым вверх пальцем, чуть ли не год упорно и беспрекословно репетирует свой "кусочек" танца, веря в каждое мое указание и счастлив своей работой. Поэтому здесь я могу добиться того, чего не всегда добиваешься у нас.

"Вахтанговец",

1937, 29 мая.

Вс. МЕЙЕРХОЛЬД

ИЗ ДОКЛАДА ОБ "УЧИТЕЛЕ БУБУСЕ"¹

¹ Мейерхольд В с. Э. Статьи. Речи. Беседы. Письма. В 2-х т. М.: Искусство, 1968, т. II. с, 86.

[...] При музыкальном фоне жестикуляция играет колоссальную роль... Большим мастером в этой области был покойный Вахтангов... Я сужу не по "Принцессе Турандот"... Не меньшим и более глубоким успехом должна пользоваться постановка в еврейском театре - "Гадибук", там жестикуляция в акте танцев, когда идет музыка, сделана совершенно изумительно. Вот чеканка жеста - это великая вещь.

1 января 1925 г.

К. С. Станиславскому

[27 февраля 1922 г.]

Дорогой и любимый Константин Сергеевич,

пишу лежа, в температуре. Чуть понизилась - 38,8. Виноградов определил небольшое воспаление левого легкого.

Потом, я так благодарю Вас и Марию Петровну за профессора Федорова. Мне он очень понравился, и когда терапевт сделает свое дело, то обещал взяться за меня. Всем остальным врачам (Муратов, Шервинский, наш Фельдман, Блюменталь) я сегодня же отказал, очень изнуряли их визиты.

Я был очень огорчен тогда, что Вам нельзя было посмотреть "Дибук" в "Габиме". Сегодня - "Турандот". Я почти убежден, что Вам не понравится. Если даже об этом Вы пришлете мне две маленькие строки, я буду и тронут и признателен.

А если Вы за кулисами подарите им 10 минут - это останется навсегда в памяти. Они молоды, они только начинают. Но они скромны - я знаю.

Как только поправлюсь, я приду к Вам. Надо мне лично рассеять то недоброе, которое так упрямо и настойчиво старается кто-то бросить между нами. А Вы самый дорогой на свете человек для меня.

Если Мария Петровна удостоила прийти на "Турандот", не откажите передать ей мою почтительную благодарность и привет.

Как всегда, как всегда, вечно и неизменно любящий Вас

Е. Вахтангов.

H. ГОРЧАКОВ

РЕЖИССЕРСКИЕ УРОКИ ВАХТАНГОВА¹

¹ Горчаков H. M. Режиссерские уроки Вахтангова, с. 181.

У Евгения Богратионовича было замечательное правило: свои постановки, свою педагогическую работу в различных студийных группах обязательно "сдавать", как он выражался, Станиславскому, Немировичу-Данченко, коллективу Художественного театра и своим товарищам по Первой студии.

Об этом он часто упоминает в своих дневниках, справедливо считая, что таким образом устанавливается органическая связь его режиссерской и педагогической деятельности с учением Станиславского и творческой жизнью МХАТа.

Поэтому в торжественный день первой генеральной репетиции "Принцессы Турандот" в зрительном зале находился почти весь актерский состав МХАТа и его студий во главе со Станиславским.

Вахтангов на репетиции не присутствовал. Болезнь приковала его к постели. Но своего правила он не нарушил. В этот вечер он с_д_а_в_а_л спектакль Станиславскому, Художественному театру, своим старшим и младшим товарищам по искусству.

Зрителям этой столь важной для него репетиции Вахтангов написал письмо, которое в прологе к спектаклю прочел Ю. А. Завадский, исполнявший роль Калафа.

Обращение к публике генеральной репетиции "Принцессы Турандот"

27 февраля 1922 г.

Учителя наши, старшие и младшие товарищи! Вы должны поверить нам, что форма сегодняшнего спектакля - единственно возможная для Третьей студии. Эта форма не только форма для сказки "Турандот", но для любой сказки Гоцци. Мы искали для Гоцци современную форму, выражающую Третью студию в ее сегодняшнем театральном этапе.

Форма потребовала не только рассказа содержания сказки, но и сценических приемов, может быть, для зрителей незаметных, но совершенно необходимых для школы актера.

Любая пьеса - предлог образовать в Студии на полгода специальные, необходимые для этой формы, занятия.

Мы еще только начинаем. Мы не имеем права предлагать вниманию зрителей спектакли в исполнении великолепных актеров, ибо еще не сложились такие актеры. Для того, чтобы сложились мастера сцены - требуются годы. И вот мы делаем отбор людей, мы ищем сценические законы, впитываем все, что дает Константин Сергеевич, и даже не мечтаем еще о спектакле театральном. До тех пор пока мы не составили труппы из воспитанных по нашему лабораторному способу мастеров, мы будем показывать лабораторные работы.

Сейчас мы ищем современные формы Островского, Гоголя и Достоевского. Три пьесы этих писателей - только предлог искать форму, а следовательно, искать средства ее выразить. Также и "Гамлет", которого мы взяли в работу,- такой предлог. Мы знаем, что "Гамлета" нам не сыграть, но мы также хорошо знаем, что работа над "Гамлетом" увлечет Студию и даст ей много такого, о чем она сейчас не знает.

Теперь позвольте представить исполнителей: Принцессу Турандот играет Мансурова, окончившая в нынешнем году школу Студии. Это ее первое выступление на публике. Она никогда не играла. Ход пьесы требует, чтобы лицо ее было пока прикрыто маской.

Принца Калафа играет Завадский. Он уже играл в "Чуде святого Антония".

Адельму - соперницу Турандот - Орочко. Это тоже ее первая роль, если не считать школьных работ.

Зелиму - подругу Турандот - играет Ремизова, ученица III курса нашей школы.

Бараха - воспитателя Калафа - Толчанов.

Тимура - отца Калафа - Захава.

Альтоума - царя китайского, отца Турандот - Басов.

Скирину - мать Зелимы - Ляуданская.

Измаила - Миронов.

Оркестр образован из студийных сил. Другой оркестр был бы дорог и ненужен. Здесь всякие инструменты, вплоть до гребенок.

Форма спектакля не требует серьезной музыки, и потому она построена Н. И. Сизовым и А. Д. Козловским так, чтобы быть в гармонии со всем остальным.

За правильность оркестровки ручаемся. И больше ни за что.

Текст по нашему заказу перевел Осоргин. Декорации шились ученицами школы под руководством художника Игнатия Нивинского, которому помогал Подольский. Платья - из простых материалов, отпущенных государством на склад Студии, работы Ламановой. Подкладочные шелка дешевых сортов, байка, дерюжка - вот с чем приходилось оперировать Надежде Петровне. Фраки работы... Об этом лучше не говорить. Я кончил.

Р. СИМОНОВ

С ВАХТАНГОВЫМ¹

¹Симонов Рубен. С Вахтанговым, с. 136.

В течение первого акта, в первой и особенно во второй картине, спектакль уже неоднократно прерывался аплодисментами зрительного зала, но сейчас, когда занавес закрылся, мы услышали нечто выходящее за рамки обычных рукоплесканий. Крики "браво", восторженные возгласы усиливались и все нарастали. Как быть? По традициям Художественного театра не полагается давать занавес между актами. Но мы знали точку зрения Евгения Богратионовича на этот вопрос. Он неоднократно говорил нам на репетициях, что необходимо возродить старую традицию русского театра и не отказываться от награды взволнованной публики, которая хочет и имеет право выразить актерам свою любовь и благодарность. Занавес открывается. Мы видим зрительный зал, аплодирующий стоя.

{...] Правда ли все это? Правда ли, что все, что с такой любовью создавалось на репетициях Евгением Богратионовичем, так горячо примято актерами и режиссерами МХТ, перед которыми мы всегда преклонялись, у которых мы учились? Имена Станиславского, Немировича-Данченко, Москвина, Качалова, Леонидова были всегда для нас дорогими именами. Нет, это не обычные аплодисменты вежливости и снисходительного поощрения учеников. Это горячие аплодисменты обычной непосредственной публики, взволнованной большим театральным искусством. Как не хватает всем нам сейчас, вот в эту замечательную минуту, Евгения Богратионовича! Ведь это он, именно он создал спектакль, превратившийся в большой и радостный, необыкновенный праздник старшего и самого молодого поколения мхатовцев.

Антракт затягивается. Константин Сергеевич едет на квартиру к Евгению Богратионовичу, чтобы поделиться с ним радостью, поздравить его с небывалым успехом. {...]

Л. РУСЛАНОВ

ГЕНЕРАЛЬНАЯ "ПРИНЦЕССЫ ТУРАНДОТ"¹

¹ Публикуется впервые (Музей Театра им. Евг. Вахтангова). В книге "Режиссерские уроки Вахтангова" H. M. Горчаков также рассказывает об этом эпизоде и о своем участии в поездке Станиславского к Вахтангову. Можно предположить, что Станиславского сопровождали несколько человек.

В торжественный для нас вечер первой открытой генеральной репетиции "Принцессы Турандот", на которую Евгений Богратионович велел пригласить актеров всех групп Московского Художественного театра, среди самых почетных наших гостей находился и Константин Сергеевич.

С искренним увлечением, заразительно смеясь и удивляясь блестящим неожиданностям режиссерской фантазии Вахтангова, просмотрел весь спектакль Станиславский.

В первом антракте он позвонил по телефону Евгению Богратионовичу и сообщил ему о большом успехе спектакля. Затем он неожиданно решил лично поехать и рассказать Евгению Богратионовичу о своем впечатлении от первого акта "Турандот". Я нанял извозчика. Постарался, чтобы Константин Сергеевич был крепко закутан и закрыт и, посадив его в сани, отвез к Евгению Богратионовичу. Я не записал тогда того, что они говорили друг другу.

Я помню глаза - большие, ласковые, тоскующие, со страстной любовью обращенные к Станиславскому, глаза Вахтангова. Станиславский привез ему признание его таланта и такого блистательного успеха, какого он еще не знал. Глаза Станиславского искрились тем неподдельным сиянием счастья, которым горят глаза учителя, когда слава осеняет чело его любимого ученика. Глаза Станиславского, отрывочные фразы и восклицания, руки его, то гладившие, то нежно лежавшие на руках Евгения Богратионовича, казалось, хотели передать все то волнение и восхищение Вахтанговым, которое он привез из зрительного зала на Арбате. И как жадно вбирал в себя всем существом Вахтангов отзвуки сотен голосов, отблески огней зала и сцены, сверкавшие в глазах Станиславского, звучавшие в мягких переливах его голоса...

Их свидание длилось недолго - не следовало затягивать антракт - они оба знали одинаково хорошо законы театра. В передней я снова со всей тщательностью одел Константина Сергеевича, но в ту минуту, когда мы были готовы уйти, тоска за прикованного к постели Вахтангова, который сейчас, через секунду, останется один в полутемной комнате на весь вечер, нахлынула на меня с такой силой, что я вернулся обратно в его комнату, взял такую знакомую и дорогую мне руку и поцеловал со всей силой, страстью и болью, которой жило в эту секунду мое сердце.

Не ожидая ответа, я вернулся в переднюю к Станиславскому, и мы поехали обратно на Арбат.

Мой дальнейший рассказ полностью совпадает с теми строками, которые посвящены этому памятному вечеру в книге "Принцесса Турандот". "...В зрительном зале, на сцене и за кулисами ждали возвращения Константина Сергеевича, чтобы продолжать спектакль".

Спектакль продолжался с все возрастающим успехом.

После конца его зрительный зал послал обращение - благодарность Вахтангову за чудесный спектакль.

Станиславский после конца спектакля опять позвонил Вахтангову, От себя и от МХТ он еще раз поздравил Евгения Богратионовича с блестящим спектаклем.

ТЕЛЕФОНОГРАММА

27 февраля 1922 г.

Около телефона стоят старики Художественного театра и просят передать, что все восхищены, восторженны. Этот спектакль - праздник для всего коллектива Художественного театра. Ради искусства мы требуем, чтобы он себя берег. Беру с него честное слово перед всем МХТ, товарищами и питомцами. Я должен ему рассказать о финале спектакля - был взрыв радости. Открыли занавес. Раздались восклицания; "Не хотим расходиться". Мы сидели, занавес был раскрыт, потребовали оркестр. Была длинная пауза, пока выносили цимбалы и другие инструменты, все ждали и радовались. Прослушали марш оркестра. Хотели устроить общение свободное зала и сцены, но пожалели исполнителей. В жизни МХТ таких побед наперечет. Я горжусь таким учеником, если он мой ученик. Скажите ему, чтобы он завернулся в одеяло, как в тогу, и заснул сном победителя.

СТАНИСЛАВСКИЙ.

ЗАПИСЬ В КНИГЕ ПОЧЕТНЫХ ГОСТЕЙ

27 февраля 1922 г.

Меня заставляют писать в 3 часа ночи, после показного спектакля "Турандот". Впечатление слишком большое, радостное; возбуждение артиста мешает бездарному литератору, который сидит во мне.

Поздравляю - молодцы!!!

Но самый большой молодец - наш милый Евгений Богратионович, Вы говорите, что он мой ученик. С радостью принимаю это название его учителя, для того чтобы иметь возможность гордиться им.

Ему, дай бог, здоровья, и мудрости в сохранении его. А вам.!?

Отец говорил мне: учись быть богатым (это было давно, не во времена Советской России).

Я вам завещаю:

Учитесь быть известными (если судьба судила вам эту роскошь). Это наука - трудная. Спасибо.

Любящий вас

СТАНИСЛАВСКИЙ.

А. В. Луначарскому¹

¹ Опубликовано впервые в сб. ЦГАЛИ: Встречи с прошлым. М.: Советская Россия, 1978, с. 189-190.

28 февраля 1922 г.

Дорогой и многоуважаемый Анатолий Васильевич, то, что теперь станет для Первой студии обычным, до "Эрика XIV" первая Студия и не мыслила, то есть никаких новых форм и приемов. Нужно было решительно, быстро, почти иронически сломать все предрассудки, которые выползли бы во всей своей театральной безыскусственной наивности, если бы "Эрик" ставился, как "Балладина", "12-я ночь", "Потоп" и пр. Я Вам показал тогда свою работу. Вы не досмотрели до конца пьесы. Уехали. Мне было жаль, что Анатолию Васильевичу так и не удастся оценить значение этого спектакля. Безо всяких революционных слов из банальнейших патриотических фраз я, шутя, сделал революционное зрелище.

Затем "Чудо святого Антония", вторую работу за этот период пришлось показать вам в условиях школы.

Следующая работа - "Дибук" в "Габиме". Об этой работе так мне и не удалось узнать Вашей оценки, потому что Вы должны были прийти во второй раз, но Вы, кажется, не пришли, а если и пришли, то меня не известили.

Сегодня сдаю последнюю мою работу "Принцессу Турандот" Гоцци. И, конечно, мне не везет. Я надолго заболел воспалением легких - дойдет ли до меня Ваше мнение?

Если Вам, писателю, поэту, драматургу, чтецу, понятно мое режиссерское желание иметь от Вас хоть строчек пять, Вы напишете мне. А то я так много работаю и не знаю, как принимает меня Анатолий Васильевич, принимает ли вообще, считается ли с моим новым в каждой новой моей постановке.

Диктую, у меня температура, сам не могу написать ни одного слова.

С большим уважением к Вам

Е. Вахтангов.

А. В. ЛУНАЧАРСКИЙ - Е. Б. ВАХТАНГОВУ

28 февраля 1922 г.

Дорогой, дорогой Евгений Богратионович!

Странно я сейчас себя чувствую. В душе разбужен Вами такой безоблачный, легкокрылый, певучий праздник... и рядом с ним я узнал, что Вы больны. Выздоравливайте, милый, талантливый, богатый. Ваше дарование так разнообразно, так поэтично, глубоко, что нельзя не любить Вас, не гордиться Вами. Все Ваши спектакли, которые я видел, многообещающи и волнующи. Дайте мне немного подумать. Об Вас не хочется писать наскоро. Но напишу "Вахтангов". Не этюд, конечно, а впечатления от всего, что Вы мне, широко даря публику,- подарили. Выздоравливайте. Крепко жму руку. Поздравляю с успехом. Жду от Вас большого, исключительного.

Ваш ЛУНАЧАРСКИЙ.

Борис Гусман. "Принцесса Турандот" в Третьей студии МХТ

"Принцесса Турандот" - победа Третьей студии Московского Художественного театра и подлинное достижение Е. Б. Вахтангова. Неврастеничность "Эрика", почти истеричность "Гадибука", несколько преодоленные в "Чуде св. Антония", совершенно исчезли в "Турандот", проникнутой насквозь ярким солнцем жизнетворчества и жизнеощущения.

Трогательная сказка Карло Гоцци о принце Калафе, добивающемся любви капризной принцессы Турандот, такая наивная и вместе с тем такая глубокая в своих вечных символах, вся трепетала современностью на изломанной сценической площадке Третьей студии, среди яркоцветных тканей, развешанных ловкими руками студийцев на плоскостях, колонках и арках Игн. Нивинского.

Эта современность давалась не в прямых откликах на великие события каждого дня (которые, кстати сказать, могут быть только оскорбительны их величию и мощи), а в той лихорадочной радости жизни, напряженности воли и хотения, солнечной "игре страстей", которые трепещут в каждом вздохе Турандот, в каждой шутке Тартальи, s страсти Адельмы, в томлении Калафа, в верности Бараха и в лукавстве Скирины.

Пьеса дана как представление современных актеров, наскоро надевающих на свои платья и фраки платки и ткани разных цветов и форм, служащих им бородами и костюмами, и головными уборами. Действия, интермедии и перемены идут под современные, нарочито шаблонные маршики и вальсики, исполняемые своеобразным оркестром (фортепиано, скрипки, гребенки с папиросной бумагой, цитра и, кажется, все). Много остроумия в применении этой несложной музыки к ходу пьесы: молитва, крик петуха, бой кремлевских часов и т. п.

Не менее остроумны рассыпанные по всей пьесе интермедии сплошь находчивых и ловких Тартальи (Щукин) и Панталоне (Кудрявцев), с большой изобретательностью к тому же заменяющих заболевшего Труффальдино.

Стиль постановки, стиль Вахтангова, если уж так нужны ярлычки - гротескный неореализм. Приемы постановщика, сквозившие уже в его более ранних постановках и ярко сказавшиеся в "Турандот", игра контрастов, пронизывание драматических и лирических переживаний то острой, то легкой шуткой (интермедии масок, "а пропос" Адельмы, туфля Калафа и т. п.). Реализм Вахтангова с его коробками из-под конфет, деревянными ложками, теннисными сетками и чулками той же марки, что и реализм самого Гоцци с его Пекином, астраханским принцем, перемешанными с масками итальянского театра.

Герои спектакля? Да все. Прежде всего это сам постановщик Евгений Богратионович Вахтангов, этот Сакки нового театра, этот бунтарь в стенах МХТ, взявший лучшие его достижения, замешавший их на крепком вине старого итальянского театра, сдобривший все это острым перцем современности и зажегший энтузиазмом театра талантливых и восприимчивых студийцев (да не только их!). Затем прелестная, капризная и трогательная Турандот - Мансурова, страстная Адельма - Орочко, наивная Зелима - Ремизова, хитрая Скирина - Ляуданская, менелаистый Альтоум - Басов, томный, гибкий и ловкий Калаф - Завадский, уже упоминавшиеся Щукин и Кудрявцев и все их товарищи по сцене, вплоть до ритмичных и ловких "цанни" (уборщики сцены).

В общем яркий, остроумный и подлинно театральный спектакль.

Третья студия - отряд разведчиков, добровольно работающий далеко впереди самых передовых позиций своей армии - Московского Художественного театра. И нужно сказать, что разведка удалась, еще несколько таких же разведок в других частях фронта (намечены: Тургенев, Островский, "Гамлет") - и армия может двинуться в путь под веселый и задорный смех масок современности и под радостный звон бубенцов вечно юного Арлекина,

"Кооперативное дело",

1922, 5 марта.

Садко. "Принцесса Турандот" в Третьей студии МХТ

Это не лишено грации и кокетства, когда в прологе смиренно заявляется, что будет показана "очередная работа" всего-навсего только студии, сотрудники которой ни капельки не претендуют на титло законченного актера; тем не менее это был спектакль, и премьера "Принцессы Турандот" в этой чуточку лукавой Третьей студии всей театральной Москвой и ожидалась и принята была как большой, театральный день.

Но прежде всего хочется спросить словами милого Тартальи: "Почему именно "Принцесса Турандот"? Чего они все к ней лезут? Мало ли на свете других... пьес!"

В другом месте и по другому поводу мне случалось выражать подобное же недоумение, и я остаюсь при нем и ныне, и присно, и во веки веков.

Вот в прологе уверяют, что "Турандот" - только предлог, что постановка ориентируется на современность. Очень хорошо. Значит, нам не придется разбираться в старом споре Гоцци - Гольдони, который, конечно, очень интересен на каком-нибудь историко-театральном или литературном семинарии, но до которого зрителю 5-го года советской эры столько же дела, как и до прошлогоднего снега.

Но уже в самом выборе пьесы есть что-то от устарелой моды, от инерции, от "современности вчерашнего дня", если угодно... В самом деле, ведь это еще тогда, в пору своего первого кризиса, когда за "достижениями" Художественного театра вдруг разверзлась зияющая пустота, театр бросился, между прочим, к "старичкам": не завалялись ли где забытые театральные ценности, не выручат ли итальянские маски и т. п. Тогда найдена была и "Принцесса Турандот". И с тех пор чуть ли не каждый держащий испытание зрелости режиссер избирает эту постановку своей "экзаменной темой".

Увы, на экзаменах никогда не задают современных тем, а всегда что-нибудь из прописей вчерашнего дня... Да и не нуждается Вахтангов в таком экзамене: после "Чуда св. Антония" и "Гадибука" он и без того признанный режиссер.

Может быть, бьет пульс современности в подходе к пьесе, в ее интерпретации? Пожалуй, поскольку Гоцци писал свою романтическую сказку все же "всерьез", а Вахтангов разделал ее "впонарошку". В этом неоспоримое право театра - и мы твердо усвоили, что "церемониться" с пьесами и авторами нечего...

Сцена разворочена, площадка изнасилована, объемные декорации искривлены, щиты-полотнища развешаны так, чтобы зритель и вспомнить не смел о павильоне, экзотика слегка намеченного театрального костюма только подчеркивает удельный вес основного одеяния - фрачной пары... Казалось бы, все кричит о "современности".

Но почему все это такое розовенькое, припудренное, накрахмаленное? Почему так изнеженно женствен принц Калаф? Разве в этом алькове не пристало расположиться распарфюмеренному "грезеру" с томиком Игоря Северянина, обсасывающему намоченные в шампанском ломтики ананаса? И вся легкость этой шутливой "китайщины" разве не такова, что вы ждете, как эти "современники" пустятся танцевать танго, тустеп и какие там еще бывают доисторические танцы?..

Так как-то непроизвольно "выполнилась" поставленная задача. И это тем досаднее, что ума, находчивости, изобретения, прямо виртуозности в постановку всажено уйма. Переливчатой игры, движения, искренности сколько угодно, не меньше, чем в радужном мыльном пузыре.

И как хорошо, что мыльный пузырь быстро лопается! Пожалуй, его короткий век его и спасает: еще две-три секунды - и становилось бы скучно...

Увы, то же и с "Принцессой Турандот". За отсутствием пьесы и напряжения подлинной современности, после первого акта, обрадовавшего элементарной радостью, хорошей техникой, интерес резко упал и держался по линии круто убывающей геометрической прогрессии. Чисто исторический интерес самим заданием вылущен настолько основательно, что даже "масок" по правде говоря, не осталось,- все держали себя, как сущие маски.

Нужно ли выделять кого-нибудь из исполнителей, если за долгую совместную работу над пьесой все имели время "сыграться"? Хочется отметить, впрочем, хорошую легкость и очень "деликатную" кукольность Принцессы (Мансурова), стильный гротеск Скирины (Лауданская) и любопытный, я сказал бы: "англосаксонский" комизм Тартальи (Щукин).

Впрочем, все вышеизложенное нисколько не помешало постановке иметь большой успех и всю видимость хорошей победы.

"Известия ВЦИК",

1922, 8 марта.

Ю. Соболев. Игра в театр. Вахтангов и "Принцесса Турандот"